Жили-были вилка и нож – Сказка за обедом

Жили-были Вилка и Нож. Жили они по отдельности, но встречались раза два-три в день за завтраком, обедом или ужином и так, изредка. Как полагали окружающие, им этого вполне хватало для приятного общения и некоторой взаимопомощи. Так ли уж хватало? А если им хватало, то другим... Обеденная ложка или просто Ложка, как её называли в тесной компании, до сих пор так и не встретившая уверенного в себе кавалера, вовсе не симпатизировала этой паре.

– Вот, кому-то везёт, да только не мне, – в шутку жаловалась она Глубокой тарелке. – И что он в ней нашёл? Зубастая, худая, во всё встревает с подковырками, обстановку нагнетает, ссоры затевает, старается этаким манером привлечь к себе внимание.

– Как не так! Извертелась как юла, всё к Ножу подлаживается да ластится, стыд и позор, – охотно поддержала её Глубокая тарелка. – Это мы с тобой дружим чинно да мирно, всё приличной партии дожидаемся, но никак не дождёмся.

– Дружить-то мы будем, видно, до конца наших дней. А поклонники наши где? – усмехнулась Ложка. Она прекрасно понимала, что женская дружба – до поры до времени. «Фигурой не вышла» – так говорили завистницы за её спиной.

– Где-где... Вон, Кастрюля и Сковородка недавно напрочь перессорились, Половник никак поделить не могут, –  вспомнила кстати Глубокая тарелка.

– Да ну! Зачем Сковородке нужен Половник? – расхохоталась Ложка. – Половник гораздо больше подходит Кастрюле.

– Смотри-ка ты… А Нож? Чего по нему сохнешь зря? – подцепила её Глубокая тарелка. – Он подходит Вилке по всем показателям, а тебе это покоя не даёт.

– Нож? Сохну? Да это – сплошная неправда. Зачем он мне нужен? И как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, ещё подругой считаешься! – негодовала Ложка, потому что Глубокая тарелка судила всех по себе, никакого представления не имея о высоких материях. Нож? Ерунда какая! Ложка обиделась на Тарелку принципиально, подозревая её не только в ложной дружбе, но также и в самых грубых интригах по отношению к ней. На обед Ложка так и не пришла, хотя все её ждали.

– Ах, эта Глубокая тарелка, пузатая и безмозглая! Теперь и близко к ней не подойду. Пусть сама расхлёбывает кашу чрезвычайно быстрого приготовления, какую заварить собирается, – в сердцах пожаловалась она, как ни странно, той же Вилке на прогулке после водных процедур.

– Да уж заваривала она кашу, и не раз; жаль, ты не видела, как её просто трясло, когда эту кашу и расхлёбывать-то было нечем! – выпалила Вилка, которая любила зубки поострить. И тоном ниже произнесла с расстановкой: – Надо знать, с кем дружить.

– С тобой, что ли? – «забросила удочку» Ложка.

– Значит, если укусить не можешь, то хочешь хитрую дружбу завести, как и все остальные? – подмигнула ей Вилка. – Значит, ещё не поняла, что всякая бабская, так называемая, дружба держится на сплетнях и корысти?

– Поняла, конечно. А с кем же ты дружишь? – поинтересовалась Ложка.

– Да уж не с глубокими тарелками.

– С ножами… Я вижу. Разве это – дружба?

– С закусочными тарелками, моя дорогая! Понимать надо. А вот что до ножей – не твоё дело, не твоя забота, – обрубила Вилка. – С хорошими манерами ты, кажется, знакома, но они тебе не нужны. Ты и Глубокая тарелка, хотя и совершенно разные, но всё равно – особы второго сорта, этим и знамениты.

– Да как ты смеешь… Да какое ты имеешь право… – Ложка путалась и заикалась, чуть не расплакалась от обиды. Ушла с глаз долой, от дерзких выпадов подальше. Бабская дружба… Особа второго сорта… Манеры… Ложка оскорбилась, потому что изначально старалась придерживаться рационального мировоззрения, но всегда что-то мешало этому. Нет, надо успокоиться и не реагировать на такие всплески, поберечь себя. Конечно, термины «сервировка», «сервис», «сервиз» были для неё профессиональными, только с душевными понятиями совпадали редко. Рассчитывать на то, что в скором времени встретится подходящая партия – и не «молодец залётный», а солидный ухажёр с фундаментальными взглядами на жизнь – не приходилось. Пусть даже так. Но благородные сервировочные приборы живут долго. Нужно набраться терпения и ждать…

И чтоб никаких подруг!

На следующий день, словно бросая вызов окружению, Ложка вышла к завтраку без опозданий. Держалась свободно. Глубокая тарелка издалека покосилась на неё, но подойти не посмела. Вилка и Нож картинно улыбались друг другу, искоса поглядывая вокруг. Сценический дуэт! Фальшь… Ложка оценила остановку, и в ней что-то перевернулось мгновенно. Она словно взглянула на себя со стороны, по-новому ощутила себя в привычной компании – не-за-ви-си-мо, зная себе цену. Нет, не хотела привлечь к себе нездоровый интерес, но… Осмотрелась с достоинством. И вдруг… Неприступный на вид Бокал, серьёзный и осанистый, нарушая некоторые правила этикета, решительно приблизился к ней. Бокал не так давно появился в означенном обществе, но сумел сразу же занять наивысшее положение, как на обеденном столе, так и за обеденным столом.

Ложке и в голову не приходила мысль о том, что Бокал может удостоить её вниманием. 

– Простите, меня до сих пор Вам не представили, но, думаю, обойдёмся и без третьих лиц, – неторопливо, с расстановкой произнёс Бокал. – Представляю себя сам и предлагаю познакомиться поближе, побольше узнать друг о друге. Не возражаете?

Ложка не понимала, что новенького можно узнать друг о друге, если и так каждому известно о каждом почти всё. Правда, о Бокале ходили противоположные слухи, потому что точных сведений о нём не было. Ничего осудительного о нём Ложка не знала. Отказывать ему не следует, но и соглашаться скоропалительно нельзя – к тому же на виду у всех. Ситуация заинтересовала собравшихся на трапезу. Вилка ядовито усмехалась. Нож напрягся изо всех сил, сохраняя позу проглотившего шпагу фокусника. Обе тарелки, Глубокая и Закусочная, забыли о конкуренции, переглянулись и прошептали в унисон: «Вот это да!» Прочие особы, делая вид, что им всё равно, бросали неодобрительные взгляды в сторону Бокала и Ложки.

– Узнать побольше друг о друге не помешает только в том случае, когда… – Ложка смутилась и растерялась.

– Когда намерения обеих сторон искренни, – подсказал слегка разволновавшийся, но не потерявший хладнокровия Бокал.

– Да, Вы правы, – согласилась воспрянувшая духом Ложка. – Лично мне скрывать нечего. Но я устала узнавать то, что и знать не следует, устала жить в ожидании подвоха от… – она чуть-чуть запнулась, не зная, как произнести «от подруг».

– А ничего плохого ждать заранее не надо, – мягко успокоил её Бокал. – От меня Вам не придётся ждать ничего другого, кроме уважения и… – он стушевался, что при его осанистости и массе выглядело нелепо, однако улыбнулся и закончил фразу с ударением. – И любви.

Любви? Такого слова ещё ни разу не произносили за обеденным столом. Публика возбудилась и уже не могла изображать из себя молчаливую массовку: все задвигались, зашушукались, предвкушая то ли водевиль, то ли скандал. Вилку просто скрючило от досады, ведь такого слова ей не говорил никто, тем более прилюдно. Нож резко отодвинулся от своей компаньонки, рассчитывающей на его серьёзные намерения, но так и не дождавшейся соответствующих признаний.

– Любви… – тихо прошептала сияющая от счастья Ложка и впервые взглянула на Бокал пристально. Неужели сам Бокал сказал ей это слово? И все слышат! Она и надеяться не могла…

– Да, любви, – подтвердил смущённый Бокал, сам от себя не ожидавший такой безрассудной смелости. – Остальное мы обсудим позже. Вас это устраивает?

– Конечно, – восторженно произнесла Ложка, приблизившись к Бокалу и демонстрируя ошеломлённому обществу ослепительную улыбку и изумительную фигуру. – Здесь не место… для подобных обсуждений.

Завтрак кое-как закончился, публика расходилась, кто куда.

…Бокалу было о чём поговорить с Ложкой. Уже несколько дней подряд он сочинял речь, которую собирался произнести ей, только где и когда – не знал. Он получил недурное воспитание, но… Всё произошло спонтанно, без подготовки, нечаянно… Потом они долго беседовали в укромном уголке, на Старом подносе, который Бокал облюбовал для размышлений и разработки дальнейших планов на жизнь. Он не раз задерживался здесь подолгу, предаваясь раздумьям. А сегодня… Рассказывали о себе подробно, откровенно, набрасывали какие-то прожекты, мечтали о счастливом будущем.

– Знаете, – проговорила Ложка, – ведь только вчера, нет, даже сегодня, с раннего утра, у меня было совершенно другое настроение, другие мысли, другие заботы.

– И у меня, – отвечал Бокал. – Своей красотой и оригинальностью мышления Вы поразили меня с первого взгляда. Счастлив, что Вы не отвергли меня. Теперь у нас всё изменилось!

Да, если и не всё изменилось до конца в этой самой истории, то вскоре непременно изменится. И начнётся новая история.

Начнётся, скорее всего, так…

Жили-были Ложка и Бокал, жили долго и счастливо. Они твёрдо знали, что проживут вместе ещё много счастливых лет.

                                                                                                                                                                         Август 2014 г.