Кто
не знает, почему иногда в животе у некоторых квакают лягушки, а во рту, как в укромной
норе, прячется ветер, пусть отложит свои дела и послушает эту историю.
Далеко
ли, близко ли, за горами ли высокими, за долами ли широкими, то ли где-то там,
то ли здесь рядышком речка-невеличка
журчала. В чистой воде ее жил да был певчий народ лягушиный.
Лягушатки
певчие до того малы были, каждый не больше хлебной крошечки.
И
вот однажды в царской лягушачьей семье появился на свет необычный лягушонок. Не
зеленый, не бурый, не желтый, а прозрачный какой-то, как будто хрустальный.
Очень
полюбили его Квака-царь и Кваква-царица. И решили: подрастет — будет
царствовать. А до той поры было велено мамкам-нянькам пуще глаза его беречь,
чтобы выпь да цапля не съели, филин не утащил, рыба не заглотила. Сами же
правители разослали во все концы своего водяного царства придворных да отправили
гонцов в соседние государства с одним
наказом — сыскать невесту под стать любимому сыну.
Долго
ли, коротко ли, сыскали в тридевятом царстве,
тридесятом государстве лягушку красоты невиданной-неслыханной. Да не
простую какую, а царских кровей, лягушку-царевну, значит. Увидел хрустальный
лягушонок свою суженую и обомлел. Правду Квакины слуги квакали — хороша была
царевна лягушиная, словно вылеплена из самого воздуха, лишь прозрачной водою вспоена,
вешним солнышком приукрашена. И пришлись друг другу по сердцу лягушата
хрустальные. Отыграли свадьбу, как водится. И в назначенный день, час указанный
на зеленом бугорке в
одуванчиках, где лишь царь с царицею сиживали, появились лягушата
хрустальные. И хотел было Квака-царь передать корону наследнику, как случилось вдруг
непредвиденное — возроптало все царство, заквакало:
—
Квак же так? Что за царь да царица, коль не зеленые? Не присмотришься — не
увидишь, ква-ква! Не нужны нам такие правители! Пусть уквакивают!
Забурлило
все царство, забулькало. Старый царь лягушиный от престола отрекся, наложив на
лягушек заклятье страшное, чтоб отныне появлялись у
них не красивые маленькие лягушата, а
уродцы-головастики. По сию пору так и есть.
А
лягушата хрустальные прыг да скок, с бугорка на
бугорок, за травиночку, за былиночку — в чужедальней стороне оказались. И настиг их в дороге
ветер-баловень. Стал подталкивать, да подбрасывать. А кругом на беду негде спрятаться — нет ни лужицы, нет ни ямочки. И
трава-то на поляне вся скошена.
Кое-как
добрались лягушатки до дерева. А под деревом косарь обедает. Перед ним горшочек
с молоком стоит. Молоко на солнце
поблескивает, как вода в реке в царстве Квакином.
А
ветер своё — что с ветра-то взять — тормошит, докучает без удержу. Лягушата в
горшочек и прыгнули — в молоке поспешили
спрятаться. Уж ветер туда, уж ветер сюда — не видать лягушат. Он и так, он и
сяк — не достать никак.
А
косарь молодой, отобедав, молоко-то стал пить. Ветер, ну ему мешать — в рот, в нос задувать, в горшочек
заглядывать.
Вот
уж мало молока — на самом донышке... Ветер круть да верть — внутри горшочка
пусто. Он вдогонку за молоком бросился, молодцу в рот заскочил.
Так
молоко с лягушатами у косаря в животе оказалось. А ветер на полпути где-то
застрял.
В
странный терем попали лягушата — без окон, дверь вверху, на полу хлебушко
душистый. И течет в том тереме молочная
река. Отдохнули лягушата малость самую,
попробовали на волю выбраться. Да где там! У входа их ветер-проказник
караулит. Пригорюнились лягушата хрустальные, потом посмотрели друг на
друга и давай песни петь: с песней горе — не беда!
Удивился
молодец: вот так да — живот квакает! Погладил живот — замолчало диво.
Решили
лягушата тут жить. Избаловались со временем, конечно. То пить им подавай, то
есть. Чуть что не так — пыхтят, ворчат, поквакивают.
Ветер
тоже так и остался в норе под носом. Все лягушат — игрушку хрустальную свою —
сторожит. А человеку он друг отменный. Коли горячо где — враз задует, любой пыл
да жар охладит.
Косарь
тот женился вскорости. В семье его дети народились. А у детей свои дети...
Сколько лет уж минуло, а у некоторых и поныне в животе чудо чудное, диво дивное
— пара прозрачных, глазу невидимых лягушат, каждый не больше хлебной крошечки. А во рту ветер
живет.
Не верите? Вот подуйте...
Усинск,
1990 год
Другие произведения автора:
Слава труду!
Почти о каждой
Отсидеться не получится
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
