Камбала

Жила на дне моря рыба камбала. Она была плоская, как блин, и оба её глаза располагались на одном боку. Мама её тоже была плоская как блин. И бабушка была плоская. И прабабушка. А вот прапрабабушка была ничего, обычная рыба, с глазами как у всех рыб. Просто некогда с ней приключилось большое несчастье.

Однажды сильно озабоченный кашалот, не найдя самку своего вида, овладел коралловым рифом. Большинство рыб и прочих морских гадов успели улизнуть, некоторых не успевших, типа ихтиозавра, кит раздавил насмерть, а прапрабабушку камбалы сплющил своей тушей. Она выжила, но осталась плоской, и дети у неё тоже получились плоские, и их дети, и так далее. Собственно, получились те камбалы, которых мы знаем.

            Увидев это безобразие, Чарльз Дарвин схватился за голову, а Жан Батист Ламарк резко опустил вниз руку со сжатым кулаком, довольно улыбнулся и воскликнул: «Йес»!  

А, ещё у рака отшельника, который тоже видел подвиги кашалота, с той поры глаза выпученные. И связанные с ними мозги тоже выпученные, оттого он и слывёт мудрецом среди морских обитателей. Ну, и в той дырке, которую кашалот проделал в рифе, поселилась рыба-мурена.

            Такая вот предыстория. История же в том, что у сплющенных камбал появилась наследственная тяга к, мягко говоря, крупным самцам.

Неизвестно, как решали эту проблему мама и бабушка с прабабушкой, но только нашей камбале сильно понравился дельфин.

            - У него такое изящное тело, белое брюшко и милое зубастое рыльце. – Восторженно сказала она проплывавшей мимо селёдке.

            - Вздор! – Фыркнула селёдка. – Дельфин тебе не пара. Он вообще хищник и питается рыбой. Он просто сожрёт тебя, и не подавится. Ты можешь понравиться ему исключительно как пища!

            - Ну и пусть пища, пусть сожрёт. Он всё равно мне нравится. Погибнуть в зубах любимого тоже счастье. – Страстно ответила камбала, но её собеседница уже уплыла. Селёдки вообще не склонны к романтике.

            Тем не менее, весть о возмутительной страсти камбалы селёдка разнеслась по всей округе. Это ведь только люди по простоте своей считают, что рыбы немые. На самом деле они ещё какие говоруньи. Просто их голоса звучат не в том диапазоне, который воспринимают уши обитателей земли.

В общем, до дельфина дошли слухи, что какая-то уродливая рыба сохнет по нему, и он решил лично поговорить с глупой нахалкой.  

- О, ты пришёл ко мне! – Воскликнула камбала, увидев того, чей образ будоражил её воображение, навела на дельфина оба своих глаза, расположенных на одной стороне головы, и хвост её затрепетал.

            - Приплыл, вообще-то, а не пришёл. Ходить мои предки разучились миллионы лет назад. – Буркнул дельфин и сделал над камбалой круг, разглядывая её со всех сторон. В смысле, только сверху, поскольку брюхом рыба плотно прижималась ко дну. – Боже, какая ты страшная! – Подвёл он итог осмотра.

            - Да, я не красавица. – Согласилась камбала. – Однако сердцу не прикажешь. Ты слишком красив и изящен, чтобы тобой не восхищаться.

            - Так-то я польщён, конечно, что ты оценила мою красоту. – Промолвил дельфин. – Я даже не съем тебя, хотя мог бы. Но и быть с тобой я не могу и не хочу. Ты ведь рыба, а я зверь. Ты живёшь на дне и дышишь жабрами, а я плаваю в толще вод и у меня есть лёгкие. Ты мечешь икру, а наши самки рожают живых детёнышей. Так что прощай навсегда, плоская рыба. Неприятно было познакомиться. – И взмахнув плавниками, дельфин растаял в морской синеве.

            - Какой облом. – Расстроилась камбала. – Моё девичье сердце разбито. Что же теперь делать?

            - А ты пожалуйся на дельфина нашему императору. – Хихикнув, подсказала ей из своей дырке в рифе злая мурена.

            - Это мысль. – Обрадовалась камбала. – Вот прямо сейчас поплыву и пожалуюсь.

            Надо сказать, что тамошним императором считал себя морской окунь. Как все окуни, он был крайне глуп и предельно агрессивен. Но однажды в его мозги пришла идея стать главным в море. Сия мысль стала третьей, поскольку у всех окуней лишь две мысли – пожрать и размножиться. Вот только как стать главным, этот окунь не знал, и сам придумать не мог по определению. Тогда у основания рифа он подкараулил рака-отшельника, у которого, если вы помните, сложилась репутация мудреца.

            - Жить хочешь? – Поинтересовался окунь у рака-отшельника?

            - Конечно, хочу. – Сказал рак, опасливо высовывая из раковины один глаз.

            - Тогда дай мне хороший совет и живи. – Расхохотался окунь. – Если же не дашь, я твою актинию откушу, раковину разгрызу, и съем тебя.

            - Условия сделки я понял. – Высунул второй глаз рак-отшельник. – Теперь говори, что тебе надо?

            - Я хочу стать королём рыб и императором кораллового рифа. Как мне добиться этого?

            Рак ненадолго задумался, а потом пробулькал:

            - Для начала собери дружину – десяток другой таких же глупых окуней, как ты сам.

            - Я не глупый. – Обиделся окунь. – У меня хватило ума приплыть к мудрецу.

            - Действительно. – Вынужден был согласиться с ним рак-отшельник. - Сформулируем иначе. Собери своих собратьев, более глупых, чем ты сам и, по возможности,  предельно злых. С их помощью убей вожаков рыбьих стай и назначь на их место новых, покорных тебе.

            - Что и барракуд с муренами тоже надо убивать? – Опасливо спросил окунь.

            - Нет, их не трогай. Они сильнее тебя. Бей всяких безобидных рыб-клоунов, рыб-попугаев и прочую мелкоту вроде селёдки, и все они покорятся тебе. Хищники же пусть считаются дикими варварами, коих ещё не затронула цивилизация. Если же кто из них попробует бороться с тобой, натрави на такого бунтовщика свою дружину. По одному вы слабее, но вместе, пожалуй, уделаете даже меч-рыбу.

            - Твой совет хорош! Живи пока. – Воскликнул окунь и уплыл собирать своих собратьев.

            Вскоре окуни стали главными не только на этом рифе, но и на трёх ближайших, и их вожак заслуженно стал называть себя императором Океана.

            Вот к нему-то и приплыла рыба-камбала.

            - Твоё величество, - сказала она, - челом бью и прошу помощи и заступничества.

            - Давно не ел я камбалы. – Обрадовался окунь, - а тут она сама ко мне пожаловала.

            - Вообще-то не по правилам кушать того, кто прибегает к твоей императорской милости. – Сказала камбала.

            - Да, действительно. – Разочарованно пробормотал окунь. – Считай мои слова шуткой и говори, что там у тебя?

            - Я полюбила дельфина, а он меня отверг.

            - Не, подруга, ты не по адресу пришла. Дельфин не по моему ведомству. – Обрадовался окунь, что может легко отделаться от просительницы. – Я по рыбам, а тут явно царство зверей.

Рано он радовался.

            - Я знаю. – Обломила окуня камбала. – Согласна, что дико заблуждалась и дельфин мне не пара. Но ничего не могу с собой поделать, люблю крупных самцов. Раз ты тут у нас самый главный, то найди мне жениха, чтобы он был очень большой рыбой.

            - Ха, - сказал император-окунь, - за этим дело не станет. Я сосватаю тебя акуле.

            - Кто он такой? – Удивилась камбала, которая, живя на дне, имела весьма смутное представление о хищниках, обитающих в верхних слоях.

            - О, он такая рыба, такая рыба! Не хуже твоего дельфина. Во всяком случае, не меньше по размерам и количеству зубов. – Объяснил окунь. Он-то как раз хорошо был знаком с акулой и нынче боялся только её. – Я зашлю сватов.

            - Буду ждать, буду ждать. Если что, я живу на самом краю шельфа. – Обрадовалась камбала и снова улеглась на дно.

            Сам окунь, конечно, не рискнул плыть к акуле.  Страшно, да и не достойно императора. Как ни крути, а формально акула ведь тоже был его подданным, хоть ничего про это не знал. Так что окунь велел своим собратьям привести к нему рыбу-лоцмана. Известно ведь, что акулы подслеповаты и их всегда сопровождают лоцманы. Ну, и рыбы-прилипалы тоже.

            - Твой хозяин самец или самка? – Спросил у лоцмана окунь.

            - Самец. – Гордо ответил лоцман. – Большой, свирепый и прожорливый как кашалот.

            - Это хорошо. Тогда плыви к нему и скажи, что с ним хочет познакомиться одна плоская рыба, называемая камбала. Она живёт на краю рифа, там, где Благодатное Дно обрывается в Морскую Бездну. Впрочем, про знакомство можешь не говорить. Просто приведи хозяина туда, где он может без труда пообедать вкусной донной рыбой, которая имела несчастье надоесть своему императору.

            - Я понял тебя. – Усмехнулся рыба-лоцман. – Воистину сказано, есть рыба – есть проблема, а нет рыбы, так вовсе наоборот. Мой хозяин узнает про камбалу и приплывёт к ней.

            - Пока-пока. – Помахал ему вслед своими красными плавниками окунь и, свистнув дружину, понёсся брать дань с кильки.

            Через некоторое время камбала заметила над собой большую тень и, подняв глаза, увидела огромную серую акулу.

            - Это ты, мой милый? – Спросила она.   

            - Кто здесь? – В свою очередь спросил акула и стал плавать боком, чтобы хоть одним глазом разглядеть ту, которая говорит с ним.

            - Она здесь, прямо под тобой, хозяин. – Шепнул на ухо акуле рыба-лоцман, - сдай назад и ныряй вперёд. Черпай пастью прямо со дна, будет нам обед.

            - Точно?

            - Точнее не бывает, следуй за мной, я наведу тебя на цель. – Поплыл прямо на камбалу лоцман.

Акула последовал за ним и его зубы уже готовы были сцапать бедную влюблённую рыбку, но тут из Бездны, в которую обрывался морской шельф, появился огромный немигающий глаз и взметнулся пучок чудовищных щупалец.   

            Лоцман прошмыгнул между ними, а вот акула не сумел. Присоски обвили его тело, и острый клюв впился в мозги хищной рыбы.

            - Спасайся, кто может! – Закричал рыба-лоцман, - Ктулху идёт! - И бросился наутёк.

            - Я не Ктулху. – Заметил клюв и продолжил терзать бьющуюся в конвульсиях тушу издыхающей акулы. Вскоре всё было кончено, лишь поднятая муть оседала на дно.

            - Кто ты, сильномогучий богатырь? – Осторожно спросила камбала и порозовела.

Я ведь забыл сказать, что камбалы умеют менять цвет, и в этом они похожи на хамелеонов. Возможно, даже состоят с ними в родстве. Впрочем, утверждать не берусь, поскольку Чарльз Дарвин грозит мне кулаком, а кулак у него ого-го какой.

            - Я кракен. – Ответил камбале клюв. – Меня ещё называют Гигантским Кальмаром и Кошмаром Глубин.

            - Ты не кошмар. Ты спас мне жизнь. – Кокетливо заметила камбала.

            - И добыл себе обед. – Согласился с ней кракен, доедая акулу. – Хочешь кусочек?

            - Не откажусь, - согласилась камбала, - а то я что-то разнервничалась и проголодалась.

            - Тогда разделим наш романтический ужин. – Гигантский кальмар выклевал из акульей туши самые лакомые кусочки, измельчил их и высыпал перед камбалой.

            - Спасибо. Очень вкусно. Ты такой милый.

            - Я знаю. – Ответил кракен и сменил цвет с белого на красный, а по краям его щупалец зажглись огоньки.

            - О, как ты прекрасен! – Воскликнула камбала и осторожно спросила: - Скажи, у тебя есть девушка?

            - Теперь есть. – Галантно щёлкнул клювом гигантский кальмар, и тут покраснела уже камбала.

            В общем, с тех пор они стали встречаться, благо их ареалы обитания соприкасались. Камбала терпеливо ждала своего кракена, лёжа на краю шельфа, а он всегда приносил ей что-то вкусненькое, поднимаясь из бездны.

Они подолгу беседовали и находили, что хоть и принадлежат не то что к разным видам, но даже разным типам морских животных, между ними много общего. Вот даже названия на одну букву начинаются. Главное же, что у них есть любовь и взаимопонимание.

Чарльз Дарвин, слыша их разговоры, крутил пальцем у виска, а Ламарк говорил ему, что что-то в этом есть, только он пока не может понять что именно. Может быть, Александр Ковалевский, разберётся, не зря же он ланцетников изучает. Русские вообще умеют, что называется, подвести базу  и вникнуть в суть.

Пока знаменитые учёные так беседовали, камбала, позеленев от смущения, сказала кракену, что ей пришло время метать икру. Кракен от её сообщения пришёл в восторг и заявил, что не уйдёт в глубину, а, вопреки обычаю своего вида, будет нереститься прямо здесь, и огоньки на его щупальцах засияли пуще прежнего.

Когда настал нерест, рыба и головоногий моллюск исполнили брачный танец и выметали икру и молоки, причём соотношение их было как напёрсток  к ведру. Тем не менее, влюблённые были счастливы и, прижав кончик морды к клюву, с восторгом  наблюдали, как течение разносит по шельфу оплодотворённые икринки, а Чарльз Дарвин бьётся в истерике и рвёт волосы на голове. Впрочем, Ламарку тоже пришло время глубоко задуматься.

            Гигантский кальмар и рыба-камбала после того памятного икрометания жили долго и счастливо. Померли же они если не в один день, то как-то недалеко друг от друга. Причём камбала оклела от старости, что, согласитесь, бывает в природе крайне редко и само по себе ещё более удивительно, чем сожительство позвоночного с моллюском.

Пока раки-отшельники хоронили труп камбалы в своих желудках, кракен, ничего не зная о смерти любимой, вступил в схватку с молодым кашалотом и, поскольку был уже далеко не юн, проиграл её вчистую.

Когда зубы кита рвали на части его щупальца и тело, гигантский кальмар, умирая, жалел лишь о том, что больше никогда не увидит свою камбалу.

Вот так наша героиня и её возлюбленный ушли из жизни.  

Вы думаете, они ушли бесследно? Как бы ни так! Помните их совместный нерест на грани Шельфа и Бездны? Так вот из тех оплодотворённых икринок вылупились странные существа. Они были плоские как мама и бесхребетные как папа. Они могли менять цвет и лежать на дне. Более того, некоторые из них научились со временем менять даже структуру своего тела и становиться совсем незаметными на фоне кораллов. Они смахивают видом на своего отца кракена, хотя размером не превосходят маму-камбалу. Ну что, догадались, о ком идёт речь?

Да, да, вы правы, именно так на свете появились каракатицы. Они и сейчас живут, здравствуют и, в отличие от своих прародителей и к вящей радости Чарльза Дарвина, не вступают в брак с существами других видов.

Другие произведения автора:

Собственность

Намордник

Казаки