Жизнь роковой броши - глава пятая

     Не стала Ядвига спрашивать у начальника, откуда в его руках брошь с бриллиантами. Боязно стало, она даже глаза опустила.

     - Хорошо, гражданин начальник. И кабинет ваш в порядке содержать буду и с женой помогу, не трудно мне будет. Только пропуск понадобится к вам ходить. Постараюсь и с товарками успевать поработать, чтобы от зависти чего не натворили, - ответила Ядвига, не поднимая головы и встала со стула. - Разрешите вернуться на рабочее место, не любят у нас в бригаде долгие отлучки.

     - Не спешите, Ядвига! К жене далеко ходить не придётся, здесь она, на территории лагеря. Комнату ей оборудовал в лазарете, сам там и ночую. Конечно, иди, но работать тебе придётся только в этом кабинете или в лазарете. Никто не посмеет мне перечить, а завидовать твоим товаркам нечему, тяжёлая это работа будет, - ответил, нахмурившись, начальник. - Хоть иногда называй меня Сергей Павловичем, подари такую радость человеком себя чувствовать.

     Уход за лежачим человеком не из лёгких. На ночь приходила Ядвига в барак и падала замертво. Никто такому счастью не завидовал, но и не сочувствовали, а надзирательницы частенько напоминали ей об убитом начальнике. Не могла понять на что они-то злились. Ведь зверь и их иногда насильничал, может не так жестоко, как заключённых, но молчали, даже после его смерти.

     И побежало времечко вперёд. Уход ли, или лекарства, которые достал Сергей Павлович, но через полгода смогла его Глафира сидеть в постели. Наступил день и сделала она первые шаги. Бережно поддерживала её Ядвига.

     Врач лазарета недовольна была работой заключённой. Свои у неё были планы на Сергея Павловича, а тут эта прыткая со своим уходом. Массаж придумала лежачей эта зечка, та и встала. День ото дня всё лучше и лучше ей. Муженёк на седьмом небе от счастья.

     Не сбыться надеждам, зря травила жену, подлечивая от безобидных болезней настоями трав ядовитых, подливая незаметно в чай при встречах, изображая любовь и преданность. Верила дура, пила причмокивая и не торопилась сдохнуть, - думала докторша, лёжа в своей холодной постели в ночное время, тупо разглядывая грязный потолок комнаты. - Бежать надо куда глаза глядят, пока не разоблачили. В последний раз травону зечку и забуду бабкин рецепт настоя навсегда. Крепкий сделаю, чтобы сразу на тот свет отправить ненавистную, порушившую все мою надежды на хорошую жизнь, а заодно и жёнушку. Уж я бы развернулась, не то, что эта курица Глашка. Половину колонии на меня бы работали. Швейную мастерскую бы оборудовала, по модным журналам одежду для богатеньких строча, выдавая за импортное. Нашлись бы дуры, поверили и гребли за большие деньги.

     Не нравилась Ядвиге докторша. Голос ангела, а глаза злобой пышут. Красивая, ничего не скажешь, млела в присутствии Сергея Павловича. Раз, убирая в её кабинете, увидела мешочек с сухими травами, отсыпала чуток в бумажку и принесла показать одной знахарке, сидевшей за отравление соперницы с мужем. Та принюхалась и спросила:

     - Где взяла? У кого эта отрава есть? Смотри, девка, собравший эту смесь готовится к убийству. Вот теперь мне понятно, отчего слегла жена начальника колонии. Травили бедную понемногу. Не зря так Нюрка рвалась на свободу. Бывшая уборщица, которая работала до тебя. Она боялась с нами даже чай попить. Не моё это дело, но если начальник травит свою жену, то лучше бы он её отпустил бедную. Зачем же так? Приглядись, хорошо понюхай эту смесь и запомни запах. Чувствуешь, какой он сладковатый? В чай её добавить и копыта человек отбросит.

     - Не думаю я на начальника. Любит он жену, не нарадуется улучшению здоровья у неё. Есть у меня мысль, проверить надо, - ответила Ядвига.

     - Поняла я, девонька, на кого ты подумала. Сегодня случайно услышала разговор двух надзирательниц. Докторша заявление подала, уезжать собралась. Смотри, как бы она напоследок чего не сотворила. Поостерегись! Я ничего не видела и ничего от  тебя не слышала, - промолвив, отвернулась к стенке, притворившись спящей.

     С этого дня Ядвига словно цербер сторожила Глафиру. Принесённый докторшой чай выливала в раковину, тщательно промывала стаканы и заваривала сама. Принюхивалась к еде, принесённой с кухни. Уходила лишь когда приходил начальник. Не знала как его предупредить, но однажды осмелилась:

     - Вы бы поостереглись, Сергей Павлович, и откажитесь от чаёв нашей докторши, особенно сейчас, когда она уезжать собралась. Думаю, не случайно ваша жена заболела. Травили её потихоньку.

     - Сам думал об этом не раз. Непонятно было с первой минуты болезни Глаши. Никогда ни на что не жаловалась раньше, а тут чахнуть стала. Гнал эти мысли. Хотя пару раз замечал, как ваша предшественница тщательно отмывала чайную чашку Глаши, а когда я ей это отметил, то потеряла дар речи, с трудом выдавив из себя, что это указания докторши. Мол, она о вашем здоровье исключительно печётся, чтобы вы какую заразу от жены не подхватили, - ответил Сергей Павлович, замолчав в задумчивости.

     В день отъезда докторша накрыла стол, испекла пирог яблочный, конфет накупила. Пригласила всех в свой кабинет. Сама всем чай стала разливать. Два заварных чайника стоят на тумбочке, аромат чайный по всей комнате, не пожалела заварки. Разговоры ведёт, а сама разливает. Санитарка кинулась ей помогать, но та едва не обварила назойливую помощницу. Перед Глафирой стелется, словно травушка шелковистая, налила чай по казахскому обычаю на самое донышко пиалы, рот улыбаются, а глаза молниями злобными сверкают. Ядвига взяла пиалу, принюхалась, чайный аромат не перебил запах горько-сладкий от настойки травной.

     - Хорош чай! Вот только добавка скверная. Не надо вам, Глафира, эту гадость пить! Да и вы поостерегитесь, кабы на тот свет не уйти всем от этого гостеприимства, - громко обратилась она к надзирательницам, приглашённым на прощальное чаепитие.

     При этих словах Ядвиги дверь в кабинет открылась и вошли два человека в штатском. Попыталась докторша выбить пиалу из рук Ядвиги, оскалившись, словно зверь, но вошедшие быстро скрутили ей руки, надев наручники.

     - Ненавижу, зечка проклятая! Будь ты проклята! Все планы мои порушила! Ненавижу! - бесновалась докторша, да так,что два крепких мужика едва её удерживали.

     Глафира ещё сильно болела от отравлений, нуждалась в хорошем лечении и руководство Сергея Павловича пошло ему навстречу, переведя на другую работу, ближе к столице.

     Ничего не обещал, уезжая. Ядвига ничего и не ждала. У человека и так забот полным-полно. Чай у всех оказался отравленным. О чём думала докторша, творя такое, но получила она сполна. Надзирательницы относились к Ядвиге, как к равной.

     Пролетел год. Ядвига так и осталась при лазарете. Новый начальник приехал с семьёй. Жена - врач, работала в лагере, не боялась и детей с собой брать на работу, двух девочек-погодок. Наступали другие времена.

     Неожиданно пришло письмо от пани Зоси. Ей с мужем разрешили уехать на родину, в Польшу. Они оформляли документы. Свой домик, доставшийся от поляков,  оформили на Ядвигу. Тепло стало на сердце, но толку-то что. Впереди сидеть пятнадцать лет по второму сроку.

     Тот день запомнился солнечностью и безветрием. Апрель принёс тепло в карагандинские степи. Травка начинала зеленеть и кустарник, ей незнакомый, почки набрал.
 
     Столько лет им любовалась, а так и не узнала названия, - подумала Ядвига. - Выходит и не жила, а только отбывала срок. Вдруг, словно пелена с глас спала. Мир-то какой красивый! Лет ещё и шестидесяти нет. Надо жить! Пусть и в таких условиях. Не зарывать себя в землю заживо. Всматриваться в каждую травинку.

     Шла из барака в лазарет, платок сняла с головы. Солнышко слепит, птицы поют. Не услышала подошедшую надзирательницу.

     - Солнцем любуешься, Ядвига? Начальник тебя вызывает, - говорит, а сама улыбается. - Поспеши! Весточка тебе пришла от Сергея Павловича. Свобода!!!

     Ноги стали ватными, едва не свалилась на землю. На них, ватных, дошла до кабинета, а двери открыть нет сил.

     - Проходите, садитесь, - нахмурив брови, произнёс начальник. - Радостная весточка пришла для вас, а вот мы с дочками загрустили. Они же к вам привыкли. Дома бабушкой называют. Вам разрешили поселиться в небольшом городке в Казахстане. Ещё бандероль пришла от моего предшественника. Простите, но я её вскрыл. Удивился, в ней только письмо странное и немного денег. Он обещает вам вернуть вашу вещь и просит сообщить ваш адрес после освобождения. Вот, прочтите сами и заберите. Ехать куда решили? Мне записать надо в маршрутный лист.

     - Посёлок Рыбачий, под Джезказганом. Там меня ждут друзья, - ответила Ядвига, беря трясущейся рукой деньги и письмо.

     Она уехала в тот же день из лагеря туда, где её ждал домик друзей. По дороге к автобусу увидела красивую птицу среди сухой травы.

     Мы теперь с тобой товарки, красавица, и свободные птицы, - подумала Ядвига.

Продолжение следует...