Прожитые годы ступени жизни ч. 4 1988 год

34. 1988 год. Будущее детей

 

Виноградовы вечером 27 января, говорили о Дне снятия блокады города Ленинграда. Люба с Володей ежегодно вспоминали годы жизни в Ленинграде. Они много читали о блокаде фашистами города моей юности - Ленинграда…

Самая страшная осада города в военной истории человечества длилась 871 день. На момент установления блокады в городе находилось 2 миллиона 544 тысячи человек, в том числе около 400 тысяч детей. 

Кроме того, в пригородных районах, в кольце блокады, осталось 343 тысячи человек. В сентябре, когда начались систематические бомбардировки, обстрелы и пожары, многие хотели выехать, но пути уже были отрезаны.

Горожане начали готовиться к осаде: люди бросились изымать средства из сберкасс, за несколько часов был выбран весь денежный запас по городу. У всех магазинов выстроились огромные очереди. На самом деле в осаду мало кто верил, но по старой привычке запасались сахаром, мукой, мылом, солью. Даже по официальным данным спрос на эти продукты в некоторых районах превышал 500 процентов.

С 13 ноября 1941 года норма выдачи хлеба населению была снижена. Теперь рабочие и инженерно-технические работники получали по 300 граммов хлеба, все остальные - по 150. 20 ноября и этот скудный паёк пришлось урезать.

Население стало получать самую низкую норму за всё время блокады - 250 граммов на рабочую карточку и 125 граммов - на все остальные. В Ленинграде начался голод.

Эта цифра - «125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам» - навсегда останется одним из символов блокады, хотя эти нормы просуществовали чуть более месяца.

125 граммов хлеба в сутки для иждивенцев были введены 20 ноября 1941-го, а заменены более высокими уже 25 декабря. Однако для жителей осажденного города это была катастрофа - у большинства их них, не привыкших делать какие-то серьезные запасы, ничего, кроме этого кусочка хлеба вперемешку с отрубями и жмыхом, не было. Но даже эти граммы удавалось получить не всегда.

Но город жил и боролся.

Заводы продолжали выпускать военную продукцию. Голодные измученные люди находили в себе силы работать. Кировский завод оказался в опасной близости от расположения немецких войск, и, тем не менее, там круглосуточно шла работа по изготовлению танков.

 Мужчины, женщины и подростки стояли у станков. Завод бомбили, в цехах возникали пожары, но никто не покидал рабочих мест. Из ворот завода ежедневно выходили танки и шли прямиком на фронт. В ноябре - декабре 1941 года производство снарядов и мин превышало миллион штук в месяц.

В городе работали театры, ставились новые спектакли, работали музеи. Всё то время, когда шла блокада, работало ленинградское радио. Для многих оно было единственной ниточкой, позволявшей почувствовать, что город живёт.

Когда радио замолчало, то в радиокомитет стали приходить люди с вопросами: «Что нам нужно сделать, чтобы снова включили радио? Без него невыносимо». Перед микрофоном в Доме радио была сделана деревянная подставка - на неё опирались выступавшие по радио поэты, писатели, дикторы.

В годы перестройки среди либералов и отдельных «личностей инициаторов перестройки» появилась популярная мысль, что надо было объявить Ленинград открытым городом - и тогда удалось бы избежать блокады. На самом деле это было невозможно.

 

Руководство Германии придавало захвату Ленинграда первостепенное значение. Падение Ленинграда могло стать роковым для страны: был бы утерян Балтийский флот, порты Мурманcк и Архангельск, через которые шла помощь от союзников, уникальные промышленные объекты. Утрата «колыбели революции» означала бы огромные издержки в морально-политическом аспекте. Вполне вероятно, пала бы Москва, поскольку немцы получили бы возможность нанести по ней дополнительный удар с севера. Продолжая борьбу за Ленинград и жертвуя населением города, Сталин спасал Москву и Россию.

Приказ Гитлера недвусмысленно гласил: Ленинград должен исчезнуть с карты мира. Фюрер неоднократно требовал сравнять город с землей, истребить все его население, задушить голодом, подавить сопротивление защитников массированными воздушными и артиллерийскими ударами. Город не мог надеяться на снисхождение. В случае захвата Ленинграда его жители были бы обречены - немцы кормить их не собирались.

Это в оккупированном Париже могла продолжаться обычная жизнь - против СССР велась война на уничтожение.

О сдаче города речи быть не могло.

Тем, кто родился после войны, многого уже не понять и того, что пережило военное поколение - не пережить. Можно только слушать рассказы тех, кто выжил, и постараться осознать, попытаться почувствовать, что они пережили, и сохранить это в памяти... И отдать дань вечного уважения и вечной благодарности.

Те, кто пережил блокаду, были обычными людьми. Как Дарья Фёдоровна, соседка Виноградовых. Которая всю блокаду проработала на Ижевском заводе, пережила голод и смерть близких, она, как и все пережившие блокаду сумели совершить невозможное - пережить ледяной ад. И не только пережить, но и остаться людьми.

Они уходят, и вместе с ними уходит история. От всех граждан СССР зависит, чтобы она не ушла навсегда.

Виноградовы с дочками, которые родились в Ленинграде,  никогда не забывали о мужестве ленинградцев, смертельной опасности особенно для детей, проживавших в городе во время блокады.

Рядом с садовом участком Виноградовых,  длительное время проживал худощавый мужчина, звали все его Виктор, но после того, как он узнал, что мой муж родился в Литве, жил в Ленинграде в пятидесятых годах будучи ребёнком, признался, что он литовец и его зовут Витаутас.

 

Спиленная береза, будто защищаясь от падения, выставила вперед ветки, со стоном рухнула на землю. Оставляя в высоких сугробах глубокие следы, Виктор одним ударом, стал срубать толстые и небольшие веточки, шептал ей:

 - Ты уж меня прости, милая. Я сначала ветки все соберу в кучу, отнесу, а потом и тебя. Ты меня неделю греть будешь! Мы ещё с тобой поговорим, прости, милая, ведь морозы сейчас лютые, домик у меня маленький, так что мы долго вместе будем. Тебе будет особое внимание, вместе послушаем радио, почитаем, мне Володя много журналов и книг привёз.

 Прокладывая в снегу узкую тропинку, Виктор, перетаскал ветки к домику, сбитому из листов фанеры, порубил их по размеру топки. В домике, высотой метр семьдесят и шириной метр семьдесят пять на два, рядом с кроватью, стояла печь из пяти миллиметрового стального листа, которую ему отдал Володя.

Они познакомились летом, когда Виктора перевели на работу в область, он искал, где бы ему перезимовать. Переехал в Еврейскую автономную область из Хабаровска, где работал в геологической партии больше тридцати лет. Но организация новой геологоразведочной партии, все затягивалась.

Сколько же пришлось за время работы рабочим реологической партии ему выкопать шурфов! Виктор пытался перевести глубину шурфов, в километры. Получалась внушительная цифра, до его родной Литвы и обратно, да четыре раза!

Год выдался у Виктора неудачным. Сократили, в связи с отсутствием финансирования  геологическую партию, где он работал, а ему предложили переехать в Биробиджан, где создавали новую, для изучения Сутарского месторождения железной руды. Однако, приехал он зря. Финансирования не открыли, работы он для себя не нашел, вот и пришлось приехать на дачные участки, предложить свои услуги.

Виктор, за несколько минут, мог выкопать круглую ямку, глубиной до метра и диаметром чуть больше столба для забора. За день, он ставил забор вокруг дачных участков, которые росли в эти годы, как грибы после дождя, в березовой роще, неподалеку от нового дачного массива.

Виктора никогда не видели пьяным, говорил он с людьми вежливо, не повышая голоса, литературным языком. Без видимого напряжения, один, поднимал и переносил шестиметровые брусья, из которых сосед Володи, строил себе двухэтажный дачный домик.

Однажды, Виктор увидел, как Володя, пытается уложить нижний венец своего будущего дачного домика, из толстых, тяжеленных,  лиственница видно, бревен.

Виктор с интересом наблюдал, как Володя со старшей дочерью Валей, высокой, красивой девушкой, лет семнадцати, приехав после работы, таскали от реки в носилках гравий, замешивали его с цементом и заливали в деревянные тумбы, на которые в эту субботу, Володя и пытался уложить нижние венцы. Но такие они были толстые, эти бревна, и тяжелые, издалека было видно, работа не для одного!

Виктор подошел, предложил помочь. Володя, оглядел его в головы до ног, представился сам и спросил:

- Откуда родом?

Виктор сказал:

- Родом из-под Клайпеды, но, почти сорок лет, живу на Дальнем Востоке.

- О, да мы земляки, и я родом из Клайпеды! - ответил Володя. - Всю жизнь, с перерывами, прожил здесь, но считаю Ленинград, где жил и учился, и Балтику, родными.

 

На том, раскрывать свою биографию, они и закончили.

Дом из бревен, шесть на четыре, для Володи построили за две недели. Виктор с интересом поглядывал на Володю, как тот, морщась от напряжения, поднимает на руках очередное бревно на седьмой, верхний венец.

Сам Виктор, очень худой, но как говорят в народе, жилистый, не чувствовал особой усталости от своей работы.

Все ему было в удовольствие. Хоть построить дом, хоть перетаскать кому из дачников, песок на грядки, или перенести длинную березу на дрова, к своему домику. Позднее, Виктор увидел, как Володя, «возиться» в своем саду, с удовольствием и каким-то спортивным азартом, вскапывает свой участок под картошку и овощи.

От соседей, Виктор уже знал, что его земляк, работает заместителем начальника городской милиции.  Хотя сам Володя, никогда  о своей работе ему не рассказывал.

К осени, Виктор стал больше рассказывать Володе о своей жизни, что в геологической партии, он выписывал более сорока периодических изданий, газет, журналов. Что он, более пятнадцати лет, помогал одной хорошей женщине, «поднимать» четверых детей. Она была поварихой и Виктор, отдавал ей всю свою, совсем не малую по тем временам, зарплату. А вот, почему у них не сложилось совместная жизнь, Виктор не рассказывал, а Володя никогда не спрашивал.

Однажды, когда кто-то из дачников, расплатился с Виктором за проделанную работу двумя бутылками водки, не привез даже куска хлеба, дачники не узнали, всегда спокойного, рассудительного Виктора. Он громко ругал «жадину», но без матерных слов. Он припоминал тому все прегрешения, самые малые, на которые вообще никто не обращает внимание.

Он «кидался» на хозяина в драку. Но не наносил ему удары физически, а только морально, что, скорей всего, было куда обиднее. Совсем, как его мохнатая собака Белка, которая громко лаяла, кидалась на людей, которые подходили к Виктору, но, никогда никого не укусила.

Весь день Виктор не мог успокоиться, но к вечеру проспался, вышел из своего домика, не поднимал глаз на людей. С этого времени, спиртным с ним за работу, старались не расплачиваться.

У Виктора, на краю дачного поселка, стоял, как он говорил,  его дворец, в который он никого не приглашал.

Володя знал, что 1 января, у Виктора День рождения.

31 декабря, во второй половине дня, Виктор услышал шум мотора автомашины. Его небольшая, собравшая в себе десятки пород, лохматая собачонка Белка, раньше его услышала шум мотора и заволновалась. Она уже давно по работе двигателя, отличала автомашину Володи, который раза три в неделю, привозил Виктору продукты питания, а главное, большие кастрюли такого вкусного, наваристого борща. Бывало и щей из свежей капусты, либо супа.  Доставалась свежая пища и собаке. И вот теперь, Белка ждала Володю, выбегала на дорогу, поглядывая, когда появится его машина.

Освобождая большую сумку от привезенных продуктов, Володя подал Виктору бутылку водки, глядя в его глаза.

- Вот тебе на юбилей. А вот почитай, моя книга о войне в Литве.

- Спасибо! Сегодня почитаю, а завтра выпью. Но пойми, ты мне ничего не должен, и я тебе ничего не должен!

 

Виктор пригласил Володю в свой домик. От печи, несло теплом, у стены, на веревке, висело только что постиранное нижнее белье. На полочке, прибитой на дальней стенке, стояло несколько книг, и лежала большая стопка толстых журналов.  Посидели, выпили индийского чая. При Володе, Виктор не стал закуривать. Словно продолжая начатый когда-то разговор, он сказал:

- Кому я такой нужен? В Литве живёт две сестры, племянники, но мы давно потеряли связь. Сейчас я для них чужой. Пенсию я не оформляю. Ведь появятся деньги, сопьюсь от тоски!

Виктор посмотрел в глаза Володи, помолчал, потом произнес тихо-тихо:

- Ты езжай, я почитаю, да отдохну.

Когда Володя, низко наклоняясь, вышел через маленькую дверь, он едва не споткнулся о длинную березу, лежащую на чистом, блестящем снегу.

В очередной раз, Володя, приехал навестить Виктора только через месяц, был в командировке.

Сумка с продуктами, привычно оттягивала его правую руку, но он не услышал лая Белки, не увидел ее следов, на снегу.

Маленького фанерного домика Виктора, на месте не было.

 

Володя попросил сыщиков из районного отдела милиции, разыскать Витаутаса Балзариса. Через три дня ему сообщили, что Виктора - Витаутаса, видели в районе городской свалки, там он давно приготовил себе землянку.

Неделю назад, Витаутас, умер от отравления спиртосодержащей жидкостью. Обмывал, говорят, первую пенсию. Во внутреннем кармане его, ещё не ношеного костюма, нашли адрес Никитиной Анастасии, из Хабаровска и вашу книгу «Взводный».

Анастасии позвонили, сообщили о происшествии. Она долго рыдала и просила не хоронить Виктора, как бомжа.

Она приехала с двумя взрослыми сыновьями, которых помогал растить и воспитывать Виктор, на свои средства похоронила Виктора - Витаутаса.

Никитина передала в милицию документы: паспорт Витаутаса, трудовую книжку, в которой была только одна запись о принятии на работу - в геологическую партию, орденскую книжку, коробку с орденом Трудового Красного Знамени, и, пенсионное удостоверение...

 

15 мая все граждане СССР прочитали, что начат вывод наших войск из Афганистана.

1 июня в Москве Михаил Горбачёв и президент США Рейган подписали договор о контроле за ядерными ракетами средней дальности. 1988 год памятный для Володи и меня ещё и потому, что он «прославил» Ростовскую область - взбунтовалась Азовская колония для несовершеннолетних преступников №4. Это был не первый, но  самый крупный бунт детей в СССР.

Володя тогда с горечью сказал, что и в нашей детской колонии было попытка повторить массовые беспорядки 1983 года. Она не удалась,

Муж двое суток руководил группой офицеров МВД, для обеспечения порядка в колонии.

А Люба в то время вспомнила высказывание Сократа - философа пятого века до новой эры: «Нынешняя молодёжь привыкла к роскоши, она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших, дети спорят со взрослыми, жадно глотают пищу, изводят учителей».

     В СССР задача воспитания подрастающего поколения не была задачей только семьи или только школы - это было обоюдное дело.

Это в двадцать первом веке родители стали обвинять учителей школ и воспитателей детских садов, указывать на пробелы в школьной системе, а педагоги и воспитатели обвиняют родителей в недостаточном воспитании детей.

В Советском Союзе  не было так распространенных в 2021 году психологов, с полученными за 3 месяца дипломами, раздающих советы и дающих консультации направо и налево - лишь бы твои деньги получить.

Тогда ответы на все вопросы давали, газеты, журналы, фильмы. Проверенные источники, научно обоснованные доводы  и заслуженные авторы статей давали повод верить. Газета «Семья», журнал «Семья и школа», фильмы  - «Доживем до понедельника», «Ключ без права передачи», «Большая перемена», «Вам и не снилось» - краткий перечень источников, которые раскрывают вопросы воспитания и проблемы  школьников. 

Фильмы советского периода очень часто заканчиваются незавершенностью. Это заставляло думать, придумывать историю до конца, анализировать поведение героев, спорить в кругу друзей и в школе-институте на диспутах.

В 1988 году в СССР несколько уменьшилось число детей – сирот. Семейные детские дома как узаконенный тип сиротского устройства появились в СССР именно в 1988 году по инициативе одного человека - Альберта Анатольевича Лиханова, руководителя им же созданного годом раньше Советского Детского Фонда.

 

Но вот потом, через двадцать два года…

Наличие еды и теплой одежды недостаточно для формирования личности, которая должна войти во взрослую жизнь. Только десять процентов из воспитанников детских домов более или менее устраивают свою жизнь. Судьба остальных шокирует. По официальным данным генеральной прокуратуры жизнь девяноста процентов сирот трагична. Из них, (2423 девочки и 2527 мальчики) складывается так:

- Около пятидесяти процентов детей рожденных в России, имеют психологические отклонения.

- По статистике тридцать пять процентов детей в России рождаются с врожденными заболеваниями.

-  Двенадцать процентов детей в России рождаются не доношенными.

- Число детей инвалидов в стране составляет более 500 000 (два процента).

- По статистике в России ежегодно происходит 63 миллиона случаев заболевания детей, от гриппа и простуды до переломов и ожогов в том числе и серьезные болезни.

 

Матерей-одиночек в России на сегодня около 3 миллионов. 

Голикова отметила, что всего в России воспитывается 30,3 миллионов детей. Каждый день в России в среднем рождается примерно 4950 детей.

По данным министерства образования, на 2007 год в России на учете было 742 тысячи детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.

Для справки: после Великой Отечественной в стране было 680 тысяч сирот. Но то - после войны.

А к 1989 году сирот было зарегистрировано 87 тысяч. Любые разговоры о точном количестве детей-сирот в СССР - чистейшей воды фантастика. Ибо таких данных ни у кого нет - да и быть не может.

По одной простой причине: в СССР (как, кстати, и в других развитых странах), детских домов не было. Временные приюты для детей до момента помещения ребёнка в приёмную семью - были. Но детских домов нет вообще.

И вот почему. Разумеется, в Советской стране (как и в любой стране) детей, оставшихся без попечения родителей, обнаруживали немало. Но дело в том, что советская система помощи детям, оставшихся без попечения родителей, была устроена не так, как в США, а принципиально иначе.

В 1988 году многие граждане уже почувствовали, что перестройка начала ломать судьбы населения, и прежде всего детей, в стране значительно увеличилось количество детских домой и домов -интернатов.  Сейчас в России около 600 000 детей - сирот (из них 95% социальные сироты, то есть родители их живы, но лишены родительских прав либо сами отказались от ребенка).

Причинами отказа от детей и помещения их в государственные учреждения являются: неполная семья, недостаточная материальная обеспеченность и плохие жилищные условия, алкоголизм матери или обоих родителей.

Лишь небольшая часть детей была оставлена родителями из-за нарушения у новорожденного того или иного физического дефекта, с диагнозом известных форм умственной отсталости с неблагоприятным прогнозом, или с незначительными врожденными пороками развития.

Есть и категория матерей, о которых необходимо говорить особо - это матери - подростки, пытающиеся любыми способами избавиться от нежелательной беременности, в том числе с помощью вредных для здоровья будущего ребенка препаратов. В результате появляются на свет дети, которые не нужны своим родителям и воспитываются в учреждениях для сирот.

Такие реалии современной российской жизни, как экономический кризис, безработица, обнищание широких слоев населения, проживание за чертой бедности, повсеместное ослабление семейных устоев, утрата старшими и младшим поколениями моральных ценностей, пьянство и алкоголизм, наркомания, распространение среди детей и взрослых психических заболеваний, бесспорно сформировали благоприятную почву для многих негативных социальных явлений и социального сиротства в частности.

Сегодня государство практически не стимулирует передачу детей, оставшихся без попечения родителей в другую семью, предпочитая тратить большие суммы на детские интернатные учреждения. Но и их не хватает.

За последние годы число детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, приняло устрашающие размеры. Безразличие к ребенку в семье стало не столь редким явлением, о чём свидетельствует рост случаев лишения родителей родительских прав. Игнорирование самых насущных потребностей ребенка в таких семьях нередко сопровождается жестоким обращением с ними.

По данным исследований, каждый второй ребенок, попавший в приют, подвергался телесным наказаниям.

Дети убегают от жестокого с ними обращения, от сексуального насилия со стороны близких либо знакомых матери или отца, от издевательского отношения к их личности, от гиперопеки со стороны родителей, приобретающей форму тяжелой семейной тирании.

Количество детей, по собственной воле, ушедших из семьи, растёт. За последнее время оно увеличилось на пятнадцать процентов.

Углубленное психологическое обследование воспитанников одного из приютов позволило установить, что сексуальному насилию подверглись двадцать один процент приютских детей, причём только 1/3 имело место изнасилование посторонним лицом. В остальных случаях дети стали жертвами внутрисемейного сексуального насилия со стороны кровных родственников или фактических воспитателей.

Жертвами инцеста становятся как маленькие дети (1,5 - 5 лет), так и девушки 13-17 лет. В ряде случаев сексуальные посягательства со стороны родителей продолжались в течение нескольких месяцев и даже лет.

Выталкивает на улицу не только семья.

Достигло критических масштабов отчисление из общеобразовательных школ не только подростков, но и 7-8 летних учащихся; отмечается резкое увеличение числа 14-15-летних подростков, покинувших учреждения общего и профессионального образования и не начавших работать, сокращение приема в профтехучилища (отчего ежегодно до 1 миллиона подростков, достигших трудоспособного возраста, не имеют профессии), неконкурентоспособность на рынке труда подростков 14-18 лет, которые почему-либо продолжать учебу не могут.

В результате, по данным с мест, среди категории подростков, попавших в поле зрения комиссии по делам несовершеннолетних, двадцать два процента нигде не работают и не учатся. А по информации Генеральной прокуратуры нигде не учатся и не работают 2 миллиона несовершеннолетних в возрасте 14-15 лет.

Продолжает увеличиваться число детей, оставшихся без попечения родителей.

В 2001году их было 128,1 тысяч, что на 4% больше, чем в 2000году и на 12,4% больше, чем в 1999-м. Свыше 40% из них составляют дети, чьи родители лишены родительских прав.

В 2001 году у родителей, лишенных родительских прав, было в целом отобрано 56,4 тысяч детей, что на 6,2% больше, чем в 2000 году и на 21,1% больше, чем в 1999 году.

 

В 2021 году Вячеслав Бакланов писал: «Перестройка превращается в «катастройку»:

«После XIX партконференции КПСС (июнь 1988 года), где были приняты резолюции о «демократизации советского общества», «о гласности», «о борьбе с бюрократизмом», политическая жизнь в СССР резко забурлила открытыми политическими движениями (новыми партиями, национально-демократическими «народными фронтами») и уже в 1989 года стала опасно выходить из своих берегов.

Правящая партия стала подвергаться массированной атаке со всех сторон. Сторонники решительной «демократии» в партии яростно нападали на ее «консерваторов» (особенно на  Лигачева), которых пугал размах неконтролируемых общественных движений.

Самого Горбачева считали «центристом». Но при этом он чаще всего поддерживал «демократов».

Так Горбачев осудил статью Нины Андреевой «Не могу поступаться принципам» (март 1988 год), в защиту Сталина и доперестроечной модели государства, несмотря на то, что её первоначально поддержало большинство членов Политбюро ЦК КПСС.

Александр Яковлев, член Политбюро и главный куратор в стране идеологии, информации и культуры, не просто во всем поддерживал Горбачева в его борьбе с консерваторами, но и был ярым сторонником расширения гласности, всеобщей демократизации и отказа от партийной монополии КПСС.

Примечательно, именно подобную позицию Нина Андреева осветила в своей знаменитой статье в «Советской России» от 13 марта 1988 года, наиболее последовательно критиковала и характеризовала как «леволиберальный интеллигентский социализм» (хотя к таким взглядам можно было тогда отнести скорее Горбачева, Яковлев больше склонялся к антикоммунизму). Но именно либерал Яковлев (главная мишень в стране для консерваторов и почвенников) предложил Горбачеву отказаться от поста генсека КПСС в пользу нового поста Президента СССР.

С одной стороны, это должно было укрепить личную власть Горбачева, уже не подчинявшегося коллективному партийному контролю. Зато это резко ослабило все рычаги центрального управления в стране».

 

А вот что писал Бакланов ещё в статье: «Мост к огородам, пожарная команда»: «Самими идеологами перестройки, уже находящимися на пенсии, неоднократно заявлялось, что какой-либо чёткой идеологической основы у перестройки не было.

Однако некоторые мероприятия, начавшие реализовываться, по меньшей мере, с 1987 года, ставят под сомнения эту точку зрения. В то время как на начальном этапе официальным лозунгом оставалось расхожее выражение «больше социализма», началось подспудное изменение законодательной базы в экономике, грозившее подорвать функционирование прежней плановой системы: фактическая отмена госмонополии на внешнеэкономическую, пересмотр подхода ко взаимоотношению государственных органов и производственных предприятий.

Одной из поворотных точек в экономической программе «перестройки» можно также считать Закон СССР «О кооперации» от 26 мая 1988 года, где прямо указывалось, что «выручка в иностранной валюте, полученная кооперативами … изъятию не подлежит и может накапливаться для использования в последующие годы».

Это означало фундаментальный разрыв с прежней советской практикой, в том же году появляется и понятие «радикальная экономическая реформа», и противоречило многим предыдущим Законам и положениям, массовая отмена которых началась примерно тогда же.

Случайным неуклонное изменение законодательной базы в одном направлении назвать затруднительно.

Но тогда ещё, открыто объявить населению о своих планах, было весьма проблематично, поскольку «уравнительная психология» и «совковое мировоззрение» оставались практически всеобщими, поэтому чуть позже этого срока начинается скоординированная, многоплановая и последовательная кампания по дискредитации всех сторон жизни в СССР.

Грань конструктивной критики была легко перейдена.

В основном она состояла из многочисленных разоблачительных публикаций в наиболее популярных или серьёзных советских изданиях того времени, коротко охарактеризовать которые можно фразой «так жить нельзя», нагнетанию нелепых и иррациональных страхов посредством их озвучания в авотритетых источниках (например, откровенно бредовую «теорию», что Черное море вот-вот взорвётся из-за наличия в нём сероводорода).

Все крупнейшие социальные институты и подсистемы Советского Союза одна за другой подвергались уничтожающей, зачастую несправедливой критике: («Авиация уничтожает своих в Афгане при малейшей попытке окружения», «советская милиция самая жестокая и коррумпированная в мире», скандал со шприцами в Элисте, когда «заразили» несколько десятков новорожденных, которые, как потом оказалось, уже были инфицированы, ЖКХ, бюрократия).

Во многом сила этих публикаций заключалась в авторитетности источника, их неопровергнутости и длительном господстве в информационном пространстве.

Другие произведения автора:

Не боюсь зимой я вьюги

Трусцой от старости не убежать

Мешают на пути нам ямы