Право выбора гл. 24 Заозерное ч. 1

 Поселок Заозерный, расположен рядом с Хабаровском.
В семидесятых годах, это было местом охоты и рыбалки многих жителей Хабаровска. Многочисленные протоки реки Амур, создавали лабиринт из островов и проток.

Рыба, не отравленная сбросами из страны «большого соседа», по утрам играла у самого берега. Не нужно было обладать какими-либо выдающимися способностями, чтобы на утренней зоре, выловить десятка три карасей  и сазанов.

Серебристые создания, крутились на «кукане», и, складывая их потом в вещмешок, приятно было ощущать тяжесть и большой размер не только всего тела, но и глаз.

Ходил в ту пору среди рыбаков такой анекдот. Надоело друзьям, слушать рассказы одного заядлого рыбака, который, показывая размер пойманной им рыбы, растягивал свои руки так, что сбрасывал со стола посуде. При очередной встрече связали они рыбаку руки, так он, рассказывая о своем улове, соединил ладони и показал размер глаз, пойманного им карася.

А сколько в озерах и протоках гнездилось уток!
В пору перелета, жители Заозерного засыпали под не прекращающиеся выстрелы охотников.

Служба Виноградова в колонии строгого режима отличалось от размеренной и относительно стабильной работы в Будукане.

Категория осужденных, здесь была другая. Здесь отбывали наказание те, кто совершал тяжкие преступления:

- нанесение тяжких телесных повреждений повлекших смерть, убийства, изнасилования.

Большинство, отбывали по второму, а то и третьему разу. Беседы о чистоте и честности, им были не нужны. Многие из них, наизусть цитировали статьи уголовного кодекса, и Правила внутреннего распорядка и Исправительно-трудовой кодекс, знали лучше некоторых сотрудников.

Клуб в колонии был старый, маленький и в нем могло находиться только сто человек, одна десятая от общего количества. Как проводить лекции, беседы, на основе чего объединить, заставить терпеть друг друга этих очерствевших, хотелось бы думать, не совсем потерянных людей?

Хотя к этому времени, Виноградов уже точно знал, что одна треть освободившихся из колонии осужденных, через два, три месяца, вернется вновь.

Распределяя всех сотрудников по отрядам в качестве членов Советов воспитателей, Виноградов надеялся, что участие сотрудников разного возраста, разного жизненного опыта, поможет осужденным лучше сориентироваться в жизни на свободе, после отбытия срока.

А проблем хватало. При досмотре помещений, контролеры обнаруживали наркотики, шприцы, продукты питания, которые ни они, ни Виноградов, не встречали в магазинах, различные компоты,  колбасы высших сортов.

Однажды, доставили этапом одного «авторитета».

«Джем» отличался от остальных крупным телосложением, высоким ростом, большой физической силой. И при всем при этом, он был достаточно умен, чтобы подчинить себе практически всю массу осужденных.

Противостояние было на лицо.

Когда начальник отряда или контролер,  требовал передвижение строем на работу, это неохотно, но исполнялось.

Но если нужно было направить отряд на политзанятия, строй стоял не шелохнувшись.

Виноградов сразу понял, что «Джем» рассчитывает на то, что его пригласят и попросят содействовать поддержанию порядка.

А после этого, кто будет хозяином в колонии?

Виноградов встал перед строем в и сам стал отдавать команду:

- Первая шеренга, шагом марш!

Шеренга пошла, потом вторая, третья.

И вот, шеренга, в которой стоит «Джем».
Виноградов подошел ближе, спокойным голосом сказал:

- За не выполнение распоряжения, вас поместят в штрафной изолятор.

После его команды, все пять человек, сами пошли в сторону штрафного изолятора. «Джем» отсидел в ШИЗО пятнадцать суток, потом шесть месяцев в помещении камерного типа.

Виноградов потом узнал, что с «этим начальником» Джем кашу варить не будет.

Долгие четыре месяца, Володи проживал без семьи. В двух домах, что построили для сотрудников осужденные, никак не могли закончить отделку. Но качество, это особый разговор.

Эти «строители», прятали в штукатурку  целое яйцо и протыкали его иголкой.

Сколько времени нужно, чтобы содержание этого яйца, протухло?

Под новый, настеленный пол, прятали труп убитой кошки, и нужно было вновь вскрывать все полы и вновь стелить, ожидая очередной подлости.

А система водоснабжения и отопления?

Вместо трубы, приваривали лом, и вода не поступала в квартиру.

А пустые стены, которые промерзали зимой, а устранить подобный брак, было очень проблематично.

Но все может осилить идущий.

Сдали дома, Володя, получивший к этому времени звание капитан, перевез из Будукана в новую квартиру свою семью.

Это ничего, что от соседа, через стену, проложили новую водопроводную трубу.

Терпели обилие комаров, которые развились в огромном количестве в подъезде, так как из всех соединений элеваторного узла, расположенного в подвальном помещении, струями лилась вода и заполняла подвал.

Терпели и промерзшие стены, высушивая их электрической плиткой. Главное, они были все вместе.

Вот только в окна квартиры, смотреть совсем не хотелось.

Из зала, видно было здания и забор женской, двенадцатой колонии.

Из кухни, помещения дома матери и ребенка, четырнадцатой колонии.

Из детской, можно был рассмотреть тринадцатую колонию, где работал Володя. 

Из спальни, видна было большая поселковая котельная, огороженная высоченным забором, в которой работали осужденные.

А строй осужденных, которых каждый день, утром вели на работу, а вечером с работы в женской колонии, называли рабочими, чтобы дети не привыкали к унизительному и презрительному слову «зеки».

Была у Виноградова еще одна проблема.

В тринадцатой колонии, в старой деревянной школе, на период обеденного перерыва сотрудников, оставалось насколько женщин учителей. Им нужно было обеспечивать безопасность в период их работы. Деревянный старенький туалет, которым использовался учителями, выходил глухой стенкой в жилую зону. Одна из учительниц, весьма миловидная дама, сумела найти возможность дополнительного заработка.

Она, за небольшую плату, показывала осужденным через щели в деревянных досках туалета, свои женские прелести.

Узнать, а тем более пресечь подобные «уроки» было не просто.

Те, кто отбывал наказание, были разные по социальному уровню, образованию и своему статусу.

В колонии строгого режима, было много с лиц с высшим образованием, были и малограмотные. Но не было не грамотных.

А ведь через двадцать пять лет, когда Виноградов в качестве судьи рассматривал уголовные дела, среди подсудимых появилось некоторое количество практически безграмотных, не умеющих писать и читать людей. Такое завоевание капитализма.

Но не уровень образования определял социальный статус осужденных. Не вдаваясь в теорию, условно, осужденных можно было разделить на четыре группы.
Первая, лидеры, неоднократно судимые, не глупы, имеющие устойчивые криминальные наклонности и обширные связи на свободе.

Вторая, молодые, наглые, физически развитые, поддерживающие своё я, при помощи силы, «стада» себе подобных, практически «беспредельщики».

Третья, «мужики», по сути своей трудолюбивые, почти нормальные, с точки зрения обывателя, люди, совершившие тяжкие преступления в силу сложившихся обстоятельств, чаще всего, в состоянии опьянения.

А вот четвертая…

«Обиженные», или еще их называли - «опущенные», «петухи», лица, в отношении которых были совершены акты мужеложства.

Одних «опускали» в связи с совершением ими половых преступлений. Не любили насильников в зоне, не считали за людей.

Других, «ломали» по слабости духом.

Третьи, попадались на кражах у своих, «крысятничали».
Виноградов не встречал таких, которые по собственному желанию переходили в подобную,  четвертую категорию.

Жили эти опустившиеся люди вместе с остальными, только ближе к выходу, а в камере у «параши», унитаза.

Много было конфликтов на почве унижения личности.
Каждый месяц, вынимали из петли и хоронили под номерами на кладбище. И чаще всего, невозможно было установить причины самоубийств.

Много было конфликтов и в остальных категориях за лидерство, каналы поставки запрещенных предметов, в основном спиртного, наркотиков, чая, за неосторожное слово.

Практически все сотрудники колонии проживали в городе Хабаровска. Каждое утро, на двух автобусах везли в школу на авиа городке детей, проживающих в поселке. Затем, на площади Ленина, забирали сотрудников мужской и женской колонии и привозили в Заозерное.

В поселке, проживал заместитель по режиму Чекашин и Виноградов. Именно их поднимали ночами, в случае чрезвычайных происшествий.

Однажды, около двух часов ночи, Виноградова разбудил звонок телефона, дежурный помощник доложил:

- Товарищ капитан, групповая пьянка и драка в третьем отряде. Наряд контролеров боится заходить в зону.

Капитан быстро оделся и выбежал из дома.
Пятьсот метров, он преодолел за считанные секунды, личный рекорд.

У калитки в жилую зону, толпились солдаты конвойной роты и контролеры.

Виноградов услышал:

- На ходите, дождемся бойцов из полка.

Капитан приостановился, потом отмахнулся от таких слов.

Задержка на несколько минут, может повлечь разрастание конфликта, вовлечение большей массы осужденных в драку и вот тогда, остановить их всех можно будет только силой.

Металлическая решетка, отделяющая КПП и жилую зону, громко скрипнула и со звоном захлопнулась за спиной капитана.

А вокруг было так тихо, что можно было расслышать полет многочисленных комаров у своего лица, ощутить легкое дуновение теплого, июльского ветерка, шелест листьев на тополях.

Володя поднял глаза к небу. Темно синее, с огромным, слегка желтоватым диском луны, оно было усыпано таким количеством звезд, что Виноградов остановился.

Он услышал за своей спиной отдаленный разговор контролеров:

- Струхнул!

Володя улыбнулся, не отводя глаз от неба.

Ему показалось, что звезды опускаются все ниже, ниже. Вот до них можно дотянуться руками. Капитан поднял руки, поправил форменную фуражку, подумал, а ведь через неделю, ему исполнится тридцать три, как Иисусу, когда его распяли.

Володя стряхнул наваждение и пошел в отряд.

Окна второго этажа кирпичного здания, были ярко освещены, поднявшись по лестнице, капитан вошел в большое помещение, спальню отряда, в которой на двух ярусных кроватях, проживали, отбывая наказание сто двадцать три человека.

Из кабинета начальника отряда, выглянул завхоз:

- Не ходите, гражданин начальник!

Виноградов, не обращая внимания на эти слова, вошел в отряд и направился к группе осужденных, громко выясняющих свои отношения.

Увидев представителя администрации без контролеров и солдат, осужденные переглянулись, перестали ругаться. Шум стал постепенно стихать. Некоторые особо любопытные, стали подбегать к окнам, поглядывая на улицу, а там никого.

Шум в отряде стих.

Не высокого роста, трижды судимый, один из лидеров «общака» Бельшев, резко повернулся, посмотрел в глаза Виноградова.

- А ты, начальник, не трус, – повернувшись к осужденным «шестеркам» за его спиной, продолжил, - Кончай бузу.

Бельшев еще раз взглянул в глаза Виноградову, шагнул к нему, капитан не шелохнулся. Это не было бравадой.

Сердце Володи, казалось, поднялось к самому горлу, вот-вот выскочит из груди, но он понимал, что начни он говорить, а тем более угрожать, или хуже того, показать свою не уверенность, вот тогда конец!

Бельшев резко махнул рукой, Виноградов словно окаменел.

Из разрезанных вен Бельшего брызнула кровь:

- Я крови не боюсь, а ты, начальник?

На рубашку Виноградова попало столько крови, что можно было подумать о ранении самого капитана.
Бельшев подошел вплотную к Володе. Изо рта осужденного, несло спиртным, зрачки расширены и сильно блестели. Он наклонился к уху капитана, всем показалось, что сейчас это случится…

- Я тебя уважаю, - услышал Володя.

Бельшев медленно повернулся, подошел к своей тумбочке, достал начатую бутылку с водкой, налил в кружку, выпил, повернулся к капитану.

- Теперь пошли.

Спускаясь по лестнице с Бельшевым, Виноградов услышал топот ног на улице. С треском открылись двери, вбежал ДПНК и два контролера сержанта.

Виноградов подумал, возможно, именно эти сержанты, принесло в зону спиртное, за особую, повышенную плату, ведь как-то, все это попадает осужденным. Очень большие деньги здесь завязаны.

Бельшев, не ожидая указания, сам пошел в сторону штрафного изолятора.

Шум в отряде стих, свет погас, стало тихо-тихо, только шаги идущих по плацу  пятерых людей, гулко раздавались среди пяти двух этажных зданий отрядов.

В четыре утра, Володя вернулся домой, тихонько снял окровавленную рубашку и спрятал под ванну. Потом постирает.

На следующий день, придя на обед, он удивился, что у двери его не встретила Лида. Володя прошел по квартире.

Жена стояла в ванной комнате и держала в руках его окровавленную рубашку.

Бросив рубаху в ванну, она дрожащими пальцами схватила Володю за руки, молча прижалась к нему, не проронив и слезинки.

А через неделю, Лида сильно заболела.
Ее позвоночник в районе поясницы, изменил свое состояние и стройная, худощавая, очень миловидная кудрявая женщина, более шести месяцев, передвигалась, сильно склонившись вправо.

После этого случая, обострения остеохондроза, часто приносили Лиде очень сильные боли.

А лето было в самом разгаре.

Яркая зелень деревьев влекла в себе птиц, и с утра до вечера, распевали они свои песни.

Небольшой огород, который Виноградовы разработали у реки, они посещали не часто, а вот река звала к себе. Учитывая, что свободного времени, которое они могли провести вместе, было мало, каждая такая встреча с природой, проносила радость и родителям и детям.

В колонии, для проведения оперативно-розыскной работы, были два катера.

В один из выходных, начальник колонии майор Агупов с женой, Виноградовы с детьми, выехали на катере на острова Амура. Как же там было интересно детям.

Сотни мальков сновали у самого берега, квакали невидимые лягушки, стараясь перекричать их, кричали Валя и Аня, громко, о чем то своем, говорили женщина, а на них, с улыбкой поглядывали мужчины.

И не мешали им мошка и комары, и ушли куда-то проблемы. В целом мире, только они, да рука Амур и маленький остров, где они находились.

И не было вкуснее чая с дымком и сырой колбасы, насаженной на оструганную веточку и обжаренную на костре.

Другие произведения автора:

Аисты.

Напечатано в Вашингтоне в 1995 году

Мёд