Любовь и учеба. Глава 16 из романа Улыбка Амура

Первая лицейская четверть закончилась. Ее результаты не порадовали лицеистов. Лишь у одного Павлика Андреева сияли пятерки по всем предметам. К радости Насти троек у нее не было, но и пятерок оказалось маловато: по физике, русскому и английскому. У Натальи обошлось без двоек, чему она была безмерно рада. А вот у их одноклассника Трофимова за четверть зияли целых две пары: по химии и английскому. Увлекшись информатикой, он совсем забросил эти предметы, − и вот результат.
− Если бы к этим двойкам добавилась еще одна, Петю отчислили, − напомнила классная руководительница его удрученным родителям. − Вы ведь читали устав лицея. Почему же вовремя не спохватились? Я же не раз сообщала, что у мальчика провальная ситуация.
− Да у него в школе химии почти не было, − все время замещали другими предметами. А английский ему вообще не дается. Придется репетиторов нанимать.
− Это совсем не обязательно. У нас каждую неделю проводятся дополнительные занятия, причем бесплатно. Но что-то я Петю там ни разу не видела.
− Сынок, что же ты нам об этом не сказал? − строго спросил Петю отец. − Все только жаловался: «не понимаю да не понимаю».
Сын, понурив голову, молчал. Одноклассники смотрели на него с сочувствием: ведь у многих с химией тоже были проблемы. На нее отводилось всего два часа в неделю, а программа была довольно сложная. Да и преподаватель, доцент университета, отличался повышенной требовательностью. Поэтому половина класса химию едва тянула на троечку.
− Почему так получается: наши дети в школе были хорошистами и отличниками, а здесь скатились к посредственным отметкам? − возмущались родители. − И ведь не отлынивают, сидят за уроками с утра до вечера.
− К сожалению, мы с этим сталкиваемся ежегодно, − вздохнула Екатерина Андреевна. − Но не думайте, что вашим детям занижают оценки, они объективны. Доказательством тому служат результаты ЕГЭ, − оценки, полученные нашими выпускниками на этих экзаменах, на сто процентов совпадают их годовыми. Все дело в низком качестве школьных знаний, особенно в области точных наук.
− Что же делать?
− Учиться! Дольше будет легче. И заметьте: все наши преподаватели дают возможность исправить четвертную оценку. На доске объявлений вывешено расписание консультаций во время каникул, − приходите, исправляйте. Это полугодовую оценку исправить нельзя, а четвертную − пожалуйста. Вот помню: был у нас лицеист Вася Семыкин, − он по физике имел в первом полугодии двойку, его уже отчислять собрались. Так он поклялся, что все исправит, только чтоб оставили. И что вы думаете: в одиннадцатом классе Вася стал победителем олимпиады по этому предмету. Сейчас в университете учится на физфаке.
Дорогие родители, я об одном вас прошу: вы только не ругайте детей и не наказывайте. Они не виноваты, что не умеют учиться настоящим образом, − когда надо помнить весь объем пройденного материала. В школе зачастую как проверяют знания? Только по последней теме. Прошли неравенства − по ним зачет. Прошли логарифмы − по ним и только по ним контрольная. К изученному ранее уже не возвращаются. А у нас в каждую контрольную включают весь пройденный материал − и не только на математике. Так во всем мире делают.
− Да разве можно все упомнить? − вздохнула мама Тани Денисовой. − Головы же не хватит.
− Нужно! А иначе − как потом сдавать экзамены? Конечно, никто не требует, чтобы в памяти держали отдельные мелочи, но главные теоремы, законы и формулы нужно периодически повторять. Только тогда образуется фундамент знаний, опираясь на который можно подготовить толкового специалиста.
− Мне не совсем понятна система проверки знаний по математике, − поднялся с места отец троечника Вити Самойленко. − Мой сын привык, что на дом задают определенное домашнее задание, а на следующем уроке его проверяют. Так у нас в школе делали, и у Вити были только четверки и пятерки. А здесь зададут на неделю три десятка примеров и задач, а то и больше, и решай, сколько хочешь. А если не хочешь? Ведь не все такие сознательные. Спрашиваю: что на завтра задано? Ничего, отвечает. К следующему уроку − опять ничего. А когда подходит время зачета − ой, папа, нам столько поназадавали, я ничего не успею! Может быть, все же их проверять на каждом уроке? Они же еще дети, им сознательности не хватает.
Родители одобрительно зашумели. И тут к доске вышла профессор Туржанская.
− Понимаете, − сказала она, − очень скоро ваши дети станут студентами. И тогда их знания будут проверять всего раз в полугодие, на сессиях. А до того они сами должны будут распределять что, когда и как учить в течение семестра. Мы уже сейчас готовим их к этому. Тебе на неделю задали столько-то примеров и задач, раздели их количество по дням и решай постепенно. Это у Вити сознательности не хватает, а большинство ребят выполняет задание по частям к каждому уроку. Возьмем, например, Настю Снегиреву. У нее по математике пока четверка, она из английской школы и ей трудновато, но посмотрите, как она старается! На каждом уроке задает вопросы и решает даже больше, чем задано, по дополнительным пособиям.
Я учту вашу просьбу, поговорю с Витей и какое-то время стану проверять его тетрадь поурочно. Но и вы почаще его контролируйте. Думаю, мы вместе сумеем выработать у Вити привычку к систематическому труду, − потом ему это так пригодится!
− Слишком много задают по всем предметам, − пожаловалась мама Дениса Степанова, − у моего тоже в школе троек не было. А сейчас: и по русскому, и по литературе, и по истории. А с химией вообще полный завал.
− Да, вы правы, − согласилась классная. − Успевать на хорошо и отлично по всем предметам могут немногие. Но это и не обязательно. Двойку по химии, конечно, надо исправить и на грамотность обратить внимание. Но самое главное: уже сейчас определиться с будущей профессией и все силы бросить на соответствующие предметы. Наши выпускники поступают в любые вузы страны, причем не только в физико-математические или технические. Вон, в прошлом году семеро поступило в медицинский, трое выбрали профессию юриста. Мы даем глубокие знания по всем предметам, ведь недаром зовемся лицеем. Каждый лицеист уже сейчас может выбрать, что ему нужнее, и этим предметам уделять больше внимания.
− А моя так мечтала о медали! − вздохнула мама Тани Беликовой. − Ведь тогда в институт сдавать всего один экзамен. В школе были только пятерки, а здесь целых три тройки в четверти, какая уж тут медаль.
− Да, с медалями у нас сложно. Но все идет к тому, что с введением ЕГЭ привилегии медалистам отменят. Может, уже к вашему выпуску. Не горюйте о медали. Пусть Таня наберется знаний − это ценнее.
Вскоре ребят попросили покинуть собрание: учителя захотели поговорить с родителями без них.
− Наконец-то каникулы, − какое счастье! Завтра отосплюсь вволю и весь день буду валяться на диване, − мечтала Наташка, скользя по замерзшим лужицам. − Все выброшу из головы.
− Ага, а как потом будешь собирать? − съязвила Настя. − Зачем тогда учила?
− Но имею же я право отдохнуть? А ты что − и на каникулах собираешься заниматься?
− Я хочу исправить математику на пятерку. Схожу пару раз на консультацию, а потом попробую написать контрольную еще раз. Вдруг удастся?
− А я? Может, и мне попробовать что-нибудь пересдать?
− Решай сама. Только, если ты хочешь выбросить все из головы, − как тогда пересдавать?
− Ладно, не лови меня за язык. Ой, до чего же неохота снова заниматься! Нет, я пару дней побездельничаю, а потом посмотрю. Если появится желание, последую твоему примеру.
Желание у Наташки, конечно, так и не появилось. Тем более, что мать попросила ее помочь в больнице: там, в детском отделении заболели сразу три нянечки. Наталье пообещали заплатить за дежурство и сказали, что родители тоже в долгу не останутся, − она и согласилась. Наташка давно облизывалась на белую с меховой опушкой куртку, − и вот теперь появилась возможность ее заполучить. Настя сильно сомневалась, что у подруги хватит терпения возиться с больными малышами: их же надо и покормить, и на горшок усадить, и развлекать. Но к ее удивлению Наташке в больнице понравилось.
− Они такие славные! − взахлеб рассказывала она Насте, − и так их безумно жалко. Это взрослые могут потерпеть, когда больно, а они плачут. Я одну малышку полночи на руках носила. Пока ношу − дремлет, как положу − в крик. Видно, на руках ей не так больно. А когда уходила, они такой рев подняли − всей палатой. Настя, может, мне тоже в медицину податься? На детского врача? Маман спит и видит меня доктором. Она сама мечтала, но у нее не получилось: рано замуж выскочила.
− Туда же химию надо сдавать, а ты ее терпеть не можешь. И биологию, и физику. А у тебя по ним сплошные трояки.
− Просто, я за них, как следует, не взялась. А если решу в мед, буду зубрить изо всех сил. Кстати, Ирка Соколова тоже туда собирается. Ей родители уже репетиторов оттуда наняли.
− Богатенькие! Представляешь, в какие деньги это им обойдется?
− Ну и что? Зато гарантированно поступит, да еще, если с медалью. Одну химию сдавать. Но мне о медали, конечно, можно и не мечтать. Нет, надо поговорить с родителями: если согласятся на репетиторов, буду туда готовиться. А ты? Уже решила, куда пойдешь после одиннадцатого?
− Я уже давно решила. Я же тебе говорила: буду поступать в Питере. В педуниверситет, − хочу, как папа, преподавать физику и информатику, там есть такой факультет. Двоюродная сестра предлагает жить у нее, у них квартира большая.
− А я думала, это у тебя еще детство не выветрилось. Думала, поумнеешь, − передумаешь. Значит, все же решила быть учительницей? Несчастная! Ты хоть представляешь, что тебя ждет? Учить этих оглоедов и вечно сидеть без денег.
− Наташа, быть детским врачом тоже не сахар, но тебе же нравится. Вот и мне педагогика нравится, − ты же сама говорила, что у меня талант. А насчет денег − поживем, увидим. Может, к тому времени и учителям прибавят. Или диссертацию защищу, − мне хочется еще и наукой заняться. Папа говорит, если на первом же курсе выбрать тему и работать над ней все пять лет, да еще и учиться на пятерки, могут потом предложить аспирантуру.
− Конечно, если защитишься, тогда другое дело. Знаешь, я думаю: может, мне в медицинский колледж перейти? Юдина говорила, что там в одиннадцатом дают основы медицины и преимущество при поступлении в мед.
− А туда можно поступить после десятого?
− Да, на освободившиеся места. Если кого-то отчислят. Там ежегодно отчисляют двух-трех человек из числа двоечников.
− Наташа, а может, не стоит бросать лицей? Все равно ты здесь больше знаний получишь, чем там, − по той же химии. Ты посмотри, как глубоко нам ее дают. В прошлом году семеро наших сразу в мед поступили, причем на лечебный факультет, где самый большой конкурс.
− Ладно, подумаю. Надо будет химией заняться, как следует. Все! С этой четверти буду на нее налегать. И на биологию. Как тебе моя новая куртка?
− Прелесть! Тебе так идет. Ты в ней просто Снегурочка − вся такая белая и пушистая.
− Точно! Я вчера иду мимо Дворца культуры, а там группа парней стоит. Увидели меня, и давай звать «Снегурочка, эй, Снегурочка! Иди к нам − повеселимся».
− Надеюсь, у тебя хватило ума не обращать внимания.
− Конечно! Я же теперь ученая. Хотя, честно говоря, уже хочется влюбиться. Но чтоб он был добрый, умный и хороший. Только, где ж такого взять, − если нету.
− Это точно − негде, − согласилась Настя. − Наверно, таких больше не делают. Оставаться нам с тобой, подруга, в старых девах.
Они посмотрели друг на друга и почему-то дружно засмеялись.
На осенних каникулах Настя дважды пыталась повысить оценку по математике − и оба раза неудачно. Когда после второй неудачи она разревелась от огорчения, Ольга Дмитриевна принялась ее утешать:
− Девочка, не надо так переживать. Ты молодчина. Твоему упорству можно позавидовать. Просто, я даю тебе примеры не совсем обычные, с изюминкой. Чтобы ты научилась мыслить нестандартно. Дело ведь не в оценке, − бог с ней, с пятеркой. В конце концов, ты ее получишь. Главное − в твоем желании побольше узнать. Этим ты, да еще, пожалуй, Павлик, отличаетесь от остальных ребят вашего класса. Поэтому, не горюй, ты еще будешь отличницей. Куда собираешься поступать после лицея?
− В педагогический − на математику и информатику. Хочу попытаться в Санкт-Петербурге.
− А почему там?
− Я люблю этот город, − смущенно призналась Настя. − Моя мечта: там жить. Не знаю, получится ли, но очень хочу.
− Жить одной в чужом городе непросто. У тебя там есть родственники?
− Да, двоюродная сестра, − мы у нее гостили этим летом. Она не против, чтобы я у них жила.
− А, тогда другое дело. Но зачем в педагогический? Поступай сразу в университет. После него ты тоже сможешь работать педагогом, но знаний получишь значительно больше. Например, в педуниверситете тензорное исчисление не дают, а без него в серьезной науке делать нечего. Так, говоришь, ты любишь этот город?
− Да, − тихо сказала Настя. − Очень!
− Как я тебя понимаю! Я ведь оттуда родом.
− Правда? Зачем же вы уехали? Как вы могли?
− Из-за дочки. У нее слабые легкие − ей сырой климат противопоказан.
− Ольга Дмитриевна, как вы думаете: я смогу поступить в питерский университет? Там же, наверно, конкурс огромный.
− Будешь стараться, непременно поступишь. Советую тебе работать над пособиями для подготовки к ЕГЭ, − их сейчас много выпустили.
− Спасибо вам! − поблагодарила ее Настя. − Вы не могли бы давать мне дополнительные задания − повышенной трудности. Чтобы я привыкала к сложным задачам.
− Не стоит, я и так вам много задаю. Будешь в одиннадцатом, тогда посмотрим. А пока посещай наш кружок.
− Знаете, у вас на первом курсе учится один студент, он тоже из Питера, − вдруг неожиданно для себя выпалила Настя. И смутилась.
− Это кто же?
− Его фамилия Туманов. Вадим Туманов.
− Не помню такого. У меня же несколько факультетов, всех студентов не упомнишь. − Туржанская внимательно посмотрела на Настю. − А почему ты о нем спросила?
− Просто, он тоже в Петербурге родился, как и вы. Он друг Никиты Белоконева, брата моей подруги. Они всегда вместе − наверно, и на лекциях вместе сидят. Никита беленький, а Вадим черненький.
− О, Белоконева я хорошо знаю − большой умница. Всегда первым поднимает руку. Ладно, обращу внимание на своего земляка, раз ты рекомендуешь. − И она подмигнула Настю. Та смутилась еще больше. − Ну, хорошо, девочка, отдыхай. Передавай привет Олегу Владимировичу и скажи, что я тобой довольна. Несмотря на четверку в четверти.
− Спасибо!
И зачем я ляпнула про Вадима? − ругала себя Настя, возвращаясь с консультации. Теперь она, точно, обратит на него внимание. Еще скажет, что я им интересовалась. Хотя нет, − она не скажет. Она умная: все понимает. Как она мне нравится! Надо запоминать все ее педагогические приемы, может, потом пригодится.
Как и было обещано, короткая вторая четверть показалась лицеистам полегче предыдущей. Нет, задавали по-прежнему много, но, видимо, пришло второе дыхание, − память стала острее, да и усердия прибавилось
Наташкины родители дружно одобрили планы дочери посвятить себя медицине, но насчет репетиторов решили повременить, пусть пока сама барахтается. Если прилично закончит год, в одиннадцатом, так и быть, наймут ей учителей. А если нет, нечего деньгами швыряться.
Приближались новогодние праздники. Лицеисты вместе со студентами готовились к новогоднему маскараду. Их заранее предупредили, что без маскарадного костюма можно не приходить, в зал не пустят.
Наташка решила стать Снежной королевой: сделать себе юбку из белого гипюра с блестками, а сверху надеть новую куртку, − та сама блестела, как елка.
− Ты же в ней запаришься, − отговаривала ее Настя. − Она же теплая, как печка, ты сама говорила. Потом выйдешь на улицу и простудишься.
− Ничего, я только вначале в ней побуду, а потом сниму. Выпрошу у матери кусок белого атласа, вышью его снежинками и будет у меня топик. А на голову куплю какую-нибудь корону их сейчас во всех магазинах продают. И маску с блестками. А ты? Какой костюм наденешь, еще не придумала?
− Не знаю. Может, у мамы выпрошу то платье из стрейча, помнишь? Если даст. Хотя нет, Вадим с Никитой в нем меня уже видели, сразу узнают. А покупать ничего не буду, денег нет.
− Ладно, время еще есть, что-нибудь придумаем. Насть, ты на меня уже не сердишься за тот разговор, а?
− Не сержусь, успокойся. Только, пожалуйста, не упоминай обо мне при них.
− Да я не упоминаю. Ты знаешь, Вадим что-то последнее время один приходит, без этой своей. Может, разбежались? Хочешь, спрошу у Никиты?
− Не вздумай! Еще решит, что я тебя об этом просила.
− Насть, но если он сейчас один, может, тебе стоит им заняться? Улыбнуться, спросить о чем-нибудь. Дать знак, что он тебе небезразличен.
− Ты что! После того, как он с ней? Никогда в жизни! Буду все время думать, как он с ней целовался, − и все остальное делал. Никогда ему этого не прощу.
− Ну и дура! И почему это ты должна его прощать? Он что − виноват перед тобой? Это ты виновата, − что сама его отшила. Еще тогда, в Питере. Он так тебя ждал! Не понимаю, как это можно − любить парня и сказать ему такое.
− Думаешь, я сама понимаю? Просто, нашло на меня. Эти мамины слова − и вообще. Но все равно, если бы любил, никакая Анечка ему бы меня не заменила. Значит, не любил.
− Но ведь он ее бросил. Может, там ничего и не было? Может, так ходили?
− И ты в это веришь?
− Вообще-то, конечно, − похоже, что было. Ну и бог с ним. Просто, мне за тебя обидно.
− Наташа, ну не заводи ты эти разговоры. Я потом места себе не нахожу. Хочу забыть, а ты снова и снова. Больше не о чем говорить? Иди лучше к себе, я стиралку включу, − все полотенца грязные.
Она ушла. Настя загрузила стиральную машину и пошла на кухню. Там вообще-то делать было нечего: посуда чистая, и еда наготовлена на два дня. Темнело, но включать свет не хотелось. Она подошла к окну и долго стояла, прислонившись лбом к холодному стеклу. Скучавший Федор принялся обтираться об ее ноги и призывно мурлыкать. Она взяла его на руки, пошла к себе и села в темноте на диван.
Зазвонил телефон. Женский голос попросил Галину Артуровну.
− Ее нет. Кто спрашивает и что передать? − заученно отозвалась Настя. Она сразу поняла, что звонят мамины ученики или их родители. Предложила перезвонить через час и повесила трубку.
В связи с категорическим запретом репетировать в стенах института мать теперь занималась с учениками дома. Дважды в неделю к ней приходили три студентки, и она на два часа закрывалась с ними в гостиной. Одна из них, Лариса Соловьева из Политеха, особенно нравилась Насте. Почему-то все звали ее Лялькой. Лялька была прехорошенькой казачкой: огненно-рыжей, кудрявой с зелеными глазами и бело-розовым личиком, − что называется кровь с молоком. Родители Ляльки, зажиточные ставропольские фермеры, снимали ей отдельную квартиру рядом институтом и в изобилии снабжали продуктами, − кормилась едва ли не вся Лялькина группа.
Ходить спокойно Лялька совершенно не умела, − она летала. Никто не мог угнаться за ней. Однажды, направляясь к Галине Артуровне на очередное занятие, она догнала Настю, возвращавшуюся домой из лицея. Настя обрадовалась веселой попутчице и приготовилась поболтать с ней по дороге. Но Лялька, пытаясь подстроиться под ее шаг, трижды споткнулась, пару раз подпрыгнула от нетерпения и, наконец, извинившись, что Настин темп ходьбы слишком черепаший, вихрем унеслась вперед, − только ее и видели.
Невзирая на сельское происхождение, Лялька была весьма образованной девицей. Она играла на гитаре и постоянно что-то напевала, − даже занимаясь, мурлыкала себе под нос. В группе ее называли не иначе как «соловей наш, соловей» − тем более, что Лялькина фамилия этому соответствовала. Гитару она таскала с собой везде. На этаже, где учились первокурсники, редкую перемену не слышался ее звон, − послушать Ляльку собирались толпы поклонников. К новогоднему балу она готовила целый концерт с песнями и плясками.
Когда Настя поделилась с Лялькой своей маскарадной проблемой, та пообещала подумать, как помочь. И придумала.
− Мы тебя оденем казачком! − воскликнула она, подпрыгнув от восторга. − Вот такой будет казачок! Сапожки тридцать седьмого размера тебе подойдут?
− Подойдут, − кивнула Настя, вздохнув. По сравнению с Галчонком, носившей обувь тридцать пятого размера, собственная лапа казалась ей слишком великоватой.
− Отлично! Вышитая рубаха под поясок, шаровары, нагайка. Там еще есть папаха с чубом, под нее спрячем волосы. И маску с бахромой. Никто не узнает.
− Ляль, а давай никому об этом не говорить, − попросила Настя. − Даже Наталье. Я переоденусь где-нибудь в аудитории и появлюсь в зале неузнанной. Вот будет прикольно! Стану изображать из себя кавалера − девчонок приглашать.
− Отлично! − воскликнула Лялька. − Я тебя танцу «Казачок» научу, − спляшешь на балу. Там будет конкурс на лучший танец. Может, приз получишь. Приходи завтра после занятий в актовый зал − договорились?
− Куда это ты после уроков каждый раз смываешься? − ревниво поинтересовалась через неделю Наташка. − И о чем ты с рыжей Лялькой все время шепчешься?
− Да она про маму спрашивала, она же с ней занимается, − пряча глаза, наврала Настя. − Спрашивала, как ее поздравить на Новый год, что подарить.
− Врешь и не краснеешь. Так она и будет тебя об этом спрашивать. А то ее родители сами не сообразят. Что ты решила с костюмом?
− Не скажу, − уперлась Настя. − Это тайна. Мне интересно, узнает меня в нем кто-нибудь или нет.
− Подумаешь, тайна! Да я тебя узнаю, хоть в бабу Ягу нарядись. Тайны у нее завелись. Небось, эта девка тебе какого-нибудь парня сватает. Они же за ней табунами ходят.
− Наташа, у тебя одно в голове. Никаких парней.
− Да? А кто на твоем столе признание в любви нацарапал?
− Какое признание? Вчера стол был чистый.
− То вчера, а то сегодня. Целый урок просидела и не видела. Сбоку посмотри.
Настя кинулась в класс. И правда, на полированной поверхности стола красовалась надпись «Настя счастье». Буквы были неровные, но глубокие − вероятно вырезали ножом.
− Кто? − Настя гневно уставилась на ребят. − Какой кретин испортил мой стол? Узнаю, − убью!
Те со смехом принялись комментировать надпись. А Настя побежала жаловаться классной.
− Настенька, не переживай, − попыталась успокоить ее Екатерина Андреевна. − Мы попробуем залепить надпись опилками, закрасить и покрыть лаком.
− А если он снова вырежет? Надо выяснить, кто это сделал, и выдать ему.
− Не надо. Не заостряй этот вопрос. Может, кто-то, действительно, в тебя влюблен. Представь, как ему будет больно. Это, конечно, мальчишество, но чужие чувства надо уважать.
Из попыток замазать надпись ничего не вышло, − она стала менее заметна, но совсем не исчезла. Так и остался там навсегда чей-то крик души. Настя последовала совету Екатерины Андреевны и ничего не стала выяснять. Но однажды вездесущий Павлик, поглядел на надпись, потом насмешливо хмыкнул и покосился на Дениса. И тут она догадалась: это работа Степанова.
− Думаю, ты права, − согласилась с ней Екатерина Андреевна. − Но мы ничего Денису не скажем, он и так переживает. А тебе он как? Может, подружишься? Денис человек легкомысленный, но хороший.
− Спасибо, Екатерина Андреевна, что вы так заботитесь о нас, но только дружить персонально с ним я не буду. Ему ведь не дружба нужна. Я уже пыталась просто дружить с одним парнем, которому нравилась, и ничего хорошего из этого не вышло.
− Что ж, тебе виднее. Но ты все же его не обижай, хорошо? Выходки у него, конечно, глупые, но ведь ему еще нет пятнадцати. Ты не смотри на его рост, − он хоть и длинный, но совсем мальчишка.
− Как нет пятнадцати? Нам всем уже по шестнадцать, а ему только четырнадцать? Выходит, Степанов − это Павлик номер два?
− Да. Денис в школу с четырех лет пошел, − в два года знал все буквы, а в три свободно читал. Но только Денису до нашего Павлика далеко. Денис простодушный, а Павлик очень себе на уме.
− Он вам не нравится?
− Кто − Павлик? Нет, почему − нравится, конечно. Очень умный паренек, я бы сказала, необычайно умный, − вот только этот ум да на пользу бы людям. На добро. А то он любит чужие недостатки подмечать и высмеивать.
− Ну и класс у нас собрался − сплошные вундеркинды, − вздохнула Настя. − Только я с вами не согласна насчет Павлика. Он не просто способный, он любит до всего сам докапываться. Если его что-то интересует, горы книг перевернет, весь Интернет облазит, но докопается. И потому он не уважает дураков, − говорит, ленивый ум страшнее пистолета.
− Это верно, но Степанова к дуракам причислить никак нельзя, несмотря на его детские выходки. В компьютерах он гений, да и математика ему легко дается. Вы все очень разные, − у каждого свои достоинства и недостатки. И это, я считаю, хорошо. Если бы все были одинаково правильные, − как это было бы ужасно!
− Да, я согласна − это было бы скучно. Если все очень умные, то и учиться ничему не надо. Только нам это не грозит, − все учим, учим, а конца не видно. Подруга моя уже стонет.
− Увы, Наташа Белоконева среди вас слабое звено. Пожалуй, слабее всех в классе. Но девочка она очень славная, ведь не зря ты ее так любишь. Помогай ей, тяни за собой, − ваша дружба того стоит.
− Обязательно буду. Мы с ней дружим с рождения. В одном роддоме родились, в один день нас оттуда забирали, − даже фотография есть, там родители нас держат в одеяльцах.
− Замечательно! Ну, беги, девочка, а то я тебя задержала. Не обижайся, что в твои личные дела, вроде как, вмешиваюсь, ладно? Просто, мне очень хочется, чтобы вы все были счастливы.
− Что вы, Екатерина Андреевна, как на вас можно обижаться? Мы вас так любим! Все ребята говорят, как нам повезло с классным руководителем. Спасибо вам за все!
− Ну как, узнала, кто нацарапал на твоем столе? − поинтересовалась через пару дней Наталья. − Кто тебя за счастье почитает?
− Узнала, − сдержанно ответила Настя.
− И кто же?
− Не скажу.
− Почему?
− Потому.
− Подумаешь, какие мы стали скрытные! − Наташка надулась. − Ничего у нее спросить нельзя. Костюм − секрет, кто нацарапал − секрет, о чем с рыжей Лялькой шепталась − секрет. Я для тебя уже что, − ноль без палочки?
− Это не только мои секреты, а чужие я не выдаю. Кроме костюма, конечно. Но мне интересно, узнаешь ты меня в нем или нет.
− Ой, ой, ой! Неужели не узнаю? Да я с полвзгляда тебя раскушу, вот посмотришь.
− Спорим, не раскусишь?
− На что спорим?
− На три щелчка.
− Нужны мне твои щелчки, − фыркнула Наташка. − Нет уж, если узнаю, за тобой будет фант, − исполнишь мое желание. Выполнимое, конечно. За луной на небо не пошлю.
− Ладно. Но только выполнимое. И чтоб без всяких глупостей − поцелуев, раздеваний и тому подобного. А то заставишь меня стоять полчаса на одной ножке, как тогда, помнишь?
− Ну что я по-твоему, совсем идиотка? Нормальное желание, не бойся. А если не узнаю − фант твой. Только тоже чтобы без глупостей.
− Договорились. − Настя развеселилась. Вот влипла Наташка! Настя сама себя не узнавала в Лялькином костюме. После того, как та пририсовала ей усы и бакенбарды, да еще намазала широченные брови, даже маска оказалась ненужной, − Настино лицо изменилось до неузнаваемости.
− Чтобы голос поменялся, засунь что-нибудь за щеку, − учила ее Лялька. − Сжуй четыре жвачки и скатай в шарик, − будешь слегка шепелявить, никто тебя и не узнает.
Но Настя решила, что лучше надеть маску − так вернее.
А короткая вторая четверть летела на всех парусах, приближая полугодовые экзамены − весьма ответственное мероприятие. Ведь в уставе лицея черным по белому было написано: получивший в полугодие двойку и не исправивший ее на зимних каникулах, подлежит отчислению. А на его место объявляется конкурс. Поэтому уже вначале декабря все троечники стали испытывать сильнейший мандраж: вдруг не сдадут, тогда хоть домой не являйся.
Мандражировала и Наташка, особенно из-за математики. Да и сама Туржанская внушала ей ужас − каким-то внутренним чутьем та всегда и сразу определяла, где у Белоконевой прокол. А поскольку пробелов в Наташкиных знаниях имелось немало, то и баллы она набирала частенько на грани между парой и трояком.
Теперь Наталья ежедневно сидела после уроков у Насти. Сначала они выполняли домашнее задание, а потом подруга принималась мучить Настю просьбами угадать, чего она не знает. − Ну, спроси меня что-нибудь, − ныла Наташка, − или дай задачку потруднее.
Настя давала. Наташка неизбежно застревала там, где требовалась особая сообразительность, − ведь сама просила потруднее, − и повторялась истерика: «Ой, я не сдам! Ой, меня выгонят!»
− Наташа, но ведь на экзамене будут не только трудные задачи, − успокаивала ее Настя. − А с тройкой тебя не отчислят.
− Думаешь, сдам?
− Уверена. Реши еще раз пару задач для закрепления. Только не подглядывай в ответ.
Наташка принималась за только что вымученную задачу и опять делала ошибку, часто ту же самую, − после чего истерика повторялась. Она давно уже выбросила из головы все посторонние мысли: о мальчиках, нарядах, даже о новогоднем маскараде не вспоминала, − страх остаться за бортом вытеснил все остальное. К концу полугодия Настя начала думать, что зря она потянула подругу в лицей, − Наташкина нервная система стала сдавать. Еще заболеет на нервной почве.
− Наташа, ну не переживай ты так, − уговаривала она подругу после очередной истерики. − Даже если отчислят, все равно не конец света. Вернешься в школу, проучишься там полгода, а потом поступишь в медколледж. Пусть Белла Викторовна попросит родителей Юдиной, чтобы тебя порекомендовали ее репетиторам. Позанимаешься с ними и поступишь. Думаю, в нашей школе ты теперь будешь круглой отличницей.
− Думаешь? − с надеждой спрашивала Наташка. − Но мне так не хочется с тобой расставаться. Как я там буду одна?
− Наташа, кончай этот детский сад. Нельзя всю жизнь ходить хвостиком друг за другом. Почему одна? Там Таня учится, да и я никуда не денусь, рядом живем.
После этого разговора подруга слегка успокоилась. Ей по-прежнему хотелось остаться в лицее, и потому она не ослабила усилий по подготовке к экзаменам, − они должны были состояться в конце декабря, перед самыми новогодними праздниками. Но панический страх отступил. Она обсудила с матерью возможные варианты в случае провала и заручилась согласием на репетиторов из колледжа. Только братец ехидно заметил:
− Что, уже скисла? Кишка тонка оказалась? А я что говорил? Нечего было людям голову морочить. Учителя полгода на тебя время тратили, и все впустую.
Наташка зло посмотрела на Никиту и вдруг метко запустила в него толстым учебником, − тот больно треснул брата по голове. А сама, нырнув под стол, выбралась с обратной стороны, и выскочила из квартиры. Пока разъяренный братец, изрыгая ругательства, возился с замком, она спряталась у Насти в шкаф. В ответ на гневный звонок Никиты Настя крикнула, что принимает ванну и знать ничего не знает. А вечером Наташка еще и нажаловалась родителям, что этот гад над ней издевался и гонялся, чтобы избить, − за что Никите дополнительно влетело. А так ему и надо, пусть не дразнится.
Но вот и экзамены подступили − как вода к горлу утопающего, по словам Наташки. И задания у всех разные, даже с ответами свериться не с кем. Настя заранее приготовилась к сюрпризам, − но ей достались задачи, подобные которым они разбирали на консультации, условия только чуть-чуть отличалось. Когда все было решено, до конца экзамена оставалось около часа. Настя осмотрелась, − все погружены в свои задания. Она уперлась взглядом в затылок сидевшей впереди подруги, та почувствовала и оглянулась. По ее выражению Настя поняла, что Наташка близка к панике. Чтобы хоть слегка приободрить подругу, Настя показала большой палец: на их языке это означало «держи хвост пистолетом». Наталья печально улыбнулась и отвернулась.
− Вы закончили? − спросила наблюдавшая за их перемигиваниями Туржанская.
− Да, − кивнула Настя. − Можно сдавать?
− Может, еще раз проверите?
− Да я уже два раза проверила. Вроде, все верно.
− Что ж, сдавайте. Оценки сообщу завтра. Результаты будут вывешены в коридоре на доске объявлений.
− Я тоже закончил, − поднял руку Денис и вышел из класса вслед за Настей. − Ты куда сейчас, домой? − спросил он. − Пойдем вместе?
− Нет, я Наташу дождусь, − отказалась Настя. − Очень переживаю за нее, вдруг не напишет. Слез будет!
− Да чего ты с ней возишься? Она же тупая, как сковородка.
− Ничего она не тупая, просто, ей математика плохо дается. Мы с ней дружим с детства. Она очень добрая. И хорошенькая, − неожиданно добавила Настя.
− Насчет «хорошенькая» я отчасти согласен. Хотя и здесь с тобою не сравнится. − И он вдруг покраснел.
− Денис, я знаю, что это ты испортил мой стол, − сказала Настя. − Я не сержусь, но больше так не делай, хорошо? И еще знай: ты славный, но я люблю другого.
− Он из нашего класса? − спросил потеряно мальчик.
− Нет, он не лицеист. У меня с ним ничего нет. Просто люблю, и все.
− А он тебя?
− Нет. У него другая. Но это ничего не значит. Надеюсь, ты не станешь трепаться? Но мне порукой ваша честь…
− Не сомневайся. − Он отвернулся и, сунув руки в карманы, медленно побрел по коридору.
− Денис, сумку забыл! − крикнула Настя, сочувственно глядя в его ссутулившуюся спину. − Да не переживай ты так, оно того не стоит.
Он вернулся, молча, схватил сумку и побежал к выходу.
Ждать Натку пришлось долго. Большинство одноклассников сдали работы «под занавес». Наташка вышла вместе со всеми и обрадовано кинулась к подруге.
− Ну как? − Настя с облегчением смотрела на ее оживленное лицо. − Вижу, все в порядке. А паниковала!
− Почти все решила. Кроме вариантов С, конечно. Семьдесят не семьдесят, но баллов шестьдесят, должна набрать. Ну не меньше пятидесяти, это уж точно. Теперь бы физику не завалить, а уж с русским и информатикой я справлюсь. Господи, неужели сдала? Даже не верится!
− Ладно, идем домой, у тебя с физикой тоже не ахти.
На следующее утро подруги примчались в институт чуть свет, − пришлось ждать, когда вахтер откроет дверь. Опасались, что список с оценками еще не вывешен, но, подбежав к стенду, сразу его увидели. Настя получила пятерку, набрав все сто баллов, а Наташка − желанный трояк, у нее было их всего сорок восемь. Были и две двойки: у Вити Самойленко и у азербайджанца Акпера Гаджиева, недавно переведенного в их класс из десятого «Б», − там он постоянно дрался с одноклассниками.
− Ну как, довольны? − услышали подружки голос Ольги Дмитриевны и обернулись. − У тебя, Снегирева, работа просто замечательная. Да и ты, Белоконева, значительно выросла по сравнению с первой четвертью. Но, если хочешь оценки получше, тебе следует посещать консультации в течение зимних каникул.
− Да я не знаю, − замялась Наташка, − понимаете, Ольга Дмитриевна, я, может, на каникулах буду работать нянечкой в больнице. В детском отделении. Хочу после лицея в мединститут поступать, а туда математику не сдавать.
− Вот как! − Туржанская уважительно посмотрела на нее. − Что ж, причина веская. Значит, тебе нравится медицина? Но тогда надо химией заняться всерьез, а у тебя с ней, насколько я знаю, дела обстоят не очень.
− Она уже взялась, − вступилась за подругу Настя. − И четвертную по химии хорошо написала. Если бы не две двойки в начале четверти, ей бы четверку вывели, сам учитель сказал.
− Тогда другое дело, − улыбнулась Туржанская. − Ну, желаючтоб ваши планы исполнились. И веселых каникул.
Она ушла. А подружки, прыгая через две ступеньки, побежали на третий этаж, где в кабинете физики их ждала очередная консультация.