Ценная бандероль стоимостью в один доллар. История 6

 История 6.   Жестокий рок, печальная судьба

Часть 1 Происки вдовы

Gui  ambulat in tene bris, nescit guo vadit (лат.)– Кто ходит в темноте, не знает, куда идёт

"Как только вы дадите свободу женщине говорить с вами о важных вещах, она заставит вас совершать ошибки".

Людовик XIV   

«Любовь – это пламенная адская музыка, заставляющая танцевать даже сердца стариков»

Кнут Гамсун

       Бриллиант вновь вернулся к королю. Но тот будто о нём забыл, забыл надолго. Людовику XIV не  хотелось больше испытывать судьбу. А  камень продолжал  оказывать влияние на его характер, его окружение и близких ему людей.

 После  дела о ядах и отравлениях, король   обратился к религии и вернулся к Марии-Терезии.  На этот путь ему помогла  вступить  мадам Скаррон,  воспитательница  королевских детей от маркизы де  Монтеспан.

 Людовик XIV видел, с какой любовью и нежностью она  занимается с  детьми. Он оценил  ее ум, честность и прямоту и, не желая признаться в том самому себе, всё  чаще стал искать ее общества. Они подолгу беседовали о всевидящем Боге, о благочестии и скромности,  о неминуемой каре за грехи людские, что было королю в новинку. Людовик  пресытился любовными утехами,  так как постепенно  отходило  действие приворотных зелий Монтеспан. Но он  стал бояться, что на нём кто-нибудь будет опять испытывать колдовские чары. Поэтому перестал  обращать внимание на прелести молоденьких фрейлин. Но надолго ли?

— Нужно подумать о душе!

Такая мысль часто приходила ему в голову, особенно, когда вспоминались   ужасы, описанные в   протоколах Огненной палаты.

—Какими только ухищрениями не пользовались женщины! — рассуждал король. — Отравленные перчатки, рубашки, снадобья. Привораживали неверных мужей, шли на убийство. Ничем  не гнушались ведьмы и колдуны, лишь бы получить деньги от тех, кто к ним обращался.  А вот мадам Скаррон не такая!

   Стоит подробно остановиться на той женщине.  

Франсуаза д'Обиньи, по мужу Скаррон была старше Монтеспан на 6 лет, а короля на 3 года.  Она  рано осталась без родителей, с 6 лет воспитывалась  в монастыре. Была  любознательной и умной девочкой. В 16 лет настоятельница  выдала её  замуж за известного поэта Поля Скаррона, который был старше её на двадцать шесть лет. Он был очарован её сообразительностью  и остроумием.

Жили они счастливо, но скромно. Больших денег у Поля не было, но он  ввёл Франсуазу в общество парижской Богемы.

    Мадам Скаррон была приветливой хозяйкой. У них дома собирались  художники, писатели, актёры и театралы, велись задушевные беседы. Поль Скаррон был знаком с известными драматургами Александром Арди и Жаном Росином. В домашней обстановке обсуждались нашумевшие пьесы «Эльмира», «Прекрасная цыганка», «Триумф любви»  Арди и «Бургундский отель» Росина. Франсуаза   участвовала в дискуссиях,  а её отношение к театру всех  удивляло. Однажды  она сказала:

— Когда-нибудь театр примет такие формы, каких мы даже себе не можем представить!

Такое мнение удивило всех присутствующих.

   Как-то один из театральных  критиков сделал замечание по поводу декораций  постановки «Сид» Корнеля. Ему они показались слишком нелепыми. На что Франсуаза высказала  своё мнение:

— Не нужно театральные декорации рассматривать вблизи. Порой они кажутся  крикливыми, вычурными,  особенно на близком расстоянии. Но если посмотреть на сцену  с другого конца зрительного зала, то они образуют волшебную картину, которая соответствует  действию спектакля.

Ну как с этим было не согласиться?

   После этих выступлений у Франсуазы стали просить  совета  известные художники и  театралы. Она могла сказать точно, понравится или нет парижанам  то или иное произведение или театральная постановка.

 Мадам Скаррон  вскоре сама  увлеклась рисованием. Сюжетами её рисунков были узкие  улочки Парижа, водная гладь реки Сены. Её пейзажи при внимательном рассмотрении, казалось,  оживали. Настолько реально она могла передать порой незаметную даже для опытного глаза красоту  города.

   Муж  не ограничивал молодую жену в творчестве, души не чаял в своей Сýзи, так он её называл, был очень добр и нежен с нею. Франсуаза отвечала ему тем же. Они посещали  театр, выставки, вечера поэтов. Внимательно следили за всеми новинками  в литературе, театре  и искусстве.

  Франсуаза с благодарностью относилась к мужу. Любви не было, но он дал ей  свободу, о которой  в монастыре  она могла только мечтать. Возможно, всё в её жизни сложилось бы по-другому. Но будто злой рок вмешался в судьбу  девушки. Безбедная жизнь продолжалась недолго.

    Поэт – натура впечатлительная и однажды, когда его стихотворения не приняли  для публикации, Скаррона разбил паралич.  В 24 года Франсуаза превратилась в сиделку при парализованном муже. Она  ухаживала за ним безропотно и терпеливо. За год болезни все денежные средства семьи  были исчерпаны, то, что осталось,  ушло на похороны.  Франсуаза в 25 лет осталась вдовой,  в полной нищете, так как ей отказали в пенсии за мужа, но с известным именем. Её картины приносили небольшой доход. Он жила скромно, в полном одиночестве. Животных мадам Скаррон не любила, ведь они требовали заботы и внимания. Так незаметно прошло 9  лет.

          О поэте Поле Скарроне не забыли, как и о вдове поэта. Её продолжали приглашать на выставки и премьеры в театр.  На  одном из спектаклей  мадам Скаррон познакомилась с маркизой  де Монтеспан.  Их связала общая судьба,  даже имена у них были одинаковые – Франсуаза. Обе воспитывались в монастыре. Обе  удачно вышли замуж.  У мадам Скаррон  муж умер, а маркиза Монтеспан  Людовик XIV  отправил подальше от королевского двора во французскую миссию в Северной Америке. Женщины  разговорились, и  стали часто встречаться.   Не помешала разница в возрасте. Что такое шесть лет!? Скаррон – творческая натура –  была молода душой, правда последнее время она обратилась  к религии. Её внутренний мир полностью поменялся. Она ожесточилась, но внешне этого заметно не было. Скаррон устала от нищеты и искала возможности из неё  выбраться.  Монтеспан  заинтересовали её рассуждения  о религиозных таинствах, о борьбе Добра со Злом, о рае и аде.  Это в последствие и натолкнуло Монтеспан на мысль  обратиться к колдовству, чтобы  выжить из сердца короля Лавальер.

    Маркиза де Монтеспан, узнав о бедственном положении мадам Скаррон, помогла ей, сначала выхлопотала  у короля ежегодную пенсию в 2000 лир, а вскоре взяла   воспитательницей к своим детям от Людовика. Впоследствии Монтеспан  пожалела об этом, но было уже поздно.

Вдова Скаррон  естественно не даже не пыталась   отказаться  от такого почетного и прибыльного места. Но повернула  дело так, будто оказывает услугу Монтеспан. 

    Вот так встретились две женщины. Одна натура благородная и страстная, другая благочестивая и расчётливая.  Мадам Скаррон с детства добивалась своего и обладала  талантом охотника, подстерегавшего свою добычу. Становлению её характера способствовала атмосфера, царившая в среде людей от искусства. Хотя встречались на её пути и  немало благородных людей. Такие  как звёзды театра Мондори и Флоридор, Бельроз и Монфлери.

    Познакомившись с Монтеспан, Франсуаза сделала всё, чтобы подружиться с ней. Она сразу поняла, что, пользуясь положением, можно достичь блестящих успехов. Говорят же, всё возвращается бумерангом. И Монтеспан через несколько лет  испытала то же, что проделала с Лавальер. Только мадам Скаррон была намного опытнее в этих вопросах, недаром она воспитывалась среди монашек. Сколько раз ей приходилось  обводить их вокруг пальца, применяя разные хитрости, используя в своих целях  ошибки и просчёты «невест Бога».

 Скаррон не мечтала о роскоши, как маркиза Монтеспан.  Ей важнее всего была власть, управление другими людьми. А тут такая возможность!  Вдова сразу же  попыталась соблазнить короля, однако потерпела неудачу: пресыщенный король не проявил к ней интереса.  По тогдашним понятиям  женщины 34-35 лет  уже считались немолодыми, но она чувствовала себя в полном расцвете физических и духовных сил.  

А Монтеспан не видела в своей новой знакомой соперницу.

 —Она неприметная, не  красивая, не такая как я!  — думала  Монтеспан.

К тому же мадам Скаррон носила почти монашескую одежду. Свои прекрасные тёмные волосы  она прикрывала платком, который у монашек назывался  апостольник. ⁽¹⁾  

    Король, действительно,  поначалу даже не заметил новую воспитательницу своих детей. Вокруг было столько смазливых молоденьких фрейлин, готовых пойти за королём по первому его зову.

Вдовушка решила сменить тактику. Нужно сказать, что Монтеспан  и не догадывалась об интригах своей протеже. Скаррон всё просчитала: она заметила одну слабость у короля: он с особым вниманием относился  к детям Монтеспан.  Людовик  любил свои незаконнорожденных детей, казалось, даже больше, чем детей от королевы Марии - Терезии.  Здесь  примешивалось, скорее всего, чувство жалости, ведь эти дети  были лишены прав и преимуществ, которыми пользовались его законные дети. Хотя он  не жалел  титулов  и тратил на них  много денег.

 Скаррон  притворилась, что сильно привязалась к детям Монтеспан.  Однажды Людовик XIV был  просто  растроган. Он увидел, как вдова поэта, (а о Поле Скарроне король  был наслышан от  Александра Арди), одной рукой поддерживала больного герцога де Мэна,  другой качала мадемуазель де Нант, на коленях держала спящего графа Вексенского. Король не догадывался, что Скаррон уже доложили о приезде короля, и она не преминула этим воспользоваться, чтобы показать, какая она  хорошая и любящая детей воспитательница.

—Мадам! Вы неподражаемы! — воскликнул Людовик. — Я должен вас отблагодарить!

 Кроме прибавки к пенсии Скаррон получила от короля щедрый подарок в 100000 ливров.

После этого события Людовик XIV невольно стал задумываться о мадам Скаррон, ему раньше не приходилось видеть такое отношение к детям.  А всё было так просто! Королева  Мария-Терезия, да и фаворитки короля  не воспитывали своих детей. Это было не принято.

Так что такое отношение к детям для короля  было в новинку. Он стал невольно сравнивать её с Монтеспан. Смятенная душа короля после дела отравителей требовала утешения.

—А как она отличается от Монтеспан! Сдержанная, рассудительная, воспитанная!

  Франсуаза  считала себя образцом, примером благочестия, добродетели и смирения перед Богом. Людовик XIV, часто навещавший своих детей, всё больше восхищался  мадам Скаррон.

   Умная Франсуаза поняла,  что король просто  устал  от эгоистичной, капризной  и взбалмошной Монтеспан. Она выработала собственную линию поведения. Вспоминая тоскливое детство в монастыре, Скаррон  обращалась со своими маленькими воспитанниками с  любовью и лаской, какой они никогда не видели от родной матери. С  королем же она держалась с почтением и достоинством.

   Все её мысли, казалось,  были обращены к Богу. Её уста шептали молитвы. Из её груди то и дело вырывались тяжёлые вздохи. Она оплакивала грехи человечества и человеческие  слабости.

Король был заинтригован, а Монтеспан даже в голову не могло прийти, что такая добродетельная особа, к тому же старше её,  станет любовницей  короля. 

   Скаррон  умела быть сдержанной, и эта сдержанность очень нравилась королю, который часто заигрывал с придворными дамами, целовал и обнимал их.   С мадам Скаррон  он себе такого не позволял,  и при встрече вежливо её приветствовал.

   Сначала Скаррон молчала в присутствии короля. Но однажды, играя в салки, Мария – Анна упала, и у неё задралось платье. Анна – Елизавета громко рассмеялась.  Скаррон, несмотря на то, что рядом был Людовик,  сделала  ей замечание:

— Смеяться над упавшим человеком – большой грех.

И прочитала целую проповедь:

—Бог всё видит и всё знает. Все  грехи  человека он учитывает, и перед смертью  придётся ответить за каждый  проступок.

Чтобы дети не  ссорились и не  ругались между собой, Скаррон постоянно говорила:

—Дети, любите друг друга! Будьте добрыми, сострадательными!

Она  не забывала их  учить  молиться Богу и читать молитвы.

Скаррон привлекала к себе Людовика своим смиренным видом, мягкими речами, вдохновенными разговорами. Они стали общаться. Высококультурные беседы были по сердцу образованному Людовику, который покровительствовал искусствам.  Скаррон, не боясь,   указывала королю на его ошибки, не забывая при этом очень искусно разоблачать слабости Монтеспан.  Как бы невзначай она осуждала её легкомысленное и порочное  поведение, говоря о благоразумии,  грехопадении, нравственности и особенно о душе.

—Умирает только тело человека, подобно тому, как  умирает природа поздней осенью, но вновь возрождается  весной. Так и человеческая душа, она  не умирают никогда, — говорила Скаррон.

—После физической смерти освобождённая душа не знает пределов и находится вне времени. Очень древняя душа может переселиться в   современного человека.

Король не привык к таким речам. Они действовали на него неотразимо и очень   нравились, а вскоре  стала нравиться и  сама мадам Скаррон.

   Беседы становились всё чаще. Король   увлёкся её тихим, вкрадчивым голосом, её  фигурой, плавными движениями и необыкновенными глазами.

—Какие у неё глаза! — думал король, с удовольствием вслушиваясь в приятный голос, ловя каждое слово.

   Скаррон таким образом занялась воспитанием самого короля, но в нужном для неё направлении: зачаровывая своей добродетелью и невинностью. Говорила одно, а на лице было совсем другое.

— В грехах покайся, лишь в молитве исцеленье.

Благочестивым будь — даруй лишь Богу каждое мгновенье

И не суди других – судим не будешь сам.

Ты доверяйся подданным  своим, а не врагам.

Пороки обходи и скромным  будь в желаньях,

И будешь ты спасён – гласит Священное писанье.

Декламировала мадам, зароняя в душе Людовика зёрна божественной мудрости.

— Seigneur, ayez pitiė de nous!  Господь, смилуйся над нами!

Людовик повторял за мадам Скаррон:

— Seigneur, ayez pitiė de nous!  

Но  тут же  ловил себя на мысли:

— Каким райским блаженством было бы оказаться  с  этой благочестивой вдовушкой  в одной постели!

 Скаррон держала его на расстоянии, она понимала, что иначе с королём  нельзя, тем самым подогревая его желание остаться с ней наедине.

 Король вскоре сделал для Скаррон ещё один дорогой подарок:  в 1674 году  купил для неё земли   Ментенон в нескольких лье от Шартра. Скаррон была необыкновенно  рада.

Маркиза  де Монтеспан, когда узнала об этом, была вне себя.

— Вот как? Замок и имение для воспитательницы бастардов ? ⁽²⁾— воскликнула она недовольно.

На этот вопрос  мадам  Скаррон  нашла что ответить, поставив тем самым фаворитку в неловкое положение:

— Если унизительно быть их воспитательницей, то, что же говорить об их матери?

Сначала Людовик не вмешивался в словесную перепалку Монтестан и Скаррон. Видимо, его мысли были заняты чем-то другим. На губах его промелькнула усмешка. Он, наконец, обратил внимание на то, что происходило в зале.

—К чему столько ненужной ярости, мадам, — обратился он к Монтеспан.

Монтеспан же почувствовала себя униженной. Ей хотелось броситься на Скаррон, снять с неё этот дурацкий платок, который она носила, и  как кошка вцепиться в её  волосы.

Чтобы заставить Монтеспан  замолчать,  Людовик в присутствии  своих приближённых, онемевших  от изумления, назвал мадам Скаррон новым именем — мадам де Ментенон.

Да, без сомнения, вечер начинался для Скаррон, неплохо, ранее  король дал ей титул маркизы де Сюжер, теперь новое имя  Ментанон. Она чувствовала, что король благоволит к ней.  Она томно опустила глаза и проговорила:

—Сир, благодарю вас! Рада служить вашей светлости!

    В  королевском дворе  все  тут же стали называть её мадам де Ментенон. С этого момента и по особому распоряжению Людовика XIV  Скаррон   подписывалась только этим именем. 

Монтеспан   поняла, какая опасность исходит со стороны бывшей гувернантки.

— Что же я  натворила! Пригрела  змею на своей груди, а она  ужалила  в самое больное место,  — негодовала душа Атенаис Монтеспан. — И колдовские чары не помогли. Надо что-то придумать!

  В  это время король, чтобы освободить Ментенон от фаворитки, назначил вдову почётной дамой при супруге дофина, что ещё больше настроило против неё маркизу Монтеспан.

—Это уже слишком! Выскочка! Благочестивой ещё себя  называет!

Встретившись с новоиспечённой мадам Ментенон в дворцовых кулуарах, Монтеспан высказала, что она думает о своей бывшей подруге:

—Ах, ты вероломная змея!  Такой неблагодарностью ты отплатила мне за доброту! Настраиваешь короля против меня, прикрываешься  своим благочестием, думаешь оказаться на моём месте!

В ответ же Монтеспан услышала  слова, произнесённые тихим, но таким решительным голосом:

— Если вы упрекнёте меня в любви к королю, то не забудьте, что этот упрёк касается ошибки, к которой вы же мне подали пример.

  В отчаянии Монтеспан бросилась к Людовику. Она устроила ему мелодраматическую сцену ревности, указывала на детей, но  не услышала ничего, кроме  слов сожаления.

—Сударыня, я ведь не раз говорил вам, что больше всего ценю спокойствие. Насилия же не терплю.

Однако Монтеспан не успокоилась.

—Ну что ж, попробуем  ещё одно средство – наговор!

И стала действовать. В свои интриги она вовлекла  министра Лувра и герцогиню Ришелье, почётную  даму  супруги дофина. От них супруга дофина  узнала о далеко не ангельском характере Ментенон, о её  жизни в молодости, браке с калекой Скарроном, о сомнительных любовных историях во время вдовства и таинственных свиданиях с Людовиком XIV. Факты,  конечно,  были приукрашены не в пользу Ментенон. Супруга дофина решительно выступила против новой придворной дамы.

—Вы не достойны быть в моей свите, — высказала она Ментенон.

В конфликт вмешался  король.  Он окончательно попал в сети  к  благочестивой вдове, так не похожей на мадам де Монтеспан. Дело решилось в пользу Ментенон.  В сердце Людовика XIV  уже не осталось места для Монтеспан.

Людовик XIV размышлял:

— Боже мой! Какая пропасть лежит между Монтеспан, этой порочной,   жаждущей только земных благ женщиной  и благочестивой  Ментенон!  

  Вслух   же в присутствии придворных решительно заявил:

 – Ментенон будет в свите супруги дофина. А интриганку  удалить от двора!

Так Монтеспан окончательно попала в немилость и вынуждена была покинуть Версаль.

     ⁽¹⁾ апостольник – платок, который носили монашки,  с вырезом для лица и ниспадающий на плечи.

        ⁽²⁾  бастард – незаконнорожденный ребёнок (вне брака)

История 6.   Жестокий рок, печальная судьба

Часть 2   Exeunt Omnes! (лат) Все уходят (из жизни).

Suum cuigue tributio – Каждому по его заслугам (лат.)

«Скупая историческая хроника превращается в пылкое воображение, когда вы видите давно умерших людей»

А.Куприн

А в зеркале двойник

Бурбонский профиль прячет

И думает, что он незаменим

Анна Ахматова

  Однажды Людовик XIV  решился признаться Ментенон в своих чувствах и попытался  склонить  её к более близким отношениям.  

Ах, как была хитра эта женщина! Она  сделала  вид, что ужаснулась. И  решительно произнесла:

—Сир! Ваше  предложение я считаю  противным Богу. Понятие добродетели не сообразуются с преступной любовью.

— Время ещё не наступило, — думала она. — Я и так долго ждала. Подожду ещё.  Надо, чтобы король немного помучился. А чтобы выглядеть в его глазах  скромной и богобоязненной, надо  направить  все мысли короля на супругу.

Людовик  был разгневан, но сдержался и  высокопарно произнёс:

—Вы отказываете мне! Ни одна женщина  не может устоять перед моим величием!

Ментанон не промолчала, она знала, что  ответить королю, чтобы не навлечь на себя его  гнев:

— Я люблю вас, просто обожаю! Вы для меня единственный мужчина, которому я смогла  бы отдать не только своё тело, но и душу. Но я не могу допустить этого без уз брака. К тому же, — добавила она, — у вас есть супруга. Ей одной принадлежит ваша любовь. И если вы обратитесь к другим, от вас отвернётся небо. 

Король был крайне   удивлён  ответом Ментенон. Ни одна женщина не разговаривала с ним подобным образом и тем более не оправляла к королеве Марии – Терезии.

Ментенон настаивала:

—Amore! Любовь моя! Обратите  свою  нежность и ласку на  супругу. Она женщина,  достойная вашей любви. А там  будь, что будет! Я лишь прошу вашей милости быть рядом с вами.

Людовику пришлось согласиться.

—Что ж, я всё равно буду ждать вашего расположения, мадам!

Легко представить  радость Марии – Терезии, ведь   у неё началась новая жизнь. Она не верила своему счастью. Долгое время  Людовик  не обращал на нее никакого внимания. Теперь он проводил с ней вечера,  разговаривал с нежностью: вот уже тридцать лет, как она не слышала от него ни единого ласкового слова.

Все эти годы королева  переживала молча. Оставаясь одна в своей роскошной опочивальне, она часто сидела у зеркала в золотой раме и предавалась мыслям.

 – Ах, мой любвеобильный Людовик! Моё Солнце!  Я поступала так, как мне велели,  старалась ублажить тебя, – думала королева, – но ты всегда  забывал обо  мне  в объятиях  придворных красавиц… – Тут Мария-Терезия  вздохнула и прошептала:

– Впрочем, свой супружеский долг король  исполнял исправно. Я  принесла ему шестерых  деток, трёх мальчиков и трёх девочек.

  Тут Мария-Терезия, посмотрела в зеркало и против воли улыбнулась своему отражению.

– Большие голубые глаза, изумительной белизны кожа, пышные белокурые волосы. Что же не нравилось  во мне  королю? Некоторые из его любовниц и сложены были куда хуже, и намного старше меня. Может быть, все дело в том, что я  до сих пор плохо говорю по-французски?

   Да, язык давался Марии-Терезии  с трудом, и придворные всегда посмеялись, не в открытую конечно,  над тем, как она коверкала слова и неграмотно строила фразы

  Если бы Мария-Терезия была  менее послушной дочерью и более проницательной женщиной, ее брак с Людовиком мог бы оказаться весьма удачным. Но она так никогда и не поняла, что ее капризы, прихоти, невоздержанность и горячность понравились Людовику бы гораздо больше, нежели покладистость, сговорчивость и немое обожание. Кто из мужчин будет долго терпеть рядом с собой послушную женщину?

  А ведь Мария – Терезия была  умна, и набожна,  милосердна  и необыкновенно  смела. Она входила в чумные бараки, ухаживала за больными холерой, не  стыдилась  самой тяжелой и «черной» работы в госпиталях, помогала бедным, нищим  и  обездоленным. За это ее презирала знать, но боготворил народ.

В январе 1683 Мария-Терезия умерла, так и не познав настоящей, глубокой, взаимной любви, которой она  заслуживала. Но последние дни рядом с ней был её  Людовик, любовь к которому она пронесла всю свою жизнь. Король любил её по своему, как любят игрушку, без которой не могут заснуть, но вырастая, забывают о ней и ностальгически  вспоминают в старости.

Когда королева  скончалась, Людовик XIV  вынужден был признать:

– Это было единственной неприятностью, которую она доставила ему.

  При дворе после смерти королевы стали поговаривать  о втором браке короля.

Только после этого Ментенон решилась уступить требованию короля и сделаться его любовницей. Ему в ту пору было 45 лет, а ей - 48. В ночь с 9 на 10 октября 1684 года  воспитательница его детей  от    маркизы Монтестан,  маркиза  Ментенон тайно и Людовик  XIV тайно обвенчались.  Этому способствовал новый духовник Его Величества отец  Ла Шез.   Ментенон  была  орудием в руках иезуитов, настаивая  на обращении  короля по  пути  благочестия.  Во Франции резко усилилось  влияние католической церкви.  Из Франции эмигрировало 400 тысяч протестантов – купцов, ремесленников, рабочих, мануфактуристов, моряков – это вызвало резкий упадок экономики и недовольство со стороны французского народа.

   Началось царствование Ментенон. Она была единственной женщиной, которую Людовик XIV допустил  до политики, стала для него не только  любовницей, но и другом,  и советником.

 Ментенон жила во дворце уединённо, редко выезжала. В политических затруднениях Людовик часто спрашивал у неё  совета. Ментенон отвечала ему тихо, как будто это её мало интересовало, хотя на самом деле она была в курсе всех дел, так как ни один министр не осмеливался идти с докладом к королю, не обсудив его прежде с ней.

     Даже над принцессами имела власть коварная Ментенон. Они ни в чём не могли ей перечить.  Камердинеру  не раз приходилось видеть, как дочери Людовика XIV Анна – Елизавета, Мария –Анна и Мария – Терезия с трепетом входили по приказу к ней в комнату, откуда через некоторое время появлялись со слезами на глазах. Ментенон, сдвинув колени и поджав губы,  выговаривала  девушкам:

– Вы должны вести себя пристойно, не жеманничать и кокетничать с мужчинами. Проводить время в молитвах, вознося  молитвы к Богу. Вам в наказание прочитать на коленях 50 раз Seigneur, ayez pitiė de nous!  Господь, смилуйся над нами!

Ну как тут не заплакать!

     Ментенон обладала талантом убеждения. Она была хорошим воспитателем и педагогом.  Маркиза обратилась к Людовику XIV с предложением открыть пансион для девочек. Она сама занялась организацией. В итоге в 1686 году было открыто учебное заведение Сен-Сир  на 250 воспитанниц, дочерей бедных дворян.

Наставницы должны были дать  обеты  целомудрия и  послушания,  обязывались посвятить себя воспитанию девиц. Ментенон  в письмах давала рекомендации:                    

 – Обращать больше внимания на воспитание, чем на обучение;

– Приучать воспитанниц к труду;

–Утром, днём и вечером читать молитвы;

– Живыми беседами развивать и обогащать их ум.

Кроме управления пансионом  Ментенон  продолжала «очищать» нравы в Версале. Королевский дворец превратился в такое скучное место, что  придворные  шептались:

– Даже кальвинисты⁽¹⁾  завыли бы здесь от тоски!

При дворе запрещались игривые выражения, мужчины и женщины более не могли откровенно объясняться друг с другом, а фрейлины и придворные красавцы  вынуждены были прятать любовные томления  под маской благочестия.

   А как же Людовик? Нашёл ли он в Ментенон, наконец, ту женщину, которая смогла так очаровать короля, что он перестал заглядываться на придворных фрейлин?

     Увы, нет.  Франсуаза Ментенон в постели была холодна, и ей приходилось мириться с постоянными изменами мужа. Ее  набожность и благочестие были подвластны  расчету. Зачастую чопорность маркизы де Ментенон раздражала самовлюбленного короля. Но самообладание и выдержка Франсуазы не имели границ. Уставший за свою разгульную жизнь Людовик XIV ценил покой и умиротворение, которыми его  окружала жена, а  так же ее верность и преданность. Вместе они прожили тридцать два года. Также была преданна королю королева Мария-Терезия. Но она не смогла найти верную тактику в отношениях с неверным мужем.

   Спустя десятки лет, в 1701 году, в  защиту  королевы выступил брат короля Филипп Орлеанский. Он очень долго собирался с духом, не решаясь высказать  Людовику, что он думает. Но однажды Филипп Орлеанский  не выдержал.

Людовик вызвал к себе брата для серьезного и неприятного разговора.

– Ваш сын, – заявил Филиппу Людовик,  – развратник и распутник. Обуздайте его, брат мой, иначе мне придется выслать его куда-нибудь в глушь.

Филипп  вспыхнул от ярости.

– И это говорите вы, вы! – задыхаясь, произнес он. – Вы всегда издевались над покойной королевой, заставляли  ее ездить в одной карете с вашими любовницами! И вы меняли их как перчатки! У вас нет никакого права упрекать моего ребенка. Мне прекрасно известно, что вы стали супругом вдовы нашего поэта  Скаррона. Госпожа де Ментенон – особа весьма достойная, и я уверен, что она чтит память своего знаменитого мужа-поэта, поэтому не надо убеждать меня, что она вышла за вас добровольно. Нет, вы, братец, принудили ее, как принуждали многих и многих до нее!

Ментанон убедила всех в своём благочестии!

 Ссора продолжалась больше часа. Филипп говорил   страстно, чувствовалось, что  обида накипела  в его душе.

– Женщины всегда попросту подчинялись вам, как своему королю, не питая  при этом никаких чувств.

 Эти слова брата особенно оскорбили Людовика.

 – Да что же это такое?! – возмущённо закричал  он. – Верно, самому вам всегда приходилось покупать любовь, вот и считаете, что по-другому не бывает! Так вот же бывает, братец, бывает! Может, скажете, что и Мария-Терезия меня не любила, а? Ага, молчите?! Нечего сказать?

Филипп действительно молчал и только  хватал ртом воздух, как рыба в воде. Ему было очень плохо, и вдобавок он знал, как королева боготворила своего мужа. Ему хотелось сказать, что нехорошо предавать тех, кто к тебе по-настоящему привязан, но сил на это уже не осталось. Прохрипев что-то невнятное, герцог Орлеанский рухнул на пол. Это был апоплексический удар.  Вскоре Филипп  Орлеанский умер.

Людовика потом долго  терзали сомнениями по поводу того, как относятся к нему прекрасные дамы.

– Филипп лгал мне из зависти – вот и все. Разве можно в меня не влюбиться? Ведь я так хорош собой! – говорил он себе. 

И постаревший, беззубый, к тому же мучавшийся подагрой,  Король-Солнце горделиво стоял, упирая  руки в бока, с трудом выставив вперед  ногу в роскошном, украшенном драгоценной пряжкой башмаке.  

   Ну что сказать?  Мания величия у человека с детства обделённого вниманием и заботой. Солнце оно и есть Солнце! Освещает своими лучами, греет, но и смертельно обжигает.

  Так же  как и око Бхайравы – «голубой  бриллиант французской короны». Долго он охранял  Людовика, неся смерть его возлюбленным. Долго король не доставал его, не любовался красотой мерцающих граней. Стал он часто любоваться им, закрывшись от посторонних глаз в своей спальне. Редко уже заходил ночью в  комнату Ментенон. Не до любовных утех уже было престарелому королю. Да  и настроение уже было не столь радужное, только  бриллиант вселял в его душу прежние чувства. Он вспоминал себя молодым в окружении прекрасных дам. Часто вспоминал праздники в Версале и особенно  «Балет муз», где в образе крылатых фей вокруг него кружились Лавальер и Монтеспан. 

   Да видно накликал беду.

Божественный удел – страдания и мука.

Что ж, этот крест нести по праву суждено

И ожидает вас печаль с разлукой,

Судьбой иль роком так  предрешено.

    13 апреля 1711 года от оспы умер его сын, Великий Дофин Людовик.  Наследником престола был объявлен его старший сын герцог Бургундский.  Но несчастья уже было не остановить. «Голубой француз» продолжал мстить королю за долгие годы забытия. В начале февраля 1712 года внезапно умерла жена  герцога Бургундского.  После её смерти вскрылась её тайная  переписка. Она оказалась иностранной шпионкой, выдавшей  государственные секреты.  Об этом не знал даже сам герцог. Людовик был вне себя. Он вызвал сына к себе. О чём был разговор, не знает никто, но вскоре герцога Бургундского свалила лихорадка, и он умер через десять дней  после кончины жены. 

   Преемником дофина должен был стать его старший сын, четырёхлетний герцог Бретонский. Но даже ни дня не успел он побыть наследником. 8 марта умер от скарлатины. Дофином стал  маленький герцог Анжуйский. Но, как говорится, беда не приходит одна – вскоре и этот наследник, который и без того был худеньким малышом,  покрылся красной сыпью. Врачи  не ждали положительного исхода. Но он, к счастью Людовика, выздоровел. Это событие было воспринято как чудо. Но череда смертей не прекратилась. В мае 1714 года упал с лошади,  и спустя несколько дней скончался герцог Беррийский, младший брат герцога Бургундского.

Так что, помимо Филиппа V Испанского, у  династии Бурбонов оставался лишь один наследник —второй сын герцога Бургундского (впоследствии  Людовик XV).

   Людовик XIV, король-Солнце обжигал своими лучами всех, кто был рядом с ним. В этом был повинен голубой бриллиант – Око Бхайравы, имея его,  он обладал славой и королевской силой.  «Голубой француз» уничтожал всех, кто  находился  в близком окружении короля. Мария –Терезия, Филипп Орлеанский, Монтеспан, Лавальер,  сын дофин Людовик и  его  внуки.

  Людовик XVI  был глубоко опечален и почувствовал, что приближается старость. Стал поздно вставать, решал дела и принимал приближённых, ел, лёжа  в постели. Целыми часами сидел в глубокой задумчивости в своём любимом кресле. Как ни старались  мадам Ментенон и врачи  вывести его из этого состояния, он чувствовал себя дряхлым стариком.  

      В июле 1715 года Людовик XIV, которому уже не была дорога своя жизнь,  рискнул украсить искрящимся сердечком – голубым бриллиантом,   усыпанное драгоценностями жабо на камзоле.  Король сразу почувствовал прилив сил, но как оказалось, ни к чему хорошему эта затея с бриллиантом не привела. 

    Танцуя на балу,  Людовик XIV наступил левой ногой на ржавый гвоздь. В августе на ноге показались пятна антонова огня. Началась гангрена. Стало очевидным, что дни короля  сочтены. Через несколько  дней   Людовик  впал в  коматозное состояние.  Пришёл в себя в последних числах августа. 27 августа он пришёл в себя и отдал последние распоряжения. Бывшие в комнате камер-лакеи плакали. Чувствуя приближение смерти, он оставался королём, заботящимся о своих приближённых.

 – Зачем вы плачете? – сказал король. – Когда же умирать, как не в мои годы. Или вы  выдумали, что я бессмертен?

У придворных Людовик XIV попросил прощение:

– Простите меня! Плохой пример я подавал вам. Будьте благочестивы. Пусть Бог  будет в ваших сердцах. Вспоминайте иногда  вашего короля-Солнце.

Затем он пригласил наследника престола, своего пятилетнего правнука, будущего короля Людовика XV, и сказал:

–Дитя мое, вы станете великим королем. Не следуйте моим пристрастиям к роскоши, ни к  дворцам, ни к войнам. Стремитесь облегчить жизнь ваших подданных. Я этого сделать не смог и поэтому чувствую себя несчастным.

В тот момент, когда он говорил свои последние слова:

–Я ухожу,  Франция остаётся!

 По  лицу Людовика промелькнула лёгкая тень, а по коже, горячей  от высокой температуры, пробил озноб. Он понял, что во всём виноват «голубой бриллиант французской короны», который в этот момент оставался   на нем.

Через несколько дней началась агония, а  утром 1 сентября 1715 года  в  8 часов 15 минут в окружении придворных Людовик  XIV  испустил последний вздох. Через 4 дня Людовику исполнилось бы  77 лет.

   Тело короля на протяжении 8 дней было выставлено для прощания вСалоне Геркулеса  в Версале. В ночь на девятые сутки с печальной торжественностью, обычной в таких случаях,  тело перевезли в базилику аббатства Сен-Дени.  Здесь  Людовика XIV предали земле с соблюдением всех положенных королю обрядов католической церкви.

Он мёртв, но тянутся из гроба нити

И заставляют сердце трепетать…⁽²⁾ 

  После смерти Людовика XIV Франсуаза де Ментенон уединенно жила в Сен-Сире. Она  пережила  Людовика  на четыре года и умерла в 1719 году.  Созданный ей пансион для девочек  стал прообразом Смольного института благородных девиц в Петербурге.

    Мария – Терезия,  Луиза Лавальер, Атенаис де  Монтеспан, Франсуаза Скаррон - Ментенон – каждая из этих женщин по-своему любили  Людовика XIV. Кто  нежно и искренно,  кто с  хитростью  и коварством.  Но на всех  оказало воздействие Око Бхайравы – «голубой бриллиант французской короны».  Именно он вмешался в их отношения друг с другом  и сократил  жизнь каждой,  да и королю отомстил.

  Жестокий рок, печальная судьба!

⁽¹⁾ кальвинисты – протестанты

⁽²⁾ цитата из Вальтера Скотта «Антикварий»

Другие произведения автора:

Камни Добра и Зла. Особенные камни. ч.4

Blue Hope Голубая Надежда. Камни Добра и Зла ч.2

Камни Добра и Зла. Не сворачивай с дороги. ч.1

Это произведение понравилось:

***********

Александр Коткас

Alexander Ivanov