Жизнь и сны

Всем, кто борется против мирового зла, посвящаю!

         Сентябрь, а жарит по-летнему! Суета машин, льющихся сплошным потоком вздымает горькие облака пыли, в которых, кажется, тонут солнечные лучи. Жара. Духота. Примерно, как в середине июля. Вокруг обожжённая зелень, покрытая густым слоем всё той же пыли. Воздух, пропитанный смогом и бензиновой гарью. И  почти полное безлюдье вокруг — только машины, машины, снова машины. «Реки обезвожены, улицы обезлюжены», - почему-то такой странный неологизм родился сейчас в мозгу Наталии. Что-то подобное всё чаще случалось с ней в последнее время. Она достала из сумочки платок, промокнула пот, выступивший на лице крупными, обильными каплями. Внутри всё горело. «Погода, даже для здешних, южных краёв, совсем не сентябрьская», - подумала она, подходя к зданию из серого камня, ничем на вид не примечательному, терявшемуся среди других подобных зданий, высящихся на одной из центральных улиц Ростова-на-Дону, но так много значившему не очень давно в жизни самой Наталии и в истории того Дела (именно так в данном случае, именно Дела с большой, с самой большой, с самой заглавной буквы!), без которого Наталья больше не мыслила свою дальнейшую жизнь, вдохновителем которого была и оставалась, ради которого, быть может, и родилась, к зданию одним лишь своим видом, одним лишь фактом своего присутствия в окружающем уличном пейзаже, за долю секунды оживившему в душе и в сознании столько пронзительных воспоминаний...

         Сейчас здесь шёл ремонт. Фасад был одет в строительные леса. Чёрными провалами зияли окна цокольного этажа.

         ...Это называется «лечебно-педагогическая инициатива». После того, как судьба помотала Наталью по извилистым дорогам жизни, и она оказалась в Ростове-на-Дону, где с годами дослужилась до должности главного подросткового психиатра города, именно здесь начала она задумываться всё чаще и чаще о судьбах детей, страдающих синдромом Дауна. Её многолетние наблюдения подсказывали, что относительно таких детей дело заключается вовсе не в отсутствии интеллекта, а в чём-то другом. Тут явно крылась какая-то тайна, к разгадке которой пыталась приблизиться и Наталья , руководствуясь рядом научных и интуитивных доводов.

         Ответы на свои вопросы, не дававшие покоя, Наталья найдёт гораздо позже, когда Провидение подарит ей встречу с представителями швейцарского Института Лечебной Педагогики на конференции, что состоится в Москве.

         Никогда не забыть о том в высшей степени необычайном чувстве, о чувстве окрылённой взволнованности, чувстве предвидения столь небывалой, но столь необходимой новизны, переполнявшем сердце Наталии после возвращения из той поездки на конференцию. В окна квартиры, где жила Наталья вдвоём со своей старушкой-матерью, заглядывал рассвет, окрасивший небеса удивительно нежными — и оттого, до чрезвычайности волнующими душу — тонами, подобно масляным краскам на старых иконах. Была ранняя весна. Всё вокруг готовилось к удивительному пробуждению. В жизни намечались кардинальные перемены. Наталья, успев к тому времени заключить договор с вышеупомянутым институтом, готовилась к поездке в Швейцарию, где ей предстояло на протяжение нескольких лет жить и учиться, постигая премудрость западных коллег, нашедших ключи к таинственному душевному коду детей, страдающих аутизмом и синдромом Дауна, к их душевному коду, характеризующемуся уходом в себя, эмоциональной холодностью, отстранённостью, отрешённостью буквально от всего, погружённостью в свой особый внутренний мир, живущий всё же по определённым законам, которые тоже так необходимо понять и изучить, чтобы наконец-то совершить долгожданное чудо и «Расколдовать современных Каев», к чему не так давно со страниц одной из газет призывал кто-то из прогрессивно мыслящих публицистов, также неравнодушный к проблемам и судьбам этих детей.

         ...В ночь перед отлётом Наталии приснился сон. Она видела — впервые за всё минувшее с той поры время! - своего мужа, погибшего более двадцати лет назад в автомобильной катастрофе. Их разделяла какая-то невидимая, но ощутимая преграда, через которую не проникал даже звук, зато проникали мысли, и Наталья чувствовала, что её муж знает о том, что она ему сейчас хотела бы сказать, как знала и о том, что он мысленно говорит, обращаясь к ней, и что он благословляет эту её предстоящую поездку, так же, как благословляет и всё её другие начинания и продолжения этих начинаний.

         Позднее ей часто снились их дети: мальчик, родившийся мёртвым, и девочка, появившаяся на свет спустя примерно три года после своего мёртворождённого брата и умершая едва достигнув полутора лет от одной довольно редкой и довольно страшной врождённой болезни. Больше у Наталии и её мужа не было детей. Через год с небольшим и мужа не стало.

         Но дети теперь часто приходили во сне. С годами они взрослели. Даже давали Наталье советы. Особенно тогда, когда она сама не знала, как ей поступить в тех, или иных ситуациях. А такие ситуации возникали всё чаще и чаще.

* * *

         Позади уже и учёба в далёкой Швейцарии. Навсегда сохранила память и то в высшей степени небывалое чувство, когда в лёгкие вливается первозданно-чистый горный воздух, настоянный на тишине и размеренном укладе жизни, ощущение спокойной деловитости, коей было наполнено её общение с западными коллегами (а многие из тех коллег Наталии были также и её учителями, и это — при примерно одинаковом возрасте и примерно одинаковом стаже, — вот где ещё один парадокс жизненной и профессиональной диалектики!), влекущее ощущение перспектив тех дел, что предстояли в России, глубокое проникновение в опыт западных стран, касающийся осуществления подобных лечебно-педагогических инициатив, осознание и осмысление этого опыта, его истории и современности, его практических и теоретических результатов.

* * *

         А здесь, в России есть уже и первые последователи, и первые единомышленники. Мать одного мальчика, страдающего синдромом Дауна, сама изъявила желание работать с Натальей. А тут и в Днепропетровске открылся Институт Вальдорфской Педагогики, основные идеи которой в последующие времена, будучи осмыслены и творчески развиты некоторыми западными учёными, как раз и легли в основу лечебной педагогики, успевшей так потрясти Наталью — да, разве только её одну?! - своими по-истине фантастическими результатами. Конечно, Украина, где находится город Днепропетровск, теперь тоже является зарубежьем. Вот уж эти иуды-политики! Но, всё равно, не Швейцария же. Уж не первый год обучается в том институте (заочно, конечно) мама того мальчика — первого из пациентов лечебно-педагогической инициативы, открытой и зарегистрированной Натальей в Ростове-на-Дону, одной из первый лечебно-педагогических инициатив в России. Позднее появятся и другие. Ещё будут изучать опыт Наталии. Притом — не вероятно, но факт! - за изучением её опыта приедут и из-за рубежа, в том числе — и из той самой Швейцарии!

         В самом деле, нет большей чести для учителя, нежели то, что его ученик его превзошёл!

         А вот и ещё одна удача! Среди сподвижников Наталии появилась тихая, с виду молчаливая, но такая эрудированная и такая активная женщина по имени Марина, имеющая аж целых четыре высших образования (кстати, по первому образованию архитектор, по второму — психолог) — профессиональный врач-эвритмист, к моменту встречи с Натальей уже имеющая солидный опыт практической работы по части лечебной эвритмистики, что очень-очень важно, что крайне необходимо, жизненно необходимо, что нужно как воздух в деле пробуждения, растормаживания сознания этих детей, постоянно, беспрерывно погружённых вглубь самих себя, в потаённые бездны своих бесконечно сложных внутренних миров, вытягивания, вытаскивания их — вовсе не повреждённых, как думали ещё совсем недавно! - сознаний наружу, на поверхность, втягивания, включения их в ритмы дня, в суточные, сезонные и годовые ритмы, в ритмы природы, в ритмы жизни.

         Среди подопечных уже три ребёнка — два мальчика и девочка. Пока все занятия проходят на квартире родителей одного из них.

* * *

         Над миром сгущается ночь. Растворилась световая преграда меж Землёй и Космосом, открывшим взору свои глубины. Сон входит в человеческие жилища. Где-то падают звёзды. И где-то падают в грубый материальный мир эфирные тела бесценных живых существ похищенных Люцифером из Миров Света. Они падают на Землю, воплощаясь в нерождённых пока ещё телах будущих младенцев — им только предстоит появиться на свет. Им предстоит родиться и жить в чуждом, враждебном для них мире, не понимающем их и для них остающемся непонятным. Только немногие, очень-очень немногие знают и понимают природу этих детей. Знают и понимают, откуда приходят они в наш земной мир, куда и зачем из него уйдут. Но они всенепременно вернуться в свою настоящую, изначальную обитель. Но, это свершится в неведомом Грядущем. А пока, что...

         ...А пока Наталья вместе со своими сподвижниками — теперь их уже трое, не считая саму Наталью: ещё одна мама, имеющая ребёнка-аутиста, которому тоже здесь с недавнего времени помогают, также изъявила желание работать в лечебно-педагогической инициативе — продолжает занятия, успевшие стать ежедневными, в маленьком флигеле, арендованном до конца года на одной из тихих, хотя и весьма грязноватых улиц Ростова-на-Дону, чуть ниже от Центрального рынка.

         Вскоре появится мужчина по имени Сергей, имеющий свой собственный автобус. Он сам найдёт Наталью и предложит свою помощь. Он будет подвозить детей и их родителей к этому самому флигелю, а потом, после завершения занятий, развозить их всех обратно по домам. Позднее и Сергей изучит в институте лечебную педагогику и станет полноправным сотрудником лечебно-педагогической инициативы. Но это произойдёт гораздо позже, когда институт лечебной педагогики появится и в Москве, а затем один из его филиалов откроется и в Ростове-на-Дону.

         В следующем году лечебно-педагогическая инициатива переедет под крышу одного из частных учебных заведений, расположенных в самом центре города. Здесь удастся на достаточно долгий срок арендовать помещение. Хоть в цокольном этаже, с постоянно протекающей канализацией, тесное и душное, но всё же... Оно надолго станет юридическим адресом.

* * *

         В истории лечебно-педагогической инициативы перевёрнута большая-пребольшая страница. Закончилось время скитаний. Наталья, её сотрудники и подопечные въезжают в свой дом. Западная часть Ростова-на-Дону. Патриархальная тишина. Маленькие домики. Зеленеющие сады. Но совсем рядом, в нескольких минутах ходьбы, и трамваи, и автобусы, и даже железнодорожный вокзал не так уж и далеко, а рядом с ним — и новая междугородняя автостанция.

         Позади остались хлопоты, связанные с улаживанием бесконечных чисто юридических формальностей. А в домике ещё дел, как говорится, «начать и кончить».

         Марина красит стены в комнатах. Она одна знает эту особую технологию, её секреты она постигала в своё время в Германии. В немалой степени это тоже имеет отношение к её специальности, к столь любимой ею эвритмистике. Будто потоки разноцветного света, то более разреженного, то более сгущающегося, льются с небес, застывая, подобно янтарной смоле, превращаются в стены. Кажется, что даже время средь этих стен застывает.

         Розовым цветом с живыми белыми бликами окрашиваются стены комнаты, предназначенной для самых маленьких подопечных лечебно-педагогической инициативы. Комната для более старших обретает светло-зелёный цвет, с такими же белыми бликами. И наконец стены в комнате для самых старших оживают цветом лиловым, имеющим очень важное значение для развития мышления — это один из самых сложных с психологической и эзотерической точек зрения цветов.

* * *

         В гараже, оставшемся во дворе дома от его прежних хозяев, Сергей со временем оборудовал мастерскую, где теперь обучает мальчиков из числа подопечных лечебно-педагогической инициативы (да и подопечных становится всё больше) столярному делу. Стоит сказать, небезуспешно. И о слесарном деле подумывает. Две пары ходуль успели изготовить, и одну из них даже продать. Футляры деревянные для настенных термометров делали. Теперь к деревянным подсвечникам перешли.

         Ещё одна женщина, пришедшая сюда несколько позднее, обучает здешних девочек рукоделию — они плетут кружева, делают матерчатых кукол, салфетки, скатерти.

         Марина продолжает развивать в детях чувство ритма. Многие из тех, кто прежде не говорили, успели обрести дар речи, причём — речи  всё более и более осмысленной, начали рисовать и даже писать, вести целые альбомы.

         Среди сотрудников появились молодая художница, преподающая детям рисование и — тоже достаточно молодая — музыкальный терапевт.

         В нижней части дома удалось оборудовать кухню и столовую. Мать одного из занимающихся здесь мальчиков теперь сама работает  тут же поваром, успев приобрести прежде немалый опыт работы в данной специальности. Так действительно нужные люди сами собой и подбираются. Стоит только начать.

         И домик сам оживает...

* * *

         Прожит с Божией помощью ещё один год. Сегодня здесь праздник Рождества. Окна занавешены шторами цвета ночных сумерек. В тех шторах, изготовленных специально к сегодняшнему празднику, сделаны прорези в виде звёзд, сквозь которые с улицы проникает дневной свет, и они, в самом деле, таким образом, превращаются в светящиеся звёзды на сумеречном небе. В комнате – полумрак. Стулья расставлены, как в театре. А впереди – сцена, украшенная тёмно-синим покрывалом, свисающим по стене, на котором таинственно поблёскивают звёзды из фольги. В углу комнаты – настоящая рождественская пещера. Даже фигурки овец возле её входа. И фигурки пастухов – тоже. На вопрос кого-то из гостей: «Кто всё это сделал?», слышится ответ: «Как всегда – наши дети вместе с педагогами».

         А рождественский спектакль, между тем, начинается. Дети, которые ещё совсем недавно, боялись всех незнакомых людей, прятались и убегали от них, которые даже говорить-то не всегда были в состоянии по причине своей ужасающей замкнутости, дети, несчастья которых можно было бы перечислять и перечислять до бесконечности, перевоплощаются теперь на этой сцене и в Вифлеемских пастухов, и даже в их овечек, и в хозяев гостиниц, не пускающих на постой праведного старца Иосифа и Деву Марию, и в кесаря Августа, издавшего постановление о переписи населения по всей необъятной Римской Империи, и в Ангелов. Перед зрителями предстаёт то путешествие Девы Марии и старца Иосифа, во время которого было суждено родиться Спасителю человечества. Оживают страницы немеркнущей Истории.

          А сколько за всем этим стоит труда и терпения педагогов. Какие нужны, не побоимся сказать, железные нервы. Но ведь есть же результаты! Есть! Вот они!

         И сам этот спектакль, сама возможность его постановки – тоже Рождественское Чудо!

* * *

         Тихо-тихо падает снег в свете фонарей. Заснувший город остался там, внизу, за дверью подъезда, за дверью квартиры. Тишина в комнате. Тишина в окружающем мире. Тёплое одеяло. Наталью совсем сморила усталость. Сон, накатываясь волнами, уносит её сознание в неведомые миры, в неведомые прозрения.

         Свет дальних звёзд льётся на Землю, принимая неожиданные формы, выстраивающие огромную ракету. А где же это происходит? Здесь, во дворе, под окнами? Или там, где наш замечательный домик? Да, впрочем, так ли это важно?

         А какая-то неведомая сила собирает детей, тех самых, кому помогает Наталья вместе со своими единомышленниками. Собирает в эту самую чудо-ракету. И она взлетает, унося их за пределы здешнего, всё равно обречённого мира.

Другие произведения автора:

Крым. Китай. Украина. Россия

Дефицит совести

Не все понимают