Экзамен по сопромату.

В принципе, я этот текст писать не собирался. Даже мыслей таких не было. Но недавно прочёл в Интернете рассказ одной тётеньки о том, как она шпаргалками пользовалась и прокомментировал его, что, типа, студенческие ухищрения в этом плане ни в какое сравнение не идут с курсантскими. Она усомнилась и потребовала фактов. Перегружать коменты я не стал.  Пришлось сесть за компьютер и написать этот небольшой рассказик.

            Что такое шпаргалка никому объяснять, надеюсь, не надо. Ими пользовались все. Начиная со средней школы. Класса с восьмого, наверно, когда сдавали первые школьные экзамены. Впрочем, говорят, что в советские времена на Украине эта беда была с пятого класса. Не столь важно.

            Собственно говоря, шпаргалка, по сути, есть клочок бумаги, на котором в сжатой форме записаны краткие ответы на вопросы экзамена. Вся сложность в том, как достать нужную бумажку и по возможности сделать это незаметно для преподавателя. Впрочем, не мне вам об этом рассказывать, наверняка все этим занимались, и рассказать можете больше и интереснее, чем я.

            Лично у меня самые лучшие шпаргалки были сделаны перед выпускным экзаменом по химии. Предмет этот я знал слабо, и чтобы не заполучить тройку в аттестат, химию кровь из носа нужно было сдать на отлично.

Я совершил невозможное: за три дня подготовки выучил то, что не смог (или не захотел) за три года. Во всяком случае, в объёме экзаменационных билетов выучил и органику и неорганику. Шпаргалки сделал очень хорошие. И даже воспользовался ими, когда учительница вышла из класса. Только никакого удовольствия от этого не получил – я и без них на пятёрку знал ответы на вопросы доставшегося билета. Так что лучшая шпаргалка всё же собственные знания. Но с бумажкой в кармане уверенности в них больше.

            После школы я пошёл учиться на офицера. Военное училище – это отдельная тема. Кто был там, меня поймёт. Кто не был, тому рассказывать бесполезно. В конце концов, мы сейчас о шпаргалках говорим.

Так вот, был у нас такой предмет, как сопротивление материалов. Не знаете? Завидую. А вот нам его пришлось изучать. Преподаватель был дядька строгий, но с юмором. Целый полковник. Его фамилия была Устенков.

            Как-то раз пришёл я к нему на кафедру сдавать рассчётно-графическое упражнение. Сокращённо РГУ. Это такой лист ватмана альбомного формата, с чертежом и расчетами. Фольклорное название – ручная граната Устенкова. Типа, если рванёт, в отпуск не поедешь. Короче, прибыл я на кафедру. Она в подвале размещалась. Доложился как положено.

Устенков взглянул на изображённые на бумаге мои жалкие потуги и спросил:

            - Товарищ курсант, Вы знаете, что такое СКЮ?

            - Товарищ полковник, в сопротивлении материалов нет такого термина. Во всяком случае, мы его ещё не изучали. – Осторожно предположил я.

            - Правильно. – Обрадовался полковник. - И не будете изучать. СКЮ – это союз коммунистов Югославии.

            - ???

            - Мне про него завтра на политинформации рассказывать надо. У вас в казарме газета «Правда» за позавчерашнее число есть?

            - Так точно! (Хрен знает, есть она, или нет. Если что, в других ротах поищу.)

            - Вот Вы мне принесите эту газетку, а я пока Вашу работу проверю, хорошо?

            - Есть! – Руку к шапке и поворот кругом.

            Сбегал я минут за десять. В роте едва не подрался с ответственным за подшивку, но газетку приволок.

Устенков удивлённо поднял очки:

            - Уже? Бегом что ли бежал?

            - Так точно, товарищ полковник! Вот. – Я скромно протянул ему газету.

            - Ага, СКЮ, доклад, сообщение ТАСС. Хорошо, посмотрим теперь твоё РГУ. Так… Эпюра построена не совсем верно, тут ошибка в расчетах, изгиб балки указан неправильно. – Росчерки красной ручки украсили мой листок. Я мечтал о тройке.

– Говоришь, бегом бежал? – Снова спросил меня преподаватель.

            - Так точно! – Отрапортовал я.

            - Ладно, иди. – Он неожиданно вывел в нижнем правом углу листка пять с минусом.

            - Есть! – Ответил я и поспешил покинуть кафедру, пока товарищ полковник не передумал.

            Короче, каждое РГУ, а их было штуки две в месяц, прибавляли нам седых волос. Этот кошмар продолжался полтора года. И вот в июле мы вышли на итоговый экзамен. Не помню, по какой причине, но сдавали мы его почему-то не в учебном корпусе, а в Ленинской комнате нашей казармы.

            Нас было двадцать семь третьекурсников, 83 учебная группа. Двое из нас действительно знали сопромат! Бывшие студенты, которых почему-то потянуло на военную службу. Ещё человек десять что-то соображали. Следующий десяток ничего не соображал, но имел общее представление о предмете и большое желание поехать в отпуск. Остальные были безнадёжны.

Опыт предыдущих групп показывал, что сопромат не сдаёт с первого раза до пятидесяти процентов личного состава.

            Мы пытались что-то учить, но лето, служба и собственное разгильдяйство сильно нам мешали. Тогда Юра Планкин сказал, что дома, то есть в родной казарме, и стены помогаю, а если мы ещё и сами им поможем, то группа сдаст экзамен если не поголовно, то с наименьшими потерями. Как говорится, на «хорошо» и «отлично».

            В общем, подготовка началась. Мы писали шпаргалки за себя и за того парня. За декоративными панелями и стендами ленкомнаты были спрятаны конспекты и учебники. На стендах под видом информации о съездах КПСС и биографии Ильича были развешаны основные формулы и типовые задачи сопромата. Под столами были протянуты секретные лески и верёвочки.

Была распределена очерёдность захода на экзамен, места посадки и средства связи. Определены слепые зоны обзора с места экзаменатора. В ночь перед экзаменом парни надраивали сапоги и гладили форму. Зачем? Так ведь в военно-учебном заведении внешний вид прибавляет полбалла.

            Наконец, настал судный день. Полковник Устенков с двумя офицерами кафедры строительных материалов прибыл в казарму, выслушал доклад нашего командира взвода, осмотрел застывший по стойке смирно личный состав и велел начинать.

            Первыми зашли и вытянули билеты курсанты Планкин, Сазыкин, Мудров и ещё трое. Эти люди, можно сказать, знали предмет. Тем не менее, шпаргалки были у всех. Они были спрятаны в голенищах сапог, за отворотами пилоток и под пряжками ремней. Командир взвода в меру своих сил отвлекал членов комиссии от слишком пристального надзора за аудиторией.

            Юра вышел первый.

            - Ну как??? – Кинулись к нему те, кто ещё не испытал судьбу.

            - Нормально. Устенков не сильно валит. Кто следующий, держите шпоры. – Юра щедрой рукой выгреб из тайников своей формы и высыпал на специально поставленный для этой цели стол кучу своих гофрированных шпаргалок. В ленинскую комнату между тем зашёл следующий курсант.

Планкин, дождавшись сдавшего экзамен Вову Сазыкина, вместе с ним вышел на улицу и занял позицию под окнами здания. 

            Дело в  том, что наша казарма располагалась на третьем этаже. Её в это время облицовывали доломитовой плиткой, и вдоль стены стояли строительные леса. Так вот у дальнего окна ленкомнаты, открытого по причине жары, на этих лесах сидел курсант Ларичев.

По секретной леске он из помещения подтягивал к себе бумажки с вопросами и задачами тупых курсантов и сбрасывал их вниз. Там эти задачи решали наши грамотеи и Серёжа на верёвочке поднимал их наверх, прицеплял к леске и переправлял страждущим, которым только и оставалось, что переписать решение в свои листки.

Толстая стена полностью скрывала нашего «связиста» от глаз комиссии. И даже командир взвода не сразу заметил подчинённого. Решив покурить, старший лейтенант Мурго подошёл к окну, зажёг сигарету, глянул на улицу и упёрся взглядом в мирно сидящего на уровне третьего этажа курсанта своего взвода.

            На лице офицера отразилась напряжённая работа мысли, глаза округлились. Не найдя разумного объяснения, он тихонько спросил:

            - Ларичев, ты что здесь делаешь?

            - Сижу, товарищ старший лейтенант. – Честно (и шёпотом) ответил Серёжа, отправляя вниз очередную маляву.

            - А… Ну сиди, сиди. Только осторожнее. Не свались. – Сориентировавшись в ситуации, сказал командир и, машинально выкинув за борт едва начатую сигарету, отошёл от окна.

            - Не свалюсь. – Заверил его спину Серёжа, вытягивая наверх бечёвку со шпаргалкой.

            Экзамен шёл к завершению. Ожидающих своей участи становилось всё меньше. Уже и Ларичева на лесах сменил другой курсант. Те, кто сдал, вывалив на стол ставшие ненужными «шпоры», перемещались в курилку.

Темп сдачи сопромата нарастал. Осторожность оставляла курсантов прямо пропорционально растущему напряжению. Уже пошли в ход заныканые в складках местности учебники и конспекты. Забытые и потерянные шпаргалки усеяли пол аудитории. Командир взвода незаметно собирал их и выбрасывал в урну.

            Экзаменатор был настроен благодушно и  никого не старался завалить. 83 учебная группа приятно удивила его своими «глубокими» знаниями.

            Наконец, в бой вступили самые твердолобые курсанты. По отработанной схеме они с грехом пополам сумели списать ответы по теории. Подлянка была в практике. В решении задач.

Когда у доски плавал Мамед Амирахов, группа поддержки обнаглела до того, что Коля Мудров начал писать решение мамедовой задачи фломастером прямо на стекле входной двери. У Мамеда хватило ума считать формулы и перенести их на доску. Он получил тройку!

            Из группы сопромат не сдали всего два человека. Это был лучший и никем на курсе не превзойдённый результат. Мы вошли в историю и ещё три года, вплоть до расформирования училища о нашей сдаче сопромата рассказывали легенды. Спасибо шпаргалкам.

            Говорят, что если сдал сопромат, можно смело жениться. Не берусь судить, но облегчение, действительно, было огромным. Полученные же знания пригодились всего один раз. В зимнем отпуске я ездил в другой город, к любимой девушке. Она была студенткой и, как будущий инженер, тоже изучала сопротивление материалов. Я встречал её с занятий.

Она появилась в фойе института в окружении одногруппников. Юноши и девушки  увлечённо обсуждали сложное расчётно-графическое упражнение и никак не могли прийти к единому мнению по поводу направления изгиба балки. Она у них никак не могла определиться с направлением изгиба. Наконец, мне это надоело. Раздвинув студентов и студенток, я от балды ткнул пальцем в спорный чертёж и уверенно сказал:

            - Балка будет изгибаться сюда! – После чего подхватил подругу под руку и начал вытягивать её из толпы. Умный мальчик в очках извлёк калькулятор и лихорадочно принялся делать расчеты. Остальные студенты загалдели.

            - Точно! – Услышал я за спиной голос мальчика с калькулятором. – Балка изгибается влево. Но как ты это вычислил?

            - Я же в военном училище учусь! – Обернувшись, гордо ответил я студенту и мы с подругой под ошарашенными взглядами её сокурсников, покинули здание института.

            Кстати, женился я потом совсем на другой девушке, но это уже та сфера нашей жизни, в которой не помогут никакие шпаргалки.  

Другие произведения автора:

Минарет

Летающий замок

Философский камень