Воспоминания из детства 4

Став совершеннолетним в июле 1943 года, отец рвался на фронт, но его не взяли из-за сильной близорукости (-16).

В том же 1943 году отец поступил в Педагогический институт на исторический факультет, где и познакомился с мамой, она училась на историко-литературном факультете, но позднее перешла на исторический. 

В 1948 году родители окончили Пединститут (папа – с отличием), и  24 июля они поженились.
Сохранились две выпускные фотографии Даг. Пед. Института 1948 года; одна – мамина, другая – папы.  На фото среди преподавателей ее  дед – профессор. 

Накануне сватать маму  пришли оба; и дед, и Раиса, как-будто снизошли с Олимпа, - в своих одеяниях  они были чужеродными в скромном жилище деда и бабуси. Такое впечатление  осталось у мамы от их визита. 

Никакого кольца не было, сочли, видимо, что она и так должна быть благодарна судьбе,  обретая  их  семью. Расходы на свадьбу взяли на себя. А о том, где будут жить молодожены и речи не велось, предполагалось, что отдельно от родителей. Свадьбу справляли на Дахадаева, 44.
Свадебное платье у мамы было германское; шелковое, нежно - голубого цвета, покрой по тогдашней моде, купленное ею незадолго до сватовства.

К тому времени одна из дочерей деда, сестра отца Тамара, не доучившись в Дагмединституте, вышла замуж за армянина Степана Арсеновича Туманян и  с мужем вернулась в  Москву, спустя какое – то время вторая дочь деда, папина  сестра Тоня  уехала жить в Москву вслед за Тамарой.

После женитьбы родители поехали на педагогическую работу в селение Маджалис Кайтагского района, мама – учителем, папа – завучем школы. Спустя год они вернулись в Махачкалу на Денина,60 к маминым родителям, в их комнатку с верандой.  Старикам  пришлось перебираться  на веранду.  И так они все вместе прожили шесть лет, с 1949 по 1955 годы.  За это время у ее родителей родились дети:  братья  и она.

*     *

Потолки и стены -  с дранкой, а поверх штукатурка с известью. Словом, эта была банальная коммуналка с общим коридором до двери и даже  общей кухней на две семьи. ( Позднее, через несколько лет они приобрели в единоличное пользование кухню, в обмен на кладовку и два с половиной метра общего коридора.)

 В доме было восемь квартир, где ютились шестнадцать семей или же, если считать людей, проживало пятьдесят человек, из них -  двадцать детей, двадцать женщин и десять мужчин.
 Их семья жила на втором этаже в восьмой квартире. 
Из удобств –  только электричество. 

Позднее, в начале шестидесятых, через дорогу напротив, построили кирпичную жилую пятиэтажку, на первом этаже которой был ЗАГС

Двойное громоздкое окно одной из комнат было с видом на улицу, а два других поменьше, - (окно маленькой комнатки и окно кухни) - в детсад №11.  
Под окном, со стороны улицы, росли пирамидальные тополя и раскидистые кусты белых и лиловых сирийских роз.   

Наш старый дом, квартира номер восемь,
Второй этаж и два окна в детсад…
Увы! Все минуло,
          родителей уж нет,
                 и мы их ни о чем уже не спросим,
И время не вернуть назад!..

 Обзор из  окна на улицу частично застили деревья, и поэтому она любила выглядывать из окна маленькой комнатки или же из кухонного окна в расположенный рядом садик.  Даже когда на территории садика играли и шумели дети. 

В большей комнате возле окна помещались две кадки, одна с лимонным деревцем, другая – с розой.  Роза никогда не цвела, а лимон не давал плодов. Только листики у лимонного деревца, если их потереть, приятно пахли лимоном. 

Еду готовили на общих кухнях, на керогазах и керосинках. 
За керосином спешно выбегали на звук рожка возницы повозки, боясь, что не успеют, и повозка с керосиновой емкостью, в которую был впряжен ослик, уедет.  Помнится, возница обычно приезжал со стороны Гвардейского переулка.

Отопление было печное. Расположение  печи было неудобным. Если бы печка находилась между меньшей  и большей комнатами, то было бы тепло в обеих.  А так получалось, что своей печкой они обогревали еще и соседей, в то время как их меньшая комната оставалась холодной. 
 Печку топили сначала дровами, а затем, когда дрова прогорали, засыпали уголь.  В  комнате, пока топилась печка, было тепло.  Дрова и уголь приносили из сарая, их сарай стоял во дворе с края, прямо у водопроводного крана.

Каждый год приобретение угля и дров – было «головной болью» взрослых; действовали лимиты на отпуск топлива, да и очередь за дровами и углем была огромной.

Точнее, было две очереди, сначала на выписку топлива, а затем на получение. Уголь и дрова выписывали и отпускали на углу улиц Ленина и Кирова, там, где сейчас стоит круглое сооружение Анжи-Базара.
 В 1965 году вместо керосинок и керогазов у них наконец-то появилась огромная четырех конфорочная плита с газовым баллоном. Где-то раз-два в месяц им привозили газ в большом баллоне красного цвета, а пустой – забирали. Заказ на доставку газа родители делали по телефону с работы. 

Дворик их был проходным, как, впрочем, и соседний. Оба дворика друг от друга частично отделяли сараи. 

Соседний дом был точной копией их дома, только был более обихоженным, потому, наверно, что был в  ведомстве  у железнодорожников. Этот соседний дом №9 и теперь стоит, его до сих пор не снесли. Фасадом он выходит в Гвардейский переулок (ныне – Аджиева).

А на месте их, снесенного в 1972 году, дома и примыкающих к нему: «кочегарки», покосившегося деревянного барака и ветхих частных построек  с середины семидесятых высится большой многоквартирный пятиэтажный четырехподъездный дом. И двор теперь огромный и асфальтированный. А вместо нелепых сараев металлические и кирпичные гаражи. И даже имеется большая огороженная  площадка для детских игр, о которой в свое время они, будучи детьми, не могли и мечтать.

Их же дворик был без асфальта, и заливало его всякий раз, когда таял снег или продолжительно лил дождь. Зато зимой им, детям, было хорошо: после обильных осенних ливней вода замерзала, превращаясь в большой каток, которому детвора была очень рада.