Сущий дьявол... Глава 6.

26 апреля 2015 — Надежда Опескина

Дядя Миша далеко от своей заимки уже был, как вдруг почувствовал боль в сердце. Померещился голос Анюты, зовущий его. Кинулся бежать, но, понимая, что не успеть ему, упал наземь и закричал криком диким. Не было сомнения - беда с женой. Поднялся и побежал вновь. Тело лёгким стало, ружьё руки держат наизготовке. Вначале бег рядом с собой слышал, кто-то впереди его спешил. Только и слышен был хруст веток под ногами, а потом всё затихло.

Заимка встретила тишиной. У входа два мужика лежали с проломленными черепами и топор рядом валялся в крови. Страшась увидеть самое худшее, вошёл, не затворяя двери. Анюта лежала на постели. Голова перевязана, на плече рана открытая, ещё не обработанная, на столе снадобья разложены. Кто-то врачевал, но не завершил начатое. Главное - жива его Анюта, дышит, а уж он постарается на ноги поднять, подлечить, в источниках здоровье поправить.

Ближе к вечеру вышел на гостей незванных посмотреть. Им помощь не нужна была. Оттащил подальше от заимки, от троп хоженных, схоронил, как положено, отметив место колом осиновым. Вещи пришедших не разглядывал, ни к чему ему это было, туда же с ними и сбросил.

Анюту до самой зимы выхаживал. Она толком и рассказать ничего не могла. Пришли, попросили покормить, а сами по всем углам шарить стали. Поев, принялись её пытать, где муженёк золотишко прячет. Она им правду, а они ножом стращают. Один, что зверь лютый, ножом в плечо пырнул. Она, услышав шаги у двери, рванулась, чтобы упредить, думая, что дядя Миша пришёл, но упала, получив удар по голове. А уж что дальше было - ей неизвестно.

С той поры никогда не расставались, везде только вдвоём и хаживали, спокойнее так было. Лихого люда много повидали, но, увидев дядю Мишу, многие от страха бежали куда глаза глядят. И что чудно было. Сразу можно было определить какое нутро у человека. У хорошего оторопь проходила быстро и, вроде, как не замечали потом его некрасивость. Годами дружили, радуясь каждой встрече. Сами приезжали, потом и деток своих привозили к ним на заимку, ширился круг знакомых. Потянуло народ на севера. Добыча нефти и газа пошла полным ходом.

В один из дней пошли к источникам, сердце позвало. Прям на берегу и наткнулись на лежащего мужчину, на которого походил дядя Миша, как две капли воды, но только годами и разнились. Молчал, смотрел на Михаила, но и без слов всё понятно было. Хотел он быть похоронненым здесь, у источников, и глазами просил не забывать, навещать почаще. Впервые встретился со своим прародителем Михаил. Тепло прощались, не было сказано слов, но и так понимали они друг друга. Скупые слёзы лились из глаз Михаила. Он понимал, что не узнал он тайну своего рождения, но был благодарен матушке за судьбу свою.

С Анютой прожили почти пятьдесят лет, теплых, счастливых. Много людей разных повидали. Появилась у дяди Миши способность мысли людские читать и судьбы предсказывать. Всякое бывало, но один случай особенно запомнился.

Осень стояла. Слякотная, холодная. То дождик польёт, то ветер северный набежит, пробирающий до костей. Запасы были припасены и отсыпались они с Анютой, что медведи в берлоге. И виделся дяде Мише сон, в котором ребёнок блуждал по болотам и помощи просил. В один из дней слышат стук в дверь, которую стали уже держать на запоре, чего раньше не делали. Дядя Миша открыл дверь и обомлел.

Стоит малец лет семи. Мокрющий весь, нитки сухой не сыскать в одёжке. Анюта давай печь растапливать, воды греть, а пока мальца в одеяло голышом завернула. Накупали в травах, от хвори попарили, горячим супчиком покормили. Двое суток спал, поднимали только по нужде, так глаз не открывал. Когда очнулся, то плакать стал, маманьку звать. Говорил заикаясь. В глазах страх, а сам к дяде Мише жмётся и не пугает его вид оного, будто защиты просит. Не стали его слишком расспросами терзать. Оклемается малость, сам расскажет. Но не угадали. Как начнёт малец вспоминать, сразу сознание теряет. Видимо, организм спасает мальца от тяжёлых воспоминаний.

Стали втроём жить. Мальца Павлом звали. Знал он, что ему семь годков, но где жил не знал. Ни названия села, ни города. Ласковый, добрый, привык к жизни на заимке. Анюта ему одёжку новую справила, а старые лохмоты выстирала и спрятала, вдруг кто искать будет, может одёжка и пригодится потом.

Прошло два года. Никто не искал Павла. Дядя Миша всем своим гостям рассказывал про Павла, чтобы те передавали по сёлам, но никто не откликался. Звали гости Павла с собой, но он в крик и за спину дяди Миши прячется. Своего, родного в нём чувствовал. Сядет на колени, головушку на грудь положет и молчит, а слёзы так и катятся бисером.

Хорошо им было втроём. Прикипели сердцем к Павлу. Анюта его и граммоте, какую сама знала, обучила, но понимали, что надо парня в люди выводить, сами не молоды, а ему жить да жить. Исподволь подготовили его к разлуке, с добрыми людьми отправили в город, чтобы определить мальца в интернат или ещё куда.

Прощался Павел с ними, слезами умываясь. Прошло полгода пришли знакомцы по своим делам, заимку навестили и рассказали, что взял Павла на воспитание один рабочий с буровой. Деток у них с женой не было. Вся ласка и забота приёмышу досталась. Врачам показали, те пытались узнать кто он и откуда, но потом отступили, боясь навредить. Так и не узнали откуда он и чей ребёнок. Дивились люди, как мог сам ребёнок по рекам и болотам шастать.

Радовались Анюта с дядей Мишей за найдёныша. Часто о нём вспоминали. Прошло много лет. Однажды на заимку пришли двое. Что постарше, в годах был, убелённый сединами, с ним молодой, красавец статный. Подошёл, припал к груди дяди Миши:

-Не узнали своего гостя давнего, дядя Миша? Это же я, Павел! Или запамятовали? Вот уговорил отца к вам меня сопровождать, чтобы ему вас показать с тётей Анютой, спасителей моих. А где же она? Что не выходит встречать?

Что было ответить гостю дорогому? Не стало Анюты. Без хвори и жалоб уснула и не проснулась. Один остался дядя Миша на белом свете.

В тот приход Павла и узнал дяди Миша о необычных свойствах заимки своего прародителя. Пока с отцом Павла косточки грели в источниках, Павел тихо и вошёл туда, притворив за собой дверь. Когда вышел, то белее белого полотна был, стоит пошатываясь и стон из груди. Рассказал, что шутки ради задал вопрос про себя, кто мол я и чей буду, а в ответ промелькнули ведения, от которых отторопь взяла. Не рассказал что увидел. Только позвал сходить в одно место.

Пошли, чего не пойти. На берегу Оби нашли лодку большую, долго пролежала раскуроченная, в зарослях. Как разливами не унесло - непонятно. В носовой части торба испревшая. Взял Павел в руки, а она и развалилась. Вот тут он и сказал, что четверо их было в лодке. Двое врослых, отец и мать, и девочка маленькая. Он один из воды и выбрался, отец помог, а мать и сестрёнку не смог спасти, сам погиб. Куда плыли, зачем, то осталось неизвестно.

С той поры и водил дядя Миша гостей к источнику. Кто хотел, тот внутрь заимки заходил. А что многие шаги часто слышат рядом, так это от купания слух так шаги свои же искажает.

Каждый из нас, выслушав рассказ дяди Миши о жизни, пришёл к выводу, что беречь её надо, жизнь свою, и не искать золота, а искать человека верного.

Всё, что я узнал на той заимке, сбылось. Открыл я богатое месторождение нефти. Работа интересная мне досталась. Жену судьба подарила, деток троих.
Всякий раз, прилетая, навещал дялю Мишу, как отца родного. Но однажды не встретились... Заимка целёхонькая, обихоженная, а хозяина не стало. Схоронила его какая-то добрая душа рядом с матушкой и Анютой. Сходил, искупался в источниках, не заходил в жилище. А зачем судьбу испытывать? Доволен жизнью - живи, другой не надо.

Олег Иванович по прилёту домой к врачам, а те подтвердили сказанное дядей Мишей. Но всё во-время было и излечился быстро. Жена Настёна за ним, как за малым детём, ухаживала, характер сильно изменился. Мягкая стала, добрая.

О Сашке что сказать. Стал он Александром Олеговичем. Чванлив, зараза! Вот какой час мы сидим с вами в его приёмной, слушаете мои байки. Вроде и дел у вас других нет...

Байки бывалого геолога.
Тюменская область, Югра.
Август 1990 года.