Спецшкола для короедов

8 ноября 2015 — Валерий Рыбалкин

Наконец-то всё закончилось – бесконечная бумажная волокита, суд, разбитая дорога из города, кабинет директора. Саша стоял перед строем воспитанников специализированной общеобразовательной школы закрытого типа (в просторечии – «короедка»), и десятки пар любопытных мальчишеских глаз смотрели на него внимательно, изучающе.

– Александр Фёдоров, наш новый воспитанник, – представил парня директор, – прошу любить и жаловать.

После общешкольной линейки кладовщица повела новенького в одно из спальных помещений, чтобы выдать ему постельное бельё и показать свободную койку. Любопытные пацаны потянулись следом за ними в палату, представлявшую собой просторное помещение, в котором стояли с десяток кроватей в два ряда, столько же тумбочек и пара больших столов с письменными принадлежностями. Центральная часть комнаты оставалась свободной и использовалась для утренних и вечерних построений «короедов», как упорно называл школьников дежурный по режиму дядя Миша, работавший некогда в настоящей взрослой зоне охранником.

Для сна и отдыха ребят разбили на команды (наименование, специально введённое вместо тюремно-лагерного отряда) – старшую, среднюю и младшую, а по знаниям – на классы. Поэтому за одной партой иногда сидели недоучившийся детина-переросток и «шпингалет» из малышовской команды. Классы же получились разные – от пяти до пятнадцати человек.

Но учёба была, в основном, до обеда. А после построения во второй половине дня воспитанники обычно занимались в кружках по интересам, в школьной мастерской или в спортивных секциях. За посещаемостью уроков строго следили учителя. Однако после обеда считалось допустимым немного пофилонить – пропустить занятие-другое. Вот и сейчас у младшей команды появилась для этого уважительная причина – знакомство с новеньким.

– Пацаны! А надо бы его прописать! – вполголоса констатировал рыжий Васька, как только захлопнулась дверь за покинувшей помещение воспитательницей.

И, не откладывая в долгий ящик, здоровяк подошёл к несколько оробевшему Александру и сказал, глядя на него своими невинными голубыми глазами:

– Мы с тобой друзья до гроба. За одно или за оба?

Санёк, хоть и слышал о подобных забавах, именно этого прикола не знал. А потому, немного помявшись, ответил спокойно и вполне серьёзно:

– Ладно, уговорил. Будем с тобой заодно, подружимся.

Васька чуть не подпрыгнул от восторга, услышав такой ответ, но сдержался. Ребята, понимая, что сейчас будет весело, сгрудились у койки новенького. А заводила продолжал, глядя на испытуемого сияющим невинным взором:

– За одно, говоришь?! А за какое? За правое или за левое?

- Ну, давай за правое. Так вернее будет, - неуверенно и обречённо, не понимая, в чём здесь подвох, произнёс новенький.

Палата взорвалась восторженным криком и хохотом.

– Ничего не поделаешь, сам выбрал, – с деланной грустью произнёс испытатель.

Однако глаза его блестели от предвкушения грядущей победы. И уже без всяких церемоний Васька крепко схватил несчастного за правое ухо и принялся, что было силы, трясти его так, что тот заорал от боли, попытался вырваться и дать обидчику сдачи. Но рыжий плут был готов к этому – отпустил покрасневшее от экзекуции ухо, увернулся и отскочил в сторону.

– Ещё, ещё, – требовали продолжения разошедшиеся пацаны.

И сцена эта чем-то напоминала бои гладиаторов в Древнем Риме, когда жаждущие крови зрители плотоядно опускали вниз, к земле свои смертоносные для поверженного, но ещё живого поединщика большие пальцы.

– Пусть в телескоп позырит, во будет умора!

Эту забаву Саша знал. Новичку надевали на голову пиджак, расправляли рукав перед глазами и заставляли называть предметы, которые показывали ему в «телескоп». Заканчивалось обычно тем, что кто-то из шутников выливал специально заготовленную баночку мочи в карман истязуемого либо в трубу «телескопа». Но тут вдруг открылась дверь, и вошёл проходивший мимо воспитатель.

– Что здесь происходит? Веселимся? Сейчас же все на занятия! – произнёс он привычно строгим тоном.

Палата опустела, и только вечером после отбоя Васька миролюбиво сказал, чтобы все слышали:

– Ладно, ребя, прописали мы новенького. Классный пацан. Здорово он замахнулся тогда на меня. Мог бы и вмазать.

С этого момента Саша стал своим в малышовской команде спецшколы. И лишь спустя какое-то время он узнал, что в ответ на каверзный вопрос об ушах надо было сказать: «Мы с тобой друзья, друзья, но за уши драть нельзя!» Просто так не догадаешься.

Его история была похожа на судьбы большинства обитателей детской колонии, не так давно переименованной в спецшколу. Впрочем, новое название почти не изменило пенитенциарной сути заведения. Решётки на окнах, колючая проволока – эти детали говорили о многом. Саша был младше всех в команде – ему недавно исполнилось одиннадцать. Но, в отличие от многих воспитанников, лицо подростка сияло интеллектом, а глаза излучали добро и любознательность.

До спецшколы парнишка жил в небольшой деревне неподалёку от райцентра. Мать его работала фельдшером, а отец зоотехником – уважаемая сельская интеллигенция. Глава семейства часто ездил на заработки в Москву, что позволило семье построить хороший дом, обзавестись хозяйством. Но большой город, лёгкие по сельским меркам деньги – всё это растлевает душу, делает её невосприимчивой к чужой боли.

Однажды после поездки в столицу мать узнала, что муж ей изменяет. Вернувшись домой, она привезла подарки маленькому тогда ещё Саше. А ещё – жгучую глухую душевную боль и дикое безысходное горе. Пытаясь хоть как-то заглушить отчаяние и одиночество, несчастная стала пить. Сначала понемногу, потом всё больше и больше. А когда поняла, что обратной дороги нет – сунула голову в петлю. Вернувшись как-то из школы, восьмилетний Александр нашёл на столе залитое слезами прощальное письмо матери и мёртвое её тело в пыльном чулане.

Отец не приехал на похороны жены и не отвечал на письма. Сначала мальчишка жил у соседей, потом у восьмидесятилетней бабушки. Спустя год, будто в насмешку, от горе-родителя пришла посылка, в которой лежал новенький ноутбук – давняя мечта подростка. И всё равно Саша был рад даже такому проявлению отцовских чувств. Он ни в чём не винил и по-прежнему беззаветно любил самого близкого и родного человека, который вычеркнул его из своей жизни, бросил на произвол судьбы. Видимо считал, что деньги-алименты и бездушные подарки смогут заменить ребёнку живое общение с отцом.

Какие дела, развлечения, уговоры любимой женщины могут заставить человека забыть о том, что где-то совсем рядом бьётся маленькое родное сердце – плоть от его плоти – которое страдает и остро нуждается в любви, заботе, внимании? Как можно до такой степени очерстветь душой? Не понимаю!

Что было дальше? А что обычно случается с беззащитным сиротой, которого некому направить на путь истинный? Соседский мальчишка отдал Саше на хранение ворованные вещи. Мол, пусть полежит у тебя мой смартфон, радиоприёмник, что-то ещё. Потом пришёл участковый с обыском. Украденное изъяли, составили протокол и направили материалы в суд. Пустые разговоры к делу не пришьёшь, и классная дама – школьная учительница – написала на парня отрицательную характеристику.

Нет, ни в чём предосудительном он не был замечен. Просто в классе стали часто пропадать вещи. И если у парня дома нашли ворованное, то, по логике вещей, он и есть вор. А вор должен сидеть в тюрьме и не путаться под ногами у добропорядочных учителей. За него ведь, в случае чего, отвечать придётся. Скажут: «Почему не углядела?»

Судья внимательно прочла характеристику, пожала плечами, удивляясь странным умозаключениям этой «училки» (иначе её и не назовёшь), но возражать не стала – у блюстительницы закона в тот день было много других, более важных и нужных дел. Так Александр оказался в «короедке». Две облечённые властью женщины решили, что там ему будет лучше. Не с бабушкой, не в детдоме, а именно там – среди детей девиантного поведения. Слово-то какое нашли чужое, заумное! А ещё – на всю оставшуюся жизнь поставили парню клеймо. В душе, в анкете и, можно сказать, на детском неразумном пока ещё лбу!

Ваське исполнилось двенадцать. Из них два года он находился в спецшколе, где знал всех и вся, пользовался определённым авторитетом и верховодил в малышовской команде. За словом в карман никогда не лез, готов был драться с кем угодно, лишь бы не уронить своё достоинство в глазах окружающих. Но при этом был оптимистом и почти всегда выходил сухим из воды. Может быть потому, что сюда он попал по серьёзному «залёту» и приобрёл какой-никакой опыт.

А до «короедки» чересчур самостоятельный десятилетний пацан, имевший свои суждения по любому поводу, выводил из себя учителей и родителей. В школу он ходил от случая к случаю, дружбу водил с уличной шпаной – курил, пил чуть ли не с первого класса, деньги воровал у родителей, чтобы было чем угостить дружков. И вот однажды в тёплом подвале после баночки пива, пущенной по кругу, стал его задирать малознакомый парень. Наш «герой» не сдержался и без разговоров пырнул обидчика ножом. Рана оказалась смертельной, и это определило дальнейшую Васькину судьбу.

Судья не знал, что делать с малолетним убийцей. Для колонии или спец. ПТУ он не подходил по возрасту. Вот и отправили парня в «короедку», несмотря на тяжесть совершённого им преступления. Мать у него была учительницей и умоляла судейских, чтобы дали сыну условный срок, к месту и не к месту рассказывая о вещем сне, надолго запавшем ей в память:

– Приснилось мне, будто сЫночка мой провалился под землю. Проснулась среди ночи - вся в холодном поту. До утра ворочалась с боку на бок. Думала – умрёт он. Сильно переживала, молилась даже. Но, слава Богу, живой остался. Я знаю, Бог мне поможет, вызволит его из этого страшного места – из-под земли. Выучится мой сыночек. Он машины любит. Получит права, будет водителем работать...

Лишь каменное, нечувствительное к чужой боли сердце могло остаться равнодушным к этому материнскому крику, мольбе о помощи. Но всё испортил отец. Он явился в суд навеселе, чем сильно усугубил и без того шаткое положение своего непутёвого отпрыска. После этого о снисхождении, об условном сроке можно было забыть, и Васька лишь зло выругался из-за решётки, не имея возможности дотянуться до едва стоявшего на ногах родителя. С тех пор подросток люто возненавидел отца и не раз грозился его убить.

Конечно, были в «короедке» и футболисты, но особой любовью у ребят пользовался баскетбол. Несколько раз в течение года устраивались соревнования между четырьмя школьными командами. Но бывали и товарищеские встречи с гостями, которые частенько приезжали обмениваться опытом. Вот и на этот раз директор соседней спецшколы привёз с собой баскетбольную команду – семерых рослых гвардейцев.

В назначенное время в подвале, переоборудованном под спортзал, собрались все, включая обоих директоров. Начался матч, и страсти бушевали нешуточные. Пытаясь приободрить спортсменов, болельщики, порой, выходили за рамки дозволенного. И дядя Миша, дежурный по режиму, вынужден был вывести в коридор двоих нарушителей, одним из которых оказался рыжий Васька.

Хозяева школы проигрывали, и Василий был вне себя, когда решился (была – не была) помочь ребятам довольно необычным способом. Ещё по вольной жизни рыжему заводиле был знаком парнишка из чужой команды. Слабенький был пацан, не чета нашему герою. И когда во время большого перерыва игроки гурьбой повалили в раздевалку, Васька отозвал его в сторону, пообещав угостить конфеткой. Однако едва они оказались один на один – сладкая приманка исчезла в кармане, а вместо неё в руках у малолетнего преступника появилась заточенная под шило отвёртка.

– Значит так, – без предисловий начал Васька, демонстративно перебрасывая смертоносный «инструмент» из руки в руку, – конфетку хошь?

Парень, хоть и вымахал чуть не на голову выше рыжего шантажиста, порядком струхнул и безуспешно искал пути к отступлению.

– А шило в бок не желаете? – продолжал издеваться над слабаком Василий. – Может, шоколадку изволите откушать?

При этих словах лоб баскетболиста покрылся мелкой испариной. Руки его дрожали.

– В общем, слушай сюда внимательно. Если выиграет твоя команда, то ты, падла, получишь у меня – без вариантов. Мне человека убить – что плюнуть. Понял? А пока – вот тебе, детка, вкусная конфетка!

Он сунул в непослушную руку парня ту самую приманку, при помощи которой заманил его сюда, и как ни в чём не бывало скрылся в конце коридора, что-то насвистывая себе под нос.

Ближе к концу игры счёт между соперниками сравнялся. «Стадион» ревел, будто древнеримский Колизей две тысячи лет назад. Исход матча должны были решить штрафные броски, к выполнению которых приступил тот самый парень. Все замерли в ожидании и нетерпении. Но… в полной тишине Васька вдруг громко назвал баскетболиста по имени. Тот нервно оглянулся, увидел в руке своего мучителя цветастую рукоятку заточки и… под восторженные крики хозяев «стадиона» два раза подряд не попал мячом в корзину.

Наши победили. Можно представить, что тут творилось – крики радости и поздравления, прыжки вверх, в сторону и даже через голову соседа. Но глазастый дядя Миша уже пробирался сквозь толпу к бесшабашному Ваське, чтобы отобрать у того злополучную заточку. И, как результат воспитательной беседы – нарушитель вернулся в палату с распухшим оттопыренным ухом. Однако никаких далеко идущих последствий не случилось, за что и любили пацаны дежурного по режиму бывшего охранника-вертухая из взрослой зоны дядю Мишу.

Продолжение следует.