СНАЙПЕР

Зачем я здесь, на этой войне!? Конечно же, ради денег. Только ради денег. Мне предложили это выгодное дело, и я здесь. Но, может быть, я из-за него?.. Из-за того, что он здесь!? Он!?

Кто он?!

Я переспрашиваю сама себя нес­колько раз. Кто тот человек, что пре­дал меня? Нет. Из-за него бы я не пошла на эту бессмысленную войну. Ни за что бы не пошла. Это просто ничтожество Я б себя за это прези­рала. Другое дело, что он подтолкнул меня к этому. Он разрушил мое счас­тье... А я верила ему, понимаете? Ве­рила ему... Это просто ужасно - все вспомнить. Нет. Я здесь только ради денег... Мне страшно становится по ночам. Ведь если меня убьют, он ни­когда меня не увидит, а если увидит, то я не увижу его слез. Хотя, будут ли они, эти слезы!?

Смешно.

Я стараюсь поймать на мушку своего оружия такого, как он, безза­щитного солдата. И бью по нему, из-за него... О, сколько горя он мне при­нес. Это трудно все вспоминать. Вы не представляете, как мне это труд­но... Я плачу. Я снова теряю солдата из виду, не могу нажать на курок. Мне больно. Но я должна. За каждого уби­того мне платят хорошие деньги, не знаю, кажется, около тысячи долла­ров. Подстрели десяток солдат, и я смогу купить себе квартиру, и плевать я хотела на него. Понимаете? Плевать! И вообще я его ненавижу. Господи! Ну за что мне такое наказание? Мо­жет, я только из-за него пошла в это пекло войны... Мы теперь по разные стороны, и многое разделяет нас, да­же то, что он ни разу не брал в руки оружия, а я... Я долгое время занима­лась стрельбой, имела какие-то ре­зультаты. Участвовала в соревновани­ях. Все шло к тому, что я скоро полу­чу мастера спорта по стрельбе. Я прекрасно, нет, великолепно стреляю. Из меня вышел бы неплохой снай­пер... Но не хочется думать о себе. Все больше о нем. О нем.

«Я встретила его случайно, навер­ное, мы столкнулись в этой большой городской толпе. Он был такой краси­вый, что я не удержалась, разговори­лась, хотя раньше ни с кем не разго­варивала. Он улыбался мне, казалось, что нет никого лучше него. Что он самый-самый... До него у меня вообще никого не было. Я совершенно не зна­ла, что такое любовь! С утра до вече­ра только одни тренировки. Если кто и обращал свое внимание на меня, так это тренер. И то разве что из-за ре­зультата. Я сидела дома и мечтала о своем принце. И он появился. Пони­маете? Появился! Этот загадочный, красивый принц. Мне было больно на него смотреть. Ведь такого красивого и милого юноши я не встречала ни ра­зу в своей жизни. Мне завидовали под­руги. Он пригласил меня на свидание, и я пошла. Пренебрегла соревновани­ями, пошла на эту встречу. Он ждал меня. Что я могла тогда? Лишь пожать своими хрупкими плечиками и смущен­но отвернуться от его хмельного взгля­да?! О, господи, зачем я вспоминаю все это!? Может, просто оттого, что он

именно здесь, на этой проклятой вой­не. Но только воюет с другой сторо­ны. Да какое это имеет значение. Глав­ное, мы оба здесь, и он где-то рядом. Я думаю не о том. Я вспоминаю все сначала. Он пригласил к себе домой. Не знаю, почему, но я согласилась. С другим бы не пошла, но с ним...  Я не смогла ему отказать. Он постоянно об­нимал меня и целовал. Он просто об­жег меня своим поцелуем. Такого го­рячего поцелуя я не испытывала рань­ше никогда. Мне очень хотелось быть именно в его квартире. И только нае­дине... Мы вошли в большую темную квартиру, где было так уютно. Я сходила с ума. Словно огромный Эр­митаж предстал передо мной. Чего здесь только не было?! И картины, и портреты, на которых были добрые и милые лица. Потом... потом был нак­рытый стол и шампанское. Оно так ударило в голову, что я слегка при­легла на его плечи. Он улыбался и го­ворил, что я самая прекрасная на све­те. Целовал, целовал меня. Потушил свет... Я не видела его обнаженного тела, он не дал мне смотреть на себя. Я только чувствовала его. Но этого бы­ло достаточно, чтоб летать от счастья и все позабыть на свете...»

Мои мысли прерываются.

- Эй, ты что, заснула? - крикнул кто-то из-за двери. Я оглядываюсь. Никого вроде нет. Нас здесь четве­ро, и все девушки. Все такие разные и жестокие. Может быть, их сделала жестокими любовь?! Не знаю.

- Вон, смотри, бежит один, это твой! - опять все тот же голос. Я под­нимаю винтовку и целюсь. Все поза­ди. Какая мне разница, выйду ли я жи­вой с этой войны!?

О, мне его хорошо видно. Солдат медленно идет от одного обгоревшего дома к другому, совершенно не подоз­ревая, что сейчас расстанет­ся с жизнью. Он еще что-то насвисты­вает. Такой молодой и беззаботный. Честное слово, мне так его жалко!

А он пожалел меня!?

Мысли о нем так и лезут в голо­ву. Господи, зачем я все-таки здесь? Наверное, только из-за него. Солдат опускается перед краном. Хотя прекрасно знает, что водопро­вод взорван, и в городе нет питьевой воды. Что же ты делаешь, милый, бе­ги! Беги! Или я убью тебя...

- Эй, ты что, уснула!?

Как мне надоел этот голос.

- Вижу я его, вижу, - осторожно говорю я. - Пусть напьется воды пе­ред смертью.

Я нажимаю курок и попадаю в его каску. От испуга он бросается на зем­лю, совершенно не зная, как себя вес­ти дальше. А вот и по нам уже стре­ляют Ничего, теперь надо переждать, чтоб не заметили. Лежи, лежи, сол­дат, мысленно говорю я сама себе. Как стемнеет, тебя заберут. Я только ранила тебя. Ты будешь жить, если только нужен своим.

Я опять закрываю глаза.

Он рядом!

«Ночь! Какая была ночь! Я сходи­ла с ума и думала, что наконец-то нашла свое счастье. Он такой теплый. Так приятно разговаривал со мной, ласкал меня. Я даже перестала стес­няться. Было душно, он раскрылся, и я нежно провела по всему его телу рукой. Он вздрагивал и прижимал ме­ня... Помню, под утро мы разошлись. Он сказал, что обязательно позвонит. А я не мыслила, как это - обязатель­но? Теперь мы одно целое, он не сможет не позвонить. Да и я не такая уж  гордая, сама приду к нему... Этого звонка я ждала вечность. Не отходила от телефона, бросалась к каждому звонку и нервно спраши­вала: «Алло!?». Нет, не он. Я готова была послать всех к чертовой мате­ри, всех, кто звонил мне. «Господи! - молилась тогда я, - ну когда же он позвонит!?». Он позвонил. И вот я с ним разговари­ваю. Он смело задает вопросы, толь­ко они какие-то странные. А я не знаю, что говорю ему в трубку. Он сказал, что уезжает в командировку, и мы сможем увидеться только через не­делю. «Хорошо, я буду ждать тебя! А можно, я провожу тебя, Миша?» «Нет, нет, нельзя!» Его ответ убил меня. Убил. Но, может, действительно нель­зя? Зачем я наговариваю лишнее? Не­деля, словно забывчивая осень, на­висла надо мной. Понедельник, втор­ник, среда... Да сколько же этих дней? Но зато я готовилась. Готовилась к встрече с ним. Когда он позвонил поз­дно вечером, в субботу, я купалась в ванне. Босоногая, в одном махровом халате, я вылетела из ванны, чуть не поскользнувшись в коридоре. Подвихнула немного ногу. Это ничего, прой­дет. «Алло, алло, это ты... Ну, слава Богу». Мы говорим, говорим, говорим. Час, два... Наверное, злится моя ма­ма, которая не может уснуть, не уз­нав, с кем я разговариваю по теле­фону. Потом я бросаю трубку и ухожу к себе. Нет, я не смогу уснуть! Мне бы только дождаться этого завтра! И оно приходит. Еще страшнее мне ка­жутся часы, которые отсчитывают ми­нуты до вашей встречи. Все уже дав­но собрано. Костюм, духи, помада... О, господи! Я лечу к условленному месту. Он там будет ждать меня. Вот оно, это место! Вот этот прекрасный, старый парк. Его нет. Слышу звуки ма­шины. Он важно выходит ко мне нав­стречу. И я бросаюсь в его объятия...».

Взрыв.

Сильная пулеметная очередь.

Все это так стало обыденным и привычным. Я давно уже привыкла к выстрелам, и нисколько не пугаюсь. Сидевший рядом снайпер уходит с разбитого окна. Боится! Показалась еще одна такая же девушка, как я. Она приветливо мне улыбается и показывает ладонь. Это значит уже пять. Пять убитых  пацанов. Я стараюсь улыбаться, махать рукой. И снова смотрю вдаль. Приказ - убивать как можно больше. Опять появился солдатик. Это, конечно, другой. Тот все еще лежит под краном. Я тяжело вздыхаю, первый раз сожалея о том, что ввязалась в это дело. Но едва закрыв свои глаза, вновь вижу ЕГО...

...Его обнаженное тело, которое ласкает совсем другая  девушка.

От этого мне становиться больнее. И я начинаю стрелять. Хоть куда, главное - стрелять. Так хоть немного я успокаиваюсь...

И опять ночное затишье. Это самое хорошее время, чтоб расслабиться. Навряд ли солдаты перейдут на открытый огонь. Они прекрасно знают, что везде снайперы. Говорят, что из наших уже кто-то поймался. Отобрали документы, наверное, насиловали. Ладно, мне это не интересно. Что смогут еще сделать голодные на женщин пацаны?!

Нам выдали приборы ночного видения. Я недолго смотрела в него. Уже неделю на этой войне, и прекрасно стала понимать, что зря пошла сюда. Я воюю против своих. Против него, кого так любила. Против него...

«... Мы встречались полгода. Он приходил и уходил, а я ждала его. Мне постоянно его не хватало. А он свободно жил без меня, порою странно удивляясь моей ревности. «Да что ты! Кроме тебя, у меня никого нет!». Он так прекрасно убеждал, что я верила ему. Верила и подолгу жила у него на квартире. Готовила, стирала и шила для него. Уходила от него только тог­да, когда просил он. Это бывало ред­ко, когда он уезжал в командировку. И я опять его ждала. Боже, нет ниче­го прекраснее - ждать его! Ждать, зная, что он обязательно приедет. Мне хотелось жить и летать от счас­тья! Все эти меркантильные пробле­мы меня абсолютно не интересова­ли. Я хорошо одевалась, а главное, нравилась ему. «Ты нравишься мне та­кой, какая есть на самом деле». И я верила ему. Я не пойму, как влетела в нашу жизнь война... И хотя она бы­ла так далеко от нас, он однажды ска­зал мне про нее. «Но ты же уже от­служил в армии. Почему именно ты должен ехать туда?». Он тогда улы­бался и ответил мне как-то смешно. «Кто же, если не я?! У каждого на зем­ле свои дела... Мне - воевать!». Я пла­кала. Предстояла разлука. Страшная разлука, с которой он мог не вернуть­ся. «Но это непонятная война, зачем, она тебе нужна, это - война не за Родину!». Я пыталась убедить его, но все было безуспешно. Он сделал так, как сказал. В последний вечер он был совсем другим. «Прости, но я должен тебе многое сказать!». Я ждала, я почему-то верила, что он обязательно, сделает предложение. Скажет, что вернется живым, и мы обязательно поженимся. Я тоже ему хотела сказать что-то важное, касающееся только нас двоих. Я уже была готова к этому...».

Снова взрыв.

Я стараюсь забыться и внима­тельно смотрю в мушку. Ночь. Нет ни  одного фонаря. Как противно лежать на холодном цементе. Мне кто-то протягивает ужин.

- Нет, нет, я не смогу сейчас ку­шать! - отвечаю я. - Зачем?

Вокруг столько трупов, мне уже кажется, что трупный запах живет во мне. Неделю я не умывалась и не мылась. Я стала сама себе противной. Вновь стреляю. Стреляю по бегуще­му человеку. Меня пытаются увидеть. Но безуспешно. Я кое-чему научилась за это время. Отползаю обратно, к своим. Бородатый мужчина медлен­но считает деньги. «Это твое, забе­ри!» - обращается он ко мне. И я бе­ру. Мне противны эти доллары. Но без них сейчас никуда. Бумажки как бу­мажки. Я положила их в нижний кар­ман и присела. Мне протягивают го­рячий чай.

- Дай ей спирта! - кричит другой снайпер из-за угла комнаты. Я делаю вид, что улыбаюсь. На самом деле я вся разбита, и от стакана крепкого спирта не отказываюсь.

«...То, что я беременна, узнала случайно. Спрашивала всех тайно, у опытных подруг. Они советовали об­ратиться к врачу. И, конечно, не скры­вать ничего, сказать ему об этом. Ког­да я проконсультировалась у докто­ра, поняла, что обязана, обязана ска­зать ему правду. Но он не поверил, стал кричать. Как я могла!? Ему зав­тра уезжать на войну, а я... Это жестоко с моей стороны. «Ты хотел мне что-то сказать!», - перебила тогда я его. Может, зря, не знаю. Может быть, тогда б я не была здесь. Ра-ди де­нег! Наверное, ради него».

Мне плохо. Я выпила спирт. Уда­рило в голову. Господи! Как я устала видеть его перед собой.

«... Он ударил меня по лицу. Я заплакала. «Да, я скажу тебе!». Я не узнавала его в тот вечер. Он так силь­но изменился. Он был груб со мной.

- Миша! Миша! Что с тобой? 

- Что! Я... я... я не люблю тебя, и никогда не любил.

- Ты мне это говоришь специаль­но, да? - я плакала. - Скажи, да?

- Нет, нет, у меня есть другая де­вушка, понимаешь, другая...

Я не слышала его голоса... Я бе­жала, бежала без оглядки. Сволочь! Как ты мог сказать мне это! А потом...

Я вытираю слезы, пропуская важ­ные моменты жизни. Он ушел на вой­ну, приехал в отпуск. Ходил мимо мо­его дома с другой. Я не стала пытать судьбу и сделала аборт. Но только очень неудачно. «Сочувствую, но дол­жен сказать, что навряд ли теперь вы станете матерью». Эти слова доктора меня убили. Я три дня не выходила из дому. Плакала и плакала. Поругалась с матерью, так как ничего не могла объяснить. Мне хотелось умереть. А он, как назло, стоял вечерами возле моего подъезда с другой. Жадно об­нимал ее. «Но у нас ничего не было», - сказал он однажды, когда я в слезах выбежала навстречу. «Мы просто встречались. Таких, как мы, много. Пойми!». Но разве я могла понять его? Нет! Нет! Никогда! Он снова уехал на войну, а я не знала, что пожелать ему вслед... Вроде, все забывается, но только я не могла забыть обиды. А по­том, потом, через три недели меня пригласила к себе подруга...».

Я перестаю вспоминать.

- Что это с тобой, ты вся в сле­зах, - говорит мне тот бородатый. - А ну, посмотри на меня! Все будет хо­рошо! Мы победим эту армию!

А мне какое дело!? Победим или нет!? Мне безразлично. Я здесь толь­ко из-за него. Мне кажется, меня зо­вут вниз. Спуститься на этаж ниже.

- Пленных взяли, несколько ми­нут назад.

О, Боже, опять пленные. И опять их расстреляют. Допросят... а дальше должны работать мы. На войне, как на войне.

- Хорошо, сейчас спущусь! - от­вечаю я бородатому. Он у нас за глав­ного. Слишком хитрый, не показыва­ется в окне. Боится. Хотя корчит из се­бя героя, говорит, что побывал на всех войнах "великого и нерушимого". Да мне-то что! Я встаю и пытаюсь идти.

Опять взрыв. Автоматная оче­редь. Кто-то кричит внизу. «Убило. По­могите!». Сам себе пусть помогает.

Как-то странно, мне никого не жалко, да к тому же, все это противно. И да­же смерть, смерть - будто бы игруш­ка. Умереть - одно наслаждение.

- Ну, сюда, к стене, ноги, расста­вить ноги, руки ... - кричит на пленных мужчина в маске Удар, еще удар. Я останавливаюсь. Не хочу видеть, как он бьет их прикладом. Прижавшись к холодной стене, я снова в том дале­ком мире. Далеко-далеко от войны.

«... Ты же прекрасный стрелок, а на войне как раз такие и нужны. Неу­жели ты не понимаешь, подруга?». Она стоит рядом и смотрит в мои гла­за. «Ты же незаменимый человек, ну что тебе стоит». Трое ее темнокожих приятелей меня уговаривают ехать с ними. Я сопротивлялась, как могла. Но вдруг что-то перевернулось во мне. «Ты получишь большие деньги, купишь все, что захочешь! Неужели ты не понимаешь!? Они оставляют аванс. Паспорт, билеты, все за их счет! Ты что, дура?». Я дура, конечно, я дура. А кто же еще? Дура. Все переверну­лось. Принять решение мне хватило одного дня. Утром, злая, я стояла воз­ле дверей ее квартиры. «Я согласна, но только...». «Никаких но, - кричит подруга, - ты отличный стрелок...».

И вот я здесь. Все надоело. Мы все живы, здоровы, но только все больше гибнут они, без­защитные, необученные войне солда­ты. Сейчас я опять вижу их заплакан­ные, но мужественные лица, все в кро­ви и грязи. В пепле, черном пепле.

Мне становится не по себе. Я вошла в ту комнату, где на холодном, грязном полу лежали пленные Лицом вниз, слегка раздвинув ноги. Их всех убьют. Может быть, даже я. Зачем мне смотреть в их лица. Пленных заставляют встать. Они не спеша поднима­ются, отряхивая камуфляж от грязи. Совсем мальчики. Вот издевается жизнь над вами, думаю я, пытаясь взглянуть в их глаза. 0, Боже! Слов­но страшный удар разразился с мгно­венной молнией в глазах... Мне это только кажется, или это действитель­ность? Передо мной стоит он... Он!!! Я закрываю глаза, вздрагиваю и на несколько секунд отворачиваюсь. Весь рот в крови. Губы, губы, кото­рыми он целовал меня, все в крови! Он внимательно смотрит. Пытается поймать мой взгляд. Господи! Да за что мне это?! Ты, ты... ты теперь ря­дом... я проговариваю про себя: «Ми­ша. Ми-ша». Мне кажется, он слышит. Со злостью смотрит на меня и, не от­водя своего помутневшего взгляда, пытается понять все это.

Ну, скажи, ну, скажи хоть слово!!! Я отвернулась. Мне страшно и боль­но. За что? За что? Я опять обраща­юсь к Богу.

«Но ведь ты этого хотела, имен­но этого. Встретить его здесь. Ради него ты пошла на войну...» - говорит мне внутренний голос.

- Это твои! - шепчет на ухо под­руга. - Здесь три тысячи долларов.

Она смеется, она совершенно не по­нимает меня. Я закрываю глаза. Мне страшно. Наверное, так никогда мне не было страшно, как сейчас.

-Уведите их, - кричит бородатый и смотрит на меня. Да, да, конечно, я иду. Шум в ушах. Все кончено, все пе­ревернулось вверх дном. Он уходит, а меня посылают за ним. Я стараюсь не оступиться, надо держаться. Хотя бы не показывать виду. Он оглядыва­ется, смотрит на меня. Мои руки тря­сутся. Мне плохо. Слезы. Эти против­ные слезы. Они выдают меня.

"Так значит, ты плачешь!!!" - опять этот внутренний голос. Как буд­то он против меня. Все против меня. Все!!! «Но ты же хотела...»

Мы вышли во двор. Я и еще несколько человек из нашей команды. Их задача - охранять меня. Пленные нав­ряд ли окажут сопротивление. Они еле идут. Вот один из солдат падает. Кричит. Показывает на ноги. Они все в крови. Его пинает бородатый и ма­терными словами заставляет встать...

...Он смотрит на меня. Смотрит.

«Ну, скажи хоть слово, мне станет легче, скажи», - я, наверное закричу. Они отходят к стене. Опять слышна автоматная оче­редь. Взрыв. Кругом что-то кричат.

- Давай, кончай их, быстрее. Они наступают, - кричит мне "старший" из разбитого окна. «Да, да, сейчас». Я ки­ваю головой и вытираю набежавшую слезу. Они стоят спиной ко мне, по­вернувшись к окровавленной стене.

Я тяну специально время. А они ждут... Ждут своего часа, своей пос­ледней минуты... Так тяжело вздыха­ют, пытаясь насладиться последним глотком жизни. Я снимаю винтовку и целюсь. Моими действиями руково­дит кто-то другой, но не я. Не я! А то б ни за что не направила на него свою винтовку. Убить его первым? Нет. Нет.

Сквозь пелену слез я чувствую и, вижу его. Он оборачивается и смотрит  на меня. «Ты так и не сказал ни слова».

Взрыв... автоматная очередь. Сильный взрыв. Слышен гул танков. На меня летит штукатурка. Я совершенно не стараюсь понять, что произошло.

Опять автоматная очередь и крики. Стоны... 

Наверное, взорвали наш дом. Двое других пленных бросаются на землю.

Мои ноги не пускают меня к нему... Я прилипла к земле. Не хватает сил, чтоб повернуться... Посмотреть,  что произошло. Веки так тяжелы... Земля уходит из-под ног. Он медлен­ными шагами идет ко мне. Вокруг него уже много солдат. Они что-то кричат ему, хлопают по спине... А он, он как будто не слышит их. Не замечает. Ровными шагами идет ко мне...

Я чувствую его дыхание, его те­ло. Его небритое лицо...

Я закрываю глаза, все кружится, наверное, я падаю или лечу... Мне хочется только одного: чтоб он обнял меня и прошептал: «Ты здесь из-за меня, я знаю это. Прости, если сможешь, прости...»

1995 г.

Другие произведения автора:

А ЕСЛИ Б МЫ НЕ ВСТРЕТИЛИСЬ

Я забываю любимые лица

БЕРЕГ ЛАЗУРНОГО МОРЯ