Шатун

30 октября 2013 — Леонид Жмурко

часть 1.
(часть 2 - Слепой пёс)
      Сорочий крик пробудил меня окончательно. Ночь была прохладна, но не холодная, но подыматься с нагретого места, ещё не хотелось. На остатках костра разогрел чай и полбанки тушёнки, на завтрак, и вскоре присыпав кострище, отправился к скитам. Лето выдалось жаркое. Лет пять такого не было, даже ночами градусов двадцать-двадцать пять, а днём и до сорока доходило. Подарок Сандерса – геолога из Канады, пригодился, как нельзя лучше. Его чудо-отпугиватель насекомых полностью оправдал возложенное на него доверие. Ни одна мошка не досаждала мне, если не считать постоянное гудение подле.
      Это третий отпуск, во время которого я отрываюсь от цивилизации и производственных проблем на все сто. Здесь-то уже не достанут... тайга. Конечно же, я оставляю маршрут, на всякий случай. Но это так, для проформы. Случись что, рассчитывать смогу только на себя. Связи никакой.
         Скиты случайно обнаружил, в первом походе. Когда отправлялся в тайгу, да ещё сам, многие изумлялись: как в тайгу? Чего там не видел? Думали, разыгрываю их. Не верили до последнего. С того раза привязали мне прозвище – Шатун. Правда, не в глаза, начальство всё ж.
         Сорока затихла, может улетела, или просто надоело стрекотать. Стало тихо, не считая шума в верхушках кедров и смешанного леса, и привычного фона жужжания, над головой комарья и гнуса. По разведанной тропе шлось быстрее, не то, что первый раз, но расстояние для тайги не шуточное, больше ста километров, и это не по дороге, а тропами, иногда через подтопленные участки. Когда вышел к высокому берегу Оби, на котором и находилось монашеское поселение, ноги пошли быстрее. Собаки первые почуяли меня, бросились с грозным лаем, но признав, запрыгали, вокруг повизгивая, некоторые тёрлись об ноги... признали. Вскоре потянулись монахи. То, что не чужой пришёл, поняли по поведению собак. Но и «свои» редко хаживали сюда. Путь не близкий, и не самый лёгкий. Тем желанней был гость, не смотря на то, что они выбрали уединённое место, для обители. Встретили радушно, вопросами не донимали, понимая, что с дороги отдохнуть нужно, а после уж и разговоры.
         В этот раз я пробыл у них на три дня дольше, помогал в возведении избы-барака, видимо рассчитанного на всех. Пара рук, в любом деле не помешает, а в таком тем паче. Погода благоприятствовала, глядишь по-сухому и накроют. Оставив принесённые им лекарства и спички охотника, через неделю пустился обратно, прихватив попутчика, показать болото, на котором тот надеялся трав насобирать, лекарственных. Но через четыре часа, вывев его на нужное место, и убедившись, что тот не заплутает, я снова остался один.
      Ночевать на старой стоянке не довелось, из-за жары быстро идти не выходило, но и это место было не хуже. Ночь была очень жаркой, термометр на приборчике от насекомых показывал двадцать семь. Не выспавшись, наскоро позавтракав пустился по направлению к трассе, к которой планировал добраться послезавтра, засветло ещё, а там попутками в город. Подходя к Тороповой пади, я заметил на взгорке пса. Он стоял чуть слева, в тени кедрача, но не агрессивности, не боязни не выказывал. Стоял так, словно ждал, демонстрируя мирные намерения. Намерения намерениями, но карабин в руку я взял, приведя в готовность. Но пёс и этот манёвр проигнорировал, хотя сомневаться в том, что он его заметил не приходилось.
         Он отбежал чуть в сторону, при моём приближение, но затем, когда увидел, что я прохожу мимо и сворачиваю на другую тропу, он пролаял отрывисто, протрусил ко мне, и медленно снова по тропе, на которой находился. Я замешкался, и остановился. Манёвр со стороны пса повторился, он отбегал по тропе и оглядывался, словно прося идти за ним. Поколебавшись, я так и сделал. Пёс трусил впереди, иногда косясь в мою сторону, хотя и так знал, что я иду следом. Он был помесью Хаски, не чистый это точно, но какая ещё порода могла быть в нём, сказать трудно. Высокий, широкогрудый, весь внешний вид его выказывал силу, и уверенность в себе.
      Вскоре мы вышли на небольшую поляну, на западной стороне которой я разглядел человека. Он, полулежа, опирался на ствол упавшего кедра, и спал. Ни наше появление, ни то, что соблюдая осторожность, я переложил чуть дальше его ружьишко, далеко не новое, но видавшее виды, ни мой оклик не пробудили его. Пёс лёг поодаль, вероятно поняв, что я не наврежу спавшему. Через некоторое время тот очнулся, окликнул пса, и тут заметил меня. Рука вскинулась в сторону ружья, я мысленно похвалил свою осторожность. В его глазах был если не страх, то перепуг точно. Я сидел чуть в стороне, положив карабин на колени и просто смотрел, давая понять, что если бы хотел причинить ему вред, то для меня это раз плюнуть.
         Потихоньку он пришёл в себя, разговорились. Оказалось несколько дней назад, он повредил ногу(это я уже понял, пока осматривал спящего). Я предложил осмотреть, и сделать обезболивающий укол, на всяк случай ношу в аптечке упаковку, мало ли. После укола, он разговорился, а после предложенной тушёнки с монашеским пресным хлебом и повеселел. Но вид у него был тот ещё. Одёжка не то, чтобы утлая, но ношенная сильно. Заросший, и видимо давно не мытый, он представлял собой довольно жалкую картину. Но больше всего мне не нравились его глаза: они постоянно суетливо перескакивали с предмета на предмет, то на меня, то на оружие... взгляд был плавающим, и каким-то каменным. По такому ни один психолог не определит, какой перед ним человек.
         Но, каким бы он не был, он попал в незавидное положение, и нужно было искать решение. Идти, как оказалось он не может. По крайней мере, достаточно быстро для того, чтобы мы добрались до трассы хотя бы через дня три. По его настоянию мы отправились было, но не пройдя и трёх километров он сдался, и заметно скис.
Этот вариант отпадал. Оставалось единственное, я сделал ему навес, оставил непромокаемый плащ, спички, тушёнку и хлеб отправился за помощью. Через два дня, плюс-минус вернусь с подмогой. То, что я его не брошу он понял, иначе бы не оставлял ему столько всего. Ты это, ментов не зови... как-нибудь, без них, а?
         К трассе я вышел ночью. Джек проводил меня и отправился обратно, к Николаю, так назвался мой таёжный знакомый. Хотя я сильно сомневался в правдивости его имени. Но, это к делу не относится. Подобрал меня тягач, из нашего управления. Возвращался от нефтяников, трубы наняли отвезти, так, что с транспортом мне повезло. Неизвестно сколько можно было бы куковать, в такую пору.
         Добравшись, домой, перезвонил МЧСникам, представившись и изложив ситуацию, пообещав провести к месту, на котором оставил пострадавшего. Вертолёт был занят, со стойбища забирали тяжёлую роженицу, выехали вездеходом.
         Учитывая обстоятельства добрались быстро. Но ни Николая, ни пса, мы не застали. Старший группы покосился было на меня, но обследовав место с явными следами стоянки, и обнаружив банки из под тушёнки и использованные ампулы с обезболивающим, оттаял. Мы пробовали звать по имени, кто-то выстрелил, но никто так и не отозвался. На пне лежал нож, такие делают на зоне. Я подобрал его, видимо, он оставлен мне. Не мог Николай его попросту забыть.
         На этом бы всё и закончилось. Но однажды, возвращаясь с работы, я увидел Джека, того самого, из тайги. Он был худ, но ни сколько не утратил своего грозного вида. Глаза его выражали радость, он коротко вильнул хвостом, и ткнулся в руку. Что случилось с его хозяином так и осталось неизвестно. Пропал ли он в тайге, или пробовал по моему рассказу отыскать скит... Не знаю. Хочется думать, что он выбрался.
      А Джек, Джек остался у меня. Благо свой дом позволял держать пса. Как он нашёл меня, остаётся загадкой. Когда я задумавшись спросил его вслух, он лишь пристально взглянул на меня и вздохнул, совсем не по-собачьи.
      Вскоре мы переехали, с Джеком разумеется, на Большую землю, как говорят на Севере. И здесь я не стал изменять себе, купив дом в пригороде, ближе к лесу.