Первая глава.

Мы сидели на верхней полке парной в городской бане и молча отдыхали.
Каждый из нас думал, о чем - то, о своем.
Я и мой приятель детства, Серый.
С синих, церковных куполов, наколотых по всей его сгорбленной спине, стекали на пол крупные капли пота...
Серый отходил...

Лихие, девяностые годы позвали меня снова на Родину и я бросив все, что только имел, сел в свою - козырную, по тем временам "восьмерку" и поехал догоняться адреналином в бандитскую Россию.
Россия меня встретила обыденно, без фанфар, скромно, но внимание уделило.
Старые заслуги не забываются, уже, живя на чужбине, я не забывал своих старых, проверенных жизнью корешей. Имея семью, троих детей, я постоянно уделял внимание зоне.
Кто был повязан с криминалом, тот знает в чем выражается это внимание.
Зону надо греть!
И не раз в год, когда тебе взгрустнется, а тогда, когда тебя попросят.
А зона просит очень часто и по многу.
Зона, она - ненасытная!
Хотя - грев, это дело добровольное. За отказ, помогать зоне, тебе никогда и никто не предъявит.
Так гласят, воровские понятия.

Я гнал в зону все, что можно и что нельзя, что горит и что зажигает, что будоражит воображение арестанта и что поднимает его надломленный мусорами и обстоятельствами дух, и все - это, проходило без запала - деньги, сигареты, конфеты, чай, наркота.
Сам я не ездил, ни на свиданки, ни бросать грев через запретку.
Но даже в безобидных пересылках по почте очень часто возникали довольно курьезные случаи...
Но, об этом в другом рассказе.

А сейчас мы сидели в бане...
Серый, мой приятель, к тому времени имел уже девять судимостей и три ходки в ЛТП.
В конце девяностых он прибавит к имеющимся девяти еще две судимости и станет абсолютным рекордсменом, в своем родном городе...

В общественной бане непринято разглядывать вновь зашедшего человека.
Так было и в этот раз.
На парня в наколках, что зашел в парную и сел рядом с нами мы не обратили никакого внимания.
Вели между собой обычный, непринужденный разговор, ни о чем.
Видно, вновь зашедший узнал Серого по разговору.

- Серый, ты что - ли? - спросил незнакомец.
Серый повернул голову и сквозь пар стал внимательно рассматривать человека, назвавшего его по лагерной кличке.
- Андрюха? - Ромашка?...
Они тепло поздоровались и мы пошли в предбанник.
Андрюха достал пиво, и они с Серым ушли в свой мир, мир - лагерных воспоминаний.
Я сидел рядом, не встревая в их разговор...

Выходили из бани все вместе, культурно расставшись с Андрюхой, мы поехали домой.
По дороге Серый поведал мне историю своего, таинственного приятеля.

- А ты его не помнишь? спросил меня Серый?
- Нет, конечно.
- Ну, да, он моложе. 
Это, мы с ним одногодки, Андрюха, он сельский, из Блудова. Мы с ним познакомились в Федулово.

Серый попал, в Федулово - зону, строгого режима, в свои, восемнадцать лет, по второй судимости.
Первую судимость он отбывал в "малолетке".
Статья у него была хорошая, пацанская, за сопротивление властям.
Серый вдвоем с приятелем вырубили мента, до бессознания и отделались довольно небольшим сроком, за содеянное.
Выйдя через три месяца с "малолетки" по указу, Серый прихватил с собой с зоны и условный, не досиженный срок.

Там - же, в Федулово и тоже восемнадцатилетним находился и Андрюха - Ромашка.
- Такие не выходят! - говорили за Ромашку старые каторжане.
Дерзючий! Вот, эта самая, природная дерзость и сыграла с Андрюхой роковую роль, во всей его, последующей судьбе.
Первый раз раскрутившись Андрюха, по приговору лагерного суда, получил четыре года.
Второй раз приговор прозвучал зловеще - Расстрел!

-Сидельцы, - продолжил свое повествование Серый - кто бывал под расстрельной статьей, автоматически получают свой, определенный бонус в каторжанской среде.
Так было и с Андрюхой.
Суд заменил приговор, по кассационной жалобе, расстрел - на пятнадцать лет.
Андрюха проехал весь северный ГУЛаг - Союза.
Как любил повторять сам Андрюха, он не был только в "Белом лебеде".
Ну и на вологодском "Пятаке" естественно.

Продолжение следует.