Кошмар в колледже.
(Из цикла рассказов «Все это было бы смешно…». Ч.1.).
Ближе к полуночи сторож Федотыч, ветеран на пенсии, по обыкновению вышел
во двор колледжа выкурить сигарету. Был он худой и старый, но сила в нем еще
держалась, поэтому сидел он на бревне прямо, голову не опускал, а ногами
крепко упирался в матушку-землю, которую когда-то защищал. Казалось, защищал
совсем недавно, и Федотыч хорошо помнил, как часто обманчива бывает тишина на
посту, как часто только мгновения остаются, чтобы выручить себя и своих
товарищей.
Вот и сейчас Федотыч не верил этой мрачной тишине, окружающей его:
редко прошумит проезжающая где-то машина, а потом становится еще тише и еще
мрачнее. Колледж, утром полный света и звуков от солнца и детей, теперь
смотрел на него громадой наступающей ночи, полной тьмы и затаившегося зла.
Вдруг Федотыч насторожился и стал вглядываться подслеповатыми глазами
за угол зловещего здания, в глубину двора. Какая-то черная тень переметнулась
через забор, за ней вторая, и обе они слились с мрачным строением в одно
целое. Внутри у Федотыча что-то оборвалось, но заговорило чувство долга, и
старый ветеран, подхватив небольшой булыжник, открыл дверь темного колледжа.
Войдя в здание, старик спрятался за угол и, высунув голову, увидел,
как черные фигуры влезли в окно и начали бесшумно подниматься по узкой
лестнице. «Грабители, фашисты!»-мелькнуло в голове у Федотыча, и он еще
крепче сжал в руке булыжник.
Вдруг резко открылась входная дверь, и темная высокая фигура в длинном
плаще и шляпе замерла в тусклом свете аварийной красной лампочки, свисавшей с
потолка. Сжавшийся в углу Федотыч задрожал от страха: такого он не видел даже
на фронте-у фигуры не было лица, вместо него чернела пустота. Фигура медленно
и тихо проплыла мимо Федотыча и, чуть колыхаясь, тоже стала подниматься по
узкой лестнице.
На негнущихся ногах, прижимая к себе булыжник, как винтовку, отважный
ветеран двинулся вслед за ужасным гостем. Здесь, наверху, он услышал, как над
ним кто-то приглушенным голосом, видимо, начал читать молитву.
«Сатанисты!..-прошептал Федотыч.-Мессу служат!..». Но и сейчас героический
ветеран заставил себя влезть по железной лестнице и поднять крышку чердака.
Вдоль круга из горящих свечей сидели подростки, мальчики и девочки, но
не такие, каких привык видеть Федтыч в колледже, а похожие на окружающие их
свечи: тонкие, прямые, таинственные и одухотворенные. Казалось, над каждым из
них тоже горит легкий огонек тепла и света, прогоняющий тяжелую тьму. Перед
ними стоял мужчина в черном костюме, как дирижер перед оркестром их душ, и
говорил, наслаждаясь всеобщим вниманием:
-Итак, о Михайле Ломоносове можно сказать его же словами:
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Федотыч с грохотом откинул крышку чердака-ребята вскочили, на лице
мужчины появилась маска.
-Лев Иванович?.. Это я… я, Федотыч! Не узнаете?.. Чего же вы
прячетесь? Я бы вам и дверь открыл, и в класс проводил: урок-святое дело, я
понимаю!
Снимая маску, учитель, тоже не такой, как всегда, а
возвышенно-строгий, с оскорбленным, измученным лицом, медленно проговорил:
-Ты читал внизу приказ, Федотыч?.. Прочти и все поймешь.
Федотыч спустился туда, где тускло горела красная аварийная лампочка,
и, щуря подслеповатые глаза, нашел на стене узкую бумажку, на которой жирным
типографским шрифтом было отпечатано:
«В связи с заключением СЭС о неблагоприятной обстановке,
сложившейся в колледже, ПРИКАЗЫВАЮ: с 1. 04. 99 г. занятия не проводить».
«ЭСЭС»,-прочитал вместо «СЭС» Федотыч и понял одно: его колледж попал
под влияние фашистской организации, поэтому занятии запретили, а некоторые
преподаватели и ученики находятся на нелегальном положении.
Новые
Меню
