Новые
МенюПродотряд
5 июня 2018 — Константин Еланцев
В стране грохотала гражданская война. Белые войска были отброшены на юг, но спокойствия в центральной России так и не было. Карательные отряды красногвардейцев то и дело сообщали о ликвидации банд, состоявших из бывших фронтовиков, крестьян, а иногда и белых офицеров, но банды после ликвидации появлялись вновь.
Тяжело жила Россия в этот трудный период: со стоном, с болью, с неизвестностью….
Сёмка Павлов не знал деревенской жизни. Бывал несколько раз в соседней с городом Алексеевке: там жил его дядька по отцу Игнат Павлов. Он, жена его Мария, и трое детишек мал мала меньше. Стало быть, двоюродные братья да сестрёнка двух лет от роду. Игнат вернулся с войны на одной ноге. Злой на весь свет, честил нецензурной бранью и батюшку-царя, и большевиков, и белую армию вкупе с ними. А потом успокоился. Выстругал себе деревянную ногу, приладил к колену. Так и стал жить на свете – полухромой, полуздоровый!
А Сёмке уже с весны семнадцатый год пошёл. Завод, на котором работал и погиб его отец, дышал на ладан, потому что при отсутствии сырья, один за другим останавливались цеха. Заводская гимназия закрылась ещё в прошлом году. Преподаватели дружно отправились на фронт, а свободные гимназисты бегали по пустующим коридорам и скандировали красивые лозунги, что-то вроде «вся власть Советам» и прочее, и прочее….
Мать Сёмкина второй месяц не вставала с кровати. Сёмка знал, что она умирает, поэтому старался реже досаждать ей своими разговорами. Варил жидкую кашу из пайка, что выдавали изредка на заводе, кормил из ложечки, переворачивал со спины на бок. А потом незаметно уходил на улицу. Как-то случайно сошёлся с Сидором Милютиным, заводским молотобойцем. Тот помнил его отца, на этой почве и завязался первый разговор.
А недавно Милютин окликнул Сёмку возле заводских ворот:
- Сёмка, подь сюда!
И добавил подошедшему парнишке:
- У нас тут продотряд создаётся, чуешь какое дело?!
- Не, не чую…. – Сёмка развёл руками.
- А это, брат, великое дело! Хлеб изымать будем у буржуазных элементов, которые Советскую власть до сих пор не приняли! Ненавидят они нас, большевиков, вот и прячут своё добро в погребах тайных. Пусть лучше сгниёт зерно от сырости, пусть мыши по своим норам растащат, а не дадим голодающему рабочему классу выстоять в суровую годину! Так они думают, так они и поступают!
- А разве там есть богатые? – удивился было Сёмка.
- Где?
- В деревне.
Милютин не дал договорить:
- Конечно, есть, паря! Поля-то ведь сеются, а, значит, и урожай есть, понимаешь?! А много ты хлеба ел в своей жизни?
- Да нет… - пожал плечами Сёмка, - Только вот у меня родственники в деревне, так они тоже больше воду пьют, чем хлеб едят!
- Вот и получается, что только Советская власть сможет накормить всех голодных, чуешь?
- Ну, да… - вынужден был согласиться Сёмка.
- Что это мы стоим? – спохватился Милютин.
Они сели на лавочку возле забора. Сидор долго и с упоением рассказывал Сёмке о красивой жизни, которая обязательно наступит, как только мозолистая большевистская рука уничтожит всех извергов и супостатов нашей необъятной родины! Какое будущее ожидает грядущие поколения, потому что не будет несправедливости и рабства, не будет богатых, которые только и ждут своего кровавого часа, чтобы вонзить ядовитый нож в спину молодой Советской власти!
- Чуешь?! – глядя в Сёмкины глаза, спрашивал Сидор.
- Кажется, чую… - неуверенно мотал головой тот.
- Пухнут детишки от голода в городах, Сёма, гибнут! Сам видишь – не работают пока заводы и фабрики, а людям всё-равно жить надо!
Я тебя в наш продотряд порекомендовал. Хоть и не комсомолец ты пока, но будешь, обязательно будешь, потому что отец твой самый что ни на есть трудящийся человек был, и голову свою сложил в трудовом бою! А у тебя теперь свой бой будет, смертельный бой с врагами Советской власти!
- Мать у меня… - начал Сёмка, но Милютин прервал:
- За мать не беспокойся, Анне своей накажу, чтобы приглядела. Не бросит в беде, я её знаю!
Так и попал Сёмка Павлов в продотряд, отправленный в губернские глубинки для экспроприации излишков хлеба и других сельхозпродуктов на нужды голодающему рабочему классу. Три дня подготовки верховой езде на отбитых у белогвардейцев конях, два дня на обращение с винтовкой и стрельбе, день на политинформацию…. Пять телег, да пятнадцать конных продотрядовцев составляли костяк этой по-настоящему боевой единицы.
Мотала судьба Сёмку по выжженным зноем полям, по неприветливым сёлам, в которых, завидев продотряд, закрывались калитки и ставни, а потом долго смотрели вслед скрипучим телегам заплаканные женские глаза. И полные ненависти взгляды бородатых мужиков обещали беспощадную месть всем, обрёкших крестьянские семьи на голодную смерть.
Спасали одних, чтобы погубить других…. О, Россия!
Не мог привыкнуть Сёмка к безудержным порывам Милютина! Не принимала душа его бессердечия и жестокости! В одной деревне он без колебания застрелил молодого парня, когда тот хотел накрыть собой заброшенный на телегу мешок с просом, в другой отхлестал нагайкой щуплого старика, который с проклятиями попытался остановить входящих в хату продотрядовцев. Сёмке всё время казалось, что это другая жизнь бурлит в его жилах, что какой-то другой человек сидит на крупе гнедого, и совершенно чужие уши слышат детский плач да причитания перепуганных баб.
И только в Алексеевке он пришёл в себя. Только тогда, когда дядька его Игнат, завидев племянника, отвернул в сторону голову, когда соскочивший с коня Милютин, ударом в плечо легко отбросил в сторону хромого мужика и шагнул в дверь хаты.
- Дядя! – крикнул Сёмка, но Игнат, поднимаясь с земли, показал племяннику кулак:
- Иуда ты, племянничек, изверг! Братьев и сестру свою на смерть обрекаешь. Как жить-то будешь потом, а?! Проклинаю….
- А ты не спеши проклинать! – выкрикнул, появившийся на дворе Милютин, - Не спеши!
Он оглядел покосившийся сарай, поставленный ещё до войны, прошёл за хату и глянул на мёртвое поле, погубленное невыносимым зноем.
Бойцы разбрелись по соседним дворам, пытаясь найти хоть что-нибудь. Где-то закудахтала чудом сохранившаяся курица, потом ещё одна.
- Зерно где? – спокойно спросил Милютин у Игната.
- В земле.
- В земле – это хорошо! И много?
- Было в земле, сам видишь! А теперя нету!
В одном из дворов взметнулся к небу молодой девичий вскрик, послышался звук затвора, но выстрела так и не последовало.
Милютин хотел было повернуться назад, к Сёмке, но не успел. То ли раскалённый воздух принял на себя тяжёлый выдох выпущенной пули, то ли секунда от жизни до смерти пролетела так стремительно, что не понял Сидор, с чего это вдруг он падает лицом в раскалённую пыль. Он так и остался лежать с открытым от удивления ртом, а на застиранной выцветшей гимнастёрке расплывалось громадное кровавое пятно.
- Дядька, бежать надо! – спокойным голосом сказал Сёмка, опуская винтовку.
- Ты что это, Сёма… - глядя на лежащего Милютина, прошептал Игнат, - Ты что.…
А Сёмка оглянулся и снова выстрелил. На этот раз в мужика, продотрядовца, который подбежав, рвался перепрыгнуть через плетень.
- Воронов… – не глядя на Игната, уточнил Сёмка, - Такая же гнида!
Он кивнул на убитого Сидора, а потом добавил:
- Собирай своих, дядька!
Через несколько дней в Губкоме сообщили, что продотряд Милютина бесследно исчез вместе с обозом в одном из уездов. Поговаривали, что в недавно появившейся банде Молодого, видели нескольких продотрядовцев, но подтвердить это было некому. Потом банда исчезла, и ходили слухи, что с боями пробившись через красные кордоны, она влилась в большую армию Антонова в Тамбовской губернии, которая вела яростные бои с Советской властью.
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0286958 от 5 июня 2018 в 18:23
Рег.№ 0286958 от 5 июня 2018 в 18:23
Другие произведения автора:
Рейтинг: 0Голосов: 0351 просмотр
Нет комментариев. Ваш будет первым!
