Помню ч. 3 11. Полковник полиции ч. 6

«К осенней сессии единороссы разрабатывают законопроект (есть в распоряжении «Известий»), по которому законодательно обяжут представителей региональных диаспор сотрудничать со следствием. Как объясняет его инициатор единоросс и глава «Конгресса русских общин» Алексей Журавлев, закон «О содействии следствию уполномоченных представителей диаспор» повысит уровень раскрываемости преступлений и предотвратит межнациональные конфликты.

Сотрудничать со следствием диаспорам предлагают по ряду статей Уголовного кодекса. В частности, ст. 105 («Убийство»), ст. 131 («Изнасилование»), ст. 111 («Избиение»), ст. 228 («Приобретение и хранение наркотиков») и ст. 282 («Возбуждение национальной ненависти»).

По словам разработчиков законопроекта, большинство национальных диаспор в России имеют свои официальные структуры. Они пользуются авторитетом среди мигрантов, в них выстроена жесткая иерархия и беспрекословное подчинение старейшинам. Существует система оперативного оповещения и заступничества за представителей своей национальности».

Таким образом, диаспора - это национальное объединение, этническое сообщество выходцев из одного государства, проживающих за пределами страны происхождения и сохраняющих внутри группы национальную идентичность, сплоченность и общность.

Полковник сказал, что наткнулся на статью: «Социальный механизм криминализации поведения мигрантов-иностранцев в период пребывания в России».

Эту статье и прочитал потом сам.

«Социальный механизм криминализации поведения мигрантов-иностранцев представляет собой социальный процесс формирования в сознании значительного числа иммигрантов-иностранцев криминальных установок личности в условиях бытия в России и реализацию этих установок в повседневном поведении.

Проблема формирования криминальных установок в сознании потенциальных мигрантов в период пребывания на родине в общетеоретическом плане рассматривается в рамках криминологического понимания причин преступного поведения. Как специфическая проблема конкретных государств она решается на основе изучения состояния общества этих государств.

В настоящий момент мы не располагаем эмпирическим и теоретическим материалом, позволяющим углубленно рассмотреть указанную проблему применительно к конкретным государствам ближнего зарубежья.

Состояние сознания эмигрантов, наличие или отсутствие криминальных установок их личности рассматривается как данность на момент выезда в Россию.

При изучении проблемы формирования криминальных установок в сознании преступников из числа мигрантов-иностранцев мы имеем дело со сформировавшимися личностями или находящимися в стадии завершения формирования их личности.

Большая часть всех мигрантов-иностранцев, в особенности совершивших преступления, находится в возрасте 18 лет и старше. Условия бытия в России воздействуют на сознание мигрантов, сформировавшихся как личности в странах исхода. Эмигранты уже имеют представление о преступном и не преступном поведении и возможности прибегнуть или нет к преступному способу решения своих проблем.

По признаку готовности использовать преступные способы решения своих проблем или, наоборот, их неприемлемости эмигранты в момент въезда в Россию делятся на две основные группы - въезжающих с целью совершения преступлений и имеющих иные, некриминальные цели.

Между ними располагаются две промежуточные группы эмигрантов, чье сознание не исключает возможности использования криминальных средств достижения целей.

В типологизации эмигрантов по отношению к использованию криминальных способов решения жизненных проблем в России следует выделять лиц:

 - избравших некриминальные способы решения предвидимых проблем;

- избравших некриминальные способы их решения, но готовых решать предвидимые сложные жизненные ситуации криминальными средствами;

- прибывающих в Россию с целью решения их криминальными способами;

- разделяющих проблемы на те, которые они собираются решать криминальными способами, и те, которые они будут решать некриминальными средствами.

Второй и четвертый являются подтипами соответственно первого и третьего основных типов личности эмигрантов на момент въезда в Россию.

Различия между первым (основным) и вторым (неосновным) типами эмигрантов состоят в том, что на фоне ориентации на некриминальные способы решения проблем тяжелые условия жизни в России быстрее могут отрицательно повлиять на личность эмигрантов, относящихся ко второму типу, простимулировать совершение ими преступлений.

Эмигранты, относящиеся ко второму и четвертому типам, отличаются друг от друга отсутствием или наличием в момент въезда в Россию ориентации на решение поставленных перед собой целей пребывания в России преступными способами.

Особенностью эмигрантов третьего типа является постановка перед собой целей пребывания в России, которые они намереваются достичь криминальными средствами. Это случаи, которые именуются эмиграцией с целью совершения преступлений.

Для эмигрантов, относящихся к четвертому их типу, характерно желание закрепиться в России путем получения средств к существованию на законных основаниях и за счет этого создать благоприятные возможности для решения иных задач в нашей стране совершением преступлений.

Преступное поведение граждан государств ближнего зарубежья определяется сбоями в их адаптации к условиям жизни в России. Это создает ситуацию, стимулирующую разрешение проблем жизнедеятельности криминальными способами.

Адаптация как миграционный процесс означает последовательное приспособление иммигрантов к новым условиям жизни. Адаптация (адаптированность) в криминологическом понимании представляет завершение этого процесса достижением состояния, когда при широких контактах с постоянным населением приспособление иммигрантов к новым условиям жизни обеспечивает разрешение проблем жизнедеятельности средствами, допускаемыми моралью и правом государства пребывания иммигрантов, и сводящее вероятность совершения аморальных и противоправных поступков к минимуму.

Сбои в адаптации означают, что приспособление к новым условиям жизни находится на низком уровне. Это приводит в определенных ситуациях к совершению иммигрантами аморальных или противоправных поступков.

Возможно паразитарное приспособление к жизни в новых условиях, когда иммигранты обеспечивают свою жизнедеятельность аморальной или противоправной деятельностью, т. е. совершением их неоднократно, периодически или систематически. В жизнедеятельности таких иммигрантов вырисовывается аморальная, противоправная линия поведения, последовательный выбор неодобряе-мых морально и запрещенных правом страны пребывания средств решения проблем жизнедеятельности.

Для иммигрантов со сложившейся криминальной установкой личности условия жизни в России представляют ситуацию совершения преступления.

Криминальность условий жизни мигрантов проявляется двояко. Эти условия могут вначале углубить нравственно-психологическую деформацию личности иммигранта и затем подтолкнуть к совершению преступления — или они подводят к совершению преступления иммигранта с уже имеющейся нравственно-психологической деформацией его личности.

Наиболее полно механизм криминализации поведения мигрантов-иностранцев проявляется при изучении этого социального процесса на жизнедеятельности в России иммигрантов, прибывающих к нам с целью трудоустройства без криминальных интересов в нашей стране. Это наибольшая по численности категория иммигрантов. К ней относилось на момент въезда в Россию большинство иностранцев, совершивших преступления.

Основу деформации жизненного пути иностранцев закладывает относительно низкий уровень психологической совместимости мигрантов и местных жителей. Прежде всего это выражается в низкой этноконфессиональной совместимости иммигрантов и местного населения. Этноконфессиональная совместимость шире ментальной. С одной стороны, как исторически сложившееся социально-психо-логическое явление этноконфессиональная самобытность лежит в основе менталитета народа. С другой стороны, как исторически ситуативное явление этноконфессиональная специфичность общественного сознания отражает характер взаимоотношения народов в конкретный исторический момент.

Криминогенность уровня несовместимости иммигрантов и местного населения, порождаемая различиями в этноконфессиональной самобытности, проявляется в двух формах.

Во-первых, несовместимость проявляется непосредственно при межличностных контактах иммигрантов с местным населением, в том числе при выборе иммигрантом представителей местного населения в качестве объекта криминального посягательства. Этноконфессиональная неприязнь, или нетерпимость облегчает выбор криминальных средств разрешения межличностных конфликтов, а также совершение посягательств на личность или чье-либо имущество. Чем ниже уровень совместимости менталитетов и этноконфессиональной самобытности иммигрантов и местного населения, тем острее протекают конфликты между ними и легче выбор в качестве объекта посягательства представителей противоположного типа ментальности и этноконфессиональных особенностей.

Во-вторых, она проявляется опосредованно, сжимая сферу жизнедеятельности иммигрантов. Жизнедеятельность замыкается, в том числе в конфликтности, на узкий круг соотечественников. В этом состоит парадокс криминальной активности иностранцев. Чем выраженнее замкнутость жизни диаспоры, тем выше уровень преступлений, совершаемых в отношении соотечественников.

По мере приспособления диаспоры к условиям жизни в стране пребывания, тем слабее сплоченность диаспоры и шире круг общения с местными жителями. Это ослабляет внутреннюю конфликтность диаспоры, но усиливает конфликтность с местным населением. Повышается уровень преступлений, совершаемых членами диаспоры в отношении местных жителей.

Принцип дисперсии диаспоры по мере адаптации и интеграции в принимающий социум является основным в динамике вхождения иностранцев в новую для них социальную среду. Это не означает отсутствия сложности в этом процессе. Он изобилует множеством особенностей. На основе сохраняющегося национального единства в диаспоре возникают «социальные сгустки» в виде относительно больших и малых общностей. Они могут быть достаточно закрытыми и изолированными от контактов с местным населением и даже находиться в скрытом или открытом конфликте с ним.

Более того, процесс адаптации иностранцев натыкается на множество препятствий в виде неприязни местного населения, прессинга со стороны правоохранительных органов, кабальной зависимости от работодателя - эксплуататора. Это «замыкает» их на себя.

Но основная общая закономерность увеличения дисперсии диаспоры по мере ее разрастания сохраняется. Особенно это проявляется в диаспорах, основную массу которых составляют трудовые мигранты.

Трудовые мигранты, с одной стороны, концентрируются в местностях с наиболее благоприятной для них ситуацией на рынке труда, а с другой стороны, растекаются по территории страны в поисках возможности трудоустроиться. К этому подталкивает избыточность трудовых мигрантов и отсутствие реальных препятствий на пути их миграции по территории России.

Наиболее четкие особенности причинного комплекса преступности иностранцев выявляются при анализе преступности граждан государств, расположенных в Центральной Азии. Менталитет и этноконфессиональная самобытность значительной части населения России и выходцев из Центральной Азии существенно различаются.

Сплачивающая «неевропейская» ментальность и мусульманская конфессиональная самобытность народов Центральной Азии сформировали уклад жизни, резко минимизирующий совершение преступлений в своих общностях. Но при этом предупредительные свойства обращены на соплеменников, единоверцев. В отношении инородцев и иноверцев действует не интуитивно-профилактическое воздействие чувства ментального и конфессионального единства, а рационально-рассудочное понимание необходимости воздерживаться от посягательства на их жизнь, достоинство и имущество.

«Неевропейскую» ментальность народов Центральной Азии можно отнести к подтипу жестких ментальностей, для которых характерна высокая степень отчужденности, изоляционности и в то же время агрессивности в отношении иных народов. На этой почве проявляется неуступчивость в конфликтах, агрессивное поведение в них, но и терпеливое перенесение вынужденных невзгод при очевидной слабости в период накопления сил и наступления благоприятной ситуации для нанесения ответного удара. Эти качества личности иммигрантов из Центральной Азии проявляется в их преступном поведении в России.

Представляя законопослушную часть населения центральноазиатских стран, в российских условиях жизни они утрачивают интуитивную законопослушность. Их законопослушность держится в значительной степени на понимании опасности для них столкновения с местным населением. Это сдерживающее начало руководит их поведением до тех пор, пока они готовы переносить условия, в которых они оказались. От криминальной агрессии местное население в значительной мере спасает низкий порог их притязаний и кратковременность пребывания в эмиграции.

Разрушение социально - психологического предупредительного механизма ведет к появлению криминальной агрессивности в поведении иммигрантов из Центральной Азии.

Сказанное подводит к выводу о том, что их социально-психологический предупредительный механизм построен на интуитивной ментальной нравственности, охватывающей взаимоотношения с соплеменниками и единоверцами, ограничении жизнедеятельности средой соотечественников родственной диаспоры, рассудочной приемлемости условий жизни в эмиграции, кратковременности пребывания в чужой стране. Криминогенную роль играют следующие трансформации в сознании и жизни иммигрантов из Центрально азиатских государств в России:

- частичное или полное замещение интуитивной ментальной нравственности рассудочным осознанием опасности проявления агрессии в чужеродной социальной среде;

- жесткость межличностных отношений в узкой, изолированной среде соотечественников;

- нарастающая неудовлетворенность условиями жизни, особенно труда и быта, чувство безысходности, порождаемые отсутствием заработка и пристанища;

- нежелание или невозможность возвращения в страну выезда, что удлиняет срок пребывания в России и низводит иммигрантов на положение незаконных мигрантов.

Различия в ментальности очерчивают границу отчужденности мигрантов-иностранцев и местного населения. Укрепляет границу отчужденности низкий уровень потребности в межличностном общении. Мигранты и коренное население сосуществуют на одной территории, но не испытывают большой потребности в межличностном общении.

В то же время под давлением отчужденности усиливается сплоченность этнических диаспор и общин на базе единой ментальности их членов - возникает миграционное сообщество разнохарактерных диаспор.

Состояния отчужденности и сплоченности представляют собой одновременно социальный способ минимизации конфликтности иммигрантов с внешней средой общения - местным населением - и внутренней средой общения - членами родственных диаспор и миграционного мира - и в то же время являются источником конфликтности между членами диаспор, миграционным сообществом и местным населением. В этом заключается диалектика построения социальных отношений в обществе, принимающем мигрантов.

Отчужденность и сплоченность сказываются на характере конфликтности и между иммигрантами и местными жителями, и между иммигрантами одной и той же и разных диаспор. В том числе отчужденность и сплоченность отражаются на преступном поведении, являющемся одним из способов разрешения этих конфликтов.

Состояния отчужденности и сплоченности представляют собой исходный уровень факторов причинного комплекса преступности мигрантов-иностранцев. Уже на этом уровне закладываются основы различий в преступности мигрантов-иностранцев, направленной против местного населения, соотечественников - членов родственной диаспоры - и представителей иных диаспор.

Другие произведения автора:

Они возвращаются

Мы часто слышим ложь от англо саксов, НАТО

Спросили Лёшу, будешь ужинать, иль нет