ПОГОСТИЛИ

10 мая 2013 — Татьяна Уразова

Южная ночь изумляла своей тёмной бархатистостью. Вроде бы ночь, как ночь, а ощущается необыкновенная магия звёзд и луны, тёплый духмяный аромат сада и староверская аура дома. Дому под сто лет. В нём родились родители всех собравшихся в летний июльский вечер потомков. Дом прожил большую жизнь, много видел хорошего, но и много плохого. Если представить, что у дома есть душа то, сколько слёз, и сколько буйств он вобрал в себя? Хозяин дома агнцем не был, много грехов унёс в мир иной, вряд ли хотя бы в одном раскаялся. Лихой казак любил выпить и побуянить, да так, что всю округу сотрясало от его бесчинств. Дети и внуки, казалось, избежали этих пороков. Деревянный дом обшитый дощечками, на высоком фундаменте ничуть не изменился. Те же деревянные крашеные потолки, те же три комнаты, единственно вместо кладовки и прихожей теперь кухня. Внуки и правнуки, с интересом оглядев дом, почувствовали, что дом им рад и с великим удовольствием принял их в свои объятья. В соседних дворах стояла тишина, а здесь под раскидистой яблоней гудела весёлая компания. Единственная лампочка горела над столом. Метрах в пяти него пыхтел настоящий самовар, рядом валялся сапог. Впервые потомки собрались в дедовском доме. На первый взгляд очень разные, но если приглядеться, то можно найти много, много общего, особенно в нахрапистых характерах. Из пятерых четверо черноволосые, смуглые, с крупными чертами лица, массивными подбородками, густыми слегка вьющимися волосами, с миндалевидным разрезом карих или голубых глаз и одна резко отличающаяся своей мелкостью, слабым подбородком, хотя с ямочкой, к тому же зеленоглазая. Если нарисовать её портрет, то он вышел бы весьма серым. Эти четверо своевольные. уверенные в себе, старались упорно показать другим, какие они успешные, как много добились. Алина статная властная женщина подливала в рюмки водочку. Егор, один из братьев, её муж тихий покладистый мужчина, хозяин дома, был даже внешне похож с Альбертом, прибывшим сегодня с семьёй погостить, в честь которых и был устроен этот праздник, но не высокого роста. Альберт импозантный крупный мужчина, с замашками настоящего бонзы, достигший некоторых высот в карьере, не отказывался от очередной вовремя наполненной рюмочки. Жена Ада и не пыталась его остановить, всё равно не послушал бы. Напртив них сидели Бэлла с Сашкой и Гуля, все трое крепко сбитые. Западная бендеровская порода так и пёрла из них, как бы споря с другими примазавшимися кровями. Только лысый, с блестящей головой, как шарик на грядушке Сашка, муж Бэллы, казался среди них белой вороной. Они чувствовали себя вначале этого вечера неуютно, им хотелось рассказать о себе, а Альберт, по привычке взявший бразды правления в свои руки, упорно этого не видел и без умолку рассказывал о своём житье. Около Альберта примостилась его родная сестра Яна, ни одну вершину в карьере и жизни не покорившая, в общем, похвастаться было нечем, поэтому больше слушала, чем говорила. Она тоже была не в своей тарелке, ей казалось: гостья на чужом пиру. И ещё едва заметной тенью всех объединяла странная слабина. И смех, и речь Альберта обладали удивительной харизмой, мгновенно вовлекая в свой мир чувств окружающих. Но на самом последнем слоге голос странно слабел, как бы вопрошая или ища подтверждения. В Гуле и Бэлле слабина проявлялась в безапелляционном утверждении своей правоты, любое несогласие воспринималось, как ущемление их достоинств, болезненного самолюбия. Егор полностью был под влиянием жены Алины, душка и истинный подкаблучник. Яна уходившая в себя и иногда, высовывая голову из-под рукотворно созданного панциря, удивлялась несоответствию реального мира её выдуманному, в котором было весьма уютно. И при этом каждый раз испытывала настоящее потрясение. Такие разные , и такие одинаковые сёстры и братья с одинаковым воодушевлением попытались петь, но пели вразнобой, да и часто не зная слов, по одному куплету. Вскоре петь надоело. Но зато анекдоты травили с упоением все. Хохотали от души до колик, особенно ржали над концом последнего, в котором Василий Иванович сдавал экзамены по математике и на вопрос, сколько будет ноль пять плюс ноль пять, мудро отвечал: - Нутром чувствую, что литр, а выразить не могу. Вот и засыпался! Бэллу Сашка увёл домой, потому что подвыпившая она любила устраивать кулачные бои, причём по силе и изворотливости не уступала мужикам, а это до добра не доводило. И к тому же уже была у запредельной черты. Следом незаметно удалилась Гуля, хотя шли жаркие споры, и было интересно послушать родственничков, но чувство глупой неполноценности разъедало душу. Ада и Яна пошли в дом , глянуть по видаку кассету. За столом остались Алина, Альберт и Егор. Сколько времени прошло, никто не заметил. Начали укладываться спать. Яна вышла к столу, каково же было её удивление, что во дворе никого нет, машина Альберта открыта, ключи валяются на земле. Она их подняла и решила спрятать, мало ли что в пьяные головы взбредёт. Было уже три часа ночи. Звёзды спрятались и луна ослепла. Не видно не зги. Ощущение тревоги исходило от съёжившегося дома. Казалось, что он напуган и замер на вдохе, не смея ни выдохнуть, ни пошевелиться. Из темноты, как персонаж негатива появилась Алина , за которой, как на верёвочке семенил с полузакрытыми глазами ничего не соображающий Егор.

- А, где Альберт? – спросила Яна.

Недоуменные взгляды пьяных Алины и Егора говорили сами за себя:

-Потеряли.

- Как потеряли?

Надо сказать, что жили они на самой окраине небольшого городка, в частном секторе и заблудиться здесь ничего не стоило впервые приехавшему, к тому же пьяному человеку. Оказалось, они втроём сходили в ночной ларёк, прикупили ещё пива, и добавили к водке. А для Альберта это хуже взрыва. По дороге домой он и потерялся. Взбудораженные потерей Альберта пьяные и трезвые бросились на его поиск. В полной темноте, как приведения бродили по кривым улицам и закоулкам, то и дело, попадая в тупики, и горланили так, что всполошили почти все дворы. Собаки лаяли до остервенения, и было не понять, кто громче? Они лают или люди кричат. Ада начала плакать. Уставшие родственнички собрались на совет во дворе. Решили продолжить поиск. Яна ковыляя по узкой тропинке, то и дело, спотыкаясь, вдруг расслышала чуть слышимый храп. В густой траве под забором раскинув руки и ноги, спал богатырским сном Альберт. Яна позвала Аду.

- Ада! Посиди здесь, покарауль его, пока я сбегаю домой, скажу, что нашли, только не буди! – строго приказала Яна.

Пока она добежала до дома и объявила радостную весть, прошло минут пять. Вернувшись Яна застала Аду одну.

- Где Альберт?

- Убежал!

- Как?

- Он же на земле лежал, я хотела увести его домой, стала поднимать, а он оттолкнул меня и убежал.

- Я тебе сказала – покарауль! Ничего бы с ним не случилось. Земля тёплая. Ты представь, что проснувшись, он увидел вокруг себя одну чистоту, не понимая, где он находится, и не помня, что с ним приключилось, ещё ты, как приведение в белых одеждах, выползшее из ниоткуда. Тут не только до смерти испугаешься, но и крыша поедет в лучшем случае. Вот и рванул от греха подальше, ведь и убить от страха мог. Вот горюшко!

И Яна с Адой опять бросились на поиски перепившего Альберта. Долго бродили. За ними, как телята ходили Алина с Егором. Удача была с ними. Они опять нашли его по храпу, а Ада, то ли не соображая, то ли с перепугу, стала вновь его поднимать.

- Миленький мой, вставай. Пойдём в дом.

Родненький. Родненький приоткрыв глаз, обложил её отборным матом, отбросил её, как куклу, благо крупный, высокий, как Илья Муромец и с низкого старта кинулся от них прочь. Альберт бежал достойно, за ним с одышкой бежали Яна, Ада, Алина и последним плёлся, как истинный тихоход Егор. Альберт бежал к дому, стоящему на отшибе по высокой траве, не разбирая дороги, с разбега, как атлеты берут барьеры, перемахнул высокий железный забор. И тут раздался истошный крик. Подскочив к забору от удивления все разинули рты: ничего не видно. В сплошном заборе кое-как отыскали прорехи, чтобы глянуть, что там за ним. Со стороны могло показаться странным, что в темноте люди, как саранча облепили забор. За забором кое-как они смогли разглядеть громадные кучи металлолома: в них были железные штыри, колючая проволока, части машин. В эту кучу и прыгнул Альберт и видимо поранился. Из дома с ружьём выскочил хозяин.Раздался крик. Кричали все. Кто звал Альберта, кто угрожал милицией, а Альберт лез всё дальше в кучу. В любой момент он мог проткнуть глаз, живот, сломать ногу или руку. Ада опять скулила:

- Родненький, миленький пойдём домой.

В ответ слышалась филигранная матершина , перемежающаяся стонами. Скрежетал металлолом, из которого с грохотом, стонами и матом пытался, выбраться Альберт. Наконец ему удалось. И тут завизжал хозяин:

- Помидоры! Он же по помидором прётся! Всё перетопчет.

И дальше такое, что трудно назвать даже ненормативной лексикой. Затем:

- Застрелю!

Женщины начали умолять его, не трогать Альберта. Разве он сам не напивается до поросячьего визга, а то и покрепче? Крики и мат будоражили округу. Соседи посмелее выходили посмотреть на этот концерт. Яна обежала дом и стала просить хозяина открыть калитку. Он с трудом согласился. Когда Яна вошла во двор, Альберт стоял среди помидор, как великан среди лилипутов. Хозяин дома, к счастью хилятик, был со странной тонкой косичкой на затылке. Он заплёл волосы, видимо, чтобы они не мешали ему спать, но выглядело это очень смешно. Медленно, но верно Альберт шёл на Янин голос. На первый взгляд показалось, что он пришёл в себя. подошёл к хозяину, весь окровавленный, извинился, сделал шаг в сторону калитки и со всего маху врезал ему под дых, потом в лицо. Тот пытался дать сдачи. Яна повисла на Альберте, потом встала между ними, толкая Альберта к калитке. Пьяный, пьяный, а он лихо сориентировался. Мужик АО сотовому начал звонить в милицию.

- Не звони! Пожалеешь, козёл! Ответишь за металлолом!

- Посажу! Неприкосновенность жилища! Забыли?

Яна уводила Альберта дальше от дома. Около громадной кучи песка остановились. Присели. И вновь осмысленный разговор сливался с бредом. Уже светало. Альберт оглядывался, как будто за ними кто-то следил, бредил об опасности, что ему угрожают. Потихоньку стали двигаться в сторону своего дома. Дошли до водочного ларька. Напротив него стоял импортный джип, довольно дорогой. Когда начали его обходить, Альберт неожиданно со всей своей богатырской мощи пнул по дверце машины. Взвыла сигнализация. Схватив за руку Яну, он резво рванул к стоянке большегрузных машин. Со всего маху грохнулись в траву и замерли, затем перекатились и спрятались за колёсами. Яна даже прониклась ощущением погони. Они, как истинные разведчики, соблюдая конспирацию напряжённо, напряжённо наблюдали за действиями хозяина джипа. На удивление хозяин вышел, посмотрел на вмятину и снова зашёл в ларёк. Успокоившись, Яна и Альберт вышли из укрытия и успели сделать несколько шагов в сторону дома. Но тут увидели Аду с Алиной и чуть живого Егора, который, как ребёнок протягивал руку Альберту, не подозревая о коварстве Альберта, который моментально нанёс удар сверху вниз по шее, а затем начал бить его по все доступным местам. Кое-как всей когортой отбили Егора. Машка, младшая дочь Альберта прибежала с ведром воды и окатила ею отца, обняв его, повела во двор. Машку он слушался беспрекословно. Дом ощетинился всеми углами. Окна, как бойницы, не прикрытые ставнями, блестели в предвкушении продолжения скандала. Это был уже не тот добродушный дом, который млел, принимая гостей. Он проявлял характер и это почувствовал Альберт. Ощутив поддержку, не понимая откуда она идёт, он присев за стол тупо обращался к своим предполагаемым врагам, обещая с ними разобраться. Машка раз за разом окатывала его водой, пока он не пришёл в сознание. Каждый чувствовал ебя актёром в чужой не понятной пьесе, играя не свойственные им роли. Со всех сторон за ними наблюдали соседи. Наконец разбрелись по комнатам. Наступила мёртвая тишина, вспарываемая громким храпом. Все спали убойным сном. Даже дом посапывал, как дитё. Только Яна не смогла уснуть, ворочалась, ворочалась. Встала. Розовый рассвет окрашивал сады, яблоки розовели среди зелёной густой листвы. Вода в самоваре была горячей. Налила чаю, размышляя о случившемся, о том, как дедовская аура передалась сегодня ночью его внукам, что никуда не деться от наследственности и что дом деда получил желанную, ещё не забытую порцию буйства, отвёл душу за долгие и скучные три десятка лет. Кряхтя, виновато оглядываясь, выполз из дома Альберт.

- Ну, натворил дел! Говно оно и есть говно! Куда деться? Чайку хлебну и уезжаю. Опозорился , как опозорился! Как в глаза людям смотреть? Яна, как жить? Всё пошёл складываться. А где ключи от машины? Она же была открытой, и ключи я не вынимал, где они?

- Конечно не вынимал! Потерял! Теперь иди, ищи где валялся, а может, в куче металлолома лежат? Попроси мужика их отдать, он тебя сразу ментам сдаст! Радость доставишь! Сам пришёл! Не надо по дворам шарахаться, тебя искать. Нате вам на блюце с голубой каёмочкой! Припёрся!

- Да ладно тебе! И так плохо. Да, где они?

Заспанная в халате вышла Ада.

- Чего вам не спится? Что пришёл в себя охальник? Натворил дел, гость дорогой!

- А ну, поднимай Машку! Уезжаем! Отдавай ключи.

- Ключи? Какие ключи? Где посеял, там и собирай урожай.

Альберт только головой вертел. Ответить было нечего. Появилась Алина.

- Голубчик встал? Посмотри какой синяк на руке! Засветил, так засветил!

- Я? Прости Алиночка. Не помню. Говно я! Говно! Сколько во мне дерьма…

- Егора чуть не убил! Мне руку чуть не сломал! А теперь не помню!

- Всё. Уезжаем

Понимая, что пора разрядить ситуацию, Яна спросила Алину:

- Кому захотелось пива?

- Егору.

- Вы что прямо у ларька его распили?

- Да. Очень хотелось.

- Конечно хотелось… И пошли домой? А Альберта взяли с собой?

- Не помню. Только у дома поняли, что его с нами нет.

- Так кто же виноват в случившемся? Бросили гостя, не знающего дороги, да и ещё пьяного. Как не заблудиться в чужом городе? С пьяных глаз все врагами показались…тоже мне..

Теперь оправдываться пришлось Алине. Не зная, как оправдаться она то и дело призывала на помощь мужа, который абсолютно ничего не помнил, даже как получал тумаки, испробовав на себе все апперкоты и хуки боевого искусства. Он и сейчас сидел с полуоткрытыми глазами, настоящий зомби. Неожиданно для всех дело приняло другой оборот. Все начали смеяться, вспоминая приключения ночи. Неприятности отошли на задний план. И вспоминали только смешное, добавляя некоторые подробности, перемежая их хохотом до слёз.

- Ну ты и храпел! А мы мимо, мимо…собаки же не храпят, а нам и в голову не пришло, что это ты храпишь…вот идиоты!

- А как они из-под машины выглядывали! Ой- ё-ёй, как смешно! Как шпионы!

- А торгаш – то ментов не вызвал, наверно палюхой торговал? Сам бы залетел, дороже бы вышло, чем машину ремонтировать, ха-ха-ха! Начудили…

- А с косой наверно хлам железный наворовал, ментов тоже не вызвал, хоть обещал!

- Да сам трясся от страха!

- А если бы вызвал, на пару с Альбертом бы за решёткой отдувался. Вот бы вас менты потрясли! Без штанов остались бы!

Женщины мигом накрыли стол, а тут подошли Бэлла с Гулей и Сашкой, добавили свои подробности.

- Мы смотрим, кто-то шарахается по нашему двору, Жучка заливается. Все тазы посшибал. Потом калитку и вышел. А нам и в голову не пришло, что это Альберт. Вот дурные!

- Да Беэллку еле удержали, всё в бой рвалась. Захватывающий был бы бой! Без правил! Ха-ха-ха…

- Наливай! За мировую!

И уже забыты ночные перипетии, за столом гвалт и смех, по очереди заходят соседи то ли посочувствовать, то ли позлорадствовать, но обязательно справиться о здоровье гостя. Разжигается самовар. Дымок едкий, но приятный витает над столом, как бы отделяя ночные кошмары от праздника. Русские люди отходчивые. Попозже зашёл и мужик с косой, сказать, что зла не держит, всякое бывает, а ларёчник подкинул пару бутылок палюхи. Дом вздохнул, сверкнул бликами стёкол, как дед из-под очков, рассматривая в упор потомков. Есть ещё порох в пороховницах, не оскудела семья бунтарями, вон, что вытворяют! И ласково, тепло, лёгким дуновением ветерка потрепал любимую шевелюру Альберта – его наследника. Жизнь продолжается. Обыкновенная жизнь! Прошло несколько дней. Гости разъехались. Наступили серые, серые будни среди цветущего лета. Дом скукожился. Прикрылся деревянными ставнями. Нового вдохновенья снова ждать лет сорок. Дожить бы до тех пор. Скукотища.