Подпись

   Как слезы поздней осени,

   А в воздухе сгущается зима...

  -Маргарита, что стоишь? На занятия опаздываем. Расписание поменяли, сейчас семинар по журналистике. Я в буфете был. 

   Рита очнулась, это Эдик из ее группы, среднего роста парень в очках с кучерявым чубом и косынкой вместо галстука. «Ну, наверняка, опять  опаздываю». 

    - Побежали, Эдуард, – отпарировала Рита, - практические в лабораторном?

   Добежали до соседнего корпуса, быстро поднялись на третий этаж. Все равно не успели. Отдышались немного. Рита подумала, что кураторша в очередной раз сделает ей замечание за ее брючный костюм: в брюках и джинсах девушкам посещать универ не приветствовалось. Рита, вздохнув, откинула длинные локоны за плечи, Эдик поправил очки. В аудиторию вошли одновременно.

   - Сколько раз я говорила Вам, чтобы в брюках на занятиях не появлялись?! - задала риторический вопрос полная маленькая женщина за кафедрой.

    - Это Вы мне? – нашелся Эдик. 

   Ребята дружно рассмеялись. Рита, впервые посмотрев на Эдика с признательностью: «Выручил, и весьма остроумно», прошла и села за последний ряд.

   Через год, на выпускном курсе, она вспомнит курьезный эпизод, когда  увидит ту же преподавательницу, рьяную защитницу женских юбок, читающей лекцию в белой кофточке и черных обтягивающих брюках... 

   Занятие по специальности длилось как обычно: разбирали статьи, выходили «к доске» с домашними заданиями.  Вдруг в классную комнату вошел зам. декана факультета. Пожилой, грузный, с папкой в правой руке, он сразу направился к столу возле "трибуны", показывая левой молодежи, чтобы садились. 

    Обратился к педагогу:

    - Жанна Евгеньевна, Вы не против, если займу несколько минут?

    - Разумеется, - замахала та руками.

    Раскладывая бумаги, заместитель громким голосом обратился к студентам:

   - Товарищи, будущие журналисты, дело у меня к вам весьма важное. Вы на собраниях уже обсуждали творчество некоего писателя С., выступившего против всего того, что нам, советским людям, так дорого и свято, поэтому без лишних предисловий прошу вас подписаться под обращением преподавателей и студентов нашего факультета, в котором осуждаем творчество С. как порочащее советскую действительность. Это абсолютно добровольно. Пожалуйте по одному и ставьте подпись.

    Ребята подходили, бегло просматривая лист, лежащий на столе, подписывали.  Группа небольшая, трое болели. Рита задумалась.

    - Вы, девушка, выходите. 

    Рита встала, помолчала и выдавила, слыша себя как бы со стороны:

    - Не могу подписать, я не читала ни одного произведения этого автора.

    - Но на собрании Вы присутствовали? – спросил, пока еще вежливо, профессор.

    - Была, несомненно, но не читала произведений С..

   - Тогда поверьте моему опыту, я обманывать не стану, это порочащие нашу жизнь книги, изданные, между прочим, за рубежом, - продолжал уже с явным раздражением зам. декана.

    - Я Вам верю, но не могу подписаться под тем, чего не знаю. Можно ознакомиться с какой-либо из его публикаций?

     - Да как Вы смеете мне не доверять! Я танкист, войну прошел, и не могу мириться с ложью автора С.! - с явным негодованием воскликнул зам. 

    - Мой отец тоже воевал, у него и награды есть, и к Вам я отношусь с уважением. Возможно, у меня будет более негативная оценка творчества С., но, поймите меня правильно, я должна ознакомиться с тем, что он написал, и только потом судить. – Продолжала спокойно настаивать на своем Рита.

     - Маргарита права, я тоже воздержусь пока подписывать, - выразил мнение Эдик.

     Рита села. В ее поддержку высказались еще двое парней. 

     - Ну и ну, - только и произнес профессор. 

     Забрав вместе с папкой обращение с уже состоявшимися подписями, он вышел.

     Пара окончилась. Все сидели, молча. Препод, еще не зная, как реагировать, наконец, произнесла: 

     - Свободны.

     - Рит, не дрейфь, ничего не будет, он же сам сказал, что дело добровольное, да и не одна ты. 

     «Хороший парень, Эд, надежный. И все-таки страшновато», - подумала Рита про себя, а вслух сказала:

     - Не ожидала, Эдик, спасибо тебе.

     - За что? – переспросил он.

     - За «брюки», конечно, - улыбнулась Рита.