Перед развалом

Наше военное училище, ныне давно покойное,  располагалось в городе Таллине, столице Эстонской ССР. Именно так тогда называлась Эстония, а название её столицы писалось с одной буквой «н».

            Училище было политическим и готовило замполитов для военно-строительных частей. Наш курс был набран в год начала перестройки. По мере обучения обстановка в стране накалялась. XXVII съезд КПСС сменился съездом народных депутатов. Взорвались «Челенжер» и Чернобыльская АС. Кто-то кого-то разгромил в Вильнюсе. Тряхнуло Спитак. Армяне с азербайджанцами взялись за оружие. Поезд столкнулся с кораблем, а прибалтийские республики стали создавать народные фронты.

            Как-то осенью мы с Игорем Федотовичем Киселёвым выбрались в город и решили зайти выпить коньяка. Сухой закон» в стране ещё не был отменён, мы были при форме, но Таллин был либеральным по советским меркам местом, и со спиртным, особенно в розлив, проблем не было никогда.

            Выбрав кафе неподалёку от Ратушной площади, мы встали в очередь и стали ждать, пока нас впустят внутрь. За нами пристроились три причудливо одетые девушки и залопотали на незнакомом мне языке.

            - Это они на каком говорят? – Послушав их, спросил я у  Федотыча.

            - На литовском. – Объявил мой сослуживец, который тоже прислушивался к разговору девушек.

            - Гм, ты ведь из Клайпеды?

            - Да.

            - И литовский язык в школе учил?

            - Разумеется. – Похвастался Федотыч.

            - Ну, так поговори с ними. Может того, вместе коньячка выпьем, а может и ещё чего?

            - Это мысль. – Заулыбался Игорь и залопотал о чём-то с девушками.

            Те посмеялись в ответ, и разговор как-то быстро заглох.

            - Облом? – Догадался я.

            - Да. – Подтвердил Федотыч мою догадку. – Они активистки народного фронта из Шауляя. Приехали в Эстонию делиться опытом борьбы с оккупантами.

            - С нами, что ли?

            - Именно так.

            - Ладно, пусть борются. – Согласился я.

            Тут как раз подошла очередь, и швейцар распахнул перед оккупантам двери, пропуская их внутрь. Перед рванувшимися следом активистками вход в питейное заведение  захлопнулся. Дверь украсилась табличкой «закрыто».

И пошли они, солнцем палимы…

            - Вот девки, – сказал я Федотычу, наблюдая за удаляющимися юными литовками через витринное стекло,  - пошли бы с нами, тоже коньячку бы попили, а так будут мёрзнуть на улице.

            - Это точно. – Согласился мой друг, заказав двести грамм. – Подумаешь, оккупанты…

            Кажется, что-то подобное, только с несколько более печальным финалом через полгода имело место быть с Юрой Планкиным и его друзьями Колей Мудровым и Вовой Сазыкиным. Чем-то их обидели эстонцы. Или эстонки. Или какие-то другие прибалты. Их тогда много болталось в Таллине. Короче, чем-то достали эти бойцы народного фронта наших ребят. Я точно не знаю, не интересовался подробностями, да и не в них дело.

            Если бы мы учились на спецназовцев, морпехов или, не дай Бог, десантников, парни могли бы взяться за оружие или вовсе покрошить оппонентов голыми руками, что имело бы печальные для всех последствия. К счастью, основное оружие замполита – это шариковая ручка.

Вооружив ею Юру Планкина, наша троица не придумала ничего лучшего, чем, закрывшись в каптёрке, написать письмо в ЦК компартии ЭССР, в котором поднимался вопрос роста националистических настроений в прибалтийских республиках вообще и в славном городе Таллине в частности.

            Справедливо рассудив, что их могут сдать, трое заговорщиков никого не стали посвящать в свой политический демарш.

Они заклеили конверт. Юра написал адрес и Вова бросил письмо в почтовый ящик. Не Коле же доверять такое дело. Он маленький, щуплый, ещё, чего доброго, не дотянется до ящика. На учёбу он поступал из войск, со срочной службы. С гражданки бы его в училище не приняли с такими габаритами. Вот Вова и бросил письмо. Он-то высокий, почти два метра ростом. Сам здоровенный. И от природы такой, и до училища тоже в армии служил. Это не бывший студент Юра, которого непонятно почему со второго курса института вдруг потянуло на военную службу.

Да чего бы и не бросить письмецо,  ведь перестройка на дворе, гласность, и вообще, вон академик Сахаров с трибуны что-то такое говорит про демократию. Мы ведь не кто-нибудь, а будущие политруки, надежда Державы, четвёртый курс, собственное мнение, 1989 год на дворе, понимать надо.

            Ящик проглотил белый конверт и друзья задумались. На волне гласности мы уже кое-что успели узнать про тридцатые годы и прочие прелести реального социализма. Но что сделано, то сделано. Уповая на мудрость родной партии, правдоискатели вернулись в расположение батальона и стали ждать.

            В одно прекрасное весеннее утро возле нашей  казармы мягко скрипнула тормозами чёрная «Волга». Оттуда вышел человек в штатском и направился прямиком в кабинет замполита батальона.

            Вскоре туда же были вызваны сержант Сазыкин и курсанты Планкин с Мудровым.

            - Написали, блин, письмецо в ЦК. – Сказал сослуживцам на прощание Юра Планкин.

            - И что теперь будет? – Спросили мы.

            - Тюрьма, наверно. Или Сибирь. – Обречённо махнул рукой Юра и следом за друзьями потопал в кабинет замполита.

            В «Волгу» трое искателей приключений садились как в чёрный воронок. Только что руки за спиной не держали. У человека в штатском было каменное выражение лица.

            Замполит батальона, стоя на высоком крыльце казармы, укоризненно качал головой.

            Весь курс, все три роты, распахнув окна, смотрел, как парни садятся в машину.

            - Мы вам сухарей насушим!

            - Ни в чём не признавайтесь!

            - Держитесь, ребята! – Кричали с этажей. Почти все были уверены, что мы видим ребят в последний раз.

            Вова Сазыкин, криво улыбнувшись, в прощальном жесте вскинул руки над головой и скрылся в машине. Резко взяв с места, «Волга» исчезла за поворотом. Стало совсем грустно.

            - Ничего, раз в «парадку» переодели, значит, вернут парней. – Мудро заметил Олег Андреев. – Арестовали бы и в «повседневке».

            Он оказался прав. Вечером того же дня, часов около пяти, та же самая машина снова появилась в училище, исторгнув из своего тонированного салона живых и невредимых Сазыкина, Планкина и Мудрова. Их никто не провожал, машина тут же уехала. Зато встречали вернувшихся почти как Юрия Гагарина после полёта в космос.

            Наш взвод обступил Юру:

            - Ну как там, что? Рассказывай!

            - Да чего рассказывать. – Пожал он плечами, - Привезли в ЦК. Там такой дядечка в пиджаке. Спросил, как, чего, какие факты, почему решили написать письмо. Рассказали ему всё. Обещал разобраться и принять меры.

            - И всё???

            - Нет. Нас потом отвели…

            - В подвал? – Перебив, притворно ужаснулся сержант Немирский.

            - В столовую. Обедом накормили. – Объяснил Юра.

            - Кирдык стране. – Сказал мне после отбоя Олег Андреев.

            - Почему?

            - Сам что ли не видишь? Как в анекдоте, в КГБ патроны кончились. Они теперь людей обедами кормят! Помяни моё слово, ведь всё скоро развалят!

            Я не поверил, но Олег оказался прав. Через два года Союз приказал долго жить.

Олег сейчас живёт на вильной Украине. Игорь Федотыч обитает в городе Витебске. Юра Планкин работает в рекламном бизнесе в Москве. В том же городе неплохо устроился и Вова Сазыкин.

След Коли Мудрова затерялся, и где он сейчас никто не знает.  

Другие произведения автора:

Договор.

Последний чужой.

Спящий

Это произведение понравилось:

Ирина Павлова