На пилораме

           Летом 1988 года мы с сержантом Сашей Н-ским целую неделю работали на пилораме. Пилорама была маленькая и располагалась чуть ли не в гаражном кооперативе, хотя имела свою крошечную территорию и даже забор. Находилось это всё, кстати, как-то не очень далеко от центра Таллинна.

            Руководили там два мужичка, оба весьма потрёпанного вида, русский и эстонец. Объяснив нам, что к чему и как надо пилить, они самоустранились от дел, всецело отдавшись служению Бахусу. Бывало, и мы с ними причащались. Я, помню, даже пару раз бегал за пивом в магазин. Бегал в полевой подменной форме без знаков различий, без документов и, разумеется, без увольнительной записки. Ничего, Бог миловал, ни разу не попался.

            Мужички относились к жизни легко. Русский, которого звали, кажется, Юрий, владел сравнительно новым автомобилем марки «Запорожец», на котором отсутствовал регистрационный номер. Права у Юрия тоже отсутствовали — их изъяли вместе с номером машины за систематическую езду в пьяном виде. Данное обстоятельство нисколько не мешало Юре продолжать ездить по всему городу и возить своего приятеля Арно, который тоже был лишён прав.

            Русским языком Арно владел сносно. Юрий по эстонски знал только слово «тэре», что означает «здравствуй».

            Приятели почти постоянно беззлобно переругивались, подкалывая и подначивая друг друга. Хотя, подначивал почти всегда Юрий. Помню, как-то он сказал Арно:

            - Ну ты и дурак! Я бы такого дурака, как ты, пропустил бы чрез пилораму. Но не буду.

            - Поцему ты нэ бутешь пропускать меня церез пилараму? - Искренне удивился Арно.

            - Потому, - объяснил ему Юра, - что так ты один дурак, а если пропустить тебя через пилораму, то семь дураков получится. Я столько вас не выдержу.

            Оба засмеялись и снова пошли пить пиво, или чего покрепче, а мы с Сашей, уже вполне освоившиеся, пошли в цех и продолжили распускать брёвна на доски.

            Собственно говоря, нам эти доски были на фиг не нужны. Они  требовались на нужды военного училища, курсантами которого мы являлись и готовились к экзаменам за третий курс. По согласованию с командованием роты, нас отправил в эту маленькую командировку полковник Ч-ов. Вроде как его кафедра затеяла какое-то строительство, или ремонт. Была разработана некая хитрая схема, кто-то с кем-то договорился, и вот два курсанта уже пилили доски.

            Полковник Ч-ов ростом и внешностью походил на лишённого бороды, и оттого очень злого, гнома. Букву «ш» он произносил как «щ»  и, ходили слухи, имел чёрный пояс по карате.   

            Ещё рассказывали, что как-то раз Ч-ов в военном городке залез на высокую яблоню и рвал яблоки с самой её макушки. В это время другой полковник с кафедры, высоченный дядька со своим взрослым (и тоже не маленьким) сыном присел отдохнуть под тем же деревом. На вопрос наследника, кто это шуршит ветвями у них над головой, другой полковник опрометчиво ответил, что какая-то обезьяна, хотя прекрасно видел своего низкорослого (и потому не казавшегося опасным) коллегу и сослуживца.

Ч-ов обиделся. Не говоря ни слова, он спустился с дерева и без разговоров, всего двумя ударами, отправил обоих в бессознательное состояние. Они так и остались лежать под яблоней, а наш полковник со своей добычей спокойно пошёл восвояси. Страшный, в общем, человек.

            К обеду седьмого дня три кубометра наших досок аккуратным штабелем высились посреди двора, в стороне от нескольких других штабелей. Мы с Сашей, уже переодевшиеся в повседневную форму, курили в сторонке. Ждали обещавшее явиться начальство. И оно явилось. Через ворота на территорию въехал грузовичок, за рулём которого восседал лично полковник Ч-ов, в кителе и высоченной фуражке.

            Когда нашему взору явились так же сапоги и галифе руководителя проекта, Саша, шагнув вперёд, бодро доложил:

            - Товарищ полковник, Ваше приказание выполнено!

            Так-то оно было выполнено ещё позавчера, день мы выкроили на разгильдяйство. Похоже, Ч-ов это понял, но не сказал ни слова. Из-под кустистых бровей он снизу вверх, как снайпер винтовку, навёл свои колючие чёрные глаза на высокого ростом сержанта и, показывая рукой на штабель, спросил:

            - Саща, это нащи доски?

            - Так точно, товарищ полковник! - Н-ский буквально лучился готовностью услужить. Я с точно таким же видом стоял неподалёку.

            - Саща, грузите! - Полковник лично откинул борт грузовика.

            Надев рукавицы, мы быстро принялись кидать доски в кузов. Когда весь штабель перекочевал туда, Ч-ов с задумчивым видом указал на другой штабель:

            - Саща, а это нащи доски?

            - Никак нет, товарищ полковник! - Отрапортовал честный сержант. – Чужие.

-        Саща, это нащи доски. - Веско произнёс Ч-ов и дал чёткую команду: - Грузите!

            В мгновение ока чужой штабель оказался в кузове грузовика, и борт был закрыт. Полковник с ловкостью обезьяны прыгнул за руль и, приглашающим жестом распахнув пассажирскую дверь, уже не скомандовал, а просто дал указание:

            - Саща, а теперь съ...бываем!

            Мы прыгнули в кабину, Ч-ов надавил на газ и грузовичок пулей вылетел с территории. Мне показалось, что из открытых дверей цеха нам вслед помахал платочком Юрий. Впрочем, скорее всего, именно показалось. На момент погрузки ни его, ни Арно на пилораме не было. Опять где-то бухали.

            Ч-ов высадил нас в городе. Куда он потом повёз доски, и кто их там разгружал, осталось навсегда покрыто мраком. На той пилораме я больше никогда в жизни не был. Но, по иронии судьбы, через год по распределению попал в лесной стройбат и без малого пять лет пилил лес в Карелии. В том числе, недолгое время, и на пилоцеху.

            Ну, и ещё я тогда понял, что если действовать быстро и решительно, то любые доски могут быть нащи. Не раз, кстати, потом пригодилось в жизни.

Другие произведения автора:

Запретное помещение

Пин

Кащеево золото.