На озере

Озеро Харку не очень большое. Но всё же изрядное. Весной 1988 года на нём решили провести международные соревнования по водномоторному спорту. Если вы имеете хоть какое-то представление о глиссерах, то понимаете, о чём я говорю.

            Когда мы, двадцать курсантов Таллиннского высшего военно-строительного училища, прибыли на озеро, нам открылось душераздирающее зрелище. На топком берегу высился столь же огромный, сколь и ветхий сарай, возведённый, наверно, ещё пленными немцами. Он был набит дырявыми корпусами мелких яхт, крупных лодок, сломанными вёслами, обрывками парусины и прочим водноспортивным хламом. У гнилого причала сиротливо доживала свой век допотопная деревянная лодка.

            В стороне, вдоль дорожки из потрескавшегося асфальта, торчали пять дощатых бунгало, формой и размерами напоминавшие киоски для продажи газированной воды. В них мы и поселились, сгрузив бельё на нары, а вещи распихав по углам. Чтобы стало понятнее, представьте себе отсек плацкартного вагона. Так вот планировка бунгало повторяла его точь в точь. Только вместо мягких лежанок  имелись жёсткие доски, отполированные до почти зеркального блеска матрасами множества ночевавших там яхтсменов и байдарочников. Удобства находились в кустах, умывальник отсутствовал в принципе. Его заменяло озеро.

            Долго наслаждаться уютом бунгало нам не пришлось. До начала соревнований оставалось три дня со всеми вытекающими отсюда последствиями. Последствия эти обозначились в виде прибывших полусотни рабочих самых разных строительных профессий и множества специальной техники.

            Курсантов использовали на подсобных работах. Для начала мы вынесли весь хлам из сарая и похоронили его в вырытой экскаватором яме, к радости археологов будущего. На это ушла вся ночь. Утром работы не прекратились. Они вообще велись в три смены. Мы, как муравьи, сновали туда сюда, вынося мусор и разгружая стройматериалы.

            Понятие евроремонта тогда ещё не придумали, но дизайнеры уже мыслили в этом направлении. Буквально на глазах вычищенный нами сарай рабочие превратили в хайтековское сооружение.

            За отпущенные три дня не только сарай, но и вся местность вокруг него преобразилась самым чудесным образом. Ровная асфальтовая дорога вела к берегу, на котором гордо, как меловой утёс старой Англии,  возносился к небу белый ангар, сияющий свежевыкрашенными стенами и блестя стёклами наблюдательной вышки.

            Новенький причал уходил в воду метров на тридцать. Радовали глаз стоянки для машин на земле и для глиссеров на воде. На десятке флагштоков реяли флаги стран-участниц. Оставшиеся без изменений бунгало прикрыли огромным баннером с логотипом соревнований. Типа, чтобы вид не портили.

            Сами соревнования описывать нет смысла. Кто в теме, и так знает. Кто нет — немного и потеряли. Было много рёва моторов, много брызг и волн от работы винтов (или водомётов, Бог его знает, что там поставлено на этих глиссерах), пара столкновений и несколько поломок. Кто-то занял первое место, кто-то оказался в пролёте. Но все хвалили организаторов. И особенно погоду. Она больше напоминала черноморскую, чем прибалтийскую.

            Пока шли соревнования, мы стояли в оцеплении, были на подхвате, а по вечерам убирали территорию. Ночью же по очереди караулили четыре пришвартованные к причалу резиновые лодки. Главный организатор соревнований сказал, что это французские лодки «Зодиак» с японскими моторами «Ямаха». Типа, они стоят больших денег, но деньги это так, к слову. Главная ценность данных плавсредств в том, что моторы на них не просто железные, а металлокерамические. Ни их, ни резину корпуса никакой радар не видит. На такой лодке самое милое дело нелегально пересекать границу. Посему, товарищи курсанты, бдить, стеречь, и чтобы ни одна лодка не пропала! Вот мы и бдили.

            Кстати, желающих угнать «Зодиаки» так и не оказалось. Но мы в этих лодках посидели, конечно, когда охраняли, любуясь белой ночью и огнями Таллинна на другом берегу озера.

            Впрочем, это всё лирика. Суровая правда жизни заключалась в том, что среди двадцати откомандированных на соревнования курсантов почти в полном составе оказался алкогольный актив нашей восьмой роты. Оккупировав два бунгало, эти смелые люди каждый вечер предавались возлияниям.

            Ещё действовал сухой закон, и с водкой дело обстояло как бы не очень, зато пиво продавалось свободно, стоило недорого, а магазин, в котором им торговали, располагался всего в двух километрах к северу. Фигня, а не расстояние.

            Равняясь на активистов, остальные командированные тоже попивали пивко, хотя и не так активно. Контроля ведь особого не было. Днём за порядком как бы следил командир взвода, по фамилии лейтенант Мурго, зато по ночам мы были предоставлены сами себе.

            Три дня пролетели как один миг, и спортсмены вместе со своими глиссерами, организаторами соревнований, сувенирами и наградами исчезли, как утренний туман. Но нас на озере пока оставили, типа, помочь в наведении уборки и вообще. Это вообще вылилось в три дня каникул, наполненных купанием, загоранием, дуракавалянием и неумеренным потреблением пива.

            Но Мурго не дремал. В один из этих трёх прекрасных вечеров он, как чёртик из табакерки, вынырнул из кустов перед нашими бунгало, сверкая сапогами и скрипя портупеей. Он сам недавно окончил военное училище, причём наше, и сильно гордился тем, что не попал в войска, а остался на месте воспитывать новые поколения будущих офицеров. И, соответственно, знал, как эти новые поколения любят покуролесить в отсутствие начальства.

            Мы построились в две шеренги. Курсанты, уже успевшие слегка употребить, пошатывались во втором ряду, старясь дышать реже и в сторону.

            Лейтенант прошёл вдоль строя, не нашёл, к чему придраться и, на всякий случай, решил проверить бунгало. Разумеется, по закону подлости он выбрал одно из тех, в котором жили алкогольные активисты. Вошёл и поднял лежанку нижних нар. Рундук под ней, как пиратский сундук сокровищами, оказался набит пивными бутылками. Состроилась как есть немая сцена.

            Мурго строго посмотрел на обитателей злосчастного домика и ещё более строго произнёс:

            - Ага, товарищи курсанты, пиво пьёте!

            - Никак нет! – Дружно и убедительно ответили ему активисты. – Сами не пьём и других удерживаем от недостойных поступков. Честно-честно, можем даже дыхнуть, если не верите!

            - Откуда же тогда столько бутылок? - Спросил озадаченный командир взвода.

            - Так, это, спортсмены тут до нас жили. Это они! Точно они. Гребцы, одно слово, здоровые парни. Вон сколько выжрали! Нам столько пива в жизнь не одолеть. Честное слово.

            - Спортсмены, говорите? - Растерялся командир взвода. - Ладно. Тогда я пойду. Спокойной ночи.

            - И Вам спокойной ночи, товарищ лейтенант. - Вежливо попрощались с ним курсанты.

            И Мурго пошёл восвояси. Мы спокойно выдохнули. И снова вдохнули - лейтенант вдруг развернулся и быстро направился обратно к бунгало.

            - Что-то забыли? - Поинтересовались активисты.

            - Да, забыл. - Сердито ответил лейтенант. - Дату на бутылках забыл посмотреть. Если пили спортсмены, она должна быть старая. А если вы, то сами понимаете. - В голосе его звучала угроза, а руки уже поднимали первую лежанку. Потом вторую. В рундуках было пусто. В них не было абсолютно ничего, как во Вселенной до Большого Взрыва.

            - Где бутылки?

            - Какие бутылки???

            - Которые здесь лежали.

            - Да Вы что, товарищ лейтенант! Не было тут никаких бутылок.

            - Но я же видел!

            - Показалось, наверно.

            - Хорошо. - Не стал настаивать Мурго. Он быстро сообразил, что доказательства утрачены безвозвратно, и подловить курсантов уже не получится. Спорить дальше, значит выставить себя в смешном виде. Оставалось лишь уйти, что он и сделал.

            На другой день мы вернулись в училище. Командировка закончилась.

***

            - Гена, - спросил я курсанта Главюка, - ты же там был. Куда вы бутылки дели?

            - Какие бутылки? - Притворно изумился Гена.

            - Слушай, я же не Мурго, можешь уже и сказать. Интересно просто.

            - Могу, раз интересно. - Рассмеялся Гена. - Когда лейтенант ушёл, мы сообразили, что он может вернуться. Ну, отодрали доску в полу, сбросили бутылки вниз и поставили доску на место. Он вернулся, а под пол не догадался заглянуть.

            - Да уж, - восхитился я находчивости товарищей, - а мы свои бутылки сразу выкидывали. И вы могли бы, чтобы не палиться.

            - Это вы пили мало. - Веско сказал Гена. - А у нас бутылок было столько, что замучаешься выкидывать.

            Мне оставалось лишь восхититься курсантской находчивостью. А ещё из всей этой истории я сделал для себя два вывода:

1.      Скорость любой стройки/ремонта напрямую зависит от количества вложенных средств и количества привлечённой рабочей силы.

2.      Улики нужно уничтожать сразу.

Другие произведения автора:

Он жив!

Терешкова

Рассчёт усилий