- Отец, ты у нас просто богатырь! Никак тебя догнать не могу.

Сергей второй час видел перед собой широкую спину отца. Его двух ствольное ружьё висело на левом плече стволами вниз. Сшитая матерью из старой плащёвки инцефалитка, покрылась тёмным налетом мошки и комаров, которые тучами носились вокруг и высаживали свой десант на руки и мокрую от пота одежду.

Шли по болоту долго, хотели успеть к озерам засветло, а уже на заре поохотиться.

Вещевой мешок, набитый под завязку продуктами, оттягивал плечи. Василий чувствовал, как между его лопатками постоянно течет пот. Надетый накомарник не спасал от укусов мошки. Они пробирались под резинку на шее и грызли лицо, прежде всего губы горожанина.

Сергей давно жил в краевом центре, успешно продвигался по карьерной лестнице в крупном «закрытом» предприятии.

Хорошая, по сравнению с соседями, зарплата, по тридцать тысяч на каждого члена семьи.

У него прекрасная жена, двое пацанов.

Зря мать обижается, что они редко гостят у них в деревне. Да и что здесь делать? Детям погулять негде, в селе давно не рождаются дети, да и молодёжи совсем не осталось.

Большое село было в восьмидесятых, пятисот дворов, я сейчас,  два десятка стариков.

И жене здесь скучно. Хотя его Клава любит возиться с цветами на даче, здесь совсем другое. Ухаживать за скотиной, чистить стойло у коровы, кормить трёх свиней. И куда отцу столько?

Приятно конечно, когда отец привозит ему осенью гостинцы: сало, свою тушёнку, да канистру с самогонкой.

Знатную самогонку гонит его батя. Семьдесят градусов, первачок! Он её настаивает на травах, цветом и вкусом, почти как коньяк, но крепче и пьётся легко. Только потом, после пяти - шести стопок, ноги плохо слушаются, а вот голова, вроде светлая.

Сергей сглотнул слюну, поднял голову, чтобы посмотреть, далеко ли он отстал от отца, да споткнулся о высокую кочку. Падая, он вытянул руки вперёд.

Злополучная кочка, оказалась между ног, а он со всего размаха своего, немного грузного, длинного тела,  упал между кочками.

Мягкие поля накомарника смялись, его лицо погрузилось в темную, пахнущую гнилью воду.

Сильные руки отца, хоть и седьмой десяток ему, с лёгкостью подняли вещмешок, вместе с сыном.

Пока Сергей снял накомарник, отец шарил в воде, отыскивая упавшее ружье: старую, безотказную без курковку.

- А, вот она, подружка! – С радостью сообщил он сыну.

Переломив ружье, заглянул в стволы. С удивлением посмотрел на сына.

- Ты что же, сынок? Так ведь и до беды не далеко! Зачем зарядил ружьё? А если веткой предохранитель заденешь, а потом курки…

Сергей, вытиравший большим носовым платком своё лицо, с удивлением посмотрел на старого охотника?

- А вдруг над нами табунок полетит, тут я его и…

- А ты пробовал стрелять навскидку? Не так это просто. Тем более двенадцатый калибр, отдача большая. Тебя просто опрокинет, если стоишь не правильно. Я ведь тебе говорил…

- Да, ладно, батя, ничего ведь не случилось! Понял я тебя…

Натянув на голову влажный накомарник, Сергей закинул за спину вещевой мешок, взял из рук отца ружье, повесил на левое плечо.

-  Долго нам ещё? – Спросил он отца.

- Совсем рядом, сынок. - Улыбнувшись, ответил Николай Николаевич.

Он уже жалел, что поддался на уговоры сына и взял его с собой на охоту. Сергей  и в детстве не часто ходил с ним в утку, а когда подрос, все больше времени тратил на чтение книг.

Да это и хорошо, большим человеком стал, радовался отец.

И опять высоченные кочки, хлюпающая под ногами вода и полчища беспощадной мошки…

Солнце уже садилось, когда охотники устроились у костра. Дымок костра разогнал надоедливых кровососов. После нехитрого ужина, хлеба с салом, попили чаю.

- Батя, а может…

Сергей достал из рюкзака полутора литровую пластиковую бутылку с самогоном.

Николай Николаевич улыбнулся, потянулся за кружками.

После первой, приняли вторую, потом третью.

Николай Николаевич стал рассказывать Сергею охотничьи байки.

Он вспомнил своего соседа, Петровича.

У того было старое ружьё, которое он заряжал со ствола, насыпая чуть ли не горсть дроби в ствол. Целился тогда, как несколько уток находилось на воде рядом. Словно пушка, был выстрел его ружья, а на воде оставалось четыре-пять тушек птиц.

Время бежало быстро, вот уже появилась красноватая полоса на горизонте. Стало слышно кряканье уток недалеко от берега озера.

Николай Николаевич поднялся, залил водой угольки от костра.

Ещё по одной и всё! - Сказал он сыну.

Сергей потянулся за наполовину опустевшей бутылкой.

Отец присел против сына, стал нарезать охотничьим ножом сало, хлеб.

Выпили, отец довольно крякнул, крепкими, желтоватыми зубами откусил большой кусок хлеба с салом.

И тут над головой Николая Николаевича, навстречу восходящему солнцу, взлетел, хлопая по воде крыльями, табунок шилохвостей.

Сергей даже вздрогнул, уронил кружку с недопитым самогоном.

Ружьё, которое лежало у него на коленях, было направлено стволами в сторону отца, над головой которого пролетали утки.

Сергей, не долго думая, схватил ружьё, пальцы сразу нащупали спусковые крючки.

Сергей только успел приподнять стволы, но к плечу ещё не приложил. Выстрел дуплетом прогремел сразу. Ружье выскочило из рук, сорвав с его пальцев кожу.

Николая Николаевича, с куском хлеба во рту, от сильного удара в грудь бросило на спину.

Сергей с ужасом увидел, что на груди отца, образовалась бесформенное красное пятно, которое всё сильнее и сильнее темнело.

Сергей невольно обернулся, поднял ружье, осмотрел, предохранитель был снят. Видимо зацепил, когда шёл по болоту, сын посмотрел на погибшего отца и с ужасом вспомнил, что он после замечания старого охотника так и не вынул из стволов патроны.

Мать и жена Сергея сильно волновались, когда к ночи их мужчины не вернулись домой.

Но вот скрипнула дверь, в комнату ввалился Сергей, который на плечах нёс умершего отца. Одежда обоих в крови, оружия с собой не было.

Сергей, не глядя в глаза матери и жены, всхлипнул и пробормотал:

- Я убил отца…

Другие произведения автора:

Дарю сонеты от души

Капиталист о чести забывает

Трансвестит шоу «Афродита»