Мои светлые помощники

14 февраля 2014 — Мирика Родионова

Мои светлые помощники

Мирика Родионова

…видимо, не очень радуются, что их назначили помогать моей сущности. Отсутствие покоя им точно обеспечено. Хотя, если разобраться, откуда мы можем знать, могут они радоваться или беспокоиться, ведь судим только по себе. Есть ли у них, бестелесных, то, чем можно чувствовать? Может, только это и есть?

Очень долгий период своей жизни я не знала, что они существуют.
Порхала по жизненной дороге легко, не задумываясь над случайностями, присшествиями, мелкими неприятностями. То, что происходило вокруг, было сразу вчерашним уже днем, быстро забывалось, не ранило, а иногда даже смешило.

Было очень смешно, после того, как чуть не утонула, заплыв на рассвете очень далеко, в море. Вода настолько несла вперед сама, что я забыла про берег. И он легко скрылся. Когда я вспомнила, что надо возвращаться, его не было видно.

Но было встающее солнце! По нему я поняла, куда надо плыть.
Видимо, неосознанный мною страх сработал быстрее, - ногу скрутила судорога. Первый раз я испытала такую боль. Понаслышке знала, что надо чем-то уколоть. Чем же в море уколоть? Пришлось укусить, потому что ногти не спасли, - не отрастила. Укус с первого раза не помог, только со второго и уже до крови. Выбравшись на берег, увидела след от зубов на левой икре, - это же надо было так вывернуться! Как же теперь в юбке ходить? Вот смех! Наверное, Они были рядом, и помогли.

Отдыхали с родителями когда-то на Волге, у друзей. Стояли лагерем на одном из многочисленных островков этой красивой, мощной реки. Случилось так, что все уехали в город, а мне захотелось поплавать на резиновой лодке. Обогнуть остров Быстренький не получилось, - подустала, сложно выгребать маленькими веслами против течения, да и ветер дул приличный.
Обратно возвращаться далеко, а ветер стал сильнее. Поднялась волна. Сказать, что волна на реке опасна, кажется, даже смешно!
Оказалось,- не до смеха. Резко потемнело,- налетел шквальный ветер. До берега, вроде, недалеко, а расстояние не сокращается.
Мелькнула мысль, бросить лодку и доплыть. Но лодку было жалко, хоть и чужая. Да и стыдно, как-то. Гребла. Получилось сократить расстояние до берега. Интуитивно, спрыгнула в воду, надеясь почувствовать дно. До лагеря было метров сто, но берег оказался такой же, пологий и ноги коснулись дна. Дотащила лодку, упала на мокрый песок. Все равно, что дождь хлещет и холодина внезапная настала, - совсем не август. Просто сил совсем не осталось. Отлежалась, под стихающий дождь дотащила лодку по мелкой, чуть притихшей воде. Никто не узнал о моем приключении, только Те, кто был рядом. Они знали и помогли.

Не знаю, смеялись ли Они надо мной, когда я, на спор, переплывала ту же Волгу. На берегу, в большой столовой, сделанной из бревен и брезентового тента, собрались гости,- они приехали на выходные к нам, в лагерь. Все на лодках и совсем не любители выпить. Надо сказать, что в то время, в Самаре, хотя тогда еще Куйбышев, в магазинах, кроме водки, мало что было.

Заходя в магазин, можно было наблюдать чисто вымытый пол, скучающих продавцов и ассортимент продукции из трех наименований: горчица, соль и селедка в больших банках, которую никто не покупал, потому что ловили рыбу сами. Хлеб и молочку разбирали сразу, а за минеральной водой выстраивались очереди, как во время войны – за хлебом. Пить-то хочется, жара- 35 в тени! Водка была везде. Пили страшно.

Гости, которые приехали, привезли с собой канистру спирта – на выходные. Смех и гогот сотрясали столовую. Надо сказать, что пили, себя не забывая. Умудрялись как –то. Видимо, таков русский талант.

Один из гостей, видимо, не очень любил много пить. Пришел ко мне, на «коммуникативное» бревно, лежащее на берегу. Я читала что-то интересное и беседовать была не расположена. Мужику было лет за сорок, а я – пятнадцатилетняя девченка.. Но мужик был в состоянии «А поговорить?», которое плавно трансформировалось в «Смотрите, че могу!» Уговорил, поспорила. Ну, азартная я, так уж сложилось.

Так мы поплыли наперегонки, через Волгу. Остров Быстренький разделял основное русло реки на два широченных рукава. Наш был судоходным. Фарватер проходил ближе к противоположному берегу. Прогулочные катера, ракеты и круизные теплоходы ходили активно, тогда народу были очень по карману водные прогулки.

Ширина нашего рукава была около километра. Расстояние для меня, - любителя поплавать, небольшое, совсем не страшное, если бы не течение. Возле берега, где плавала каждый день, его почти не ощущалось. А дальше, - сносило влево, очень ощутимо. Чтобы не выйти на берег в Астрахани, надо было постараться.

Мужик плыл на расстоянии, далековато. Бросив взгляд на его, заметно отстающего, я поняла, что он уже пожалел о своей затее
Но, плыть - то надо. Мысли о том, чтобы вернуться, даже не возникало. Только потом, по прошествии времени, я подумала о том, как бы мы возвращались.

А пока, пережидая пролетающие мимо ракеты и катера, я отдыхала и делала бодрый вид перед таким же бодрым мужиком. Сама же, втихаря, пыталась максимально расслабить напряженные интенсивной работой мышцы.

Последние сто метров дались тяжело. А на последних сорока, я услышала сзади наш мотор,- отец отвлекся от стола и догонял меня, вместе с Пучковым, который, как заведенный, повторял,: «Аля, только не бей, Аля, спокойно..» А папик стоял с веслом.. Кого он бить-то собрался? Про мужика я, начисто, забыла.

Доплыть мне отец, правда, дал. Выйдя из воды я шаталась, конечно. Заплыв непростой и он это понял, - не ругал. Мужик слинял куда-то. Не помню, чтобы он возвращался с нами на лодке.
Хотя, надо сказать «спасибо»,- благодаря ему у меня есть личный рекорд и я могу сказать, что переплыла Волгу.
Кто мне скажет, были Они рядом тогда? Наблюдали? Может, показали блеск мокрых волос на моей голове тем, кто вел ракеты и катера, ведь могли и не заметить в волне, на скорости.

Сущность познает мир любым способом. Она вселяется в материнский эмбрион с уже сформированным характером. Немного может изменить его с течением жизни, но несущественно. Ее задача, получить бесценный жизненный опыт, не наделав долгов. Если получаются долги, то процесс утяжеляется. Иногда именно Светлые помощники и помогают не наделать долгов. Тогда говорят: « Отвели…»

Моя беспокойная сущность жадно познавала мир, ее тянуло то в горы, то в пещеры, глубоко под землю.
Так, однажды я оказалась в пещере, на глубине восемнадцати метров, где – то в Прикарпатье. Спускались на «Секунде» - такое альпинистское снаряжение: сидишь на веревке, закрепленной в спецкарабине, можешь регулировать подъем и спуск другой веревкой. Удобно. Но, когда спускаешься вниз, тебя мотает и, не желая того, бьешься об острые скальные выступы. Не замечаешь, -так интересно, что там, под землей дальше! Мои товарищи - непрофессиональные спелеологи. Просто, - любители смотаться на майские праздники куда-нибудь, где любопытно. Конечно, с нами был парень, имевший определенный опыт и уже знающий эту пещеру.
Пару дней, перед спуском, мы тренировались, постигали азы спелеологии. Инструктор (назовем его так), чтобы усилить момент, сообщил, что год назад одна неопытная девушка сорвалась в пещерный проем. Юморист – инструктор еще сказал, что ее уже нет. Добрый такой парень. Может, он думал, что меня –единственную девушку в команде, это остановит? Меня, может и остановило бы, но только не мою сущность. Она – без тормозов и стопов.

Выспавшись в теплом спальнике, в древнем, выдолбленном в скале гроте (говорят там жил отшельник – схимник), заправившись бутербродами и кофе с дымком и со сгущенкой, умывшись в холодном, горном ручье, группа из шести человек начала спуск. Оказалось, это совсем нетрудно. Больше – интересно.

Сразу спустились в зал – метра три. Сталактиты – во всю стену, гармошкой, или – батареей. Красиво! Дальше, сначала – пригнувшись, потом – на коленках. Потом - опять зальчик. Указка КСП ( контрольно-спасательная служба) типа: «Проверено, мин нет». Не страшно, - здесь ходили, вернее, ползали. И мы ползем, в комбинезонах, касках, с «коногонками» на голове. Это фонарик такой, шахтерский. Удобно! Инструктор Славка позаботился, раздобыл «чайникам» снаряжение. Холодно, немного сыро, тишина звенящая. Ползем. Проход то расширяется, то вырастает, но ненадолго, - присесть не получается.

Хорошо, что надела теплые лосины, камни холодные. Долго уже ползем. Остановились. Слава еще наверху сказал, чтобы, по возможности не говорили вообще, или только шепотом. Все соблюдают. Да и когда ползешь, видишь только подошвы ползущего спереди, сильно не поговоришь.

Доползли до следующего, более крупного зала. Когда вылезла я, наши четверо уже сидели , прислонившись к сводам пещеры, слепя друг друга коногонками.
Слава, протянув руку, загораживая что-то, предупредил. Оказывается здесь было озерко подземное. Вот это экзотика!

Но, ведь упасть в него – пара пустяков. А там, что? Я наклонилась, как и все ребята, осветив всегда темную воду своим фонариком. Там были рыбы!Вместо глаз у них были – бельма, но на свет, они подплыли к поверхности воды и замерли, тоже, по-своему, изучая нас. Моя сущность выставила указательный палец, пытаясь потрогать рыбку за нос. Славка тут же хлопнул мне по руке: «Ты что, обалдела, они кусаются!» - прошипел он ужасающим шепотом. Тогда про пираний еще никто не слышал.

Дальше, на расстоянии двух метров от озерка был провал, а в стене над ним, слева и чуть выше – узкий лаз. Я поняла, что туда я уже не полезу. И не потому, что как в анекдоте про Анку, «таз не пролезет», просто не хочу. Мои коллеги по впечатлениям не очень хотели оставлять меня одну , пусть даже , на время. Но я настояла, наверное, было желание проверить себя на клаустрофобию. Парни, по очереди, исчезали в узком лазу. Шли с трудом, всачивались, я бы сказала. Я даже пробовать не хотела, уж очень узко и над пропастью. Лучше – с рыбками пообщаюсь.

Они - дышали. Я их слышала. Когда затихли последние, далекие шорохи, настала не просто тишина. Это было как Тишина с минусом. Звуковые колебания тишины оглушали. Мне казалось, если их еще усилить,- разорвется мозг. Я выключила коногонку.
Вот это познание. Представила, что все, жизнь остановилась. Хочу ли я вернуться? Зачем?

Разные картинки всплывали перед глазами. Нет смысла описывать их, но все, что приходило, - виделось под другим углом восприятия. Мысли, которые пришли по поводу некоторых ситуаций, были ключевые, определяющие. Я четко поняла, что уходить еще не время, что жить я хочу и люблю жизненный процесс. Еще мне пришли два образа. Я поняла, что один – молодой мужчина, около тридцати лет – мой, погибший в самом начале войны дед. Он улыбался и говорил, чтобы я не теряла связь с ними, с предками,- с родом. Говорил, что в трудной ситуации надо обращаться к ним за помощью.

Второй – седовласый старец. Очень худой, высокий и почти прозрачный. Я не поняла тогда, кто это. Он стоял и строго смотрел на меня, как бы изучая, прощупывая меня. Теперь я понимаю, что он из Них, которые всегда рядом.

Я пришла в себя от того, что кто-то тряс меня за плечо. Видение стало уходить, размываться. Я открыла глаза и реальность проявилась отчетливей. Мои товарищи смотрели на меня встревожено,- оказывается, что они застали меня в темноте, без дыхания, Конечно, это им так показалось. Наверное, я дышала очень редко, как во время глубокой медитации. Но, кто тогда знал про медитацию? Вероятно, очень редкие и малодоступные социуму люди.

Мы возвращались. Я ползла, а перед глазами стояли образы, увиденные мной в новом моем состоянии. Я осознавала, что могу с легкостью повторить этот сеанс и встретиться с ними опять, когда будет нужно. Я уже знала как. Это было здорово!