Мои институты

МОИ ИНСТИТУТЫ

После окончания Московского  Авиационного Института я был направлен на работу в Научно-исследовательский институт химических материалов.

Там я повстречался с симпатичной, покорившей моё сердце, девушкой. Её звали Александра, что означает «победительница». Как вы уже догадались, мои дорогие внучки, это была ваша любимая бабушка.

Она тогда была молодой, двадцатилетней стройной, как лань, обаятельной девушкой, любившей поэзию и умевшая сама сочинять стихи. Мы стали встречаться, ходить в походы по Подмосковью, посещая каждый раз новые для себя живописные места у реки или у озёр.

Нас объединяла любовь к авторской песне, которые мы с большим удовольствием пели под непрофессиональное бренчание  гитары у ночного костра,  под шёпот уставших от дневного зноя листьев, при неоновом таинственном свете начищенной до блеска Луны, вдыхая приятный запах потрескивающей в костре свежей хвои.

С мая по сентябрь в наших сердцах пела весна.

Это время пролетело, как один сладкий миг. Я сделал Александре предложение руки и сердца, она приняла его, и мы начали новую для нас, ещё неизведанную совместную жизнь.

Александра поступила в Педагогический институт, стипендию ей давали 28 руб., моя зарплата инженера составляла 100 руб., а старшего инженера – 120 руб.

Когда через пять лет моя Александра закончила учёбу, то, вроде бы, уже ничто не мешало нам подумать о ребёнке, но средств не хватало, чтобы достойно содержать полноценную семью. 

Мне повезло: мои знакомые предложили мне поменять свою профессию и перейти на работу в Главное управление МВД на должность руководителя группы с окладом 170 руб. Сначала мне не хотелось менять свою специальность, поскольку мне нравилась научная работа, но время торопило решать финансовые проблемы.  Я решился поменять профессию, после чего  жить сразу стало веселее.

Каждый день я ходил на работу мимо ГУМа, (того, что находится на Красной площади) и там можно было делать великолепные продовольственные заказы.

Я быстро освоил новую работу, поставил её на научную основу и мой начальник предложил мне подать заявление в аспирантуру, поскольку у меня уже были некоторые наработки для написания и защиты кандидатской диссертации. Но я отказался от поступления в аспирантуру, т.к. к тому времени уже поступил на вечернее отделение Института физкультуры.

Такое решение было связано с тем, что в нашей семье появилась дочка, и я полагал, что знания педагогики, анатомии, психологии и других дисциплин, преподаваемых в этом институте, мне поможет в её  гармоничном воспитании.

В Институте физкультуры я учился отлично и успевал регулярно посещать тренировки по борьбе в новом для меня обществе «Динамо». Главным тренером классической борьбы был знаменитый Олимпийский чемпион в тяжёлом весе Анатолий Парфёнов, воспитавший Олимпийского чемпиона 1976 г. Николая Балбошина. В одной с ним группе тренировался и я.

Иногда борцы нашей группы проводили совместные тренировки с борцами молодёжной сборной страны.

Один раз, когда сборная собиралась выступать на мировом первенстве, мне предложили провести схватку с борцом, готовившемся к этому чемпионату.

 Я согласился и выиграл схватку с преимуществом 

3 балла. Тренер стал меня пытать, почему я где-то скрываюсь, вместо того, чтобы готовиться к поездке на чемпионат. Он решил уточнить, с какого я года, т.к. в молодёжном чемпионате могут участвовать лишь борцы моложе 21 года. Когда я сказал ему, что мне уже 31 год, тренер сильно удивился (я действительно выглядел намного моложе) и расстроился.

Иногда случалось, что тренировки борцов «Динамо», проводились в спортзале на стадионе  Лужники совместно с борцами вольного стиля. Один раз я решил обратить внимание борца вольного стиля на то, что он неправильно проводит приём «вертушку». Он стал спорить со мной, утверждая, что приём этот им освоен в совершенстве.

Я с ним спорить не стал, а попросил провести этот приём на мне. Борец этот был намного выше и тяжелее меня. Я отдал ему свою руку и, когда он проводил приём, я присел, припечатав противника спиной к ковру. Он вскочил,  сказал, что просто поторопился и попросил разрешения повторить приём. Я согласился, но результат был тот же. Мой партнёр стал умолять, что третий раз у него обязательно получится, Я сказал – да хоть тысячу раз! Он схватил мою руку что есть силы и  резко упал, воткнув мою руку кистью  в ковёр, в то время, как я остался на ногах. Дикая боль, словно током, пронзила кисть правой руки, и страшная гримаса исказила лицо.

Рядом был кабинет врача. Врач посмотрел мою руку и сказал,  что нет ничего страшного, просто ушиб.

Я сначала успокоился, думая,  что боль скоро пройдёт.

Но боль в кисти не проходила,  рука распухла, кисть не сгибалась, работать ею было невозможно. Я пошёл в поликлинику, где мне сделали рентген, но врачи опять ничего страшного не нашли, но выдали больничный,   назначили лечебные процедуры.

Прошло две недели, я сделал  назначенные врачом процедуры, а рука не работала, динамометр показывал

6 кг., вместо 43 кг. ( такой показатель был до травмы).

Врач выдал мне направление в Институт Склифасовского для консультации у профессора Блохина. Профессор посмотрел снимок и сказал, что у меня вывих лучезапястного сустава и, если я хочу, чтобы работоспособность руки восстановилась, необходимо срочно проводить операцию. Я согласился и меня в тот же день поместили в палату, где лежал грузин с таким же диагнозом. Он, сказав, что ему сегодня сделали операцию на кистевом суставе, а боль после операции никак не проходит,  дал мне деньги  и попросил меня сбегать в магазин за армянским коньяком. Приближалось время обеда, в палату нам принесли еду. Я, не замеченный медицинским персоналом, сходил в магазин, купил коньяк  и передал грузину. Как только он налил коньяк в гранёный стакан, наполнив его до самого края, в палату зашёл врач справиться о состоянии пациента.

 Грузин отхлебнул глоток и, показав врачу, что пьёт чай и у него сильная жажда,  продолжил пить коньяк,  не отрываясь от стакана, пока тот не опустел.

Врач не стал задерживаться в палате, чтобы не смущать пациента и не мешать ему утолять жажду. Грузину он кинул одну лишь фразу: «Хорошо, только не забудьте покушать»,  и вышел из палаты,  предупредив меня, чтобы я готовился к завтрашней операции.

Операцию мне должен был делать хирург, недавно защитивший кандидатскую диссертацию, и разработавший своё приспособление для операции лучезапястного сустава. Я пришёл в операционную, меня уложили на операционный стол и отделили занавеской от моей больной руки, над которой хирург и два его ассистента собирались колдовать. Мне сделали обезболивающую блокаду, и хирург разрезал руку  в месте вывиха, после чего, сказав своим ассистентам, чтобы они продолжили операцию, поскольку давно уже ему ассистируют и им пора самим практиковаться,   удалился из операционной.

Я с ужасом ждал, что будет дальше.

Ассистенты посмотрели место разреза и спрашивают друг у друга, что же делать дальше. Они подошли к двери, на которой висел рентгеновский снимок моей руки, вертели его и разглядывали со всех сторон, сравнивая с костями в месте разреза, и решили идти искать хирурга. А время идёт, действие обезболивающей блокады заканчивается. Хирург пришёл, в сердцах прогнал своих ассистентов и стал сам один делать операцию. Операцию он делал ещё  сорок минут, заморозка почти не действовала, и я уже  чувствовал каждое движение скальпеля. Операция всё же прошла успешно.

Пальцы стали сгибаться и я снова мог писать правой рукой, но чтобы делать физическую работу, до этого было ещё далеко, надо было долго и упорно разрабатывать повреждённый сустав.

Я не прекращал посещать занятия в институте физкультуры, как теоретические, так и практические. Особенно помогли мне для разработки кисти занятия баскетболом, а борьбу мне пришлось оставить, поскольку кисть плохо сгибалась, и на неё нельзя было опираться. Ещё год я посещал занятия в институте физкультуры, но, всё же, его пришлось оставить, поскольку не было возможности сдать пропущенную сессию и зачёты по толканию ядра, метанию копья и другим дисциплинам, требующим физической силы руки. Занятия в институте физкультуры не прошли даром, они помогли мне в воспитании моей дочки, не смотря на то, что она не стала спортсменкой.

Я же сделал для себя вывод, что нельзя доверять своё здоровье людям, не обладающим необходимой квалификацией на высоком профессиональном уровне.

Другие произведения автора:

Мысль

РУССКИЙ ЯЗЫК -ЯЗЫК МИРОЗДАНИЯ

ЧЕЛОВЕК - СЕКРЕТ