Кызымочка

Я честь отдам, но большего не требуй.

/Н. Резник/

 

Наконец луч света в темном царстве – я еду в Челябинск на две недели. Получил командировочные документы, деньги и – адью! Пишите письма мелким почерком, поскольку места мало в дипломате.

Короче, я еду на госэкзамены в университет марксизма-ленинизма.

Да нет, уже приехал!

Сдал командировочный, получил направление в гостиницу.

Многозвездочный отель «Южный Урал». Те, кому знаком Челябинск, знают – это почти на центральной площади Революции, одна остановка на троллейбусе до Дома Политпросвещения. Хотя пешком быстрее.

Меня определили в двухместный номер. Сосед уже присутствовал и спал. Судя по форме на плечиках в шкафу – курсант ЧВВАКУШа (Челябинское высшее военное авиационное краснознаменное училище штурманов). Шеврон указывал, что выпускник.

Определившись с койко-местом, пошел в пельменную обедать.

Хотелось погулять, хотелось спать…. Твоя мать!… Челябинск, здравствуй!

Вот сквер за памятником Ленину – фонтаны, чистые дорожки, ребятишки, молодые мамы, голубые ели…. О, как же ты красив, покинутый мной город!

Мне хочется встать пред ним на колени и попросить прощения.

В изнеможении от противоречивости чувств присел на скамью. Моя психосистема дала сбой. Мне нужно на кровать, в гостиницу, а сил не стало.

Эй, люди! позовите скорую!

На автопилоте пробрался в номер – разделся, бухнулся в кровать. Спать!

Когда открыл глаза, увидел устремленный на меня взгляд курсанта, сидевшего в трусах и полосатой майке в кровати напротив.

- Во флоте есть традиция – всех, кто спит в тельнике, к матрасу пришивают.

- Кто бы рискнул.   

Ответ человека с самомнением, а может, агрессивного.

Курсант не стал ко мне прицениваться – встал, подошел и протянул весьма мускулистую руку:

- Николай.

- Анатолий, - я поднялся.

- Во флоте отслужили?

- Было дело.

- А я сегодня стану лейтенантом.

- Так почему не в части?

Николай чертыхнулся.

- Предков жду. Они на машине из Кургана едут. Здесь договорились встретиться, а их все нет. Я на построение опаздываю.

- Так езжай.

- А кто ключ им передаст? – я для них номер снял.

- Давай передам, если администратору не доверяешь.

Курсант оделся и умчался. Я спустился вниз, предупредил администратора:

- Будут спрашивать курсанта Безбородова, ко мне отправьте – я в фойе. 

Сел в кресло за журнальный столик – листаю газеты. Час листаю, два, три… проголодался. Да что я нанялся им, в самом деле!

Пошел к администратору:

- Будут спрашивать курсанта Безбородова, отдайте им этот ключ.

И снова пельменная, сквер за Ильичом, гостиница, постель. 

Проснулся – Коля Безбородов в новенькой лейтенантской форме предо мной:

- Рота, подъем!

Я чуть было не подскочил, как был – в трусах и с голым торсом. Глядь – у него дама за спиной. Ну, и…. застеснялся.

- Вставайте, Анатолий, пойдемте звезды обмывать.

- Где?

- В номере 416.

Это был номер на ключе.

- А где ты встретился с родителями?

- Они сразу в училище проехали. Ну, так вы вставайте – нас ждут.

- Идите, я приду.

Они ушли, а я оделся. Вышел на балкон и закурил – идти на пьянку не хотелось. Да и неудобно как-то. Все мысли против, за – ни одной.

Пока искал – а может, есть? – дверь отворилась. Два здоровенных молодца меня схватили за бока, и повели по коридору.

- Доставили.

Действительно доставили – вон Коля, рядышком невеста. А это женщина – возрастом и красотою в мою тещу бывшую – должно быть мама. Молодцами – отец и младший брат. Еще водитель. 

Толпа для пьянства собралась.

Коньяк и водка, шампанское, вино. Закуски – мама, не горюй!

Теперь о публике.

Безбородовы – боксеры все на одну колодку.  

Папа - гендиректор Курганмашзавода. Водку пил стаканами – хлопнет один, запьет другим.

- Я, пожалуй, полежу, - и на кровать.

Часик спустя поднимется, сходит в туалет – хоп-хоп – бутылки нет. И на кровать.

Братики с водителем совсем не пили. Костик заканчивал десятый класс, и сегодня ночью они улетали в Москву, шукать ему место в МГУ.

Коля рассказал, почему он здесь, а не на выпускном балу.

- Либо я их там поодиночке всех урою, либо они меня толпою.

Это ж надо, так с коллективом расплеваться!

Мама – просто чудо. Скромна, улыбчива и влюблена в своих мужчин. Но видно было – насторожена к невестке.

Мне, кстати, она тоже не в зависть. Накрашена сверх всякой меры и холодна так, что трудно угадать с какой душою.

Ну, вобщем, пили-ели-поздравляли….

Около полуночи гендиректор поднялся, в туалет сходил и объявил:

- Хватит гулять, пора в аэропорт.

Я поднялся – пожал мужикам руки, поклонился дамам и к себе в номер подался. На балкон вышел покурить. Вечерние сумерки уступили место ночи, и небо погрузилось во тьму. Город сиял гектарами огней. Мне почему-то вспомнилась Увелка – с фонарями не на всякой улице и безмолвной темнотою за околицей.

Лег спать, уверенный, что не просплю занятия.

Сосед под утро объявился – с остатками стола из номера 416. Имею в виду остатки пиршества – а вы о чем подумали? Впрочем, после рассказа Николая, как он провожал родственников в аэропорту, о столе и я бы так подумал.

Сотрудники посчитали батьку Безбородова слишком пьяным для полета и захлопнули пред ним пропускные шторки. Гендиректор Курганмашзавода так двинул по преграде кулаком, что....

- … одна повисла нахрен! – скривился Коля.

Мусора, обнажив шпалера, задержали гостя из Кургана. Мама Безбородова позвонила самому главному начальнику КГБ по Челябинской области – другу семьи. Приехали ребята в штатском с генералом, хулигана у ментов забрали и через другой терминал провели к самолету.  

- Вы чем будете похмеляться? – спросил Николай. – Что вам налить?

- Ничем не буду – я в университет.

Вчера был день заезда – расслабиться можно. Сегодня начинаются экзамены.

Построены они были так. День мы с лектором разбираем экзаменационные билеты, он отвечает на все наши вопросы – короче, консультирует. На другой сдаем экзамен комиссии, наугад вытянув билет. Приехав в понедельник, я в среду сдал марксистско-ленинскую философию на «отл», в пятницу политэкономию капитализма аналогично.

На выходные не поехал домой, а решил развеяться в Челябинске.

Студенты наши со дня приезда, спарившись, кинулись развлекаться. До курьезов доходило. Одному я стал свидетелем.

Из универа пришли, конспекты-книжки побросали и вниз – у парадного кучкуемся и группируемся: кто в театр, кто в кино, кто на танцы, кто…. Из подземного перехода парочка наших поднимается – идут под ручку, одну мороженку на двоих облизывают – ну, чисто голубки. Со мною рядом паренек стоял – по всему видать: выдерга – кричит:

- Лизка, где ты шляешься? Тебя муж в фойе ждет.

- Какой муж?! – дамочка отпрыгнула от кавалера метров на пять.

Челябинск весь согнулся в хохоте.

Я себе так решил – баб и в Увелке машинами не передавить, а где там взять театры? выставки? концерты? В «Вечернем Челябинске» афишу взглядом пробежал:

- смотрел? нет, не смотрел; поеду, посмотрю;

- видел? нет, не видел; поеду и увижу;

- слушал? нет, не слушал; поеду и послушаю. 

Благие же намерения…. Но как коварна жизнь!

С отбытием из номера лейтенанта Безбородова, ко мне переселили нашего студента Николая (фамилию не помню). Приехал он из Южноуральска, работал на АИЗе (арматурно-изоляторный завод), был членом горкома партии, а еще играющим тренером футбольной команды «Аизовец», бьющейся за приз по второй группе областного первенства. Прибавьте к спортивной внешности лицо Олега Кошевого и получите мужчину хоть куда.

Влюбилась в него женщина Маруся из Усть-Катава.

Тоже вобщем ничего – славянское лицо, коса до ягодиц, фигурою, как говорят хохлы: возьмешь в руки, маешь вещь. Не знаю, что там у нее с графой «семейное положение», но очень ей хотелось с Колей переспать. Но скромность женская…. Будь она неладна! 

Жила Маруся в номере и подружилась с девушкой по имени Бела из Нагайбакского района. И вот эта Белка ко мне подходит, объясняет ситуацию:

- Ты должен им помочь.

- А ты уверена, что Николаю это надо?

- Для тебя это важно?

Это было равнозначно вопросу – не возражаю ли я против романтичного ужина при свечах в их номере в их обществе?

- А почему это должно быть для меня не важным?

Белка принялась осторожно объяснять:

- Она уже три сессии глаз с него не сводит. А теперь последняя – разъедутся и больше не увидятся. На долгие ухаживания времени не осталось. Да и Маруся чувствует себя не в своей тарелке, напрашиваясь. Нам надо им помочь.

- Это прекрасно – подругу выдать замуж, - заметил я. – Но кто, где и когда благодарил друга за аналогичную услугу? 

- Я ведь нагайбачка по национальности. И, знаешь, трудно воспринимается ваша культура – так сильно отличается от мне привычной. Громадные различия. У нас женщина глаз поднять не смеет на мужчину. А Маруся хоть и стесняется, но все равно хочет добиться Колю. Просит помочь.

- А если б ты в меня влюбилась, как поступила?

- Молчала и томилась. 

Мы квартетом сходили в кино. Поглазели на танцы сквозь решетку в парке Пушкина. В номере я предложил Коле разъехаться – он к Марусе, Белка ко мне.

- Что ты! – ужаснулся играющий тренер «Аизовца». – Она такая женщина серьезная. Как мог подумать ты такое? 

Вот так бездарно и прошла суббота.

Наутро Белка заявилась.

- А где Маруся? – поинтересовался я.

- Приболела, не встает с кровати.

Мы в четыре глаза уставились на Колю.

- Это… я, наверное, схожу, - растерялся он.

Остались мы вдвоем. Я Белку спрашиваю:

- Как думаешь – чем они там занимаются?

Марусина подруга отвечает:

- Подождем и все узнаем.

Ждали-ждали…. Сигареты кончились.

- Я есть хочу, - говорю.

- А вдруг они сейчас придут? Вместе и пойдем.

- Ну, знаешь! – возмущению не было предела. – Ты как хочешь, я пошел.

Сходил, позавтракал. Потом в кино. После пообедал и решил вернуться в номер – завязать жирок. Белка спала, не раздеваясь, на кровати Николая. Мистика! Белка-Стрелка… собачья верность получается какая-то.

Разделся и лег спать. Когда проснулся, Белки не было.

Николай явился в час закатный.

Я не любитель о таком трепаться, но жалко было два убитых дня – спросил:

- Ну, как у вас там – состоялся половой контакт?

Мы курили на балконе. В косых лучах заходящего солнца чуб Олега Кошевого бронзой отливал. А лоб нахмурился. 

- Прихворнула.

- Достал бы шприц и полечил.

- Не надо о Марусе так.

- Да Бог с вами!

Я заставил себя сделать глубокий вдох. Спорить бессмысленно – Колян влюблен.

Когда легли, я не утерпел:

- Колямбус, ты смотрел фильм «Генералы песчаных карьеров»?

- Ну и что?

- Главная героиня помирает, а главный герой ее тянет. Классика – учись.

- Заткнись!

Потом узнал интригу всю. Николай был глубоко женатым человеком, Марусенька – наоборот. И оба до безумия порядочны – сгорали в адском пламени нереализованных желаний.

После консультации в понедельник, во вторник на «отлично» сдал «Политэкономию социализма». И захотелось мне диплома красного. Сильно захотелось – сел за книжки.

Зовут в кино Белка, Коля и Маруся, а я рукой машу – валите к черту!

Зато в четверг на «пятерку» сдал «Научный коммунизм». 

И тут лафа закончилась.

Ко мне подходит женщина из деканата и говорит:

- Где ваш диплом?

- В смысле?

- Все по приезду сдали дипломные работы, а вашей нет? Сдавали?

- Нет.

- Так что ж вы думаете?!

А что я должен думать? Кто бы мне сказал, что на госы надо везти дипломные работы. Ах, на последней сессии всем говорили, темы раздавали и списки справочной литературы? Так я на ней и не был даже. Кто я такой? Откуда взялся? Теперь и сам не знаю ….

Где телефон? Мне срочно нужен телефон!

Нашел. Звоню. Кожевников на месте. Слава те….

Я со слезами в голосе:

- Пал Иваныч, байда такая….

И шеф как доктор Айболит – ладно-ладно, прибегу, чем смогу, тем помогу.

Я сглотнул подступивший к горлу комок. Судя по всему, Кожевников завтра будет здесь и все мои проблемы уладит. Так что мне остается спокойно готовится к последнему госэкзамену – «Методика партийной пропаганды».

Мать босая! С чем ее едят, «Методику» эту? Если все предыдущие дисциплины мне знакомы были по институту, то с этой ерундой встречался первый раз. Так засесть надо за конспекты и учебники! Но конспекта нет. И главное – нет желания напрягаться. Пропади оно все пропадом!

Лежа в кровати, чувствовал, как подо мною разверзает пропасть.

Ночь прошла – настроение не улучшилось. Отсидел на предэкзаменационной консультации с отсутствующим видом и вниманием, потому что не видел перспектив. Что касается Пал Иваныча, то нашел он меня в гостинице уже после полудня. Притащил готовую дипломную работу, стопку бумаги:

- Садись, переписывай.

Другими словами – сохраняй спокойствие, не поддавайся панике.

- Пал Иваныч, ты посмотри, какой диплом – на машинке отпечатанный, в обложке прошитый. Кто возьмет мою рукопись на скрепке?

- Пиши – возьмут: договорено.

- И что поставят?

- Да какая разница? Главное – чтобы до экзамена допустили. Поторопись – у тебя одна только ночь на дипломную работу и подготовку к сдаче.

- Настроения нет. Ведь я рассчитывал на диплом в красных корочках, а теперь….

- Ты серьезно?

- Пока в зачетке все пятерки. Теперь не знаю.

- Почему же нет? Жизнь – это искусство компромисса. Пойду сейчас, договорюсь.

Полночи переписывал диплом. До восхода солнца листал экзаменационные билеты этой самой долбаной «Методики». Подглядывал в учебник….

Потом надел трико, доехал на троллейбусе до остановки «Политехнический институт». И пятилетки не прошло, как бегал здесь по парку. С удовольствием все повторил.

Как думаете, сколько унижений может вынести нормальный человек?

Я вынес четыре в один день:

- когда сдавал на кафедру чужой диплом:

- когда сдавал «свой» («сюрприз», - сказала женщина и покачала головой)

- когда, сдавая «Методику партийной пропаганды», плавал, как кутенок в проруби.

И даже после этих унижений сохранял стойкость и энергию, набеганные в парке.

Последний раз сидим в аудитории. Вручают нам дипломы. Сначала краснокожие. И первая фамилия моя. Ну что ж, по Сеньке шапка.

Встаю, подхожу, получаю, руку жму – все честь по чести.

Волна горячего стыда пришла потом – когда открыл диплом. Читаю:

- марксистско-ленинская философия – «отлично»;

- политическая экономия капитализма – «отлично»;

- политэкономия социализма – «отлично»;

- научный коммунизм – «отлично»;

- методика партийной пропаганды – «хорошо»;

- дипломная работа – «удовлетв.»

Да твоя же мать! Быстренько в карман спрятал красный диплом, в другой – университетский ромбик. На протянутые руки и просьбы: «Дай взглянуть! Дай посмотреть!» кивнул на ректора – сейчас свои посмотрите.

После вручения дипломов вышли в сквер перед ДПП (дом политпросвещения).

Для общей фотографии выпускников разбили на три ряда:

- первый посадили на скамейку;

- второй поставили за их спиной;

- третий на скамейке сзади всех.

Сейчас смотрю на фотографию тридцатилетней давности – сидят на скамейке рядышком Маруся с Николаем, счастливые такие, головки клонят. А мы с Белкой по краям второго ряда смотрим в объектив. Окончен университет марксизма-ленинизма. Впереди – прощальный ужин в ресторане «Малахит». Или банкет – кому как лучше.

Сколько рюмок опрокинул, чтобы задавить стыд от позора, боль от горьких унижений – четыре? пять? Короче, сел за стол – закуска, водка; водка и закуска – и, пожалуйста, не беспокойте. Глупее ничего нельзя было придумать. Потом отпустило.

Смотрю – за столом один сижу: все пляшут.

Подваливает выпускник из наших – кажется, Тимур зовут:

- Баб снимем? Вон парочка сидит – подвалим?

Подвалили. Дамочкам под сорок – сидят, винцо попивают, ковыряют вилками в тарелках, глазами томно так поводят. Накрашенные – страсть!

Тимур:

- Нельзя ли с вами вечер провести?

- В легкую! – одна отвечает. – За стол заплатите, мы ваши.

Упс! Проститутки. Отврат и любопытство. Что пересилит?

Тимур шампанского и водки заказал. Бабенку выбрал – клеится. На танец пригласил. Другая мне:

- Чего грустим? Может, потанцуем? 

И тут я загрустил.

Пусть проститутка, но баба же – отмыть, отшлепать, замуж взять. Чего еще? Нелегко среди людского моря встретить ту единственную, которая разделит с тобой все тяготы жизненного пути. Еще труднее научиться понимать такого человека. Значит надо брать то, что Судьба дает. И биться за счастье, призвав на помощь грации – надежду, веру и любовь. Во главу поставить мудрость.

Но вопреки сказал:

- Я еще не решил – стоит ли оплачивать ваш ужин?

- Показать товар лицом?

- Это как? Стриптиз исполнишь? 

- Можно и стриптиз, но лучше давай поговорим о сексе. У мужиков от этих тем такой дубак встает.

- Валяй – говори о сексе.

- Ты какой предпочитаешь – орал, анал иль классику?

- А ты?

- Все, что клиент закажет.

- И получишь удовольствие?

- Можно подумать, ты получаешь от работы удовольствие.

- Нет, не получаю. Но то работа, а то секс. Ты замужем?

- Была.

- А с ним как? – тоже секс без удовольствия?

- Всяко было. Но чаще да.

- И с него деньга брала?

- Терпела. Ради дочери терпела. А когда пить и драться начал – прогнала.

- Работу выбрала по призванию или от безысходности?

- Ты – душеспаситель? А впрочем…. Какая разница с кем спать – с мужем, любовником или клиентом: мужик всегда мужик. Мне нравится смотреть, как вы скотинеете в постели.

Упс! Обидно за мужскую половину.

Налил водки себе и ей – чокнулись и выпили. Тянул время, размышляя.

Такие мысли. Проститутка и выпускник университета. Нет, университет здесь ни при чем – мужчина и женщина. Он хочет секса, она денег. Впрочем, желание не жгучее – ни у нее, ни у меня. Можем расстаться, как сошлись – легко. Но раз уж завязался разговор…. Марксистско-ленинская философия чему-то учит – решил добиться секса я бесплатно. В порядке эксперимента. Скажем, практическое воплощение полученных знаний. Или я не агитатор-пропагандист с высшим образованием?

- Значит, ты все исполнишь, о чем тебя не попрошу?

- Да, господи, ты первый что ль? И не таких терпела.

- Мы поедем к тебе домой? Ты одна живешь? А ванна есть? Горячая вода? Теперь представь – я сам тебя помою. Шампунь, мочалка, теплая вода и нежные мужские руки…. Ты млеешь, дорогая?

К моему удивлению она просто ответила:

- Да.

- Потом массаж в постели. Ты непротив? В стройотряде доктор научил специальному массажу женщин – заводит круто. Когда от плеч вниз растираешь спину с нажимом, а на тазу покачаешь – азартные кончают.

- Звучит аппетитно – как баварские колбаски пахнут.

- Хочешь? 

Она поморщилась.

- Тебе-то что за польза?

- У меня праздник – защитил диплом. Видишь сколько наших? – все гуляют. И я хочу поделиться с тобой этим настроением. Соглашайся. Все будет здорово!

- Гм-м…. Звучит заманчиво. Ну, хорошо – за стол я заплачу, с тебя выпивка домой.

Упс! Вы слышали, мужики? – которые в постели скотинеют. Мы отомщены – меня клеит проститутка, на все готовая без денег.

Марксистско-ленинская философия в действии!

Методика партийной пропаганды в работе!

А мне хотелось не постельных сцен, а новых побед во имя торжества социализма.

Появились Тимур со своей дамой, которую он уже не выпускал из рук, словно решил на ней жениться. Я подумал – самое время проститься.

Поднялся, голову склонил, щелкнул каблуками:

- Извините, мне пора.

Вышел на террасу покурить.

Следующей моей жертвой должна стать Белка – тут не было сомнений. Почему она? Мой институтский приятель Сергей Иванов любил повторять: «Легче сопромат сдать на пять, чем кызымку оболтать». Стереотип надо ломать. Вооруженный марксистско-ленинской теорией, о чем свидетельствовал красный диплом, я не чувствовал сейчас никаких преград. Но и ответственность за поражение тоже где-то присутствовала подспудно. Понимал, что с наскока Белку, как путану, мне не взять. Нужна новая тактика. Совершенно революционная – как у Ленина. Прости, Господи! 

Меня Тимур разыскал.

- Ты че слинял? Бабешки тоже собрались.

- Пойди и проводи – мне в лом.

- Да что с тобой?

- Проститутки – это не мое. Заразу можно подцепить.

- Не повезет, так на жене подцепишь.

- Вот-вот. А ты иди: ты – парень молодой, тебе надо набираться опыта.

В глазах Тимура появилось насмешливое выражение, что слегка оживило их под поволокой алкоголя. И он ушел судьбе навстречу.

А я пошел, всласть накурившись, искать Белку.

План покорения неприступной нагайбачки вдруг сложился – между прочим, из памяти и с ее слов. Мол, культура их такая – глаз они не смеют на мужчин поднять. Значит, надо… да-да, надо стать на платформу их культуры мусульманской. Серегина ошибка в том, что вежливость славянская, нежность и влюбленность для кызымок знак – «внимание, перед тобою враг». И сколько не блуждай по телу в поисках эрогенных зон, ног она для тебя не раздвинет. 

Шел и внушал себе, сдерживая клокочущий в груди смех: я – нагайбак. Нет, татарская мурза. Нет, каган монгольский. Блин…. 

Увидел танцующую Белку и остановился – такой прекрасной вдруг она мне показалась.

Нет, мы пойдем другим путем, как говорил молодой Ульянов – другим путем надо идти!

Если вы на женщин слишком падки, в прелестях ищите недостатки – подсказала другой подход к проблеме эрудиция.

Волосы у нее шикарные: густые, вьющиеся, черные – наверняка немытые.

Мордаха для кызымки вобщем-то ниче – но мама на порог бы не пустила.

Кожа смуглая, здоровая, приятная…. пусть будет неотмытая.

Груди упругие, волнующие… – с кулачок величиною, взяться не за что. 

Линия изгиба спины… как говорил, не помню кто: самая красивая в природе… тьфу, черт! возбуждает как – пора смываться в туалет. А там еще остались попа, ноги….

Очаровательные волосы… очаровательный носик… очаровательные губки… очаровательная кожа гладкая … очаровательные плечи… очаровательная грудь… очаровательные глазки, очаровали  вы меня…  

Не тем путем пошли мы, Вова Ленин – не тем путем надо идти.

Успокоившись, приведя мысли в порядок, вернулся в зал и пригласил Белку на медленный танец.

- Смотрю, весь вечер ты один. Дипломом загордился?

- А то! Да, кстати, сегодня ты моя, - для большей убедительности притязаний чмокнул Белку в шейку.

И все – верчу башкой, смотрю по сторонам, будто и дела нет до румянца, залившего ее лицо. Она лишь покачала головой, не в силах мне ответить.

Теперь направление взято верно. Только б не сорваться  - не рассиропиться, не поддаться ее очарованию, не пасть душою на колени.

Такова восточная культура взаимоотношения полов. Пусть не целуют руки, не подают пальто, но мусульманки знают: их мужчины – самые из самых на Земле. Любить такого – счастье, которое неведомо славянским женщинам.

Ура! Открыт закон всемирного влечения женщин к мужчинам.

Теперь, куда бы ни пошел, в поле моего зрения всегда попадала Белка. А когда снова сели все за стол, она рядом оказалась. 

- Маруся с Колей не пошли, - сказала Бела.

- И правильно сделали – что тут ловить? Они нашли то, что искали – свое счастье, и теперь им не нужна кампания. Пусть наслаждается.

- Коля завтра уедет к своей семье….

- А ты считаешь счастьем с кем-то жить? Нет, счастье – это с кем-то быть. Разъедутся, и будут любить друг друга в мечтах и мыслях... и в воспоминаниях.

- Как мы?

Я искоса взглянул на девушку, которую хотел добиться. На которую мне было приятно смотреть и ощущать при этом, как в душе поднимается теплое чувство. И я даже удивлялся, что эта удивительная и неповторимая нагайбачка сегодня будет принадлежать мне. А я ей. Я старше ее на восемь лет, и разница в возрасте заметна. И это мне тоже нравилось, как и наше отличие, друг от друга вообще. Она черноволосая, я скорее русый; я жесткий, она нежная; я цинично-искушенный, она наивная и целомудренная. Молодость  застенчивость Белы пробуждали в моей душе естественное мужское желание защитить ее.

Но нам дана одна лишь ночь.

- Не думай об этом, - попытался успокоить Белу. – Такие мысли заставляют нервничать.

Она внимательно посмотрела на меня, но я отвел глаза, не позволяя проникнуть в тайну своих помыслов. 

Тут музыканты объявили последний танец.

В гостинице на нашем этаже Бела заметила без всякой связи с темой разговора:

- У тебя усталое лицо.

Еще бы, вторые сутки на ногах! Но надо быть мужчиной.

Я подхватил девушку на руки:

- Вечер закончился, настала ночь, и ты лишаешься права принимать решения.

Только в своей комнате я позволил Белке встать на пол. Включил свет. Играющий тренер и глава семейства мирно спал в своей кровати. Как плохо мы подумали о нем.

- Я пошла к себе, - сказала Белка.

Без всякой надежды на задуманное поплелся следом.

Навстречу наши шумною толпою:

- Тимурчика избили!

Мы с ними в его комнату.

Герой-любовник имел классический вид избитого хулиганами человека – подсиненные глаза, подкрашенные и припухшие губы, засосом кровоподтек на шее, руки в гематомах.

- Кто тебя так?

Тимур вздрогнул от мысли, будто весь этот кошмар может повториться.

- Довольно просто, - все же он ответил после паузы. – На квартире, куда синявки привели, ждала засада. 

- Хорошо спланированная акция? Помнишь где?

- Ни фига не помню. Сюда-то кое-как нашел дорогу. А ты вовремя слинял, – с изрядной долей возмущения сказал Тимур.

- Нюх не подвел, - сказал я жестко и вышел вслед за Белкой.

Проходя мимо поста дежурной по этажу, я приобнял ее за талию и притянул к себе. Девушку обнял, а женщине сказал:

- Нам нужен номер на ночь.

И положил на стол десять рублей. 

Номер оказался люкс.

- Полезли в ванну! – обрадовалась Белка.

Сверкающее никелем корыто в номере было объемно, но…. Прикосновения Белки вызывали у меня странное ощущение – даже рукой к руке казались обжигающими. И чувствовал при этом отнюдь не отвращение.

Увидев обнаженною красотку, я потерял рассудок – кинулся целовать в ванной ее ступни, лодыжки и колени…. Но натолкнулся на удивленный Белкин взгляд.

Упс! Чуть не прокололся. Это ее право и обязанность – ласкать мужчину. Моя задача – эти ласки принимать и ни одним жестом не показать, что они приятны. Действия наоборот унижают мужчину в глазах женщины.

Умерев пыл, откинулся на стенку ванной, прикрыл глаза.

Некоторое время хранили молчание, испытывая напряжение.

Признаться, сгорал от нетерпения, и доказательство торчало. А Белка все сидит и хмурится (из-под ресниц я подсмотрел), не решаясь ни на что. Мог только догадываться, что творится на ее душе. Мое же сердце сжалось от недоброго предчувствия. 

Наконец, Белка тяжело вздохнула.

Я напрягся и напомнил себе сурово – сейчас ты должен вытерпеть любые ласки и сохранить невозмутимое лицо. Иначе, даже после секса девушка будет разочарована – мол, немужчине отдалась.

С каменным выражением на лице попытался унять дрожь в коленках, когда Белка своей рукой нашла мою ладонь в воде. Чтобы как-то успокоиться, наполнил память образами прошлого, которое бы предпочел забыть: лежал и наблюдал, как Лялька в пеньюаре ходит по комнате, расчесывая волосы, нанося крем на лицо и шею…. Это были мгновения былого счастья.

- Анатолий, - вывел из забытья голос Белки. – Ты спишь, пойдем в кровать.

Незаметно для себя уснул. Открыл глаза и увидел не то лицо, которое хотел.

От желания не осталось следа.

Не знал, как поступить в сложившейся ситуации. Передряги двух последних суток, ночь без сна, насилие над организмом его же подкосили.

На Белку моя слабость произвела положительное впечатление. Она вела меня за руку к единственной кровати, и с удовольствием приглядывалась к хитросплетениям мужского тела. Моего тела.

Добрались до кровати. Я лег, и Белка примостилась рядом, тепло улыбаясь. Шепнула, прикоснувшись губами к моей щеке:

- Спи – утро вечера будет приятней.

В глазах защипало от подступивших слез – слез любви и благодарности, слез пронзительного чувства нежности.

Притянул девушку к себе и пристроил ее голову на грудь.  Есть спать!

Проснулся среди ночи. Не сразу, но пришел в себя и вспомнил все.

Обнаженное девичье тело, полулежащее на мне, спровоцировало спрятанные в душе чувства. Организм бросило в жар, потом и в холод. Вспомнил свой зарок быть невозмутимым. Но ладонь сама тянулась к ее телу.

Что ж я творю? – она проснется и ожжет презрительным взглядом: ты не мужчина!

А может, заигрался я? В конце концов, утром мы расстанемся – и навсегда. Не проще ли потешить плоть? – и будь, что будет.

Стараясь не разбудить Белу, тихонько приподнялся на локте. Теперь имел возможность рассмотреть прелестницу как следует.

Выглядела она очень соблазнительно – стройное, черноволосое, чувственное, неземное создание. Совсем нагая она выглядела юной нимфой – вроде хрупкая, а все на месте. Плечи, груди, бедра – будто вырезаны из слоновой кости резцом великого искусника. Шея, руки – совершенство. Ножки – взгляд не оторвать. Его притягивало, словно магнитом.

Где были раньше вы, мои глаза? Бог, помогай теперь не тронуться с ума.

Может, не сойду, но потрясение испытываю сильное – вот так лежать, смотреть и не сметь рукою прикоснуться к Женщине, в объятиях которой можно было умереть, лишь бы при этом целовать ее обольстительную грудь, ладонями ощущая жар ягодиц.

Но, блин, я должен быть мужчиной в ее глазах.

Господи, дай сил дожить до того момента, когда проснется Бела – не дай мне умереть в преддверье счастья. Но жаркая волна, поднимающаяся от живота, постепенно овладела телом. Жгло ладони от желания накрыть и мять вот эти груди… колени, бедра, ягодицы целовать.

О, как непросто быть Мужчиной!

 

А. Агарков

                                                                                                                       май 2016 г

http://anagarkov.ru

Другие произведения автора:

Великолепная Багира

Декабристы прославились женами

Власта