Куда бы тропы нас не привели... - глава пятая

"И дым отечества нам сладок и приятен." – А. С. Грибоедов.

     Велики просторы земли русской, не объять взглядом. С детства в сердцах людских привязанность к своей малой родине. Куда бы тропы жизни не уводили людей, нет ничего слаще, чем вернуться домой, пройти по знакомым улочкам, увидеть  милые места.
    
     Родной городок в подтаёжной полосе Западно-Сибирской низменности, где начинается зона смешанных лесов, где степь сменяется урманами*.

     Лиственные породы - берёза, осина, ива, растут рядом с елью, лиственницей, сосной. А уж до чего хороши пихтачи и кряжистые кедры. Городок, расположившись на двух террасах, верхняя из которых прорезана руслом реки, с крутыми, обрывистыми берегами, отсекающей  одну часть города от другой, а нижняя - в пойменной части. Приходила весна и разлив реки смывал все тропы, по которым бегала детвора, ходили люди постарше.

     Житель славного города, юный Матвей Елецкий, жил в верхней части города, а его тайная любовь, Елена Краснова, жила в пойменной части. Дом Красновых был виден из дома Елецких и любил Матвей со своей голубятни наблюдать за жизнью Елены.

     Больше жизни, как ему казалось, он любил городок сыновней любовью, но ещё сильнее пылала в его груди любовь к Ленке из девятого класса. Смелая, гордая, а уж красоты столь необыкновенной, что мальчишки следом за ней по пятам ходили, в лицо её прекрасное заглядывая. Годом старше возлюбленной, Матвей и виду не показывал, как дорога ему Елена и никто не знал о той любви, спрятанной за семью замками. Они оба были увлечены математикой, часто соревновались на олимпиадах, больше побед доставалось Матвею.

     Мать Матвея, Глафира Силантьевна Елецкая, не пожелавшая взять фамилию мужа при регистрации брака, детей записывала на свою фамилию. Гордо подняв голову, при любом удобном случае, восклицала:

     - Елецкие мы! - закатывая глаза и обмахивая лицо кружевным платочком, припасённый на такой случай. - Знать надо историю города и того, кто стоял у истоков образования городов на просторах Сибири.

     Никаких доказательств родства Глафиры со столь знаменитым однофамильцем  не было. Посмеивался народ, но перечить этой взгальной бабёнке никто не желал. Хочет быть барыней, пусть будет, кому от этого тяжелее. Давно уже советская власть установила равенство. Одно было доподлинно известно, прадед Глафиры, переселенец из далёкого городка Елец, что расположен под Липецком, был записан службой воеводы Елецким по прибытию в село, которое много позже городком стало. Тешит себе баба душу небылицами и пусть тешит.

     Старший брат Матвея давно уехал из городка в Омск, следом и сестра туда переехала, подальше от деспотичной матери. Отец, Алексей Иванович, молчаливый человек с грустными глазами, днями пропадал на рыбалке, запасая рыбу на зиму. Загоревший лицом до черноты, в изношенном дождевике, на мужа барыни не был похож, за уехавшими детьми не скучал, к Матвею редко с какими словами обращался. Но за полгода до окончания школы, пригласив в выходной день порыбачить, сидя с удочкой в прикормленной части реки, изрёк:

     - Любовь свою сбереги, Матвеюшка! Не показывай матери её, ни в словах, ни во взглядах. Изничтожит она на нет Лену-красу, изведёт. Часто сидишь в голубятне, сын, догадается мать и быть беде. Закончишь школу и беги отсель без оглядки. Пройдёт год, Елену родители мечтают в Москву отправить, я тут в один из дней с её отцом переговорил, вот на этом самом месте, порыбачили вместе. Приметил он тебя на голубятне. Ему не ведомо, что в сердце у дочери, скрытна больно девчонка. Скопил я приличную сумму, рыбкой приторговывая, на первый год тебе хватит, а там видно будет. Башка у тебя варит, не может быть такого, чтобы не увидели твой талант. Про меня не беспокойтесь. Сам я выбрал свою тропу в жизни, предав любовь. Каюсь, позарился на богатый дом вашей матери. Женился, а потом куда уже было. Голубятню соорудил, душой там отдыхал... и на свою любимую любовался, матушка она твоей Елены-красы. Найди повод поговорить, не уезжай молча и забудьте вы тропу к дому, не жить вам тут вместе, а не станет нас, приезжайте. На пенсии мы оба с матерью, нам хватает, доживём, додюжим.

     Послушался совета отца Матвей. Нашёлся момент, когда шла Елена по тропинке из школы. Не удивилась, остановилась и тихо произнесла:

     - Пошли, присядем у берега, вон там коряга лежит. Думала, не дождусь. Но, знать пришла пора тебе уезжать, коль осмелился. Куда тропу свою выбрал, Матвеюшка?

     - Много в жизни троп, Елена-краса! Голова кругом идёт, какую из них выбрать. Одна тропа к сердцу твоему милее и дороже всего. Хочется взять тебя за руку и увести за собой на самый край света. Есть места на земле далёкой, которые манят меня. Вслух о них не рискну сказать никому, разве, только тебе одной.

     - Скажи сейчас, чтобы знать, где тебя искать, если затеряешься.

     - Смеяться не будешь? Не подумай чего плохого, но слушал я на днях по радио передачу оттуда... Рассказывали о Канаде, там есть одно местечко интересное, называется Долина безголовых. Ну что ты хохочешь? Дослушай, а потом смейся. Там уже два века народ пропадает, или находят трупы, но без головы. Понимаешь? Старатели, что золотишко моют, спасатели, журналисты, военные. Не одно уже ведомство этим вопросом занималось, но ответ так и не найден. Долина безголовых, Ленка, это  самое мистическое место Северной Америки. Там, как в Бермудском треугольнике, таинственным образом пропадают люди. А те немногие, кого удалось найти, оказывались без головы, а в лучшем случае, без рассудка возвращались. Река там течёт, Саут Наханни называется, и бежит она до самой Аляски. Золота в той реке немерено. Вопросов становится все больше. Знать, мы еще многое не понимаем или просто не готовы понять.

     - Думаешь, там нужен математический расчёт? - спросила Ленка, прижавшись к оторопевшему Матвею. - Ты дождись меня там, в Москве-златоглавой, годок-то всего и махнём вместе, не спеши туда без меня.

     - А вдруг мы там сгинем, Ленка? Дитёв не нарожаем, не разгадаем теорему Ферма. То, что уже сделано в её разгадке, меня не совсем устраивает, есть то, к чему следует вернуться.

     Садилось майское солнце в воды речки любимой, они сидели прижавшись. Не были сказаны ими слова о любви, но и без слов понимали, почему так стучат их сердца в унисон и знали о пути своём долгом рука в руке.

     Пройдёт месяц и уедет Матвей в далёкую Москву. Елене ещё целый год надо будет учиться, но каждый день, в дождь ли, в снег ли, в ясную погоду будет она бежать по тропке к реке любимой, чтобы посидеть на любимой коряге, перечитывая письма Матвея.

     Однажды в магазине, стоя в длиной очереди, Елена увидела и услышала мать Матвея, рассказывающую об успехах сына, уехавшего покорять Москву белокаменную.

     - Профессор души в сыночке моём не чает. Я приехала, меня тут же в общежитии устроили, есть там гостевые комнаты. Оно и понятно. Дочка красавица у профессора подрастает, не чета нашим местным. Надеюсь, всё у них сладится. Сыграем свадебку и будем мой сынок меньший столичным жителем. Он здесь и не влюбился ни в кого...

     - Врёшь ты, Глафира! - обрезала мать Матвея почтальонша Катерина. - Как же, не влюбился! Влюбился и письма шлёт по десять штук в месяц. Самую красивую девушку городка выбрал!

     - Эт ты врешь мне назло. Не пишет мой Матвеюшка писем никому, даже нам с отцом. Говори, зараза, ежели прознала имя девки! Кто она такая? - взорвалась Глафира.

     Елена вышла из очереди и ответила за  почтальоншу, глядя в глаза Глафире:

     - Мне Матвей пишет, Глафира Силантьевна! Еленой Красновой меня зовут.

     - Вылитая мать... Её всю жизнь ненавидела, теперь тебя ненавидеть буду. Запомни, девка, не быть тебе моей невесткой! Только через мой труп ты войдёшь в мой дом, голодранка! - едва и успела сказать эти слова, упала словно подкошенная.

     Народ скорую вызывал, а Елена стояла бледная у стеночки. Страшно было за Матвея. Кто-то сбегал за отцом Матвея. Перед тем как сесть в скорую помощь, он подошёл к Елене.

     - Прости её, дочка! Нет твоей вины в случившемся. Ненависть её обуревает, оттого и удар случился, - произнёс Алексей Иванович и пошёл к скорой.

     Глафира слегла, лежала парализованная, как мог ухаживал за ней отец Матвея. Потом к нему переехала сестра родная, схоронившая мужа, и стало ему жить полегче. Потихоньку, благодаря уходу мужа и золовки, оклемалась Глафира. В тёплое время года сидит себе в инвалидной колясочке, ни на кого не кричит, ни с кем не спорит.

     Елена улетела в Москву, поступила в тот же институт, где учился Матвей. Через три года там, в Москве, сыграли свадьбу, на которую собрались его родные, кроме матери, и родители Елены.

     Жили они в маленькой квартире, полученной Матвеем. Снились им родные края, манили своей красотой, но больше манила таинственная Канада. После окончания института Еленой, они уехали в Канаду по обмену между вузами. Два сильных математика везде востребованы.

     В год, когда не стало Глафиры, вернулись Елена и Матвей в городок. Жить стали в доме Елецких. Странным вернулся Матвей, нелюдимый, седой, молчуном стал. Сидит в палисаднике, покуривает и смотрит в землю. Знать не совсем хороша была жизнь в далёкой Канаде. Ни он, не Елена, не рассказали какую такую инвалидность дали молодому мужику в Канаде, а главное - за что? Но деньги большущие приходили. Ленка около муженька крутится целыми днями, в глаза его заглядывает и что-то ждёт. Работать в школу пошла, математику преподаёт.
 
     Никто так и не узнал, осуществил ли Матвей свою мечту побывать в Долине безголовых, но коль живы и приехали к родителям, то значит не рискнули. Детей поднимать надо, двое уже растут. Тропы судьбы далеко оторвали Матвея и Елену от родного городка, но вернули назад, в родные места, на радость родителям.

* Урманы -темнохвойный лес из пихты, кедра и ели, растущий на болотистых местах.