Ключи

  Ключи

 1966 год. Семипалатинск, Исправительная колония

     Как-то раз, рано утром в окно моей квартиры, а я жил на первом этаже, постучали. Выглянул, смотрю, стоит растерянный начальник колонии, полковник Лабуня Иван Лукич. Я перепугался, значит что-то случилось, тут же открыл дверь, впустил его. У меня большая прихожая была, она мне при надобности гостиной служила. Лукич, как мы его звали, вошел, но не сел в кресло-качалку, которую очень любил, а прошел мимо и взгромоздился на большую табуретку. Когда у меня собирались по праздникам, то едва войдя, он свою фуражку на кресло закидывал, этим самым заявлял свои права на это кресло, и только затем начинал скидывать сапоги и раздеваться.

- Тут вот какое дело, - начал мямлить он, - я только с поезда и сразу к тебе…

    Он замолчал и стал шинель расстегивать, руки у него дрожали, никак не получалось последнюю пуговицу отстегнуть. Я подошел к нему, помог расстегнуть и освободиться от  шинели. Повесил ее на гвоздик у двери и обратился к нему.

- Успокойся Лукич, что у тебя там? Что стряслось?

- Ключи я в дороге потерял или… украли, кто его знает.

Он низко опустил голову.

- Ну не беда, Лукич. Всего-то делов! – попытался я его успокоить.

- Так в этой связке ключи от большого сейфа были. А вторые ключи в самом сейфе находятся…

- Лукич, в Банке же есть люди, позвоним, приедут, разберутся.

Полковник усмехнулся:

- Если там узнают, - он указательным пальцем ткнул в потолок: - то меня переведут куда нибудь на задворки завхозом или ещё кем похуже и звёздочку одну долой, а мне вот-вот до пенсии рукой подать.

- Но выход- то должен быть, - пожал я плечами и выжидательно посмотрел на него.

- В лагере наверняка есть медвежатники (Речь идет о заключенных, которые на свободе занимались взломом сейфов), только не сознаются. Ты вроде как на короткой ноге со многими, поговорил бы. Я бы тому и характеристику… и по многому помог бы. Ты знаешь меня.

- Нет проблем, Лукич, тебя уважают. Сегодня же решим, успокойся. А пока чаю попьем.

- Спасибо, домой поеду, часок хоть посплю. Полковник тяжело встал и медленно пошел к выходу, набросил на плечо шинель:

- Аброл, ну так я рассчитываю на тебя. Офицеры не должны знать… а мне больше и не к кому…

Я приобнял Лукича:

- Сегодня же решим, я уже знаю к кому и как, к обеду ключи у тебя в кармане будут, в смысле сейф будет открыт.

Лукич усилием воли выдавил из себя улыбку и прикрыл за собой дверь.

      Утром полковника на построении не было.  «Видимо успокоился и крепко заснул», -подумал я, выжидая пока закончится сверка и распределение заключённых. Затем обратился к дежурному лейтенанту Скворцову:

 - Заключённого Синякина пришли ко мне в кабинет.

И не успел я вернуться в управление, как вижу, Синякин уже в дверях топчется.

Открыл дверь, впустил его. Тот, выждав пока я сяду, уселся в ближайшее кресло и, заметив на моем лице улыбку, осмелел, перекинул ногу на ногу и замер в ожидании.

- Синякин, я знаю, ты уважаешь Лабуня Ивана Лукича. У меня есть такая информация.

- Он самый порядочный, дело, конечно, свое делает, но держит себя в рамках. Мы уважаем его, – закивал головой Синякин.

- Надо ему помочь. Ночью в поезде, он только утром вернулся, у него ключи выкрали, а в этой связке и ключи от сейфа. Нужно вскрыть сейф, второй экземпляр внутри, в сейфе, так что просто открыть нужно и все.

Синякин зажмурился от удовольствия:

 - Решим, без вопросов. Тут только вот какое дело, нам, а нас трое будет, как-то аукнется это?

- Лабуня в долгу не останется, - усмехнулся я, - ты сначала помоги, а потом…

- Да нет, я это к слову, не подумай начальник, - поднял руки вверх Синякин. - Ты меня часа через два вызови, я все скажу, как и что...

      Отпустил я Синякина и отправился в корпус крупного дробления, там еще с вечера неполадки были, обещали утром исправить. Иду по коридору, вижу, наш столяр Воронин над дверью начальника колдует. Уже в дверях столкнулся с начальником колонии, я, не мешкая, улыбнулся и чуть слышно сказал:

 - Процесс пошел, зайду перед обедом.

Возвращаюсь, а Синякин уже в дверях меня ждет, с дежурным пререкается.

- Синякин, веди себя прилично, - не допуская возражения, предупредил я заключенного, - сержант находится на службе и пристрелить может.

- Да я ничего,- побледнел Синякин и, опустив голову, молча, последовал за мной.

- Гражданин Кахаров, тут дело посерьезней. Подставить нас хотите? – насупившись заговорил Синякин.

- Не понял, разъясни, - напрягся я.

- Ночью в городе вскрыли Банк и все до копейки, включая и валюту, вынесли.

- Нет, я не в курсе. Тут же набрал гор отдел милиции, попросил соединить с заместителем  начальника Ахмедовым.  

- Данияр, что там с Банком… это правда ?

- Правда, Аброл, правда, я сам только оттуда. Там народу- не протолкнуться, несколько вертолетов из Ташкента прилетело.

- Ладно, потом поговорим. - я положил трубку:

- Ну а к нам-то какое это имеет отношение?

- Самое прямое. Пацаны говорят, что срочно понадобился медвежатник, на которого нужно это дело повесить. Вот и придумали пропажу ключей.

- А если я дам честное слово?

- Нет, начальник, - вздохнул Синякин, - мне миллион раз честное слово погонники давали, а что толку. Пацаны решили: мы не вмешиваемся. Лукича уважаем, потому даем слово, что об этой пропаже никто за стенами тюрьмы не узнает. Это все что мы сделать сможем. Извиняй начальник, я пошел.

     Я сидел, ни жив, ни мёртв. Что делать, у начальника скапливаются материалы,  неподписанные документы, которые необходимо печатью заверять. Секретарша мечется, нервничает, не поймёт, почему Лукич тянет.

Не имея никакого представления, как дальше быть, я вышел во двор. Мимо меня на обед шагала бригада баптистов. Вспомнил я инструментальщика Ивана Субботина, говорили о нем, на все руки мастер, уникальный человек. Он в колонне шагал в предпоследнем ряду.

- Субботин, - окликнул я его, давай-ка сюда, - махнул ему рукой и подвёл его к ближайшей скамейке.

- Вань, ты серьёзный человек, а потому я с тобой буду прямо говорить. У нашего начальника выкрали ключи, связку, а на ней и ключи от сейфа. Вторые ключи в сейфе, нужно это сейф вскрыть. Возьмешься?

- Мы на третьем курсе изучали, в принципе я понимаю, как там все устроено, но гарантировать не могу. Готов попробовать, - стал рассуждать Субботин.

- Ну и хорошо, пообедай, возьми все необходимое и ко мне.

После обеда, когда Субботин собирал ключи, к нему подошел Синякин с пацанами.

- Слушай Ваня, который Субботин, ты чего это себя под статью гонишь. Ты что не слышал, что ночью грабанули Банк? Теперь им нужно на кого-то это дело списать, Москва требует срочно. Как только вскроешь сейф, тут же тебя и повяжут. За недельку, вторую суд организуют, вышку присудят и через пару дней шлёпнут. А деньги у своих соберут и в Банк внесут, доложат туда наверх еще и ордена получат. Думай!

Ваня спокойно выслушал:

 - Я не знаю, что там и как, но я обещал человеку помочь, а остальное Господь предусмотрит.

- Опять ты за свое, - занервничали пацаны, - мы помочь тебе хотим.

Ваня улыбнулся:

 - Спасибо, мне есть, кого просить о помощи.

     Четыре часа корпел над сейфом Субботин, все выверял, точил, переиначивал. И наконец, весь измазанный вышел из кабинета в приемную, где весь на нервах сидел полковник.

- Проходите, гражданин полковник, можете открыть сейф.

Полковник дрожащими руками взялся за ручку сейфа и потянул на себя, дверь со скрипом отворилась, он попятился назад, и все еще не веря своим глазам, устало опустился в кресло.

- Ваня, Ванечка, - сиплым голосом заговорил он, - нет такой награды, какой я мог бы тебя наградить, спасибо, дорогой мой! Я ведь знаю, что ребята тебя трибуналом стращали, а ты не испугался. Когда освободишься, посидим у меня.

- Гражданин начальник, распорядитесь, чтобы мне в инструментальном цехе завтра поточить разрешили.

- А что же еще? - удивился полковник.

- Так ключи полностью заменить надо, вам ведь неизвестно в чьих руках утерянные находятся.

- Я потрясен! - вскрикнул от удивления полковник и за сердце схватился. - Тебя попросили открыть сейф, ты это сделал, чего же еще! Но тебе этого мало, ты еще дальше, еще глубже смотришь, словно бы на тебе лежит вся ответственность за все происходящее. Вот ведь, какие вы, баптисты, удивительные люди, - качая головой и потрясая руками, продолжил полковник, - чужую боль, как свою воспринимаете. С душой подходите ко всякой просьбе. Да такими ребятами, как вы, – вдруг в распахнутое окно гневно закричал он, - страна гордиться должна, а они вас гноят, как врагов народа!!!

Полковник снова подошел к Ване, приобнял его:

 - Я завтра с утра распоряжусь, а теперь отдыхать, и я устал, и ты на ногах еле держишься.

--------------

     Спустя три года, Ваня Субботин получил приказ об освобождении, собрал свои нехитрые пожитки и, попрощавшись с сокамерниками и братьями по вере, вышел за ворота тюрьмы.

У ворот стояла, поблескивая перламутровыми боками, машина «Победа». Водитель, увидев Субботина, поспешно вышел из кабины и подошел к нему, протянул руку .

- Я - Николай Борзяев, родственник Лабуни Ивана Лукича, помните, он у вас был начальником тюрьмы. Уже два года на пенсии. Ваш поезд только через четыре часа, так мы у нас посидим и к поезду вас подвезем. Не возражаете? Уже в машине Николай  сказал:

- Иван Лукич сам бы приехал, но как раз сегодня проповедь читает.

- А что он верующий? - удивился Субботин.

- Да, уже года полтора, как в церковь ходит. Он баптист.

Другие произведения автора:

Коротко о смешном и грустном.

A Canadian Ruse (на английском)

Немногое из того, что было... (Роман)