Как?!

                                               Цикл рассказов „Как...“

                                                 От сессии до сессии.

                                           Про пьянство, девочек и безбрежную дурь...

                                                  Вместо предисловия

 

 

 

 

Всё в жизни случайно.

Предопределена лишь неизбежность случая...

                                           Взгляд с высоты

 

 

 

Как? Ка-а-ак!!! Как армия?! - я в ужасе вертел в руках серый прямоугольник с фиолетовым штампом в левом нижнем углу. Нет, всё верно, глаза меня не подводят: сухим и по армейски чётким канцелярским языком районный военком настоятельно приглашает меня явиться завтра к девяти ноль-ноль пред его ясные очи. С вещами и, по возможности, трезвым и коротко стриженым. Такого подвоха от военкома я никак не ждал. Это удар. Удар подлый. Удар в поддых. Нет, нет - ниже. Прям туда, ниже пояса!

Но это же нечестно! Это крах всех надежд! До призыва ещё несколько месяцев! Целых, полновесных, долгих месяцев!  А он как знал! Как знал, что меня следует ловить именно теперь, этим дополнительным летним призывом. Он, старая бестия, каким-то дьявольским чутьём почуял, что потом будет слишком поздно.

Я должен действовать. Я должен! Должен! Мне нельзя в армию! Я…

Как нужно действовать молодому повесе, желающему поиграть в прятки с военкомом, известно каждому просвещённому юноше призывного возраста. Можно просто залечь на дно, схорониться, не открывать дверь, не отвечать на звонки, не выходить даже за хлебом, не есть, не пить, умереть, не родиться... Хотя… Недоросли вроде меня, обделённые терпением и шпионскими навыками, но, напротив, переполненные жаждой жизни и мозгами, выбирают иной путь.

Живучесть моя поистине кошачья. И мозги есть. Много. Я бы охотно поделился, но не могу. Избыток мозга компенсирует мне лень. Лень эта всеобщая и всеобъемлющая, поэтому без мозга я бы пропал. Именно мозг поможет мне поступить в институт - в институт, слышите, ы-ы-ы-ы-ы! - оставив тем самым военкома с его длинным носом. Почему я уверен, что нос у военкома длинный? Честно скажу, не знаю. Просто к слову пришлось. Надеюсь - тьфу-тьфу-тьфу - мне никогда не доведётся это проверить. Что? Каким образом жажда жизни сочетается с моей ленью? Хм-м… Спросите что-нибудь полегче! Хотя нет, нет. Я знаю ответ. И обязательно расскажу. Не сейчас, позже. Сейчас меня призывают в армию и, поймите меня правильно, мне не до этого.

Догадались? Теперь, по законам жанра, я буду рассказывать, как кинулся в последний момент подавать документы, зубрить формулы и падежи, сдавать экзамены в пыльной тишине аудиторий - да? Вздрагивая каждый вечер от малейшего шороха за дверью - да? Переходя на другую сторону улицы, завидев издали людей в форме - да?

Чёрта с два!  Я пишу не авантюрный роман. Не триллер. Я пишу драму. И вся драматичность - я бы даже сказал, трагическая драматичность - момента заключается в том, что всё это у меня уже позади. Документы, комиссии, бессонные ночи зубрёжки, пыльные экзамены - всё! Только сегодня утром я видел свою фамилию в списке преодолевших высоту проходного балла, а уже вечером... Что это? Всё напрасно?! Вечером моя фамилия красуется уже в другом документе. Военком, сука! Вы бы видели, с какой прытью схлынула улыбка с моей счастливой физиономии!..

 

Крутыми лестницами под мрачными сводами военкомата я пробирался крадучись. Нет, что вы, я не самоубийца. Я шёл не сдаваться. Я шёл утереть им нос. Дядька сказал - не бойся ничего - но, всё равно, колени мои тряслись мелким бесом, а голова, вжавшись при входе в плечи, никак не хотела гордо выпрямляться…

Ой, идиот! Я же не сказал, что позвонил своему дядьке. Утопающий хватается за соломинку, так ведь?  А дядька у меня - не соломинка. Он человек, скажу вам, немаленький.

- Сиди, не рыпайся, - сказал дядька в ответ на моё «как же так, что же теперь делать?!» - Я перезвоню...

И пяти минут не прошло.

- Какого чёрта ты мне голову морочишь? - вместо утешения закипел голос дядьки в трубке. - Если ты уже в списках, то какая, к дьяволу, может быть армия!

Так и сказал. Берёшь, говорит, выписку из приказа о зачислении и суёшь военкому в нос.

Ха! В нос - слышали? Увижу, значит, длинный он у него или нет.

Ага, это сейчас мне смешно. Но тогда было не до смеха. Дядька... А что дядька? Он, конечно, шишка, но против армии, коль чего не так пойдёт, не сдюжит, точно. А я про призыв, если особенно у них недобор, и не такие ужасы слыхивал. От титьки прям отрывают! Пока там докажешь, что ты ещё грудничок-несмышлёныш - глядь, а тебе уж и в самом деле срок служить пришёл. Но у меня не титька. Какая там титька! У меня круче. На армейской повестке дата раньше, чем в приказе о зачислении. Мало ли, что дядька сказал. Закон, что дышло - помните? Словом, один чёрт, мне боязно.

Военком, видимо, законы всё же чтил. Или неопытен был, не поднаторел пока в крючкотворстве. Или настроение было хорошее, кто знает…

- Повезло тебе, гадёныш, выскользнул... - побагровев мясистым подбородком, отечески улыбнулся он мне и лёгким пинком - подойди, говорит, сволочь, наклонись... Бац! - отправил в канцелярию, оформить свободу документально.

Нос? Вот идиот! Представляете, забыл! Или нет, я просто боялся глаза повыше поднять. Не заметил я его нос, братцы, простите!.. Помню - полковник. Голос помню. Рука волосатая… А нос... Э-эх…

Не то чтобы я трус. И не то чтобы я совсем не любил нашу армию. Дело же совсем не в этом!

Да, мы с армией немного разные по темпераменту и взглядам на жизнь, но сказать, что мы абсолютно несовместимые - нет, что вы!

Но я не просто так, вы не думайте! У меня миссия! Высокая миссия и мечта всей моей нелёгкой жизни. Я пронёс ту мечту сквозь годы, выстрадал всей своей огромной надломленной душой и разорванным на части сердцем, и теперь... Теперь я стою в преддверии - вот она, вот, уже, можно дотянуться рукой и потрогать!..

Вы знаете, куда я поступил? О, я вам сейчас скажу - обалдеете! Я поступил в химический ВУЗ. Лучший химический ВУЗ города, поняли?! Я стану великим химиком и изобрету таблетки от несчастной любви. Я раздам их всем покинутым, отвергнутым и брошенным, им сразу станет легче, и они навсегда позабудут щемящую боль в груди и слезы в подушку ночами. Вот! Вы поняли?!

Вы поняли, что я уж пять минут как езжу вам по ушам, а вы стоите, разинув рты, как детишки малые, и верите! Ну и видок у вас. Глянули  бы вы на себя со стороны! Какие, нафиг, таблетки! Какая любовь?! Вру я. Конечно, от армии косил! Сами посудите, что лучше: от звонка до звонка, не доедая, не досыпая, дедам исподнее стирать или напрячь извилины пару раз в году на сессии? Мне тут друзья такого порасказывали - да ну её в задницу, вашу армию!

На самом деле, если и подумал я тогда о любви, то совсем с другой стороны. В приёмной комиссии в тот знаменательный день дежурили тётечки с кафедры синтетического каучука. Смекаете? Ну же! Каучук, резина, латекс... Изделие номер два в ту пору это называлось! И было, скажу я вам, жутко неудобным в практическом применении. С ним, несуразным и грубым, любовь вообще теряла все свои привлекательные стороны. Исчезало всё напрочь! Именно по этой причине злопыхатели твердили, что в СССР секса нет.

Я решил - это знак. И посвятил свою жизнь повышению качества плотских утех…

Опять верите? Ну, дурачье! Ничему не учитесь! Просто присели мне те тётечки с двух сторон на уши - вот совсем как я вам сейчас - ну и сдал я документы на их кафедру. Мне не всё ли равно? Дежурили бы в тот день нефтяники - глядишь, кормил бы я сегодня вместо того олигарха казематных вшей в узилище…

 

А с химией так вообще отдельная история получилась. Был, помню, период, когда лень и раздолбайство молодого оболтуса… - ну, мои, то есть, это я просто так литературно выражаюсь, поняли? Так вот, в девятом классе лень одолела мою смекалку по всем статьям. Буквально, на лопатки положила. Я, конечно, всегда догадывался, что на одной сообразительности не прожить, нужно её иногда хоть мало-мальскими знаниями подпитывать. Но, грешен, упустил в какой-то момент контроль. По химии двойка за двойкой. В полугодии пара светит - во как загулял парень! Вокруг столько соблазнов - какая, к чертям, учёба!

Не я - мамочка испугалась. Мне же пофиг. Я же молодой. И дурак, хоть и шибко умный. Короче, она меня к репетитору отволокла. Ну, как к репетитору? К подруге своей. Мамочка у меня учитель, ну и подруга, стало быть, тоже из её шоблы... э-э-э... школы.

Я, охренеть, как упирался! Бате пришлось помогать меня за ухо тащить. А дальше… В общем, в химию въехал с пол-оборота. И осознал вдруг, что если какую-то чушь собачью начинаешь понимать, то она даже нравится. И сказал: Охренеть, как интересно! И за ночь перерешал весь задачник по химии. И мамина подруга похвалила: Охренеть, какой умница! И - уф-ф! - отпустила меня восвояси. И мама сама охренела. И - Мальчик ты мой! - плачет. Расчувствовалась. И гитару новую подарила. И я снова охренел. Во как! И наша химичка туда же! От удивления села на стул, попросив её ущипнуть, и охнула: Охренеть, я, видимо, сплю! И поставила мне пятёрку. Вот, если вкратце, та нехитрая цепочка событий, что привела меня в химию…

 

Подробнее? Право, не знаю, стоит ли. Меня как понесёт - не остановишь. Я тут давеча одного загрузил, так он теперь даже за мой счёт вместе пьянствовать не хочет. Душный ты, говорит... В общем, если что, вы пока до холодильника дойдите, пошебуршите там хорошенько, вдруг ещё чего вкусненькое осталось. А я душу скоренько изолью, прихвастну малость, и обратно, значит, на землю грешную... Вы как раз к самому важному успеете. Да, и колбасы побольше! С утра маковой росинки... ага, чтобы… да. А хлеба не надо! Вот ещё, в гостях хлеб жрать!..

 

Трудности, конечно, были. Как без них? Я ещё не видел ни одного лентяя, на  которого рано или поздно не обрушились бы проблемы.

Спохватился в мае. Вот, вот, последний звонок как раз прозвенел. Первоклашки поздравляли, провожали в „последний“ путь, все пели жалостливые песенки, душу щемило... Я сидел в актовом зале, уговаривая упрямую неразумную слезинку не позорить меня перед всей школой. Куда ты лезешь, дурочка! - шипел я на неё, пытаясь усовестить, - Я же мальчик, мальчики не плачут!.. Да, я грустил, я почти рыдал - я вдруг явственно ощутил, что безмятежная жизнь на райском острове кончилась и нас выпихивают в открытый океан. Предательски, грубо бросают в огромные горькие волны...

В слезах и тихой скорби я и думать забыл, что в кармане „горят“ билеты на „Машину времени“. Согласитесь, всякий бы на моём месте забыл.

А Юрка нет. Юрка - он не таков. Юрка не забыл. Ему все эти сопли, сентиментальность и безбрежный океан до лампочки. Признаю, он где-то прав. Ажиотаж вокруг сегодняшнего Стаса Михайлова - тьфу, мышиная возня по сравнению с той „Машиной“.

Вы не знаете Юрку? Что вы! Его нельзя не знать. Он уникум. Его бы в Кунсткамеру, а он к нам… Пришёл в девятый класс со щетиной тридцатилетнего мужика. Остальные пацаны - все, все мы- в то время видели бритву разве что в папиных руках. Волосатый - кругом! Меня так и подмывало глянуть, не прячет ли он в штанах хвостик.

Юрка делает страшное лицо, выразительно трясёт наручными часами и бомбардирует меня с дальнего ряда записками. Опаздываем, мол! Дескать, за такси, сука, сам платить будешь! Вот гад! А ничего, что это я билеты достал?! Последние! На дневной концерт лишь остались…

Гад!.. Отвлёк меня. Я ведь не про концерт рассказываю...

Дневник - вот что важно! Дневники нам в тот день выдали. А там оценки.

Вот у вас сейчас баллы за ЕГЭ вес имеют, а тогда - нет, тогда средний балл аттестата. Коли балл невелик - хрен куда поступишь!

Сами должны понять: до сегодняшнего торжества мне было бесполезно об этом упоминать.

А тут как вспышка вдруг. Обухом по головушке. Прозрел, твою душу!

Короче, что говорить? Как в той басне: ты всё пела, это дело... Пировали, веселились... мля... подсчитали - прослезились...

Тудыть твою через коромысло!

Три с половиной! Три с половиной средний балл!

И до четвёрки не хватает сущей безделицы.

Как говорят заядлые картёжники: очком по жопе!.. Ой! Я сказал жопе?! Твою мать!.. Простите! Вижу, все приличные люди. По попе, конечно!..

Что? Вы тоже во мне засомневались? Да ничего подобного! Рано вы на мне крест ставите! Ведь впереди ещё выпускные экзамены. Ого-го! Поглядим , чья возьмёт...

 

- Мишка! Мишка, привет! Сдал?

 

Мы сидим с Мишкой в полутьме бара и болтаем о том, о сём. Подобрать слова помогает сладкая парочка: ликёры „Бенедиктин“ и „Шартрез“. Кроме них в баре ничего нет. Шаром покати!

Я вам больше скажу. Я эти буржуйские напитки вижу впервые в жизни. И даже ещё больше - хотите? Других дневных баров в городе, почитай, и не сыскать. Не вошла ещё в обиход заокеанская вседозволенность. Вечером, если повезёт не упереться носом в табличку „мест нет“ - пожалуйста, милости просим. Любой из аж двух десятков ресторанов и баров многомиллионного мегаполиса к твоим услугам. За червонец нажрёшься вусмерть. За пятнашку - не вспомнишь где был. А днём - ни боже мой! Наливают только интуристам за - страшно сказать! - доллары. А тебе - комплексный обед. Без даже пива, но с хлебом от пуза. Жри, падла, человек второго сорта!..

Мы могли взять обычный - дешёвый, пролетарский - „пузырь“ и пойти в пельменную по соседству. Нет, Мишке хочется сидеть красиво. Не каждый день в институт поступаем, говорит.

Мы делаем нам красиво. Мы идём на угол Невского и Владимирского. Мы покупаем билеты в кино. Мы идём на второй этаж...

Откуда Мишка всё это знает?!

Пока толпа смотрит индийское приторно-слёзное фуфло, сидим в удобных кожаных креслах за столиком. Лакаем не менее приторное бабское пойло и трещим, опять же, без умолку, что твои кумушки на скамейке.

Бармен не против. Видимо, так делаем не только мы, и он привык. Смирился с судьбой. Не гонит в зал. Не спрашивает паспорт. Не зовёт милицию. Ему пофиг…

 

Мишка вдохновенно врёт, как переспал с какой-то эстонской девкой. Нет, он говорит не так - с девушкой. Вот чудила! И говорит, что у них любовь.  Я, конечно, ему не верю. А чего он? Я таких историй от ребят во дворе по десять на дню выслушиваю. А он - нет, вы видели! - не может даже, как все, нормально сказать. Я, мол, жахнул бабу... Восемнадцать раз, а потом, под утро, ещё три контрольных выстрела!.. Нет, он в стиле соцреализма театрально разводит руками и с глубоким скорбным вздохом заключает свой рассказ:

- И вот, после  той  ночи, я сильно испугался, что стану отцом... Пауза, глубокий реверанс, занавес...

Тьфу, мать твою! Аж противно... Рассказал, называется, эротическую сагу... Хотя...

Во дворе-то я каждого, как облупленного, знаю. Знаю, что все мы ещё непорочны и почти поголовно нецелованы... Ну, кроме некоторых счастливчиков... да и то далеко не во все места. А подобные рассказы - не более чем мальчишеская бравада. Врать не стану, скучновато в этом плане тогда жилось. Иные до десятого класса в пятнашки играли, за неимением лучших развлечений. Но Мишка - человек из другого района. Почти с другой планеты. Поди знай...

Моя очередь Мишке на уши присесть. Он слушает. Он из интеллигентной семьи. Он только завтра скажет, что я душный. Хотя, думаю, чего только не ляпнешь с похмелья...

 

Я ведь как? Я ведь только к далёкой цели не умею стремиться. Если где-то, как-то, когда-то, вилами по воде, бабушка надвое - не-е-е, я не впрягусь. Монотонный труд, ежедневный маленький подвиг - для дураков и карьеристов. Но уж если вот оно, здесь, рядышком - вижу, аромат вдыхаю, осязаю почти, пальчиком вот, вот, почти до-тя-ги-ва-юсь! - тут уж я землю носом. Наизнанку вывернусь, лбом стену протараню, но получу.

Прикинул: шансов всего два. И оба надо реализовать, иначе - псу под хвост. Полбалла при поступлении - это, я вам скажу, цифра весомая...

На самом деле ничего сложного. Смотрите! Годовую тройку по физике „накрываю“ пятёркой на экзамене - в аттестат идёт четвёрка. Раз!

Потом химия... Гм-м… Хи-и-имия… С химией сложнее. В году четыре. Значит, чтобы исправить её на пять баллов, я должен так удивить комиссию, как Склодовская-Кюри в годы оны удивила нобелевский комитет. Тут, небось понимаете, школьным учебником не обойдёшься, тут надобно глубже копать. Материала, достойного научной сенсации, я, правда, нарыл всего по одному билету. Осталась малость - вытянуть его на экзамене…

 

У нашей химички пунктик.

- Прикинь, Мишка, - честность!

Во всем, даже в мелочах. Чтобы всё по-честному, она даже билеты на стол сама не выкладывает. Просит ученика перетасовать „колоду“. Ах, вот был бы шанс! Но глупо, конечно, надеяться, что выбор падёт на меня.

 

Указующий перст, в раздумьях описав в воздухе знак бесконечности, наконец упирается Андрюхе в лоб… Андрюха молодец! Умничка. Прям почувствовал мои флюиды. А чего я, говорит - самый молодой?! Нашли, тоже, шестёрку!

Завидная особенность Андрюхи - он никогда за словом в карман не лезет. Класс ценит его грубоватый юмор, любит, уважает и - дружно прыскает в кулачок. В покатуху, как обычно, нельзя - всё-таки экзамен, комиссия, строгие дамы из роно. Давятся молча. Я - нет. Я думаю...

Сердце колотит молотом, ладони предательски потеют, но я нахожу в себе силы выдержать паузу и... Равнодушно оглядываюсь вокруг и говорю этак нехотя:

- Ну, если никто не хочет, может, я попробую?

Я не профессиональный шулер, что вы! Так, в дурачка если во дворе, в буру, в секу... Если делать нечего… Поэтому всякий раз, когда я „случайно“ переворачиваю пачку билетов в поисках заветного своего, это заметно всем присутствующим.

- Нет, дорогой, так не пойдёт, так нечестно! - стыдит меня училка и... перекладывает колоду в моих ладонях лицевой стороной наружу.

Дело моментально налаживается. Мне незачем больше „жульничать“ и я спокойно перемешиваю пачку, пока мой счастливый билет не оказывается сверху. Раскладываю. Запоминаю. Вытягиваю...

Вы видели премьеру в Большом театре? Неважно какую, важно - в Большом. Овации публики помните? Так же - стоя, осыпая меня воображаемыми букетами и воздушными поцелуями, рукоплескала мне экзаменационная комиссия. Дамочки из роно голосили навзрыд. Директрису отпаивали валерьянкой. Одна учительница химии, пунцовая от гордости за своего ученика, всё приговаривала будто в бреду: Вот. Вот! Я вам говорила! Он не лоботряс! Он гений!..

Я гений, слышали?! Гению любой ВУЗ не подойдёт. Гению нужен лучший!

 

Мишка сомневается, что я гений. Он смотрит недоверчиво и с прищуром, как у Ильича. Он только что жутко завидовал и ревновал ко мне „Машину времени“. Его недоверие - это месть. Он пока не подозревает, что совсем скоро завидовать и ревновать буду я…

Мишка вообще-то красавчик. Чёрт его знает, может, и было у них чего с той эстонкой. Во всяком случае все девчонки из группы ещё до первой сессии влюбятся в него поголовно. Да что группа! Весь поток, и не только наш, но и параллельный будет вздыхать по Мишке. Бог мой, как я буду ему завидовать! И какой гордостью и даже - стыдно признаться - злорадством пропитается моя душа, когда мне удастся нежданно-негаданно отбить у этого мачо самую красивую девчонку. А Мишка даже не вызовет меня на дуэль. На следующий же вечер он закрутит роман с другой...

Так вот оно что! Он мстит мне уже сейчас. За прошлое и за будущее…

Какой ты, нафиг, гений!

Сомневается…

 

А я нет. Не сомневался. Ничуть. Ни капелюшечки! Сомневался я лишь в одном: в своём будущем поприще. Куда двинуть свои гениальные стопы, я пока не представлял. Лишь отплясав выпускной бал и проводив, как положено, алые паруса в мглистую невскую бесконечность, я протрезвел и призадумался.

Чьи радушные стены укроют меня от казармы?

Мать моя женщина, я никогда даже представить не мог, какой неимоверной толщины мог оказаться справочник по ВУЗам нашего города! Целый день впустую, это ж надо так! На дворе теплынь, а я!.. А я...  Задолбался я листать!

Скажу без дураков, братцы, муки выбора - точно не моё. Надо бы, думаю, как-то с другого боку подъехать. На кривой кобыле, как говорится. Оптимизировать, словом, задачу. Иначе на пляж этим летом ни за что не выберусь.

Я снова вспомнил о Кюри. Молодец, Машка!

Научный подход к проблеме - вот, что меня спасёт!

 

- Научный! - фыркает Мишка.

Всё-таки он сволочь…

Примитивный самец...

 

Монетку, впрочем, я бросать не стал. Вот ещё! Я вооружился фломастером. Метод исключения - слышали о таком?

Дело сразу сдвинулось с мёртвой точки.

Нет военной кафедры - долой! Вычёркиваем. Уу-ух! Справочник моментально легчает наполовину...

Из остального надо выбрать наибольшую халяву. Вы же помните, учиться я не люблю...

Итак, какая-такая премудрость обеспечит мне пяток лет беззаботной житухи?

Гуманитарные науки я отмёл сразу:  болтологией заниматься мне не с руки.  С моей железной логикой мне ни в жисть не найти там здравое зерно и причинно-следственные связи. А зубрить эту байду наизусть - ну уж нет, не на того напали. 

Ряды потенциальных альмаматерей истончали ещё вдвое…

 

- Да, да, ты тот ещё молчун! Болтология!.. Хах-х-х!

Вот сейчас Мишка не то чтобы недоверчив. Он знает, что в настоящий момент за язык меня дёргают изнутри: справа „Бенедиктин“, слева - „Шартрез“. Или наоборот. Но Мишку тоже распирает. А я не даю. Слова даже вставить не даю… Что он мне расскажет? Про эстонских тёлок? Тьфу!

 

Науки точные - туда же, в тартарары. Вычеркнул, не задумываясь. Там ум за разум заходит - офигеть! Пока их обратно распутаешь, молодость пройдёт!

Остались химия и английский. Ну, с химией понятно: тоже вроде наука точная, но я же в ней уже спец! Прям рыба в воде.

А вот почему я решил, что мне должен легко даться английский, до сих пор в толк не возьму. Из английского я, как все нормальные школьники, знал только май нейм из вася. 

Ерунда какая! Что я, к вступительным экзаменам какого-то английского не осилю?!

И остановило меня не это. Не в том вовсе дело. Не в Васе… Я оценил число претендентов на место и, в полном соответствии со здравым смыслом и теорией вероятностей, предпочёл конкурс поменьше.

Из оставшегося выбрал то, что поближе к метро…

Получилось весомо и трогательно: Техноложка...

Вот теперь вы знаете всё…

Хмм...

Почти всё…

 

- Мишка! Мишка, привет! Сдал?

 

 Я столкнулся с ним лоб в лоб на выходе из метро. Бледный как смерть. Я решил, случилось страшное.

- Тебя что, тоже в армию? - смеюсь.

Валидол, небось, глотает. Но я-то знаю. Я сейчас его отмажу... Он мигом оживёт и порозовеет…

- Тьфу, дурак!

Он не в армию. Он на пляже ни разу не был. Идиот, да? Лето на дворе, а он, знай, книжки зубрит, света белого не видит. Ночей не спит! Как есть, дурак!

Мы с ним ещё на „абитуре“ подружились. Но на экзамены попали в разные группы и больше не виделись. Он - надо же, совпадение! - тоже на все пятёрки, кроме одной, сдал.

- Мишка! Здорово! Будем в одной группе  учиться… 

Сволочь! Вы с ним в разведку собрались? Ха! Я всегда говорил, этому гаду доверять нельзя. Знаете, чего он отчебучил?

Да-да, это его словечко - отчебучил.

Он документы на другую специальность перевёл! Гад! Подлец! Мерзавец!

- Как ты мог, - говорю, - предать любовь?!

 

Мы бросили монетку. Вы помните - да? - когда-то я не мог доверить ей судьбу. Тогда, но не сейчас. Мишка, коварный Мишка! Мишка мачо, Мишка везунчик. Даже монетка предпочла его смазливую физиономию!

И, да, он торжествовал. Отвёл меня за ручку к декану и с улыбкой на губах назначил мне другую жизнь.

Сидим с ним в баре и празднуем его победу...

 

Теперь вы знаете. Теперь вы знаете всё. Почему не я, почему кто-то другой предлагает красивые и дорогущие упаковки на кассах супермаркетов. Тонкие и сверхтонкие. С усиками и в пупырышку. Яблоко и банан. Любовь до гроба. Моя мечта. Ах, как же... 

Прощай, любовь!

Одно могу сказать твёрдо. Я бы такие цены вам не ломил.

Любовь бесценна - любовь не должна стоить дорого.

Что же теперь? Теперь я лишь могу подарить вам сей афоризм.

 

А себе? Вы спросите, что подарил я себе?

Прошу, не печальтесь за меня. Себе я подарил нечто большее. Много, премного большее.  Целых шесть лет. Шесть весёлых и беззаботных . Шесть, как одно мгновение, бесконечных лет. Шесть лет нудных и противных.  Шесть бескрайне счастливых лет. Шесть мерзких, на грани отчаяния... Шесть лет блаженства… Да, да, наверное, да, но… Кто не был студентом, тому меня никогда не понять...

 

Другие произведения автора:

Рога и Копытов

Что нам милее, песня или танец?

Воздушный извозчик