Я приеду, мама!

                    Я приеду, мама

          Приближался полдень. Жаркое, июльское солнце разогрело все вокруг. Даже воздух, влетающий в полностью открытый люк машины, не приносил облегчения – имел запах асфальта и был теплым до тошноты. Артëм – двадцатисемилетний хозяин машины – с тоской поглядел на кнопку кондиционера: он не работал уже с месяц, и давно надо было заняться его ремонтом, да все было некогда.

          Дорога продолжала плавно ложиться под колеса «БМВ». Из–за жары от асфальта исходил горячий поток воздуха, и иногда, когда машина мягко прижималась к дороге, казалось, что ее полотно исчезало в колеблющемся  над асфальтом мареве. Артëм взглянул на часы и прибавил скорость: он торопился в Осиновку, где у развилки дорог – на очень удачном месте – достраивалась его третья автозаправка. Точнее сказать, это должна быть не просто АЗС, а целый комплекс с ремонтной мастерской, магазином, небольшой гостиницей и крытой автостоянкой. Можно было, конечно, и не ездить сегодня, так как стройку вела надежная, проверенная фирма,  с владельцем которой Артëм был в приятельских отношениях. Но он, несмотря на молодость, привык все проверять и перепроверять сам. Возможно, именно поэтому его бизнес развивался удачно.

          Артëм открыл «бардачок» и чертыхнулся: грейпфрутовый сок, который так хорошо утолял жажду, кончился, а пить очень хотелось. Он всмотрелся в набегающий ландшафт: дорога огибала маленькую деревушку, утопающую в зелени. Недалеко от дороги, у остатков старого колодца, на лавочке сидела пожилая женщина с накрытой белой тряпкой корзиной и смотрела в сторону дороги. Артëм часто наблюдал подобную картину: жители придорожных деревень и поселков предлагали проезжающим различные поделки, картошку, овощи, грибы, ягоды и прочую снедь. Он сбавил скорость и свернул на ухабистую грунтовку, идущую в сторону колодца.

Женщина на скамейке была совсем старенькая: из-под платка выглядывали почти белые седые волосы, сетка морщин опутывала приветливое лицо. Видно было, что жара донимала и ее: бисеринки пота покрывали лоб, а сухие бескровные губы были плотно сжаты. Артëм поздоровался, услышал ответное:

-  Здравствуйте! -  и вопросительно сказал:

-  Мне бы чего попить.

Старушка взглянула на него:

- У меня, сынок, только молоко, простое и топленое.

Она приподняла тряпицу с корзины: в ней стояли три, обложенные какими-то большими листьями, глиняные кринки. 

- Мне бы топленого, - сказал Артëм.

Женщина достала одну из посудин и подала ему. Он взял прохладную черепицу и замешкался, не решаясь пить из нее. Старушка, видно, поняла его и приветливо сказала:

-        Пей, сынок.

Артëм припал к кринке и стал жадно пить. Молоко было прохладное, густое и удивительно вкусное, с пенками и шершавыми кусочками масла. Наконец, он оторвался от посудины и благодарно посмотрел на женщину:

- Ой, спасибо Вам! - от души произнес Артëм и спросил:

- Сколько с меня?

 Услышав цену, удивился:

- А не мало за такое-то молоко?

 Старушка вздохнула:

-        Может, и мало, да мне совестно больше брать, я, ведь, никогда раньше

ничем не торговала. Да и ноне не стала бы, да нужда заставляет: крыша совсем прохудилась, печку поправить надо – дымить стала, да колодец обваливается. И на все деньги нужны. Но уж главное хотя бы сделать – крышу перекрыть. А на пенсию как это сделать? Вот и пробую немного приработать. Да зря сижу – мало кто останавливается.

Артëм медленно допил молоко и присел на край скамейки:

- А что родные не помогут или дети?

Женщина аккуратно вытерла лоб кончиком платка:

- Да, видно, одна я осталась: родня померла, а сын вот уже лет десять весточки не шлет, может, и сгиб где – он у меня непутевый.

В глазах ее появились слезинки. Артëм помолчал, посмотрел на поникшие вокруг деревья и сказал:

-  Ну и жара стоит.

-  Вёдро, - согласно кивнула старушка.

Молодой человек внимательно посмотрел на нее и спросил:

-  А много ли надо денег на ремонт крыши?

- Ой, много, сынок – пять тыщ мужики просят, говорят, что весь верх менять надо.

          Артëм посидел немного, достал бумажник, посчитал деньги. Он прикинул что-то про себя и убрал бумажник, оставив в руке десять тысяч. Женщина задумчиво смотрела в сторону дороги. Он встал:

- Спасибо, мать, за молоко! Вот, возьмите эти деньги. Тут десять тысяч. Должно хватить и на крышу, и на печку, и на  колодец.

Старушка испуганно отшатнулась:

-  Что ты, сынок, разве можно такие деньги за просто так давать?

-  Возьмите, от души прошу. Деньги честные и на благое дело их даю. Считайте, что их Ваш сын прислал.

Он вложил деньги женщине в руку:

- Идите домой, тяжело ведь на такой жаре сидеть, да и сами говорили, что торговать не умеете.

Артем улыбнулся:

-        Спасибо Вам и будьте здоровы! А мне ехать надо - дела ждут.

Потом он сел в машину, осторожно развернулся и медленно поехал к шоссе, подняв белесое облако пыли. Старушка растерянно смотрела ему вслед.

          Артëм выехал на шоссе, разогнал машину и задумался. Потом, вспомнив что-то, достал бумажник и стал проверять все его отделения. Наконец, вынул из кармашка то, что искал – маленькую фотографию матери, которую она дала ему года два – два с половиной назад, в последний приезд к ней. Мужчина вгляделся в изображение: строгий, внимательный взгляд, почти наполовину седые волосы, сеточки морщи вокруг глаз и у рта, маленький серебряный  крестик на шее. Она удивительно была похожа на старушку,  у которой он покупал молоко, хотя и была намного моложе. Он вспомнил, что про жару без ветра мать тоже говорила: «Вёдро».

          Неожиданно какая–то волна – то ли вины, то ли жалости – перехватила Артëму дыхание. Он смотрел на фото и чувствовал, что в глазах появляются слезы. Он взволнованно вслух произнес:

-        Я скоро приеду, мама. Обязательно!

 Артëм не заметил, что впереди идущая машина, из кузова которой далеко торчали трубы, внезапно остановилась. Когда же это увидел и резко стал тормозить – было уже поздно – стекло кабины врезалось в трубы. В последнюю долю секунды он еще попытался, скорее инстинктивно,  отвернуть голову от стремительно надвигающейся  к лицу трубы.

          …Спустя  часа два лишь несколько осколков лобового стекла  да  измятые трава и песок у обочины дороги напоминали о разыгравшейся в этом месте трагедии.

Другие произведения автора:

Души у людей разные

Батюшка

Осенний мотив