И швец, и жнец, и на дуде игрец

Иван Петрович Иванов уже три года, как ходил в церковь. Постился, соборовался, причащался по праздникам. На исповеди говорил о грехах, которых у него особенно и не было. Да и какие могут быть грехи у человека, которому лет за пятьдесят, не пьющего, не женатого, не ходящего на работу, а следовательно, с сослуживцами не конкурирующего и не интригующего, не сплетничающего и не ругающегося, а живущего лишь тем, что комнату в своей квартире сдаёт?

Особенно нравился в церкви Иванову настоятель. Глава то есть всего клира священников, алтарников и чтецов. Всегда довольный, расплывающийся в улыбке, холёный... Лоб и лицо гладкие, седая борода длинная и широкая и ровно причёсанная. И весь он такой, прямо как святые на иконах, ласковый и добрый. И лысина у него светится на службах, подобно нимбу! И грехи когда отпускает, держится мягко и сердешно как-то ... Что, мол, грехи обязательно отпущены будут!

В такие минуты у Иванова становилось легко на душе. Даже казалось, что священник потом явится ему в сладком сне и будет этот сон оберегать подобно ангелу-хранителю...

Правда, не всегда бывало так светло. Однажды во время обряда почитания иконы Богородицы Иванов не разглядел стекло на окладе, ограждавшем лик. Он хотел поцеловать то место, где изображена рука Богоматери и... ударился. А молодой священник и чтец, стоящие рядом возьмут, да и рассмеются. И не то, чтобы рассмеялись, а прям таки стоят и ржут. Будто они на представлении в цирке, а не на священнодействии.

Иванов оторопел. Прихожане продолжали благоговейно подходить к иконе, а с лиц молодых служителей все ещё не сходила блудливая улыбка. Нет что бы помочь ему, человеку немолодому, у которого и со зрением не так хорошо, аккурат сойти с амвона, преодолеть лёгкую боль! Подумаешь, стекла не разглядел! А они ещё и надсмехаются!

Иван Петрович тогда этот случай рассказал сторожу-чтецу маленькой часовни, что в местном парке. А чтец и говорит:

- А Вы по этому поводу письмо Патриарху напишите! Как они себе на службе ведут. И еще неизвестно, чем они там на самом деле занимаются, может служат золотому тельцу!

Иванов, человек незлобивый, потом этот случай забыл, и снова стал в церковь ходить. Только замечал на себе недоуменные взгляды молодых священников, которые как бы вопрошали: "Ладно, старушки. А этот зачем  ходит?"

А Иван Петрович где-то в религиозной литературе вычитал, что к Богу надо являться не тогда, когда тебе совсем плохо, а тогда, когда тебе хорошо, и за это хорошее его благодарить. И продолжал посещать храм.

Всё было тихо-мирно в жизни Иванова, да только случился казус. Жилец-арендатор комнаты, который раньше клялся и божился, что не пьёт, стал вдруг приходить вечерами сильно пьяный, да и, то друзей, то родственников приводить. Вёл себя вызывающе, с намёком, что де Иванов-то паразит, на ренту живёт, а он, то есть рабочий класс, свои кровные, тяжким трудом заработанные денежки, если захочет, то пропивает. На выпивку, и возможность погулять, право имеет. Испугался Иванов такого чёрта нетрезвого, и от комнаты ему отказал.

Тут и лето подоспело. Новых жильцов никого, все по отпускам разъехались. Завис Иванов со своими пожеланиями поправить доход за счёт аренды.

Увидел Иван Петрович объявление на вратах церкви: "Требуется повар, сторож и спец. по хозяйству". Иванов обратился к звонарю, носившему куртку с надписью "Охрана":

- Скажите, а что у вас, у охраны, за режим работы?

- Всё на усмотрение настоятеля, - смиренно ответил звонарь.

Петрович позвонил по указанному телефону. Послышался довольный голос батюшки:

- Да, слушаю.

- Отец, Сергий, это говорит ваш прихожанин, Иван. Увидел объявление и хочу к вам охранником. Скажите только, какой график и сколько платят?

- Да Вы приходите, - ответил настоятель. - Что мы с Вами с будем сейчас говорить? А вдруг Вы нам не подойдёте?

"А вдруг мне это "место" не подойдёт? Что, если у них график работы эксплуататорский? И оплата никчёмная?" - подумал Иванов. "Как они себя высоко ставят!"

Пришёл Иванов на собеседование. Сначала велели ему подождать. Настоятель, мол, там чем-то занимается. При этом слышался из соседнего помещения звон посуды, и голос отца Сергия. Вкусно пахло рыбой и жареной картошкой.

"Распоряжения отдаёт. Что-то готовят к обеду," - уловил Иван Петрович.

- Заходите, - позвал алтарник кандидата в большую залу, а сам вышел.

За длинным столом сидел настоятель, мужчина лет пятидесяти, в белой клетчатой рубашке с коротким рукавом, джинсах и отчасти пыльных чёрных полуботинках. Он рассматривал лежащие перед ним счета и квитанции, сортируя их по кучкам. Затем сбил в стопу обеими руками пачки белых бумаг, похожих на договора и положил перед собой.

- Присаживайтесь! - пригласил священник Иванова и указал на стул, стоящий через стол напротив него. - Кто Вы?

- Я прихожанин вашего храма, - начал Иванов. - Хожу вам уже три с половиной года. Исповедуюсь, причащаюсь.

- А я Вас не помню, - заявил священнослужитель и посмотрел на Ивана Петровича.

- Как это - "не помните"? А я Вас очень хорошо помню. Я у Вас исповедовался и причащался, - изумился Иванов.

- Ну, хорошо, - внимательно посмотрел на него святой отец. - А какой у Вас опыт работы?

- Работал я пять лет охранником. И там, и здесь... - перечислял Иван Петрович прежние места работы.

- А со здоровьем у Вас как? - продолжал служитель храма.

- Не жалуюсь. Кроссы раз в неделю бегаю. Четыре километра. В поликлинику уже много лет не обращался, - оптимистично излагал Иванов.

- А с семьёй?

- Не женат. Детей нет.

- Как же это так? Почему не женаты? У нас вон, все священники в приходе женаты!

- Не сложилось, - тихо произнёс Иванов. - Там решают, - Иван Петрович показал вверх, в сторону неба, - быть тому или не быть.

"Разве для того, чтобы стать святым, жена необходима?"- мелькнула мысль у претендента.

- А в армии были?

- Да, был.

- Это хорошо. Для охранника это очень хорошо, отслужить в армии! - подтвердил священник.

- А сколько вы платите? - поинтересовался Иван Петрович.

- Десять тысяч. И надо ещё будет картошку на кухне чистить и подметать двор.

"Да как же я на десять тысяч прожил бы, будь у меня жена и дети?" - подумал про себя Иванов, но виду не подал.

Отец Сергий позвал из коридора какую-то немолодую женщину, одетую во всё серое: светло-серый платок, серую кофту, тёмно-серую длинную юбку.

- Вот, Марфа Васильевна, это Иван, - представил он ей Ивана Петровича. - Хочет быть охранником.

Марфа Васильевна поцеловала руку у батюшки и присела рядом.

"Видимо, она выполняет роль его секретаря," - догадался Иванов.

Марфа Васильевна задавала всё те же вопросы: кем работали, где живёте...

"У неё в подчинении буду на кухне картошку чистить,"  - понял соискатель должности.

Настоятель тем временем говорил по мобильному телефону со священником другого прихода:

- У вас моя родственница служит регентом хора. Вы ей пять тысяч в месяц платите. Что же так мало? У ней образование. Старается, не ропщет. Повысили бы ей плату! В нашем приходе служители пять тысяч в день в среднем получают, а у вас...

Настоятель ещё долго убеждал коллегу повысить оклад своей родственнице.

Иванов быстро смекнул: "Пять тысяч в день - это пятьдесят в месяц, как минимум. А у самого настоятеля - не меньше семидесяти. Неплохо! Вот оно, социальное расслоение! А дъяк - тот вообще красивую иномарку во дворе храма паркует!"

Священник закончил говорить по мобильному и обратился к соискателю:

- Смотрю я на Вас... И что думаю: и со здоровьем, видимо, у Вас не важно... И не женаты Вы... И причащались когда в последний раз?

- На Рождество. А на Пасху соборовался!

- Ладно. Напишите свою автобиографию, принесёте потом. У нас скоро будет совет служителей, мы на нём на Ваш счёт посоветуемся и примем решение. А мне пора идти договоры подписывать, - закруглил разговор батюшка.

Иванов оставил номер своего телефона Марфе Васильевне, откланялся и вышел.

Прошло несколько дней. Иван Петрович, пораскинув мозгами, написал автобиографию и позвонил Отцу Сергию.

- Святой отец, я написал автобиографию, мне её приносить?

На том конце связи было некое замешательство.

- Хорошо, приносите бумаги. Приходите в субботу к четырём, поговорим.

До субботы Иванов был в задумчивости.

"Как я буду им картошку чистить? Когда иду охранником? А я и поэт, и человек опытный, и вдруг - кухонный рабочий? Мне за пятьдесят, а из меня юнгу, молодого солдата в один миг хотят сделать?! А двор подметать? Человеку с высшим образованием, подобно какому-то безграмотному азиату-гастарбайтеру? Какие-то Марфы Васильевны мною помыкать будут?! "

Решил Иванов от вакансии отказаться. Позвонил снова настоятелю, чтобы отказаться от назначенной встречи.

- Вы нам не подойдёте, - с ходу сказал ему священник. - Это не для Вас. Вас это дело не спасёт.

- Конечно, не спасёт, - согласился Иван Петрович. - Да и как прожить на десять тысяч, когда нужно и за квартиру внести вовремя, и жениться, и детей будущих обеспечить?

"Фарисеи они, - думал Иванов. - Богу хотят служить и мамоне одновременно. О себе заботятся. А работники им нужны такие, чтобы были в самом отчаянном положении. И на всё согласные: и на охранника, и на кухонного чистильщика, и на дворника...

Какие же они хозяйственные и практичные!

И как во времена крепостного права им нужен "и швец, и жнец, и на дуде, для барина, игрец"!"

Огорчился Иван Петрович, разочаровался... И больше в этот храм, с процветающими священниками, не ходил.

Другие произведения автора:

Прощание с Родиной

Осень, старушка шальная

Я не люблю пустые праздники