Дунай

            В этом поселке лесорубов, заброшенном в карельской тайге, псы были крупные, с длинной густой шерстью. Лишь  Дунай имел короткую шерсть. В нем наверняка текла кровь охотничьих собак. Об этом говорили и его длинные висячие уши, и тот азарт, с каким он преследовал в тайге все, что бегало, прыгало и летало. Лена часто ходила с ним в тайгу. С Дунаем она не боялась заблудиться. Он обычно бежал впереди, жизнерадостно помахивая хвостом, то исчезая за соснами, то снова появляясь. Если слышался его настойчивый, несмолкаемый лай, это означала, что он обнаружил на дереве белку или рябчика и зовет Лену. Когда Дунай пропадал надолго, не прибегал на зов, она знала, что он нашел голубику. Он обожал эту ягоду. Лена в самом деле натыкалась на заросли голубики, и оттуда с измазанной довольной мордой выскакивал Дунай. После него делать здесь было нечего: самые спелые и крупные ягоды были съедены.

            Он и в поселке нашел способ утолять свою охотничью страсть. Как-то Лена сидела на скамье возле дома и читала. Краем глаза она заметила,  что перед ней лег Дунай. Передними лапами он упорно подталкивал что-то к ее ногам, старался привлечь ее внимание. Лена подняла глаза. Пес просто сиял от счастья и гордости. Она посмотрела под ноги и тотчас вскочила в ужасе. Перед ней лежала огромная жирная дохлая крыса. Такие гостинцы он приносил ей еще не раз.

            У Дуная, собственно, были другие хозяева – молчаливые, суровые люди. Они жили напротив дома, где Лена снимала комнату. Она приехала полгода назад, устроилась медсестрой  в местную больницу. С Дунаем познакомилась, когда первый раз шла на работу. Он бежал навстречу, поглядывая на нее весело и дружелюбно. Она заговорила с ним, погладила, и благодарный пес проводил ее до больницы. Так и повелось. Пес провожал ее на работу и с работы, а днем терпеливо ждал у больничных дверей. Впрочем, с приходом нового главврача Дунаю пришлось искать другое место.

            Борис Михайлович оказался компетентным доктором и рачительным хозяином. И до него больница была очень приличной для сравнительно небольшого поселка: двухэтажная, с собственной машиной «скорой помощи». Он сделал ее и вовсе образцовой. Организовал ремонт, пополнил запасы лекарств, навел идеальную чистоту. О чистоте и порядке Борис Михайлович мог читать своим подчиненным целые лекции. Другой его любимой темой было внимательное отношение к больным. Говорил он красноречиво, часто цитировал известных ученых и врачей. Чувствовалось, что главврач получает удовольствие, слушая самого себя. Для него пес у входных дверей был нарушением порядка. Борис Михайлович гнал его, и тот стал ждать Лену метрах в пятнадцати от здания, под одинокой молодой сосной. Забавно было наблюдать, как Дунай, завидев главврача, пытается спрятаться за тонким стволом.

            С этого наблюдательного пункта он одним вьюжным ноябрьским днем и проглядел Лену. Она должна была сопровождать тяжелого больного в райцентр. Дунай не заметил, как она села в машину. Вернулась Лена через двое суток, к вечеру. Метель только что улеглась. Под сосною виднелся сугроб, снизу он немного подтаял. Она подошла ближе. Вдруг сугроб взорвался, во все стороны полетел снег. И перед нею предстал Дунай. Он радостно гавкнул и бросился к ней. «Все это время здесь пролежал, – рассказала потом санитарка. – Все на дверь смотрел, пока его не засыпало. Я уж ему и поесть выносила… Преданный до чего!»

            В декабре, снежном и вьюжном, для Лены наступило тревожное время. Начали пропадать собаки. На цепь их в поселке не сажали, они бродили, где хотели. Первым делом подумали на волков – они и раньше утаскивали иногда псов. Стали действительно находить обглоданные собачьи кости. Но подметили одну закономерность: если ночью раздавался выстрел,   утром   обязательно   недосчитывались   одной   собаки.   Как-то    прозвучали    два

выстрела – и исчезло два пса. Когда нашли освежеванную собаку с пулей в голове (волки, видимо, не успели ее сожрать) поняли, что кто-то отстреливает их ради шкур.

            От ночных выстрелов Лена просыпалась и потом долго не могла заснуть, думала, что, может быть, больше не увидит Дуная. Но утром она открывала дверь  и тотчас замечала его улыбающуюся морду с темными бедовыми глазами. Со счастливым лаем он кидался к ней, и у Лены сразу становилось хорошо на душе.

            И все же после одного ночного выстрела Дунай пропал. Лена тщетно искала его повсюду, звала. Прошла неделя. Как-то вечером она пошла в сарай за дровами. Неожиданно за поленницей послышалось шуршание. Бывало, после таких звуков из-за дров с гордо поднятой головой, огнем в глазах и крысой в зубах показывался Дунай. Она заглянула за поленницу и ахнула. Он лежал там. На загривке зияла рана. Дунай слабо вилял хвостом. Лена продезинфицировала рану, перевязала. Пуля, видимо, повредила какой-то нерв: пес оглох. Однако через несколько дней он уже смог проводить Лену на работу. На больничном дворе они столкнулись с Борисом Михайловичем. Дунай его не любил, но всегда относился к нему с должным уважением. Тут же шерсть у него на загривке стала дыбом, он оскалил зубы и злобно зарычал.

            Странное поведение обычно добродушного пса не остаюсь незамеченным. Вспомнили, что главврач и его жена носят шубы и шапки из собаки. Борис Михайлович ходил и в собачьих унтах. За его домом стали следить, и вскоре открылась неприглядная правда. Собак убивал главврач. Шкуры он отвозил на своем москвиче в райцентр родственникам. Те шили из них шапки и шубы и продавали. Дело было прибыльным.

            На следующий день после разоблачения Борис Михайлович вошел в ординаторскую со своим обычным самоуверенным видом.

            – Как Петров? Кашель прошел?

            – Прошел. И температура нормальная. Это ужасно! – выпалила Лена. Она очень волновалась.

            Главврач вопросительно посмотрел на нее. Она впервые заметили, какие у него холодные глаза.

            – Ужасно! Ради шкур убивать собак!..

            Его взгляд стал совсем ледяным. Он погладил свою рыжую курчавую бородку.

            – Животные всего лишь механизмы, которыми управляют рефлексы. Еще Декарт называл их бездушными  автоматами.

            – Никакие они не механизмы!

            «Это вы бесчувственный механизм!» – хотела она добавить, но сдержалась. Борис Михайлович посмотрел на часы.

            – Вы Плохотнюку капельницу поставили? Нет еще? Так идите, ставьте!

            Дней через пять снова был выстрел, снова пропала собака. Утром в кабинет главврача с серьезными лицами ввалились четверо лесорубов и без обиняков заявили:

            – Не трожь наших собак. А то мы тебя самого отстрелим.

            Выстрелы прекратились. А в феврале Бориса Михайловича перевели в районную больницу, на повышение.

            Дунай по-прежнему встречал и провожал Лену. Но однажды утром его на месте не оказалось. Она пошла к соседям напротив.

            – Вечером сдох, – равнодушно сообщила хозяйка. – Самосвал задавил. Ехал сзади, а он не слышал…

            Весной Лена повезла больную в райцентр. Город был взбудоражен диким случаем. Подвыпившую женщину сбила машина. Водитель не остановился, постарался скрыться. Женщина умерла в больнице от потери крови. Медики говорили, что попади она к ним на пять минут раньше, они бы ее спасли. Самое поразительное в этой истории было то, что за рулем, как потом выяснилось, сидел врач. Это был Борис Михайлович.

            Лена не удивилась.

Другие произведения автора:

Как невиновный может оказаться в тюрьме

Удивительная судьба трех песен Мокроусова

Шахматный словарь