День удался!

«Они мне должны! Они мне все должны! – так рассуждал перекупщик Лев Петрович Тирлиц, помещая объявление о покупке книг, антиквариата, часов и прочего в столичной бесплатной газете. – Эти советские коммунистические зомби, отрыжки прошлого! Мне, дворянину, князю можно сказать, по предкам в далёком прошлом. Пусть расплатятся за семьдесят лет советского беспредела, коровьего молчания, мелочной эксплуатации, серости и бездарности!»

Лев Петрович был решительно настроен скупать всё хорошее и интересное, старинное и не очень, интеллектуальное и просто привлекательное на вид. «Это игра, - тешил себя мыслями Тирлиц. – И в этой игре я должен победить! Победить своим знанием, опытом, умом, превосходством! Я покажу им свою хватку, свой талант! Проберусь тихой рысью в их покои и выгребу оттуда самое ценное! За копейки, за гроши. Они у меня попляшут!» При этом Лев Петрович не забыл приписать в объявлении: «Куплю дорого».

Вскоре Тирлицу пришлось выслушивать шквал телефонных звонков. Скупщик отсеивал всякие пустые предложения и разговоры. «Здесь уже всё распродано, остатки предлагают, никому не нужные», - быстро соображал он. «А здесь безделушки хочет всучить такой же, как я, лис-перекупщик. Да и цену ломит такую, что хоть стой, хоть падай!»

И вот поступило что-то поинтереснее. Молодой человек, из престижного благополучного района Крылатское предлагает всякие антикварные штучки: статуэтки, бутылочки, штопоры, аккордеон, открытки, книги… Лев Петрович записал адрес, слизал на всякий случай номер телефона с автоответчика и устремился в указанный район, к новым свершениям.

Обитая дерматином дверь приоткрылась и из-за неё высунулся высокий молодой человек, лет тридцати, с небольшими залысинками, статный, в фуфайке и спортивный брюках.

«Мажор какой-то, - подумал перекупщик. - Из тех, у кого родители в прошлом были преуспевающими людьми».

Тирлиц огляделся. Советская квартира. По стенам коридора пущены этажами книжные полки, запруженные газетами, книгами, журналами и всякой всячиной. На крышке холодильника маячат те самые фигурки, сувениры да бутылочки.

- Ремонт собрался делать! – заявил молодой человек, представившийся Артуром. – Пока родичи на юге отдыхают, развернусь. Но нужны деньги, тысячи полторы!

- Эка вы размахнулись! – воскликнул Тирлиц. – А вещей-то у вас есть на такую сумму? Покажите что-нибудь!

- А вот, посмотрите! - предложил молодой человек, указывая на книжные полки.

Тирлиц внимательно всмотрелся в стеллажи.

- Одни журналы, старые. Рухлядь. Хлам, - констатировал скупщик. – А нет, - обрадовался он. – Вот, есть что-то. Достоевский, собрание сочинений. Его можно было бы приобрести. Да только тащить неохота. Тяжесть такую.

Лев Петрович поморщил нос.

- А где ваши статуэтки? – оживился он.

- Да вот же они, - показал на холодильник молодой человек.

- Давайте отберём то, что пригодно, - предложил Тирлиц.

Покупатель сразу же забраковал все фигурки с отломанными частями: руками, лыжами, перьями и т. д.

- Вот эти подойдут, - указал скупщик на целые статуэтки. – И бутылочки возьму.

Он ухватил группу статуэток и бутылочек и сложил их на диван.

- А где аккордеон? – спросил Тирлиц.

- Здесь, - указал молодой человека на угол комнаты и достал оттуда запылённый футляр.

«Немецкий, трофейный, - смекнул Лев Петрович. – Красавец! Он один окупит эти несчастные деньги. С лихвой!»

Тирлиц с удовлетворением облизнулся. Даже слегка прикусил нижнюю губу, из-за чего во рту появился лёгкий привкус крови.

- Ладно, беру! – решил покупатель.

Оглядел ещё раз не новый инструмент, пробежал ловкими длинными пальцами по клавишам, потянул за ремни.

- Пойдёт! – хлопнул Лев Петрович по крышке аккордеона.

Перекупщик положил полторы тысячи на тумбочку, осторожно обернул газетами фигурки и уложил в сумку.

- А это кто? – ткнул он пальцем в фотографию на книжной полке, на которой видны были улыбающаяся празднично одетая женщина и две весёленькие девочки.

- Это родственники, - смущённо пробормотал молодой человек.

«И что-то нигде не видно следов ремонта! - оценил обстановку скупщик. – Ни вёдер с краской, ни ободраных обоев, ни побелки. Ну да ладно, это не моё дело!» - погладил себя по животу Лев Петрович, подхватил сумку с фигурками, чемодан с акордеоном и был таков.

Вечером того же дня хозяин нового имущества чистил инструмент, прикручивал недостающую ножку к футляру, протирал, сушил его на балконе. Раздался телефонный звонок.

- Аллёу! – донеслось из трубки. – Здравствуйте! Это говорит мама Артура. У которого вы аккордеон купили. Он не должен был его продавать! Это мой личный инструмент. Верните, пожалуйста!

- Как это, «верните»? – забеспокоился Тирлиц. – Я за него деньги отдал! Полторы тысячи!

- Мы вернём вам деньги, – убеждала женщина. – Понимаете ли, какое дело: мы только что приехали с курорта. В доме обнаружилась нехватка вещей. Мой сын, бывший спортсмен, увлёкся наркотиками. Уж мы и лечили его, и на работу устраивали, и всё никак. Всё готов продать. Верните, прошу вас! Скажите, куда подъехать, а подскочу.

«Делать нечего, придётся вернуть, - решил Лев Петрович. – Лучше бы купил книги Достоевского! И то не так заметно, как этот аккордеон! И зачем только я дал в газету городской номер? Замучают звонками, да на лестничную площадку ещё заявятся!»

На полуденной жаре немолодой уже возрастом перекупщик поджидал у входа в неработающий кинотеатр маму Артура.

Подъехала красная машина иностранной марки. Из неё вышла элегантно одетая женщина.

- Вот ваши деньги, - сказала она и протянула Тирлицу пару свежих купюр.

- Вот аккордеон, - вздохнул грустно Лев Петрович и передал ей чистый и пахнущий недавним клеем футляр.

Дама не глядя убрала чемодан в багажник.

- А где фигурки и бутылочки? – спросила она.

- А я их уже продал! - нашёлся, что ответить Тирлиц.

- Ну ладно, Бог с ними! - махнула рукой дама, как на пропащее добро, села в машину и умчалась.

Лев Петрович вернулся домой и долго и с удовольствием протирал от пыли красивые фарфоровые статуэтки и старинные пузырьки.

«Красотища какая! - любовался он на них, видя в этом своё превосходство. – Все пойдут в продажу, все до одной! Уж сколько я за них выручу, один товаровед знает, в магазине на Никитской!»

Тирлиц был доволен собой. День удался!

Другие произведения автора:

Конституция и проституция

Прекращение жизни Ивана Петровича

Ода стабильности