ЦВЕТОК ФЛЁРДОРАНЖА или ДВОЙНАЯ ОСЕЧКА

                                     износивши свой фрак до дыр,
                                     в чьё-то детство, как в дальнюю область,
                                     гастролировать убыл факир"

                                                  Е. Евтушенко

        Я с удовольствием и удовлетворением могу заявить, что в жизни у меня не было осечек. С отличием окончил школу, легко поступил в институт, женился на самой красивой девушке, у нас родился наследник, дела в бизнесе складывались блестяще и ничто, казалось, далеко вперёд не омрачало горизонта благополучия.
       Идя по сумеречному, утопающему в зелени, городу, я размышлял над предстоящим деловым свиданием. Если всё сложится удачно – я полагался на интуицию, которая меня никогда не подводила, была чем-то вроде направляющей в нужное русло силы для решения и регулировки планов – буду вознаграждён.
       Встреча должна была состояться в одном из небольших, но уютных ресторанов города. Времени оставалось достаточно, чтобы расслабиться, а после собраться для интересного манёвра. Из определённых источников просочилось, что человек, с которым я оговорю ряд серьёзных вопросов, большой дока и партнёрство с ним даст стремительный виток и осязаемую прибыль.
      Я сел за ранее заказанный столик. Посетителей оказалось немного. Внутреннее освещение решено было с особым ударением на лёгкий интим между мужчиной и женщиной в плане беседы, разговора глаз, обещающей улыбки и сквозящей недоговорённости с обеих сторон. Скучающе обходя взглядом зал, я попивал кофе с подобием коньяка вперемешку. Моё внимание привлекла обольстительная спина женщины, чьё платье смело перешло границу дозволенного выреза в рамках пресловутой условности. Гладкая бархатистая кожа красивого заморского загара сидящей за соседним столиком дамы не оставляла меня равнодушным. Кружа по залу, я быстро возвращался к ней и жалил спину двумя шмелями моих глаз. А порхающая бабочка губ сыпала заживляющую пыльцу на смуглую кожу. Когда женщина слегка наклоняла голову, мне казалось, что она испытывает приятные ощущения от того, что к ней странным образом идёт тепло. Хрупкое грациозное создание венчал шёлк волос невероятно красивого тёмно-рыжего цвета. Женщина поправила причёску, и от пальца руки скользнул тонкий бриллиантовый лучик, пробежавший к моему лицу. Я расценил это, как знак, и забеспокоился. Нестерпимо хотелось увидеть обладательницу неожиданной, чрезмерной роскоши в одном творении. Но – или же она должна была обернуться, или я - пройти мимо неё, скажем, покурить. Но я не курил, а она не оборачивалась.
     Мне никогда не нравились рыжие женщины. Они обычно отличались обилием веснушек, золотисто-выгоревшими ресницами и слишком простыми чертами лица. Это определение сложилось с детства, вернее, первой ступени юношества, когда разница между полами ещё продолжала видеться благодаря  платьям и брюкам…

       Память стремительно понесла меня в безоблачную даль детства, где две дворовые компании собирали порядка двадцати человек. К нам всегда присоединялась девочка, если её можно было так определить. Она была маленькая, коренастая и отчаянно рыжая. Носила джинсы, коротко стриглась и надевала кепку козырьком назад. Отрастающие вихры горели на солнце, она снова избавлялась от них или прятала под головной убор. За девчонку её никто не принимал. Так, воскресший Гаврош. Сквозняк бездомности и молчания пронизывал всё её маленькое существо. Тем не менее, она  лихо гоняла в футбол и часто стояла на воротах. Все дразнили её Каротелькой, т.е. Морковкой. Но Морковка к ней не пристала, а Каротелька была в самый раз. Каротель – это вкусный и сладкий сорт моркови с коротким и округлым концом. Таким образом, билось два очка. Маленькая и рыжая.
      В неё никто не влюблялся. Когда наши голенастые девчонки стали сказочно превращаться в стройных девушек, то у неё и форм никаких не обозначилось. Летом она носила футболку с рисунком сосновых иголок. И когда я однажды взглядом вдруг обнаружил под этими сосновыми иголками две округлые выпуклости, которые при беге слабо пытались колыхаться, то не нашёл более поэтического определения, как назвать их грибными шляпками. Мне казалось, что они вот-вот надорвут тонкую ткань футболки, с неё посыплются иголки и я увижу то, что туго начинало расти. Вечером я поделился открытием с Димоном, закадычным приятелем. Он расхохотался и назвал меня грибником. Я страшно рассердился, но «грибник» пристал ко мне прочно. Димон не удосужился из дружеских побуждений поведать окружающим причину, а я долго и оскорблённо молчал.

         Время летело, мы всё реже гоняли мяч. Однажды в одном из решающих матчей Каротелька стояла на воротах. Когда накал футбольных страстей достиг апогея, я, забыв о девчоночьем вратарстве, с силой нанёс сокрушительный удар по воротам. Она поймала мяч, вскрикнула, мгновенно выпустила его, закрыла обеими руками грудь и, медленно обогнув ворота, пошла, опуская голову всё ниже. Две команды подрастающего поколения онемело смотрели ей вслед, потом перевели взор в мою сторону. Не знаю, что меня толкнуло, то ли её руки, защищающие с опозданием грудь, то ли взгляды пацанов, слившиеся в один, но я рванулся за ней, догнал и, тронув за плечо, глухо спросил:
- Больно?
- Нет, - она мотнула головой и заплакала.
Тогда я был ещё далёк от науки, как можно быстро утешить женщину. Но моё желание сделать это было огромно.
- Я не хотел, - искренне сказал я.
- Знаю, - глотая слёзы, ответила она.
      Мне никогда не доводилось рассмотреть её близко. Несколько бутафорно рассыпанных на переносице веснушек, большие ореховые глаза, обрамлённые веерами густых бледно-рыжих ресниц, в которых застряли бриллиантовые слёзы. Мне ещё больше стало жаль её.
- Тебя проводить? – искупая вину, предложил я, - Уже почти темно.
- Меня? – она всё еще затаённо держала руки на груди, - Да нет, не нужно, это совсем ни к чему.
«Почему это?» - мужское самолюбие начало прорастать во мне.
- Почему? – вслух спросил я.
- Мне потом будет плохо.
Наверное, я что-то не понимал.
- Почему – потом?
- Да потому, что это будет первый и последний раз, когда ты меня проводишь.
- Почему ты так думаешь? – утешающе спросил я её.
- Потому что я рыжая, - она безнадёжно сдёрнула кепку, - Потому, что даже мама называет меня Рыжиком. Это грибы такие,- пояснила она, - Почему обязательно Рыжик? А не апельсин, например. Пусть не апельсин, а цветок флёрдоранжа.
«Ого! А я-то думал, что она умеет только молчать и гонять мяч.»
- Флёрдоранж – это что-то связанное с браками? – решил блеснуть я.
- Иногда, - заключила Каротелька, - Это, вообще-то, цвет апельсина.
Как ни странно, она пророчески оказалась права, но мне не хотелось оставлять её одну в наступающий вечер. Много позже я нашёл в ботаническом словаре яркую иллюстрацию цветущей апельсиновой ветки.
- Я провожу до подъезда, - решительно настоял я, и мы пошли в сторону дома, где жила Каротелька.
Подъезд был погружён во мрак. Лифт не работал.
- У вас всегда так? – тихо спросил я.
- Почти, - так же тихо ответила она.
- Как же ты поднимаешься одна? Не боишься?
- Боюсь, но поднимаюсь.
- Давай руку, - предложил я. – Иди за мной. Какой этаж?
- Девятый.
- Ничего себе! – присвистнул я.
      Мы поднимались впотьмах. Молча. Между пятым и шестым этажами неожиданно раздалось мяуканье, очевидно, кто-то из нас зацепил кошку. От испуга Каротелька выдернула руку, ойкнула и прижалась ко мне. Она вся дрожала, а у меня бешено заколотилось сердце. Я неумело обнял её, неумело рукой, чтобы не ошибиться, нашёл её рот и также неумело поцеловал. В моей жизни это был первый поцелуй, а он редко бывает не по любви. Чаще не по любви у мужчины случается первая женщина – в кромешной тьме, когда не нужно исповедоваться глазам, когда властвует ощупь и возникшее ниоткуда желание.
      А потом осыпались её сосновые иголки… Прав был Димон, назвав меня «грибником». Мне тогда едва исполнилось четырнадцать лет. Это был как раз тот, «первооткрывательский» возраст женских прелестей.

      …Я так и не влюбился в неё. Памятный вечер сиюминутного настроения не продлил очарования юношеского порыва. Потом она куда-то исчезла. Димон сказал, что вроде переехала в другой конец города.
Неожиданно пришла взрослость.

       Деловой представитель опаздывал. Я благодарил обстоятельства за продление момента созерцания прекрасной незнакомки. Её спутника насторожило чрезмерное визуальное скольжение соседа по спине его дамы. Я силой, какой уводят преступников, увёл взгляд, но глаза, как два вора, вернулись к ней и продолжали грабительски исследовать каждую частичку её тела. Так чувствует себя «медвежатник» в момент открывания дверей сейфа с драгоценностями.
      Меня успокаивало моё физическое превосходство над невольным соперником в случае брошенной перчатки, но верх был его. А может, она не так уж красива, с веснушками и простыми чертами лица, которые мне никогда не нравились в рыжих женщинах? Что, если я приглашу её на танго? Рискну, так сказать.
      Я не успел это осуществить. Они поднялись. Женщина нечаянно уронила сумочку. Я кинулся ей помочь. Потому что она находилась ближе ко мне, и я должен, ДОЛЖЕН был её увидеть. Кинулся помочь и спутник. Я опередил, первым поднял и подал женский атрибут. Немыслимое испытание посылало небо, не отпустив греха того поцелуя и разорванной кофточки. Передо мной в пике совершенства женской красоты стояла моя Каротелька! Я успел заметить всё сразу: тонкие черты лица, изумительные глаза, золотые веерочки детства которых были талантливо подкрашены. На декольтированном лифе платья цвела вышитая шёлком ветка флёрдоранжа.  Прикушенная губа рассказала о том, что она узнала меня. Во всяком случае, я утешал себя зыбучей мыслью памяти о дворовом мальчике. Это было мгновение, давшее возможность увидеть апельсиновое деревце с тёмно-рыжей кроной и белыми цветами. Я не знал, какими бывают экзотические апельсиново-померанцевые деревья, но в моём представлении всё должно было быть именно так. Женщина шла рядом с мужчиной медленно, как бы раздумывая. Возле лестницы остановилась,  замерла и… обернулась, сложив руки на груди, как тогда после удара мячом.

      Щедра в своей неожиданности природа! Некрасивую морковку она превращает в Мисс Оранж. По крайней мере, мне так хотелось ЕЁ называть. И отдать бы много для того мгновения, чтобы увидеть как дурнушки становятся красавицами. Подглядеть таинство. Найти её не представлялось возможным, ибо я никогда не знал настоящего имени маленького рыжего стража ворот.
      …После этой встречи она часто стала приходить в мои сновидения. В них  Бог был более милостив ко мне, он иногда позволял дотронуться и задержать прикосновение к её телу. Я мечтал о большем: вернуться в тот тёмный подъезд между пятым и шестым этажами, где обязательно мяукнет кошка… потому что я принёс бы её с собой.

       Мой потенциальный компаньон не явился в тот вечер. Случилась двойная осечка в один день. Одна – отголоском прошлого, другая – неясного грядущего.

------------------------------

Другие произведения автора:

ПРОЩАЙ, МАЛЬЧИШКА ЛАСКОВЫЙ...

И СНЕГАМИ ОСыПАЛИСЬ ЗВЁЗДЫ...

СВЕЧА ЛЮБВИ