Чужая

Назойливые капли дождя барабанили по подоконнику. Тонкая жесть громко протестовала против такого произвола.  Людмила Матвеевна терпеливо полежала еще с десять минут, тщетно надеясь, что забивание гвоздей в мозг вот-вот прекратится, и включила свет. На круглом циферблате старенького будильника стрелки медленно продвигались до верхней отметки. «Это же я через несколько минут начну последнюю четверть века, - подумалось. - И когда жизнь убежала?» За окном шумел ливень. Недаром вот уже два дня ноги крутило.
Людмила Матвеевна протянула руку к столику, потянула к себе аптечку, которая всегда находилась в зоне доступа, - на всякий случай, ведь зачастую подводило сердце. Достала упаковку ваты, оторвала лоскут и скрутила два шарика. Может, вата хоть немного приглушит барабанную дробь дождевых капель... Выключила свет, легла снова. Зашумело в ушах. От ваты? Или давление поднялось? Не надо было пить вина, но зять наливал и приговаривал:
 - Пейте! Пейте! В семьдесят пять все уже можно! Сколько там Вам осталось!
 И действительно, сколько? Вот только бы не быть лежачей, лучше сразу умереть.
Почему-то вспомнились Настины глаза. Как она взглянула на Алексея, зятя, который бесцеремонно за столом сделал замечание:
- Меньше ухи надо в ложку набирать! - когда она нечаянно капнула на скатерть. Руки дрожат, что же поделаешь... Дочь сделала вид, будто и не слышит, зато Настя, невестка, сникла и до конца праздничного ужина не пробовала больше ни одного блюда. А потом, в этой же комнатке, обнимала ее и плакала:
- Мама! Как Вы здесь живете?  Почему терпите издевательства? На трех этажах места не нашлось, что они Вас поселили в курятнике? Возвращайтесь домой, мама! У нас жить будете!»
- Да нет, здесь хорошо, - успокаивала невестку, как могла, - мне лучше отдельно, спокойнее...
 На самом деле, была рада, что имеет отдельное помещение, пусть и действительно переработанное из курятника. Ну и  что? Кур не держат, вообще его должны были снести, и тут она подвернулась, то и построил зять для нее отдельную избушку: комнатка, кухонька - сколько ей старенькой надо? Единственное плохо: не знает, куда себя деть целыми днями. Огорода дочка не держит - зять имеет деньги, чтобы женщина не портила маникюр. Правда, весь двор в клумбах. Людмила Матвеевна, как только приехала, посеяла бархатцы, майоры, ноготки и астру, азалию. Но что потом было?! Катя заверещала так, что все соседи, наверное, слышали:
- Что ты сделала с моей альпийской горкой?! Ты еще бы навоза из-под «родной коровы» захватила!  Мама, ты ничего не понимаешь в цветах, то и не лезь!
Она и не лезла. Ни до цветов, ни до детей, ни до внучки. Сидела целыми днями то в доме, то под домом. Сначала вышивала, несмотря на плохое зрение, но потом нитки кончились, а купить новые не допросишься. Соседи попрятались за высокими заборами, внучка отгородилась наушниками, даже Катя отмахивается:
- Ой, мам, никогда мне с тобой сидеть, у меня дела!
 Одна Людмила Матвеевна «бесправна». Что значит бесправная? Думы мои, думы мои, горе мне с вами...
Как хорошо она понимала теперь Шевченко стихи!  Что только не передумала за время вынужденного безделья... Хорошую жизнь прожили они с Василием, двух детей вырастили, все время работали в поте лица. Сами пережили полуголодное послевоенное детство, поэтому хотели, чтобы дети ни в чем не знали недостатка. Особенно младшенькую, Катюшу, ласкали. Девчушка росла такая красивая! Мальчику что надо? Пару брюк и рубашек, мяч футбольный и велосипед. А девочке - и платьица и бантики, и модные ботиночки... Правда, Катюша с возрастом становилась все прихотливая, нуждалась не простых вещей - импортных, дорогих, то они с Василием себе во всем отказывали, чтобы дочурке угодить. Пока в школу ходила, еще ничего, а как стала студенткой, то каждые выходные - плачи, истерики:
- Зачем вы меня родили, если не можете нормально обеспечить? В чем я хожу? Как деревенщина! Надо мной все девушки в группе смеются!
 Что же делать? Надо дочь спасать! Вот и держали скот, свиньи, пасеку, даже лекарственные травы сушили и сдавали, только бы детям было хорошо. Когда Сергей женился, стало немного легче. Невестка Настя помогала во всем, да и характер был добрый, уживчив, сразу стала своей в семье. Полола на огороде или сено гребет - поет, кормит домашнюю живность, коров доит - приговаривает ласково, а как кушать готовит или в доме убирает, то так весело щебечет, что у всех улыбки появляются и настроение хорошее. Одна Катя не любила невестку, обзывала Настю «пампухою», потому что та была маленькая и пухленькая, в отличие от высокой и тощей Екатерины. И в глаза смеялась:
- Ты, Настька, «неумеха-балда»! Не могла мужа найти себе получше, не такого мужика, как мой брат? Хотя куда тебе с твоей внешностью... Вот я выйду замуж только за богатого!
 Так и сделала. Но не всегда богатство приносит счастье. Приезжала Екатерина к родителям всегда с плачем, последними словами обзывала мужей родителей, жаловалась, что не любят ее, потому что она из бедной семьи. Правда ли это была, или просто Катя не могла ни с кем ужиться через свой характер? Тем больше сердилась, видя, как дружно живут Сергей и Настей с родителями одной большой семьей. Ссорилась с матерью:
- Тебе вообще наплевать на моего ребенка? Меня свекровь не балует!
А невестку постоянно доводила до слез, цепляясь к каждой мелочи.
- Хорошо тебе, Настенька! - не уставала повторять. - Живешь, как у Христа за пазухой. Моя мать тебе покушать приготовит, за ребенком присмотрит. Все вам, вся пенсия! А мне что? Избавились от  дочери и рады!
Настя терпеливо сносила Катины «наезды», которые повторялись, по меньшей мере, дважды в год. Поживет Катя в деревне месяц, надоест - и возвращается к мужу. Ни разу он за ней не приехал... Смахивает слезу, Людмила Матвеевна, вспоминая, как слушалась дочь: к внучке не подходила, отдалялась от невестки.
И понимала и не лезла в душу, принимая новые правила общежития. Меньше стало в доме радости, и веселье, если дочь так страдает в невестках? Правда, недолго после того жили дети вместе с ними. После рождения второго ребенка стало тесно четверым в одной комнате, вот и отдали им родители пустую квартиру.  Катя как узнала, сразу прилетела:
- Что, дочь уже вам не нужна? Выжили из дома? Все сыну! Все невестке!
 Сергей не спорил. После спора того же дня нашел съемную квартиру в Подмосковье и перевез семью. Пусть и дорого было платить за съём, но все к лучшему: к заводу, где работал мастером, пять минут ходу, Димка пошел в школу, Аленка - в садик, скоро и Настя нашла работу. Сначала часто навещали родителей, но те были озабочены только тем, как можно больше денег для Кати накопить. Последней каплей стали Димкины именины. Дедушка с бабушкой очень любили старшего внука, ведь Дима родился и вырос у них на глазах. Людмила Матвеевна всегда с гордостью повторяла, что это она Димку вынянчила. Внук тоже отвечал взаимностью и даже писал письма, если долго не получалось приехать в село. Так вот, на первый Димкин юбилей - 10 лет! - дедушка с бабушкой купили ему школьный костюм. Очень гордились, что внука приняли в гимназию - лучшего учебного заведения города, то и не пожалели денег на обнову для своего любимца. К 1 сентября как раз оставалась неделя, копали картошку в деревне, здесь и праздновали день рождения. Катя копать не приезжала никогда, только «собирала дань». Вот и в тот день приехала на машине, чтобы загрузить мешки с картошкой и овощами. Когда увидела, какой подарок сделали родители племяннику, расплакалась:
- Вы меня не любите, моего ребенка не любите! Все только тем, «подмосковкам», впутываете подарочки!
 Мать кинулась утешать дочку, та же нервничала все сильнее и наконец произнесла:
- Ноги моей здесь больше не будет! Выбирай: я или они!
-Что же я могла сказать? - корила себя Людмила Матвеевна. - Она же моя доченька! Пусть успокоится, а там все будет хорошо...
 Но хорошо уже не было. Настя больше не приезжала. Правда, Сергею не препятствовала посещать родителей, даже гостинцы передавала. Дима также ездил с отцом и огороды обрабатывать, и сено заготавливать, ремонтировали забор, сад подчищали и другое. Разве мало работы в селе? А на праздники Сергей привозил родителей в город, Настя накрывала на стол, и они снова, пусть ненадолго, становились большой дружной семьей... Когда умер Василий, пришлось продать половину хозяйства, но и потому, что осталось, Людмила Матвеевна не могла дать совета. Очень помогал Сергей, приезжал два-три раза в неделю. А она даже не спросила никогда, есть ли деньги на дорогу. Всю пенсию оставляла для дочки, все деньги, копейка к копеечке. Когда же сын уехал на заработки, потому что Дима оканчивал гимназию, и надо было денег на дальнейшее обучение, Людмила Матвеевна почувствовала настоящую беду. Постепенно распродала скот, отдала людям огороды, могла обработать только несколько соток возле дома. Ничего уже стало Кате давать... Тогда дочка скомандовала продать усадьбу.
- Заберу тебя к нам. А ездить сюда - неблизкая дорога. Соседи дом по кирпичику растащат!
 Послушалась... Почти никогда не видела Людмила Матвеевна, как сын плачет. Только на похоронах Василия, и второй раз, как хату продавали.
- Не продавай, мама! - просил. - Хочешь, я деньги частями тебе буду отдавать, нет пока сейчас. Но отдам постепенно. Я же родился здесь, вырос! И сын мой в этом доме первые шаги делал. Вот в этой комнате папа наш умирал, и я здесь хочу умереть...
 Сама плакала, но Катя сказала продавать. Что уж теперь... Прошлого не изменишь. Давно сбежала бы домой, если бы было куда вернуться. Может, и вправду послушаться Настю? Она хорошая, не попрекнет былым. Но куда? Им самим тесно в двухкомнатной квартире. Еще и пенсию перевела на банковскую карточку и Кати отдала. Как же теперь забирать? Не осмелится... Видно, придется и умирать здесь, на чужбине. Сжалось сердце от внезапной мысли: Чужие! Никогда до сих пор не задумывалась о том, что семья дочери так и не стала для нее родной. Даже хуже: родная кровиночка, Катя, тоже какая-то чужая. Не понимает матери, ценности и понятия у них совсем разные. Катя никогда не вспоминает дом, в котором родилась, родное село, не скучает по брату, а до племянников ей вообще безразлично. Любит ли она хоть кого-то? Своего мужчину? Дочь? Свою мать? Знает ответ Людмила Матвеевна, однако отмахивается от него - лучше не знать...
Светает. Скоро утро! Так хочется услышать петуха! Улыбнулась сама себе, вспомнив про вату. Открыла окно, впустив в комнату утреннюю влажную прохладу. Если бы перед окном вишенку посадить или калину, чтобы заменяла серую громаду огромного дома... Шаркая растоптанными, старенькими (еще из дома) тапочками, вышла на улицу. Облака на востоке золотятся, из-за высоких заборов вставало солнце. Людмила Матвеевна любила эту утреннюю пору, когда район мирно спал, не кричала музыка от соседей, не гудели машины по дороге, не ссорились  Алексей и Катя, даже собаки не выли и не лаяли на прохожих. Можно было, закрыв глаза, представить, что ты дома... Людмила Матвеевна вдохнула полной грудью свежий влажный воздух, и вдруг среди многообразия ароматов почувствовала родной, домашний запах, терпко-сладкий и пьянящий. Это среди азалий зацвели чудом уцелевшие бархатцы.
15.07.2014г