Братья. Вступительная часть.

Глава 1. Мартовская ночь.

       Луна не полностью открыла свой лик этой мартовской ночью, лишь на три четверти, но и этого света вполне хватало, тучи не закрывали лунный диск, ночь была ясной. Черной тенью вилась средь заснеженного поля укатанная за зиму дорога, по её сторонам при свете луны искрился под легким морозцем подтаявший за день снег. Весеннее солнце хорошо пригревало, снег становился рыхлым и ноздреватым, выделяя особенный запах ранней весны, запах первоталого снега, его можно почувствовать именно во второй половине марта. Позже этот неповторимый запах смешивается с запахом веселых ручейков, звенящих под снежно-льдистой коркой и на поверхности его, с запахом проснувшихся на деревьях почек и другими ароматами набравшей неудержимый ход весны. Но все это будет позже, а вот первое дуновение весны проявляется именно с ощущением - снег начал таять, уже безвозвратно и неудержимо, так, почему-то, особенно остро чувствуешь март, и тогда приходит восприятие весны, всякий раз неожиданно, однажды утром...
Сердце дрогнет в подсознательно-сладостном предчувствии, грудь расправится в сильном вдохе, стараясь подольше удержать негаданно пришедший запах весны. Он вселяет надежду независимо от вашего настроения и на душе становится радостно: пришла хорошая, дождались…
       Сумерки закончились, ночь полновластно завладела округой, лунный свет стал ярче, снег ещё больше заискрился под ним, мороз понемногу крепчал. Тени на дороге стали резче, лес, до этого едва проступавший плотной серой массой, почернел, приобрел зримые очертания и, казалось, стал чуточку ближе. На крупе лошади, разгоряченной ходкой рысью, появился налет инея. Бока жеребца раздувались и опадали в такт его иноходи. Мужчина в белом полушубке и бобровой шапке, из-под которой выбивались непокорные черные пряди вьющихся волос, сидел в передке щегольских санок. Изредка трогая вожжи, он направлял жеребца словами, вот и сейчас негромко и с лаской произнёс посыл иноходцу: 
       - Н-но, Мальчик, наддай! … Скоро будем дома.
Умное животное чуть повернуло голову к седоку, словно отвечая: « Да я и сам знаю, хозяин! Но зачем торопится, ночь-то какая! … Простор и запахи! Что мне в конюшне?» Жеребец фыркнул почти презрительно, но ходу немного прибавил.
Возничий поправил шапку, плотнее запахнул на груди полушубок, постучал обухом кнута по пробегавшему мимо саней снежному насту, плотный, значит - завтра опять будет солнечный день, вон как ясно в ночи. Он посмотрел в звездное небо и вздохнул в ответ своим мыслям, как-то радостно вздохнул, похоже, мысли мужчины были приятные. Седок потянулся к высокой, изогнутой спинке саней. Там, у облучка спали, прижавшись друг к другу, двое его сыновей, уткнувшись носами в высокий воротник овчинного тулупа. Ребятишки дружно посапывали, умаявшись за день на празднике в школе соседнего села, откуда и возвращалась семья, слегка припозднившись. Их отец привез мальчишек к своему коллеге, директору соседней школы, пригласившего по обмену опытом друга в гости, в свою школу, где сегодня был и концерт и тематический вечер, посвященный прошедшему недавно Международному Дню женщин. Такие встречи бывали регулярными и ответными, хотя дух соперничества в них присутствовал, а как без этого, соцсоревнование, черт бы его побрал …
       Впрочем, нечего черта поминать к ночи, праздник удался, тут ничего не скажешь, да и небольшая вечеринка учителей, устроенная приятелем по окончанию, прошла на уровне. Умеет он подобрать себе в штат симпатичных сотрудников, умеет, чертяка. Одна завуч чего стоит, причем разведёнка ведь, да-а …Возница громко хмыкнул, вспоминая горячее плечо и еще более теплое, округлое бедро красивой коллеги, тесно прижимавшееся к нему всю вечеринку. Они сидели рядом с ней на скамье за столом. А уж грудь молодки выше всяких похвал, трижды танцевали, с трудом отстранялись их тела после того, как затихала музыка. В помещении школьной столовой было хорошо натоплено, да и выпили все за столом, пришлось снимать пиджаки и теплые жакеты, оставаясь в рубашках и тонких кофточках. Эх, если бы не дети, то ей-богу заночевал сегодня у соседей …
 Ему стало жарко от этих воспоминаний, он расстегнул полушубок и достал из его кармана сигареты, пытаясь отвлечься. Алексей натянул вожжи, жеребец перешел на шаг, седок вышел из санок, подтянул подпругу, поправил гуж и чересседельник, хлопнул коня по спине и зашагал рядом с повозкой, пытаясь отогнать навязчивые мысли о возможном продолжении вечеринки, заодно и размять ноги. Давно известно: чтобы просветлело в голове - нужно загрузить ноги, или наоборот ... 
Впереди замерцали редкие огни родного села, там многие спали. Оставалось чуть больше версты. Неожиданно лошадь всхрапнула и тревожно заржала, мужчина взял жеребца под уздцы. "Молодой ты жеребчик и с норовом, чего заблажил-то?"...
       Алексей оглянулся на детей, спят крепко. Подняв глаза, он посмотрел назад и похолодел, позади полукругом светились в ночи парные точки, мышление математика автоматически произвело подсчет – пять пар глаз ... Волки!
       Человек непроизвольно упал в сани, ватные ноги не держали. Подхватив вожжи, возница резко, разрывая железным мундштуком губы жеребца, дернул их и огрел коня кнутом. Но того и понукать не нужно, с места перейдя на крупную рысь, а затем в галоп, лошадь понесла легкие санки к спасительным огням. Мужчина тревожно оглянулся, холодные и злые огоньки сзади не отставали, но пока и не приближались. Одна пара волчьих глаз светилась прямо за ними, остальные поодаль с двух сторон. Облава на повозку шла по всем правилам волчьей охоты.
 В волнении мужчина сдвинул на затылок свою шапку, её тут же снесло с головы встречным потоком воздуха, скорость набрали приличную, санки подбрасывало на ухабах. Седок бросил вожжи. В этой ситуации он целиком положился на лошадь: или вынесет, родимая, или нет … 
Ребятишки проснулись и непонимающе заворочались под тулупом, со сна несколько страшновато ощутить себя в бешено несущихся по открытому полю санях. Они не знали причины тревоги, но почувствовали напряжение в отце, да и лошадь неслась в ночи заполошно, не так, как обычно. Мужчина навалился своим тяжелым телом на тулуп, прижимая детей к высокому задку санок, как бы не вылетели при такой скачке, тогда им верная смерть. Волки расправятся в мгновение ока и не остановятся, эти твари в азарте режут всех подряд, даже если и сыты уже кровью, жажда убийства затмевает кровавым дурманом им разум …


Глава 2. Волчья стая.

       Матерый волк необычного окраса лежал на краю небольшого оврага, держа в поле зрения и обоняния близкую к непролазной чащобе часть леса и, собственно сам овраг, где под огромными корневищами поваленных давней бурей деревьев виднелись отверстия нескольких волчьих логовищ. Там, внутри больших нор, и здесь на дне оврага находилась его стая, в которой он был вожаком по праву сильного. Этого права пока никто из волчьей стаи оспорить не мог уже не один год, вожак привык к лидерству, сил у него ещё вполне достаточно для самоутверждения, да и необычный внешний вид волка внушал трепет не только его собратьям.
Положив большую, лобастую голову на передние лапы, вожак поглядывал по сторонам и на возню молодняка внизу. Взрослые уже щенки, а гоняются друг за другом в попытке отнять большую кость, как маленькие. Ничего, к следующей зиме из них получатся настоящие охотники. Чуткие уши вздрогнули и поднялись торчком, тело волка напряглось, готовое к броску. Могучие лапы подобрались, но вожак не двигался, вслушивался в лес, снова стало тихо, только волки-подростки носились, повизгивая от несильных укусов в борьбе за вожделенную сладкую кость…
Ложная тревога, просто где-то громко треснула под тяжестью весеннего снега ветка и обломившись с шорохом упала вниз. Волк поводил головой из стороны в сторону, с силой и часто втягивая в себя воздух черным носом. Никаких необычных запахов не уловил и снова улегся головой на лапы. Пахло весной, зима для стаи выдалась неплохая, волкам хватало пищи, и место для зимнего убежища нашлось очень удачное, в самой середине огромного заказника, найти волков тут трудно, очень трудно. Не пробиться двуногим через чащи и буреломы, а у волков есть свои тайные тропы. Начало первого месяца весны выдалось необычным, морозным и вьюжным, охотиться не было возможности, только совсем недавно ослабила зима свой капкан, потеплело. Солнце стало пробиваться и сюда, на дно и склоны волчьего оврага. Пусть ненадолго еще, но и этого времени хватило, чтобы недалеко от оврага отбить от кабаньего стада самку с тремя детенышами, волки стаи наконец-то насытились. Но удача улыбнулась волкам два дня назад, от кабанов остались обглоданные кости. Останки зарыты в снегу, в углу оврага, на черный день, а этот день не за горами, если им сегодня не повезет в ночной охоте. Взрослые волки-охотники спали в своих норах, экономя силы до вечера, неугомонный молодняк мешал вожаку сделать то же самое. Волк приподнялся на передних лапах, глаза загорелись угрожающим светом, он издал негромкий, но внушительно-басовитый рык. Возня внизу затихла, годки (годовалые волки) угомонились, опасливо поглядывая наверх, все знали, что вожак стал вспыльчив и скор на расправу. Сам вид вожака внушал страх членам стаи, этот волк не знал равных среди подобных себе ни по уму, ни по силе. Зверь был крупнее обычного волка среднерусской равнины, шерсть его чуточку темнее привычного серого цвета, голова и уши – черные, от загривка до кончика хвоста шла широкая темная полоса, почти на всю ширину могучей спины. Взгляд вожака редко кто из его собратьев выдерживал долго …
Наконец кто-то из охотников выполз из норы и, потягиваясь со сна, неспешно поднялся по склону оврага на смену вожаку, тот словно нехотя поднялся во весь нешуточный рост, неторопливо сместился в сторону, уступая место, и улегся на солнышке. Лучи светила быстро нагрели темную густую шерсть, глаза закрылись сами собой от благодатного тепла и яркого света. Последнее, о чем подумал вожак перед тем, как уснуть - это то, что скоро станет трудно охотиться. Волк знал на собственном опыте - от такого быстрого наступления весны снег сильно тает за день, а ночью (самое время охоты) на нем образуется жесткая корка, больно ранящая мягкие подушки волчьих лап, придется терпеть эту боль, а днем зализывать порезы.
И еще, скоро у волков наступит брачный сезон, он присмотрел себе симпатичную молодую волчицу, но соперники будут, это закон … Ничего, в это время и кровь по волчьим жилам бежит быстрее, инстинкт продолжения рода над всем живым имеет огромную власть. Придется биться, нам не привыкать … А волчица хороша! То ли от этих мыслей, то ли от теплого солнышка, черные губы волка растянулись в оскале, обнажив клыки, страшные не только по размеру, но и в своем контрасте белизны с черной мордой зверя.

       Четверо волков ступали след в след за своим вожаком, осторожно пробираясь среди лесных завалов. Солнце почти закатилось за верхушки деревьев, в лесу потемнело, но вожак знал, что когда они подойдут к опушке, ночь еще не наступит. Придется передохнуть немного, до настоящей темноты, а потом скользящим волчьим бегом перебираться ближе к логову двуногих. Непростая предстоит охота - на краю большого логовища ненавистных двуногих он еще неделю назад, несмотря на холод и метель подобрался совсем близко к их жилью, там и обнаружил вожак теплый дух хлева и дразнящий запах барашков. Нужно только дождаться настоящей темноты. Хорошо бы еще не горели эти яркие огни, при свете двуногие очень опасны, а в темноте они видят плохо … 
Левый бок у волка привычно заныл, когда-то ему пришлось испытать на себе оружие двуногих – острые, пахнущие железом четыре палки на толстой ветке (вилы). Хуже капкана, еле ноги унес он тогда, а бок долго заживал, иногда ноет до сих пор...
       Стая подошла к окраине леса, волки улеглись, плотно прижавшись друг к другу, так теплее. Вожак поднял голову и посмотрел на луну, волк непроизвольно сглотнул комок в горле. При взгляде на этот большой холодный огонь ему всегда хотелось запеть, но не сейчас. Предстоит охота, не до веселья. Подождем, когда ночное светило станет совсем круглым, тогда и наступит брачный период, можно петь и дурачиться, простительно всем. Волки ждать умеют, голод заставит и научит многому… 



       Глава 3. В засаде.

       Вожак встал с лежки, пора выходить из леса, стемнело уже изрядно. Волки напряглись в ожидании, но не двигались пока, вожак выдвинулся вперед и прислушался, нос его привычно ловил запахи окружающего мира. Наконец он повернулся, посмотрел на своих помощников и неспешно затрусил через поле на пригорок, предводитель стаи знал, что волки следуют за ним неотступно. С вершины невысокого холма открылся вид на село и его округу, здесь чувствовалось дуновение ночного ветерка, как раз с нужной стороны. Запахи ничего враждебного не сулили, но ещё немного подождать стоило, в логове двуногих горело много недобрых огней. Охотники спустились чуть ниже по склону и снова улеглись в небольшой впадине, на сей раз полукругом, защищая от холода вожака, но поскольку тот был крупнее их, то всё равно занял господствующую позицию, так он мог вести наблюдение и в нужный момент поднять свой отряд. Голод снова напомнил о себе, в животе заурчало, появились рези и злость на всех, это хорошо, способствует в охоте. Вожак резко дернулся и несильно укусил за бок ближнего охотника, самого молодого из волков, тот позволил себе негромко заскулить. То ли сильно голоден, то ли думал не о том на охоте, то ли ждать еще не научился. Нельзя сейчас привлекать внимание к себе, можно сорвать все дело…
       Ветерок поменял направление через полчаса, слева до слуха волков донеслось слабое ржание, скрип полозьев и звяканье сбруи. В морозном воздухе тихой ночи звуки разносились далеко. Шерсть на загривке вожака вздыбилась, он тихо заурчал, охотники изготовились. Предводитель, сузив глаза, смотрел влево. Оттуда приближалась по дороге к их укрытию повозка, волки заводили носами, запахи расскажут все. Вожак пристально вглядывался, он хорошо знал по себе, что есть такие большие животные – лошади и имел опыт схваток с ними. Это опасные, сильные и быстрые звери, но волков они боятся. Дуреют от страха едва почуяв хищников. Правда, не все из них, не все …
       
       Прошлым летом вместе с очередной подругой вожак неделю жил отдельно от стаи, закон продолжения рода увел парочку подальше от лишних глаз. Закон законом, а есть после этого хочется еще сильнее. Вечером вожак вывел подругу на прогулку, кровь кипела в нем, хотелось показаться подруге во всей красе и удали. Как только они выбрались из леса, тут же едва не натолкнулись на нескольких лошадей, поедавших сочную траву вблизи перелеска. Волки залегли и огляделись, двуногих поблизости не было и не пахло их присутствием. Вместе с взрослыми лошадьми паслись и несколько их детенышей. Подруга хоть и не охотница, но понятливая попалась. Вожак, припав на брюхо, тихо, но быстро двинулся в одну сторону, подруга в другую, ей предстояла роль загонщицы. Когда волчица еще из окраинных кустов подала голос, кони бросили щипать траву, забеспокоились. А когда она из кустов выпрыгнула прямо на них, кобылицы тревожно заржали и бросились к своим детям, пытаясь их защитить. Но жеребята не поняли, что всем угрожает опасность, они восприняли происходящее за игру и, задрав хвосты, побежали кто куда. Не была волчица охотницей, не была … 
Издав победный клич - вой на низкой ноте, переходящий в рычание, она бросилась на ближайшую лошадь сзади и получила удар копытами. Настолько сильным был удар, что глупая охотница, взвизгнув, рухнула в травы, так и не достигнув цели. Но после её безрассудной атаки небольшой табунок охватила паника, лошади понеслись подальше от места нападения во всю прыть. Сначала они в ужасе бежали, сбившись в плотную массу, но жеребята не успевали за взрослыми лошадьми и понемногу отставали. В страхе кони забыли основное правило стада - держаться всем вместе.
       Вожак бежал параллельно табуну, набирая нужную скорость, он выбирал себе жертву и момент для броска, это был гон, настоящий безудержный гон… Зверь пока не уступал лошадям в скорости, те косили большими глазами в правую сторону, там мчалась наперерез табуну большая и смертельно опасная черная тень. Животный ужас заставил кобылиц позабыть про своих жеребят, он парализовывал волю, детеныши стали легкой добычей. В сильном и точном броске волк снизу полоснул клыками по шее ближнего к нему жеребенка, приземлился точно на все четыре сильные лапы и продолжил бешеный гон. Вкус свежей крови опьянил вожака, инстинкт хищника безудержно гнал его вперед, сейчас в нем жило одно желание – резать, резать и убивать, пока не устанет, пока не закончатся силы …
       Настигнув и убив троих детенышей, волк остановился, закрутился на месте. В затуманенном мозгу стало проясняться, он вспомнил о волчице. Вернувшись назад, вожак обнаружил её на том же самом месте, где она получила страшный по силе удар копытами. Кожа на голове рассечена, лоскуты её смешались с шерстью и кровью, но подруга была жива, она скулила от боли, лапы у неё подергивались. Самец начал зализывать рану, кое-как уменьшив мучения своей подруги. Оставаться долго нельзя на этом месте, а волчица сама двигаться не может.

       Вожак осторожно схватил зубами подругу за загривок, как самки хватают своих щенков, которые не умеют самостоятельно ходить, потянул волоком. Волчица заскулила от боли, но стала помогать ему, толкаясь по земле всеми четырьмя лапами. Понемногу достигли спасительных кустов, тут можно укрыться на время. Оставив волчицу одну, вожак добежал до своей первой жертвы, она еще не успела остыть. Волк вырвал из задней ляжки жеребенка огромный кусок мяса, разжал зубы, кусок упал в траву. Напившись вдосталь крови и съев немного свежего мяса, волк вновь подхватил в окровавленную пасть первый кусок и сыто потрусил к кустам, нужно накормить подругу. Поев и немного отдохнув, волчица смогла подняться на ноги, волки потихоньку двинулись вглубь леса, вожак поддерживал плечом свою спутницу, не давая ей упасть. Недалеко от опушки леса, посредине поля, заросшего довольно высокой травой, лежали трупы трех жеребят, безжалостно и бесцельно зарезанных огромным волком… 
Вожак вынес из этого случая нужный урок – не подходи к лошадям сзади, опасно.
Тогда вожак был один против десятка этих больших, но глупых животных и победил. Сейчас лошадь одна, а с ним его охотники, это вам не наивные волчицы. Предводитель принял решение … 


Глава 4. Схватка.

       Конь по имени «Мальчик» имел и ум, и резвый бег иноходца. Кроме того, Мальчик был не из робкого десятка, иначе нельзя объяснить то, что жеребец после первого инстинктивного испуга от встречи с волками быстро справился со страхом и понял – спасение только в скорости, нужно успеть домчаться до жилья пока волки не набросились на них. Но как ни старался Мальчик, а сани с седоками сильно затрудняли ему бег. Алексей с тревогой и ужасом видел – расстояние между ними и хищниками начинает сокращаться, волки бежали налегке, наметом, низко пластаясь по снегу.
Минут через семь этой бешеной скачки с преследованием испуганный возница увидел развилку, значит, до села осталось совсем немного, успеют ли …
На развилке Мальчик вдруг свернул направо, этот путь к спасению гораздо длиннее, объездная дорога шла вдоль села, по ней добирались на дальний край деревни, там же стояли и конюшни для совхозных лошадей. Алексей сначала не понял сути маневра своей лошади, подумал, что Мальчик со страху мчится к родным ему стенам, поворачивать разгоряченного погоней коня было уже и поздно, и опасно на такой скорости. Они только потеряют время, а волки тем временем будут на расстоянии прыжка.
И тут он вспомнил, что метров через сто дорогу пересекает неглубокий, но довольно широкий овражек, полный рыхлого и неплотного снега. Умный конь подсознательно (или сознательно?!) выбрал единственно правильный путь, только бы успеть им до оврага! Директор стащил на ходу с себя полушубок и бросил его назад на дорогу…

       Вожак внутренне ликовал, еще одно усилие и можно готовиться к решающему броску. Как тогда, снизу вверх, прямо к горячему лошадиному горлу, на лету сомкнуть мощные челюсти, клыками ухватить длинную шею и всем телом рвануть в сторону и вниз. На этом охота будет закончена, можно пировать.
Из саней, навстречу волку, вылетело что-то белое и мохнатое, он поневоле замедлил бег, остановился в недоумении. От белого пахло барашком и человеком, матерь волков, обманка! Зло рванув зубами и перепрыгнув непонятный предмет, вожак вновь устремился в погоню, удвоив темп преследования и на полном ходу влетел в овраг. Его охотники, бежавшие с двух сторон от дороги, уже барахтались в глубоком снегу, провалившись в него почти всеми телами. Волки с трудом, огромными скачками, выбрались из снежной ямы на самый верх пологого оврага, но темп волчьей охоты был безнадежно утерян. Добыча ускользала от них, приближаясь к спасительному для неё жилью, там горели фонари и могли находиться двуногие. Волки завыли от разочарования, обиды и злости. Не задалась охота, не задалась …

       Мальчик замедлил бег, увидев распахнутые ворота родной конюшни. Он был в пене, бока лошади ходили ходуном, ноги дрожали от напряжения. Сани не прошли по габаритам в раскрытые ворота конюшни, раздался сильный стук, мужчина и ребятишки вылетели из саней на утоптанный снег возле конюшни. Незадачливый возница в легком одеянии вскочил на ноги, рядом с воротами стояли вилы и грабли, совсем недавно дежурные конюхи раздали на ночь лошадям сено по стойлам. Он сжал в руках вилы, готовый биться до последнего и посмотрел на дорогу. На удалении ста пятидесяти метров от конюшни стая, задрав морды, издавала дружный концерт, от которого всполошились собаки, кое-где загорались огни в домах. От жутких звуков по жилам пробегал мороз, кровь холодела. Из хозяйственной постройки конного двора выбежали полусонные конюхи, но их помощь уже не требовалась. Волки скрылись в овраге…
       Путников завели в дом, мальчишки ревели не столько от испуга, сколько от ушибов, полученных при падении из саней. Конюхи распрягли Мальчика и вытирали сухим сеном его мокрый круп. Успокоив детей, мужчина прошел на конюшню и, отстранив конюхов, сам завел лошадь в стойло. Он вытирал коня, гладил его морду и подсовывал прямо в губы лакомство, кусочки сахара. Измученный Мальчик не смог есть угощение от усталости, налитым кровью глазом конь все косился в сторону ворот, словно боялся, что волки появятся вновь. Конюхи оставили их одних, закурили по цигарке и, покачивая головами, пошли в дом, обсуждая происшествие. Сзади до них доносились сдавленное рыдающее бормотание:
       - Спасибо тебе, Мальчик! Спасибо родной, век не забуду … Хочешь, буду кормить одним сахаром?!
Это запоздалая реакция на стресс, директор, высокий крупный мужчина обнимал коня за шею и не стесняясь слез благодарил коня за спасение себя и своих детей. Смертельно уставший Мальчик, с трудом державшийся на ногах, подогнул передние колени и осторожно завалился на бок, сил не осталось совсем.
       - Запалился Мальчик, жалко. Какой был жеребец! – сказал младший из конюхов.
       - Ничо, пущай отлежится до утра. – Старший из них сосредоточенно дымил самосадом, прищурив от дыма один глаз, он смотрел на человека и лошадь. – Утром покажем ветеринару. Иди, закрой ворота, как бы не простудился конь ...