Ад кромешный (VI часть)

 6.

Память хуже старых ран. Те хотя бы в непогоду болят, а эта штука  - явление внесезонное.

Ей наплевать, дождь за окном или солнце, она самый теплый день отравит болью.

 

Не хотелось лишний раз нервировать Ласточку, однако Лира не укладывалась у меня в голове. Как сама по себе, так и сам факт ее наличия – тоже не укладывался. И даже вдоль спинного мозга не растянешь эдакое чудо…

Я, безусловно, люблю детей – в особенности, если это мои собственные дети, но что делать конкретно с этим ребенком – не представлял, хоть убей.

В довершение ко всему, любимая жена, похоже, возложила на себя священную миссию уверить меня в благоприятном исходе – а заодно и окончательно добить. Ласточка убеждала меня, что все будет хорошо, а я героически делал вид, что вовсе ее не слышу. Серьезно. Я старался об этом не думать, а она, напротив, сводила все мои старания на нет. Впрочем, спустя минуту Аретейни сообразила, что тут к чему, и принялась обсуждать погоду, чему я несказанно обрадовался и воодушевленно подхватил безумно содержательный диалог о видах местных растений и игру в Гидрометцентр с угадыванием, когда кончится дождь и начнутся сильные заморозки. Так что, следующие пять минут мы с Ласточкой запросто могли дать фору всем на свете бабулькам.

Заткнулись мы только, остановившись у начала заросшей бурьяном дорожки, уводившей вперед, сквозь ряды одичавших скрюченных яблонь, к старому бетонному забору.

— Санаторий, пансионат… – принялась перечислять Ласточка.

— Пионерский лагерь. – Я, распрямившись, установил на место облупленную жестяную звезду. – Во. «Сосновый бор».

— Оригинальное название, – улыбнулась Аретейни. Ветер швырнулся горстью капель, а я засомневался в пользе нашей затеи. До станции около пятнадцати километров, но кому понадобится прятаться на станции? То ли дело целый лагерь – выбирай любую комнату, никто туда не сунется. А подкараулить жертву в пятнадцати километрах – не проблема, если рядом оживленная дорога. Даже без машины всегда можно доехать автостопом. Я вздохнул. Проверить все-таки стоило.

Мы двинулись вперед по аллее, я смотрел на тропинку, но не видел никаких следов. А может, их смыл дождь. Но, скорее всего, если в лагере действительно обосновался маньяк, то только последний идиот на его месте будет ходить через портал. И я на всякий случай отстегнул ремешки крепления ножей.

Дождь шелестел в ветвях, старые яблони то и дело потрескивали, скрипели от ветра, и казалось, будто за нами кто-то крадется. И вдруг слева, за кустарником, зашевелилась грузная тень.

Ласточка остановилась и принялась копаться в сумке, как бы невзначай, сунув руку под куртку – в ладонь, как живой, скользнул старенький Макаров. Я отвернулся, так, чтобы кусты оставались в поле зрения. Кто-то завозился, треснул сухой веточкой – и навстречу почти бесшумно вышел… молодой кабан. Секунду он глядел на нас, потом развернулся и скрылся за деревьями. Я втолкнул ножи обратно в рукава.

— Тьфу, ты. – Ласточка выдохнула. – Напугал.

— За неимением маньяка будем воевать с кабанами? – невольно усмехнулся я. Ласточка тряхнула головой и улыбнулась.

— Не-е. Кабанов жалко.

Я, не удержавшись, быстро поцеловал ее. Кабанов больше не предполагалось.

Ворота оказались закрыты, мы перелезли через забор и угодили прямиком в густые заросли ежевики.

Дальше пришлось лезть сквозь молодую сосновую поросль, впрочем, кое-где сосенки сменяли юные пушистые елки, белые стрелы берез, да изредка – высокая, мне по плечо, малина. Спустя несколько минут мы вынырнули на обширную черничную проплешину. Аретейни провалилась в моховую кочку и вспугнула веретенника.

Впереди светлела серая кирпичная стена с черными провалами окон. Ласточка выпутывала из волос паутину.

— Вперед, – невольно улыбнулся я, увидев выражение ее лица. – Можно без песни.

— У меня репейник на куртке, – сообщила Аретейни.

— Оставь на память. За два часа мы должны здесь все осмотреть, а с учетом скорости нашего передвижения это будет непросто.

— Я догоню…

— А я тебе наряд выпишу, вне очереди, – фыркнул я.

— Идите нафиг, товарищ командир! – возмутилась Ласточка, осторожно отцепляя упомянутый репейник.

— Два наряда вне очереди, – огрызнулся я, разглядывая здание.

— Два раза нафиг…

— Три наряда вне очереди. Гляди. – Я указал на просвет между стеной и зарослями сосен – лес решительно возвращал себе свои территории, земля просела под тяжестью кирпича и бетона, и дом на пол-этажа ушел вниз. Там, где мягкий торф еще осыпался, пройти по кромке было легче, чем продираться сквозь колючий кустарник. – Пройдем здесь. Попрощайся с твоей любимой малиной.

— Я уже. – Ласточка стояла рядом и оглядывала осыпь. Затем вдруг прыгнула вперед, перемахнув образовавшуюся траншею – легко, будто кошка. Я мысленно выругался, но пошел в обход – мой вес эта осыпь не выдержит. Аретейни меж тем влезла на карниз, ухватилась за подоконник верхнего окна и, легко подтянувшись, скрылась в темном проеме.

Я вовремя прикусил язык, чтобы не позвать ее вслух, сообразил, что теперь придется поспешить – не оставлять же ее здесь одну – и, мысленно чертыхнувшись, перемахнул канаву следом. Разумеется, в последний момент полетел на дно. Приложился ребрами об мокрую кирпичную россыпь. От матерной тирады удержала только мысль, что привлекать к себе внимание по-прежнему не стоит, поэтому я только зашипел от боли и быстро поднялся.

— Эй! – Ласточка свесилась из окна. – Ты в порядке?

Я молча погрозил ей кулаком и выбрался из канавы. Мокрая грязь скользила и осыпалась.

Аретейни посторонилась и попыталась подать мне руку, впрочем, тут же сообразила шагнуть в сторону.

— Ты как? – тревожно спросила она.

— Считая внезапно пробудившуюся жажду убийства?.. – Я переместил один нож ближе к руке.

— Нет. А чего такого?! – шепотом возмутилась Аретейни, и я в ответ покрутил пальцем у виска.

— Того. Забыла, зачем мы здесь?

— Помню. Маньяка ищем. Дэннер…

— Еще раз назовешь меня Дэннером – точно сам убью.

— Простите, Леонид Васильевич, – припечатала ледяным тоном любимая жена и резко развернулась на каблуках. И как бы ей объяснить, что между домом и командировкой – существенная разница?..

Я догнал ее и пошел рядом.

— Мы с тобой ни малейшего представления не имеем о том, что здесь на самом деле происходит. – Я старался говорить медленно и тихо, но сердце все равно колотилось, и я не сразу сообразил, почему. Обернулся на гордо молчавшую Ласточку. Сильная стройная фигурка, в которой руки помнят каждую черточку, непослушные темно-русые волнистые пряди, прямой, спокойный взгляд. И темный коридор на фоне. Я вдруг понял, почему так разозлился минуту назад. Это был страх. Всего-навсего… правда, самый мучительный его вариант – страх за того, кого любишь больше жизни.

— Послушай. – Я, остановившись, ухватил ее за руку. Она не вырывалась, но вопросительно подняла глаза, молча ожидая продолжения. – Не нужно лезть вперед, ясно? Это твое первое задание…

— И я – как маленький ребенок в сталелитейном цеху! – взорвалась Ласточка. – Ясно.

— Я этого не говорил!.. – зашипел ваш рассказчик, не зная, как ей еще объяснить, что нам надо бы держаться вместе. И вдруг слова вырвались сами собой – прежде, чем я успел прикусить язык. – Мне хватило Морены!..

Услышав свой собственный голос, выдающий такие подробности, я растерялся, замолчал и отступил на пару шагов. Ласточка прекратила испепелять меня взглядом и прищурилась.

Сейчас будет допрос… и мне придется ответить. Иначе это будет уже нечестно.

— Морена? Что за морена? Причем тут ледники, Дэннер?

Я даже «Дэннера» пропустил мимо ушей – голос напрочь отказался подчиняться. Старая рана снова вспыхнула обжигающей болью – кого я обманываю, она никогда не заживет.

— Не ледники. – Надо же, а говорить я все-таки способен. – Это имя той, кто открыл вирус.

— Какой вирус?

— Это не у нас. Это колония «Код-413» у Альтаира… была.

Ласточка подошла ближе, осторожно коснулась моего плеча. Кажется, она больше не злилась.

— И что случилось в этой колонии? Эпидемия?

— Эпидемия. – Я все не мог заставить себя пошевелиться, глядя в стену. Ласточка развернула меня к себе.

— И что в итоге?

— Не уследил.

От ее руки словно разлилось тепло, заставив отступить ледяное железо из пальцев. Да что это со мной! Кто говорил, что надо продолжать жить, кто убеждал отпускать мертвых?!.. Ты все еще жив, Дэннер – так вернись к живым! Сколько можно себя наказывать…

Я обошел ее, направляясь дальше вглубь коридора.

— Ласточка… не отходи, ладно?

— Ладно.

Она больше ничего не спрашивала – и за это я был ей благодарен.

 

Облазив лагерь вдоль и поперек и так и не обнаружив никаких признаков предполагаемого маньяка, оккультных ритуалов, внезапного нашествия инопланетян, случайно застрявших в Яви демонов, хищных оборотней и прочей нечисти, мы вернулись к машине. Уставшие, промокшие и злые как сто маньяков. Лира сидела смирно, уставившись на мокрое ветровое стекло, и меня в который раз уже обожгло чувство вины. Девочка казалась худенькой, хрупкой и беззащитно-отважной. Я должен был быть рядом, все эти годы. Любить и оберегать, учить и водить в походы, ругать за промахи, нервничать по вечерам и посещать родительские собрания. Радоваться ее успехам и желать спокойной ночи. Должен был! Все четырнадцать лет!

А я даже не знал, что она на свете есть.

Ласточка походя коснулась моей руки, и я заставил себя улыбнуться.

— Долго же вы проверяли, – приветствовала нас Лира и вожделенно покосилась на карман, в котором лежали сигареты. Я молча вытащил одну и протянул ей. Пальцы забила совершенно дурацкая, неуместная дрожь, и сигарета едва не переломилась, а девочка будто чутьем уловила мое состояние и, вместо того, чтобы принять угощение, уставилась на меня своими зелеными глазищами, остановив тонкую руку на полпути. Рука зависла в воздухе, я вдруг обнаружил, что забыл родной русский язык, а взгляд Лиры, того хуже, будто приковал к месту.

— Что с тобой?

— Устал, – пришла на помощь Ласточка, хлопая пассажирской дверью – мне показалось, будто лопнула туго натянутая струна. Мир ожил, система отвисла, время покатилось со своей обычной скоростью.

— Отдохни, – посочувствовала Лира, ловко выхватив сигарету из моих пальцев. – Спасибо… еще бы, устал – целый день под дождем лазить.

— Да ерунда, я в порядке, – очень убедительно заверил ваш рассказчик, с некоторой опаской берясь за руль. Внимательный взгляд девочки будто сковывал мои движения.

— Скоро стемнеет, – сказала Аретейни. – Давайте ужинать.

На том и порешили.

Другие произведения автора:

История продолжается: 9 (3)

Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 28

Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 39