"Яблоко от яблони..."

                                               «Яблоко от яблони…».

- А ну, навались! – крикнул басовитым голосом трудовик. – Раз, два, три взяли …

Он в такт своих слов взмахивал прутом из крепкой ветки акации. Мальчишки восьмого «Б» класса, прилагая нечеловеческие усилия, перемещали огромный фрезерный станок по двору школьных мастерских. Его необходимо было по подложенным валикам перекатить к большому окну старого здания, а затем по наклонным брёвнам спустить вниз в помещение. Ребята трудились на славу, не жалея сил: одни из них подкладывали круглые чурки под станину, чтобы было удобней катить, другие, изогнувшись дугой, упираясь в асфальт, толкали эту «дуру». Через некоторое время менялись. Пот катился градом. «Парадом командовал» преданный своему делу, седой как лунь, пожилой учитель труда – Дмитрий Иванович Баландин – Блинов. В народе его в шутку окрестили – «комплексный обед». Всю сознательную жизнь он трудился на судоверфях морского завода, а на пенсии передавал в школе опыт молодой  смене: учил обрабатывать металл, мастерить молотки, правильно сверлить отверстия на станке, отличать напильники друг от друга и т.д.

      Из-за угла периодически, осторожно выглядывали два второгодника, закадычные друзья - Валерий Кривов и Анатолий Шуркин. Они без зазрения совести подсмеивались над остальными ребятами и курили сигареты «Прима».

- Пусть гнут свою спину, - хихикнул Кривов, - а нам не в жилу.

- Точно, мы не согласны работать от забора и до заката, - поддержал его Анатолий.

Ершистым, дерзким молодым людям казалось, что они смелые и умнее всех остальных.  

       Всё когда-то заканчивается, не составило исключение и перемещение тяжёлой махины. Трудовик отвернулся на секунду, у станка, как из-под земли выросли Кривов и Шуркин. Они под шумок, с деловым видом изобразили, что всё это время тоже пыхтели с коллективом. Дмитрий Иванович, воодушевляя ребят, скомандовал: «Последний рывок, братцы – и-и-и…. раз!». Станок встал на своё место. Раскрасневшиеся от усердия парни облегчённо вздохнули. Они стояли радостно-возбуждённые, их захлёстывали патриотические чувства. Ведь помощь школе была оказана серьёзная.

- А вы где были? – грозно прозвучал вопрос из уст учителя в адрес «сачков».

Он строго смотрел на хитрецов через толстые линзы очков. Второгодники поняли, что не  прокатило, для них в воздухе запахло грозой и отпираться бесполезно. У Шуркина предательски забегали глаза. 

- Повторяю традиционный вопрос: «Сколько будет продолжаться это безобразие, дармоеды?!».  

Произнеся угрозу, он начал движение вперёд. Кривов не выдержал и сорвался с места первым, сделал два шага и запрыгнул на подоконник окна. Но, как оказалось, он со стартом «зевнул». Длинный прут – орудие посрамления, в руках трудовика засвистел в воздухе, словно кожаный хлыст и смачно «приласкал» спину Кривова. Беглец выгнулся, взвыл, но по набранной инерции выпрыгнул в окно на улицу. Шуркин оказался хитрее и отделался лёгким испугом. Он сначала притаился за станком, а потом, пока суть да дело, шустро выскользнул в двери и припустил как заяц.

- Я вам негодяи, ещё устрою «сладкую» жизнь! – крикнул вдогонку Дмитрий Иванович.

Попытка обмануть учителя с треском провалилась.

- Нашего трудовика на мякине не проведёшь, - пробубнил староста класса Петров.

      Понятие демократия и свобода личности, придёт на эту землю только через двадцать лет. А пока, Дмитрий Иванович воспитывал в юных гражданах своей страны благородство и честность, трудолюбие и коллективизм. В крайних случаях он применял в своей работе не совсем официальный метод воспитания, как когда-то и его учили ещё при царе-батюшке, в православных традициях: по-русски – розгами. Он часто говорил своим ученикам: «Лакеев в семнадцатом году отменили». Призывая бесхитростными словами к самостоятельности и гордости, но старый рабочий не был пророком. Забегая вперёд, можно сказать определённо, что эту категорию людей снова возродили в начале «смутных времён» 1991 года. Но, то уже будут иные времена.

       Ребята вымыли руки и занятия закончились. Они стали собираться на следующий урок.

- Дмитрий Иванович, а нельзя было их просто пристыдить? – вступился за парней отличник Филипп Коржаков.

- Слово действует лишь на тех, у кого есть мозги и совесть, - ответил ему человек, у которого была уже жизнь за плечами. – Чтоб дошло и проняло, иногда надо и таким вот образом.

На, чьей же стороне была правда, в отношении наказания, отличник так и не понял.

       Когда класс направился в учебный корпус, то за трансформаторной будкой – «пепельницей»  школы, остались на перекур пять человек, это были в основном второгодники. Там они и встретили Кривова.

- Валера, как самочувствие? Что-то вид у тебя печальный, – язвительно поинтересовался Гена Петряков.

Тот заплакал и отвернулся, чертыхаясь и бурча про себя.

- Что так больно?

Ушибленный Валера задрал рубашку и показал всем спину. Он продемонстрировал народу, какая после общения с трудовиком у него осталась вздувшаяся фиолетово-красная полоса.

- У этого старого дурака, совсем мозгов нет, - всхлипнув, пробурчал Кривов.

- Не слабо! – аргументировал увиденное зрелище Кузьмин.

Парни улыбнулись, но в душе были на стороне Дмитрия Ивановича, так как Кривов отлынивал уже не в первый раз. Характером трудовик слыл добродушным, были и «пряники» на его уроках. Всем кто учился и трудился добросовестно, он всегда ставил только пятёрки, в противном случае, неслухам «доставалось на орехи».

- Нечего было валенком прикидываться, - высказал своё мнение Андрей Вишняков.

- У меня рука болит, - сразу придумал отговорку Кривов.

- Надо было об этом говорить «комплексному обеду», а не нам, - улыбнулся одноклассник. - Я понимаю, что тебе всё «пополам», но хуже ты делаешь не ему, а классу, и это уже не в первый раз.

- Ты отцу пожалуйся, - посоветовал Кривову Гена.

- Ты что! Он вообще прибьёт, - Валерий потупил взгляд.

Есть правила в коллективе, пренебрежение которыми вызывает одинаковое возмущение и у тех, кто хорошо учится, и у тех, кто не очень. Такую черту и переступили два товарища.  

       Школа – восьмилетка располагалась посередине домов частного сектора. В те уже далёкие семидесятые годы прошлого столетия, это был особенный район – некий деревенский анклав в городе. В большинстве своём здесь проживали семьи:  морзаводовцев, водители, рабочие, редко матросы гражданского флота и люди других профессий. Годы летели, а дороги всех поколений района начинались и проходили через эту школу. Порой одни и те же преподаватели были у пап, мам и внуков с одной фамилией. Частная собственность плюс почти деревенский уклад с рабочим мышлением, объясняли характеры и поведение его жителей и их детей. Бытовое пьянство было не редкость в этой среде, а там где оно есть, то появляется и криминал. Многие жители района прошли через «дом казённый».

       В восьмом «Б» классе доучивалось пятеро переростков-второгодников со сложными характерами, у которых жизненный путь уже явно просматривался: армия, цеха морзавода, станок или баранка автомобиля. Ничего в этом не было плохого.  Добросовестно трудиться, и учил их Баландин - Блинов.

      Прошло четыре месяца, ребята восьмого «Б» класса сидели на уроке трудового воспитания,  девчонки в это время обучались кройки и шитью в другом помещении. У Дмитрия Ивановича была одна очень странная привычка, когда он что-то долго рассказывал, то на это время закрывал глаза и монотонно, словно достав информацию из ячеек памяти,  озвучивал её. Пожилой учитель был туг на ухо, слух подсел у него в цеху морзавода, где всё гремело и грохотало. Вдобавок ещё, на окружающий мир смотрел через толстые линзы очков. Все признаки указывали на его почтенный возраст. Сегодня учебный процесс проходил как обычно, только чересчур активно вёл себя Валерий Кривов. Парень начинал баловаться в тот момент, когда учитель закрывал глаза. Он задирал рядом сидевших ребят, смеялся, вставал со своего места и ходил между рядами. Продолжались эти безобразия до определенного момента. Дмитрий Иванович услышав какой-то шум, приоткрыл глаза и из-под кустистых бровей посмотрел на источник галдежа. В руках он всё время держал свою любимую металлическую указку, с которой на теоретических занятиях не расставался. Она представляла собой конусообразную телескопическую нескладывающуюся трубку, с заштифтованными звеньями. Учитель ударил ею по куску брони от танка, которая выполняла функцию наковальни. Металл однотонно зазвенел.

- Кривов, сядь на место! – предупредил он, произнеся грозно, громко и доходчиво.

Валерий притих, но когда Дмитрий Иванович в очередной раз закрыл глаза, он снова начал баловаться. Его нахальное лицо выражало, мол, «мне всё по барабану».

Баландин – Блинов внепланово, сквозь щель век, ещё раз подозрительно осмотрел обстановку.

- Кривов, если не понимаешь на русском языке, то перейду на украинский. Сядь на место,- повторил он своё предостережение.

Учитель произносил подобное словосочетание и раньше, но никто не мог даже и предположить, что оно означает – перейти на украинский. До сего пункта дело пока не доходило. Сегодня же, после четвёртого предупреждения, Дмитрий Иванович не выдержал. Он, чтобы не быть голословным, перешёл к конкретике. Баландин – Блинов с суровым видом ринулся в проход между партами. Кривов понял, о чём сейчас пойдёт речь, лихо вскочил на свой стол и перепрыгнул на другой ряд. Но, этот манёвр его не спас. Трудовик, не по годам резво, перегнулся через парту и наотмашь «махнул шашкой». Указка достала многострадальную спину проказника. Дмитрий Иванович, таким образом, высказал своё особое мнение и на корню пресёк юношескую легкомысленность, чтобы другим неповадно было. Кривов взвыл по-волчьи и как ошпаренный выскочил из мастерской.  

- С такими «железными» аргументами спорить трудно, - прозвучал чей-то комментарий из класса.

– Тем более, когда конкретно ощущаешь их на своей шкуре, - добавил Морозов.

Это был всего лишь небольшой хор отдельных мнений.

- Увещевания прошлого раза на него не подействовали, - произнёс трудовик, тем самым поставив точку под инцидентом, и занятия продолжились в спокойной обстановке.

        Между уроками, на перемене, Кривов показывал ребятам ушибленную спину, всё за той же трансформаторной будкой. Это была очередная кроваво-фиолетовая полоса, почти ничем не отличавшаяся от предыдущей. Валера сопровождал демонстрирование побоев крепкими словоизвержениями.

- Да она у тебя параллельно первой, прямо аккурат легла как троллейбусные провода! – издевался над ним Вишняков. – Ничего, время залечит раны.

- Иди ты…, - Кривов набыченно смотрел в его сторону, всхлипывая.

        В двадцатых числах мая, ученики восьмого «Б» класса стояли на школьной линейке в праздничном наряде – белых рубашках и фартуках. Торжественное построение проходило в честь последнего звонка, который звучал для тех, кто покидал стены школы. Звучала грустная прощальная песня: «Когда уйдём со школьного двора», от слов которой ком подкатывал к горлу. Она выдавливала у учителей слезу, а у выпускников пробуждала ещё неосознанную внутреннюю радость. Крепкий парень из восьмого «А» класса пронёс на своих плечах, по периметру строя, девчушку-первоклашку. Она стараясь, трясла колокольчиком, украшенным алым бантом. Пройдёт немного времени и все эти мгновения останутся лишь в воспоминаниях.

       Через две недели восьмой «Б» класс сдавал выпускные экзамены. Первым предметом по списку числилась физика. Из класса вышел с озадаченным видом, долговязый Андрей Вишняков. Ребята звали его просто – «Вишня». Хорошистка Мухина, испытывая лёгкий мандраж перед экзаменом, пристала к нему с расспросами.

- Андрей, тебе какой билет попался? Много спрашивали?

- Пятый, - важно ответил парень.

- Что получил? – не отставала она.

Вишняков пожал плечами.

- Наверно тройку, - пробубнил Вишня и как-то виновато улыбнулся.

- Тебе что, не объявили оценку? – не унималась Мухина.

- Физик спросил: «Ты куда Андрей, пойдёшь после школы?». Я ему ответил: «Работать». А он мне и говорит: «Хорошо, у тебя был пятый билет, иди, работай».

- Всё понятно, физик тебе путёвку в жизнь выписал, - съязвила хорошистка. – Чего переливать из пустого в порожнее, - ехидно улыбнулась она.

- Вроде того, - уже не детским голосом, пробасил Вишня.

Примерно так сдавали выпускные экзамены и остальные второгодники восьмого «Б» класса. Кто-то после этого пошёл трудиться, иные прямо в армию, а кто и не успел – посадили за хулиганство. Такой примерно был в то время этот рабочий район. Но, не всё так грустно, выросли в нём: и врачи, и учителя, и офицеры, и инженеры, но то была другая история.

                                                         *      *       *

      Ничего не бывает вечным, кроме времени. Годы пролетели, как поётся в известной песне: «А годы летят, наши лучшие годы…». Выпускники восьмого «Б» класса продолжали жить и работать, страдать и любить, у многих выросли дети. Кто-то в поисках «синей птицы» удачи, уехал на край некогда огромной страны. А в основном жили по принципу народной мудрости: «Где родился, там и пригодился».

      Через энное количество лет, Валерия Анатольевича Кривова вызвали в родную школу. Поводом для этого послужило плохое поведение его сына Павла, ученика седьмого класса. Отец до обеда отпросился на работе и явился к классному руководителю на расправу.

- Валерий Анатольевич, вопрос, что называется, назрел и перезрел, - начала Нина Сергеевна издалека. – Я вижу очень большие пробелы в воспитании вашего сына. Вы кем работаете? – неожиданно спросила она.

- Водителем.

- Неужели у Вас хоть немного не остаётся времени, чтобы уделить его воспитанию сына?

- Я часто в рейсах бываю, но для этого время найду. А что он натворил?

- Во-первых, сын Ваш, Павел, бывает порой неуправляем, слабо учится - на одни тройки, постоянно уклоняется от какой-либо физической нагрузки, - она начала говорить возмущённо и очень взволнованно. - Например: металлолом не собирал, макулатуру тоже, на большой приборке надо было двигать парты, исчез и т.д. Совсем недавно, в кабинете биологии делали ремонт, попросили ребят перенести экспонаты и учебные пособия в другое место. Все парни трудились, кроме вашего сына, палец о палец не ударил. У него, видите ли, срочно заболел живот. А если и принимает участие, что бывает очень редко, то работает из рук вон плохо. Таких примеров можно привести множество. В общем, Ваш сын горе-ученик и безучастный ко всему человек.

У Кривова старшего покраснели уши, внутри что-то защемило. Он словно увидел себя в зеркале времени. Ему показалось, жизнь дала сдачу.

- Я обязательно с ним разберусь, - пообещал он учительнице.

- Тут не только один раз нужно разобраться, а заниматься воспитанием постоянно, - подправила его Нина Сергеевна, - время упущено.

С помощью назидательных тирад и нравоучений, мировоззрение отца Павла, на проблему кнута и пряника, полностью поменялось.

       Валерий Анатольевич вышел из школы в смятении, мучила совесть, а больше всего жгли воспоминания. Будучи ещё школьником, он ведь тоже при любом удобном случае любил отлынивать от общественной работы.

- Может быть, я отстал от этой жизни и что-то в ней не понимаю? Ведь у него всё есть, в отличие от моего детства.

Взгляд его непроизвольно остановился на трансформаторной будке, за которой он когда-то курил с дружками.

- Неужели уже и сын курит, как я когда-то?! – задал он себе вопрос, и волосы зашевелились на голове от запоздалого раскаяния.

- У всех дети как дети, а мой…  Вон у Шуркина сын Денис, отличник и поведение примерное.

      Закончился рабочий день, Кривов - старший погрузившись в невесёлые размышления, медленно шёл по дороге в сторону своего дома. Весна утверждалась всё больше и больше. На ветках дикого миндаля проклюнулись зелёные листочки, в белом наряде стояли отдельные деревья. Вот-вот начнётся буйное цветение и благоухание всей проснувшейся природы. Яркое солнце подчёркивало синеву неба. В высоте хаотично проносились ласточки и стрижи, громко щебеча и радуясь. Весна пришла!

      Проходя мимо двух и трёх этажных особняков, Кривов глубоко вздохнул.

- Как изменился наш район! – от такой мысли, на душе стало нехорошо. – Сначала братки, потом богачи скупили половину здешних домов. А так не хотелось, чтобы что-то менялось.

Он подошёл к своему двору и остановился.  

- Когда-то наш добротный дом, который строил ещё мой отец, был одним из лучших в районе. А теперь… Он выглядит древним и серым, развалюхой среди домищ.

Кривов посмотрел на трёхэтажный дворец нового соседа слева, потом перевёл взгляд на «скромные»  четырёхэтажные хоромы соседа справа.

- Наш домик теперь, на фоне этих творений, на собачью будку похож.

Открылась дверь веранды, в сторону летней кухни, пробежал сын Павлик.

Валерий Анатольевич осмотрел хозяйским глазом свой двор со стороны улицы.

- Штакетник покосился, ворота не крашены. Сколько раз говорил сыну обкопать деревья и побелить стволы. Правильно учительница сказала, что неисправимый лентяй растёт.

Он пристально посмотрел на гору недавно обрезанных веток, лежавшую возле забора.

- Эту кучу ему тоже велел сжечь.

 Кривов подошёл поближе, наклонился и вытащил оттуда ветку от шелковицы. Он махнул ею по воздуху, послышался неприятный свист.

- На хлыст от акации очень смахивает.

У Валерия Анатольевича заныло в районе спины. Как говорится, мышечная память долговечна.

- Яблоко от яблони недалеко падает, - произнёс он с грустью до боли изношенную поговорку. – Я бы добавил и катится тоже. Придется, наверное, вспомнить уроки Дмитрия Ивановича.

Для его личной жизненной истории, это были не совсем приятные слова правды. Но, что поделаешь, время невозвратно. Особенно это чувствуется в воспитании детей.

                                                                                                                     Ю. Таманский  

                                                                                                                   г. Севастополь     2013г.

Другие произведения автора:

Грустная история - II

"Разбавленные гены".

"Две параллельные судьбы".