Привет из ада

 

Третий роман серии.

Первый - «Пилигрим».

Второй - «Жди свистка, ПАЦАН»

 

Посвящается Алёне

 

ПРИВЕТ ИЗ АДА

 

Глава 1

ОСОБНЯК

         Для того чтобы проникнуть в новый шикарный особняк, молодому вору - Коле Рысаку, пришлось по приставной лестнице сперва взбираться на балкон, выдавливать стекло и только потом проникать в полупустое жилище.

         Времени было мало следовало торопиться. Он сразу бросился в небольшой чулан рядом с кухней

         - Все-таки Байкал сукой оказался, - с тоской думал он, по пути на кухню. - А ведь обещал, мамой клялся: «Наколка верная. Делов-то на пять минут. Только заскочишь, возьмешь сейф и все». - Деньги  мне. Ему за наколку бумаги, которые там окажутся.

         Байкал был воровским авторитетом одним из немногих оставшихся живым в очередной криминальной войне. В настоящий момент после полученного огнестрельного ранения он отлеживался на одной из воровских малин. Кто в него стрелял, по чьему указанию было не ясно? Многие склонны были подозревать в этом Мордана воровского авторитета смотрящего данного региона. Они давно конфликтовали друг с другом... 

         А пока, когда ровно в одиннадцать двадцать пять он проник в дом и пробрался в чулан, где  должен был быть сейф там, наверное, лично для него имелась только недавно приготовленная ниша для неясных целей и крысиное дерьмо в ней. Ни денег, ни ценностей, ни бумаг - ничего так безудержно манящего к себе  не было... Зато было другое.

         На полу большой неприбранной гостиной, недалеко от камина лежал труп с изуродованным лицом, развороченным выстрелом в упор. Судя по всему, стреляли крупной картечью. По сложившейся в последнее время у киллеров традиции, ружье аккуратно лежало рядом. Любой любознательный мог оставить там свои пальцы. Непрошеный гость оказался человеком разумным и оружие сальными грабками не лапал.

         Рысака такое соседство вовсе не устраивал, но раз забрался в хату, решил попытаться найти хоть что-то. Для молодецкой силушки и более детальных поисков дорогостоящих предметов соцкультбыта следовало подкрепиться и желательно чем-нибудь съедобным.

         Зайдя на кухню, он машинально глянул в окно на весенний, радостный окружающий мир. То, что он увидел, ему сразу очень не понравилось, мало того настроения не добавило совершенно.

 

                                                        * * *

 

         Какие-то люди с автоматами в масках и пятнистой форме окружали дом, в котором он намеревался перекусить (чтобы сгладить неприятности сегодняшнего дня) и только потом быстренько пошарить на предмет поиска чего-нибудь ценного. А тут какие-то незнакомые люди с надписями на спине...

         Пока не видно. А... Вон у того, который кувалдой разбивает дверь в парник...

         Рысак присмотрелся. Так? Точно... ОМОН.

         Все  - пиз...ц или грубо говоря - сливай воду. Труп есть. Предполагаемый убийца здесь. Чьи вы хлопцы будете, кто вас в бой ведёт - у «омордатиков» можно не спрашивать. Как не следует интересоваться и тем, с какой ноги они утром встали? Просто - не резон. А вот вероятность того, что забьют до смерти, этими самыми ногами, вне зависимости от утреннего подъема помогая себе еще и прикладами, была очень даже высокой...

         Надо хоть зубы с ребрами спасать.

         Что делать? - извечный вопрос для каждого интеллигентного человека. Ответ на него, иногда означает очень многое... Если не все. Поэтому,  даже если ты обладаешь всего одной извилиной и та, по капризу природы находиться у тебя между ног, все равно старайся с ее помощью найти выход из создавшегося положения.

                                                        * * *

 

         Ворвавшиеся в особняк  воровского авторитета Мордана омоновцы в зале обнаружили труп хозяина, а на кухне  окровавленного потерявшего сознание  гражданина. На теле кухонной находки виднелись многочисленные неглубокие порезы. Прямо на месте его перевязали и несколькими оплеухами вернули в сознание.

         До приезда скорой помощи, от пострадавшего так и не смогли добиться ответов на простые и ясные вопросы: «Кто он? Что делал в доме? Кто завалил хозяина особняка и кто, в конце концов, подрезал его самого?»

         Окровавленным ртом, вытаращив глаза вышеозначенный что-то нечленораздельно мычал. В общем, было непонятно.

         Находящегося в шоковом состоянии гражданина повезли под охраной в самую обычную больницу скорой помощи. Сперва хотели завезти в закрытое лечебное учреждение, а потом посмотрели, что угроз от него никаких, напуган до твердого поноса и повезли в обычное учреждение.

         Пока, суть да дело в доме к работе приступили опера из угро и работники прокуратуры. 

 

 

Глава 2

ГУСАРОВ и Лариса

 

         Гусаров, начиная с того момента, когда на вокзале он распрощался, расцеловался со своим закадычным другом Рюриковым Степаном Андреевичем его супругой и внуками, с того самого момента у него сложилось впечатление, что за ним кто-то внимательно следит.

         Он присмотрелся. Этим наблюдателем была молодая привлекательная особа.

         Под перестук колес познакомились. Благо, купе располагались рядом. Долго разговаривали. Наперебой пересказывали друг другу содержание последнего номера журнала «СПИД и МИД». Курили в тамбуре. Кофе, чай... Затяжные поцелуи...

         Когда рано утром, поезд прибыл в Плутов, попутчица Лариса призналась, что любит его. Признание прозвучала. Гусаров, как мороженое в жаркую погоду начал таять и вместо того чтобы бежать к матери воспитывающей его сына он поплелся устраивать попутчицу в гостиницу.

         На подламывающихся ногах с оттопыренными губами и мутным выражением на лице выбрался оттуда через четыре часа.

 

                                                        * * *

 

         К обеду он добрался к матери. Вот уж было радости, счастья и веселья. Правда, к матери это не относиться. Она, как всегда, являла собой образец сдержанности и строгости. Но, судя по тем блюдам, которыми был завален стол приезд сына, по семейной шкале ценностей был расценен как самый торжественный праздник.

         После домашнего ужина, обмена семейными впечатлениями, он размякший и растроганный дождался, пока сын уснет у него на руках. Уложил его в кровать в которой будучи подростком спал сам. Бесцельно, поболтался по дому... Мать, наблюдая за его молчаливыми передвижениями, резко высказала верную мысль:

         - Ладно, котяра, давай, лезь на свою крышу. Поори там, раз тебе так неймется.

         - Можно, ты не обидишься, - обрадовался Алексея.

         - Когда у мужика головка заменят голову, держать его дома, только злить, - она вздохнула, внимательно посмотрела на сына и подвела черту. - Весь в отца. Такой же кот блудливый...

         В голосе матери, родившей кроме Алексея еще уйму детей и уже воспитавшей полтора десятка внуков, не слышалось ноток осуждения просто констатация.

          Алексей снова отправился на встречу со случайной дорожной попутчицей.

 

                                                        * * *

 

         Опять чертовское удивление от собственных сексуальных возможностей и камасутровской фантазии. Видно материнская здоровая пища оказала благотворное воздействие на мужской силу. После здорового секса, заслуженный отдых и воспринятое на ура решение  подкрепиться в гостиничном ресторане.

         Там уже под легкую расслабляющую водку и громкую, ради баланса напрягающую музыку, стали по-русски отдыхать, т.е. выпивать и закусывать.

         Между сменой блюд попутчица Лариса извинившись, вышла в туалет припудрить носик. Алексей через десять минут вышел вслед за ней. Нет, не проверять, куда она запропастилась, просто пиво с водкой очень мощное мочегонное средство.

         Сколько за дверную ручку не дергал, но дверь к мужскому писсуару была закрыта. Пришлось, пугая местных девиц справлять нужду в женском. После вернулся за столик... От скуки выпил еще водки.

          Сидеть одному было не интересно. Волнуясь, уж не случилось ли чего вокруг же одни пьяные, вышел искать попутчицу и полового партнера.

         К огромному удивлению Алексея, его, после очередного выхода из женского туалета задержали сотрудник милиции. Он начал было извиняться, что они, наверное, неправильно подумали, он туда ходил не с грязными намерениями, а исключительно с чистыми, т. е. по малой нужде, но его никто не слушал. 

         В мужском туалете был найден труп одного из местных мелких бизнесменов. Мужчина был убит обычным столовым ресторанным ножом, рукоятка которого торчала у него из горла.

         Именно Гусаров больше всего взволнованно крутился у туалета, где был обнаружен труп, поэтому его и задержали. Провели быстрые дактилоскопические исследования и разглядывая их получили вполне ожидаемый результат... Отпечатки пальцев снятые с рукоятки ножа и отпечатки пальцев снятые с живого Гусарова полностью совпали.

         Он начал крутить головой в поисках своей подруги, но ее нигде не было. Больше этой молодой и эффектной женщины он не видел.

 

                                                        * * *

 

         Из милицейского “обезьянника” его перевели в изолятор временного содержания. Перед тем как перевести в другое помещение провели более тщательный обыск.

         В момент обыска, из кармана пиджака выпала бумажная салфетка, на которой, удивленный Гусаров вслух прочитал: «Привет из ада. Ас». 

         Текст был написан губной помадой, точно такой же которой были накрашены губы у его новой знакомой. Эдакая мелодраматическая страшилка. От  досады он даже плюнул на пол дежурки, за что получил от дежурного законный подзатыльник.

         Полученная неожиданная оплеуха привела его в чувства. Гусаров еще раз прочитал текст и облегченно рассмеялся. Ассенизатор - в миру  Пирогов Николай Иванович известный наемный убийца одержимый идеей фикс, как уборщика людских отходов, обосновывающих его деятельность, в очередной раз напомнил о себе.

         После их последней встречи, когда в руках Пирогова в момент выстрела в грудь Гусарова, разорвало казенную часть старинного ружья, была полная иллюзия его безвременной кончины. Оказалось, что в очередной раз смерть на полном скаку проскакала мимо него. Обнесла куском. Жив курилка. И вот сейчас, отлеживаясь где-то в  условиях больничного подполья, пытается страшными словами грозить и пугать человека, по его мнению, виновного во  всех его бедах...

         Фаталист Гусаров правильно рассудил, раз удовольствие с подосланной Лариской получил, значит, для равновесия в природе должны быть и неприятности.

         Думалось сегодня выспаться в домашних условиях, но видно не судьба. Он подложил под голову руку. Дал себе команду уснуть. И провалился в сон. Перед сном ему подумалось: «Во время следующей встречи, придется его выпороть розгами... или отстегать крапивой».

 

                                                        * * *

 

         Гусаров, зайдя в пытошную избу, сразу потребовал у следователя по фамилии Коблов сообщить о своем задержании в военную комендатуру. Но следак держал в руках практически раскрытое убийство, и отдавать его за здорово живешь в руки военных у него намерений не было. Тем более, что у подозреваемого не было никаких документов.

         Закрыв глаза и чуть покумекав, данное преступление можно было превратить в заказное убийство, с задержанным киллером. Для местной плутовской статистики это была большая удача. Центру можно было утереть нос. Глядишь, заметят кобловское служебное рвение и пошла писать губерния - сразу повышение, перевод в центральный аппарат, а там квартира, оклад, персональный автомобиль под жопу... Красота. Он даже закрыл глаза от предвкушения всего этого великолепия.

         Перспективы были очень заманчивые. Отдавать все это в чужие руки ни как не хотелось. Но запрос по всей форме составил, правда, отправил простым письмом. Следак, как и любой другой вдаренный по кумполу системой был формалистом, поэтому хошь не хошь, а бюрократические  процедуры пришлось соблюдать. Если этот заносчивый гордец говорит правду... Письмо быстро дойти не сможет, а к тому времени от него уже можно будет получить признательные показания.

         Он посмотрел на сидящего перед ним подследственного. Что-то в его взгляде и манере держаться говорило о том, что совсем будет не просто сломать его на чистосердечное раскаяние. Ну, да и ни таких, в рог барана скручивали.

         Для того чтобы он был более сговорчивым, Коблов приказал поместить Гусарова в камеру в просторечии носящую имя «пресс-хата». Там собрались отбросы и изгои уголовного мира. Сучня, козлы, отморозки. В таких камерах беспредел является основным условием пребывания. Ни общечеловеческие, ни законы уголовного мира там не действуют.

         Гусаров понял куда попал, только когда у него за спиной лязгнула металлическая дверь.

 

 

                                                        Глава 3

                                      ЛАРИСА РОМАШИНА (ЧИЧИ)

 

         Тема заявленной к защите диссертации звучала так «Семантические особенности словообразовательных аффиксов поэзии Шарля Бодлера». Этой работой я не собиралась произвести переворот в изучении поэтического языка Бодлера, просто из ниоткуда возникла необходимость направить в некое русло ранее полученные знания. Делалось это не ради денег, а исключительно для собственного утверждения.

         Пока оппоненты после моего короткого выступления публично высказывали свое мнение о недостатках и достоинствах научных изысканий претендента я, вместо того чтобы сосредоточиться на теме дискуссии вспоминала события последней недели...

 

                                                        * * *

 

         С этим Гусаровым мне следовало торопиться. Защита диссертации выходила на финишную черту.

         Нашла его на железнодорожном вокзале, в момент его возвращения от какого-то старика - Рюрикова Степана Андреевича. Сделала вывод, что заказчик был хорошо осведомлён об особенностях личной жизни объекта. Он был задумчив и даже несколько рассеян... Мне пришлось достаточно долго крутиться почти, тереться о его тень, пока он озабоченно не стал крутить головой, разыскивая того, кто его так тщательно разглядывает

         Мы ехали в одном вагоне, поэтому привлечь его внимание было делом техники.

         После наступил этап, именуемый: «шепот, робкое дыханье, трели соловья...». Соловья пришлось заменить паровозным гудком и мерным звуком раскачивающихся полок.

         Почему он ехал в Плутов, я так и не поняла. В сопроводительной записке, полученной от Ассенизатора, об этом ничего не говорилось. Да, меня это и не интересовало. Покрываясь румянцем удовольствия и девичьего смущения,  вспоминала свои недолгие запреты: «Что вы! Как вам не стыдно! Немедленно уберите оттуда руку...» А сама придвигалась и прижималась, и горячо дышала ему в ухо томной страстью. Бодлер мне в этом не мешал. Гусарову не пришлось долго уговаривать меня принять его любовь и изощренные ласки.

         Самец, сломя голову несся, на призывный рык светской львицы. В результате попался в ее мощные объятия, еще не понимая, что объятия прикончат его.

         Почему-то задачи убить этого красавца не стояло. Задача было простой и одновременно сложной. Создать ситуацию и подставить его под уголовное преследование. Как в романсе «Доставь, красавица, страданье...»

         Мне не пришлось долго ждать этого момента. В ресторане я увидела болтающегося рядом с туалетом разряженного олуха в цепях и браслетах. Вернулась за столик незаметно от своего спутника, завернула в обычную салфетку его столовый нож, которым он резал подошву называемую в меню королевским антрекотом. Когда он его кромсал, казалось, что вместе с мясом, располовинит и тарелку. Зато отпечатков на рукоятке и лезвии осталось каких только угодно...

         Отозвала в мужской туалет кавалера в перстнях и цепях, после незаметно проскользнула за ним. Он уже даже штанишки приспустил, дурачок, ждал обещанного минета... Ударом по горлу, вырубила его. Пока не закончилось действие анестезии, ткнула нож под кадык. Он долго не мучился, дернулся и отошел в мир иной.

         Закрыла на щеколду труп в изгаженной кабинке. Как последний хулиган, разбила лампочку, открыла дверь. Сняв мешающую узкую юбку через форточку выбралась в темный хозяйственный двор. Быстро заскочила в номер. Собрала вещички и отбыла для подготовки к защите диссертации.

         Детали. Заселялась в гостиницу я по документам своего кавалера. Пока он, после грандиозного секса, напевая и насвистывая, смывал в душе свои тяжкие грехи, вложила ему в карман пиджака записочку издевательского смысла. Текст которой был заранее подготовлен инициатором всего этого циркового представления.

         К моему удивлению все получилось быстро и без хлопот.

         Я знаю, это звучит неправдоподобно, но у меня все получилось. Ассенизатор когда поручал мне это дело, наверное основываясь на собственном опыте, заранее предупредил меня об одной исключительной особенности таких людей, как Гусаров.

         Изюминка заключалась в следующем. Чтобы спокойно подобраться к Объекту и начать проводить с ним все предусмотренные планом действия, по отношению к нему не должно быть ни малейшего намека на агрессию. Он, как и каждый побывавший  в смертельных передрягах чувствует опасность на подсознательном уровне.

         И верно. С помощью ласки и сексуальной акробатики, удалось приблизиться к жертве, обаять его и, в конце концов, выполнить задание. Хотя почему его следовало оставлять в живых? Когда он в паузах между сексупражнениями проваливался в сон, его можно было очень даже легко прикончить.

         Впрочем, деньги получены, поэтому оставим рефлексии на долю поручившего мне это задание Ассенизатора.

 

                                                        * * *

 

         Голосование прошло на ура. Ни одного черного шара. Члены совета высказались единогласно за присвоение мне ученой степени кандидата филологических наук. Осталось только дождаться утверждения ВАКа и все. Вместо шестидесяти долларов по современному курсу, я смогу, при желании работать в науке, получать семьдесят.

         За Гусарова мне на счет упало в пятьсот раз больше, чем гордые семьдесят долларов, только с них у меня бы еще удержали и налоги.  Получить и удовольствие и деньги это надо хорошо постараться и… очень любить свое дело.

         По большому счету, дело даже не в деньгах. Для меня гораздо важнее (опять повторюсь) самоутверждение и доказательство в первую очередь самой себе, что я и в науке смогу многого добиться, и в других отраслях человеческой «деятельности».

         Дворянский титул у меня есть. Все - честь по чести. Муж у меня барон. Сама я баронесса. Настояла на выписке документа. Свидетельство просто произведение искусств. Под старину в кожаном переплёте, на пергаменте с вензелями и гербом.

         С мужем, после первой же брачной ночи вышел полный конфуз и афронт (фр. affront). Уж, что случилось, то случилось.

         Хотела большой благородной любви с дворянским оттенком? 

         Получи ее по полной программе со всеми сопутствующими элементами. Хотя и не элементами, а микроскопическими элементиками. Оказывается, платоническая любовь хороша для малокровных и чахоточных барышень достоевско-тургеневского набора, для нормальных девчонок этого катастрофически мало. С другой стороны, сами мужичков низвели до состояния половой тряпки, сейчас расхлебываем плоды воинствующего феминизма.

         Может отсюда у меня такая необъяснимая тяга к побочной профессии? Впрочем, черт с ними со всеми, сволочами! 

 

 

ГЛАВА 4

КОЛЯ Коломиец по прозвищу РЫСАК

 

         После всех ежеутрених мероприятий бригаду, в которую входил Коля Коломиец, прозванный Рысаком, вывели за жилую зону. Погоняло Рысак, он получил за любимую еще на малолетке поговорку: «быстро и рысаком».

         В предбаннике, то есть в пространстве между жилой зоной и волей, после всяких угрожающих слов, «конвой стреляет без предупреждения в следующих случаях...» действующих только на молодых бакланов, очередную смену отконвоировали в промзону. И хотя там была такая же колючка и цепные псы, охрипшие от злобы, так же рвутся с поводков, но все это было по периметру зоны, а внутри шел обычный производственный процесс.

         Конвойным простым, хорошо замешанным на вологодской самогоне деревенским парням, там делать было нечего. Еще сломают что-нибудь или поранятся об острую заточку, а то и на перо сдуру напросятся. Поэтому они туда без нужды старались не появляться.

         Внутри промышленной зоны лагеря, ощущение призрачной воли присутствовало очень даже зримо. Его можно было даже потрогать руками. Тем более, когда прошлись по морозу с ветерком, выдувающим из тебя душу.

         После такого бодрящего моциона, нет ничего лучше, как завалиться в заранее ночной сменой натопленное помещение бытовки. Бытовкой, положим, она числилась официально. А не официально, была местом где стойкие отрицалы, поставленные перед выбором или штрафной изолятор, или все таки, хотя бы номинальное присутствие на рабочих местах, занимались своими делами. Кто музыку слушал, кто в шахматы играл. Стиры, то есть карты, по молчаливой договоренности с администрацией промзоны не доставались. Были еще кое-какие условия, скажем, не портить оборудование или не жрать ханку (водку), чтобы пьяным куда-нибудь не всунуть руку и не испортить дорогостоящие слесарные тиски. Но ограничения для того и вводятся, чтобы их обходить, придумывая разные не формальные поводы,  а иначе стылая тоска и скука...

 

                                                        * * *

 

         Ветерок с хорошим минусовым зарядом не выбирает, в авторитете ты или так, фраер припыленный. Лучше всего это понимаешь, после утренней, под лай собак и лязганье затворов прогулки. Когда, кажется, каждая косточка  внутри тебя дрожит от холода, и промерзла до основания...

         После этого, завалиться в теплое помещение и протянуть к открытому огню руки со сведенными от мороза пальцами. Потом повернуться спиной к раскаленной печке и почувствовать, как на тебе начинает дымиться верхняя одежда. Да заварить свеженького  чифиря, да растянуться у буржуйки на кафтане своем боярском, телогрейкой называемой. После достать Примы сладкой и слушая, как потрескивают дрова затянуться этим дымком. И пустить кружку по кругу. И полулежа подремывать, вспоминая и обдумывая разные приятные моменты из жизни. Вот оно счастье.

         «Другой бы полжизни отдал за такую житуху. Но не положено. Масти разные для воровской семьи не подходящие. Ты хоть человек и нехуевый - но мужик. И должен вместо меня и вместо остальных уважаемых людей, впитывающих сейчас в себя тепло помахать, если надо и кайлом, и мокрые бревна на сорокаградусном морозе потаскать на просушке. А то, что у тебя сменки - рабочие рукавицы, приходится с кожей и кровью от ладоней отдирать, так это судьба у тебя такая, мужичья» - сладко жмурясь на огонь и разносящееся от него тепло, думал Рысак под треск просушенных дровишек.

                   Но, сильно мужика на правильной  зоне, зажимать никто не даст. Просто, немоги и засохни. Беспредел самым жестоким способом пресекается на корню. Потому как, если мужику хорошо, то и нам неплохо. План выполнил и глядишь послабление режима. Это когда работа есть. А она должна быть всегда, иначе забалует мужик, задурит. А здесь уже и до бунтов с их расстрельными командами не далеко.

         Кто будет разруливать надвигающуюся беду? Для этого положенец имеется. Перед ворами он за все отвечает, остальные отвечаем перед ним. Ни администрация лагеря, ни суды-прокуратуры, ни кто-то другой в этих условиях для зеков особого значения не имеют. Он один для них главный и верховный вершитель судеб, а иногда и жизней...

         После таких умных размышлений, Рысак под гудение пламени стал вспоминать, как в последний раз он неудачно попал под  раздачу и молотки мусоров. После чего, как поется в популярной лагерной песне: «Для уркагана вновь неправый суд...»

 

* * *

 

         Был Байкал сукой продажной или нет он в последнее время сильно сомневался. Свой влёт связывал с непрухой того дня и простым невезением. Типа, с урками-астрологами не посоветовался вот и влип.

         Мысли увели Рысака в то горячее время, когда его окровавленного из дома, где остывало тело Мордана, в сопровождении молоденького опера отвезли в больницу.

         Возможность сорваться оттуда у него была и не одна. Но размяк. Белые простыни, девочки-медсестры, ромашки-лютики кругом. Думал для полноценного отдыха дня три в запасе, точно есть. Ошибся. И очень серьезно.

         Правильно говорят умные люди. За ошибками в одной упряжке всегда следуют наказание и расплата. Сколько раз уже подводила вора элементарное нежелание соблюдать воровские традиции и законы - простые банальные и такие обычные, что не понимать их может разве, что очень тупой баран или очень самоуверенная овца...

         До слез же всё просто: есть возможность хотя бы маленькая щель - рвешь когти, активно заметаешь следы, не удалось оторваться, оставил вместо отпечатков пальцев, допустим свою справку об освобождении или паспорт - горишь ярким пламенем и отвечаешь по полной программе. 

         Вот и пришлось ответить. В тот же самый  день.

 

                                                        * * *

 

         Ближе к вечеру, аккурат перед ужином (не дали даже отведать больничной хавки) срочное сообщение - вам посылка с сюрпризом.

          Появилась опергруппа, в виде пузатых ментов в штатском. На одного замордованного сроками вора, пришлось семеро лоснящихся от жира и выпиваемой водки, гладких и важных, борцов с преступностью.

         «Здрасте гражданин хороший, полтора года находящийся во всероссийском розыске. Спасибо, что практически добровольно отдали себя в руки правосудия. Явку с повинной, даже если очень хочется, можете не оформлять. Поздно».

         Коля Коломиец от растерянности только и смог беспомощно пролепетать, что об этом жмурике рядом с которым его захомутали, он ничего не знает. После этих искренних слов раскаяния, он как-то уж совсем неловко дернулся. Как-то слишком быстро сбросил с ног больничное одеяло...

         Тут-то цирк и начался.

         Навалились опера на него. Сбросили с больничной кровати. Повалили кодлой на пол.

         - Лежать. Морду в пол. Р-р-руки в гору, с-с-сука, - орал чей- то дурной голос.

         Это у них называется профилактической работой и моральным подавлением задержанного.

         От страха и такого бестолкового влета, Рысак ничего не мог сообразить. Но удар кованым ботинком в скулу быстро привел его в чувство. 

         Из-под навалившихся на него оперов, он неловко дернул ногой. Ножка стоявшего в палате, рядом с его койкой, журнального столика, с резким звуком подломилась...

         Дальше все происходило быстро и неординарно. Со столика на пол рухнули стоящие на нем предметы: кувшин с водой, какая-то тяжеленная аппаратура, что-то еще... И он снизу придушено прохрипел:

         - Ложись! У него граната, - и уже через долю секунды почувствовал, что они посыпались с него, как блохи с паршивой собаки. Каждый оперативник в этот тревожный момент пытался быть подальше от этого неспокойного гражданина.

         Пока вокруг него снопами, согласно не известно от кого прозвучавшей команде попадали менты. Времени для дальнейших действий осталось немного, секунд десять. Он, как испуганный олимпиец, из неудобной позиции, стартовал к примеченной в холле балконной двери.

 

                                                        * * *

 

         Добежал то он удачно, и прыгнул, спору нет - технично. И если бы не веревки, все могло закончиться иначе.

         Подвели, и еще как подвели натянутые в двенадцать рядов серые, бельевые веревки, в которых он, запутавшись, повис вниз головой. С одной стороны, неучтеная преграда, возможно, спасла ему жизнь, т.к. падать пришлось бы с четвертого этажа на асфальт, а с другой - его все же взяли.

         Под белые руки и давно не мытые ноги, втащили в помещение и здесь уже влупили от души.

         Пытался он, крутясь волчком проорать, захлебываясь от собственной крови и соплей, что-то о правах человека, о библейских заповедях, о бесчеловечности такого отвратительного отношения к  раненому.

         Ни хрена. Не помогло. Не подействовало.

         Били остервенело, яростно, со злостью. Колошматили с носка, чтобы хоть как-то скрасить свое особое геройство. Все потому, что на воображаемую гранату никто из славных сотрудников не упал и своим телом, жизни товарищей не спас.

         Пока он в полуобморочном состоянии приходил в себя от побоев, оперативники вызвали неведомого шестого. И хмуро, не глядя друг на друга, сидели, ждали его прибытия, покуривая и приходя в себя от пережитого. Чтобы шустрый задержанный, не учудил еще какой-нибудь фокус, заведя его  руки за спину, двумя парами наручников крест на крест приковали их к ногам.

         Рысаку было плохо. Саднило лицо, превратившееся в мокрый лиловый блин с заплывшими глазами и не прекращавшимся кровотечением из носа и рта. Затекли и омертвели от натяжения руки. Болели отбитые почки. Самое неприятное - он еще и обмочился.

         - Дайте хоть умыться, - прошептал он распухшими губами.  

         - Ага... Щас, - оскалился мордатый опер с узким лбом и злыми кабаньими глазами. Потом подумал и, ткнул ему в окровавленные губы непогашенный окурок: «На, гаденыш, покури, успокойся».

         Рысак застонал от острой боли.

         - Отставить, Мочилко, - голос был явно начальственный с оттенком усталости. Потом он обратился к кому-то еще. -  Когда же они приедут? Этот дохляк сейчас сдохнет, а мне отвечай потом за него.

         - Обещали быть с минуты на минуту, товарищ подполковник, - ответил тот, к которому обращались. Он подошел к балконным перилам и выглянул наружу. - Кажись, приехали.

         Через некоторое время в комнату вошли трое...

 

ГЛАВА 5

ГУСАРОВ

 

         Когда за спиной у Гусарова с неприятным хлопком лязгнула дверь, наступил важный этап его тюремных университетов. Момент знакомство с сокамерниками. От первого впечатления на незнакомых людей многое зависит.

         Несколько лет назад выполняя агентурное задание по внедрению в хорошо законспирированную сеть наркоторговцев, ему уже пришлось познакомиться с основами тюремной жизни и выживания в камерных условиях. Перед тем как заходить в помещение камерного типа, инструкторы тогда объясняли, что из-за специфики жизни в стесненных обстоятельствах у человека просыпаются и обостряются все чувства, о которых в условиях свободы он даже и не подозревал. Поэтому фальшь, неуверенность и неискренность эти люди чувствуют сразу, что в свою очередь рождает у них недоверие и подозрительность к новичку. Скрывать свои чувства лучше всего под маской веселого и бесшабашного парня. Поэтому, наученный прошлыми уроками, сразу с порога заявил:

         - Привет братве и всем добрым людям, - он постарался, как можно более беззаботно, приветствовать тех, кто скрывался в потемках камеры.

         Ожидаемого ответного радушия и хлебосольного гостеприимства не последовало.

         - Какую красивую девку к нам привели, - откуда-то сверху лениво процедил явно недружелюбный голос. - Нашей Настюхе, послабление будет.

         Глаза быстро привыкли к темноте, и Алексей увидел стоящие справа и слева нары на восьмерых. Стараясь никак не реагировать на услышанное, он направился к свободному месту на нарах.

         - Что это ты, мил-человек, распоряжаешься, как у себя дома? - загундосил голос от окна. - Место это занято, а ты не спросясь, разлегся.

         - Я не понял, кто здесь пахан и почему беспредел твориться, - меняя оттенок голоса с дружелюбного на металлический спросил Алексей. - Вы бы меня на понт сразу не брали, а чем-нибудь развеселили, попотчевали. А то ни имени не спросили, ни статьи, а сразу пытаетесь дербакадер устроить. Ей-богу, не хорошо.

         - Вафлю будешь? - оскалился паренек в замызганной майке. - Давай, я тебе быстро угощение устрою.

         - Нет. Давай сперва представление, - мягко попросил Гусаров и опершись головой на руку,  приготовился смотреть.

         Беспредельщики никак не ожидали такой наглости от новичка, но пока рвать его на части не решались. Сидеть было скучно, поэтому самое интересное с этим оборзевшим фраерком они решили оставить на десерт.

         - Давай, Настена, станцуй дорогому гостю, - потребовал лежащий у окна расписанный наколками жилец камеры.

         Из-под шконки выбрался довольно испуганный паренек и стал жалко и смешно, крутя задницей исполнять какие-то движения... Алексей заметил, что трусы у танцора внизу были разрезаны, получалось что-то на манер мини-юбки... Танцор в гнетущей тишине продолжал делать несуразные движения, приседая и вертя задницей в чем, видимо и был основной смысл танца.

         Амбал лежащий у окна стал в так движениям хлопать в ладоши. Веселье раззадорило его. Он вдруг резко перестал хлопать и как-то несуразно поперхнувшись гукнул:

         «Ох, хорошо девка танцуешь, давай, вместе с новым петушком исполни что-нибудь душевное...»

         Дальше он развить свою мысль не успел, так как вновь лязгнули двери камеры.

         Вертухаи буквально на руках внесли новенького кандидата на перевоспитание. Положили у двери и, заскрипев запорами, захлопнули за собой дверь.

 

                                                        ГЛАВА 6

                                                        РЫСАК

 

         Почему в подобных повествованиях  в комнату постоянно заходит трое, а за столом с богатой выпивкой, сидит точно такое же количество наших соплеменников? Так никто и не выяснил. Где здесь хоть какая-то связь с необходимостью и есть ли она вообще?

         Иностранные разведки мучимые этой неразрешимой задачей и шпионов присылали, и зонды в атмосферу засылали. Результат - нулевой, если таковым можно считать провал агентов.

         Мы тоже в стороне не стояли, диссертации, посвященные этому насущному вопросу, защищали. Но не продвинулись ни на шаг. Результат прежний - полное не понимание сущности вопроса и дальнейшая путаница. Даже в суровые мгновения карибского кризиса, когда хваленый Джеймс Бонд, получал «Из России - с любовью» по своей шпионкой морде, и-то было непонятно.

         В те далекие времена, когда за окном Лубянкой площади, во всю бушевали метели холодной войны, международные эксперты выдвинули версию, якобы, совершать все действия втроем, это одна из характерных черт славянской неразгаданной души и одновременно правило оперативной работы, т.е. каждый следит за каждым и после перепроверяет работу другого. Наши специалисты, только посмеялись над этим надуманными выводами и затребовали дополнительные секретные деньги, для сокрытия тайны от супостата.

         Но это теория.

         На практике, в больничное помещение, где на полу лежал изуродованный Рысак по прежнему зашли трое.

         Были они довольно безлики, одинаково одеты и выделялись однотипными лицами. Если бы не проведенная ранее операция по разделению этих сиамских близнецов, можно было подумать, что они срослись между собой... Некий налет унылой серости, ярко демонстрировал  их ведомственную принадлежность.

         С недовольством посмотрев на избитого, вывернутого наручниками Рысака их главный строго поинтересовался:

         - Когда вы уже научитесь тихо и спокойно работать? Устроили здесь базарный балаган. Собрали под окнами половину микрорайона... Очень, непрофессионально... Хорошо, что еще пальбу не открыли. Просишь, вас просишь... - он безнадежно махнул рукой, как бы подводя черту под  сказанным. - Вы, все оформили?

         Последний вопрос относился к главному оперу, которого называли подполковник.

         - Более-менее, - зло ответил тот. Ему, что вполне понятно, было неприятно, когда его отчитывали в присутствии подчиненных.

         Однако прибывшие никак не отреагировали на внутренние переживания  милицейского чиновника. Было видно, что такие мелочи их совершенно не интересуют. Со стороны даже могло показаться, что они умышленно обостряют обстановку. Как бы пытаясь тем самым, отвлечь от себя внимание.

         - Мы его у вас забираем, - безликий штатский, не глядя, протянул несколько скрепленных листков бумаги. - Вот постановление о передаче этого дела вместе с задержанным в наше ведомство. Снимите с него наручники и дайте умыться.

         - А если он после этого вытрет все улики и нашему эксперту ничего не удастся найти, что тогда? - явно не желая сдаваться, зло спросил подполковник. Хотя и сам не понимал, что несёт полную ахинею, какие улики их эксперт может найти в больничном коридоре и на балконе?

         - Об этом мы у него сами спросим? - пришедший подошел к лежащему на залитом кровью кафеле Рысаку. Присел перед ним на корточки. И не боясь испачкать кровью руки, взял его подбородок и резко приподнял, так что хрустнули шейные позвонки, лениво спросил. - Скажи-ка, Колюнька, ведь ты не будешь затирать улики, а то уголовный розыск очень волнуется? Ну, как? Не будешь?

         Полусидящий, полулежащий  Николай, только и смог прохрипеть: «Пусти, начальник, шею сломаешь. Не буду я тебе отчетность портить».

         Удовлетворенный таким ответом тот поднялся. Как что-то совсем привычное вытер руки о протянутый его молчаливым спутником платок.  И обращаясь в пространство, но больше к подполковнику, угрожающим тоном произнес:

         - Снимите с него наручники. Приведите его  в порядок, и найдите ему какие-нибудь брюки. - После этого он опять присел перед ним на корточки и стал в упор разглядывать. - Так, кровотечение вроде прекратилось. Эко они тебя, шустрилу, разукрасили. А потом еще удивляются и даже обижаются, почему их так не любят?

         Николай только и смог промычать, пытаясь размять затекшие руки и ноги: «Откуда мое имя знаешь, начальник?»

         На что тот, с беспокойством рассматривая его нос, спокойно произнес: «Всему свое время».

 

* * *

 

         Нашли ему в больнице чье-то старое спортивное трико. Обработали синяки и ссадины. Для чего-то перевязали голову. И повели такого красивого на выход. Но не через технический вход-выход там, где паркуются машины и снуют взад-вперед юркие носилки на колесиках, а через центральный, где в это время, как обычно собралась толпа больничных посетителей и просто праздного люда.

         Собравшуюся публику привлекло большое количество милицейских машин. В толпе уже живописно рассказывали про то, как один парень не выдержав милицейских пыток, выпрыгнул с крыши больницы. Должен был разбиться, но успел зацепиться за какой-то кабель и, совершив серию кульбитов и двойное сальто, ушел было от погони, но пуля настигла беглеца...

         Свистящим шепотом, дико вращая глазами, свидетели, которые все это видели своими глазами, рассказывали как он голыми руками, задавил сначала двух, а к моменту вывода Рысака из больничного корпуса, уже шестерых ментов. При сообщении каждой новой подробности, толпа одобрительно гудела.

         - Бля, буду, - горячился расхристанный дядька в выцветшей ковбойке и пилотке из газеты. - Видать, эти гандоны, в десятером на него навалились, а он их, как щенков разбросал. Ты представляешь, он в него из ливольверта шмальнул, а пацан, видать, из стали, не меньше. От него пули отскакивают. Но, видать, гниды изловчились и подстрелили его в грудь. Кровь хлещет, а ему, видать, хоть бы что. Дай, что ли сигарету, а то, видать, успокоиться никак не могу.

         Он еще мог долго и живописно, «видать», рассказывать о подвигах юного борца с режимом, если бы двое парней, звякнув сеткой вина, не отвлекли его внимание и не увлекли отливать пули под грибки, за территорию больницы, подальше от посторонних. Но отойти они не успели.

         Как раз в этот момент, по толпе пронесся шорох: «Ведут, ведут». И точно, перебинтованного Рысака в сопровождении большого количества, заметных для публики оперов и неприметных населению, бойцов невидимого фронта, достаточно демонстративно под руки, вели через гудящую, взбудораженную рассказами толпу.

         Для придания всему этому мероприятию большей солидности, на него вновь одели наручники, и с двух сторон пристегнули оперативников уголовного розыска.

         Справа от Рысака, трусливо втянув голову в плечи, шел тот неприятный тип, который прижигал окурком, разбитые губы скованному наручниками Рысаку. Было видно, как он напуган, как крупные капли пота выступили на его лоснящимся от сала лице. И какое облегчение наступило для него, когда Рысака, предварительно отстегнув наручники, посадили в приметную канареечной раскраски машину.

         Пока они не торопясь, двигались сквозь толпу. Рысак выслушал много пожеланий от благодарных зрителей. Начиная от «держись бродяга» и до «чтоб у тебя паскудника, яйца отсохли» прошамкал скрипучий, старческий голосишко. Он уже совсем, как собрался ответить, но его втолкнули в машину и они с включенными сиренами и мигалками отчалили от больницы.

         Пока машина, не торопясь, как на экскурсионной прогулке двигалась через центр города, он с теплотой  вспоминал раздававшиеся из толпы выкрики и пожелания. Воспоминания так увлекли его, что когда уазик в которой они с таким комфортом ехали, проскочила милицейское здание, Николай с удивлением оглядываясь по сторонам поинтересовался

         - Куда едем, начальник?

         - На кудыкину гору, - был тут же получен исчерпывающий и главное, емкий ответ.

         Через пятнадцать минут они подъехали к зеленым металлическим воротам, которые почти мгновенно распахнулись и милицейский аппарат, въехал во внутренний двор неприметного здания, которое чем и могло броситься в глаза, так это полным отсутствием отличительных особенностей и опознавательных знаков.

         - Ну, давай братэла, выходи. Приехали.

         Рысак неуклюже выбрался. Посмотрел вверх на затянутое тучами небо. Последнее, что он услышал: «Врача ему, быстро». После чего отключился.

 

ГЛАВА 7

ГУСАРОВ

 

         Когда новенький, попытавшись встать, вновь упал, он гулко ударился головой о пол. Звук  удара развеселил старожилов.

         - Во, масть поперла, - заржал сверху неприятный голос. - Еще одну спермодоилку прислали. Нет, братва, у меня на всех сил может не хватить.

         Разговорчивый беспредельщик спрыгнул сверху и подошел к лежащему у двери. Присев на корточки начал расстегивать у беспомощного парня рубаха, пытаясь стащить ее с него.

         Тот пришел в себя.

         - Не смей меня трогать, - тихим голосом сказал он. - Убери свои грабки. Я - за вора. Погоняло - Рысак.

         - Да, я тебя признал, - потирая руки в предвкушении славной забавы, сказал ему подошедший. - Ты что, Рысак, забыл меня? Мы ж с тобой вместе в таганрогском изоляторе чалились.

         - А, Ожог... Но, ты же... - и Рысак осекся.

         - Говори, говори, - Ожог был доволен, что его узнали. - Ты, наверное, хотел сказать, что я ссучился. Изменил вашему делу, спелся с мусорней... Говори, тем более, я уже все это слышал на сходняке, который меня приговорил... Сходняк приговорил, а ментура спасла...

         Гусаров продолжал наблюдать за всем происходящим с нескрываемым интересом. Назвавшийся Ожогом продолжал свои рассуждения. И чем дальше он говорил, тем яснее становилась участь Рысака...

         - Не повезло тебе Рысак. Если ты еще не понял, то тебя прислали ко мне на правилку. А находишься ты в пресс-хате. Помнишь, почему она так называется? Печатать - означает насиловать в то место, которым ты раньше срал, а сейчас будешь удовлетворять меня, бывшего вора, приговоренного своими бывшими дружками, лучшими корешами к лютой смерти...

         Гусаров слушая этот монолог понял, что следователь прислал его сюда «на исправление». Сутки, двое пребывания в таких условиях и сам побежишь вприпрыжку каяться в том, чего не делал и подпишешь все, что будет предложено. Еще и сам будешь выдумывать кровавые подробности... Этих бы бандитов, да на полчаса в кавказский зиндан, что бы они тогда запели?

         - Э, слышь, расписной, - обратился он к Ожогу. - Оставь парня в покое, не видишь, он даже сам подняться не может...

         После его слов тихо стало в камере. По идее новичок уже давно должен был с продырявленным задом, корчась от боли валяться под шконкой... А он... Не только не свалился со шконаря, а еще и имеет наглость что-то вякать?

         - Ты, с кем это там толкуешь? - оскалился Ожог, резко оборачиваясь в сторону, откуда только что прозвучал голос.

         - С тобой, гондон штопанный, с тобой и с твоей шоблой, - в тон ему ласково произнес Гусаров.

         Понимая, что с троими в тесном помещении драться легче, чем с четверыми он резко соскочил с нар и нанес близлежащему и до этого молчащему заключенному сверху вниз резкий удар в солнечное сплетение. Лежащий, хоть и смог достать заточку, но она ему не помогла. Он скрутился от боли и свалился с того места, где лежал. Ударом ноги Алексей загнал его под нары.

         После этого он, как на тренировке начал лупить оставшихся троих. Бил не так больно, как очень обидно. Пощечина от которой сознание не теряешь, но слезы брызжут во все стороны и ярость, в вперемешку с помутненным рассудком, мешает правильно оценивать сложившуюся ситуацию.

         Рысак, чуть приподнявшись, смог прислониться спиной к стенке. Он участия в драке не принимал, а только ойкал когда в очередной раз, рядом с ним падал один из старожилов пресс-хаты.

         У Ожога от увесистых пощечин, когда голова болталась как говно в проруби, разум совсем помутился, он тяжело дыша вынес Гусарову свой окончательный приговор:

         - Все, козел, жить тебе только до вечера.

         Зря он так сказал.

         Гусаров, как бы прислушался к сказанному. Смысл очень не понравился. Особенно этот безапелляционный тон, которым ему сообщили данное неприятное известие. Он рассвирепел. Ногами позагонял под шконки двоих плачущих беспредельщиков. Сгреб в охапку Ожога и, не давая возможности ему хоть как-то сгруппироваться, дважды броском через плечо, швырнул его на бетонный пол. Второй раз пришлось бросать уже бессознательное тело.

         После туманным взором повел по поверхности и обращаясь к Рысаку спросил.

         - Давай, крестник, говори, что дальше.

         - Пусть, гнойный пидор, их всех опустит, - просипел с пола Рысак.

         - Не понял, что сделает, - удивленно произнес Гусаров, вытирая выступивший пот. - Может, поднимет?

         - Пусть, говорю, отпидарасит каждого, - Рысак мотнул головой. - Хотя Ожогу и этого мало... Сучня, гребанная.

         - Эй, ты, шалупонь, - негромко сказал Алексей. - Слышал, что сказано. Давай, начинай развлекаться...

         Насте не пришлось дважды повторять...

         Пока он пыхтел над своими бывшими мучителями, Рысак обессилено прошептал: «Кто ты?».

         - Алексей Гусаров, - он протянул ему руку и когда Рысак в ответ протянул свою хлипкую ручонку, его могучий собеседник бережно поднял его и помог перебраться на рядом стоящие нары.

         Познакомились. Помолчали. В ту сторону, где с жалобными стонами, проходил акт экзекуции, оба старались не смотреть. Жалкое это зрелище.

         - Вишь, менты особо не торопятся бежать спасать тех, кого здесь убивают и пидарасят, - со вздохом сказал Рысак. - Они думают, что это нас с тобой здесь петушат и угощают спермой через жопу.

         Не успел он это произнести, как в коридоре раздался топот. В камеру ворвались дюжие вертухаи с дубинками. Но избиения не последовало. Не обращая внимания на лужи крови и беспорядок, первым выволокли Рысака, вторым - почему-то педераста Настю, который начал выть дурным голосом.

         Гусаров посмотрел на лежащую очередь. Каждый из беспредельщиков  получил свою дозу «настиных ласк». 

         Чтобы ночью не получить в глаз обещанную заточку, Алексей предпринял кое-какие действия. Связал хитрыми вязками взятых в плен беспредельщиков. И только после этого завалился на боковую.

 

                                                        * * *

 

         А у Ожога после неосторожного падения со второго яруса шконаря на бетонный пол со здоровьем было совсем скверно. Глаза он так и не открыл. Пару раз начинал кашлять кровью, пачкать пол. Пришлось вызывать вертухаев и с их помощью, тащить его в лазарет.

         Ночью, группой неустановленных следствием лиц, его там задушили. Вскрытие показало что: «...во время падения со второго яруса кровати, он ударился о косяк и сломал себе позвоночник». Вывод о причине смерти, удивлял широтой медицинских познаний: «Причина смерти - механическая асфиксия».

         Все, честь по чести. В акте подписи, печати. Все-таки документ, а не какая-то фигня.

 

ГЛАВА 8

РЫСАК

 

         Сколько провалялся без сознания, он так толком и не понял. Иногда, когда сознание немного прояснялось, отчетливо вспоминался и момент задержания и то, как он глупо попался в больнице. Тогда он злился на себя «так фрайернуться мог только последний мудак, у которого вместо мозгов тертых хрен с гвоздями».

         Стоило ему понервничать и опять голова, как в вату опускалась. В ушах стоял гул и по мере того, насколько быстро он стихал, так же быстро наступал и период  определенного затишья. Иногда он ощущал, как чьи-то крепкие руки переворачивали его. После этого в воздухе ненадолго ощущался запах спирта. Также он чувствовал, как ему закатывают рукав, и иголка, даря предвкушение здоровья и силы, протыкает кожу.

         Придя в себя и сосредоточившись на постоянно, тускло горевшей над входной дверью синей лампочке. Он пришел к однозначному выводу, место его нынешней прописки, не что иное, как ФСБ. Камера, в которой стоял топчан, чистая. Для отбывания пожизненного срока, имелось все необходимое. И главная, отличительная особенность подобных заведений, это постоянная, гнетущая тишина.

         Напрашивался вполне объяснимый вопрос: «С каких это пор, чекисты стали ворами заниматься?». Как не бился над этим вопросом, так на него ответить и не смог. Да и голова совсем плохо соображала.

         Ладно, потом разберемся, что почем. Сейчас,  пока они лечат и проявляют заботу, необходимо пользоваться моментом, отдыхать и набираться сил. Но не забывать, что в этом заведении просто так, да еще вора, кормить и обхаживать не будут. И чем больше он думал, размышлял, сопоставлял, тем больше запутывался. И еще этот запах. Видно все же когда менты его со скованными за спиной руками били, что-то  в системе почек было нарушено.

         Превозмогая тупую боль в спине, снял мокрые брюки, затем стянул трусы и бросил их в раковину. Склонился над парашей. С гримасой боли, выдавил из себя несколько капель. Порадовался тому, что сегодня хоть крови в моче не было. Остервенело намылился и как мог, начал смывать с себя стойкий и противный запах мочевины, с примесью ароматов привокзального бомжа.

         Замочил в холодной воде пропахшие аммиаком вещички. После чего, почувствовав усталость, опять завалился на топчан. Он бы и его проветрил и хоть немного смыл, но сил уже не осталось.

         - Хоть бы сосед какой завалящий появился, - вслух сказал он.

         Инстинктивно понимая, что в такой обустроенной хате его должны прослушивать обязательно. Хотя, зачем? На этот вопрос он сам себе и ответил, затем, что когда человек в беспамятстве, да еще бредит, мало ли что он там наплетет. И вообще начальству виднее раз положено, значит слушают.

         После такого внутреннего диалога он, может быть в тысячный раз, посмотрел на вентиляционную решетку. И только сейчас он обратил внимание на неясные блики за чистой и, как специально вымытой металлической сеткой.

         «Значит, еще и кино снимают с моим участием. Ай-ай. Впрочем, что это я так разнервничался. Мое дело «долбить скакуна» а их - смотреть и возбуждаться».

         Очень его развеселила эта мысль. И послав в видеокамеру воздушный поцелуй, он спокойно, может быть за многие последние дни, уснул.

 

* * *

 

         Но «не долго плакала старушка, не долго фраер танцевал». Точно такая история произошла и с Рысаком. По поводу его малоценного здоровья собрался целый консилиум. «Лепила на лепиле» повернуться негде.

         Долго его крутили, вертели. Задавали вопросы. Бесстыдно щупали у корня, отвисший и сморщенный от стыда, половой член, да и не член, а так, членик. Потом, чуть яйца не оторвали, так отчаянно, по поводу их состояния спорили. Вот ведь наука... Чуть дело до драки не дошло. И главный крик с разных сторон «А я вам, коллега, докажу!»

         Потребовали снимки.

         Сделали.

         Общий анализ.

         Сейчас будет.

         Довольно увесистый катетер...

         Что?

Вводить? Введем...

         - Коллега, ещё раз повторяю, что все равно докажу свою правоту...

         - Вы, батенька, заблуждаетесь…

 

                                                        * * *

 

         Катетер. На первый взгляд нормальная полая трубка, напоминающая длинный ствол пистолета.

         На взгляд, да. Ничего страшного. До того момента, пока этот самый ствол, тебе не вводят в мочеиспускательный канал, для постановки окончательного, диагноза.

         Всякие там УЗИ, электронные компьютерные томографы с ядерно-магнитным резонансом всё это хорошо для молодежных понтов на медицинской дискотеке.

         Наши, настоящие проверенные временем и бесплатной медицинской системой инквизиторы в белых халатах (для справки - это те ребятки, которые когда ещё дерябнут чистого спиртику, себя докторами называют) в общем, эти  ребята верят только своим пальцам, глазам и ушам.

         Когда они своим органам не поверили, то тут же посчитали, что для окончательной клинической картины и постановки диагноза, необходимо убедиться и проверить все полностью еще раз.

         Вот тогда для Рысака и наступил настоящий момент истины. Этап мученичества, побивания камнями, Голгофы и, наконец - распятия на кресте в одномоментных медицинских условиях.

 

                                                        * * *

 

         Подошел час испытаний. Узнал Рысак, что жизнь оценивается в понюшку табака и продается за полушку.

         Четыре здоровенных амбала в белых халатах, хотя им бы больше подошли кожаные фартуки палачей, навалились на Колюньку. Ручки-ножки у него бедненького прижали к столу пыточному. Палку толстую приказали зубами покрепче стиснуть, и... ввели...

         - О-о-о-о-о-о-о...

         Небо не то, что с овчинку показалось, небо вообще исчезло. Как и земля, и воздух, и свет... Осталась только одна боль и до конца не догрызенная палка во рту.

         Профессор их седенький, гриб бериевский. С усмешечкой ядовитенькой, молвит нечеловеческим голосом, беседуя с кем-то вошедшим без причины, но токмо любопытства ради:

         - Может спросить у него, чего хотите? Так, милости прошу. Он с превеликим удовольствием все и про всех расскажет. Он сейчас и подписать все может. Лишь бы эту железку волшебную из него достали. - Говорил, поучая, не слушая стоны плач и крики безутешные, лежащего на столе распятием, зека неповинного.

         Все двигал старичок безжалостный машиной пыточной, все наматывал кишки и нервы изнутри организма. Потом стал языком цокать, других звать показывать, ругаться и спорить. С торчащим в мочеиспускательном отверстие пистолетом медицинским, это было особенно ненавистно.

         Это было зрелище угнетающего характера, а не торжества медицинского знания над мракобесием средневековья.

         Перед тем, как в очередной раз потерять сознание, Рысак услышал убийственный вопль, исходивший на первый взгляд от доброго дедушки из сказки про Айболита, а он как мы помним все же был ветеринаром . 

         - Дайте же, наконец, этому симулянту болеутоляющее. Работать невозможно. Он все время теряет сознание...

         Дальше было неслышно, а может и не интересно. Опять, как будто кто-то накрыл его лицо подушкой и слегка придушил.

 

                                                        * * *

 

         Недели через две после всех этих мучений. Накачали Колюньку кислородом. Перевернули вверх ногами, т.е. жопой к небу. И сделали мудреную операцию. Лапароскопия называется.

         Дедушка седенький, который, видно оперировал еще в русско-японскую при Порт-Артуре, руководил и командовал всем этим мероприятием. Голос хоть и дребезжащий, но зычный. «Скальпель мне, мать вашу!» - кричал он, и все его слушались, повиновались.

         Несколько позже осматривая испуганного только от одного его вида пациента, доверительно и с восхищением сказал:

         - Ну, ты, уголовная морда. Здоров же ты материться. Настоящий мастер... И знаток классный...

         Посидел рядом с ним. Без сочувствия, но с любовью посмотрел на него и продолжил:

         - В свое время, я оперировал солдат штрафных батальонов. Сейчас вот тебя, трошки почикал. Как будто в молодость вернулся. Признаюсь, батенька, получил истинное удовольствие.  Спасибо, порадовал старика. Выпил бы я с тобой за твое здоровье, но, жалко, тебе нельзя. Выпьешь и сразу умрешь от боли. Поэтому, только на словах... И вообще, давай, зараза, поскорее выздоравливай...

         И всплакнул старикашка седенький настоящими горючими слезами.

 

 

ГЛАВА 9

ГУСАРОВ

 

         Еще дважды плохие уголовники пытались убить Гусарова. Но его нервная система постоянно настроенная на опасность, заставляла организм в самый неподходящий для нападающих момент оглядываться или просыпаться. В итоге жизнь назло врагам сохранить удалось. Чего не скажешь, о мальчишах-плохишах.

         Больше всего пострадал бывший рэкетир, носящий кличку Конопля. Он и в эту хату попал из-за того, что в кабаке забрал брикет бабла у одного из неприметных посетителей оказавшимся серьёзным вором. А братва, взяла, и приговорили его к наказанию, а оно у них одно… А он попался на стрельбе по ларёчникам, его и закрыли в камеру, и жить ему в условиях несвободы оставалось после этого пару часов. Но спас свою поганую жизнь именно запросившись  на постой к беспредельщикам.

         Так вот, Конопля в момент первого знакомства с Гусаровым просто получил кулаком по животу и очнулся под нарами. Ребра, зубы, почки и печень у него тогда были не потревожены. Все находилось на месте.

         Посчитав, что он умнее Гусарова, ночью попытался атаковать его и придушить. Но, получив сокрушительный удар двумя ногами в лицо и ребром ладони по кадыку, перенес неудавшуюся попытку на утро. Надеялся, несмышленыш, что днем будет проще угробить этого молодца.

 

                                                        * * *

 

         Днем Конопля с оставшимися козлами (опущенными и обиженными судьбой и пидором Настей) навалились с трех сторон на беззащитного, справлявшего на унитазе тяжелую и беспросветную нужду Гусарова. Тому со спущенными до щиколоток брюками двигаться и тем более обороняться было не очень удобно. Пришлось выкручиваться.

         Он так выкрутился, что на этот раз для Конопли, выбитые ночью зубы, показались легким морозцем, который с ветерком пробежал, привнес неудобства в жизнь, и на этом все закончилось.

         На его обрюзгшей туше Гусаров отрабатывал приемы рукопашного боя, целью которого является уничтожение живой силы противника. При чем, бил не Гусаров, он, противный, видите ли, руки о чужое говно марать не хотел. Его гнобили его же сокамерники. Гусаров выступал в роли строгого инструктора и не зависимого наблюдателя.

         В результате занятий, Конопля имел двенадцать сломанных ребер, поврежденные ими лёгкие, разорванную селезенку и отбитую печень. Говорят, также как и Ожог гикнулся в санчасти.

         Последующие дни проходили в дружбе и согласии. Очередных попыток задушить или загнать в гусаровский глаз навострённую зубную щетку или там чего ещё, уже не было.

         На четвертые сутки пребывания в условиях ограничения свободы, его вызвал следак Коблов и что-то невразумительное пробурчав, подписал постановление о передаче его дела по подведомственности.

         Когда Алексей выходил из кобловского кабинета, тот пробурчал: «Иди, иди. Без тебя спокойнее. Все показатели по раскрываемости угробил. Пресс-хату порушил. Санчасть на уши поставил. Два трупа организовал… Ну да, даст бог еще свидимся».

         Смешливый Гусаров обернулся в сторону Нью-Цицерона и рассмеявшись сказал: «Обязательно. Только и ты уж от меня не бегай».

         Когда он захлопнул за собой дверь, Коблов, обхватив голову руками, задумался. Очень ему был неприятен услышанный только что смех. А коли и в самом деле встретятся?

         Очевидцы событий, приходя кратковременно в сознание, поведали перед смертью, что конкретно этот смешливый и улыбающийся офицер, делал с целой кодлой убийц, насильников и ссученных...

         Перспектива будущей встречи не на шутку встравожила Коблова. Зря он ему о ней сказал... Ох, зря...

 

                                                        * * *

 

         Военные следователи и дознаватели, оказались более расторопными, нежели Коблов. Они быстро и оперативно, еще раз опросили всех, кто был рядом с рестораном и в самом ресторане.  Копнули еще глубже, нашли двоих свидетелей видевших дамочку, входящую с убитым в туалет, после чего, они же видели, как Гусаров дергал ручку и не мог туда войти.

         Позже на горизонте военной прокуратуры появился бомж, наблюдавший за тем, как молодая особа без юбки, выскакивала через окно, и даже наступив на него, не обратила на это внимания, так сильно она торопилась. Он и сам не обратил на это событие внимания, посчитав, что если черти каждый день заглядывают на огонек и запросто приходят в гости, почему красавица-ведьма, не могла пройтись по нему ногами? Почему?

         Дело, в отношении Гусарова, было закрыто. Все ориентировки на дамочку были высланы Коблову. Получи еловая голова глухаря и больше офицеров незамай.

 

                                                        * * *

 

         - Она то хоть была хороша? - интересовался следователь военной прокуратуры.

         - Сказка, а не женщина, - Гусаров в очередной раз закатывал от удовольствия глаза.

         После всех этих упражнений с глазами он должен был отправляться в часть. Но еще неделю его, якобы, продержали под следствием. Эту неделю он провел исключительно с сыном и к радости матери на крышу гулять больше не просился.

 

 

ГЛАВА 10

РЫСАК

 

         Примерно дней через двенадцать после операции, перевели Рысака в тюремную камеру предварительного заключения. И чтобы никаких неожиданностей от него не было. Контроль за ним был усиленный. На сопроводительных бумагах стояла специальная полоса, означающая - «склонен к побегу».

         Вначале путаница вышла. Сунули его еще больного и ослабленного в пресс-хату.

         Любой обитатель данного помещения, попади он в другую камеру, должен быть незамедлительно подколот на перо после сдохнуть, как муха на конце иглы. Беспредельщики это знали и особо лютовали с попавшими к ним блатными.

         Пришел бы Рысаку там полный копец, если бы судьба не улыбнулась и не послала ему спасителя. После менты разобрались, что к чему, что нельзя вора держать с беспредельщиками в одном помещение и перевели в отдельную хату. Натерпелся он тогда страху. Если бы его тогда «опустили», дальше жить уже не имело смысла.

         Камера сейчас хоть и одиночная, и блок закрытый, а «положенец»  в гости пришел, не поленился, не побрезговал. Извинился за недоразумение. Героем назвал. Рассказал последние новости с воли и местными проблемами заинтересовал. Популярно разъяснил, кто «кум». Дал понять, чего от «хозяина» следует ожидать. Вскользь затронул вопрос невиновного ареста Рысака. Чаем угостил. Сигарет насыпал без счета. Как бы невзначай, осмотрел и раны пулевые на животе от лапароскопии оставленные. Поцокал языком, как профессор старенький. Пообещал любое содействие в создании нормальных условий.

         Оказывается, братва с воли, строго на строго ему наказала следить за тем, чтобы Колюнька ни в чем нужды не испытывал и не изводил себя мыслями подозрительными, будто его позабыли.

          Не зря тогда у больницы, вроде бы случайно, двое бродяг с сеткой вина прохлаждались.

         Скажешь, случайно? Как знать, как знать?

         Для себя Рысак не просил ничего. Попросил, чтобы его спасителю Алексею Гусарову была оказана самая действенная помощь. Он рассказал положенцу о том, что произошло в камере. Как он спасся от позора. Тот слушал его с недоверием.

         Ему об этом раньше рассказывали, но он не верил. Чтобы один мог справиться с целой шоблой беспредельщиков, тяжело такое было себе представить, но слушая подробности Рысака, вспоминал о чем недавно рассказали верные люди. Будто бы сегодня утром на территорию их тюрьмы въехало три бронетранспортера, в один из которых и загрузили неизвестно откуда взявшегося варяжского гостя. Говорят здесь этот неизвестный никому Гусаров, «отдыхал» по подставе на умышленное убийство.

 

                                                        * * *

 

         Вот так и не удалось Коблову пойти на повышение по поводу раскрытия запутанного сложного и непростого заказного убийства.

 

 

ГЛАВА 11

РЫСАК

 

         На предварительном следствии и начался главный ментовской беспредел.

         Шили они ему убийство. Ему - правильному вору. Но убийство, убийству рознь. Одно дело, когда завалишь какого-нибудь педрилу заштопанного. Братва конечно поморщиться, но никто в твою сторону и  взгляда косого не бросит. А здесь угрохали Мордана, коронованного вора.

         - Убийство, даже если бы я не хотел, - участливо глядя ему в глаза, убеждал следак. - Просто вынужден... Обязан повесить на тебя.

         - Это не я, начальник, - вновь попробовал объяснить он. - Я же все рассказал... Да вор и не посмеет на своего кореша руку поднять... О чем ты говоришь? Да и какие резоны мне его было кончать?

         - Брось... Ты хотел занять его место... А разговоры о том, что ты там случайно оказался... Что кто-то  тебя на улице оглушил, и затащил с целью убийства в этот дом, ни на кого впечатления не производят. Если я сниму с тебя это обвинение то меня, как злостного симулянта и саботажника начальство разорвет в клочья... А потом расстреляет. И кстати, правильно сделает. Поэтому, история твоей дальнейшей горемычной судьбы зависит от того, что ты или сам все подпишешь, или на суде будет учтено твое стойкое нежелание помогать следствию. А за отсутствие чистосердечного раскаяния в содеянном страшном и жестоком преступлении. - он задумался шевеля губами. - Как минимум, три дополнительных года.

 

                                                        * * *

 

         Следак Коблов, подспудно вспоминая хитрый гусаровский прищур и улыбку, сильно не издевался, но и жировать особо не давал. Давил основательно, припирал на косвенных уликах. И уже к Рысаку подступало понимание того, что суд отмеряет ему лет этак восемь, а если докажут корыстный мотив убийства то все двенадцать. С такими грустными мыслями он и пришел к событию, которое кардинально изменило дальнейший ход расследования. Впрочем - и всю его дальнейшую жизнь, также.

         Все дело в том, что в последнее время на допросы стал заходить мужичек-с-ноготок. Коблов, как его увидит, вскакивает, словно на пружинах. В глаза смотрит по-собачьи, преданно. Тот зайдет, в уголке скромно посидит, послушает, повздыхает тяжело, после пожелает кому-то из них двоих успеха и опять за дверь отчаливает.

         И вот как-то раз, выпроводил он следака за дверь и Рысаку говорит примерно следующий грустный текст. Мол, Колюня, пришел к тебе полный и основательный пиз..., то есть конец. Даже если ты по прежнему будешь отрицать свое самое непосредственное участие в убийстве вора в законе, по кличке Мордан, суд, тем не менее, примет сторону предварительного следствия, уж больно крепкие доказательства во время его проведения были собраны.

         - Но тебя это вообще не пугает. Ты парень тертый, грамотный и смелый. Ты боишься не этого. Ты боишься и сомневаешься того, поверят ли тебе воры, что это не ты? Если не поверят то за убийство своего собрата, ждет тебя от них, смерть мучительная и позорная. А ты парень молодой. Тридцати еще нет, - он говорил не торопясь, убедительно. Тем паузам, которые он держал, давая время собеседнику обдумать сказанное, мог позавидовать любой актер. - Ты подумай, готов ли ты к принятию моего предложения, не затрагивающего твою воровскую честь и достоинство... Гм... Н-да... О нашем с тобой, очень засекреченном сотрудничестве...

         Сказал, штанишки свои, мешком сидящие, так, для порядка, ладонью стряхнул и пошел. Будто жалея о том, что зря затеял эту канитель, с секретным сотрудничеством.

 

                                                        * * *

 

         Зачем-то он все-таки был им нужен. Неделю мариновали, а в камере время, ой как непросто течет. Мыслям в голове становилось то узко, то широко, то уж совсем тесно. Рысак понимал, что отдает инициативу в чужие руки, но должен был смириться. Так как в угол его загнали основательно. Правда, оставили маленькую лазейку, через которую была видна надежда. Призрачная, хрупкая, но надежда - жить. Все козыри эти профессиональные шулера сдали себе. Они и диктовали правила дальнейшего поведения.

       Выход Рысаку, имеющему завышенные понятия о чести, мужичек-с-ноготок предложил  достойный и красивый. А все почему?

         Понаблюдали за ним через дырку особую, посмотрели, как он мечется в своей одиночной камере. Взгляд его затравленный изучили. И крупный чин из конторы дал согласие на его вербовку и дальнейшую с ним оперативную работу.

         С другим ведь как? Хлопоты и одно озлобление. Завербуешь его от всей души. Деньги с нервами потратишь. А он, сучий хвост, совестью замученный, раскаянием придавленный, возьмет да к утру вены себе вскроет или, что уж совсем не эстетично - повеситься... Пока будет висеть дерьмом своим всех кто с ним работал, измажет с ног до головы... Деньги и нервы народные, получалось, израсходованы зря? А уже победные рапорта отправлены, дырки для новых орденов и звезд заготовлены.

         Нет. С этим объектом вербовки, такой осечки, они допустить никак не могли. Слишком серьезные цели были поставлены и наверх доложены.

 

ГЛАВА 12

РЫСАК

 

       Задействовано в данной операции по подготовке, вербовке и внедрению неофита-агента было всего-ничего - четыре человека. Слишком уж много в последнее время продажных тварей в рядах спецслужб развелось. Вот и приходилось прятаться от своих, в большинстве своем, если так можно торжественно выразиться - преданных делу сотрудников.

       - Обвинение в убийстве с тебя снимут. Пойдешь только за кражу,  с почетными отягчающими вину обстоятельствами. Такие, как, - он не надолго задумался. -  Проникновение в жилище и крупный размер. Посидишь годик, другой. Доберешь авторитета. А там и в положенцы. Через некоторое время, глядишь и коронуют. Станешь законником! Мы тебе в этом поможем. «Грев» будет самый лучший. При необходимости и спиртику плеснем, то-то радости в хате будет, а тебе уважение... «Колес» как водится подсыпем. После амнистия. Новые документы и...  «Это Клим Ворошилов и братишка Буденный, даровали свободу, их так любит народ!» Столько времени прошло, а песня эта душевная - «По тундре» до сих пор популярна и будоражит душу. В свое время доводилось общаться с ее автором...

         Перспективы с применением блатного песенного фольклора  были нарисованы самые радужные. Но, надо было подписать пару бумаг. Рысаку текст не понравился. Было там и про добровольное сотрудничество, и про неразглашение. А уж о том, что он чуть ли не с радостью готов проявлять активность в этом деле, так чуть ли не на каждой странице. Обидно. До слез просто пробирает...

         - Пойти на подляну? - недипломатично заартачился он. - Мне, с младых ногтей вору! Начальник, ты предлагаешь предать своих братьев и, особливо, сестер? А как же воровская честь и гордость за профессию?

         - Боже упаси. Как ты мог такое про меня подумать? Это не для нас бумажки. Это для тебя в первую очередь. Забудешь если, что... Или попытаешь, допустим, меня с кем-нибудь спутать и не узнать. А я тебе покажу бумагу освежающую память, и опять ладушки и складушки,  - и резко меняя тональность, добавил жестким металлическим голосом, не терпящим никаких возражений. - Тебе русским языком объяснили, что ты и так покойник. Все будет сделано так, что только ты и мог завалить этого урода… А в распыл тебя дурака пускать, нам нет никакого смысла. Слишком много мы с тобой провозились. Поверь мне, если с тобой что-то не получится, не сойдутся края схемы, найдем другого кандидата.

         В казенном помещении возникла неприятная тягостная пауза. Но его собеседник, чуть добавив теплоты и изобразив на лице доброжелательное выражение, продолжал:

         - Ты никогда не задумывался, почему мы знаем о всех ваших сходняках? О том, сколько денег, в воровском общаке? Где он, этот ваш самый большой секрет находится? О громких преступления, которые, практически сразу нами раскрываются? До суда не доводятся это правда, но раскрываем все и сразу. Нет - не догадывался? - он сделал паузу, для того чтобы Рысак сосредоточился и смог понять сказанное. - Объясняю. Все это у нас получается только потому, что среди «воровской знати» много наших информаторов. А ты, дурило-дурное пытаешься мне, который сорок лет с такими как ты работает, рассказать о воровской чести? Да, за пачку чая тебя продаст твой лучший кореш, с которым ты на одной шконке годами чалился. А за пару кубов дури, продаст и всех остальных, включая родную мамашу в придачу. Поэтому рассуждения свои оставь для бакланья. Им такое перед сном вместо «Спокойной ночи, малыши» можешь рассказать. Они любят эти сказки про воровскую честь...

 

* * *

 

         Крутили они Рысака долго. Им легче было. Их двое старых козлов до кучи собралось. Так как на помощь этому сучку еще один знаток человеческих душ подтянулся.

         Тяжелым клиентом для их сознательной агентурной работы оказался Рысак, ни кололся в подписанты ни в какую. Однако добили они его окончательно, своими примерами о продажных, в прямом смысле этого слова, авторитетах, так называемых апельсинах - это те, которые корону себе купили.

- Такса от одного до полутора миллионов долларов зеленых и американских. Ни дня на шконаре не просидел, конвой только в американских боевиках видел. В ШИЗО на промерзшем полу за воровскую идею с отбитыми надзирателями-попкарями почками - не валялся. Голодовки протеста не объявлял. Конвоем и вертухаями на пересылках и карантинах не избивался. Но «бабло» заколотил на продаже дури и уже авторитет, уже законник. С хорошим забугорным запахом, а не пропахший до основания, до грязных гниющих ногтей - ядовитой хлоркой. В малиновом клифте и в золоте-брильянтах, где только можно. И посещают они не воровские малины с вонючими барухами-давалками, а всевозможные, для них и на их деньги открытые гей-клубы.

         Колюня, как про клубы для пидорносов услышал, засомневался. Так как, по его твердому убеждению быть такого просто не могло. Но когда ему «ментовское кино» показали, где в сауне с большим количеством пара, то ли министр юстиции, то ли генеральный прокурор и люди с очень серьезными наколками любили друг друга во все дыры и поочередно, добили его полностью.

         Получается, окончательно доконал его кинематограф. Не вырулить, не выкрутить.

         В общем, подписал он те бумаги. А когда подписывал, крепко матерился и чуть не плакал от досады. Короче говоря, наезда конторы не выдержал. Сразили они его на компромате против воров созданном.

         - А можно после того, как я все подписал не идти на отсидку, - разомлев оттого, что все так удачно разрешилось, развязно поинтересовался он.

         - Можно, - задумчиво, произнес мужичек-с-ноготок. Тут же встряхнувшись, уточнил. - Через вон ту трубу. Подойди, посмотри, какой неприятный черный дым из нее валит. Там сейчас сжигают очередного любителя задавать дурацкие вопросы... Ведь неглупый парень и должен был бы уже понять. Ты нам нужен именно там, на зоне. Здесь таких деловых, со стаканом портвейна и шприцем в вене без тебя хватает.

         На том и порешили.

 

* * *

 

         Суд учел квалифицирующие признаки кражи. Также от внимания судьи не ускользнуло и то, что подсудимый  длительное время находился во всероссийском розыске. Негативное впечатление на присутствующих в судебном заседании произвел отказ подсудимого от помощи следствию.

         Прокурор Забалов в обвинительном заключении, в свою очередь постоянно напирал на то, что суд, так и не дождался правдивых, а главное честных показаний обвиняемого. Больше всего возмутило прокурора, о чем он не преминул сообщить, в своей полной гражданского пафоса речи, это - полное непризнание Коломийцем своей вины.

         Приговор, правда, заставил крепко задуматься Рысака, все ли правильно он сделал. Так как семь годков - это было многовато особенно за то, чего не совершал. Однако, навестивший его после судебного заседания Иван Петрович, сдержанно похвалил и пообещал, что вскоре, срок отбывания наказания будет сокращен вдвое. А пока, почетный приговор, по не менее почетной статье.

 

* * *

 

         Слушая музыку, прихлебывая чифирек можно было придаваться воспоминаниям о том, что происходило полгода назад. Жизнь в принципе славная штука. Тем более, что лагерный телеграф, не далее как вчера принес интересное известие, касающееся его, Рысака, будущего.

         Сказать?

         Ладно. Скажу.

         На ближайшем сходняке, если ничего экстраординарного не случится, его могли увенчать воровской короной. Ну, что ж. Поживем - увидим.

 

 

ГЛАВА 13

ЧИЧИ

 

         После исчезновения Салата местного главаря криминального мира, в Птурске наступило временное затишье похожее на предгрозовое. После таких передышек и тайм-аутов обычно начинается вихрь, ливень и сметающий все на своем пути ураган. В мире по традиции такие явления природы называют женскими именами. В нашем случае имя им - Безнаказанность и Беззаконность.

         Одуревший от вида и вкуса крови Молох начинает требовать все новых и новых человеческих жертв. Он уже давно испытывает большое удовольствие от власти над беззащитными существами и огромное счастье от возможности повелевать теми, кто благороднее тебя, воспитаннее и честнее.

         В механической мясорубке, начавшей набирать свои медленные обороты, перерабатываются любые материалы, несмотря на бывшие заслуги, должности и дружбу. Механизмам неведомы чувства любви сострадания и жалости.

         Только сила, противостоящая безжалостному Молоху, рождает мучительное противостояние. Переступив определенную черту, наступает понимание того, что за свои преступления придется отвечать, причем, иногда ответ приходится держать не перед законом и властью.

         Мне поступило сообщение о том, что воры готовы платить большие деньги за голову организатора убийств и исчезновение Салата.

         Какие большие? Десять тысяч долларов.

         Организатора пока достать не удается, а его кровавого подручного очень даже возможно.

         За спецназовца Гусарова, даже не за убийство, а за его подставу Ассенизатор заплатил гораздо больше. Странно. Но там заказчиком принималось во внимание творчество и сексуальная эксплуатация «простой, русской бабы». Здесь задача попроще - простое лишение жизни без особых выкрутасов, но уж чтобы было громко и на всю страну.

         Вот такие у нас странные разбежки в оплате труда.

 

                                                        * * *

 

         Защита диссертации прошла на ура. Вскоре прибыло утверждение и подтверждение ВАКа о присуждении мне ученой степени кандидата филологических наук. С меня, как водится банкет и танцы.

         Ресторан «Клен, ты мой опавший» ждал, раскинув свои пока еще трезвые объятья.

         Непосредственно на месте торжества выяснилось, что не только я отмечаю свое скромное достижение. Была еще свадьба, а в отдельном банкетном зале милицейскими начальниками отмечалось назначение полковника Подлюченко первым заместителем начальника УВД. Его фамилию и должность часто повторяли в ревущие динамики бывшие и нынешние его сослуживцы.

         Ученая братия, приглашенная мной в своём трепетном отношении к алкоголю, оказалась ничуть не хуже милицейских начальников. После того, как в каждом отдыхающем в этом заведении, оказалось по пол-литра местной водочной отравы, компании слились и разделить их было сложно. Город не большой, все друг друга знают, тем более, почти все милицейские чины заканчивали местный юрфак.

         «Нашей прекрасной Ларисе счастья и дальнейших научных свершений», - звучало из одного конца ресторана. Из другого угла, как испорченное эхо доносилось: «Товарищ полковник! Желаем благополучия... Всем вашим врагам лютой смерти и долгих несчастий в личной жизни».

         Не знаю, возможно, это самое обычное отсутствие воображения, но тянет меня в ресторанах к мужским туалетам. Сортирофилия, что ли? Там постоянно происходят самые неординарные события. Бурлит и кипит жизнь. Особенно, если кухня некачественная.

         Так и сегодня. Не успела я подумать о своем, о девичьем. Как по ресторану, перекрывая звуки гитар и барабанов, пронеслась испепеляющая сердца новость. В мужском туалете обнаружен труп одного из виновников сегодняшней закрытой гулянки. Все посмотрели на меня и облегченно выдохнули. Наша, кажись, на месте. Со стороны свадьба, которая «пела и плясала» тоже истерик не наблюдалось.

         Был убит полковник Подлюченко, который получил дырочку в левом боку, из обычного «ТТ», пистолета лежавшего рядом с трупом.

         На этом веселье закончилось.

         До раннего утра с почти озверевшей и оттого отрезвевшей публикой работали прокурорские служки. Вызывать никого не пришлось. Они все, кроме дежурной группы находились здесь.

 

                                                        * * *

 

         Здраво рассудив, что лучше было потратить сегодня свои деньги нежели завтра, сослуживцы с профкомом понесут невосполнимые затраты по организации и проведению моих пышных похорон, я решила избавить любимый коллектив от подобных хлопот. А то, что похороны будут обязательно, я уже не сомневался ни одной минуты. Слишком своеобразна была специфика моего поступка и слишком интересна для многих могла оказаться история с глупой безмозглой вороной, непосчитавшей за труд быть более осмотрительной.

         На гулявшей свадьбе и со стороны жениха, и со стороны невесты велась видеосъемка. Делалось это из разных точек зала.  Материалы этого стереофонического кино, практически при мне были с нечеловеческой жестоко изъяты из видеокамер.

         ...Ох-хо-хох, а вариантов по организации траурных мероприятий было множество. Скажем, проходя мимо здания исполкома, «наша скромная героиня» увидела дым и сгорела заживо, спасая народно-природный газ, своим телом закрыв пробоину в трубе. Или еще лучше. Она, наша горлица погибла при задержании особо опасного преступника во время выполнения гражданского долга дружинницы. Подлый убийца, естественно - очкастый интеллигентик-оппозиционер, выходивший с сумкой взрывчатки из научно-технической библиотеки был застрелен подоспевшим отрядом ОМОНа.

         В последствии моим именем назовут улицу, а начальная школа в глухой деревне с гордостью будет носить мое имя.

         Фантазии в этих условия было, где разгуляться.

         Не было никаких сомнений в том, что наемному убийце вместо - «смерть за смерть, жизнь за жизнь» никто не даст справедливой судебной возможности получить свои десять-одиннадцать лет. Чтобы потом, после отсидки половины срока выйти на свободу и смеяться в лицо правоохранительной системе.

         Нет, эти ребята не станут перегружать следственные и судебные органы лишней работой... Убьют сразу же, не задумываясь и не сомневаясь ни минуты. Хотя бы в назидание разгулявшейся преступности.

         «Так нам такого не надо» - думалось мне, стоя на привокзальной площади одного сочного на вид, чистенького и умытого приграничного города.

 

                                                        * * *

 

         Перед прохождением паспортного и таможенного контроля моим, внезапно возникшим состоянием задумчивости умело воспользовалась шустрая бабулька. Эта достойная во всех отношениях женщина своим соколиным взором увидела в руках молодой и вроде приличной девушки только легкую сумку. Грех было такой ситуацией не воспользоваться.

         - Молодая леди, не соблаговолите ли помочь бывшей учительнице нынешнего президента, если у вас нет своего, - загадочно обратилась она ко мне.

         Вначале опешив от такого туманного начала и даже оглянувшись, к кому обращается эта благородная представительница женского пола, я  в скором времени быстро пришла в себя. Помня заветы старших, а также существующее до сих пор влияние младших классов средней школы по поводу помощи немощным и беспомощным учителям, выслушала ее до конца. Через десять минут скрытых намеков и полутонов я поняла, чего от меня хотят.

         Просьба включала в себя меркантильный элемент в виде двух бутылок водки и пятнадцати пачек сигарет. Их надо было в своем багаже переместить через границу, чтобы после этого бабуля продала все это с наваром исключительно для себя.

         Польская сторона на границе отстаивала интересы в первую очередь своей казны и поэтому пропускала ограниченное количество спиртных и табачных изделий. Борьба с подобными бабульками велась длительная, упорная и тяжелая. Стороны несли потери с обеих сторон. Правда за сто долларов, в виде добровольной помощи семье простого и бескорыстного польского таможенного инспектора можно было провести хоть целый контейнер таких сигарет с цистерной спирта в придачу, но об этом говорить не будем. Пусть тот, кто сам безгрешен, бросит в него камень... Таких нет? Что и требовалось доказать.

         Пенсионеркам, разным живучим врачам да учителям, чтобы просто выжить в наступивших временах, возить такой товар было весьма выгодно. Выгода была в обычной разнице цен. А если  с чужой помощью провезешь дополнительное количество ходовой отравы, то выходило, что и прибыль увеличивалась.

         Резонов упрямиться у меня не было. Я согласился помочь бедной женщине, провезти партию ее контрабанды. Почему не спасти ближнего от сумы и тюрьмы?

         После того, как в моих руках оказался пакет с подакцизными товарами я буквально на глазах превратился из подозрительной личности, собирающейся без видимой цели пересечь государственную границу, в уважаемую представительницу мелкого бизнеса.

         Пограничный и таможенный контроль был пройден без всяких неприятностей. Молоденький прапорщик, строго вглядываясь в мое лицо, ожидал, что оно дрогнет и выдаст преступный замысел. После заскользил по шее, груди, животу и оставшейся фигуре. Взгляд у пограничника был тяжелый, пронизывающий насквозь. (По крайней мере, он сам в этом не сомневался ни секунды.) Однако как-то уж слишком рассеянно и легкомысленно я выдержала его и не сдалась. Тем более, неимоверно бодрило тревожное сопение хозяйки сигарет, почти висевшей на моей спине... Девица, не ровен час, пропадет с товаром... Ищи ветра в поле. Прощай обеспеченная старость и уверенность в завтрашнем дне.

         Такие обстоятельства перехода границы не то, чтобы успокаивали, но продолжали вести за голосом сердца.

         Сразу после пересечения границы, счастливая обладательница товара забрала предметы бизнеса, примерно у восьми негласных помощников пожалевших бедную старушку и торопливо покинула салон.  Дежурного спасибо от нее я, как и остальные жалельщики,  не дождались. Всю оставшуюся дорогу до Варшавы, отвернувшись к окну мне удалось в полузабытьи продремать.

 

                                                        * * *

 

         Обычный камень у дороги и тот с течением времени врастает в землю и обрастает мхом. Любой проходящий путник, глядя на него, никогда не задастся вопросом, откуда он здесь взялся? Какие исторические катаклизмы или закономерности его сюда забросили?  Камень становиться необходимым элементом существующего ландшафта. Представить себе, что все это когда существовало без этого камня уже невозможно, а если на него еще и водрузить мужика на коне, то тогда уже можно начинать рассказывать экскурсии и давать повод праздно шатающимся туристам фотографироваться на его фоне и самим запечатлеваться в качестве ландшафтной единицы.

         Человек тем более сможет прижиться в окружении себе подобных. Конечно, будет трудно, а когда человеку было легко? Начиная с момента рождения и заканчивая пограничным состоянием, когда телом ты еще здесь на столе прозектора, а душа уже покинула тебя и отлетела в неведомые миры... Поэтому не ропщи, а только возрадуйся тому, что ты еще молод мозгами, легок на подъем и способен совершать грандиозные поступки... Жизнь - это весьма трагическая субстанция вечно движущейся и изменяющейся материи, но зато состоящая из приятных мгновений... Не следует забывать этого мной выведенного закона.   

         Примерно так я рассуждала и успокаивала себя, приехав на пару недель в Польшу пересидеть смутное время.

 

 

ГЛАВА 14

ПОХОРОНЫ ПОДЛЮЧЕНКО

 

         Под звуки траурного марша и выстрелы салюта почетного караула, запаянный гроб с телом покойного торжественно вплыл в могилу. 

         По мысли организаторов траурного мероприятия место погребения должно было стать пантеоном славы для лучших сынов Отчизны. Многие присутствующие на похоронах довольно ревниво следили друг за другом, чтобы под шумок друзья из собачьей своры не застолбили и не захапали в этом оазисе беспримерного геройства, лучшие  самые теплые места.

         На митинге посвященном трагическому событию выступил специально прибывший из Монголии большой друг славянского народа, товарищ Задолбал. Он долго и убедительно говорил о покойном... Или о дружбе... Нет о единении... Все равно никто ничего не понял, так как переводчика не было, а он такой принципиальный, хотя и окончил сыктывкарский техникум космического ракетостроения, но по-русски говорить отказывался наотрез, ссылаясь на политические соображения.

         Ответственный представитель птурской администрации ХХL зачитал в честь погибшего приветственный адрес от руководства. Данное обращение заканчивалось грозным предупреждением: «...Кто ложит на нашу страну? Кто кладет на наш народ с его генитальным руководством? Тот от меча и погибнет!»

         После этих берущих за душу слов группа поддержки в виде толпы непродажных проституток от журналистики, одобрительно загудела. Для них это был сигнал к началу поминок, на которых можно было и пожрать на халяву и дармовым алкоголем глушануть поднимающую голову мерзавку совесть. Однако на эту братию цыкнули, просипели «К ноге!» и они послушно потупясь продолжали махать куцыми хвостиками и неспокойно стоять, где им было указано. Дым от их дорогого трубочного табака весело поднимался над головами присутствующих, внося мажорную ноту, в общем-то, грустное мероприятие.

         Боевые друзья погибшего, в лице бывших собутыльников Подлюченко склонив колено, дали торжественную клятву отомстить врагам за погибшего товарища. Выбор врага, они оставляли на свое усмотрение. Их глаза, блистали негодованием, а голос от волнения, предательски дрожал.

 

ГЛАВА 15

КОЛЯ РЫСАК

 

         Все ждали предсказанного астрономами, клерикалами и другими нострадамусами конца света в виде солнечного затмения. Со дня на день, с минуты на минуту. Готовились кто, как мог.

         Придет конец света за ним засверкает геенна огненная. И уже не заставят себя дожидаться: хаос, мрак и вера в торжество мракобесия с потусторонними силами.

         После в порядке живой очереди раздача направлений для дальнейшего отбывания службы, кого вниз смолу варить и следить за температурным режимом в смолокурне, а кого вверх сидеть на облаке щелкать семечки, плюя на всех, кто ниже.

         Бессмысленный акт выстраивания планет с точки зрения обывателя, пустое и ничего не значащее событие, после которого сосиски не становятся дешевле, директор добрее, а диван - длиннее.

         У такого события имеется и основная особенность. Его приход всегда является зловещим предзнаменованием разных бед и несчастий: войн, стихийных бедствий, неурожаев, потери кошелька с месячным проездным билетом. Хоть караул кричи.

 

                                                        * * *

 

         В особые моменты внутреннего озарения и осознания необходимости борьбы за торжество человеческого духа хочется чего-то большего и торжественного.

         Хочется, например...

         Так хочется, что прямо зубы от этого хотения сводит, канонизировать не псевдогероический образ  «феодала-собаки», в угоду политическим или конъюнктурным соображениям ставшего святым.

         Нет и еще раз, нет!

         Канонизировать хочется, простого и самого обыкновенного человека. Со всеми его слабостями, пороками, недостатками и вредными привычками. Например. Такого, как господин Лямбда. Хотя... Впрочем... Этот не подойдет - слишком крепко выпивает и вообще - еврей.

         Или вот еще один субъект в качестве кандидата, их фамилия - Эпсилон. Он вот и то может, и это освоил...

         - Что говорите?

- Также не пролазит?

         - Жаль.

- А почему?

         Оказывается жена... Да! Представьте себе... Лупит, его паскудника смертным боем. А что это за святой, который обычной женщине, стоящей в заводской столовой на раздаче не может дать сдачи и приструнить рояльной струной? Правильно - одно недоразумение, а не человек.

         Тогда последний и самый подходящий кандидат - Коля Рысак.

         По причине закрытого характера учреждения, где он имеет место сегодня быть, особо не пьет.

         Жену не бьет, она его тоже не трогает - была охота связываться.

         Но здесь другие причины, отчего этого не происходит?

         Во-первых, из-за все того же закрытого характера учреждения - лагеря строго режима; во-вторых, жены у него с самого рождения не было, вот, как он себя с раннего рождения помнит, так у него ее и не было. А то, что бывает иной раз, когда осерчает в сердцах поддаст ногой под зад какому-нибудь пидору, так это и не жена. Врезать же под зад представителю петушиного рода-племени, святое дело, а не-то заблажит, петушня, забалует. Потом беды не оберешься с этими Люськами да Наташками.

         Если же в режиме синхронизации канонизация откладывается. Затмение солнца может вернуть нас к библейским образам.

         Коль время собирать камни не наступило, а разбрасывать больше нечего найди себе другое занятие.

         Чего только не придумаешь во время отсидки для того, чтобы занять свое свободное, несвободное время? Обмануть, ускорить его бег. Одному пацану Джоконду на спине выкололи. Расписали, как говориться за милую душу. Посмотришь. Ну, как живая. Ей-богу! Ну, вылитый Леонардо.

         Заодно и время с культурой движется быстрее, и постигаешь прекрасное в тяжелых условиях отбывания срока наказания.

 

* * *

 

         Время идет, а промзона не меняется.

         От скуки пристроили хорошего инженера-механика Славку Попова, погоняло - Кулибин, придумывать всякие смешные изобретения. На зоне авторитетно утверждали, что это именно он и изобрел радио.

         Смеяться не надо - понял.

         Свидетели подтвердили, а он сам и не отрицал. Значит, правда.

         Как здесь оказался?

         Он дурак, по пьяному делу сел за руль и совершил аварию со смертельным исходом. По всем гаишным замерам и признакам, виновными были потерпевшие. Все бы ничего, но в автокатастрофе один пострадавший от полученных ран помер на месте, второй - по идее тоже должен был крякнуться, но оклемался. Его теперь всю оставшуюся жизнь, будут возить на коляске и кормить через трубку, т.к. самому ему глотать нечем.

         С этим вторым и была главная закавыка. Хотя он был пьян до состояния клинической смерти, но это для суда, по большому счету уже было и неважно, так как был он племянником прокурора Среднего округа нашей родной столицы.

         Кулибин также был крепко  выпивши и этого факта не отрицал. Сам-то он не погиб, спасла переваренная со стороны водителя стойка, но отвечать у нас всегда кто-то должен.

         Поэтому, пьянству - бой.

         Сидеть ему было еще, ой как долго. По такой грустной причине, ходил он в пределах промзоны смурной и рассеянный. На вопросы отвечал невпопад и художественной самодеятельностью не занимался.

         Как-то раз, ночью выйдя по нужде, Рысак увидел как Славка, зацепившись шеей за веревку, зависнул в коридорчике и неловко дрыгает ногами.

         Другой бы на его месте постоял, посмотрел. Какое-никакое, а зрелище.

         Узнал бы такую забавную деталь - правда ли, что висельники очень бурно испражняются и эрекция достигает гигантских размеров? Или, все-таки врут люди? А Рысак оказался не таким. Он оказался странным и человеколюбивым. Достал свою точилку для карандашей, пиковину в виде финки, веревку перерезал и выпустил его из петли.

         Очень уж совестливый оказался Славик Попов, сам себе приговор вынес и сам его привел в исполнение. Потом стыдился своей слабости, каялся.

         В целях профилактики и искоренения суицида, дали ему «баян Георгия Георгиевича» (шприц героина) ширнуться. Травы пыхнуть на десяток косяков, отсыпали, т.е. помогли, чем сами были богаты. И глаза у человека заблестели в ночи, и он опять стал интересоваться окружающей жизнью и метеопрогнозом на завтрашний день.

         Так вот, чтобы он больше не скучал и ерундой всякой не занимался, покумекали люди, да и пристроили его золотые руки к потешному делу. К какому? Правильно. У зека одна мечта, как скорее сорваться на волю. Вот инженер-то наш, грамотей-синеглазый и чертил всякие воздушные аппараты и машины для подкопа. И ему хорошо, и людям развлечение.

         Как известно из любимых книг, сказка - ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок. 

 

ГЛАВА 16

Смерть наркомана

 

         Время - субстанция, происходящая не из борща, любовно сваренного женой или маменькой. Это такая интересная штука, рассуждая о которой, ты практически на сто процентов уверен, что впереди у тебя, его имеется вагон и инвалидная коляска.

         «Ну, что же мы пожелаем нашему столетнему юбиляру?  Да пусть еще сто лет живет на радость внукам, получающим полновесное счастье от его повышенной пенсии! Ура! Товарищи!»

         Оглядываясь назад, ты, приятель, удивляешься не меньше товарища Берии Лаврентия Палыча, который вместе со всеми был уверен в мощи созданного им ядерного щита Отчизны. Также как и в самой Отчизне, лежащей у его ног и в своей нескончаемой жизни на радость тех, кто на демонстрациях тягает портреты и провозглашает здравицы в его честь. А вот, поди ж ты, вывели в неприспособленное для расстрелов помещение и пустили в распыл. Следы уничтожили.

         Чтобы избавиться от подобных тягостных сравнений, остается только покинуть тесные пригорки, огороженные колючей проволокой.

         Да. Постараться за время отведенное тебе для исправления не вляпаться в что-то более серьезное, чем кража...

 

* * *

 

         С рабами никто не церемонится. Особенно с рабами нерадивыми и не понимающими  господской заботы о них.

         Наглядный пример быстрой и жестокой расправы над одним из таких, был продемонстрирован в назидание другим, как кара за нарушение жесточайшего табу и запрета на наркотики.

         В один из редких выходных дней, когда организм категорически не склонен к пробуждению и отметает любое насилие на собой. Всех разбудило громкое и бесцеремонное появление в бараке, где после ночной игры в буру спал Рысак Данилы Белокаменного со свитой. Началась порядком подзабытая рабовладельческая забава - хождение в народ. Смотрящий зоны сам пришел проводить инспекцию и наводить порядки.

         Орал и стаскивал с нар еще спящих мужиков помощник Данилы Микроб с пятью шестерками-мордоворотами из личной охраны хозяина. Сам инициатор сегодняшней встречи спокойно стоял в стороне. Щурясь и рассеянно улыбаясь чему-то своему, он рассматривал носки туфель, напевая и мурлыча себе под нос, что-то веселое и остроумное. По всему чувствовалось, что с утреца у него прекрасное настроение.

         Подойдя к койке спящего, укрытого с головой паренька по прозвищу Костик-Говнюк, подручные сатрапа сорвали с него одеяло и сбросили вместе с матрасом на пол. На бесстыдно обнажившихся  досках, остался сиротливо лежать пустой шприц. Быстро осмотрев ноги разбуженного, Микроб торжествующе заорал:

         «Вот они, следы уколов... Попался, сраный доктор!» 

         Действительно и сверху на ступне, и в районе голени, были видны желто-черные синяки и пятна от многочисленных инъекций. В некоторых местах на обеих ногах уже образовались струпья и мокрые язвы. Ногти на грязных пальцах ног были черные, но уже не от грязи. Первые признаки начинающихся гангренозных процессов представали в полной красе. После их возникновения, только ампутация конечности ненадолго спасает жизнь любителям подобного кайфа.

         Наступила зловещая тишина.

 

                                                        * * *

 

         Казалось то, что увидел подошедший поближе Данила, повергло его чистую и светлую натуру просто в шок. Это его, человека еще в школе, с таким восторгом относящегося к идеям просвещенного гуманизма и читавшего на уроке литературы бессмертное стихотворение А. С. Пушкина «Анчар». На его глазах происходил процесс девальвации нравственных ценностей, рушился Карфаген, погибали общечеловеческие идеалы.

         - Как тебя зовут? - ласково спросил он.

         Начиная представление с глубоким, как ему казалось, воспитательным смыслом, требовалось соблюсти определенные законы сцены, чтобы потом, ни одна сволочь не смела крикнула: «Не верю!» 

         - Костиком звать, а хвамилия моё Антоню...

         Но закончить ему не дали. Он свою роль статиста должен будет сыграть чуть позже.

         Внимание зала не должно сосредотачиваться на второстепенных персонажах «Записок о галльской войне».

         Замысел постановщика был иной. Оказалось, что Даниле не чужда театральная поза и жест. Он резко перебил Константина и возопил, всколыхнулся, указывая пальцем на его плешивую макушку.

         - Вот эта нелюдь, этот мерзавец и последний подлец...

         Он сделал длительную паузу, во время которой остальные должны, просто  обязаны были убедиться, что все сказанное было чистой правдой.

         Все посмотрели на рыхлую жалкую фигуру всхлипывающего Говнюка и согласно закивали головами. Лучше всех, одновременно и с хорошей амплитудой кивала группа дисциплинированных и живущих своей компанией вологодцев.

         Оратор, насладившись произведенным эффектом, не опуская указующий перст, продолжал.

         - Это существо, этот недоразвитый упырь, мог нанести всем нам непоправимый вред. Лишить работы и дальнейших перспектив к безбедному счастливому существованию. Всех ждала мучительная голодная смерть...

         Среди разбуженных пронесся ропот возмущенного негодования. Сзади раздались выкрики «Долой!» и «Да здравствует...» Белокаменный реакцию зала прочувствовал правильно и решил двигаться дальше.

         - У нас с ментами существуют негласные, серьезные договоренности. Я им плачу большие деньги только за то, чтобы они вас просто не замечали и по разным пустякам не дергали. Но и у них было условие - никаких наркотиков и наркоманов только в этом случае взаимовыгодное процветание будет крепнуть и процветать. Я вас всех лично предупреждал о запрете на любые виды наркотиков. Если вот он, - он с возмущением ткнул в сторону сидящего на полу наркомана. - ...Так любит эту дрянь и стал зависимым от нее настолько, что не обращает внимания на предупреждения... Не обращает внимания на стоны оставшихся дома, наших с вами, голодных матерей, детей и стариков. Ну, что ж? Он получит своей любимой отравы сполна.

         Каждый видел, насколько тяжело давались оратору такие грубые слова, от которых так кружиться голова.

         Данила осмотрел притихшие ряды слушателей, после чего ткнул пальцем в сторону Рысака:

         - Ты ему поможешь избавиться от извечной тяги к дури...

         - У тебя для этого свои доктора есть, я вор и мне не пристало о всякую мразь, марать руки, - отказался от такой чести Рысак.

         Ничего не говоря, и никак не реагируя на отказ Белокаменный недоверчиво покачал головой.

         Повернулся и направился к выходу, по пути промокая носовым платком глаза, от предательски выступивших слез жалости. Взявшись за ручку двери, тем же носовым платком, самодержец дал отмашку своему псу приступать к экзекуции и с вздохом искреннего, человеческого сочувствия по поводу скорой утраты заблудшего, вышел из помещения.

 

                                                        * * *

 

         Микробу дважды повторять не надо было. Он что-то скомандовал своим кровавым подручным и они, прижав беднягу к полу, удерживали его до тех пор, пока один из них с кликухой - Егоза делал Говнюку инъекцию из невесть откуда взявшегося полного и даже какого-то нарядного шприца. Обреченный не сопротивлялся.

         Даже если бы на его тщедушном теле, кровавые обезумевшего от безнаказанности палачи, стали отрабатывать приемы штыковой атаки, он вряд ли бы смог оказать сопротивление, т.к. все последние минуты он не сводил глаз с уже давно замеченного шприца, а сейчас только и мечтал о том, чтобы его поскорее укололи.

         Через пару мгновений увидев, как у провинившегося стали закатываться глаза, его отпустили.

         Еще через какое-то время изо рта, носа, казалось ушей, хлынула пузырящаяся кровавая пена. Началась агония и сопровождающая такие события предсмертные судороги.

         Народ безмолвствовал.

         Казалось, было слышно, как лопаются пузыри от кровавых ошметков покрывающих пол.

         Один из шестерок убежал с места экзекуции. Казалось, нервы не выдержали этого жуткого зрелища. Однако он тут же вернулся, но уже в сопровождения хозяина. Данила издали внимательно осмотрел труп.

         Микроб, не боясь испачкаться в крови, по сути дела только что умерщвленной им жертвы, услужливо по команде босса перевернул покойника.

         - Смерть наступила от передозировки грязного ширева, - констатировал смотрящий.

         Потом дал команду убрать труп. Когда его завернули в полиэтиленовую пленку и унесли. Речь была продолжена.

         - Труп, будет выброшен в районе старых помоек. Через неделю, другую его найдут, и он будет похоронен за счет гостеприимного ментовского народа.

         Еще до произнесения этих простых и проникновенных слов Рысак обратил внимание на то, что во время проведения экзекуции и  введения смертельной инъекции один из служителей Данилы снимал это все на маленькую видеокамеру.

         Видно именно в этом заключался секрет особенной, собачьей преданности Даниле многих его шестерок. Судя по всему таких сюжетов у поклонника жесткой любительской видеосъемки было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя уверенным и спокойным даже стоя к ним спиной. Поводок крепкий и надежный. Наиболее верные псы это те, кто повязан кровью.

 

                                                        ГЛАВА 17

                                               Коронация РЫСАКА

 

         Коронация Рысака в законники проходила без излишней помпы. Но с соблюдением всех необходимых, в таких случаях ритуалов.

         Пришлось, правда, на трое суток покинуть зону. Для этого пришлось лечь в лагерную больницу. Лепила, то есть врач, был из своих же заключенных, но уже расконвоированный. Он и придумал достойный диагноз. Обследования этой тропической лихорадки, необходимо было провести за территорией зоны.

         Через неделю все медицинские и вертухайские формальности были решены. Для этапирования Рысака в больницу, прибыл специальный конвой.

         В одном из прибывших конвоиров с трудом, но можно было узнать крупного феэсбешного начальника Ивана Петровича (по крайней мере, именно так, его называли другие).

         Гебешник очень колоритно смотрелся в погонах старшего прапорщика конвойной службы. Подобострастно выполняя поручения начальника прибывшего конвоя молоденького лейтенанта, было видно, как он с удовольствием старого служаки, пытается четко и быстро выполнить приказ вышестоящего начальника.

         Берегли Колю Рысака, об этом говорил лишь один факт. За все время пребывания в зоне, его лишь один раз выдернули в оперчасть. Там прямо в коридоре перед дверью кума пожилой конвоир назвав ничего не значащие слова, служившие паролем, указал ему связного, через которого можно было подать сигнал тревоги или передать просьбу.

         Рысак потом навел справки, об этом молчаливом человеке,  откликающегося на кликуху Дылда. И очень сильно удивился, узнав, что тот отбывает срок за вооруженный грабеж и захват заложников. На такие дела его толкнула, согласно материалам дела необходимость получения денег для  срочной операции смертельно больной жены.

         Связной был что надо. А что надо? - сообщат дополнительно.

         Был ли он на самом деле гопник или обычным кадровым офицером, чья служба заключалась в таких специфических условиях ее несения, Николая в это никто не посвящал. Да ему это и даром не надо было. Тогда же его предупредили, что кроме указанного связника, его пасут еще несколько человек. Причем, даже не для контроля, а просто в целях безопасности и профилактики здоровья.

         Иван Петрович, пристегнул наручниками его к себе. По какой-то еще энкэведешной инструкции № 18/49-СТ465  лиц склонных к побегу, а Рысак относился именно к этой категории заключенных, можно было перевозить на короткие, до ста километров расстояния, в отдельном боксе транспортного спецсредства. В сопровождении пристегнутого к нему конвоира... В бумаге была потертость, читалось плохо, то ли пристегнутого, то ли расстегнутого... Но дело не в этом. Всю дорогу они ехали закрытые снаружи и о многом успели переговорить.

 

* * *

 

         О том, что состоится сходняк, в  ФСБ было известно, значит, знало и МВД. Между этими ведомствами была достигнута договоренность, на этот раз воровской съезд не трогать.

         Пусть люди встретятся, подведут итоги, наметят перспективы и определят цели. Хозяйство большое. За время прихода к власти демократов, исправительных лагерей добавилось. Значит, и забот добавилось. Правда, сажали туда, как и прежде, лишь мелкую сошку, но сейчас не об этом.

         Все регионы страны были основательно поделены на сектора, где серьезные люди занимались не менее серьезной работой. Время, когда ради пропитания у зазевавшихся старух на рынках кошельки тырили, ушло безвозвратно. Хотя, иногда, перед прохождением очередной аттестации на занятие вакантного места, приходилось возвращаться к старушечьим кошелькам со скудной пенсией, но без этого тоже нельзя, специфика профессии требует постоянного поддержания профессиональных навыков в здоровом тонусе.

         В регионах в основном делили лакомые экономические отрасли, такие как: нефтегазовая, лесная, горнорудная, что-то из оборонной промышленности, атомной и гидроэнергетики. В сферы интересов братвы входили те направления, которые были прибыльными. Хотя по всем правильно составленным бумагам они были отсталыми и убыточными. Но это уже технологии.

         Технологии включали в себя и замену тех, кто присматривал за отраслью. Каждый новый криминальный передел завершался новой шеренгой мраморных памятников и гранитных могил на престижных, и поэтому давно закрытых городских кладбищах. Правда, чего уж скрывать и барыши получали гораздо крупнее, нежели чем, скажем, от вскрытия отдельно взятого и бесхозностоящего сейфа.

         В связи со всем перечисленным, разговор должен был состояться конкретный и по понятиям, возможно со стрельбой и взрывами. Из славной когорты приглашённых делегатов (из тех, кто собирался появиться в этом обществе и принять самое активное участие при обсуждении назревших проблем) очень много было молодых и жадных, они то и считали себя несправедливо обделенными и обойденными.

 

                                                        * * *

 

         Специально нанятые специалисты электронщики, в основном бывшие сотрудники госбезопасности двое суток не смыкая глаз, проверяли помещение загородного ресторана «Цветы Урала» где должен был состояться давно намечаемый сходняк.  Просмотрели все, залезли буквально во все закутки и дырки. Нашли только несколько кустарно выполненных устройств для подслушивания. Не портя и не ломая эти раритеты радиоэлектроники, аккуратно их сняли. Заказчики остались довольны выполненной работой.

         Саперы и взрывотехники, проверили помещения на наличие взрывчатых материалов. К радости устроителей таковых не оказалось.

         Когда братва собралась за огромным накрытым столом. До примерно, третьего тоста чувствовалась скованность и отчуждение. Однако, после очередной здравицы и приветствия, голоса сами собой стали громче и беседа пошла веселее. Разговор состоялся обстоятельный, долгий и серьезный.

         Ожидаемой пальбы не случилось все конфликты, специально привлеченными быками-мордоворотами, гасились в зародыше.

         Люди, после того как все запланированные мероприятия закончились, остались весьма довольны и угощением, и культурной программой с песнями, танцами, да молодыми проститутками.

         Если ханка (водка) в горло не шла, для  желающих были созданы условия и нюхнуть, и уколоться. Никто не осудит. Жизнь вора сложная и тяжелая штука, он сам вправе ею распоряжаться. А вот инструкторы и пропагандисты здорового образа жизни, одним только своим молодецким видом и румянцем во всю щеку этот образ портят. Отбивают у молодежи желание вливаться в стройные криминальные ряды.

         Такая же непростая жизнь у сотрудников спецслужб, о чем и говорить не приходиться. Как бы противовес тяжелой воровской судьбе. Двое суток они бедолаги, глаз не сомкнули, грамма не выпили, питались всухомятку.

         Зато уж кино о каждом прибывшем делегате сняли любо-дорого. Даже те, которые, якобы, спали в отведенных светелках и горницах, а сами провели что-то похожее на тайное  заседание из жизни бывшего политбюро ЦК КПСС. И тех всех засняли, и чтобы в дальнейшем руководству было сподручней смотреть, записали их секретный слет со стереофоническим звуком.

 

                                                        * * *

 

         Рысака короновали в законные воры, без сучка и задоринки. Единогласно. Многие из присутствующих знали его лично. Всем было известно, что он сейчас чалится на зоне и его личное появление, вызвало удивление и восхищение.

         Молодец пацан не побоялся, явился сам, проявил к людям уважение. Впрочем, московские воры хотели поговорить о странной случайности, совпавшей по времени с его арестом, с одной стороны и убийством Мордана с другой.

         Однако, после рассказанной красивой эпопеи о похождениях и геройствах кандидата в борьбе за достижение воровских идеалов (чему были свидетели, вдевшие своими глазами его молодое прострелянное тело) интерес к таким совпадениям потускнел и затерся.

         Водки и отменной хавки (закуски) было еще на десять таких сходняков. Но, странное воровское правило водкой особо не увлекаться, сыграло свою роль. По крайней мере, за столом в присутствии всей братвы, напиваться считалось дурным тоном и могло расцениваться,  как проявление неуважения. Для вновь избранного было сделано исключение, но он им не воспользовался. Понимал, что качество его новой, коронованной жизни после сегодняшнего дня изменилось.

         В напутственном слове возведенному в высший воровской сан один из самых авторитетных воров Байкал сказал:

         «Смотри, бродяга, мы все за тебя сегодня, как бы поручились. Не подведи нас. Теперь ты среди нас, как равный среди равных. Будь здоров и помни, что отныне твоя семья, это все те, кого ты сейчас видишь. Мы верим в тебя».

 

                                                         * * *

 

         На обратном пути в зону, он опять ехал в одной связке с представителем из ФСБ, а может и не ФСБ, а чего-то другого. Какая сейчас в принципе разница.

         Иван Петрович, мухомор гребанный, поздравил его с коронацией и сообщил, что не все было так просто и гладко с его выдвижением и посвящением в «рыцари фомки и отмычки».

         Вор из Сибири, с достаточно часто встречающимся погонялом Синоним был одним из старейших авторитетов приехавших на сходняк. К его мнению прислушивались и с ним считались, именно он и высказал свои сомнения по его поводу. Но фактов не привел, а сослался на своего кореша смотрящего в зоне, где отбывал наказание Рысак. Мол, молодой - это почти в тридцать лет. Не пользуется авторитетом. Не был замечен в серьезных акциях. Воры  отпарировали - молодец, не выпячивается. Что-то еще говорил сибирский вор, но прямых преград и предъяв у него не было. Поэтому, высший совет все его сомнения оставил без внимания.

         Много еще чего рассказал Иван Петрович, с усмешкой добавив, что если бы они, читай ФСБ, были заинтересованы в смене смотрящих, то сделать это не составляет никакого труда. Слишком много на каждого накопилось бумажек, фотографий, кино- и видео- материалов. Особенно это касалось того, что на языке блатных называлось крысятничеством или иначе кражей у своих. Заключалось оно в том, что большая часть получаемых доходов, особенно от торговли наркотиками, скрывалась ими и шла не в воровской общак, а на личные нужды.

         Обратная дорога была длинной. Обстоятельный разговор у них продолжился. Иван Петрович отечески, что называется «пожалела кошка мышку» посоветовал Колюне, по возвращении на место особо на рожон с остающимся смотрящим зоны Данилой Белокаменным не лезть. Тот считался вором хитрым и очень злопамятным. А также опасаться с его стороны провокаций. Прошел-де слушок, что Данила заявил одному из своих приближенных, что двум медведям в одной берлоге не ужиться. И что готовиться новому законнику теплый прием с разными сюрпризами.

         Со своей, - понимай, феэсбешной стороны Иван Петрович пообещал прикрыть его теми силами, которыми они располагали в лагере.

 

                                                        * * *

 

         Тот инструктаж оставил в душе Рысака тяжелый осадок. Он не ожидал, что уровень осведомленности конторы о деятельности уголовного сообщества так высок. Однако, как и большинство умных людей понимал, что в стране, где совсем недавно контролировались не только отдельные группы людей, но почти каждый человек имелись неограниченные возможности для стукачества и слежки. Но, чтобы знать подробности интимной жизни и состояния здоровья... Об этом он то ли с удивлением, то ли с восхищением поделился со своим куратором. Тот только усмехнулся.

         - Для правильного и верного анализа действий противостоящей тебе силы ты должен знать и правильно владеть, как можно большим количеством самой разнообразной информации о твоем контрагенте. Это прописные истины разведки и контрразведки любого уважающего себя государства, - он с улыбкой посмотрел на недоверчивого Рысака. - Дорогой мой. В свое время. Уж, как мы только не прятали от американской и других разведок наши секреты. В том числе и от наших продажных друзей-проституток по социализму. Разных там болгар, румын да поляков...

         - В каком смысле? - не понял о чем идет разговор, переспросил Рысак.

         - Целые цензурные управления практически в каждой отрасли создавали, держали огромный штат специалистов. Цензоры и спецотделы были всюду. И все равно, большая часть разведывательной информации о нашей стране ими добывалась из открытых источников информации. Только не ленись. Собирай и используй. Сколько, например, человек поступает в горно-металлургические учебные заведения. Где, в каком городе введен в действие очередной гигант химической промышленности, способный в течение тридцати минут перестроиться и выпускать военную продукцию. И так далее. Не буду я тебе этим забивать голову. Скажу только одно. Когда все эти сведения получены и специалистами сведены воедино, мы имеем более-менее полную картину оборонного потенциала нашего вероятного противника. Точно такая же картина и с людьми. Чем больше мы о них знаем, тем проще прогнозировать поступки и действия, а иногда и направлять их...

         Коля до самого лагеря, сидел открыв рот и напитывался самой разнообразной информацией, которой делился пристегнутый к нему наручниками собеседник.

         На прощание Иван Петрович шепнул ему пару интересных слов по которым он сможет определить человека пришедшего от него либо выявить провокатора ссылающегося на контору.

 

 

ГЛАВА 18

ЗАТМЕНИЕ Фреди Меркури

 

         Зона встретила Рысака торжественно. Данила при всех очень тепло поздравил нового законника. После таких дружеских объятий остается незабываемое ощущение, будто со змеей холодной и скользкой обнимался. Остается только дух перевести и порадоваться, что она тебя не ужалила.

         Рысак не подкачал. Братву, с нетерпением ожидающую его возвращения не обидел. Выставил угощение, за которое и на воле стыдно быть не могло. Помог в этом и Данила, но главное было в той сумочке с гостинцами, которую он получил уже в лагере от связного конторы.

         В который раз, Рысак убедился в силе денег. Надо было угостить людей, и поди ж ты,  на строго охраняемой зоне появилась и водка, и закуска. Подбросили даже наркоты. И все они - деньги. Вопросы оперативного участия конторы в таких мероприятиях им не учитывались, т.к. думать об этом по-прежнему не хотелось.

         «Бойтесь данайцев дары приносящих» - в переносном смысле (без детального изучения Гомера и Вергилия) это означало для размякшего от счастья Коли Коломийца только одно, то о чем его предупреждал гражданин начальник. Не принимай подарки от врагов, т.к. они преподносятся только с одной целью, погубить тебя чудака на букву М. Как в свое время погубила любознательных и доверчивых защитников Трои, вера в то, что владение оставленным греками конем сделает их счастливыми, а город, который они обороняли - неприступным. Финал, как известно, был плачевный. Ночью спрятанные в коне воины выбрались наружу, перебили, мать-перемать защитников города и Троя после длительной осады - пала.

 

                                                        * * *

 

         Когда было выпито достаточно и все тосты произнесены. Сидели молча. Шестерки сварили чифирь после пары глотков которого, ощущение было такое, как будто водки и не пили.

         В отдельном закутке, где жил Данила, стояла персональная печка. Любил он перед сном посмотреть на огонь и подумать о своем хозяйстве.

         Именно у себя он, как радушный хозяин и принимал новоиспеченного законника. Со смыслом позвал к себе. Дескать, пей, ешь, угощайся, чем хата богата, но не забывай кто в доме хозяин.

         В коморке у Данилы, имелась качественная аппаратура для прослушивания и просмотра CD-дисков. Чтобы обидно не было, такой же Hi-Fi стоял  в кабинете у начальника колонии.

         Дровишки в печке особенно радостно хрустят и потрескивают, когда за окошком вьюжит. Из мощных динамиков лился томный голос Фреди Меркури, прекрасно дополняемый всем мощным, слаженным многоголосием группы “Куин”.

         Когда же зазвучала одна из самых красивых композиций «Богемская рапсодия» все присутствующие, разве что глаза не закатывали от  получаемого наслаждения от этой, в самом деле, божественной музыки. Получившийся, этакий пасторальный пейзаж, было достаточно трогательно наблюдать со стороны. Расписанные татуировками тела, достаточно жесткие позы и выражения лиц, а поди ты, размякли. На лицах начали проступать человеческие слабости и пристрастия. Нет, нежностью это назвать было нельзя, но издали, очень похоже.

         В такие минуты хорошо помолчать. При чем помолчать всем, включая и неофита буквально только что принятого в высшее воровское сообщество - Колю Рысака. Но то ли он об этом не знал, то ли у него от музыки мозги размякли, неизвестно. Спроси сегодня у него, кто тебя дурака, вечно за язык тянет и зачем ты нарушил созданное в уголовном коллективе благодушие и  благолепие? Он на такой вопрос не ответит. Потому что, сколько башкой не крути, сколько не жестикулируй, ответа попросту нет и быть не может. Зато есть дурь и невыдержанность.

         Вначале рассказа о житье-бытье Рысака за колючей проволокой  поступило предложение избрать его кандидатом для создания в дальнейшем светлого образа положительного героя с определенным оттенком святости. Поразмыслив немного, поступила встречная идея. Снять первоначальное предложение, как идеологически вредное и не отражающее существа дела.

         А все оттого, что если другие наслаждаются, то и ты бестолочь наслаждайся, когда звучит красивая мелодия и вдруг раздается разомлевший голос Рысака.

         - Нештяк он выводит свои ноты, эко закручивает, как аппетитно, - отпивая обжигающий чифирь и передовая кружку по кругу, ни к кому конкретно не обращаясь, разомлевшим голосом произнес Рысак. - Жалко только, что пидором был.

         Тихо-тихо стало в коморке. Как потом рассказывал Микроб самарский вор-карманник, приглашенный к почетному столу, он почувствовал своего рода озноб. По спине поползло что-то страшное, наверное, именно так дает знать о своем приближении злая тетка с косой по имени Смерть.                                             

         Обвинить присутствующих в трусости было никак нельзя. Тем более, нельзя было обвинить их и в том, что кому-то из них мог понравиться пидор. Кем бы он ни был художником, поэтом, музыкантом, но извини, в тюремной иерархии эта была группа самых презираемых и за людей, не считающихся заключенных. Из данного племени назад дороги не было. Если же кто-нибудь из этого племенного сословия пытался при очередной отсидки, даже через долгие десятки лет скрыть это. Расправа с рискнувшим  запомоить, осквернить и испачкать других была страшная, а смерть ожидала - лютая.

         После слов Рысака получалось, что все кто слушал песни пидарюги, морально измазались и тем самым сами стали запомоенными. И создал такую ситуацию не петух обтруханный, а сам пахан тот, кто должен следить за чистотой идеи и незапятнанностью своего образа.

         С другой стороны, интересные рамсы получались. Когда на зоне твердо и однозначно был единый смотрящий, то есть Данила, тот же Рысак музыку слушал и не залупался с возмущениями, а хвалил Квинов, как и все. Теперь, когда по статусу он сам может стать смотрящим, он вспомнил, что Фреди Меркури представитель петушиного рода-племени. Как-то уж больно ко времени, появились эти «воспоминания и размышления». Если ты раньше об этом знал,  почему молчал? Вопрос серьезный, требующий глубоких размышлений.

         Один Микроб только и простонал, не сдержался: «Эх ты! Такой кайф в парашу спустил».

         Данила взял в руки повисшую в воздухе кружку с чифирем. Поднял глаза от проигрывателя и нехорошо, очень нехорошо посмотрел на Рысака.

         Тому бы сказать, что никто не обязан знать, чем еще кроме музыки занимаются музыканты, но не сказал.

         Может, не так прост этот Рысак? Возможно, это звенья тщательно рассчитанной и хорошо спланированной комбинации? Кто их, вечно «сидящих на льдине» знает?

 

                                                        * * *

 

         - Ты, за слова, готов отвечать? - ощерив хищный рот, тихо спросил Данила.

         И хотя музыка продолжала звучать, вопрос услышали все. Не услышать этот хриплый посвист было невозможно. Казалось, свет от тусклых лампочек качнулся, пропала резкость и исчезла яркость. По стенам пробежала нервная, зыбкая рябь, такую можно наблюдать на воде, перед грозой.

         Засуетился Рысак, проявил излишнюю торопливость в услужливом ответе. Ему бы выдержать паузу, выяснить причину, по которой хотя и равный ему, но выдвигает претензии, на которые он совсем не обязан отвечать.

         Необходимо было потянуть время и перевести все в шутку. Но не смог, слишком долго, для него была козырной фигура Данилы. Не мог он так просто отмахнуться.

         Не смог или не захотел? Дальнейшие события, будем надеяться, разъяснят нам это.

         - Бля, буду. Мамой клянусь. Сам в какой-то газете читал.., или журнале.., или в телевизоре... - заелозил он севшим голосом, на сразу ставшим неустойчивом стуле.

         В качестве искренности своих слов приложил руку к сердцу. И только после сказанного до него наконец-то  дошло, что он отчитывается перед таким же, как и сам и что самое неприятное в данной ситуации ведет себя неподобающим образом в присутствии посторонних.

 

                                                        * * *

 

         Авторитет зарабатывается тяжело и долго, а потерять его можно легко и практически мгновенно. То есть то, что приобретается долгими и напряженными годами усилий по его завоеванию, теряется за несколько бездарных минут.

         - Микроб, убери эту парашу с глаз долой, - проворчал Данила.

         Он не торопясь, поднялся со своего глубокого кресла, повел плечами, потянулся и шагом триумфатора одержавшего очередную победу над врагом, прошелся по комнате.

         После услужливой суеты Рысака, он чувствовал себя победителем и настоящим хозяином зоны. Рысак конкурентом быть не мог. Слишком уж хлипким оказался на поверку.

         Данила опять обратился в сторону Микроба.

         - Давай, запускай что-нибудь другое. Но смотри, чтобы все было по понятиям.

         Для всех присутствующих, неприятная пауза закончилась.  По крайней мере, в это хотелось верить. Приглашенные отпраздновать торжественный день, с нескрываемым сожалением смотрели на Колюню.

         Даже по тому, как он втянул голову в плечи, превратившись из героя уголовного эпоса в яичницу-болтунью из протухших яиц, в неудачника, который в очередной раз сдал себе шестерки и после этого вдобавок наступившего на грабли, по всему этому было видно сегодня - не его день.

         Мгновения радости превратились в часы стыда и позора. Так вляпаться? Ужас!

         Пока Микроб заводил новую музыку, Данила снисходительно посмотрел на притихшего Рысака.

         - Так, что ли, - спросил он, когда зазвучала другая мелодия. И с явной угрозой, взяв со стола нож, поигрывая им в своих крепких пальцах, добавил. - Ну, смотри Рысак. Сразу говори, если певун окажется пидарком. Ты у нас образованный в этом направлении.

         Все рассмеялись.

         Рысаку показалось, что смеются над ним. Да, что там показалось. Именно над ним и смеялись.

 

 

ГЛАВА 19

ИГРА

 

         Пора была срочно что-то предпринимать, получалось - его авторитет, при чем не в переносном, а прямом смысле этого слова становился дороже жизни. Встать и уйти он тоже не мог. Разве только сходить раздобыть веревку с мылом и для смеха всей братвы прямо перед ними повеситься.

         Решение подсказал все тот же Микроб. Он для сброса возникшего напряжения обратился к одному из сидящих в их компании, перебирая в руках колоду карт.

         - Ну, что Егоза, метнем? - намека не было, было предложение сыграть партию.

         Тот отрицательно покачал головой. У них на глазах разворачивались события гораздо интереснее карт, и было неразумно пропускать их детали, отвлекаясь на игру.

         Азартен был Рысак. Ох, и азартен. Ему бы этот свой заводной характер применять в других ситуациях, а не в условиях ограничения свободы. Он уже давно заприметил в нервных руках Микроба колоду карт.

         Обладая, не скажу фотографической, но, тем не менее, прекрасной памятью, рубашку этих невинных картинок, из недавно полученной с воли партии, он уже выучил. При раздаче мог почти со стопроцентной уверенностью сказать, какие карты у его соперников.

         Увиденная колода, давала ему последний шанс сохранить свое лицо перед сидельцами.

 

                                                        * * *

 

         Коронованным ворам в карты играть можно было только с равными себе. Поэтому Данила не играл в карты довольно давно - равных его статусу на зоне не было. Конечно, чтобы пальцы не утратили своей эластичности и гибкости он ежедневно крутил колоду, развлекая себя разными фокусами и другой ерундой. Но это было так, безадреналиновое баловство. В игре нужна ежедневная практика с хорошим нервным запалом и настроением. Об этом очень даже ко времени вспомнил Рысак, еще несколько дней назад сутками просиживающий за игрой.

         В условиях строгой изоляции и малокалорийного питания никто в бридж, конечно не играл. Игры практиковались простые, незатейливые, но очень захватывающие: в буру, очко, рамса, иногда в тысячу, реже кинга-простого и кинга-расписного.

         Имелись и домино, и шахматы. В них тоже можно было просадить и сахарок года на два-три вперед, и барахло со своего плеча оставаясь сидящим на нарах, практически голым и босым. Но успокоения мятежным душам это не приносило. В прагматичных играх не было того, что давали карты. Основным здесь было то, что называют - фартом или удачей.

         А карты? Карты любят тех, кому в жизни везет, а не тех, на ком везут. В шахматах фарта просто быть не может. В игре на шестидесяти четырех клетках ты или умный с возможно аналитическим мышлением или, прости, братан, но тебе этого не дано, а мозги у тебя предназначены совсем для другого. Вон там режутся в подкидного дурачка, тебе туда.

 

                                                        * * *

 

         На предложение Рысака, сыграть партийку другую на плевый интерес, Данила мог и отказаться. К этому пару минут назад появились веские основания. Но на этот раз, уже его подвела самоуверенность и некая оторванность от активной общественной картежной жизни.

         Всегда мы чего-то не просчитываем до конца полагаясь на извечное русское авось. После сами удивляемся чего это сто миллионов человек мимо этого места прошли, а именно мне, именно этот кирпич на голову и обрушился.., вместе со стеной.., и всем домом в придачу...

         После такого сокрушительного, если можно так выразиться музыкального поражения Рысака, Даниле казалось, что судьба и в картах его не оставит.

         Впрочем, добить, растоптать вновь коронованного выскочку, основательно и навсегда размазать его о дно параши, совсем не мешало бы. Поэтому, Белокаменный с легкостью сел за игру.

 

                                                        * * *

 

         Решили вначале для разогрева эмоций сыграть по маленькой ставке в очко. Ради игры очистили и тщательно протерли стол. Жратву с водярой, составили на придвинутые табуретки, но так, чтобы она всегда была под рукой и желающий мог опрокинуть стопаря и забросить в рот бациллу, т.е. закусить. 

         Пару раз метнули и оба раза у Данилы перебор. В выигрыше его соперник. Хотя так и не должно было получаться, сдавал сам Данила.

         Еще пару раз сдали. Уже Рысак пасанул. Опять пересдали. На этот раз что-то по мелочам проиграл Рысак. Со стороны было отчетливо видно, как он заманивает соперника, разжигает его интерес.

         - Ох, не мой сегодня день. Чует сердце вора, зря сел за игру. Поддался дьявольскому искушению, - в очередной раз схватился Колюня за голову, проиграв мелочевку, какие-то двести триста долларов. - Ну, если в карты не везет ждать везения мне в любви.

         - Да, может быть наша Светка, тебя окончательно полюбит (Светка - местная достопримечательность гомосексуалист по жизненным устремлениям, что-то сродни начальника в лагерном «курятнике»), - попытался подначить Рысака повеселевший Данила.

         Пока он еще  не понял, что сам сует голову в умело расставляемый капкан. Но зато, с явной помощью своего соперника, уже успел  отыграть большую часть проигранных  в самом начале игры денег.

 

                                                        * * *

 

         В игре, когда ты проигрываешь, хотя только недавно, какую-то минуту назад выигрывал, всегда кажется, что удача отвернулась от тебе только на мгновение. Может быть, этой капризной даме, называемой Фортуной, захотелось почесать себе в самый неподходящий для тебя момент, спину или перемотать портянки на вспотевших от напряжения ногах. Она от меня отвлеклась только на мгновение, - думает проигравший, - сейчас вернется и все будет в порядке. Все пойдет, как и прежде под боевые песни викингов и шум развевающихся наполеоновских штандартов.

         Если попытаться встать на чужое место и думать вместо Данилы то, примерно таким и был порядок его мыслей. Он начал проигрывать по крупному, сразу же после того, как по предложению Рысака ставки в игре были многократно увеличены.

         - Давай, что ли заканчивать играть на щелбаны. Мы же не малолетки, люди вроде серьезные, - невинно глядя на Данилу, как-то уж совсем по-свойски предложил ему Рысак.

         Данила, даже если и ожидал подвоха, но, начав выигрывать чувство обычного, неоднократно выручавшего его самосохранения утратил напрочь. Да и просящий голос, желающего одним махом отыграться соперника привел его в достаточно благодушное настроение.

         - Одним махом, смотрю, решил покончить со мной. Но, это ты зря. Ладно, я сегодня добрый. Но тогда ставку увеличиваем сразу в десять раз, - он не только согласился с предложением, но сам с непонятной для столпившихся болельщиков легкостью предложил увеличить ставки.

         После чего Рысак вздохнул с облегчением и как бы обреченно кивнул головой, мол, добивай меня, гноби со всей силы, раз уж фарт на твоей стороне.

         Принесли очередную новую колоду. Смены колод почему-то требовал Рысак, приговаривая, что так всем спокойней будет. Данила против этого не возражал.

         Старую колоду приводили в полную негодность, либо пробивали гвоздем, либо просто рвали. Но это только при игре по-крупному. Хотя, для чего портить фабричным способом изготовленные карты, тем более с определенными затруднениями доставленными на зону - непонятно. 

         Наиболее грамотные объясняют это тем, что со стороны проигравшего эти карты приносят неудача, а вот со стороны победителя совсем уже непонятно, мол, нечего ловить счастье и удачу за чужой счет.

 

* * *

 

         Особенно хорошо увеличивать ставки в игре, когда в окна барака заглядывает огромная и безнадежно пьяная луна. Она раскачивается в зимнем, морозном воздухе из стороны в сторону и подает только ей понятные знаки. Расшифровав их, возможно, ты сам без посторонней помощи увидишь, как удача снова возвращается к тебе.

         Правда, сутулившиеся над столом игроки, слишком заняты игрой и не обращают внимания ни на что. Похоже было, что одному из них совсем скоро, придется по примеру местных волков на эту луну долго и протяжно выть от горя.

         Пока же глаза сверкали искрами азарта, спины были напряжены, руки ходили ходуном. Оба безостановочно курили и для пущей бодрости и задиристости, прикладывались к кружке с чифирем.

         Мимолетная встреча с прекрасным, художественно расположенными на картах картинками, продолжалась.

         Никто из игроков не собирался уступать, поэтому задумываться над тем, как он выглядит в глазах окружающей свиты, было недосуг... Ну их.., не до этого. Но, зато каждый пытался с твердой уверенностью в успехе расстроить планы сидящего напротив сатаны, какими-то только ему ведомыми причитаниями, сплевываниями и похрюкиваниями над картами.

         Наверняка Данила уже жалел о том, что поддался первому порыву, который может оказаться для него роковым. Когда же он поставил на кон «святая святых», средства воровского общака. Все ахнули. Правда, зная его неуправляемый характер и припадочную натуру, особо возражать никто не посмел. Рысак с негодованием бросил карты.

         - Ты Данила, как хочешь, но я больше играть не буду, - он нарочито медленно стал собирать со стола выигрыш. Денег было около пяти тысяч долларов. - Ты что надумал. Это же, сколько грева для людей. Да, что там для нас? Для пацанов сейчас парящихся в ШИЗО. И ты смеешь эти бабки ставить на кон? А всех остальных... Ну, так же получается... Если проиграешь лишишь дополнительной бациллы?

         Присутствующие согласно загудели. Кто-то, из-за спины Данилы даже пробасил: «Играй на свое. Проиграл - сваливай».

         - Нет! Ты будешь играть! - свое требование, вышедший из себя пахан, подкрепил вытащенной из под стола массивной заточкой. Резким ударом он загнал ее в стол прямо в центр образовавшегося долларового пригорка, как раз между руками Рысака. После чего длинно и грязно выругался.

         - Ты... Законов не знаешь... Пока у меня есть деньги... Я имею право отыграться... Я не прошу играть со мной в долг. Я пахан, а ты еще никто. Поэтому будешь делать то, что я скажу. Если я решил... Если я принял решение, значит и вся ответственность на мне...

         Было видно, как не хотел играть Рысак. Как через силу, кривясь от невыносимой душевной боли и страданий, принимает он сдаваемые карты и получает выигрыш.

         Вполне естественно, что и деньги общака, поставленные на кон, были проиграны.

         - Утром разберемся, - миролюбиво и устало сказал Рысак, уходя спать в другой барак. Мог он еще что-нибудь сказать или нет неизвестно. Но, не сказав после этого ни слова сложив купюры в полиэтиленовый пакет, удалился на покой.

         Чтобы покой не оказался последним в его жизни, то есть отдых плавно не перешел в фазу вечного сна, пригласил с собой для страховки Микроба. Тот, еще недавно верный помощник и мудрый советник Данилы с радостью потрусил за Рысаком. Данила же остался один размышлять над ухабисто-похабистыми поворотами и виражами жизни.

 

 

ГЛАВА 20

Смерть ДАНИЛЫ

 

         Утром Данилу нашли в туалете с перерезанным горлом.

         Кому много позволено с того и спрашивается больше, по самому строгому гамбургскому счету.

         Микроб и еще много народа могли подтвердить, что это мог сделать кто угодно только не Рысак. За всю ночь он, несмотря на большое количество выпитой с вечера жидкости никуда из барака не выходил. Перед сном, попросив двоих пацанов сберечь выигрыш, завалился спать и спал, надо сказать, сном младенца, чистым светлым и незамутненным всевозможными негативными впечатлениями. Снилось ему что-то светлое. Пацаны, гордые оказанным им доверием, несшие всю ночь рядом с ним дежурство рассказывали, что ночью он во сне улыбался.

         Опасения по поводу смерти Данилы были серьезными и обоснованными. Главным подозреваемым мог быть только оскорбленный им Рысак.

         Покарать вора такого масштаба, как Данила Белокаменный мог только сходняк всем остальным, включая и Колю Коломийца следовало подумать о своей отмазке. Воры не любили самодеятельности.

         Веских причин убивать Данилу у Рысака не было. Выглядел он чуть осунувшимся, но вполне уверенным в своей невиновности.

         Когда ему сообщили о смерти Данилы, он только слегка побледнел и искренне посочувствовал покойному. Много за ним в этот момент наблюдало глаз и доброжелательных и злых. Как-то оно повернется?

 

                                                        * * *

 

         С утра поднялся большой шум, Рысак, однако чувствовал себя спокойно. Самое удивительное для него было в нем самом. Он сделал очень большой скачок по воровской лестнице и, прислушиваясь к себе, с удивлением обнаруживал, все-таки он был больше вор, нежели агент, завербованный чекистами для каких-то своих нужд.

         Общаковские деньги и, это важно отметить, все, что он выиграл у Данилы, Рысак вернул или отдал, здесь трудно определить обратно в общак. Трудно определить, так как он их выиграл в честной игре. Оказывается, хотя некоторые над ним и посмеивались, он был неглупым человеком.

         О том, что он знал наверняка все карты Данилы, не знал никто.

         О его умении и природном даре к запоминанию деталей и незначительных элементов и как следствие этого, возможность запоминать оборотную сторону - рубашку карт даже догадаться никто не посмел. И кроме всего прочего, из его растерянности в стычке с Данилой все кто при этом присутствовал, сделали однозначный вывод. Он не только умен, но хитер и коварен. А тот мастер-класс, который он продемонстрировал в главной игре своей жизни, кроме всего прочего добавило к его портрету и такие весомые детали, как фартовость, смелость, благородство, кристальную честность и конечно бескорыстное служение интересам воровского мира.

         В присутствии других воров Рысак вполне буднично попросил Микроба, в случае чего позаботиться о сохранности деньжат. Он чувствовал, что скоро по его душу прилетят архангелы в погонах.

         На глазах окружавших его современников рождалась новая легенда преступного мира. Скоро на зонах и пересылках можно будет услышать не лишенные хвастовства байки о том, как очередной сказочник сидел или по крайней мере знал того, кто сидел с самим Рысаком на одной зоне. «Да, пацаны! Мы с ним, не раз пускали чифирек по кругу. Перепили этого пойла, ведра. Кремень, а не человек…»

         Иногда твои достоинства, превращаются в слабости, в нашем случае, для Рысака все сложилось, как нельзя кстати. Достоинства - ими и остались. При умелом поддержании  светлого образа мы поневоле опять вернулись к чужой навязчивой идее возвыситься в иерархии воровского мира. Все это давало очень серьезные плюсы к тюремной биографии Коли Коломийца, охотно откликавшегося на погоняло Рысак.

 

                                                        ГЛАВА 21

 

                                                КУМ - Краймондович Н. Н.

 

         Молоденький начальник оперативной части или по лагерному опер, а еще кум - Николай Николаевич Краймондович о смерти Данилы узнал с самого утра.

         Горевать по этому поводу не стал. Покойный много испортил крови и статистической отчетности, но особо и не злорадствовал. Чего уж там. Смерть человека, даже такого, как смотрящий зоны совсем не повод для веселья. Еще не известно кого воры поставят на место покойного.

         В очередной раз, тихо отматерив себя за то, что поддался на уговоры и посулы, в свое время согласился служить в системе ГУИН сел сочинять оперативное сообщение.

         Согласно последней инструкции, разослал вымученный опус по всем заинтересованным инстанциям. После этого тяжко вздохнув, поплелся осматривать место преступления и проводить первичные, связанные с сохранением следов и улик следственные действия. Данное мероприятие, как и изрядно надоевший мороз, и те же самые серые унылые лица, и смертельная скука, всё это подавляло любые зачатки нормального настроения. Но служба, есть служба, а время пить спирт еще не пришло.

         «Служил бы сейчас в уголовном розыске, - под скрип снега с тоской думалось ему. - Сидел в тепле, сочинял туфту про «службу дни и ночи» или душевно выпивал с сослуживцами, отмечая очередную годовщину выхода из очередного запоя».

         Это он так хмуро шутил. В самом деле, по телеку, как про ментов не включишь, они там или гогочут, или взятки берут, или «белую» дуют. Преступления сами раскрываются. Живут душевно. Паровое отопление на расстоянии вытянутой руки. То, что положено тратить на агентуру, все расходуется на себя. Приварок к окладу всегда есть постоянный, а здесь, попробуй, возьми, считай сразу попал к блатным в рабство... И пропал навсегда.

         Развлекая себя подобным тягостными суждениями, он по утрам это делал уже несколько лет, притопал на место преступления - в зековский, промёрзший сортир.

 

                                                        * * *

 

         Окоченевший труп Данилы лежал в светлой куче дерьма и черной луже застывшей крови. Поза очень неестественная какая-то вывернутая. Один человек с таким жилистым и хитрым вором вряд ли смог справиться. Но это пусть уже решают прокурор и следователи. Чтобы им было легче до прибытия следственной группы, решил ничего не трогать и не убирать. Приедут, а полная и ясная картина места преступления, как на ладони.

         Старым фотоаппаратом ФЭДом из разных точек, на всякий случай пощелкал картинки, уделяя особое внимание предполагаемым следам. Потом выставил охрану и чертыхаясь отправился в свой кабинет писать очередные бумаги и дожидаться начальства.

         По всему получалось, что он и по званию и по должности остался за старшего. Остальные отцы-командиры разъехались, разбрелись по своим делам. Кто был отправлен на семинар по повышению культуры  обслуживания содержащегося контингента. Кто вторую неделю стоял в пикете у здания бывшего поселкового совета с требованием возвратить в качестве исключительной меры наказания - смертную казнь. Некоторые офицеры по случаю внезапно начавшегося кратковременного запоя находились в длительном отпуске без сохранения оклада содержания.

         Все были при деле и как-то заняты. Одному ему не повезло. И так всю жизнь. Кто-то угощался жирными, свежими сливками, а ему исходя из понятий о долге и чести, приходилось цедить прокисшую и постную сыворотку.

 

* * *

 

         Принимать решение очень не хотелось и не потому, что он боялся ответственности, вовсе нет. Просто ситуация была уж больно нетипичная.

         По разноречивым донесениям осведомителей ссоры, как таковой между двумя коронованными ворами не было. Хотя один подспудно обвинил другого в пристрастии к музыке исполняемой сладкоголосым гомосексуалистом. Но за пиковины не хватались и увечий друг другу не наносили. Мало того, сели перекинуться в картишки. Потом, правда, этот второй проиграл в карты общак зоны. Но было бы логичнее предположить, если бы горло перерезали тому, кто выиграл, а не проигравшему. Судя по всему, в спор двух воров вмешалась третья сторона.

         Конечно, в первую очередь подозревать следовало заключенного Коломийца. По всем полученным данным у них проходила скрытая от непосвященных борьба за верховное главенство, за место воровского начальника. До вчерашнего дня никаких нареканий, кроме того, что жил он по воровским понятиям, носил черно-белый ромбик - перстень отрицала и входил в группу лиц не ставших на путь исправления - в оперативной части не было.

         Краймондович вздохнув от навалившейся умственной работы, взял личное дело Рысака ладонью смахнул с колченогого стола воображаемые хлебные крошки и стал изучать текст.

         «С четырнадцати лет за решеткой. Пять судимостей. Дважды объявлял сухую голодовку, семнадцать раз - простую. Около двадцати раз помещался в штрафной изолятор. Из родни имелась, только мать. Отца, как правило, у таких ребят в семьях не было, что достаточно типичное явление…» Все как обычно. Склонен к побегу? Так у каждого отрицала на личном деле имелась такая полоса...

         Что-то здесь для него не складывалось? Для солидности он даже нахмурился. Этого оказалось недостаточно.

         Сама жизнь подсказала ему выход из данной ситуации. Он решил вызвать и детально допросить главного подозреваемого. Но до детального разговора по душам, под протокол, под запись - дело не дошло. Должно быть - не судьба.

 

                                                        * * *

 

         После того, как он разослал сообщение об убийстве Данилы Снежкина по прозвищу Белокаменный, так называемого смотрящего зоны, телефон стал трезвонить приблизительно через час.

         Кабинетные начальники, подавляя зевоту, с волнением слушали его сбивчивый рассказ в виде служебного рапорта. На всякий случай строгим голосом предупреждали мол, в случае чего, подразумевался бунт заключенных, головы ему не сносить.

         Чтобы смысл высказываний начальства быстрее доходил до бестолковых подчиненных, материли его с неимоверной силой.

         После мата и проклятий предлагали подослать подкрепление. Он пока отказывался.

         Ко времени второго генеральского завтрака позвонил дежурный по управлению и сообщил пренеприятнейшее известие. В колонию уже выехала группа разнообразных начальников с самим. Следователь прокуратуры, криминалист, с надзирающим за их учреждением прокурором, следовали отдельной колонной.

         Пожалев Краймондовича, от себя дежурный добавил, если Николай со вчерашнего вечера еще хмельной и на нем видны другие остаточные алкогольные явления... Не дай бог с запахом...  Необходимо срочно выпить стакан любого растительного масла... Ну, уж если не поможет, то погоны лучше самому аккуратно срезать и не давать повода для того, чтобы начальники рвали их с мясом. От этого могут испортить китель, после чего в нем даже на даче нельзя будет работать.

         Коля даже обиделся на такие намеки. На том и распрощались.

 

                                                        * * *

 

         В кабинет постучался конвойный.

         Привели Коломийца. Но вот беда допросить его как положено он не успел. К приезду начальства необходимо было привести всю документацию в порядок.

         Начальник оперчасти про себя погоревал, что из-за бюрократических процедур до контакта с матерым уголовным волчищем опять руки не дошли. Однако, коль скоро человеческий материал для пролетарской  перековки доставили, доверительно пригласил его садиться и не дожидаясь ответной шутки о том, что он и так сидит на чистом русском языке (что нашло подтверждение в протоколе о привлечении к административной ответственности, за неподчинение администрации ИТУ) влепил Рысаку своей властью десять суток ареста и направил в штрафной изолятор.

         - Читай... Распишись, что ознакомлен, - он с невозмутимым видом пододвинул бумагу. - Если не согласен, можешь написать свое мнение.

         - Что там, начальник? 

         Рысак хотел казаться равнодушным. Но глаза уже бежали по тексту постановления.

         - Десять суток штрафного изолятора, - буднично и спокойно ответил кум.

         И чуть ли не с обидой спросил: - А ты чего ждал? Грамоту тебе или направление в санаторий за то, что уклоняешься от работы, не идешь на контакт с администрацией? Остаешься с антисоциальными установками?

         - Да это беспредел! - забузил, заелозил Коломиец. - Ментовской беспредел творишь, начальник. За что? Не знаю никаких установок.

В доказательство своих слов он уже совсем было собрался порвать на себе рубаху, но передумал. Рубаха была почти новая. Всего только второй год, как ношена.

         - Возможно, - опер даже не удивился возмущению Коломийца. - Но если хочешь жаловаться, часа через два прибудет надзирающий прокурор, можешь сразу составить заявление. Я лично передам.

         Знал. Знал, змей поганый, что уркам западло обращаться за защитой к кому бы то ни было из правоохранительных органов. Еще издевается?

         Рысак, ни слова не говоря, повернулся к двери, у которой привлеченный шумом уже стоял конвойный. Заложив руки за спину, двинулся на выход. Но когда выходил из комнаты, опер обращаясь именно к нему, негромко произнес:

         - Посидишь под конвоем, целее будешь... А может и умнее... - но тот уже выходил из кабинета.

         Глядя в чуть ссутулившуюся спину Рысака, ему подумалось, что когда приедет комиссия им будет, о чем потолковать с Коломийцем. До появления начальства, продолжал заполнять никому не нужные бумаги.

 

 

ГЛАВА 22

РЫСАК и Шизо

 

         Пока Рысак неторопясь двигался в штрафной изолятор, по дороге ему передали и теплые вещички, и продукты с сигаретами. Там же находилось и “малява” - письмо на папиросной бумаге, за подписью Байкала, смотрящего их региона.

         В полученной записке ему передавался привет с пожеланиями держаться и уверениями в том, что воры знают о его непричастности к убийству. В весточке с воли была очень интересная приписка. Там говорилось, что из-за плохого климата тех мест, в которых он оказался, братва частенько подумывает и в скором времени окончательно примет решение о перемене его места жительства и даже климата. Намек достаточно прозрачный.

         И уже совсем не понятно. В конце письма имелась настоятельная просьба поберечь себя, так как с воли ему грозит опасность. Почему с воли? И какая опасность? Уточнений не было. Однако можно было только удивляться оперативности и быстроте лагерного телеграфа. Где надо было находиться отправителю письма, чтобы оно так быстро попало Рысаку в руки?

         Сидя на голых нарах, он задумался о бренности человеческого существования в целом и воровского в частности. Вполне возможно, что слов он таких не знал. Тем не менее, общий смысл мыслительных процессов заключался именно в этом.

         До момента его коронации он особо дорогу никому не переходил, разве что маруху в каком-нибудь притоне с таким же, как и сам пьяным и горячим - не поделит и для понтов схватиться за рукоятку пистолета или ножа.  А тут разом столько навалило. Вроде бы интересы схлестнулись и пересеклись только с одним человеком, а какой резонанс? Как стало аукаться из всех углов и щелей?

         К чему готовиться? Как поступать?

         С братвой обсуждать проблемы было нельзя. Так как говорить о верности воровским идеям это одно, а делить деньги и власть - это другое. И кто поручиться за то, что они, то есть отбывающие наказание на этой зоне не были повязаны в меркантильных интересах с Данилой. Думать иначе, это заниматься обманом в стиле необразованных лекторов приснопамятной эпохи.

         Мысли мыслями, а обустраиваться на десять суток было необходимо уже сейчас. Штрафной изолятор это особое место на любой зоне и оно мало напоминает санаторий или лечебное заведение с усиленным питанием и длинноногими медсестрами.

         Постельные принадлежности не положены. Из еды штрафнику выделялось, литр кипятка и полкилограмма хлеба черного, черствого. Со всем этим, как хочешь, так и управляйся. Хочешь сразу ешь, хочешь, растягивай на сутки. Но это ерунда, те же дежурные по штрафному изолятору за хорошие деньги достанут  и принесут все необходимое. Курево уже передали. Бацилла в виде хорошего куска сала к хлебу - имелась. Жить можно.

         Не все оказалось так плохо. За время многочисленных отсидок, скитаний по зонам, пересылкам и лагерям он не приобрел такую плохую привычку, как самокопания в себе и подготовки к  завтрашним неприятностям. Так жить гораздо проще. «Одному на льдине» иногда побыть необходимо, но оставаться там навсегда... Опасно для психики.

         Укрывшись бушлатом и подложив руку под голову, он завалился на голые доски добирать сна. Пожелаем ему приятных сновидений.

 

 

ГЛАВА 23

Генерал СТЫРИН

 

         Состав прибывшей к вечеру комиссии, сильно озадачил и удивил, оставленного на хозяйстве капитана Краймондовича.

         Кроме начальника управления внутренних дел генерала Стырина, прибыло еще несколько человек. С ними генерал разговаривал без своего обычного милицейского хамства, уважительно и подобострастно. Они в свою очередь, совершенно не стесняясь того, что вокруг много генеральской дворни и челяди беседовали с ним достаточно бесцеремонно порой, даже грубо.

         С одной стороны - явно прослеживалось нарушение служебных субординаций, а с другой - приятно было слышать и своими глазами видеть унижение воинствующего хама. Такое для нашего человека всегда праздник.

         Также прибыла и оперативная группа с представителями прокуратуры. Но эти ехали в отдельной от генерала машине и поэтому были более-менее трезвыми. По приезде они сразу направились осматривать место преступления и проводить свои следственные действия. Однако начали не с того места, где в неудобной позе загорюнившись лежал труп, а почему-то с его койко-места. Обыск, выемку провели и только после этого, добро пожаловать в засраный сортир к трупу.

         Позже, гораздо позже забавно было наблюдать, как представители этой гордой по разным книжкам да кинофильмам воспетой следственной профессии, высунув от старательности языки, ползали на карачках в загаженном, зековском сортире. Они там развлекались тем, что снимали следы и заливали раствором из гипсовой смеси в большой куче дерьма отпечаток чьего-то увесистого, явно не Золушкиного башмачка.

         Правда, до того, как следователи добрались до настоящего дела, т.е. до места, где находился убиенный, туда заходили на экскурсию приехавшие с генералом непонятного сословия люди. Сам генерал, когда ему доложили, что пост охраняет труп и место преступления, загрохотал своей проспиртованной глоткой, весь текст приводить не стоит, но содержание сводилось к следующему:

         - Что вы тут херней маетесь, дерьмо бы лучше убрали.

         Он был очень деловит и строг. Было видно, что ни запахи, ни сама атмосфера не создавали ему неудобств. Рокочущая дикция и нервная экспрессия были на высоте...

         - Никак нет... - Рявкнул, как две капли похожий на него, плюгавый и проспиртованный старший по караулу прапорщик Резун, однофамилец известного предателя-литератора. Поедая глазами начальство, тот указал генералу на отпечаток ноги в дерьме.

         - Мы, следы охраняем... Потому, что куда зека не целуй, все равно получается жопа... Он придет и следы уничтожит...

         Закончить Резуну скверно заученные, но, как ему казалось солидные и умные фразы, генерал не дал, грубо перебив его:

         - Ну, ты, залупа  в фуражке, не видишь, кто перед тобой стоит? Глохни падаль... Я еще потом посмотрю, чем тебя за службу наградить.

         Обернувшись и заискивающе улыбаясь, попытался найти у своих спутников одобрение сказанному.

         Те, отреагировали на шумный голос генерала ленивым кивком.

         Один из них, дабы показать, что самым внимательным образом слушает и вникает в служебное рвение старого служаки, даже понимающее высморкался. Когда он пальцем прочищал ноздри, на запястье можно было прочитать идеологически выдержанную наколку «Я пакибаю иза бап. 1989».

         Глазастому вертухаю Резуну такая откровенная поэзия понравилась. Однако он, как культурный человек вида не подал. Собственно, чему здесь удивляться? Практически у всех охраняемых им заключенных были подобные или очень похожие трогательные надписи.

         По поводу дерьма, в до сих пор не убранном нужнике Резун с радостью и откровенно доложил начальству, что все это.., есть, ни как нет.., доказательства совершенного убийства. Трогать, которые, из-за приказа Краймондовича, до приезда начальства, не сметь и дышать на собранные в одном месте улики, было запрещено. Их необходимо было сохранить...

         То да се...

         До... Ре... Ми... Фа... Соль...

 

                                                        * * *

 

         Генерал, присел на корточки, и с видом знатока стал пристально всматриваться в говно. Что он хотел там увидеть или постичь, издали было не разобрать. Потом, явно выбившись из сил, он устал изводить себя непродуктивным разглядыванием следа в неприятно пахнущей куче.

         Изучающе посмотрел на свою ногу в итальянской, ручной работы и выделки, обувке. Ни к кому не обращаясь, находясь в тягостном раздумье и сомнении произнес:

         - А ведь... Ну, бля, буду... Мой размерчик... Как есть, мой... Сорок пятый - папой клянусь... Батьку моего второй раз точно в таких сандаликах хоронили.

         После сказанного, поверяя свою теорию аналогичной практикой, взял и поставил свою ногу в возможно единственный отчетливо видимый след. И удовлетворенно стряхивая с ноги приставшее дерьмо подытожил:

         - Нет, размер, пожалуй - сорок второй, сорок третий... Точно... Не мой...

         - Молодец генерал, мозгов у тебя выше кремлевской стены. - Обидно заржал один из сопровождавших его экскурсантов. По всему было видно, что у него были припасены еще и другие колкости и оскорбления.

         - Насчет стены прикуси язык, умник, не ровен час ею и придавить может. - Предостерегающе зашипел, до сих пор молчащий тип со смазанной салом физиономией. Ни наколок, ни пыжиковой шапки на нем не было. Этот, служил хозяевам за что-то другое, деньгами не измеряемое.

         Именно этот след, чуть не ставший яблоком раздора для ценителей и гурманов следственных мероприятий, сейчас и заливали гипсом следователи. Работали не жалея себя с энтузиазмом и огоньком.

         - Надо бы и в выгребной яме пошуровать...  - Как что-то само собой разумеющееся сообщил надзирающий прокурор Забалов. И как бы прислушиваясь к себе, к голосу надиктовывающему на внутренние антенны правильные слова, сообщил он уж что-то совсем интимное.

         - Чует мое сердце, режущее орудие преступления там. Спокойненько лежит внизу, дожидается аквалангистов. Когда, это, мы его выудим оттуда...

         Когда присутствующий здесь же Краймондович, увидел, как все члены следственной бригады согласно закивали головами, ему стало не по себе. Хотя, назвать его белоручкой ни как было нельзя. Язык просто не повернется.

         В конце 80-х годов 20-ого века попал Краймондович на короткое время в Баку. Служил тогда срочную службу в ВДВ, в десантуре. Очутился в прекрасном и одном из самых красивых городов СССР не по своей, а по военной воле.

         К сожалению, возможность посетить азербайджанскую столицу  появилась именно тогда когда шли массовые убийства и резня мирного населения только иной, армянской национальности. Геноцид - провалиться бы ему в преисподнюю.

         Видел он своими глазами результаты многовековой межнациональной дружбы народов Страны Советов, т.е. того, что азербайджанцы делали с армянскими женщинами и детьми. Видеть-то видел, а привыкнуть к такому так и не сумел.

         Особенно ему запомнилась одна девушка, вернее девочка, лет двенадцати, еще совсем ребенок, лежащая мертвой у подъезда обычной типовой пятиэтажки. Со страшной гримасой боли на лице. У нее была вскрыта брюшная полость. Перед тем как вспороли, местное зверьё зверски ее насиловало, потом в половые органы забили бутылку из под шампанского и только после этого, по показаниям чудом выжившего младшего брата, ее живую консервным ножом распороли от грудной клетки и до лобковой кости. Все это сделали борцы за процветание и счастье своего народа, ревнители национальной культуры и расовой чистоты. Конечно не сами. Они относили себе к тонкой прослойке национальной интеллигенции. С их подачи под красивыми лозунгами освобождения и национального возрождения. При чем издевались, насиловали и терзали худенькое детское тельце не упыри из другой галактики. Нет. Это были соседи, живущие в этом же доме.

         То есть за довольно короткую ближе к сорока годам жизнь удалось ему повидать много всякого. Но представить себе, как нормальный человек спокойно может забраться в выгребную яму  полную человечьих экскрементов, причем сделать это добровольно и без принуждения, это представить ему было не под силу.

         Он только на мгновение представил себе фантастическую картинку, некий абрис того, что кого-то из охраняемого контингента могли заставить туда нырнуть. Бунт в зоне, дай бог только в их одной, был бы обеспечен, как пить дать. А ведь после таких действий администрации может и весь регион забузить.

         Стало понятно, что придется ему самому, в случае возникновения такой срочной нужды, находить это режущее холодное оружие.

         Благо и таких и других железок на самый придирчивый выбор у него в сейфе валялось сколько душе угодно. Ради сохранения жизней и зеков и солдат, которые прибудут на подавление бунта, можно было пойти на должностной подлог и преступление.

 

ГЛАВА 24

Обычная тетрадь

 

         Генерал со своими спутниками обустроились в кабинете начальника колонии. Сами стали вести допрос-опрос. Основной вопрос звучал по-школьному строго, как он часто звучит в классе рано утром перед началом занятий - где тетрадка. Обычная, общая тетрадь в клеточку. Но, судя по всему никто алгебру списывать не собирался. Тетрадку искали по другим причинам...

         Долго бывшие двоечники-петеушники кричали, ругались и спорили. На закуску они потребовали вызвать из шизо Рысака-Коломийца. Есть они его не собирались, а вот расспросить о том, о сём очень даже желали.

         Допрос шел в странной и необычной манере. Ни протоколов со стенографисткой, ни записей под диктофон ничего этого не было. Мата было много, много было и блатной фени.

         Один из тех, кто сопровождал генерала, ботал на этом арго безукоризненно. Так хорошо, где-нибудь в академической среде или по учебникам и словарям выучить этот язык нельзя. Только непосредственное общение с его носителями давало знание и виртуозное владение языком. Больше всего вопросов, естественно касалось мифическо-таинственной тетрадки.

 

* * *

 

         Коля Рысак просто взбеленился и чуть пеной не брызгал, что показывало его злость и недовольство. Мало того, что без повода сунули в штрафной изолятор так еще сволочи и спать не дают. Специалист по блатному новоязу, попросил генерала дать ему возможность поговорить с Рысаком с глазу на глаз.

         Для этого странная парочка вышла в оперчасть.

         Разбудив спящего и плохо соображающего  Краймондовича, пришлось его выпроводить за пределы кабинета. Сами  уселись друг напротив друга и повели хитрую беседу.

         - Я - за вора. Погоняло - Казик Душанбинский. Вижу, что еще пока не знаешь меня, - он выжидательно смотрел на Рысака. - Если я в тебе не ошибся, мы с тобой поладим. Насколько я знаю, тебя недавно короновали. Поэтому мы с тобой вроде, как одного рода-племени. 

         Он сразу решил взять непреодолимый барьер тем, что показал карты, т.е. раскрыл себя Рысаку.

 

                                                        * * *

 

         Раньше Казик был больше известен, как первоклассный фарцовщик. Он стоял в Москве под Таганкой. Скупал и перепродавал билеты на театральные спектакли. Ажиотаж на постановки в этот знаменитый Театр одного актера был огромен, отсюда и запредельная стоимость на перепродаваемые жучками билеты.

         О том, что первоначальное состояние было им сколочено на спекуляциях билетами в знаменитый театр, он будучи в изрядном подпитии на каком-то очередном кремлевском фуршете рассказал главному режиссеру этого театра. Тот «моральной жаждою томим» поведал об этом казусе всему миру.

         Помниться Казик после этого был очень недоволен. Так как любознательные журналисты из противоположного и можно прямо сказать, недружественного лагеря могли разузнать и о его небольших отсидках по не  очень солидной статье - спекуляция. Постаравшись, те же гадкие журналюги совершенно свободно смогут отыскать бывших сидельцев, кто хорошо знал и помнил те временам, когда он, в виде шустрой лагерной торпеды-шестерки с охотой выполнял поручения малограмотных блатных.

         Сегодня же маститого пахана, владельца спутниковой и телевизионной сети вещания, а также большой депутатской группы в Думе трудно было представить в том далеком лагерном прошлом.

 

                                                                  * * *

 

         - В чем дело? - Пытаясь казаться спокойным, поинтересовался Рысак у Казика. Подумав, извиняющимся тоном произнес, обводя помещение рукой.

         - Извини, что так тебя встречаю, без угощения и должного уважения, но сам видишь, не в хате. Так в чем дело-то?

         - Все в том же... Нам нужна тетрадь. - Настойчиво и капризно, тоном человека, который не привык слушать возражения, произнес Казик. Вид у него при этом был таким, как будто у него перед этим забрали игрушки, а когда он привел старшего брата с друзьями, ему позволили выдвигать любые запредельные требования.

         - Кому нам? Ты что, с конторой связался?  - С удивлением переспросил Рысак, хотя все кто хоть чуть-чуть наблюдал за жизнью страны, да просто читали газеты, знали об этом. Впрочем, Казик и сам этого не скрывал, а даже  сам постоянно подпитывал эту информацию.

         - Ты стал авторитетом, а ведешь себя как пацан на Привозе (базаре в Одессе). Объясняю, мы - воровское сообщество крутим большими деньгами в большой политике. А ты думаешь, чтобы такую армию голодных и злых пацанов удержать в узде, а столько же если не больше сидящей братвы прокормить, достаточно в электричках по карманам тырить? Ладно, об этом после... Главный вопрос, где тетрадь? - Было видно, что Казик начинает выходить из себя.

         - Я не знаю, - ответил Рысак, и неуверенно добавил - Из того, что ты мне накрутил, где правда, а где нет... Ссучился ты? Предал нас? С мусорьем играешь в поддавки? Или ведешь свою неизвестную другим игру? Одни потемки. Но говорю тебе окончательно, если бы тетрадь пришла ко мне, я бы тебе ее отдал незамедлительно.

         - Ох, Рысак, не играй с огнем. Не думай так много. Пожалей себя, а больше других. Пойми. Вопрос касается больших, ты даже представить себе не можешь, каких больших денег... Большие деньги - большая политика. Если только обманул... Ни шизо, ни воры никто тебе не поможет. Не знаю, поверят ли тебе мусора, но я тебе верю.

         Последнее утверждение было сказано тоном не оставляющим сомнений в том, что ни одному сказанному Рысаком слову он не поверил.

         Колю Коломийца отправили назад в камеру.

 

                                                        * * *

 

         Утром Рысака для официального допроса уже со всеми почестями отконвоировали в оперчасть. Там под протокол, с соблюдением формальностей, он ответил на ряд интересующих следователя вопросов.

         Допрос длился долго. Где был? Где стоял? Кто может подтвердить? На какой интерес играли? Откуда деньги и какие? Кто может подтвердить, что из барака ночью не выходил? Почему это может подтвердить весь барак?

         После был перерыв на обед потом опять допрос. Опять перерыв на ужин и сон. С утра опять допрос, но какой-то странный, неестественный. В помещение постоянно входили и выходили какие-то посторонние люди. Следователь попробовал было на них прикрикнуть, чтобы не мешали работать и не отвлекали от важных дел. После этого его через конвоира вызвали в коридор.

         Из-за двери раздался звук щедрых полновесных оплеух. После все стихло. Через десять минут облеченный процессуальной властью следак вернулся с заплаканными глазами, тихий и присмиревший. Но вопросы задавать продолжал. Тем более ему их постоянно подносили.

         Все опять крутилось вокруг записей покойного Данилы. У Рысака сложилось твердое убеждение, что весь ход допроса направлялся из соседнего кабинета. Он огляделся, похоже, что здесь могли установить и видеоаппаратуру.

 

* * *

 

         К вечеру устали и задергались все. Задающие одни и те же вопросы менялись через каждые полчаса. Ближе к ночи состоялась очередная смена. Из-за тусклого света уставший Рысак не рассмотрел вновь вошедшего.

         - Замучил ты меня старика. Ну, сколько можно гонять из Москвы сюда, а потом обратно, - раскладывая бумаги, тяжело ворчал и жаловался прибывший Иван Петрович. - А смена трех часовых поясов то, другое... Опять же в сухомятку придется питаться, гастрит свой радовать...

         Не сказать, что Рысак обрадовался, рассмотрев в клубах табачного дыма гебешного посланца. Но, услыхав его чуть ироничный говорок, увидев крепкую поджарую фигуру, как-то успокоился и почувствовал себя гораздо увереннее.

         С его прибытием бестолковая беготня посыльных и коридорная возня с запахом дорогих одеколонов, сдобренная вонью обычного перегара, все это прекратилось. Исчез и  Казик Душанбинский со свитой начальника УВД.

         Иван Петрович и на этот раз прибыл не в образе скорбящей Богоматери, готовой утешить и обогреть отбившуюся от конвоя овечку. Он прилетел в качестве лица официального в генеральском кителе украшенном большим количеством орденских планок.

         Было видно, что форменное обмундирование не являлось его повседневной одеждой. Уж больно он ежился в нем, пытаясь расправить плечи и выпростать руки. Но раз интересы дела потребовали надеть генеральский китель и брюки с лампасами, пришлось выпячиваться и двигать в дальнюю дорогу.

 

 

ГЛАВА 26

Прибытие ГЕНЕРАЛА

 

         Появление на территории обычной колонии строго режима столичного генерала с самыми широкими полномочиями, в очередной раз сыграло свою позитивную роль в жизни отбывающего наказание, а ныне временно подследственного - Николая Коломийца.

         Опять войдя в роль стареющего героя Первой Мировой войны, покашливая и жалуясь на постоянное недомогание генерал ввел Рысака в курс дела.

         Из его рассказов, растерянный Коля Коломиец узнал много невероятного и для себя любознательного.

         Самое интересное, вернее неприятное было то, что его коронованного вора не сегодня, так завтра должны были грохнуть. По времени это мероприятие не оговаривалось конкретными сроками, так как тот, кто принял данное решение, перепроверялся по разным каналам на предмет страховки. Не задевает ли он этим чьих-то более могущественных интересов, но вот... Вот такая интересная подробность.

 

* * *

 

         В чекистском ведомстве уже давно проверялась и  разрабатывалась оперативная информация о том, что Данила вместе с Синонимом активно занимаются переброской на материк, то есть на большую коммерческую землю по своим - уголовным каналам, печорского самородного золота, которое намывают дружные, но очень дикие артели.  

         После доставки этого богатства в крупные города уже другие устойчивые преступные группы переправляли народное достояние за границу.

         Все это делалось в обход казны. Разворовывали, сволочи, народное добро. Вместо того чтобы на вырученные от продажи деньги, увеличивать содержание армии, авиации и флота для наведения конституционного порядка в разных местах страны необъятной. Хапают деньжищи в свои закрома, путая их с закромами родины, после чего в разных Испаниях да Франциях скупают землю и замки.

         Во время расследования выяснилась еще одна более любопытная схема, по которой  удавалось похищать, даже правильнее будет сказать добывать неограниченное количество алмазов, из якобы отработанных кимберлитовых трубок в условиях вечной мерзлоты.

         На самом деле таковыми под разными предлогами признавались самые богатые алмазные разработки. С этой целью кого-то подкупали. Жадных и глупых убивали. На честных  и принципиальных воздействовали через родню. Хорошо помогало разрулить возникающую спорную ситуацию похищение детей и родителей строптивца.

         Шахта после этого снижала объемы добываемых алмазов до нерентабельного количества, после чего закрывалась как неперспективная. Между этими событиями имелись даже внешние управляющие, что совсем не спасало предприятие от признания его банкротом и распродажи имущества за долги.

         Однако, еще долгое время после этого, практически и поныне, оборудование демонтажу не подлежало и уволенные с предприятия рабочие продолжали работать на своих местах. На таких закрытых от ока государева шахтах, все было гораздо строже, хотя и с зарплатой не обижали. Для квалифицированных работяг и инженеров она увеличивалась вдвое, остальных под зад коленом вышибали за ворота без уверенности в завтрашнем дне.

 

* * *

 

         В убийстве Данилы, очень серьезного звена в отлаженной цепочке хищений был признан Рысак. Виновным даже не в убийстве, а в тех действиях, которые его спровоцировали.

         Кто признал?

         Крупные милицейские начальники и не только милицейские, но и воровские и не только местные, но и столично-кремлевского разлива, то есть все те, кто был замешан в этом деле. Таких было достаточно много и каждый из них был ответственен за конкретный участок работы. Социалистического соревнования не устраивали, но трудились не за совесть, а за страх.

         Бояться и торопиться были вполне обоснованные причины.

         С приходом времени окончания бесконтрольного бизнеса возможность заниматься которым давали напяленные папахи и натянутые лампасы, скромные служебные кабинеты и правительственная связь, многие из непоименованных фигурантов стали очень нервными. Скандалили по пустякам с домочадцами. Плохо спали. Вскакивали от малейшего шума и вообще вели себя как женщины в последней стадии климакса. На службе больше водку кушали, чем занимались работой. Это говорило об изношенности нервной системы и плохой усвояемости пищи.

         Они боялись разоблачений и страшились вероятности все имеющееся потерять. Существующая пенсионная система уверенности в завтрашнем дне не давала.

 

* * *

 

         Все нынешние и будущие, беды и несчастья, большого количества чиновников, были повешены на  Рысака. Все из-за него, воровской твари... Эпитетов, оскорбляющих честь и достоинство безвинного Коли было много. Красивых и разных. Потом от эпитетов перешли к подготовке его ликвидации. Как говориться: кровь за кровь, смерть за смерть!

         Причина была проста и незатейлива.

         Через стукачей которые крутились вокруг пахана было известно, что Данила в последнее время увлекся игрой в доктора. При чем, играл сам с собой в инъекции. Колол внутривенно не глюкозу или раствор витаминов, нет. Любил запустить по жилам героин.

         По причине нового увлечения он особо своей памяти не доверял. Поэтому (упаси господь, ни для чего другого) в эту самую искомую тетрадочку, в поисках которой все с ног сбились, укрывшись от всего своего многочисленного окружения, записывал практически всё.

         Именно она самая драгоценная драгоценность могла, как основное наследие попасть в руки самого вероятного кандидата в смотрящие зоны, а им по всем понятиям становился неподготовленный для этой роли Рысак.

         Поэтому предложение, покопаться в выгребной яме загаженного зековского сортира исходило не от прокурора Забалова, а от дядьки-чиновника стоявшего за ним и имеющего право отдавать такие приказы.

         Эти невинные забавы были направлено на  попытку спровоцировать в зоне бунт. Во время его подавления Рысак и должен был отойти в мир иных материальных измерений. Снайпер, который готовился попасть ему шальной пулей в голову (чтобы уже наверняка) как раз в этот момент занимался изучением фотографий и видеосъемок с изображением объекта стрельбы.

         Еще эти умники из уголовного и милицейского генералитета для создания предпосылок бунта придумали пытки Рысака в шизо. Он не выдерживает подлого ментовского беспредела и умирает от побоев, либо накладывает на себя руки, т.е. на досуге занимается самоубийством. Но это только в том случае если не пройдет идея с дерьмовой ямой.

         В крайнем случае, планировалось убийство прямо во время проведения допроса неплохого (если такое вообще возможно в этом мире) кума. Специально подобранный чертяка-наркоман уже начал получать усиленные дозы какой-то сверхмощной дури, отшибающей волю и разум на все сто процентов приводящей к зависимости от следующей дозы.

         В этом случае после убийства начальника оперчасти в зону входит спецназ Министерства, который специально создавался и готовился к подобным трюкам. Взрывает - убивает. Заодно на безоружных зеках проводится знатная выучка бойцов, их привыкание к крови перед отправкой на очередную кавказскую войну в «антитеррористическую командировку».

         А никто и не обещал, что будет легко.

         После претворения подобных фантазий в реальность в утешение выжившим предлагалось довольствоваться небесспорной мыслью «Пройдешь Голгофу - познаешь истину».

 

 

ГЛАВА 26

ПЛАНЫ САТАНЫ

 

         Однако церберы режима, прибывшие для суда скорого и неправого, разные милицейские и примкнувшие к ним иные чиновники не знали об одной несущественной детали своей будущей биографии. Пока они были на пути в колонию, на самом верху преступной пирамиды, организованной в свое время под прикрытием бывшего президента (для гиперхищений с привлечением специалистов из военной сферы и уголовного мира) было принято не жёсткое, а жестокое решение.

         Тетрадь ни в коем случае не должна была попасть в руки конкурирующей группировки, то есть в любые другие. Если приехавшие «генералы» ее не найдут, не дожидаясь их отъезда с места поисково-спасательной операции, следовало провести короткие, но очень эффективные совместные военные учения. В ходе которых командованием из незаметного кремлевского кабинета ставились емкие и точные задачи.

         «С целью отработки слаженности взаимодействия различных родов войск во всех боевых линиях...». В ходе проведения современного очень щадящего для противника боя, планировалось привлечь штурмовую авиацию и  ракетно-минометные системы залпового огня с площадью огневого покрытия - сорок гектаров. Плюс ко всему (ученые-разработчики давно просили) намечалось провести в равнинных условиях испытания предназначенных для гористой местности вакуумных авиабомб повышенной мощности.

         Военным передали точнейшие координаты объекта и часовую готовность. Ко всем картам прилагались снимки с космических спутников.

         Операцию готовили и планировали гуманисты. Они заранее просили объяснить летчикам штурмовой авиации, что если они увидят на мониторах слежения, элементы каких-нибудь движений или признаки человеческого присутствия бомбометание не прекращать, так как внизу находились только макеты и списанная военная техника. Движущиеся фигурки за людей принимать не следует - это визуальные спецэффекты.

 

                                                        * * *

 

         Только вмешательство серьезной и в последнее время значительно окрепшей противоборствующей группировки спутало антигуманные планы сатаны.

         То ли сам Иван Петрович, то ли кто-то другой более весомый представитель конторы организовали встречу на нейтральной полосе с заместителем министра обороны.

         Под коньячок и сводки о проводимой уборочной страде с минных полей, дали ему послушать интересную магнитофонную музыку. В ней... В этой чарующей мелодии, он узнал свой голос. Дрожащий дискант предлагал провести мероприятия по бомбардировке объекта «сами знаете какого».

         «К е... матери, в мелкие щепки, разъе...ть, раздраконить все там к чертям собачьим... Ни петрушки, ни укропа не должно остаться от этого борделя... Иначе нам всем вместо головы приделают головки... Лампасы и кителя не носить...»

         Слушатель оказался чересчур тупым.

         Набычившись он угрюмо смотрел на своих собеседников плохо понимая смысл данной дискотеки. «Причем здесь это? Вы, что, шантажируете боевого генерала бухгалтерско-финансовых войск?»

         Пришлось объяснять на пальцах.

         Если в свое время не пожалели гипертоника - генерального прокурора. Показав всей стране его молодецкую удаль прыжки и постельные кульбиты с проститутками. То уж его-то разжиревшую на солдатских харчах рожу за милую душу сольют средствам массовой информации (хотя толку от них в серьезной работе мало, но зато вони бывает предостаточно).

         После всенародной стирки и полоскания грязного генеральского кителя и такого же белья его собеседники не задумываясь ни минуты, отдадут его тушу на растерзание заранее прирученным следователям из доблестной Генеральной прокуратуры.  После чего в результате халатности надзирателей-контролеров в камере по недосмотру забудут или веревку, или еще какую-нибудь хренотень, а он благородный, но слабый, поддавшийся дьявольскому искушению, дабы избежать невыносимого позора и спасти честь семьи покончит жизнь самоубийством.

         Чтобы от задницы (того самого места, чьими интересами и требованиями он руководствовался) быстрее дошло до жидкообразных генеральских мозгов, даже показали заранее заготовленную газетную статью, где все это было именно так и написано.

         Перспективы были набросаны, только держись.

         По поводу тетради с записями Данилы, успокоили основательно. На территории колонии ее давно не было. Лежит она в надежном яйце, а яйцо в ларце, а ларец висит на дубе, который в свою очередь находиться за тридевять земель.

         Показали этому неверующему Фоме даже отдельные копии, снятые на скверной канцелярской технике. Сведения кое-какие там есть, но малозначащие и второстепенные не стоящие выеденного человеческого яйца. Так как автор этих «Записок современника» был человеком малограмотным. Свои же мысли на бумаге выражал корявым и только ему понятным языком.

 

                                                        * * *

 

         После состоявшегося задушевного разговора между представителями двух ведомств, двенадцать крупных чиновников из МВД, Минобороны, Минюста, Генпрокуратуры, московской мэрии и что-то еще по мелочам было арестовано.

         Заместителю министра обороны и еще трем чиновникам из высших эшелонов власти, исходя из их ранних заслуг перед родиной, было позволено покончить жизнь самоубийством. Тем из них у кого кость на голове затвердела, а рука от постоянного пьянства дрожала, в связи с чем пуля рикошетом могла уйти в потолок, помогли это сделать специалисты.

         Перед тем как схваченные за руку жулики привели приговор виртуального суда в исполнении, их успокоили. Возможно, - сказали им, - возможно, то, что вы нахапали за последнее время на воровстве и взятках, - в казну, вернее сказать, в закрытые и никому не подконтрольные фонды, заберут не все. Какую-то часть имущества оставят женам, любовницам и детям.

         Возникает законный вопрос: после всего услышанного этим ребятам было спокойнее ложиться виском на дуло или нет?

         Скорее уверенное - да, чем беспощадное и бескомпромиссное - нет. Но это только предположение. Подтвердить или опровергнуть данный вывод, уже не представляется возможным.

 

                                                        * * *

 

         Мелкие и крупные расхитители государственных богатств были обескуражены всем произошедшим.

         Сидящим в камерах чиновникам их бывшие, остающиеся на воле дружки-подельники, даже плёвенькой передачи с плавленым сырком и завядшим апельсином - не организовали.

         И это называется настоящая мужская дружба?

         После таких горестных вопросов, задаваемых самому себе в минуты отчаяния, на ограниченном тусклыми стенами пространства, наступало просветление. Результатом таких светлых мгновений были  радостные, поражающие следователей Генеральной прокуратуры правдивые и очень подробные показания.

         Казик Душанбинский, видя с какой скоростью разворачиваются события сломя голову рванул в свою испанскую избушку-развалюшку.

         Оттуда, из далекой и загадочной Гренады, присмиревшим голосом пригрозил Рысаку главному гаду, из-за которого рухнула хорошо отлаженная система зарабатывания денег. Пообещал ему «если смерти - то мгновенной» и другие неприятные последствия. Но на организацию и претворение в жизнь угроз катастрофически не хватало времени.

         Беда одна не ходит. Ни с того, ни с сего, еще Интерпол прицепился - стал гонять вокруг хаты. Поэтому ничего другого не  оставалось, как  «он хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде... оставить себе». Приклеил себе на лоб бородавку и перешел на нелегальное положение. Теперь сидит на своей фазенде-гасиенде с инородным папье-маше на челе и горько рассуждает:

         «На черта я полез в эти дебри с политическим уклоном. Делал бы по мелочам свои миллионы, горя бы не знал. До сих пор продолжал бы оставаться уважаемым человеком страны. А здесь среди испанцев, кто я? Главный русский бандит и мафиози...»

         Милицейские и другие чиновники, основательно присосавшиеся к казавшемуся таким надежным, а в итоге изгаженному финансовому роднику, тоже не испытывали большого энтузиазма жить на одно жалованье. И было им от этого всего обидно и горько. Они злились, чувствую себя оскорбленными.

         «Сидеть на таких постах и не хапнуть? Дети и те, над нами уже стали смеяться. Для чего тогда стоило столько лет карабкаться по трупам верных друзей, предавая и продавая? Это что же, все усилия были потрачены впустую?”

         Как не крути, а и в их глазах, главным виновником всего произошедшего, был исключительно Рысак.

         В сумме, хотя это было и неприятно осознавать, жить ему оставалось не долго. Даже прикрытие воров не спасало Рысака потому, что и в их среде были те, кто лишился больших денег. А от них зависит и власть, и положение, и уважение в воровской иерархии. А главное - свобода.

         Таким растерявшим непоправимо много был дружок покойного Данилы, корешок его по печорским лагерям Синоним.

 

 

ГЛАВА 27

Подготовка к побегу

 

         Синоним еще на коронации высказывал сомнения по поводу Рысака, а теперь и вовсе взъярился. Он в стиле дешевого фраера выкрикивал в его адрес непристойные слова и пожелания.

         За спиной и издали каждый здоров кулаками махать. Но и отмахиваться от этого была нельзя, как не крути, а один из VIP-персон воровского сообщества.

         Положение и жизнь Рысака пока спасало покровительство Байкала вора из старой послевоенной группы воров вышедшей из поколения беспризорников.

         Байкал и семьи-то никогда не имел. Помнил только бесконечные детские дома, откуда постоянно сбегал из-за голода и побоев. В один из таких побегов и прибился к воровской компании таких же, как и сам детей войны.

         С этого момента семьей ему стала воровская кодла с малинами и воровскими барухами. Там он рос, там и формировался. По началу форточник, потом виртуозный карманник.

         Именно в компании  уркаганов и налетчиков он был обогрет, накормлен, одет в чистое и уложен спать. Позже его ознакомили и обучили основным воровским заповедям: с властями ни каких дел не иметь; ссученных давить; у своих не воровать... Было их не много, запомнить труда не составляло.

         К моменту описываемых событий Байкал оставался одним из немногих из этого беспокойного воровского племени доживших до шестидесяти лет, хотя, сколько ему точно никто не знал.

 

                                                        * * *

 

         Байкал и принял решение, начать организацию побега и ухода из кольца поисков своего протеже Рысака. Он понимал, что для привлечения в преступные группы новых членов следовало поддерживать ореол романтики их воровского ремесла.

         Для этих красивых целей, как никто лучше подходил  именно Рысак - молодой, удачливый, фартовый всегда веселый и не унывающий. Лучшей живой рекламной картинки и придумать было нельзя. А менты и ссученные воры на него насели, хотят посадить на пиковину.

         Надо спасать бродягу.

         Легенду следует охранять и беречь. Наступила настоятельная необходимость создания образа, который должен манить и притягивать к себе. Особенно для тех, кто сомневался в правильности выбранного пути.

         Подучить Рысака языкам придать определенный лоск очистить речь и манеры поведения от вульгаризмов. Да хотя бы вначале привить привычку пользовать во время еды столовыми приборами - уже достижение.

         Поэтому никаких сомнений не оставалось. Если не удастся добиться условно-досрочного освобождения, необходимо было готовить побег и как можно быстрее. На том и порешили. В долгий ящик планов громадье не откладывать. Использовать для их реализации, в том числе и ресурсы общака - воровской кассы взаимопомощи.

 

                                                        * * *

 

         Разработчик побега Рысака, точнее идейный вдохновитель был бы очень удивлен если бы сподобился узнать, что старается не в одиночку. В разработке деталей ухода на волю принимали самое активное и непосредственное участие представители «конторы глубокого бурения» по старому - КГБ.

         - Сам по себе побег может сделать каждый дурак, - рассуждал и делился впечатлениями Иван Петрович. - На чем этот дурак сыплется, когда оказывается по ту сторону колючей проволоки. На том, что не знает, что ему дальше-то делать. Ведь раньше, скажем  на Колыме или в Заполярье держали огромный контингент вохры или на нынешнем языке внутренних войск, чтобы этих бегунов ограждать от неразумных поступков.

         - Бежать для зека первое дело главное, чтобы были созданы условия.

         Не возражал, а дополнял старого чекиста неспроста умнеющий прямо на глазах Рысак.

         Гебешный Петрович не смеялся над его дополнением, а обстоятельно стал рассуждать вслух.

         - Там для побегов были созданы все условия. Да сам посуди. Полярная ночь длится полгода, огромные просторы беги сколько душе угодно, - для иллюстрации он широко развел руки. - На все четыре стороны. И если этих спринтеров, как крыс в первые же сутки не отлавливали, то все они обязательно погибали. От голода, холода, волков, медведей. Да мало ли дураку, нужно для смерти? Кстати, местное население, чьи поселки там были разбросаны в хаотичном порядке, официально получало премию за каждого пойманного бегуна. При чем как за мертвого, так и за живого. Живого тащить было накладно. В дороге его поить-кормить надо. Развлекать тоже надо. Проще, как доказательство поимки предоставить отрезанные уши или отрубленную по локоть правую руку. Скажу по секрету, конечности не всегда резали у мертвецов. Иногда рубили по живому. Считалось, так лучше сохраняется... Целая отрасль была налажена по отлову. Платили им неплохо, примерно столько же, сколько и за шкуру волка. Принес отрубленную руку или, что еще лучше уши и будьте любезны. Распишитесь в ведомости. Получили свои законные денежки. Милости прошу в специальный ларек с товаром. Обувку какую-никакую можно было справить для супруги, детям сахарку и гостинцев купить. Бойко этот выгодный бизнес развивался.

         Рысака только от одной мысли о таком промысле заметно передернуло. За отрубленные уши убитого несчастного зека покупать конфеты детям или сахар, а потом угощать этим ребятишек... Излишней сентиментальностью он не страдал, но все же....

         Дерганье собеседника не ускользнули от зорких глаз гебешного начальника. Он понимающее закивал головой. Но, по-видимому, неверно истолковал это движение.

         - Правильно Коломиец дергаешься. Сейчас объясню почему.

         Разговор происходил примерно через две недели после смерти Данилы в каком-то пустом кабинете, но горячий чайник с кружками там был. Он поднялся, налил себе чаю и продолжил свои рассуждения.

         - Я тебе это рассказываю не для того, чтобы тебя развлечь или по-стариковски побрюзжать на теперешнюю молодежь. Нет. Просто хочу объяснить. Для того, чтобы у нас с тобой все прошло удачно и ты в первые же часы после ухода отсюда не попался, как кур во щи все должно быть тщательно спланировано и обдумано. Главное жесткая дисциплина, строгое следование плану и ни какой самостоятельной инициативы.

         Рысак только устало кивал головой. Напряжение последнего времени сказывалось. У инструктора сложилось впечатление, что его слушают недостаточно внимательно. Он обиженно засопел.

         - Если ты хочешь остаться здесь смотрящим и дожидаться когда кто-нибудь из бывших дружков Данилы, тебя подколет на пику, так ты так и скажи и прекратим головы друг другу морочить.

         Он нервно рывком дернул на себя кружку горячего чая пролив почти половину на стол. Не обращая внимания на стекающую со стола коричневую струйку, стал, шумно прихлебывая пить обжигающую жидкость.

         Рысак оказался настолько благоразумным, что и сам не ожидал от себя такой прыти. Он в ужасе, очень достоверно замахал руками и испугано прохрипел:

         - Бля, буду...

         И уже совсем ни к месту произнес загадочную фразу, которой он хотел показать полную правоту и превосходство идей собеседника.

         - Падлу, забодаю...

         - Ну, то-то же... - Отставляя кружку в сторону, довольно произнес, недобрый дедушка из ФСБ. Про падлу ему понравилось. От души получилось и очень достоверно.

         Склонив головы над столом, неторопко они продолжили разрабатывать мельчайшие детали побега. Даже малейшего намека на фальшь не должно было быть. Ни воры, ни охрана лагеря не должны почувствовать подвоха. Погоня должна была быть настоящая с боевыми пулями и злыми собаками. Воры должны были раскрыть подготовленные для таких случаев явки и схроны. Хотя они и так все были известны, однако чем чёрт не шутит?

 

                                                        * * *

 

         Главное в намечаемых мероприятиях это простота и  достоверность. Правду жизни будем искать в постановках провинциальных драмтеатров. Их уровень, напоминающий сложную драматургию школьных спектаклей, этому очень даже способствует.

 

ГЛАВА 28

АЭРОЛЫЖИ

 

         Кулибин, тот самый Славка Попов, которого в свое время Рысак вытащил из петли, зря воровской хлеб не ел, он его достойно отрабатывал. Прямо на месте в промзоне из подручного материала он смастерил некое подобие аэросаней.

         Приспособление было вполне оригинальной сборно-разборной конструкцией. И состояло из двух пар широкополозных лыж, на которые крепился каркас на него  -  обычный промышленный вентилятор с увеличенными лопастями и небольшой бензиновый двигатель на двадцать литров.

         Начинающий любитель фигурного катания на санках или иначе - доморощенный самоубийца становился на полозья чуть впереди двигателя. Чтобы его бестолку болтающиеся руки и разные другие части тела не отрубило вращающимися лопастями, с целью защиты их от технического прогресса, между телом и лопастям крепилась  пластиковая овальной формы защита.

         На эти сдвоенные лыжи в специальные крепления становился любитель экстремальных прогулок и «прощай здоровье и совместно нажитое имущество».

         Конечно, передвигаться на таком аппарате было небезопасно, но когда снега намело по грудь, выбирать особо не приходилось. Правда, в качестве альтернативы Кулибин предложил - полет на специальном агрегате... Когда объяснял принцип его действия, очень гордился за техническое совершенствование всей человеческой мысли.

         Тот же бензиновый двигатель, еще более увеличенные лопасти. Все хозяйство одевается на спину в виде рюкзака... Такой способ передвижения он видел в похождениях симпатичного, но уж слишком дурноватого английского агента - Джеймса Бонда.

         Первый пробный полет в небесные выси Славка намеревался совершить сам. Тщеславие покорителя земного притяжения не давало ему спокойно ходить по земле. Однако, в дальнейшем никаких гарантий сохранения жизни и здоровья покорителей стратосферы - не давал. Потому что воздушный океан, это такая же дикая стихия, как и все остальные и как она себя поведет в самый неподходящий момент, он знать и прогнозировать не мог. Это пока еще ему было не дано.

         Изобретателя внимательно выслушали. Хлебнув чифиря с соленой таранью, все же остановились на варианте «лыжи с мотором». Рысак  за такое решение, остался братве, весьма признателен. А Кулибин получил премию. Пол-литра спирта, шматок сала и пару пачек чая. Чему был безмерно рад. Оказывается, жизнь может не только огорчать, но и радовать.

 

                                                        * * *

 

         Большие сомнения были с весом аэросаней.  Всего набиралось около пятидесяти килограмм. Монтажные узлы и детали приходилось по частям вывозить за территорию промзоны. И складировать в укромном  месте. А чтобы посторонние не нашли, да медведи с росомахами не достали, цепляли весь этот металл на одно приметное дерево. Там же подцепили и канистру бензина, позже полезные продукты питания в виде сухого пайка.

         Только проверенные урки знали о готовящемся побеге. И было их всего несколько человек. Поэтому вероятность утечки информации и связанного с ним шухера, была сведена к минимуму.

         Идея состояла в замене Рысака на другого человека. Для вечерней поверки, вместо него, в зону должен был зайти «лихой бродяга» с воли. Такого нашли, он работал вольнонаемным водителем и за небольшие деньги готов был переночевать не в шумной общаге, а на зоне. Визуального контроля можно было не бояться, в темноте и после мороза вся эта черная масса была практически однородна, а отдельные ее члены выглядели как братья-близнецы.

         В назначенный день, когда все окончательно было готова, Рысака в емкости из под мусора, для страховки заваленного промышленными отходами вывезли на охраняемую территорию строящегося здания котельной.

         Серьезно, с автоматчиками и сторожевыми псами стройка охранялась только когда там работали заключенные. На ночь для защиты материальных ценностей от местного вороватого и вечно пьяного местного населения охрана также имелась, но ограничивалось дедком - ветераном вохры, спящим в натопленном вагончике и отказывающимся выходить из него даже для выпивания алкогольных напитков.

 

                                                        * * *

 

         Когда смена строителей под неизменным конвоем направилась в сторону лагеря Рысак, продрогший от неподвижного лежания, выбрался из убежища и легкой рысцой потрусил к заветному дереву.

         Для того чтобы иметь преимущество во времени и оторваться от будущей погони предстояло выйти из первого кольца поиска, радиус которого составлял двадцать километров примерно за четыре часа. На пятом километре пустующей просеки он нашел заветное дерево, на котором вместо молодильных яблок висели разные пакеты мешки и приспособления... Пришлось в темноте снимать все это хозяйство и монтировать его на лыжи и собственную спину.

         В комплект любителя антилагерного ориентирования входило и оружие, подготовленное стараниями с воли все того же Байкала.   Старый, но безотказный наган - образца 1895 года, который в отличие от пистолетов осечек из-за боевой пружины или перекоса и отсыревшего пороха в патроне не давал. Если выстрела после нажатия на курок все же не следовало, баран проворачивался и услужливо подставлял под боек следующий патрон.

         Наличие револьвера серьезно озадачило Рысака. Как-то в молодые годы, ему довелось услышать от одного авторитетного мокрушника берущие за душу слова, что если... Деталей, к сожалению, сегодня не помнил. Но говорил если, то ли в первом акте, то ли по первому году отдыха на кичи, на стене, вернее в тайнике барака висит ружье, то потом оно обязательно бабахнет. Дальше он в деталях не помнил. Запомнилось только то, что жертвы будут обязательно.

         К оружейному комплекту, согласно описи прилагалась горсть непроверенных патронов. Это хорошо, что их никто не догадался проверять. Из проверенных, в случае чего уже не пульнешь. Имелся универсальный набор ножей, которыми можно было и резать, и пилить, и рубить все, что попадет под руку. Попадись невзначай стальная проволока, можно было даже ее посечь на куски.

         Еще комплектом предусматривалось наличие двух пар запасных лыж. Мешок сухарей, чай и пару килограммов сала. А главное - это специальный комбинезон, выпускаемый только для героев-полярников годами сидящих на льдине в прямом, а не в переносном смысле...

         Новая одежда вместо лагерных шмоток оказалась на удивление легкой и очень теплой.

         Коля оценил преимущества спецобмундирования, когда переодевался. Раздевшись до исподнего, сполна почувствовал агрессивное негостеприимство окружающей среды. После этого влез в теплый, согревающий и ласковый микрокосмос. Температура снаружи была хорошо за минус двадцать, а внутри сухой мягкий климат лета Нечерноземья России.

         Перспективу ночевки в тайге никто не отменял. Теперь имея такое сокровище это не пугало. Прислушавшись к совершенно новым ощущениям, осталось только удивиться тому, как запредельно приятным бывает тепло.

         Все это было рассчитано, на три, ну максимум пять дней пути, хотя до контрольной точки, где его ждали, было гораздо ближе. Из расчета идеальных условий - часов двенадцать-пятнадцать. Чем объяснялись все эти сложности, было не очень понятно. На дороге просто мог ждать автомобиль, сел в него и езжай, куда глаза глядят. Но что-то Байкал просчитал за него. Рысак этого не знал, возможно, организатор боялся предательства, хотя, бес его знает...

         Он, встав на лыжи, не бросился на хорошо накатанный бальшак из-за того, что там удобнее рулить дребезжащим агрегатом. Он углубился в лес, сверяясь по точной карте с теми ориентирами, которые были на ней указаны. Казалось, что и погода помогает уйти, оторваться, сбить с толку преследователей. Началась легкая поземка. На карте была указана просека, ее и следовало держаться.

 

* * *

 

         Поземка, представлявшаяся в начале воздушной и  легкомысленной  балериной, исполнявшей для собственного удовольствия свои балетные па, постепенно перешла к фуэте и практически без паузы из легкого, эфирного создания превратилась в мощную и злую тетку, в виде мачехи-метели, которая через три минуты сбила Колю Рысака с пути. Просека, по которой двигался наш невольный следопыт, вскоре закончилась, но ничего хорошего это не принесло. Перед ним, как лес перед травой встала сплошная стена деревьев. Не удержался, глянул на часы: «ё-мое - всего-ничего, пять пополудни...»

         Несмотря на белый снег, стало темно и серо.

         Практически на ощупь в поисках более-менее нормального ночлега Рысак наткнулся на огромный ствол поваленного дерева. Двинувшись к его основанию, обнаружил большую яму, в которую без привычки и кувыркнулся. Лучшего места для временной лежки трудно было представить. Нависавшие сверху корни создавали некое подобие каркаса шатра.

         Хочешь не хочешь, пришлось раскладным ножом-секачем рубить еловый лапник и готовится к тому, чтобы пересидеть перехитрить ночь. Он понимал, для того чтобы не выдать себя, он не должен был зажигать костер. Через три минуты после правильного понимания плюнул на не им придуманные условности правильно рассудив, что лучше если погоня настигнет его живым и греющимся у костра, нежели не найдет вовсе.

         Замерзший и окоченевший труп лучше сохраняется. С первыми лучами весеннего солнца, когда мясцо оттает и приобретет специфический аромат, оно будет своевременным и желанным лакомством для многочисленных лесных обитателей. Он правильно рассудил - природу баловать не стоит.

         Нарубив с сосен и елей, нижних, засохших веток (уж этого добра было навалом), в корнях поваленного дерева устроил костерок с привалом.

         Ночь должна была быть длинной, но без особых хлопот. По крайней мере, хотелось в это верить. Углубив яму,  сверху на имеющийся своеобразный каркас из корней, уложил еловый лапник. Получилось даже уютно. Наличие навеса или некоего подобия крыши, создавало ощущение жилища. От горящего в ногах огня шло согревающее тепло. Потрескивали горящие  сучья. Угольки подмигивали синими всполохами. Глядя на огонь, глаза сами закрылись. Он окончательно согрелся и уснул.

 

 

                                                        ГЛАВА 29

                                      ПРОБЛЕМЫ ВЫЖИВАНИЯ

 

         Коля Рысак, измаявшись на ночной прогулке, спал, и было ему хорошо.

         Все оттого, что снился ему классный сон. Что-то ласковое и трепетное из детства. По правде сказать, такими воспоминаниями его память не была перегружена. Совсем наоборот. Отца с его сильными руками и терпким мужским запахом, как такового не было и в помине. Хотя биологически рассудив, это конечно нонсенс, но проблема скорее социальная...

         Впрочем, дело прошлое. Разговор же ведется о том, что воспоминания из детства у нашего Колюньки  носили в основном негативный характер.

         С периодичностью один раз в месяц, пьяненькая мамашка приводила сыну очередного папашку.

         Разнообразием взглядов или, к примеру, культурным уровнем все появлявшиеся  особи мужеского полу друг от друга не отличались.

         Все пригретые маманей были равны в применении педагогических новаций, поэтому, выпивши водки, или лупили своего пасынка смертным боем, или, чтобы малец не крутился под ногами и не мешал любовным утехам, выставляли его на улицу из барачного помещения, в котором у них с матерью была отдельная комната. Такова реальность жизни мойщицы железнодорожных вагонов.

         Когда его мать в редкие моменты была трезвая, а время очередного папы еще не пришло, наступало какое-то просветление во взаимоотношениях между ними. В такие моменты, а он их очень хорошо помнил, она любила петь. Чуть хриплым от курева, но все равно красивым грудным голосом она тянула мелодию, красивым потому, что это была мама. Мелодия запала в памяти он ее отчетливо помнил...

         Это было прекрасное время. Никто не стоял между ними. Он ее очень сильно любил, а она прижимала его к себе и шептала, шептала добрые и ласковые слова. Зарывшись носом ей под мышку, вдыхая материнский запах, впитавшийся в память каждого кого мать кормила грудью, тихо плакал от счастья и покоя...

 

                                                        * * *

 

         Вдруг, в его сне произошла резкая смена настроений. Что-то тревожное и необъяснимое. Он увидел лежащую на железнодорожных путях мать с отрезанными поездом ногами. Она, задохнувшись в крике от страшной боли, тянула к нему руки, а потом поползла, оставляя за собой две широкие кровавые полосы...

         В этот момент он проснулся. Надо сказать, вовремя.

         Унты, в которые он был обут, лежали в костре и почему-то на манер «испанских сапог» сильно сдавливали ноги. Но это было полбеды. Добротная и теплая обувка, готова была загореться. Однако и это были мелочи, в сравнении с тем, как сильно болела голова, тошнило и во всем теле ощущалось слабость. Все признаки отравления угарным газом были налицо.

         Убежище, которое он соорудил ради тепла и комфорта ночевки под открытым небом, могло стать удобной консервной банкой полной еды и других удовольствий для голодных лесных обитателей.

         Большим усилием воли он заставил себя выбраться из рукотворной могилы и лежа на краю ямы, попытался отдышаться. Потом, пошатываясь, поднялся во весь свой средний рост. Несмотря на специальный комбинезон, холод все-таки заполз под теплую подкладку.

         Снегопад усилился и по все народным приметам, должно было наступить потепление. Но его не было. Глянул на часы, спал всего два часа. Перед глазами болталась мутная занавеска. За глазами - белесая пелена и темень. Чтобы не замерзнуть на поверхности следовало себя срочно занять разогревающим и полезным делом.

 

                                                         * * *

 

         Пошатываясь, ругая себя и благодаря сон, после которого пришлось проснуться он решил протопить берлогу, в которой лежал.   Имеющимся секачем, со ствола упавшего дерева стал рубить толстые ветки и сучья. В яме продолжал тлеть чахлый костерок.  Снег растаял, влага частью испарилась, а частью впиталась в оттаявшую землю. Срубленные сучья бросались для поддержания огня и разогрева и ямы.

         Пока он отвлекал себя профилактической трудотерапией и рубкой древесины, тошнота и слабость несколько притупились, но окончательно не прошли. Сидя на краю ямы, уставился на бушевавший внизу огонь.

         Несмотря на грандиозные успехи цивилизации по искоренению из человеческого нутра первобытных инстинктов, что-то от дикарей все же, безусловно, осталось. Где-нибудь вдалеке робко затеплиться небольшой огонек, запахнет хвойным дымком  и мы, как в сомнамбулическом сне уже тянемся туда... И сидим, и смотрим на огонь предаваясь всевозможным приятным воспоминаниям о том, что случилось даже не с нами...

         Рысак любовался, смотрел на то, как огонь играет с древесиной, а потом взял и без всякого удовольствия закурил. Вот, что значит завораживающая сила огня.

         Есть не хотелось, а заставлять себя было не в его правилах. Время вплотную приблизилось к полуночи. Мороз усиливался. Для того чтобы не обморозить лицо, он натер его слегка разогретым куском сала. Так в ГУЛАГе на открытых пространствах Норильлага поступали опытные зеки и ему передали эту немудреную науку.

         Потом разогнул прихваченную на всякий случай, сплющенную банку из под повидла. Затрамбовал в нее снега, хорошенько растопил и натрусил туда слегка заварки. Хотел он эту банку выбросить, чего зря лишний груз тягать? Все же поразмыслив, оставил и сейчас был этому весьма рад.

         Чифирь варить не стал. Заварки было не так уж и много. Еще неизвестно, сколько ему придется скитаться и бродить по тайге, прежде чем он выберется в указанное место. Приходилось чаёк расходовать экономно. Его ведь заваришь, горяченького попьешь, он и согревает, а когда есть хочется и желудок обманет. Незаменимый продукт. Как раньше люди без него обходились? 

         Попытался он под такие сладостные размышления выкушать чаю, но скривился, поперхнулся и выплюнул полезную жидкость...

         То ли этой банкой машинное масло черпали, то ли битум в ней варили не разобрать. Темно в округе-то. Но то, что он щедро и со всего размаха отхлебнул и проглотил, очень напоминало ощущение питья заваренной промасленной тряпки в помойном ведре.

         Выплеснул. Зло отбросил от себя банку. Потом, правда, жалел.   Главное ведь не запах и вкус, а то, что был чаек горяч и согревал застывший организм изнутри. А на эти органолептические условности можно было даже внимания не обращать.

         Кряхтя и чертыхаясь, полез искать отброшенное. Нашел посудину. Опять натрамбовал снега и поставил на огонь, пусть выкипает и выгорает со всех сторон.

         Спускаться в раскаленную горевшим костром яму не стал.

         Полулежа, полусидя на ее краю, рискую свалиться вниз, сперва острой палкой, а потом ножом тщательно перекопал образовавшиеся угли с песком. Проверил, как мог, не осталось ли горящих угольков. Вроде бы не было. Застелил горячий песок нарубленным еловым лапником. Лег в это душистое хвойное марево. Оставшейся хвоей сверху завалил себя. Выставив наружу только нос и уже не опасаясь угореть, уснул в этой пахучей, теплой и мягкой постели до утра.

         На этот раз ему не снилось ничего. Хотя могла бы представиться веселая картинка... Про карусель... Дрессированных собачек...  Как они гавкают... Как весь лагерь строго режима, стоит на ушах... Все бегают... С ног сбились... Его ищут... Опять ЧП. Пропал, растворился законник...

         Но снов не было. Намаялся он бедный за день, наломался, а потом еще и траванулся угарным газом. Чуть богу душу не отдал. В общем, спал крепко и здорово. И было ему от этого - счастье.

 

* * *

 

         Проснулся добродушный и симпатичный Коля Коломиец довольно поздно. Однако пробуждение было не такое как у всех, со звуком горна или ударами молотка о рельс. Его разбудила навалившаяся сверху тяжесть, не позволявшая ни вздохнуть, ни пер.., выдохнуть.

         Кто-то, сидя на нём верхом пытался придавить его своей огромной массой к родной земле. Этот неведомый недоброжелатель не давал возможности пошевелиться и просто нормально дышать перед подступавшей от удушья смертью.

         Стараясь не показывать того, что пробуждение наступило, Рысак не открывая глаза и делая вид, что по-прежнему спит с крепким сном в обнимку, осторожно взвел курок лежащего в кармане комбинезона нагана. Приоткрыв глаза он попытался резко вскочить, одновременно выхватывая из под комбинезона оружие и сбрасывая с себя того, кто давил к земле.

         Глухо грохнул выстрел.

         Спросонья соображалось плохо. Резкая обжигающая боль с внешней стороны бедра почти мгновенно привела его в чувство. Несмотря на ощущение ошпаривания кипятком, разбрасывая и срывая с себя все, что посягнуло на жизнь и здоровье, он вскочил...

         Ударившись башкой о выступающий из земли корень, рухнул на исходные позиции.

         Легче от удара не стало.

         «Облегчение придет позже» - думалось ему среди танцующих вокруг головы звезд и звездочек.

         Сквозь созданные им снежные завихрения и покалывающие прикосновения снежинок, осмотрелся вокруг более внимательно. Яма, как яма. Сверху нависают еловые лапы. Рядом никого не было. До него стало постепенно доходить...

         Он начал вслух материть и себя, и всех кого только мог вспомнить. А все почему? Смелая и отчаянная борьба за жизнь и право существования на земле велась со снежным сугробом, который за ночь намело ему на грудь...

         Хорошо ребята, что нас с вами в этот момент не было рядом с Рысаком. Мат стоял такой густой и многоэтажный, как будто разом весь Ильюшинский райотдел милиции вышел в рейд - с целью поиска и изъятия у колхозных бабок главной валюты - самогона.

         Кроме обиды и мата нестерпимо болела нога, которую он сам себе и прострелил, когда пытался рывком выхватить из кармана наган.

         Делать нечего пришлось констатировать - день начался не лучшим образом. Правда, обнадеживало то, что его ждал новый аттракцион сам по себе простой и не затейливый. Чтобы осмотреть рану, необходимо было снять комбинезон. На морозе во время непрекращающегося снегопада, это было достаточно проблематично. А что делать? Умеешь бороться с сугробом - осваивай и стриптиз для пеньков и обрубков. Как говориться - постигай на лютом морозе лекарские секреты мастерства.

         Уж как он только не выворачивался. Как не крутился. А на изнеженное, наколками продырявленное зековское тельце, проклятущий снег все равно падал и колол, колол и сыпал, сыпал, сыпал... 

         К счастью рана была ерундовая, пуля прошла по касательной. Но крови, тем не менее, вытекло достаточно много. Кое-как тыкая в разные точки где, по его мнению, должны были располагаться кровеносные сосуды и, сжимая руками ногу, он смог остановить кровотечение.

         Убедившись в том, что сворачиваемость крови была прекрасной чистым снегом оттер рану и, вывернув штанину на изнанку почистил то, что натекло во внутрь. Замерзшими непослушными руками, в душе обозвав себя не самыми благозвучными эпитетами, натянул на окоченевшее туловище остывший и влажный комбинезон.

         Ощущения - те еще, удовольствие из них стояло на последнем месте.

 

* * *

 

         Снегопад не только не прекратился, а казалось, еще более усилился. Складывалось впечатление, что наверху, понимая скорое приближение окончания зимы, решили напоследок побаловать лес и землю бесконечным снежным покоем.

          Слов нет, красота зимнего сурового леса была величественной и бесконечно прекрасной. А когда у тебя в руке заиндевевший сухарь, а к нему шматок доброго сала, поневоле возникает тяготение к символико-философским обобщениям, предстающим сквозь снегопад видений и образов.

         Поев сала расхрабрившись и испытав пищевое наслаждение, Рысак с ходу решил двигаться дальше. Но чтобы не пороть горячку перед дорогой решил напиться чаю, а заодно и хорошенько согреться, так как, что-то его стало знобить. Снова началась эта песня с дровами - нарубить, наломать. Снег растопить. Это хорошо, что был бензин, плеснул на полешки и все горит. Без него пришлось бы худо.

         Когда в той же яме где он спал, опять  заплескался и затанцевал огонь, с треском шипя и облизывая толстые сучья, вернулась уверенность и вера в завтрашний день, в то, что он сумеет отсюда выбраться. Держа банку между двух веточек, отхлебывая уже нормальный напиток, Коля пришел к выводу: ...горячку пороть не стоит. Снегопад следует переждать здесь.

         Чтобы убить время и занять себя хоть каким-то делом он, проваливаясь в снег по пояс, стал заготавливать с окрестных деревьев толстые сучья и ветки. Ближе к обеду, на ночь нарубил еще больше лапника. Понравилось ему спать в таких комфортных условиях.

 

* * *

 

         Неделю он пережидал снегопад. Яма, в которой он спал, была основательно обжита. Однако последние три дня пришлось обходиться  без еды и жить впроголодь. И сало, и сухари закончились. Вернее их остатки утащили волки.

         «Волки-позорные» и самые настоящие заунывным голодным воем заранее предупредили обитателя ямы о своем появлении. Спасибо хоть на этом. Можно было начинать готовиться к труду, а главное к обороне священных рубежей.

         Стая, как видно, пришла на запах мочи, крови и... Что говорить? Много всяких других запахов имелось рядом с человечьим местом обитания. А это притягивает лесных обитателей. Вдыхая ноздрями невесть откуда взявшиеся миазмы, следуя зову желудков, они надеялись, что удастся поживиться чем-нибудь вкусненьким и вволю пожрать невкусного...

         Коля присмотрелся. Волчья семья состояла из семи решительных особей. Днем они наблюдали за ним, как бы оценивали вкусовые качества позднего ужина, но агрессивных действий не совершали... Атаковали в вечерних сумерках. До этого днем, расположившись неподалеку, они развлекали окрестности своим воем. По-видимому, давали понять другим стаям, что присмотренная добыча принадлежит только им и другим на их «сотках» делать нечего.

         Внутренне Рысак чувствовал возможность такой атаки. Находясь в диких условиях, он смог быстро адаптироваться к ним и стать их частью. Поэтому, когда серые тени затанцевали вокруг ямы, внутренне он был готов к этому.

         Как не хотелось выходить на неравный бой, а пришлось.

         В яме спрятаться было нельзя, там полыхал жарким пламенем огонь. Он пытался отпугивать их горящими ветками. Но видно волки были не настоящими. Мутанты, породненные с домашними собаками. Их такие фейерверки перед мордами совершенно  не пугали.

         Как не крутился, как секачом не отмахивался, а повизгивающее от нетерпения и голода кольцо нападавших, становилось все уже, все плотнее охватывали они его одинокую и незащищенную фигурку.

         Разом вцепились в него сразу три волка. Главное было удержаться на ногах не оказаться на снегу. Потому что, как только эти трое свалят вкусную добычу с ног остальные четверо, до поры до времени, стоящие в десятке метров от основной схватки, но тоже с хорошими зубами и таким же аппетитом, уже были готовы вцепиться в свежее и полезное для рациона лесных хищников мясо. 

         Доставая наган и расстреливая в упор живую природу, в первую очередь он спасал свою жизнь. Когда потом только на минуту... На одну единственную минуточку ему представлялось, что он мог не успеть или не суметь достать оружие. Скажем, если бы один из волков вцепился в левую руку и заблокировал её... Ему становилось не по себе.   

         В отличие от львов или тигров, которые предпочитают перед тем как приняться за еду свою жертву все таки придушить. Волки, да вообще все псовые такими мелочами себя не утруждают. Кушают мясцо, коль скоро оно таковым является в живом виде. Орущее, мычащее и кричащее от боли. Звуки, исходящие от пожираемой жертвы их не отпугивают, а придают дополнительное желание, наконец-то наесться досыта.

         Как заранее и предупреждал его умудренный опытом уголовник, оружие в последнем акте все же грохнуло.

         Только вопрос, был ли этот акт последним?

 

                                                        * * *

 

         Страстное нежелание оказаться в биологической цепочке в роли корма или пищевой добавки к скудному волчьему рациону, придавало Рысаку дополнительные силы, в борьбе за это... За свою жизнь.

         Наличие огнестрельного оружия и человеческий разум, предрешили результат встречи в пользу Коли Коломийца. Хотя комбинезон, серые твари порвали и испортили напрочь, зато жизнь сохранить удалось и ничьей у них не получилось.

         Подранок поскуливая, пытался уползти вслед за убежавшими собратьями. Адреналин в крови у Рысака перепрыгивал все возможные пределы. Подойдя к нему поближе и с одного удара распоров ему секачем брюхо, решил его не добивать. В таком состоянии выпустил скулящее существо, за границы предполагаемой ареала.

         Волк уползал за оставшимися в живых представителями стаи, таща за собой длинный шлейф своих кишок и крови. Но добивать его злой человек все равно не стал.

         Цель была одна, подыхающий хищник своими предсмертными хрипами должен был отпугнуть и отвадить остальную часть хищной стаи от этого места. В сторону уползающего матерого волчище, он оттащил еще две серые туши.

         Несколько позже, выкурив подряд несколько сигарет и продолжая дрожать от нервного перевозбуждения, обратил внимание на неладное. Пока он беспорядочно тратил боезапас, кто-то из дальнего круга нападавших, утащил мешок, в котором находились сало и сухари. Там же лежала и чайная заварка.

         Идти в метель на поиски того, что могло остаться от волчьего пиршества, он не рискнул, понимая, что в таких условиях можно было легко заблудиться.

 

                                                        * * *

 

         Несколько дней после этого он провел очень не спокойно. Волки не ушли, а продолжали кружить вокруг человечьей ямы. Каждую они ночь пугали его жутким воем. Справляя таким волчьим образом, свою жуткую тризну по убиенным...

         В эти несколько ночей, Рысак вообще глаз не смог закрыть. По ночам дежурил санитаром леса на охране своего здоровья. Во время вынужденного бодрствования все время повторял: «Сомкнешь глаза на лице, сомкнуться волчьи зубы на шее».

         Вроде помогло...

         Когда он увидел, что снегопад прекратился, и вслед за ним наступило некоторое потепление, нераздумывая ни минуты, тут же оседлал свои самоходные лыжи-самокаты и рванул от этого гиблого и голодного места.

 

* * *

 

         Кроме голода и бессонницы стали его посещать разные видения. То Данила Белокаменный поднимается из кучи, в которой лежал и предлагает горсть дерьма в обмен на его жизнь. То гебешный Иван Петрович, став похожим на Ленина, подойдет, посмотрит с лукавым прищуром, покачает вросшей в голову кепкой и пойдет себе мимо...

         Не сказать, что уж совсем трусливо покидал обжитое место Коля Коломиец. Но делал это очень поспешно. Торопясь и не оглядываясь.

         Три дня добирался он до конечной точки своего путешествия. Несколько раз ловил себе на мысли, что ее-то, имеется в виду мысли и нет вовсе... Есть только животный страх заблудиться.

         В такие тягостные моменты, как правило, задумывался, начинал отчаянно крутить головой и проваливался в какую-нибудь яму или натыкался на скрытую снегом ветку. Невнимательность заканчивалась сломанной лыжей и ощущением перелома конечности.

         К концу пути пришлось двигаться пешим строем. Капризом это не было. Просто путник сломал не только лыжи, но и сам самоходный аппарат. Раздолбенил в лоскуты и мелкие брызги. Чудом, не сломав при этом себе шею...

         В очередной раз, попрощавшись с жизнь, он снова и снова заставлял себя подниматься и двигаться к цели. Сил уже не было, но он по-прежнему продолжал  свои попытки выбраться из белого плена, окружающей его со всех сторон немой и суровой красоты.

         Если бы данное повествование посвящалось героям полярникам или славным пограничникам, тогда усилия Рысака можно было охарактеризовать как высокий дух и героические морально-волевые качества. У Колюни этого всего не было и в помине. В наличие имелось только желание выжить, выцарапаться, выкарабкаться...

         Искусанный, голодный, обмороженный, он настойчиво карабкался и полз вперед и еще раз вперед...

 

 

                                               ГЛАВА 30

                                      ОКОНЧАНИЕ ПОБЕГА

 

         Когда Рысак ввалился на заимку, где его одиннадцатые сутки дожидались люди Байкала, увидев его они, попросту испугались и испытали ощущение близкое к шоку. Узнать в грязном, голодном, израненном,  прокопченном от многочисленных костров Колю Рысака было сложно. Зрительные впечатления на этом не заканчивались. При более детальном осмотре были выявлены многочисленные внутренние дефекты скрытые изодранными лохмотьями.

         Сочились сукровицей раны, полученные в боях с хищниками и падениях на острые сучья. Ослабевшие от недостатка еды и отсутствия витаминов десны - гноились и кровоточили. Пальцы и лицо, местами были обморожены, местами сбиты до крови. Все тело покрыто кровоподтеками, огнестрельными ранениями и следами волчьих зубов.

         Отощал, осунулся. Постарел лет на десять. Короткий ежик отросших волос поседел. Попытался что-то рассказывать, поделиться впечатлениями о зимней прогулке по величавому лесу, но не сумел, очень быстро заснул, выпив на тощий желудок полстакана услужливо поднесенного медового раствора... Хотели самогона налить, но пожалели. Не самогона пожалели, а Рысака. С голодухи такая роскошь и убить может.

         Через четыре часа, как не жалко было трогать героя, пришлось разбудить. Протопилась банька. Ему на пальцах четырех  пар рук объяснили: “Туды... Туды, надыть двигать, в мыльню-парильню...”. В конце концов, разобравшись, что он ни черта не понимает, завернули исхудавшее тельце в чистую дерюжку, подняли и понесли.

         Долго его парили в бане. Мыли, чистили. Но воздух рядом с ним без нужды старались глубоко не вдыхать. От него не просто плохо пахло, воняло очень сильно. Да, отравиться, не ровен час  можно было очень даже легко.

         Общими усилиями отмыли, отодрали всю наслоившуюся грязь... Смазали тело вонючим барсучьим жиром, одели чистое исподнее и уложили в жаркопротопленной избе спать на простынях и под одеялом...

 

                                                        * * *

 

         Двое суток спал Колюнька. Стонал, метался, иногда вскакивал, дико вращая глазами, не понимающее смотрел на окружающих людей. Опять забывался в тяжелом сне. Несколько раз ночью его останавливали у самой двери, он все порывался куда-то выйти. Думали по нужде, ведро подставляли, нет, уходил не за этим. Это он к людям стремился.

          Проснувшись - ел как не в себя... После еды долго мучился расстройством желудка... И все равно ел... После лечился, ложками потребляя толченный, древесный уголь.

         Иногда бросался всех обнимать... А то... Вдруг... Ни с того, ни с сего захохочет, заухает... И хотя вокруг него толпилась не пацанва зеленая, но и им, многое повидавшим в жизни находиться рядом с ним было и жутко, и страшно...

         Один местный специалист - Вася Ноготок, из своих, из бродяг.  Он не так давно по знакомству с участковым их лесничества проходил  обследование в психушке по поводу хронического алкоголизма. После курса лечения считался большим докой в подобных делах. С умным видом, послушал, посмотрел Николку и сказал, как отрезал:

         «Все само пройдет, зарубцуется. Но рецидив - возможен».

         При этом нахмурившись, глубокомысленно поднял палец вверх.

 

                                                        * * *

 

         Пока Коля отъедался и отсыпался, все необходимые документа были выправлены с учетом его нынешнего состояния. Братве в принципе такие действия были совершенно по силам. При чем все документы были подлинные и безупречно легальные. Для этого паспортистку никто электрической розеткой не пытал и детей начальника ОВИРа школьным выключателем не пугали. Просто на необъятных просторах России-матушки, уже при нашей жизни, появились целые районы, где мэрами и главами районных администраций были свои, не в переносном, а в прямом смысле этого слова, уважаемые и «авторитетные» люди. По три-четыре ходки имели. Серьезные, живущие «по понятиям» люди. Документы шли оттуда.

         Для красоты изящного словца, следует признать, что этими возможностями из-за всякой ерунды не злоупотребляли. По самой простой причине, чтобы «не спалить» живительные источники легальных документов. По этим бумажкам - живые, числились по спискам закопанных в сырую землю, а мертвые, согласно документику с печатью и приклеенной в уголочке фотографии, были как Ленин - живее всех живых.

         О том, что у него уже был припрятан комплект выправленных и разукрашенных конторой ксив, Рысак своим приятелям решил не сообщать. Зачем душевных людей расстраивать по пустякам?

         Правильно. Незачем. Меньше знаешь, лучше спишь.

         Тем более, там и фамилия будет другая, друзьям ее знать, совсем не полагалось.

         В связи с тем, что во всех городах и поселках, а также на основных автомагистралях имелись скверные фотографии Рысака с описанием славных вех героического пути. Воры решили зря не рисковать и отправили его в обходной путь. Хотя чего бояться? На фотографиях ориентировок по розыску и задержанию - это одно лицо. В жизни же это был совсем другой человек, соответственно и лицо иное. Другое дело, а ну как нервы у правильного вора не выдержать и он, увидев мильтона сначала, больше для порядку  посмеется над человеком в форме, а потом начнет его обнимать, в ненависти признаваться?

         На таких казусах, братцы мои, новое поколение борцов не воспитаешь. А не приведи господь, еще и мильтон с нервным расстройством попадется? Возьмет и от радости применит табельную оружию, вместо туалетной бумаги?

         То-то и оно! Вопрос?

         Поэтому, глядя на то, как Колюнька рисует на столе ножом узоры и временно пускает пузыри изо рта, после короткого совещания  решили не выпускать его в дальние края одного. Конечно, правильнее  было не рисковать. Пусть, хотя бы до границы уральского края двигается с людьми, у которых крепкие нервы, холодная голова и здоровое сердце.

         На том и порешили.

 

 

                                                        ГЛАВА 31

                                               Прибытие в ПЛУТОВ

 

         Движение к границе отделяющей Европу от Азии и пересечение священных, и незыблемых рубежей любимой Отчизны прошли спокойно. Вполне возможно, что такое забавное событие произошло оттого, что сопровождающие его «быки», да и сама «persona non grata» - в лице Рысака, были до такой степени пьяные, что просто говорить уже ничего не могли. Их можно понять. Рысак угощался в честь счастливого спасения, а сопровождающие, за компанию. Тем более за все платил Рысак из полученных подъемных, а на дармовщину только дурак не пьет.

         Во время перехода Лазовейского хребта слез невосполнимой утраты и безутешного горя с трудом, но удалось избежать. Впрочем, радостных и триумфальных возгласов от прощания с родным краем, в стиле известного каждому местному челноку и контрабандисту «Полонеза Огинского» - также не последовало.

         Чего радоваться? Впереди его ждал неплохой номер в плутовской  гостинице. Там же, доброе пиво, легкие сигареты и доступные женщины - в общем «Рысак! Сдавайся комфорту и гостиничному сервису».

         Сегодня всего этого добра на необъятных просторах березовой Руси, было навалом. Вот если бы его судьба забросила, скажем, на Кубу, в Северную Корею или не дай бог в Иран, с их особым видением поступательного движения прогрессивного человечества к счастью и здоровью. Вот тогда можно было умыться слезами. А сейчас чего? Европа - она и есть Европа и мать её - цивилизация.

 

                                                        * * *

 

         Не кирзовый сапог-говнодав, ступил на славную плутовскую землю.  Только для протокола - на придорожную чахлую растительность города Плутова, наступил отечественный ботинок Коли Коломийца. Под какой фамилией он это сделал нам неведомо, а для дальнейшего повествования и не важно. Сегодня, спроси его самого, он и то вряд ли вспомнит...

         - Наступлю на этот пятак, - думал Рысак. - И нет ее, вашей кузницы, где куется оборонный щит страны для навала на  извечного врага Страны Советов, вражеского милитаристического блока со штаб-квартирой НАТО.

         Отметим для себя за скобками: морально-политическая подготовка вновь прибывшего совка-патриота оказалась на правильном идеологическом уровне.

         Наступил. Осмотрелся. И что?

         Много еще места осталось.

         Пристально вглядываясь в окружение, обратил внимание на детали.

         Все лопочут по-нашему. Физиономии у всех точно такие же - похожие. Лица выражают злобу и ненависть к первому встречному. Ко второму и последующим, кстати, тоже выражают. Они почему-то подозрительно и хмуро всем улыбаются, ждут от встречного привычной гадости в виде постановлений и указов. Открытые, приветливы лица, не встречаются. Глаза перед каждым незнакомцем отводятся  в сторону, как бы заранее чувствуют себя перед ним виноватым.

         Но не это, напрочь сразило легкоранимого персонажа.

         Больше всего тронуло Рысака, буквально до слез прихватило другое. Этим другим были местные жители со своими сумками, в которых, мамой клянусь, кошельки лежат внавал. Они следят за ними так, что просто в дрожь бросает. Для вора, такая нелишенная смысла осторожность, это всегда вызов.

         Публика не бросают свое, где и как попало. И, что уж совсем было приятно, не оставляет ценности без присмотра и должного контроля... Просто сердце сладко замирает от всего увиденного... Но пришлось, плюнув на профессиональную гордость, отворачиваться и бежать от искушения, как можно дальше и быстрее. Проверять себя следовало в другой отрасли.

         Машина со спящей пьяной братвой, остановилась у железнодорожного вокзала. Вместо дружелюбного собачьего хвостика, отсалютовала ему выхлопными газами и скрылась из глаз.

 

                                                        * * *

 

         Очень сильно, ну просто даже как-то неприлично сильно Рысаку захотелось слиться смешаться с хмурыми подозрительными гражданами, спешащими по своим делам. Обнять задавленных нынешним капиталистическим гнетом рабочих и служащих и, как учили еще в школе при исправительно-воспитательной колонии проявить с ними солидарность. Он уже даже готов был раскрыть им свои братские, криминальные объятья. Для чего следовало переквалифицироваться в щипача-ширмача, т.е. вора-карманника, совершающего у доверчивых граждан тайное хищение имущества, под прикрытием плаща, полиэтиленового пакета, газеты и т.д.

         Однако планам громадью, сбыться не удалось.

         Причина более чем прозаичная. Рядом с привокзальной пивной, куда с горящими трубами собирался заглянуть Коля, попить пивка, перетереть базары, да разжиться мелочишкой на первое время, его с нетерпением, аж подпрыгивал, старый козел, ждал Иван Петрович собственной персоной.

         Картинка с выставки «В Новый год - с чистой совестью!» называлась «Здравствуй, старый пидорас, борода из ваты».

         Рысак был очень огорчен и не пытался этого скрывать. А вот рыцарь-чиновник из гебе, явно служивший не за страх, а за совесть, радости от долгожданной встречи со своим крестником не скрывал и даже... Прослезился от умиления, при этом, бормоча и причитая текст из серии «как быстро вырос наш карапуз».

         Тщательно высморкавшись в кумачовый носовой платок, которым перед этим вытирал слезы, он аккуратно сложил его и небрежно сунул в карман брюк. После того, как карманы приобрели знакомое совково-мешочное очертание Иван Петрович, или как там его зовут, внутренне собрался и мгновенно приобрел знакомый Колюне стиль общения - жесткий и колючий.

         - Ну, во-первых - с приездом. Во-вторых, не делай такие большие удивленные глаза. Мы тебя, с твоими оболтусами сопровождающими вели сюда, от той самой избушки, где ты отлеживался. В-третьих, мог хотя бы ради приличия, воровская твоя морда не кривиться оттого, что встретился со мной... Вон, столик освободился, пошли присядем, а то ноги гудуть неимоверно.

         Было еще и в пятых, и в десятых... Много еще чего было. Рысак все и не пытался запоминать. Но понял одно, что цель его прибытия в этот довольно-таки тусклый затертый город меняется. Все из-за начавшейся очередной криминальной войны. Ее начало отчасти, было спровоцировано именно им. Вернее, теми действиями, которые произошли с его участием.

 

                                                        * * *

 

         По управленческой мысли Байкала, Рысак должен был заняться объединением разрозненных славянских преступных групп действующих в этой части России и пока существенным образом проигрывающих иным, особенно азиатским и кавказским объединениям и товариществам. С этой целью необходимо было вытеснить главенствующих сегодня бандитов и создать один, но свой суженный Интернационал, без поправок на бывшую Страну Советов. С благословения сходняка возглавить новое образование и подпитывать, с тучных местных пастбищ, единый воровской общак.

         Идея была правильная и на первый взгляд красивая, но жизнь внесла свои поправки. Новая плеяда воров, из так называемых апельсинов, посчитав себе достаточно сильными и правыми, захватили главенство в преступном мире. После чего начался очередной передел сфер воровского влияния, короче - беспредел. И если Колюня не верит, - генерал даже горько вздохнул, показывая тем самым, что такого в этом мире вообще не может быть, - пусть позвонит Байкалу, по известному номеру и убедиться.

         Делать нечего. Позвонил. Убедился. Приятный женский голос сообщил, что абонент временно не доступен и... отсутствует в зоне... приема.

         Ну и что?

         Старый хрен ни сколько не смутился. Он по-прежнему продолжал удивлять романтичного обладателя хрупкой совести своей посвященностью в планы воров и кроме всего прочего, давить неустойчивую психику Коли Коломийца эрудицией, основанной на жульнических приемах софистов.

         - А сейчас позвони по местному телефону.

         Видя, как Колюня заколебался «колебалом» с усмешкой спросил:

         - Может, номерок подзабыл, так ты паренек не сумлевайся, я его очень хорошо помню, - и начал диктовать по памяти.

         Самое обидное, для никак не привыкшего к гебешным выходкам Рысака, что цифирьки, старый пенек назвал тютелька в тютельку, не оторвешь, не придерешься.

         Набрали они этот номер, так получается вместе - рука об руку.

         Испуганный женский голос, захлёбываясь слезами, сообщил, что позавчера хозяина дома, какие-то незнакомые люди предварительно жестоко, у нее на глазах, избив по мошонке (надо же, какие интересные подробности) увезли в неизвестном направлении. А вчера была милиция и показывала фотографии убитого барина... Она узнала обезображенный труп по татуировкам... А потом ее отвезли в местный морг, где она потеряла сознание и до сих пор находиться в этом состоянии после того, что она увидела... Этот ужас будет ей сниться до самой могилы и даже там она будет это видеть... Барин местными студентами мединститута был практически разобран и разрезан на части. А его половой член, которым он так гордился тоже с наколками и уплотнениями... Которые... Ой, что же это делается... Когда он был жив и пьян, давал ей трогать... И она помнит эти твердые шары и фасолины... И другие украшения на нем имелись. Вот этот могучий орган был зверски отрезан и похищен. Она подписала груду бумаг, опознав в человеческих останках известного борца за отмену уголовного кодекса - Енкова Игоря Николаевича... Еще по кличке Мухомор, так было указано в протоколе...

         Все это было сказано на одном дыхании. Взахлеб и скороговоркой, но общий смысл прослеживался отчетливо.

         Собеседница опять залилась слезами. Сквозь горючие потоки можно было разобрать, что ноги ее здесь не будет и поедет она к себе в Калугу к родной сестре с мужем и детьми... Поклонится там в пояс... И что лучше быть голодной, чем такое видеть, прости господи...

         Рысаку, даже если бы он умел выражать сочувствие и скорбь в этот беспрерывный поток слов, даже одним словом вклиниться не удалось. Так как связь тут же прервалась.

         - Вот такие, брат, дела...

         Философски оскалился Иван Петрович, подавая газету с текстом. Сам развернул ее на нужной странице и указал на фотографию простого человека похожего на обычного ремонтника проселочных дорог. Рядом была помещена и другая фотография, но уже обезображенного трупа.

         - Знаешь его? - спросил у Рысака.

         Коля неопределенно пожал плечами. Мало ли братвы въехало в эту зону сытости и спокойствия во время боевых действий первой национальной криминальной войны. Да и после нее их было достаточно много. Особенно когда стали разыскивать тех, кто чересчур отличился в ходе ее проведения для награждения и всевозможных почестей в их адрес. Почести сводились к салюту...  из специального пистолета обычно с глушителем и в затылок.

         Много народа тогда было вынуждено, под видом чеченских и других политических беженцев поселиться на недостроенных виллах и в неуютных дворцах заповедников и заказников.

         Он всмотрелся еще раз более пристально. Нет, пути с покойным не пересекались.

 

ГЛАВА 32

ДВА ПУТИ

 

         После того, как с губ оттерли пивные ошметки. Можно было догнаться уже и водкой. Догнались. Рысаку полегчало неимоверно. Стало так хорошо, что хоть в пляс, хоть в песню. Но собеседник, мандовошка занудливая, все гундосил и противно ныл. Отдыхать надо было идти, на вокзальной скамейке полежать, сосредоточиться… Глаза сами без посторонней помощи закрываются...

         А старый чекист, Иван Петрович все никак не может уняться. Продолжает неуклюжие попытки, по косметическому ремонту сознания агента-недотепы... И невразумительные наставления по легкому облагораживанию недавно вспаханного и засеянного газона. Как раз там, где располагалась ума-палата.

         Исходя из интересов гуманизма и желания своим рассказом принести хоть некую толику радости, седой сказитель, неспешно прихлебывая пивко и смачно хрустя солеными сушками, продолжал радовать и удивлять своими познаниями начавшего клевать носом Рысака.

         - Тебя, мил человек, усиленно ищут приятели Синонима и Данилы убиенного. Говорят, должок у тебя перед ними. Очень они волнуются по этому поводу. Так мечтают его вернуть поскорее, что ни есть, ни спать не могут. Только об этом и говорят, - он глянул на мгновенно взбодрившегося и беспокойно задвигавшего ушами Рысака и решил несколько обострить. - Двести пятьдесят тысяч долларов обещано тому, кто тебя убьет... И четыреста тысяч за доставку живым. Представляешь. Доставил тебя и можно спокойно уходить из органов, плюнув на выслугу лет и прекрасный послужной список... Все, почетная пенсия уже не нужна.

         Колюня к таким рассуждениям готов не был.

         Мозг, сухим ударом хлыста дал организму резкую команду и тот, инстинктивно дернулся «на пяту»...

         Бежать... И бежать, как можно дальше от этого места. Раз уж контора решила на нем подзаработать... Нет бежать. Как можно быстрее и дальше...

         Его нервная манера поведения, очень позабавила рассказчика. Он не только успел перехватить за рукав пытавшегося исчезнуть Рысака, но, забыв об элементарной конспирации, стал громко и обидно хохотать.

         - Молодец! - пытаясь удержать, рвущегося с поводка Колюню, засмеялся чекист. - Прекрасные рефлексы и...

         Резко оборвал смех. Становясь даже чересчур серьезным и заботливым, стал объяснять перспективы нахождения в подлунном мире.

         - ... И тебе следует на время схорониться, а главное - ни с той туфтой, которую мы тебе склепали,  а с нормальными документами, легализироваться в этой жизни. Здесь имеется два простых и эффективных пути. Первый жениться, взять фамилию жены, потом развестись, переехать в другое место, опять жениться и так далее... То есть - запутать следы... Но сегодня с этим сложности, да и кандидаток на твою зверскую физиономию краснокожего воина, найти не так-то легко... Второй - поступить в армию, в качестве воина-контрактника. Там получить новое имя и новую биографию. Поэтому сейчас мы с тобой поедем в одно интересное место, а по дороге решим, что тебе больше нравиться...

 

* * *

 

         Они сели в довольно затрапезного вида машину. Кроме потасканного внешнего вида она еще страдала хронической простудой, дымила, чихала и кашляла.

         К неизведанным, но манящим новыми радужными перспективами горизонтам, тронулись не торопясь. По дороге все разговоры крутились и касались, только положительных сторон счастья. Раз отрицательных черт у счастья нет, значит и выбирать ничего другого не стоит. Старый чекист подводил его к простой и незатейливой мысли, на сегодняшний день армейские будни - это... Есть, хо-ро-шо.

         К удивлению Рысака, приблизительно через три часа они без поломок и аварий прибыли в город, где находился вербовочный и тренировочный пункт этого добровольного военного формирования, а проще говоря, военный комиссариат.

         Прибыть не в загс для обряда бракосочетания, а выбрать  законное вооруженное формирование, Рысаку пришлось тогда, когда старый чекист, грубо говоря «взял его на понт».

         Он попытался бегло, не очень бегло и совсем медленно поболтать с ним хоть и на казенном, но вполне нормальном языке. Вот тогда, с искренним, неподдельным ужасом он спросил:

         «Коля, как ты собираешься с ней, с любимой женой и ее мамой, твоей тещей общаться?»

         Тот и не нашелся, что ответить.

 

                                                        * * *

 

         Во время движения, Иван Петрович не просто развлекал его сказками, как он на этих дорогах собирался согласно сталинской военной доктрине, совершать диверсионные акты по уничтожению врага на захваченной им территории, а делился мыслями про счастье армейской службы.

         Особо предупредив, что там каждый служака, это боец давно отслуживший свою срочную службу и понимающий что означает команда: «Ядерный взрыв - слева!». Поэтому все его будущие непочтительные высказывания в адрес вышестоящих командиров, очень даже хорошо понимаются и командованию докладываются.

         - В бутылку без нужды не лезь. «На фене ботать» только в случае крайней необходимости... Или по нужде. Твоя задача, тихо пересидеть лихое время. Живым дождаться изменений и перемен в воровской российской жизни и выскочить в нужный момент, как черт из табакерки, - не отрываясь от дороги, переспросил: - Задача ясна?

         - Так вору безразлично где, но в армии служить нельзя, - резонно возразил ему Рысак. - Это считается сотрудничеством и пособничеством с нашим главным врагом - государством и его ментовской диктатурой.

         - Правильно. Хорошо, что заметил, - он ободряющее похлопал Николку по плечу. - Поэтому, сейчас, для всех ты находишься в психиатрической лечебнице, с повышенной изоляцией от внешнего мира. Тебя, судя по всему, в нее уложат уже завтра. Поводом для этого послужит тяжелая автоаварии такси, в котором ты ехал и наступившая вследствие этого амнезия, то есть кратковременная потеря памяти. Об этом будет сообщено в местной газете, но не здесь, а в Птурске. Эта клиника, вообще-то, не медицинская в полном понимании этого слова, а принадлежит она... Хм... Гм... Одному интересному ведомству... Обслуживающий персонал и пациенты, все бывшие... Как бы помягче сказать... Бывшие сотрудники дипломатического ведомства, поправляющие здоровье за счет развернутой хозяйственной деятельности и оказанию услуг конфиденциального характера. Поэтому, утечка информации о том, что тебя там, забинтованного и израненного не было - исключена.

 

                                                        * * *

 

         Рысак делал вид, что не обращает внимания на те многочисленные недоговоренности и недомолвки, на которых постоянно спотыкался его попутчик. В конце концов, он еще раз попытался улизнуть от предстоящей службы, для чего взял инициативу на себя.

         - Так может, в клинике и удастся перекантоваться, на белых простынях полежать, понежиться пока все уляжется, - с надеждой, но больше для бодрости, спросил Коля. - Заодно, не мешало бы подхарчиться едой и подлечиться лекарствами. Нервы ж совсем износились... Того и гляди, порвутся, нервы-то. Подумай, начальник, может все-таки утрясется... Устаканим этот базар?

         - Может и устаканим...

         С нескрываемой досадой и негодованием произнес собеседник, про себя обдумывая, чем бы отвадить интерес Коли Рысака от желания стать сумасшедшим. Улыбнулся оттого, что придумал.

         - Конечно, удастся, но тебя дурака жалко. Это такая же тюрьма, только без прогулок и телевизора. Удивляешь ты меня, Миколай. Чтобы вор, сам, без необходимости лез в крытку? В тюрьму? Да, еще на бессрочную отсидку? Да, удивил... - он пытался, как можно  достовернее изобразить недоумение от того, что услышал. - А здесь.., то есть тут.., то есть там, в  дружной армейской среде... Тебе дадут пострелять из ружья красивого или автомата заграничного. Кормят опять же гораздо лучше... С парашютом попрыгаешь, туда-сюда, вверх-вниз. Глядишь, и пригодиться когда-нибудь.

         С этими словами, от греха подальше, он забрал у Рысака документы, которые готовили для него воры. Объяснив это тем, что бумаги нужны для оформления в лечебницу.

         Посидели, помолчали. И когда ощущение того, что пауза неимоверно затянулась, достигла своей наивысшей точки. Командир из конторы достал из кармана цветную фотку. Рысак обрадовался - может на прощание сподобиться развлечь себя разглядыванием порнографии. Ошибся... Это была не порнуха. На фотокарточке был изображен молодой человек заграничной наружности, хотя и в джинсах.

         - Вот с ним...

         Гражданин начальник тычком передал ему цветную картинку.

         - Тебе нельзя вступать ни в какие конфликты, ссоры и споры. Желательно подружиться. Он служит в той части, куда сегодня будешь поступать и ты. Если подружиться не удастся, то хотя бы постарайся в минуту опасности быть рядом с ним... И ценой своей жизни защити его.

         Увидев, как после последних слов пассажир рефлекторно поморщился, примирительно добавил: «Шутю, однако».

         И, уже не обращаясь к Рысаку, заговорил в сторону, как во сне. Впечатление создавалось, будто жалуется он и перед кем-то оправдывается:

         «Совсем времени не было. Эх, хе-хе... Это кто ж знал, что такая удача подвернется? Да такое, один раз в тыщу лет бывает... А тут как назло... Под рукой ни одного профессионала. С любителем свяжешься, потом слюны не хватит отплеваться. Какой с него толк? Пятно поноса, да и только. Ну, и что прикажете делать? Раньше бы, да за такое, до конца дней, был бы к тачке прикован, руду из колодца вывозить. Знать расклад - карты не кропить. Эх, хе-хе...»

 

* * *

 

         Пока он вслух рвал на себе рубаху, вместе с представляемым форменным кителем и портупеей - впридачу. Коля, не слушая стенаний бойца невидимого фронта, чуть прикрыв веками, пламенеющие от социалистического романтизма глаза о чем-то без особых усилий мечтал. И вдруг выдал, сверкая очами, полными жертвенного огня.

         - Я спасу его от смерти... Нет, от болезни. Я отдам ему всю свою кровь до капли и стану его самым близким другом... В целом... Во всем мире...

         Получилось не ко времени довольно красиво и без ложного гражданского пафоса.

         «Ты себе-то крови оставь, а то остынешь сразу», - с большим сомнением и тревогой, глядя на своего протеже, произнес боец невидимого фронта.

         - Не боись, мамочка, оставлю, - успокоил его спасатель и будущий донор.

         Ох... Не понравился ему взгляд, который Коломиец бросил на него из-подтишка. Засомневался подрывных дел мастер:

         «Ужели случилась ошибка, и этот пустозвон переиграл нас всех? Хотя, нет... Не может быть... Дурак! По морде видно, что дурак... Хотя, как раз по морде-то и не видно. Ох, загадка... Видно стал терять стройность в рассуждениях, отсюда и ошибки могут быть... Должно, пора на покой...»

         Коля вошел в раж и уже разрабатывал детальный план по спасению этого незнакомца. В плане, не последнее место отводилось и инопланетянам:

         «... Именно в этом месте я вырву его из их хищных щупалец и спасу его, назло врагам и на радость победителям», - очень красиво закончил он живоописывать свой план.

         - Ты? Его? Быть такого не может. 

         Иван Петрович скептически оглядел сухощавую фигуру своего агента, а сам, с облегчением подумал: «Нет, - дурак».

         - Бля буду, падлу забодаю, - с убежденностью выдал Коля.

         - Ну-ну. Посмотрим... - примирительно ушел в сторону от спора старший соратник, тревожась за истерические нотки в голосе своего воспитанника. Но обучение основам продолжил.

         - Сразу на контакт с ним не иди, дружбы не выпрашивай. Главное не насторожить, а то вспугнешь и все дело насмарку. Все медленно и постепенно... Помелькай вначале издали. Потом вблизи хвостом покрути... Когда он начнет тебя из толпы других одинаково одетых выделять, тогда и иди на визуальный... Нет, это слово не запоминай оно тебе ни к чему. Иди на зрительный, то есть глазами контакт... Понял, головастый?

         Николай понимающе кивал головой, как будто ему каждый день читали подобные лекции. Видя эти движения, чекист по поводу умственных способностей агента успокоился окончательно. Дотошный инструктаж продолжил, упирая на детали и тщательно проговаривая возможные ситуации.

         - ...Во время еды постарайся сидеть с ним за одним столом. Ничто так не сближает и не разобщает, как совместное принятие пищи. Обращаясь к нему, смотри прямо в глаза. Особо не наглей. Улыбочек ему не строй, так как сегодня так себя ведут только гомосексуалисты, он не из них, нормальный мужик. Ну да, что тебе объяснять? Сам все поймешь и разберешься на месте.

         Опять тяжко вздохнул, понимая, что если нет гербовой бумаги, приходиться подтираться... Совсем старый стал... Да не подтираться, а писать... Писать приходиться  на простой.

         Он протянул ему руку на прощание руку.

         - Бывай здоров. И ни пуха тебе...

         - Как это бывай, как это ни пуха?

         Заволновался Рысак, перебивая мгновения тягостного прощания, своей суетностью. 

         - А идти-то куда?

         - Это хорошо, что голова большая и для мозгов в ней места нет.

         Загадочно и с любовью произнес Иван Петрович понимая, что его страхи были напрасными.

         - Повернешь за угол этой единственной улицы, здесь других нет. Вот эта стена, - он указал слева от себя, на двухметровую, побеленную в двадцать слоев стену. - Это и есть то, что нам нужно. Пункт вербовки и начальной военной подготовки при местном военкомате. Через несколько дней у тебя будут тесты по физической подготовке, отнесись к ним как можно более серьезно. И еще раз «ни пуха тебе, ни пера».

 

* * *

 

         Не удержался старик, вышел из машины вслед за неразумным агентом-нелегалом и обнял его. Все было как в интересных фильмах про шпионов, только не было голоса за кадром, который замогильным и предостерегающим голосом должен был произнести: «Указом Президиума Верховного Совета СССР, полковник ГРУ Пеньковский, лишен всех воинских званий и правительственных наград...»

         Красоту и лиризм расставания нарушил голосок Колюни Коломийца кандидата на правительственную награду.

         - А если я тесты не сдам? - с сомнением закрутил головой Рысак.

         - Надо отвечать - к черту, - поморщился выведенный из равновесия «товарищ в дымчатых очках». - Не сдать тесты ты можешь только в случае твоей скоропостижной и преждевременной смерти... Подумай об этом, когда у тебя появиться свободная минута.

         Видя, как качнуло от этих слов, не до конца подготовленного агента, он успокаивающе произнес:

         - Не волнуйся, сдашь, - и, вспомнив, что-то важное добавил. - Встречи со мной не ищи. Я сам, или человечек от меня, тебя найдем.

         После этого, больше не разыгрывая трагических сцен прощания с агентом, он сел в автомобиль и уехал. Николай Коломиец по прозвищу «Рысак» пошел на встречу с прекрасным. Служить солдатом в родную российскую армию, с целью переждать там лихое время, а если повезет найти и раздраконить потенциального врага и противника. 

 

 

ГЛАВА 33

НОВАЯ ЖИЗНЬ

 

         Когда в комнату, где спал личный состав, будущая гордость вооруженных сил, дежурный привел вновь прибывшего кандидата в славные бойцы, от его взгляда не ускользнуло, что в комнате рассчитанной на тесноту шестнадцати коек двенадцать уже были заняты крепкоспящими, здоровенными парнями.

         Новичок не раздеваясь, завалился на рядом стоящую кровать и достал сигарету. Ему страшно хотелось курить, но запрещающая с перечеркнутой сигаретой надпись, заставила его подняться и выйти в поисках подходящего места для курения.

         Можно было задымить и в комнате, но глядишь, спящим сироткам это не понравиться. А там и до бесправного мордобоя не далеко. От греха подальше лучше выйти и курнуть за пределами жилой зоны.

         Выйдя в коридор, увидел спешащего по каким-то своим делам человека. Одет в нарядную форму, лицо спокойное, сосредоточенное. Совершенно не задумываясь над такой ерундой, хочет он с ним говорить или нет, взмахом руки остановил его.

         - Слышь, братан, где здесь у вас курят?

         Со всей силы закричал любитель табакокурения. Орал он для того, чтобы невменяемому военному было понятнее, о чем его спрашивает уважаемый человек.

         - Пошли, покажу нам по дороге.

         Не повышая в ответ голоса и ничуть не смущаясь от новой формы обращения, ответил тот. На пути к курилке он добавил, размышляя вслух. - «Много нас здесь, ох, много...»

         По дороге, а это буквально было за углом, они быстро познакомились и после того, как фанат табака узнал, что его новый знакомый, прибыл гораздо раньше его. Многое здесь выяснил и разузнал. Совсем зеленый новичок поинтересовался, нет ли рядом с ним свободной койки и очень обрадовался, узнав, что есть. Хотел, было быстренько перенести к нему свои вещи, даже забежал за ними... Но кроме спящих богатырей, ничего там не обнаружил и только потом вспомнил, что вещей, как таковых у него нет. И налегке, покинув обжитый угол, отправился селиться на еще более новое место.

         Главное было счастье, а неожиданность оказалась впереди. Повстречавшийся Рысаку человек без всяких намеков поинтересовался, как у него здоровье.

         Николаю сразу показалось, что где-то он его уже видел, а когда, плюнув на свое похмельное состояние всмотрелся в собеседника. Чуть не задохнулся от счастья и прослезился от умиления. Это, как вовремя должно было захотеться курить, чтобы выйдя в коридор, увидеть своего спасителя.

         Именно Гусаров, собственной персоной, сразу узнавший бывшего сокамерника Колю, торопился по военным делам...

 

                                                        * * *

 

         Почему-то учебный центр «Белый ворон» предназначенный для подготовки и переподготовки офицеров и сержантов называли отстойником.

         В самом названии «Белый ворон» была скрыта большая солдатская тайна, смысл которой заключался в том, что от военной работы из организма воина выделялось столько соли, что похожий на оперение ворона черный комбинезон становился совершенно белым.

         Многие не выдерживали такой смены красок и дезертировали оттуда. И в самом деле - жарко, все команды выполняются бегом и по свистку, не дают достаточно спать, кормят ровно столько, сколько тебе необходимо для того, чтобы ты мог выдерживать нагрузки и работать, работать, работать... В общем, выдерживают только те, у кого есть жесткая установка выдержать. 

         Получалось, что Рысаку повезло. Гусаров, видя на плацу или стрельбище его дохлую фигуру, посмеивался и подмигивал, мол, молодец, все правильно сделал, следующая остановка - Голливуд.

         Когда для Рысака настала пора прощаться с сигаретами, иначе в этих условиях просто не выжить. Оказалось, что этот паренек достаточно сентиментален. Правда, мужскую скупую горючую слезу он из глазу наружу не выпустил, но голос дрогнул. Попробовал, было вернуться к сладкому ядовитому дымку родимого «Памира» и ровно через пять минут на трассе кросс чуть не помер. Его рвало на родную землю с протяжным звуком журавлиной стаи. После чего сигареты были отвергнуты с негодованием. 

 

                                                        * * *

 

         При комплектовании команд новобранцев к ним примкнули еще семь человек. К удивлению Рысака большинство из тех, кто проходил вместе с ним тесты и проверку физической готовности отсеялись. Сдали свои черные комбинезоны в обмен получил паспорта, сданные на хранение деньги и замызганную штатскую одежду.

         Как и следовало ожидать, остались только лучшие. Те, кто мог сочетать в себе и ночное рытье траншеи, и кого Верхний Хозяин научил отвечать на хитрые вопросы тестов. Об этом не скромно было не то что говорить, но и думать. Хотя, черт побери, приятно чувствовать себя победителем в этом соревновании... Как не крути, а претендентов на каждое место службы получалось гораздо больше, чем требовалось.

         С такой безработицей в стране и родном городишке. С отсутствием любых перспектив на получение нормальной работы армия для многих явилась спасением. Да и какая в принципе разница, загибаться от ежедневного пьянства (голова в кустах) или геройски погибнуть (грудь в крестах) на ратном поле. Наверное, именно для этого, подозрительно вовремя подоспела кавказская смута.

 

                                                        * * *

 

         По существующей традиции, пришедшей в российские войска из-за границы, в наемники-контрактники в основном стремились   люди, у которых возникла настоятельная необходимость на время исчезнуть из гражданского мира. Рысак на вопрос нужно ли ему другое имя (под которым придется нести службу) как-то уж очень поспешно выразил это желание. Присутствующий на обряде «крещения» непосредственный командир Рысака Гусаров, даже рассмеялся такой скорости проявления рефлексов, видать вспомнил свою историю.

         Генерал - командующий бригадой, в рекламной идеологической агитке, прославляющей службу в профессиональной армии (ее вместо фильмов эротического содержания, каждый день крутили по местному телевидению) говорил: «Каждый человек, даже совершивший ошибку может начать жизнь заново. И мы, славные вооруженные силы, предоставляем такую возможность».

         «Красивые слова, прикрывающие сущность наемничества» - осуждающе сдвинув брови, подумал тогда Рысак, но делиться своими возросшими морально-политическими сомнениями не стал.

         По поводу же смены имен, все было гораздо проще. В том регионе, где им придется действовать, имелся старинный и дикий обычай. Если допустим, кто-то случайно в бою или в других военных обстоятельствах убьет твоего родственника, то весь аул, весь тейп не будет ни спать, не есть пока, в свою очередь не убьет виновника или кого из его родни.

         Называется этот обычай - кровной местью и издавна, свято соблюдается при любых обстоятельствах. Именно поэтому, что бы в дальнейшем не подвергать свою жизнь и жизнь своих близких опасности, т.с. в мирных условиях не становиться  жертвой трагических обстоятельств, лучше было имя сменить.

         Рысака нарекли именем Николай Багарт, что-то созвучное имени голливудской кинозвезды с вечной сигаретой - Хемфри Боггарту. Гусаров, как бывший художник увидел в нескладной  фигуре своего крестника некое сходство с американцем. Он же, по-видимому, шепнул своим сослуживцам, что новоиспеченный диверсант крупный художник. Этот вывод напрашивался сам собой, раз он умеет рисовать на своем теле большие картинки, значит и художник крупный, а какой еще? Не мелкий же? Ну, в самом деле?

         Самого Гусарова, крупный армейский чин (бывший одесский еврей, а сейчас майор российской армии), почему-то в шутку назвал Дюкбелл. Почему «Дюк» что на английском означает герцог, почему «Белл» - колокол? Было не понятно, а креститель - Васька Маленович, так звали штабного майора, только показывал свои ослепительно белые зубы и твердил «Дюкбелл, Дюкбелл». Может у них, в штабе, это ругательство такое? Допустим «белый глист» или «пошел в жопу». Выяснять штабные подробности, не было сил и времени.

         Но записали красиво. С момента крещения и наречения новых членов паствы, иными, чем в миру именами, им тут же были предложены типовые многостраничные контракты на два года службы.

 

                                                                  * * *

 

         Большое количество страниц имело под собой хитрое обоснование. Расчет делался на то, что их читать все равно до конца никто не будет. Тем более что они были напечатаны на русском языке.

         «А мы им туда, подпустим юридического тумана, - думали хитрые военные. - Поплотнее, финансово приналадим к себе... Нет, если есть желание, т.с. пробудилось в тебе такая блажь, бери юридический словарь и сиди, осваивай, все ночи в твоем распоряжении»

         Но таких умных до поры до времени не находилось, как правило, подписывали не глядя, тем более что всех, всегда все устраивало. В канцелярии их новые имена были вписаны красивыми, крупными буквами... Начальник канцелярии, не предлагая вновь зачисленным присесть, ждал, когда они осчастливят его бумаги своими автографами. Обычная рутина.

 

                                                        * * *

 

         Общение Алексея с Рысаком, более менее наладилось. По крайней мере, они друг друга понимали. Рысак, в нарушении субординаций нетерпеливо тронув Гусарова за рукав, сделал определенный жест: «Братан, неплохо бы обсудить варианты». Тот кивнул головой и поинтересовался у штабного офицера, как бы это им обоим можно было более детально ознакомиться с текстом. Штабной поморщился, мол, чего разводить мороку дело-то ерундовое, на пару минут. Но все же легкомысленно разрешил забрать бумаги из своего кабинета и присесть в соседнем. 

         Они вышли. Расположились. Братан начал читать. По мере продвижения по тексту его лицо все больше и больше становилось мрачным и хмурым. Мимикой и красноречивым жестом, большой палец книзу, он дал понять сослуживцу, что они вступили в гов... Нет... Не так... Что они попали в неприятную ситуацию - вот, что означал его палец. И еще как мог, дал понять, что рабовладельческий строй после подписания контракта, вопреки историческому материализму для них опять расцветет махровым цветом.

         Рысак, кивнув в сторону кабинета начальника, с усмешкой произнес выученное за последнее время иностранное и часто используемое на территории временно занятой врагом короткое словосочетание «фак ю». Означающее, что-то вроде «врешь - не возьмешь» - мы еще на их похоронах споем.

         Взяв в руки экземпляр Рысака, Алексей коряво расписался в нем. Ему же передал свой. Тот расписался в его бумаге, кстати, тоже достаточно небрежно. Алексей подумал и в обоих экземплярах, где-то в середине вписал по абзацу текста. Когда писал, весело улыбался. Что и говорить - весельчак. А что он там написал не нашего ума дело. Путь юристы разбираются. Им и только им известна философия поступательного движения истории нашего повествования. Но это к делу не относиться. Юристы, как известно, вообще, люди подозрительные, темные и алчные...

         Посмеиваясь и толкая друг друга в бок, они с видом заговорщиков вернулись в святая святых части, в канцелярию.

         На глазах ничего не подозревающего майора, якобы подписали тексты и... Торжественно отдали ему «в дело».

         Рысаку пожали руку и задали последний, изрядно надоевший каверзный вопрос: «Где солдат, тебе хочется служить? К чему лежит сердце?» Тот,  глянув на своего командира, мол, мы - договорились, уговор остается в силе? Подтвердил своё решительное согласились на вариант службы в славных парашютно-диверсионных подразделениях.

 

* * *

 

         Пока шла служба, шла и взаимная притирка друг к другу.

         Вопрос вставал уже даже не ребром, он поднимался массивной берцовой костью - кто кого? Какая из существующих за окном, помимо нашей воли, цивилизаций окажется более жизнеспособной? Кто сильнее, западники или славянофилы? Уголовники или военные? Синие или красные?

         Даже не кто первым победит одолеет соперника? А кто первый сдастся в угоду пиву, телевизору и бессмысленному шатанию по улицам, в поисках кинотеатров показывающих ненавистную и мерзкую для души и сердца низкокачественную эротику, толкающую защитников Отечества прямо в лапы низменных инстинктов.

         Полным ходом шло взаимообогащение  и обоюдополезное проникновение культур. Пока контрактники под одобрительные взгляды друг друга пытались овладеть алфавитной премудростью военной жизни, наступал поздний вечер. Подходило время отбоя. О чем в коридоре всегда громыхало старым тазом, а может просто голос у дежурного такой.

         Как не хотелось продлить очарование всего, что было связано с Уставом вооруженных сил и Правилами несения караульной службы, но глаза помимо тебя сами собой закрывались... Мощный Морфей обнимал так крепко, что уже не было ни каких сил, выбраться из его объятий.

 

 

ГЛАВА 34

БОЕВАЯ РАЗМИНКА

 

         Казалось, что стрельбищем и строевым плацем военная служба закончится. Однако заставят дурака богу молиться, так он обязательно кому-нибудь голову расшибет.

         Группа диверсантов, со слов ее командира капитана Гусарова сходила в рейд.

         Осенним вечером выдвинулись, расположились и стали ждать. В горах по ночам уже морозы. Тщательно утеплились. Залегли на горной тропе в засаду. Для согрева, как водиться, чуток выпили. Посидели ночь. Как командир не просил, но разговоров и других посторонних шумов было много. Хорошо, что хоть лавину не спустили.

         Возвращались утром восвояси и на обратном пути сняли специально для их засадной группы установленные четыре растяжки.

         И когда стали в большой армейской палатке готовиться к отдыху, стоящий рядом с Рысаком Станислав Сталловов (довольно странное имя, плохо сочетаемое с ладноскроенной фигурой  известного голливудского «Веселого Роджера») естественно по прозвищу Рэмбо, снимая жилет, случайно уронил на пол ручную гранату. Ничего страшного в этом не было. Делов-то. Граната упала на пол и покатилась под ноги уставшим бойцам... Не вешаться же всем из-за этого?

         Но, то ли все после ночного рейда были смертельно уставшими, то ли нервы были взведены до критического предела - неизвестно. Однако последующие действия Рысака были непонятны и необъяснимы. Когда все, вздрогнув от неожиданности, уставились на лежащую у ног Коляна гранату, что-то у него в мозгу щелкнуло, он вспомнил данное обещание спасти мужика с фотографии. Побей его бог, физиономию он не запомнил, но раз обещал, значит выполняй.

         Николай схватил гранату, сорвал чеку и бросил в печку буржуйку стоящую по середине палатки. После чего облегченно вздохнул и тут же раздался взрыв. Буржуйка из толстого железа выдержала, хотя пару человек, находившихся со стороны дверки, оказалось легкоранеными осколками еще несколько отделались легкой контузией.

         Непредсказуемая реакция зрителей и участников.

         После взрыва, первым ни с того ни с сего стал хохотать Гусаров, за ним начали ржать уцелевшие и позже всех подключились раненные. Отсмеявшись (веселое заведение, даже странно как-то слышать их смех) они   по предложению Алексея, решили заглянуть в лазарет. Нет ли у раненных более серьезных повреждений.

         Там они продолжали смеяться уже над Рысаком, невинно поинтересовавшимся, на какую награду Родины он может претендовать?

         - Бить не будут, уже счастье, - разъяснил Гусаров.

         Бойцам, которых случай свел с этим новичком, медицинская помощь была уже оказана. После обезболивающих инъекций, все пострадавшие от славного героя крепко спали. Рядом суетился Рысак, предлагая свою кровь для переливания. Он выглядел довольно глупо.

         Постоял, потоптался у кроватей заснувших сослуживцев.

         Думается, что имей он при себе цветы, не избежать бы их возложения на тумбочку у изголовья кроватей. Но цветов не было. Поэтому пришлось, стараясь не стучать диверсантскими ножищами, ретироваться восвояси.

         По дороге в душ, Алексей  дополнил имя Рысака еще одним правильным словом. Тому, потупя, стриженую голову ничего другого не оставалось, как вздохнув, согласиться с «Распиз...ем».

 

* * *

 

         Стоя под горячими дымящимися паром, струями воды, что было достаточно большой редкостью в полевых условиях. Алексей обратил внимание на наколки своего подчиненного. Ему, как человеку еще не так давно связанному с этой специфической отраслью живописи было любопытно находить ответы на свои вопросы. По этой наскальной росписи, удалось прочитать и географию, и биографию нового знакомого, а также его основную и почетную среди блатных специальность.

         «Так, что мы в иконостасе имеем? В основном кражи... Неоднократные судимости... В местах отбывания наказания оказывал неповиновение администрации ИТУ... Наколки на коленях, значит стойкий отрицал, перед законом не сломлен...»

         А сейчас возникает вопрос, что этот, судя по наколкам, серьезный вор делает в армейском подразделении, если даже  во время войны и то, им по воровским законам и понятиям, служить запрещено? Возможно, и для воров наступило время несоблюдения принятых правил игры?

         В то, что вор встал на путь исправления и пошел осваивать обычную профессию, как правильно и эффективно убивать, в это не верилось. Велика вероятность того, его прислали именно по душу Алексея. Что-то наверху задумывается новенькое, вот и решили посмотреть и оценить кондиции самого Гусарова?

         - Интересный паренек. Надо будет за ним понаблюдать, - думал Алексей, тщательно соскребая с себя мыльную пену и переключая слабенькие струйки горячей воды на термический контраст холодной. - Эти шустрые ребята, обычно после своего появления, создают много лишних проблем...

         Ладно, разберемся позже, а пока спать...

 

 

ГЛАВА 35

ЧИЧИ

 

         Долго в Варшаве мне сидеть не пришлось. Скучно там. Когда языка не знаешь, даже в кино сходить нельзя не понимаешь ничего.

         Часто звонила домой. Рассказывала, так называемым подругам, что еще доберу научных исследований и вернусь назад.

         Когда знакомая из прокуратуры сообщила, что по поводу убийства Подлюченко задержан главный подозреваемый и он уже дал признательные показания. Варшавская ссылка закончилась.

         Можно было возвращаться на родную землю

         Я вернулась с огромным облегчением. Дома меня ждало много дел и радостных забот.

 

                                                        * * *

 

         «Оказывается, быть счастливой, очень сложно. Мы сами пропускаем моменты, когда могли быть счастливы в полной мере. Поймать такое мгновение большой талант... Надо научиться находить удовольствие, хотя бы тогда, когда чистишь картошку и готовишь скромный ужин на шестерых...»

         Такая грустная философия посетила меня сидящей на кухне и перебирающей картошку. Чистить ее не хотелось, а варить в мундирах, после чего убеждать гостей в том, что это самое полезное блюдо. Не хотелось выглядеть ленивой дурой. Но делать нечего. Сижу, чищу.

         После защиты диссертации мои шансы в профессиональном плане стали гораздо более весомыми. На сегодняшний момент, кроме работы на филологическом факультете птурского университета поступили и другие предложения. Что меня довольно серьезно озадачило, все они так или иначе были связаны с развивающейся индустрией проституции.

         Мне все это очень популярно объяснил некий вертлявый, черноволосый «нефтяной магнат» (у него в собственности имелось, аж, целых три АЗС). Молоденькие дуры им всем приелись и надоели. Ни за столом вести себя не умеют, ни светскую беседу не могут поддержать. От их присутствия в серьезной компании  получается только одна стыдоба и неловкость. А уж об элементарной гигиене тела и говорить не приходиться. Основной предел мечтаний, это «хата и тачка в соболях». У них, видишь ли, нет душевности, 

         Поэтому от него, поступило довольно заманчивое предложение стать дамой по вызову с условием, чтобы любовь-морковь у меня была только с ним. За рабство и обратное закрепощение гордой русской женщины предлагалось две тысячи долларов в месяц, т.с. сдельно-премиальная оплата труда.

         В сегодняшних условиях, да еще в Птурске, две штуки баксов - это круто. И на трассе стоять не надо, и по гостиницам мотаться с обязательными бесплатными субботниками для братков, не требуется.

         Однако, сославшись на отсутствие времени из-за подготовки докторской диссертации, пришлось отказаться. Он смотрел на меня с немым восхищением:

         «Профессору, готов платить три тысячи...» Пришлось очень невежливо указать ему на дверь. Смешно. Профессору - и всего каких-то три тысячи.

         Поступило предложение поработать секретарем-референтом у директора нашего оружейного завода, с очередным условием, что господин директор один-два раза в месяц «будет диктовать мне свои вирши до утра» в загородном КБ (конструкторском бюро) на  фоне тихой озерной глади и лесных пейзажей. Там ставки выросли до трех с половиной тысяч.

         Обещала подумать, но, наверное, также откажусь. Тем более что приехал драгоценный муж со справкой об излечении и надеждой на возобновление супружеских отношений.

         Да, самое смешное в поступивших предложениях было то, что директор завода был сыном нефтяного магната.

         В университете на меня упал величественный взгляд целого ректора, козла блудливого. Тот, пока не получил прямо в своем кабинете от меня по физиономии, не отставал... Кстати, по дряблой морде отгреб за дело. Нечего было мять мои белые груди, к коим я, с мольбой и криками, пощадить женскую верность и невинность, прикладывала тонкие девичьи рук.

         Так вот он подошел к решению вопроса обладания моим телом с научных позиций. Денег не предлагал (хотя из полученных взяток, мог выделить малую толику) зато обещал посодействовать с защитой докторской.

         Куда и кому посодействовать, если не сегодня так завтра его привлекут к уголовной ответственности и снимут с должности. Об этом стало известно из достоверных источников. Его заместитель проректор по научной работе доверительно шепнул мне, что события для нынешнего хозяина, он кивнул в сторону кабинета шефа, приобретают неблагоприятный характер. Мол, смотри, ты деваха молодая, тебе жить и жить, а свяжешься с ним, хлопот не оберешься... Лучше со мной.

         Сам наверное и состряпал «телегу» на непосредственного начальника. Тот, полученными взятками делиться не любил, все себе хапал вот и получил сюрприз с часовым механизмом.

         Зачем я этим старперам была нужна, не знаю.

         По-видимому, они считали, что я своими ловкими кандидатскими руками разгоню в их немощных телах кровь и у них, хронических импотентов, опять возникнет желание, а главное возможность вести половую жизнь?

         Я тяжело вздохнула и поставила картошку на огонь. Начала резать лук для приготовления тушеного мяса.

 

                                                        * * *

 

         Нарезав лук и отплакавшись вволю над своей бабьей долей, начала отбивать мясо. На рынке говяжьей вырезки не было пришлось покупать телячье филе. Очень нежное и розовое произведение искусства мясника. Как мне этот дедок сказал: «Красавица! Поцелуешь, отдам филе бесплатно».

         Поцеловала и деньги заплатила, он просто растаял, будет, о чем старику вспомнить...

         Пока легко отбивала нежное мясо, опять задумалась.

         Зачем муженек пожаловал? Без него было великолепно. Что-то ему здесь надо. Может благоверный за разводом прибыл? Хорошо бы - «мужик с возу, бабе легче».

         От духовного наставника Ассенизатора, не было слышно ни слова. Я начала беспокоиться.

         По своим каналам выяснила, где этот желающий остаться неизвестным, герой находиться. Оказывается, тяжело ранен. Съездила в госпиталь, посмотрела на те условия, в которых содержался бессознательный герой войны. Ужаснулась.

         Перед отъездом встретилась с начальником госпиталя. И он всего за две тысячи долларов, (заработок фешенебельной областной проститутки) согласился, ближайшим санитарным авиарейсом, отправить не приходящего в сознание героя в глубь России-матушки.

         Чтобы он не забыл, на всякий случай еще тысячу накинула в мохнатую военную лапу. Полковник взял, не вздыхая и не борясь с собой, даже про задержку денежных выплат не рассказывал и глаз не отводил. Это у них уже привычка.

         Отбыла восвояси только после того, как сама убедилась, что не приходящего в сознание Пирогова Николая Ивановича загрузили на борт санитарного самолета. Почти неделю каталась, но лидеру дуэта помогла.

         Если бы не он стоять мне сейчас на «точке у трех вокзалов» и между глотком дешевого пойла вперемежку с затяжкой дури, предлагать свое тело таджикам да туркменам, торгующим в первопрестольной бахчевыми культурами. А так стою на кухне и готовлю салат из нежнейшей по вкусу пекинской капусты с кусочками авокадо. (Раньше-то и названий таких не знали.)

         Да, без постоянной практики приходиться туго. Кровь застаивается, инстинкты притупляются. Практически теряю квалификацию. Самое неприятное, конкуренты поджимают. При чем жмут серьезно и работают за совершенно смешные ставки. Снижают планку гонораров и заставляют поверить в то, что специфика нашей с Ассенизатором работы посильна каждому любителю.

 

                                                        * * *

 

         Когда пришли гости, мои коллеги по университету все было готово. Стол накрыт, свечи зажжены, приборы расставлены.

         Развлекли меня основательно. Особенно мне понравилась та часть дискуссии, в которой мои коллеги, основательно выпив виски с ромом, оттопырив от бокалов мизинцы, стали красиво рассуждать о преимуществах звука перед пространственной формой. Смеяться не позволяло радушие и гостеприимство.

         Столько вокруг кандидатов в покойники, работы не в проворот, а мы сидим ерундой занимаемся.

         Когда гости две милые семейные пары все быстро съели и так же быстро ушли, у меня сложилось мнение, что голодные коллеги приходили просто поесть. Раз так, надо будет приглашать их почаще, пусть культурный генофонд нации не умирает раньше времени... Только сама уже готовить ничего не буду. Все это можно заказать в пиццериях и ресторанах китайской кухни.

         Совсем забыло.

         Муж появился не для совместного ведения хозяйства и половой жизни. Барону срочно потребовались деньги.

         Оказывается, он написал стопку стихов, посвятив их одной прекрасной даме, после этих слов, игриво и загадочно посмотрел на меня, мол, понятно какой именно. Издательство «торгаши и выжиги, без понимания тонкой организации души автора» отказывается бесплатно эти гениальные творения печатать.

         Душа поэта требует творческого признания, поэтому он просил всего пятьдесят тысяч долларов. Я предложила просто пятьдесят в итоге сошлись на сотне.

         Вечерней электричкой он умотал в Москву, сняв с меня грех - бесплатного душегубства.

         Очень хотелось, но нельзя. Работа есть работа, а бытовые проблемы отдельной строкой. Да и как без них в нашей неспокойной и нервной жизни?

         В следующий раз, когда приедет за деньгами, придется с ним разводиться. Надоел. Мельтешит постоянно перед глазами, не дает сосредоточиться.

 

 

ГЛАВА 36

ГУСАРОВ

 

         Да, ребятки, такой часто бывает. Незадача, да и только. Сделаешь человеку доброе дело, а после будешь жалеть об этом

         Давно тому назад, незнамо сколько Гусаров сам, без принуждения и угроз, совершил высоконравственный поступок с далеко идущими  последствиями.

         Некоторое время он очень гордился тем, что сделал. Но если бы, к примеру, он знал о последствиях, возможно тогда и не пошел на поводу благородных порывов. Послал бы их к чертовой матери и дело с концом. Хотя, кто его знает, что там ждет за горизонтом? 

         Как-то обратился к нему паренек с вопросом, где ему покурить табачку без фильтра?

         Алексей, добрая душа взял его за руку, да и отвел на это место. По дороге на капище, рассказал ему разные занимательные истории фривольного содержания и смысла. Так они и познакомились. Вернее возобновили знакомство.

         Считаясь старожилом пункта подготовки, Гусарову были знакомы не только места для курения, но и места расположения сортиров. А в связи с тем, что он не входил в число избранных и по ночам умел бодрствовать, ему была доверена честь по руководству вновь прибываемым пополнением с целью их прямого участия в чистке и уборке этих сортиров. При необходимости, кроме этих полезных чудес фекально-астральной мысли мог показать и много рассказать чего другого.

         Паренек забыл и про сигареты, и про свои понты сразу проникся к нему доверием. Вспомнил, миляга, кто его в пресс-хате спас от беспредельщиков. Называл его красивым русским именем «Слышь, братан...». Ходил повсюду за ним а узнав что в хоромах, где тот обосновался, имеется свободное койко-место, вообще от радости затрясся и перетянул туда свой нехитрый скарб - зубную щетку и выданный черный комбез.

 

* * *

 

         Кто-то из великих ошибся, назвав подопечного Алексея Николаем Багартом. Из-за присущей скромности, приходиться умалчивать, что сам Гусаров и есть - заостренный остряк на всю ширину скальпеля. Однако, преступлением против нравственности это не является, поэтому и сдавленного крика отчаяния, переходящего в стон задушенного вы от него не услышите.

         Исходя из тюремных университетов, где они познакомились, Алексею пришлось стать для Рысака отцом родным, а иногда и матерью, строгой, но справедливой.

         Будучи матерью, он помог ему без особых потерь влиться в простую жизнь диверсанта. Со всеми присущими ей атрибутами укладом, а главное жесткой дисциплиной и чинопочитанием. Это простецкое «Слышь, братан» пришлось мгновенно забыть. Помогла в этом угроза чистить сортиры. Как не крути, а воровские привычки даже на бешеных армейских сквозняках быстро не выветриваются.

         Через пару дней настало время признаться самому себе, что таких ленивых, тупых и упрямых баранов Гусаров даже среди преподавателей юридического факультета не видел.

         Как на него, на вульгарного невежу не наступили, не втоптали по макушку в землю, не уничтожили еще в зародыше? Было совершенно не понятно. Если рассудить по уму так киллер-заказ на Колюню и должен был стать главным событием человеколюбия и избавления прогрессивного человечества от угрозы. Угроза исходила просто оттого, что Коля находиться где-то рядом.

         Возможно за науку, которой Гусаров щедро делился с вновь прибывшим упрямцем, тот проникся к нему особыми чувствами. Что повлекло для Алексея совсем не нужные последствия. Николай Багарт за щедро, а главное умело заваренным чифирем, поведал многие эпизоды из своей прошлой жизни. Даже если приврал? Зачем это знать Гусарову? Для чего?

         Грех и ересь, в которых он чистосердечно сознался, рассказывая о «благодати»,  снизошедшей на него из гебухи, не может не огорчать и вызывать чувство досады. И, тем не менее, отпускать прегрешения суждено было не Алексею. Зато чифирек сваренный по всем правилам и рецептурам на медленном огне и с хорошей дозой никотина был отменного качества.

         У диверсантов имеются многочисленные способы избавления людей от накопленного и непосильного груза полученного во время движения по жизни. По большому счету тех, кого от этого избавляют об их согласии, никто и не спрашивает. Но здесь, вроде, как свой. Да и не наследил еще, но кандидат в покойники первостепенный.

         Почему  так неудачно легла карта?

         Отныне Алексей является  носителем чужих секретов. «Фак ю» их вместе с Багартом, Николаем и уж тем более Рысаком впридачу.  Называть его всеми этими совершенно бесполезными именами он был еще не готов. Просто не привык.

 

                                                        * * *

 

         Уж, не по гусаровскую ли душу, некий Иван Петрович начальник из ФСБ, направил Рысака в армию. Ну, не язык  же армейских команд изучать между марш-бросками и стрельбой из позиции «полусогнувши колени»?

         Какая цель?

         Спросил напрямик. Рысак молчит и всячески старается уйти от ответа.

         С целью разжалобить несет какую-то ахинею, по поводу детства своего босоногого, онанизмом заполненного. Всхлипывает.

         Проявлять какие бы то ни было ответные чувств командиру  категорически противопоказано. Ведь завтра в бой и если там с воспитанником случится беда, не один психолог не справиться с реабилитацией и восстановлением устойчивости психики.

         Да, что говорить?

         Наступит время. Когда-то же оно придет? И командир попросту не сможет эту уголовную морду «разделать под орех».

         Привыкать к нему в качестве однополчанина-фронтовика никак нельзя. Остается необходимость двигаться вперед.

         Кромвель сказал, другие как попугаи, из-за отсутствия собственных мыслей повторяют: «Дальше всех зайдет тот, кто не знает, куда идти». Алексей решил рискнуть и последовать по указанному маршруту.

 

                                                        * * *

 

         Главной загадкой всех диверсантов была проблема, именуемая просто: как Рысаку, по какому такому блату удалось к ним пристроиться. Одна его приблатненная разболтанная походка чего стоит...

         Остается большой тайной, как он смог выжить в тайге? О чем он любил так живописно рассказывать перед сном. Во время этого повествования не хотелось верить ни одному его слову. Так как в настоящей действительности, уже без того, чтобы он уссурийского тигра душил руками пробежит пару километров и подыхает... Элементарный подъем переворотом сделать не может. Даже не сарделькой на перекладине висит, а бурдюком с нечистотами, когда при каждом напряжении брюшного пресса, он оглушительно пукал и распространял вокруг просто убийственный запах, сваливающий с ног всех рядом стоящих.

         Конечно, по физподготовке его основательно подтянули... И, тем не менее, гораздо более сильных ребят отчисляли безжалостно, а это чудо-юдо оставили.

         За что такие нежности и почести? Но решения командиров, также как и их приказы, не обсуждаются, а просто выполняются.

         Счастливчики умеют двигаться в автобусах. Это их выделяет из толпы себе подобных. А подразделению Гусарова не только нельзя выделяться, но скажем из одного конца ущелья в другой, следует добраться бегом, со скоростью бронетранспортера и раньше автобуса со счастливчиками. Романтики в дороге много особенно мин и растяжек. Это также следует учитывать и многому учиться.

 

* * *

 

         Прибыв в подразделение, Рысак в первый же день службы был сражен наповал. Он увидел группу бойцов-троглодитов, выделывающих что-то неповторимое на занятиях по рукопашному бою. Что они вытворяли со своими боевыми товарищами - это для  его скудного умишки и понимания просто непостижимо.

         Ломать ноги, ребра, выворачивать челюсти из черепа? Это,  наверное, безумно больно?

         Гусаров, в надежде на чудо, может уголовная морда хоть драться на смерть умеет, предложил ему опробовать крепость мускулатуры своих сослуживцев.

         Аттракциона не получилось. Коля, пытаясь растопыренной пятерней лишить сослуживца зрения, получил такой сокрушительный удар в солнечное сплетение, что сложился не вдвое, а вчетверо и если бы не профессиональные действия военврача, могли потерять предполагаемую гордость вооруженных сил. Но, вроде, как обошлось.

 

                                                        * * *

 

         Если все пойдет такими темпами и дальше, то скоро Рысак сможет превратиться в лучшего контрактника всей бригады. Ему в особо торжественных условиях, которые бывают один раз в году, дадут пронести перед общим строем главную армейскую святыню, боевое знамя части.

         Ведь не побоялся броситься на гранату, правда, позже чуть всех не поубивал, но главное, побудительный мотив - спасти боевых товарищей, оказался на лицо... Четверо, правда, оказались в лазарете. Сейчас придется писать подробный рапорт и готовить наградные документы, так как показывать, что из-за дурака войсковая элита получила легкие ранения, это, извините - абсурд.

         Для тех «кого бригада приютила в своих рядах, став им (как Гусаров - Коле Рысаку) и матерью, и кормящим отцом. Герой и сакральный идол - Коля Рысак, обязан являться единственным примером беззаветного мужества и героизма, на всю оставшуюся жизнь!»

         Об этом должен быть снят полнометражный фильм. Там герой обязательно погибнет

         Что вы?

         Получится жуткая история, о том памятном сражении, когда всех наших поубивало. От роты остались, один капитан и два солдата. Они и были захвачены в плен озверевшими бунтовщиками, которые пощадили только деревянный приклад автомата героя.

         С тех пор, деревянная приклад, будет храниться в музее боевой славы части. Воины, присягающие Отчизне, читая последние слова героя, сказанные перед смертью: «Наша часть, ваша новая родина», выложенные громадными буквами на плацу, будут твердо и решительно сжимать губы и свое оружие...

         Гусарову такой сон понравился. Он с удовольствием открыл глаза, посмотрел на рядом, буквально протяни руку и можно дотронуться, спящего персонажа и расхохотался.

 

 

ГЛАВА 37

ЧИЧИ

 

         Конечно, не  только одно человеколюбие и благодарность двигали моими поступками во время организации транспортировки моего бывшего наставника по любительскому увлечению.

         Ларчик открывался просто. Мне необходимо было иметь его здесь у себя под боком.

         Вся имеющаяся информация была завязана не нём. Сегодняшняя жизнь меня не устраивала полностью, а здесь когда однорукий лис будет рядом всегда можно будет организовать, конечно по его наводке что-нибудь новое и интересное.

         На общественных началах в качестве шефской помощи я дежурила у его кровати кормила, убирала за ним. Романтики ноль, только вонь и несчастье, но хоть какой-то экстрим.

         Очнулся он не скоро, после, узнав меня, долго рыдал, потерянную в бою руку ему было жалко. Но когда ему в торжественной обстановке зачитали указ, после которого он стал Героем России, это значительно снизило остроту потери.

         В качестве реабилитации и восстановлении жизненных сил, отвезла его к себе. Сев за машину (это я так компьютер называю) стараясь прикрыть от меня свои манипуляции, начал что-то колдовать с клавиатурой, пришлось демонстративно выйти из комнаты. У меня там была установлена минивидеокамера поэтому все снималось в режиме реального времени с хорошим увеличением деталей перспективных моментов.

         Сварила себе кофе ему по всем правилам, заварила чай. Торопиться незачем, запись проводимых манипуляций идет. Можно побаловать гостя настоящим чаем, а не мусором из одноразовых пакетиков. Расставила все на элегантном ижевском подносе, добавила сливки, сахар, сухие бисквиты.

 

* * *

 

         Когда вернулась в комнату, удивилась странному ощущению... Как будто в ней, кроме Ассенизатора присутствовал кто-то третий. Создавалась полная иллюзия его явного присутствия. Наверное, мистика объяснялась тем, что на книжных полках стояли книги Булгаков, чьи издания я коллекционировала, по-видимому, он и вносил эту чертовщинку.

         С другой стороны, присутствие посторонних легко объяснялось тем, как мой гость, зрительно общался с изображенным на экране монитора человеком. Я мельком, глянула на того, с кем вел диалог Пирогов. Стриженый, взгляд суровый, фотография как из тюрьмы смотрит и в фас, и в профиль. Внизу его фамилия и название пенитенциарного учреждения.

         Заказчик был ознакомлен с его добрачным именем и фамилией, Николай Коломиец. Что интересно, указывалась и его уголовная кликуха, погоняло «Рысак» и другие интересные подробности из его жизни. Например, та что достойные и уважаемые люди были склонны думать, что это именно Рысак, помог некоему воровскому авторитету Мордану, быть похороненным с дыркой во лбу...

         Мне это показалось забавным Ассенизатору это сообщили, посчитав его за своего или в надежде, что эта информация заставит его с большим рвением взяться за это дело?

         Посчитали своим? Так, что ли?

         Если бы авторы заказа знали скольких таких своих, с его помощью опустили в сырую землю и накрыли гранитными плитами, а сверху придавили памятниками, они могли быть более осторожными.

 

                                                        * * *

 

         Этим сюрпризы из «емелиного ящика» не заканчивались.

         Другое сообщение, было знакомо по стилю передачи информации. Ранее у меня была полная уверенность, сегодня перешедшая в убежденность, что графоман-заказчик представляет интересы «гебе» или их смежных структур. Но то, что он тесно связан с ними в этом сомнений не было.

         В полученном сообщении Ассенизатору передавался пламенный привет с наилучшими пожеланиями.

         Чуть ниже по тексту привета, срочный заказ с пометкой, чем быстрее, тем выше сумма гонорара. С этим нетерпеливым заказчиком он сталкивался и по решенным делам в Питере, и в Сибири, и даже в нефтяной промышленности. Тогда удалось остановить будущего хозяина всей нефти страны, он так и остался кандидатом, подающим на это надежды...

         Заказчик из «гебе» доподлинно знал все координаты фигуранта.

         Я их тоже знала.

         Он жил со мной короткой половой жизнью и в то время частенько спрашивал у меня, а я у него всякую ерунду о народе, о его жизни и страданиях. Да и выпивали вместе с ним неоднократно. Последняя выпивка закончилась для нас невесело, его повели в наручниках, а я не успела вослед, шепнуть последнее прости.

         Еще он с моими земляками и попутчиками, разучивал песню про мороз, и, что особенно должно было растрогать Ассенизатора, про «Люди в белых халатах». Кавалер с железными руками, наверное, вставлял в эти песни, по своему усмотрению новые слова т.к. после каждого куплета хохот в соседнем купе стоял гомерический.

         С ним, любителем русского языка, славянского образа жизни, наваристого борща на косточке, жаренной картошкой и песнями исполняемыми без музыкального сопровождения, вот с ним у заказчика проблем не было, а совсем наоборот, было все ясно.

         Его фамилия и имя имели странное двойное звучание - Алексей Гусаров или Кирилл Новиков.

 

* * *

 

         Когда Ассенизатор прочитал заказ-информацию на Гусарова, он чуть не рыдал от горя. Забыв про чай, вопросительно смотрел на меня.

         Как же так? Он-то был уверен, что братва угробила его в тюрьме. Так как сам он, никак с одной рукой не сможет укоротить этого знойного юношу.

         Я пожала плечами. Попросила оставить его в покое. В «конторе» одна рука не знает, что делает другая. Хотя возможно, Гусаров-Новиков вовсе и не из этого ведомства, а просто является разменной пешкой в партии королей? (Интересно в дебюте или в эндшпиле?) Но раз заказ поступил, это уже и неважно.

         С другой стороны, вряд ли мое нежелание опять замахнуться на Гусарова сможет остановить Пирогова.

         Ему не следует быть таким злопамятным. Это себе дороже.

         Что между ними произошло, что случилось? Было не ясно. Но один раз наказал и достаточно. Не следует пытаться в одну воронку посылать второй снаряд. Промахнешься обязательно.

         Нет. Ему мало. «Мальчики кровавые в глазах» брызжут и не дают возможность пожить с собой в ладу.

         На его вопросительный взгляд вздохнув я ответила:

         - Раз, платят, глупо отказываться. Так и так, заказ передадут другим, если уже не передали.

         Пирогов, услышав человеческую речь, заулыбался и доверительно сообщил, что в свое время не ликвидировал меня, как нежелательную свидетельницу, только потому, что безоглядно поверил в меня.

         Интересные подробности. Это воспоминания, или скрытая угроза «кто не с нами, тот против нас». Сюжет для меня закручивается  все интереснее, все захватывающее. Ладно, зарубку всё же придётся сделать.

 

                                                        * * *

 

         Николай Коломиец, чей профиль фасом зло смотрел на меня с экрана, исчез для своего заказчика в неизвестном направлении. В дополнительной информации сообщалось, что его можно было найти и на Кипре, и в Сочи, и даже в Норильске... Кто-то очень умный готовил информацию...

         Но всего этого уже не требовалось. Об этом было сообщено в дополнительной информации. Коля Рысак, «мать его за ногу» вызывая недовольство и негодование заказчика, каждый вечер, как последний сукин сын курил и чифирил в комнате, где жил Гусаров. Между строк читалось беспокойство о том, что такой образ жизни может свести его в могилу до контрольного выстрела в затылок... 

         С одной стороны редкая удача. Все клиенты рядом. Только что с руки не едят. С другой -  один из них мой хороший знакомый. Как через это переступить?

         Тяжело. А раз тяжело, значит расценки за их головы, по крайней мере за голову Гусарова должны быть увеличены, как минимум вдвое. Чем-то я должна была задобрить и размягчить свою совесть.

         Женщина, отдающая своей профессиональной деятельности честь (какая глупая двусмысленность получилась) со всей верностью и преданностью к не наступившему супружескому братству спит во мне глубоким сном, а вот бодрствующий и желающий чуть взъерошиться Ассенизатор - тот выбирает деньги.

         Впрочем, один момент заставил насторожиться и вздрогнуть.  Заказ на моего доброго приятеля Гусарова-Новикова, выходил за пределы моей компетенции. Его следовало не устранять, в общепринятом смысле этого слова, т.е. создавать из него чуть-чуть мертвое тело, а устранить из полезной общественной жизни только на время.

         Такое действие называется «киднепингом». Попросту - похищение с последующим возвращение за определенный интерес. Для этого требуется, специалист данного профиля деятельности, что в ходе подготовки несет под собой большие накладные расходы.

 

                                                        * * *

 

         Каждый нестандартный поступок таит в себе много опасностей и в тоже время без них невозможно. А раз так, настало время и мне что-то подобное совершить, а если и не совершить, то хотя бы рискнуть попробовать.

         Как бы мы не были близки или дружны с Алексеем, а мысль уже работает в одном направлении.

         Как качественно и четко спеленать и в лучшем виде доставить объект. Оформить бланк-заказ получить акт приемки выполненных работ... И денежный расчет. Ничего личного, как говорят американские бандиты: бизнес есть бизнес. Но это только лишь слова, теоретические рассуждения.

         В жизни все гораздо труднее, тем более что в заказе,  Ассенизатора дважды особо предупредили, чтобы ни каких насильственных действий, могущих повлечь расстройство драгоценного гусаровского здоровья, не было. Вплоть до отсутствия гематом и других синяков и ссадин. Может заказчик, просто решил над ним поиздеваться?

         Они его голого видели? Этого накачанного карапуза, у которого вокруг скелета не мышцы, а корабельные канаты. Понимают ли, что в любом случае с ним обязательно будут проблемы.

         Как это они себе представляют заключительную фазу операции? Украсть? Положить в сетку и подержать в подвале, между огурцами и капустой? Или на пушку его взять и под дулом пистолета отвезти в горячую точку?

         Они, эти распи.., эти умники представляют себе, что это такое - боевой офицер, спецназовец прошедший все этапы спецподготовки? Что он собой представляет, отдают отчет?

         Ассенизатор поделился впечатлениями из прошлой жизни. Ему посчастливилось видеть тренировочный бой Гусарова с тремя профессиональными военными из спецназа армейской разведки. Говорит, что тогда против него не дети из песочницы вышли, серьезные люди. Прошедшие настоящую боевую выучку и уже участвовавшие в боевых действиях и рейдах по горам и аулам... Это ему по секрету рассказал один из пострадавших бедолаг, стеная и проклиная, злую военную долю...

         Он их тогда, как головастиков в луже... Просто сапогом раздавил и все. Что называется, между делом размазал по дну, и даже не заметив этого, пошел дальше.

         Заказчик предлагает Пирогову, с последующим возмещением всех расходов подержать Гусарова деньков пять на конспиративной квартире, а потом после их команды отпустить. Красиво, да?

         Это значит одно. Если раньше Пирогова никто, включая и самых разнообразных помощников, не идентифицировал с личностью мифического Ассенизатора, то теперь, «за возмещение расходов по содержанию» и какие-то жалкие пятьдесят тысяч гонорара он должен будет раз и навсегда раскрыться?

         Там еще была сделана приписка. До девятнадцатого числа этого месяца сообщить, заказ принимается или нет. Как я понимаю, в случае отказа будут задействованы иные силы.

         Приписка касалась только одного Гусарова, это несколько упрощает поставленную проблему.

 

 

ГЛАВА 38

ЧИЧИ

 

         Заказ на Колю Рысака, пылился в сетях и щупальцах информационного монстра довольно давно, примерно полгода или чуть больше того. То есть, еще до того момента, когда он собрался в армию, пардон, до кучи. Уже после того, как ленивый и неблагодарный засранец стал воспитанником Гусарова, если не сказать больше, частью его самого... Хотя, пожалуй, что и не сказать.

         Мои рассуждения больше похожи на брюзжание старой, некрасивой и от того ревнивой жены, готовой подозревать измены во всем. Мне же просто необходимо проанализировать события.

         Чье-то желание сжить Рысака с белого света поступило и терпеливо ждало своего исполнения. Приписок о том, что этот кто-то намеревается аннулировать заказ, рядом не было. Это значит, что все остается в силе. Тот, кто выдвинул для Ассенизатора такое странное требование, до сих пор не знал, что Рысак сегодня уже носит имя Николай Багарт. Да и откуда?

         Что касаемо бланка-заказа на Гусарова, то по времени это все находилось гораздо ближе к сегодняшнему дню. Как будто отправитель письма, знал душевное состояние его недоброжелателя.

         Может это у него, исподволь развилось раздвоение личности, и он сам с собой обмениваюсь информацией?

         Усложняет интригу?

         Шучу.

         Впрочем, проверить не помешает. С ребятишками перенесшими такой стресс никогда не ясно, что в следующий момент своей жизни они выкинут.

 

                                                        * * *

 

         Рискнуть, что ли? Особенно это касается Дюкбелла или Новикова, нет Гусарова, хотя...

         Тьфу, ты... Запуталась совсем...

         Грохнуть его и дело с концом. Поводов путаться и вносить сумятицу в мою жизнь не будет. Но тогда мне присниться полный... трындец! Не следует упрощать поставленную задачу, сказано спрятать, значит, следует искать возможность прятать, а не заниматься самодеятельностью.

         Жила не тужила. Иногда шумела. Иногда делила сферы влияния и власти. Общения с военными, людьми окрика и приказа - не знала. Стала постигать - не понравилось. На такие грубости приходиться переходить, самой стыдно. И куда только пропал девичий, стыдливый румянец, ума не приложу?

         А если он просто пропадет и где-нибудь раствориться, в прямом смысле этого слова. Искать, наверное, будут, но после спишут на дезертирство и закроют дело? Хотя, кто его знает, как оно в дальнейшем повернется. Все равно, первого кого заказчик тряхнет, будет Ассенизатор и уже я с ним впридачу.

         Если же у меня с его кражей не получиться? Дело передадут другому специалисту, и прощай добрая репутация, завоеванная (не мной - Ассенизатором) чуть не сказала - бескорыстным трудом, годами тяжелого труда.

         Так нельзя. Слишком высокой ценой он отвоевывал себе, а в итого и мне, этот сегмент на рынке оказания услуг.

         Стесняться и кликать другую крайность, это уже касается Рысака, также не хочется. Бесплатно работать - не уважать дело, которым занимаешься. Заказ поступил давно. Но возможно о нем уже давно забыли. Хотя блатные, а именно с их берега прилетело письмецо не те люди. Тоже много вопросов.

         Что-то необходимо придумать... Хотя главная мысль будит второстепенную. Как с Гусаровым? Это главное. А говоря по правде, конечно же его ситуация мне нравилась гораздо больше. Крови нет. Убивать не надо.

         Возможно в процессе его содержания под стражей, удастся пошалить и развлечься. Ох, девчонки, тело-то как истомилось.

         Было решено выехать в район расположения и дислокации части и там если придется стрелять, то стрельнуть, а появиться возможность накинуть мешок  на голову и с грузом залечь в зиндане то так и поступить.

 

ГЛАВА 39

ЧИЧИ

 

         Через четыре дня прибыла поближе к месту действия. Если можно так выразиться прифронтовой город Шухермес.

         Ничего более глупого, конечно, совершить было нельзя. Ожидалось увидеть совсем не шикарную, самую обычную скромную гостиницу. Реальность превзошли самые смелые ожидания. Воды нет, канализация не работает. Чтобы быть недалеко от военных, в  глаза не бросаться и для личного состава исключить любые соблазны. Пришлось доставать дорожный набор бланков печатей и сочинять разные бумаги о бесстрашной журналистке,  прибывшей по заданию редакции собирать материалы о наших героях.

         В комендатуре дежурный капитан тупо полистал представленные бумаги и выполнил мою просьбу. Шепнул адресок сносного жилья недалеко от военной части.

         К отъезду удалось подверстать свои выходные и неиспользованный отпуск.

         Посмотрела на то, что было вокруг меня, осталась веселая и довольная. Когда молодой солдатик поднес мои сумки, выдала ему пять долларов. Моя щедрость оказалась чем-то из разряда космического сюрприза. Я давно избавился от излишней сентиментальности. Но от реакции голодного мальчика с оттопыренными ушами, который побежал покупать себе еду, сразу забыв о моем существовании, в носу защипало.

         Издали, сидя на скамейке перед комендатурой, я наблюдала за тем, как прибывший за долго до моего появления Ассенизатор, передавал дежурному офицеру конверт с бумагами для меня. (О том, что он здесь уже третьи сутки мне успели сообщить.)

         Он не должен был знать, что я приехала раньше времени и сейчас наблюдала за его действиями. А я не могла говорить. Слишком он стал подозрительным, если пошел на достаточно прозрачные угрозы в отношении меня... А сам, с одной рукой? Ну, какой из него вояка, какой специалист... Для нашего дела достаточно непригоден. Поэтому учебу и секреты профессионального мастерства приходится перенимать непосредственно в проведении акции и в ускоренном темпе.

 

* * *

 

         Инструкции, присланные в мой адрес, включали в себя действия простые доступные и незатейливые. Мне как особе привлекательной и умеющей располагать к себе, следовало снять в черте Шухермеса дом или квартиру. С этим проблем не должно было возникнуть. Январь, как и июль, и сентябрь - не сезон для местного отдыха. Свободных домов даже в избытке. Люди предпочитают жить на чужбине в палатках, но в спокойной обстановке, нежели, в родных домах и каждый день бояться быть убитыми либо похищенными. Хотя многие живут здесь.

         Параллельно с наймом жилплощади нанять или купить автомобиль. Обязательно сегодня забрать у Саида, лавка рядом с комендатурой мобильный телефон на имя Ларисы Городненской. И вечером ждать звонка с полным отчетом, что удалось сделать, а с чем возникли проблемы. Что здесь сложного? Ничего.

         Через некоторое время я вышла на прогулку. Мне улыбались, как старой знакомой приняв меня за журналистку богатого издания. Я улыбалась. Подошла к разложенным прямо на улице рядам торговцев. Один из горячих мужчин, произнес на знакомом мне французском, что-то похожее на комплимент: «Вашей красоте я готов служить всегда. Располагайте мной».

         Я обернулась, но никого конкретно не смогла вычислить. К удивлению шеренги продавцов, ответила на гораздо более качественном французском, что-то из серии ответной вежливости: «Спасибо, мсье, не требуется». Я не забыла, что обезьянке, кроме всего прочего необходимо было бегло знать несколько европейских и арабский языки.

         Перед тем как зайти в лавку с телефонами, я долгим взглядом посмотрела на каждого, как будто говоря, ну не молчите, скажи хоть что-то...

         Сконфузившись, многие отстали со своими глазами. Я чувствовала себя измученной и морально изнасилованной, с такой страстью меня рассматривали местные, рукастые мужички. 

 

* * *

 

         Провела оставшуюся часть дня в рассуждениях и внутреннем тоскливом монологе, правильно ли я поступаю? Может быть, с целью сохранения жизни подтолкнуть Пирогова и он откроется раскрепоститься - произнеся какой-нибудь красивый мелодраматический текст. После, встанет на одно колено и в традициях классического отношения к женщине признается мне в любви? Но, что это? В финале его признания, слышится легкое дуновение смеха.

         Интересно, удобно ли продолжать стоять на коленях, когда над тобой смеются? Проверить, конечно, можно, но как-то не особо и хочется.

         Он позвонил вечером. Кроме найма избушки я успела справиться со всем. Курьи ножки с домиком оставим на завтра или послезавтра.

         Пригородный домик с террасой был нужен мне, не меньше, а может быть даже больше чем Пирогову. Он намеревался заманить туда Гусарова и держать в заточении, угощая выпивкой и фотографируя разными насадками на фотообъектив. А мне было необходимо срочно хоть как-то оторваться от своего безумного наставник.

         Благодаря его же науке, самое достоверное, это создать на глазах у преследователей несчастный случай, взрыв или пожар, чтобы опознать останки не представлялось возможным. Если с этим не получиться, ну что же, придется создавать такую песню уже для него самого. Опять боязно. Он здорово чувствует опасность...

         Вечером зашла к нему. Он, что-то рисовал. Я глянула мельком, мать честная, так это же я. Смутившись он закрыл картинку. Поговорили. То да се, как мол дела на фронте борьбы с халтурой в живописи. Всегда ли композиционно прав певец французского романтизма Эжен Делакруа. «Свобода, ведущая народ» (на мой взгляд, его главное полотно) туда ли она этот народ завела и были ли оправданы при этом, понесенные тем же народом жертвы.

         Поспорили, покричали и довольные друг другом разошлись. Спор не ради отыскания истины, ее вообще в чистом виде не существует, а спор ради спора, беседы и столкновения мнений. Мне такое нравиться. Когда успокоишь нервы, на короткое время перестаешь чувствовать себя мхом и лишайником, да и амебой тоже.

         А выведать его планы так и не удалось. Я, было, заикнулась, что да как... А он сразу к своему внутреннему голосу апеллирует: «Ты как?» Тот оторвался от внутренней борьбы и пробурчал что-то насчет того «а на хрена ей это нужно?». На том разговор и прервался.

 

* * *

 

         Из высказываний Пирогова о Гусарове:

         «Задача усложняется тем, что эта таранная, стенобитная машина в настоящий момент заслонила от нас Колю Рысака-Коломийца. Они превратилась в разновидность сиамских близнецов, которые прут по жизни вместе. Такая меж ними дружба получилась, а может и любовь, что не дай бог. Всюду вместе. Один изнутри дает команды другой снаружи их принимает и воплощает в жизнь Я им, птицам-певчим, даже по-хорошему позавидовал.

         Если получиться с избушкой, надо будет как-то постараться их обоих заманить на эту виллу. Может расстараться и провести сбор местных проституток, возможно, он на эту приманку клюнет?

 

         Это хороший вариант. Но он будет работать только в том случае, если ребятишки остаются приверженцами женских ласк. А если они превратились в законченных импотентов или оба стали играть в пассивный гомосексуалист? Такое бывает. На нервной почве…».

         После этих слов вспомнила свое. Вся жизнь у нас в стрессе, я сама после... Забыла когда, но оргазм последний раз испытывала разве что с Гусаровым... Правда, я не слышала, чтобы с этими проблемами сталкивались в этом благодатном крае.

         Пирогов продолжал рассуждать:

         «Сейчас это модно, крепкая однополая любовь. Куда не сунься, какой кнопкой не щелкни «голубые фраки и фраерки» уже там. Заранее пришли и ждут меня... Они, суки, идут в фарватере политкорректности, а у меня мероприятие раскалывается вдребезги».

         В конце он сорвался на крик, это не есть правильно... Это скверно.

 

* * *

 

         Следующий вечер Пирогов провел, будучи «дежурным на воротах». Звонил мне со своего поста и призывно смотрел на окно, за которым находилась его Царевна-несмеяна. Я только занавеской махала в ответ.

         Уже с утра, возвращаясь после выполнения его просьбы, порадовала и обнадежила Пирогова. Добротный дом на месяц вперед снят и оплачен. Расположен  в пределах городского кольца. Тихо, запущенно, уныло. Недалеко пруд с утками. Имеется причал и лодка. Можно добираться и по водной, сырой и неприятной глади. Когда с ним разговаривала, все время отвлекал шум деловой суеты.

         Следующим вечером он прислал мне цветы. Что говорить, было приятно чувствовать заботу и внимание. На всякий случай перезвонил, следовало быть уверенным, что цветы я получила.  Конечно, лукавил - он просто хотел показать мне, что цветочки послал именно он. Чтобы я догадалась о сильных чувствах.

 

* * *

 

         Цветочки он прислал. Посыльный в виде прапорщика в дом входил с букетом, а выходил с сумасшедшим ковриком...

         Внутри коврового покрытия трепыхалась ваша покорная слуга и рабыня. Орать мне не давал, толстый слой лейкопластыря на лице.

         Нельзя в незнакомых условиях, в местах, где каждый день стреляют, открывать дверь незнакомым людям.

         Прапорщик зашел в комнату. Произнес: «Вам цветы» - и ткнул мне пальцем в солнечное сплетение. Пока я ловила ртом воздух, он, профессионально заведя руки за спину, щелкнул наручниками, после заклеил рот. Собрал все мои вещички, включая косметические принадлежности. Завернул меня в пыльную дерюгу. И вынес. После я услыхала звук автомобильного двигателя и дорожную тряску.

 

ГЛАВА 40

АССЕНИЗАТОР

 

         Женский голос ответил: «Абонент, с которым вы желаете связаться, временно не доступен». Человек, набравший номер от  неожиданности поблагодарил эту внезапно возникшую механическую собеседницу...

         Минуточку... Как это «временно не доступен»? Вы, что там все, оху... Офанарели, вы там все, что ли?

         Раз десять он набирал один и тот же номер. Результат и ответ не менялся. Своей настойчивостью он добился лишь того, что эту фразу повторили на испанском и арабском языке. Ему начинало не нравиться все это безобразие.

         Хорошо развитое воображение рисовало разные неприятности... А может быть она, надела наушники и легла в ванной расслабиться? Он такое кино, где все именно так и было, когда-то в общаге смотрел... Перезвонил помощнику коменданта.

         Дежурный и открыл ему глаза на всю правду, без исключений и намеков на ее отсутствие.

         - Дамочка исчезла или выехала... Нет, ничего не просила передать, ни конверт, ни вещи, - и короткие гудки...

 

* * *

 

         Оправдались его самые худшие опасения...

         Вечером раздался стук в дверь. Пока он доковылял, за ними уже никого не было. На коврике стоял полиэтиленовый пакет. Внутри находился и сотовый телефон, и даже деньги в возмещение расходов за гостиницу. Он в сердцах ахнул этим пакетом в ближайшую стену...

         Ага. Он думал ему это сойдет это с рук. Не тут-то было. Строгий лейтенант из соседней комнаты открыл дверь и сурово на него посмотрел. Невыдержанный однорукий гражданин все, как миленький собрал. Даже сгреб в кучу рассыпанные по коридору денежные знаки страны пребывания.

         Зайдя в комнату и плотно затворив дверь, адресат более внимательно посмотрел, что еще находилось в принесенном пакете. Конечно, нашел маленький конвертик. На листочке был указан номер электронной почты, e-mail его за ногу.

         Нашел тут же компьютер. Достал из сумки тонкий ноутбук. Забрался в сеть. И прочитал сообщение. Потрясенный, еле из той сети выполз. В последнее время он не успевал уворачиваться от ударов судьбы.

         Это было посильнее, чем полученный заказ на ликвидацию самого себе. Прислушавшись к его проклятиям и гневному монологу из потока брани можно было выделить:

         «Чтобы я еще хоть раз... Чтобы я... С этими мерзавками связался... Да чтоб им провалиться... Чтоб им, мандавошкам гребаным, свинцом закатали их гениталии, и трубы в них... Сам-то, тоже хорош, раскис хуже бабы. Тьфу на тебя! Мокрица... Нет, вы сами посудите. В Москве ее можно было выпускать в любое общество и быть уверенным, что если она на кого-нибудь и клюнет, то это будет исключительно для пользы дела и во имя его исполнения. Здесь же... Тем более хорошие деньги... Наверное, вопрос уперся в сумму гонорара..?»

         Не переставая материться и хлестать себя по щекам, снова и снова перечитывал электронное сообщение. По мере прочтения, его пыл постепенно угасал.

         Текст содержал следующие откровения:

         «Простите меня мой милый, добрый товарищ и щедрый друг!

         Вашим ожиданиям в отношении меня не суждено сбыться. Я знаю, что очень подвела, но обстоятельства оказались сильнее. Знать не судьба нам с вами, даже свидеться в спокойной обстановке. Хотя все, что вы сделали за это время, было правильно и великолепно. У вас прекрасные задатки. По всем моим прикидкам это могли быть только вы. Тем более этот жуткий акцент и неумелая игра с зонтиком.

         Хотя вы и предупреждали меня насчет азартных игр, но должна покаяться... Не удержалась, поиграла. Там же на соседней улице встретила своего принца из далеких детских снов. Ночью он сделал мне предложение, утром я его приняла. Сейчас, мы на его джипе двигаемся в сторону фамильных горных владений и пастбищ.  Остров оживших девичьих грез и фантазий носящий название Каракал Сарай. Там же, через неделю состоится и свадьба.

         Если вы оказались таким нерешительным, другие мужчины повели себя более пылко. Это не упрек, лишь констатация. Я не смогла устоять. Оказывается не все мужчины робкие и застенчивые. Если узнаю ваш номер телефона обязательно приглашу на свадьбу. 

         P. S.  О своем имени, которым вы меня нарекли, я все знаю...

         P. S. S.  Посмотрите на фотографию, вы должны одобрить мой выбор

         Ваша преданная Ч.»

         Ну, что ж. Посмотрел я вдумчиво на фотографию...

         У монголов хорошая память на окружающую местность, а у того, кто читал письмо, было отменная память на лица. Стоит один раз увидеть и все, база данных сама схватывает и держит изображение до конца. Разумеется его.

         На фотографии были изображены смеющиеся довольные, молодые лица. Одно из них принадлежавшее Чичи, перед съемкой она явно заливалось слезами. Он, вглядываясь в экран, смотрел и плакал. Не оттого, что видел счастливую Чичи, а больше от лица молодого человека, который, как видно и был избранником судьбы. Съемка велась цифровым фотоаппаратом и на большом плоском мониторе картинка смотрелась великолепно.

         Чичи была во сто крат красивее себя повседневной, а молодой человек, таящий от счастья прямо в объектив, был сыном генерала Тарзанцева, безвинно погибшего от рук хладнокровного и безжалостного убийцы. (В этом месте грамуля излишней экзальтации не повредит.) Слезы были вызваны той же причиной. Он вспомнил, что видел этого молодого человека во время траурных мероприятий и на фотографиях присланных ему в период подготовки ликвидации генерала.

         Он с грустью подумал, вот и пришла пора уходить в монастырь или срочно отправляться  паломником в Иерусалим, колотиться лбом у христианских святынь, замаливая многочисленные грехи.

         Демоны одолевают, а сопротивляться им, сил нет. Со всех сторон обложили, гады.

         Такие совпадения бывают лишь в элегантных по форме и очаровательных по наполнению так называемых женских романах. А здесь на Кавказе, у черта на рогах вдали от цивилизации и культурных центров Самары, Тамбова и Рязани, его же прошлое, его же и настигло. Заставило вздрагивать не от дел, а от мыслей глубоко таящихся образов и воспоминаний.

 

                                                        * * *

 

         Он просыпался тяжело и скверно. Вокруг все плыло. Любое сотрясение воздуха вызывало тошноту.

         Как попал в эту комнату, не помнил. Почему рядом с ним опять перевязанным, стоит заплаканные жена и дети.

         Но, судя по лохматым обрывкам воспоминаний, с кем-то разговаривал, с кем-то делился горем. Потом куда-то ехал, торопился...

         В итоге Чичи не спас, а домой вернулся? Громко застонал, вызвал новый взрыв рыданий у жены.

         Он предпочел не слушать ее плача. Отвернулся к стенке и  на долгое время замолчал.

 

ГЛАВА 41

ПЕРЕПОДГОТОВКА

 

         Через два месяца, где-то на верху было принято решение отправить лучших бойцов на переподготовку. Как будто там, могли научить чему-то такому, что лучшие не умели. Да за два месяца службы в кавказских условиях все те, кто ничего не умел уже или были убиты, или ранены. Однако, приказ - есть приказ. Не хочешь подчиняться, вали из армии... Становись штатской сволочью.

         Лагерь находиться в Ингушетии. В число лучших попал Гусаров. Конечно там, где он там необходимо искать и Рысака. Даже не потому что он такой классный боец, а просто без Гусарова он и не существовал вовсе.

         Ингушетия расположена там, где по представлению умных людей типа Коли Рысака или сейчас уже Николая Багарта, находиться край земли и соответственно, край света...

         На самом деле это не так.

         Конечно - край земли. Конечно - от России далековато. Зато к Чечне рукой подать. Да и от Дагестана еще одной загадочной страны с городом Тлярата, совсем недалечко. Только-то через речку  перебрался и ты уже гордый и независимый от Ингушетии дагестанец.

         В это созданное неизвестно кем райское место раньше ссылали главную гордость и красу образованного дворянского мира России. Когда даже на нерчинских рудниках, считавшихся предпоследним гиблым местом, перевоспитание трудом не приносило ожидаемого результата и мало того от специальных мер воздействия, прогрессивный пласт бунтарей оставался жив. Ведь чем они занимались выбравшись с каторги?

         Они не порывали со своим разгульным бунтарским прошлым, а продолжали непримиримо бороться с ненавистным царизмом и крепостным правом. Режим в свою очередь, продолжал совсем некстати преследовать и уничтожать ни в чем неповинных дворян требующих отменить крепостное право и проповедующих идеала свободы, равенства и братства. В то реакционное время, как и сейчас - это считалось недопустимым.

         Их опять, уже в последний раз ловили специально натасканные на это жандармы (как правило, из бывших, но исправившихся политических) и отправляли сюда на Кавказ. Дальнейшую судьбу вольнодумцев определял меткий выстрел горца. Уцелели немногие. 

         Что и говорить, место подобрали, только держись...

         Смена климатических и часовых поясов огромное количество летающей, ползающей и бегающей фауны хорошо организованный, нормированный, тяжелый и изматывающий труд. Сумма всех этих факторов создавала особый фон пребывания в этих местах и не создавала условий для долгого созерцания вида промозглых туманов на фоне золотодобывающих шахт.

         Полгода, от силы год  жизни в условиях рудника и нераскаявшийся дворянин умирал. Но на место умершего, вставали десятки живых, правда, с тем же безразмерно-трагическим финалом.

         Говорят, побеги отсюда были, даже не побеги, так как через горы  далеко не убежишь, а так, пустяки... Для сегодняшнего мира вполне обычное дело, а тогда полное романтики и опасности, авантюрное и рискованное предприятие. Подкуп стражи и отплытие по синему океану подальше от этих мест... Скажем, в неизвестную Америку...

 

* * *

 

         У диверсантов это место службы считалось престижным. Конечно, разнеженные матерью-цивилизацией граждане туда отправлялись только по большой нужде или за большими деньгами. А вот диверсанту отправка в ингушский горный лагерь была просто за счастье.

         Двойной оклад, новые впечатления, чтобы им ноги из задницы повырывало за такие впечатления. Что еще... За честь здесь служить идет непримиримая борьба добра со злом, черного и белого, сладкого и горького... Надо и тесты лучше других выполнять и физически быть серьезно подготовленным. Старались и попадали сюда лучшие.

         Похоже, что кроме оклада и дальнейшей возможности выбирать себе более престижные места службы других калачей и сладких пряников здесь не было. Зато в больших количествах были неприятности.

         Как и двести, и пятьсот, и еще черт его знает, сколько лет назад климат здесь оставался тем же самым. Перенасыщенным испарениями и влагой для русского народа непригодным к проживанию.

         «Русских» а так называли всех выходцев из бывшего СССР, спасало то, что они приноровились тырить спирт, которым протирают и смазывают технику, летательные аппараты и другие приспособления. Этим, самым верным и неоднократно проверенным способом туркменские сибиряки спасались от всевозможной малярии, жары и поносов. Как говорили в войсках: оно и лекарство и настроение поднимает.

 

* * *

 

         Когда Коле Рысаку в ряду со многими сообщили, что через несколько дней возможна отправка за гору в далекие земли он никак на это сообщение не отреагировал.

         В тот момент он продолжал находиться в состоянии прострации или, чтобы было понятнее в длительном и достаточно глубоком нокауте.

         Он был вял, источал из себя запах повышенного потоотделения и абсолютно ко всему равнодушен. Даже перед сном закрывшись в туалете, он перестал разглядывать глянцевые порнографические журналы и слушать радио «Виагра». Уму непостижимо... Должно было случиться, что-то из ряда вон выходящее, чтобы закаленного бойца привести в такое расстройство.

         Оказывается, в это состояние его ввел вождь и учитель, соратник по ратному ремеслу капитан Гусаров.

         Рысак его таким, как в ту памятную ночь никогда не видел...

         Он ввалился пьяный и мало того, что разбудил, но вообразив, что находиться на строевом плацу начал формировать походные колонны для длительной осады и взятия Карфагена. Из-за отсутствия в резервах Верховного главнокомандующего солдатских ресурсов, строил сонного Колю, продолжая маршировать по комнате, зычно выкрикивая странные речевки: «Кто шагает дружно в ряд - это ленинцев отряд...» или «Кто там шагает правой? Левой, левой, левой...».

         После торжественного марша ввиду ознаменования прощания со своим прошлым он вполне достоверно попытался окопаться и занять круговую оборону.

         После, дело житейское потребовал к себе уважительного уважения. Когда Коля выполнил требование гуру и окончательно проснулся, Гусаров рассказал ему непростую и трагическую историю о своей жизни и любви к одной вредной дамочке, в результате чего они в тюрьме и познакомились.

         В принципе такие откровения в тягостных условиях военного быта, вполне нормальная вещь любишь и люби. К этому собеседник отнесся с пониманием и сочувствием. Он его еще успокоил тем, что мол «любовь зла, полюбишь и козла» - если уж совсем припрет... Только рассказом о тяге к женскому полу ночь не закончилось. Впереди ждали сюрпризы похлеще.

         Прерываясь на всевозможные красочные лирические отступления, явно украденные из книжки стихов поэта Есенина. Гусаров в заключительной части своей слезливой эпопеи поведал историю о том, что ему поручено за хорошие деньги в предстоящей боевой операции извести с лица земли, банду арабских наемников...

         Фигурально выражаясь всю эту нечисть в эту самую землю и закопать.

         Назвал даже суммы, обещанные ему за их головы.

         Коля, конечно, воспринял блиц-новости, как монтажные расхождения извилин и первые признаки белой горячки. После, вспомнил народную тюремную мудрость «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Еще вспомнил неживые глаза капитана Гусарова уставившиеся в одну точку и, судя по всему готовые изменить соотношение между созерцанием и реализацией... 

         В последних, финальных аккордах саги до него дошел смысл всего сказанного. Скоро бой, а с ним и возможность получить пулю в лоб. Как он не старался избежать преждевременной кончины, как не пытался обмануть судьбу-злодейку. Ничего не получилось. Вот она, сидит рядом, уставившись в собственный плевок, и плюет при этом на его молодую, и ею же загубленную жизнь.

         В этом состоянии безразличия и подготовке к неминуемой  гибели, Коля Рысак и продолжал находиться.

 

ГЛАВА 42

ОТКРОВЕНИЯ

 

         Можно было напрямую спросить у командования, так, мол и так, какие у тебя, сучий потрох, ко мне претензии и почему ты выполняешь смертный приговор?

         И добавить,  все должно произойти естественным путем, без насильственных действий.

         Здравый смысл все же взял верх, над первым порывом сорваться в бега. Отловят и точно пристрелят, да и куму из гебе - Ивану Петровичу скорей бы уж, земля ему пухом, такое точно не понравиться.

         Как говорили древние мудрецы, а после них и Гусаров «предупрежден, значит спасен». Но все равно неприятно. Тем более тогда же явился собутыльник Гусарова какой-то штабной и, умоляя найти еще выпивки начал сообщать военные тайны, только успевай записывать, если конечно умеешь. Для правильной ликвидации банды следует тщательно подготовиться, выждать подходящий момент и только после этого, выполнить задуманное и отрепетированное действие.

         «Не подумай, - со вздохом, сквозь сопли говорил штабной. - Ничего личного. Я с этого живу и этим зарабатываю себе на хлеб, а своим детям на бананы. Ты же на меня не обижаешься».

         Еще чуть-чуть и Коляну стоило его пожалеть. Абсурд  и нелепость. Жертва жалеет своего палача из-за того, что солнце напекло ему на лобное место. Чужим детям нужны витамины, поэтому Рысаку необходимо подставлять свое тело под пули наемников.

 

* * *

 

         Пока планы командования не изменились. Поэтому пришлось воздушным путем, пересекая горные хребты, ледники и ущелья приземлиться на вертолетной площадке недалеко от базового лагере.

         Рысак от ожидания неизбежного, так и не пришел в себя. Срочно с кем-нибудь следовало поделиться. Другой так бы и поступил. Но Рысака воспитывала тюрьма, а там делиться переживаниями не принято. Каждый выплывает сам.

         На ознакомление с окружающим пейзажем и климатическую адаптацию, командование отводило одни сутки.

         - Вы прибыли, не на курорт. - Говорил перед строем прибывших солдат и офицеров подполковник Калдыр Мардубалиев. Говорил он громко и со значением. Вокруг же и птицы пели, и пахло горными цветами, и насекомые в траве верещали что-то свое, членистоногое. Но никто не отвлекался, все слушали Калдыра.

         - Деньги вам платятся не за то, что бы вы их могли с удовольствием тратить, а совсем для другого. Чтобы вы могли спокойно и с честью умереть...

         С того места, где стоял Коля Рысак раздался сдавленный полный невыплаканного горя полузадушенный стон. Мордубалиев правильно понял его назначение и скороговоркой поправился:

         - Ну, это... Не умереть... Я здесь, гм... Неправильно выразился... Здесь вам деньги, я имел вас вех ввиду, особо не понадобятся. Разве что в ресторан зайти, кружку пива через организм пропустить... Или, к примеру, венок на могилу друга заказать...

         Вновь, с того же самого места раздался тот же самый стон. Однако звучал он гораздо тише, заключительным аккордом последнего издыхания траурно и торжественно. Подполковнику ничего другого не оставалось, как скомандовать «вольно».

         После прослушивания зажигательной командирской речи, сонно-зевающее  воинство приступило к обзорной экскурсию по окрестностям их временного пристанища. Завалилось в домики и палатки спать.

 

* * *

 

         Была у них на базе одна интересная особенность. Знаменитая полоса препятствий. Многие приезжали проверить свои кондиции, вложиться в норматив. Не у всех получалось.

         Фантазия работала однобоко, но эффективно. Особенно было весело, когда к ним приезжали журналисты за сенсационными материалами о жизни простых солдат и офицеров, о ежедневных буднях в условиях войны для жизни не предназначенных.

         До того, как начать вести переговоры по ведению журналистских интервью и съемок на военном объекте командиры поступали достаточно прямолинейно, но оригинально.

         Без различий и скидок на половые характеристики ушлых журналюг, «трубадурам тупого пера» предлагалось пройти эту полосу. Без учета контрольного времени, просто пройти от начала до конца. Тем, кому удавалось это сделать, вне зависимости от полученных травм и ушибов разрешалось многое... Что характерно, тон репортажей его комментарии становились гораздо мягче и объективнее.

 

* * *

 

         Полоса представляла собой одним из основных элементов, специально вырытые глинистые траншеи, наполненные протухшей водой.

         Далее... Отрезки гниющих болот, судя по запаху с нечистотами.

         В самый неподходящий момент, стреляющий между ног автомат и разрывы над головой учебных гранат.

         Трехэтажные стенки и двухуровневые подвалы...

         Плюс продольные и поперечные деревянные препятствия, скользкие от сырости и трухлявые от старости. Прыжки с шестиметровой высоты между расположенными в метре друг от друга бревнами, в яму наполненную водой.

         Пока еще не успел испугаться близко расположенных и летящих тебе в зубы бревен, всегда возникала парочка вопросов  «хватит ли в яме глубины?», а у тех, кто еще не познал радость отцовства «проскочу - не проскочу»?

         Многих журналистов ради интервью рискнувшие пройти это испытание терпеливые и ироничные инструкторы по боевой подготовке ждали по часу и более, пока они полностью не пройдут полосу и не поймут вкус и главное цвет солдатского хлеба.

         К сожалению (вот это самое «к сожалению» произноситься в самом деле - с сожалением) для многих из них такие попытки заканчивались серьезными увечьями.

         На этой же полосе отрабатывали свое умение пробираться по вражьим тропам почти все спецподразделения и антитеррористические группы страны. Даже подготовленные бойцы из сверхэлитных частей получали здесь тяжелые переломы и перегибы.

         Норматив прохождения 10 минут. С первого раза только пять-шесть процентов воинов укладывались в этот норматив. Но, как говорил генералиссимус Суворов «Тяжело в учении, легко в бою». А кто спорит? Опять Илья Сафронов? Ладно, пусть спорит.

         Николай Багарт, постояв на краю одного из длиннющих рвов, не ко времени вспомнил, что не так давно он был Колей Рысаком - личностью в уголовной среде примечательной и легендарной. Потому и негоже ему было отсиживаться за спинами других, особенно когда конкретно его и выкликнули на исходный рубеж полосы препятствий.

         Одна беда. Логарифмической линейки с таблицей умножения «на два» под рукой не было. Что-то видно в расчетах не срослось, не так рассчиталось?

         Не пройдя и первого препятствия, попал в переплет. Когда проходил дистанцию и прыгал в воду меж двух бревен. Не разминулся с ними и в уже в первой фазе полета, еще до касания воды и  приземления, хлестко сломал себе два ребра. Сразу одним махом оба и хрустнули.

         На время их срастания Колюня был отстранен от новых мучений. После выздоровления, т.е. на следующий день ему постоянно удавалось избегать малопочетной чести, изображать из себя кузнечика. Как известно, «зелененький он был». Представьте себе, представьте себе - от зеленки.

 

* * *

 

         Опять всех удивил и поразил один из оставшихся в строю старший и потому умный брат-близнец Рысака - капитан Дюкбелл. С первой же попытки он превысил существующий норматив и тут же, не сговариваясь с инструкторами, только подначивая их и подзадоривая себя, прошел это полосу еще раз. Вторая попытка вновь удалась. Он практически вдвое перекрыл существующий норматив.

         Грязный, мокрый и по-спортивному злой этот модерновый офицер скакал и прыгал по осклизлым бревнам и глиняным траншеям, словно какой-то ненормальный кенгуру. Казалось, что на выстрелы и взрывы вообще не обращал внимания. Для чего только он все это делал, было непонятно.

         Офицер-инструктор что-то восхищенное произнес на своём татарском и, дивясь увиденному, только цокал языком.

         Чуть позже выяснилось, оказывается, этот ненормальный соревнуется сам с собой, кто быстрее, первый раз или второй тот и молодец. А раз так, то согласно условиям пари проигравший пьет двойную дозу. Проигравшим оказался - Алексей в первой попытке, с чем его от всей души и поздравил - Алексей второй попытки. Всего можно будет хряпнуть, (два плюс один) три раза.

 

* * *

 

         Коля Рысак всего этого спектакля не видел и восхищения по этому поводу не проявил. Он лежал в лазарете и очень натурально стонал.

         - Лепила, ептыть, давай быстрее обезболивающее, - глядя на  неторопливые действия военврача, он его не просил, он его подгонял. - Из последних сил, ептыть, держусь. Потеряю сознание... и ща подохну смертью непокоренного героя... Смотри, рыбий глаз, тебе за это отвешают пиз...лей.

         Доктор не торопился. Забинтовал всю грудь щадящей повязкой. Посоветовал больше так не делать. Написал красивыми заграничными буквами слова в истории болезни и на две недели освободил от физических нагрузок. В качестве поощрения долготерпения и выдержки, прописал больничный режим, где-нибудь рядом с кухней.

         Наверное?

         Да, скорее всего «лепила» написал что-то другое. Но Колян понял его именно так, а на словах передал эту рекомендацию  главному батяне, т.е. капитану Гусарову.

         Две недели пробежали как один миг. Молодость и здоровый образ жизни, оказались сильнее болезней и несчастий. Заросло, как на собаке. После счастливого выздоровления, Колюне только дважды удалось выйти в так называемый «патруль охраны «Зеленого друга». Это мероприятие, как и проводимая здесь военизированная игра «Зарница» имела право на существование.

         Молодецкая забава заключалась в отыскании на горных склонах и в колючих зарослях, диких артелей по намывке золота. Кроме этого с переменным успехом велась борьба с ньюботаниками, приноровившимися в условиях бездорожья и похуи...ма, выращивать опиумный мак с коноплей впридачу.

         Кустики были специальные, содержащие вредные вещества опасные для здоровья. При отыскании посадок их следовало скосить, а листья, стволы и корни сжечь. Подготовленное сырье, а если повезет и дикую лабораторию уничтожить. Пустить с дымом в незагрязненное промышленными отходами голубое небо.

         Но к счастью для Колюню в проводимых рейдах ничего страшного не было. А более страшным, чем все наркодельцы и добытчики золота могло быть только близкое присутствие кого-нибудь из воровской кодлы. Коля от незнакомых и других посторонних граждан старался быть, как можно дальше.

         Конечно, находись он сейчас в условиях родного дома - лагеря строго режима. Он бы нашел тысячу способов отучить любого забуревшего наглеца крысятничать. Красть у близкого человека, его самое дорогое имущество - жизнь. Смог бы очень легко от него избавиться. При помощи тех же подручных «торпед» которые мастера на такие поступки. Инсценировали бы самоповешивание и дело с концом. Здесь же все, всё время на виду.

         Поэтому когда проводился отбор новичков для прохождения «курса выживания» он, в числе первых добровольцев и вызвался. Оказывается, что героический шаг вперед ему можно было и не делать. Он и так вместе с Гусаровым входил в первую пятерку на прохождение этого достаточно не простого испытания.

 

* * *

 

         «Курс выживания» был одним из этапов переподготовки профессионального бойца-диверсанта. Ты сколь угодно быстро и ловко мог проходить полосу препятствий, метко бросать саперную лопатку, красиво из всех позиций стрелять, но в условиях высокогорья или пустыни, шквального ветра или изнуряющего холода, кислородного голодания - когда тебя, условно говоря, в изобилии окружает плавающая и бегающая еда, мог попросту умереть от голода или жажды. Не говоря уже о бесславной смерти от укуса неприметного паучка или ядовитого гада.

         Да, что говорить - зря растекаться мыслей по древу? Желтую лягушку с черными пятнышками в руки взял и… всё. Сначала, нарядный и торжественный доктор во всём белом выводит тебя в последний вагон, а потом большой, седой диктор объявляют бестолковому юннату конечную остановку.  Хочешь не хочешь, а надо выходить, вне зависимости от твоего желания...

         И будешь ты, вместо бравого марша отличника-диверсанта слушать потрескивающий звук варки смолы в чанах и вдыхать вредные пары серы.

         Чтобы избежать всяких неприятностей с лягушками, паучками, цветками, рыбами, в конце концов, личный состав привели в местный зоопарк-музей и показали особо опасных недотрог. После в части, каждому выдали по килограммовой упаковке соли, дали винтовку с обоймой на шесть патронов, мачете, карту района высадки и все...

         К высадке на неприспособленную почву кукурузный початок считается готовым.

 

ГЛАВА 43

КУРС ВЫЖИВАНИЯ

 

         Через несколько дней первую пятерку, в которую входил и Рысак, десантировали с вертолета в какой-то глухомани. Причем высадили каждого по отдельности, указав на карте точку, куда следует явиться к месту сбора, а можно и не приходить. Тебя через недельку заберут тем же вертолетом.

         Задача ставилась очень простая. За эти семь дней построить себе жилище, не быть съеденным дикими муравьями и более крупными животными, а главное одержимо питаться самому.

         Для отыскания хлеба насущного, надлежало охотиться, ловить рыбу, собирать дикорастущие плоды и орехи, выкапывать коренья. При всем при этом, постараться не забыть основные составляющие церемонии чаепития. Для этих целей Рысак заначил пачку чаю. В каком месте он ее запрятывал лучше не говорить, чтобы не отбить у других охоту к этому вкусному напитку.

         В общем, задача незатейлива и примитивна, развлекаться всеми доступными средствами.

         Изюминка заключалась в том что, во-первых, за ними скрытно велось наблюдение и каждое их действий фиксировалось, а во-вторых, вертолет через неделю прилететь не должен был. Новый поворот в психологической подготовке бойцов. Как они себя поведут в условиях разброда и утери связи со штабом.

 

* * *

 

         Затосковал Рысак. Ох, загорюнился, посреди всей этой непонятной красоты. Первое, что он догадался не сделать после того, как ступил на землю, а вертолет исчез в листве и его мощный стрекот затих, он смог не наступить на старую знакомую, уютно гревшуюся в густой траве. Ядовитая змея «Огненный плевок» недовольно вертя хвостом (а может это у нее голова такая) уползла в свое змеище, решив не проводить атаку на это большое теплое и бестолковое существо.

         Николай, хоть и назывался Багартом, но заворожено глядя в сторону уползающего, мудрого гада, оттер со лба внезапно выступившую испарину.

         Он представил себе (у него вдруг стало резко развиваться воображение), как ночью эта вертихвостка вернется сюда, прихватив за компанию своих дружков и подружек. После чего свернется у него на груди, выспится, забирая последние остатки тепла. И только потом, укусит его сонного прямо в сонную артерию. Как говорил лепила, паралич дыхательных путей, судороги конечностей, а вместе с ними и смерть, наступает через семь минут. О помощи матери с ломом, даже не мечтай, не докричишься. Он повторно вытер, еще более обильную испарину.

         Свои страхи по поводу беспричинной смерти в бою уже давно забылись. Так как там, только что и могли сделать, так это пырнуть заточкой в брюхо и все дела... Тем не менее, согласно народным поверьям, на миру и смерть красна. Здесь же какой мир? Горе одно безоглядное. Вместо того чтобы начать выкапывать из земли корни и приступать к их разгрызанию, он сел в центре поляны, обхватил голову руками и только что не выл от бессилия, так сильно переживал.

         Потом военные психологи сделают вывод, что он очертя голову не бросился в бесполезную деятельность. А сел и все, тщательно взвесив, принял правильное решение. Пока он сидел, как истукан, от страха поджав под себя ноги над ним, в обратную сторону пролетел вертолет.

         Вы себе представить не можете, как ему хотелось за ним побежать и быть понятым в истошном крике. И бежать, бежать, бежать... Но страх до такой степени сковал его конечности, что не то чтобы бежать, по малой нужде подняться не было сил.

         Сидя на поляне с поджатыми по-турецки ногами он подышал полной грудью и как-то сумел собраться и успокоиться. Сейчас ему обязательно следовало среди этой красоты найти источник прохладного отдохновения для усталого путника... Или, курнуть, что ли…

 

* * *

 

         Зайдя в глубь лесного массива, в поисках веселящей живительной, волшебной воды или, в крайнем случае, растения, в стволе которого есть вода. Он растерялся от того гама и гвалта, которым его приветствовал лес. При чем он знал, что такое чудо-дерево есть, им всем его показывали, он только не помнил, как оно выглядит. Ему даже давали этот ствол подержать руками.

         На практических занятиях, когда следовало все это запомнить, он то ли заснул, то ли по привычке отвлекся на пролетающую жирную зеленую муху, вспомнив труп Мордана. Так вот муху с последующими воспоминаниями он запомнил чётко, а дерево, хоть убей, не помнил.

         Зайдя в дикие посадки, имеющимся мачете он стал рубить все подряд. Этим тяжелым делом он занимался достаточно долго, минуту полторы, а может быть даже и все две. После притомился и, прислонившись к толстой коряге, решил отдохнуть.

         Здесь его поджидал очередной шок. Не успел он закурить специально припасенную табачную заначку, т.е. получить первое удовольствие от великолепного табачного дымка, взбадривающего истосковавшиеся без концрагенов легкие, как коряга вдруг стала двигаться в сторону... После чего откуда-то сверху к нему спустилось открытое огромное ведро с глазами и, не мигая, стало смотреть прямо в мозг, как бы вдавливая во внутрь уже его глаза.

         Нет, тот ужас, который стал пробираться в трусы и майку незадачливого курца и любителя отдыхать где попало, шоком назвать было нельзя. Это был кратковременный обморок от страха и неожиданности... Еще бы? Любопытное ведро с водяными глазами.

         Потом коряга кольцами стала наматываться на закрывшего от ужаса глаза Колюню, у которого ниже глаз в дырке для рта торчала горящая сигарета. Он продолжал судорожно затягиваться ее дымом, забывая выдыхать то, что вдохнул.

         Когда окурок, шипя и жутко воняя, стал прижигать губы ее обладателя, он все-таки пришел в себя и стал благим матом орать всякую чушь. Ведро от возникшего шума неожиданно качнулось и чуть ослабило мускульные усилия своих колец.

         Стоит ли говорить, что этим единственным шансом, подороже продать свою перспективную жизнь бравый диверсант Коля Коломиец воспользовался как нельзя кстати.  Мачете он из рук не выпускал... Поэтому, как только рука чуть освободилась от толстого гладкого шланга, он очнулся и с испуга рубанул точно в центр раздвоенного язычка, которым большой уж принимал химические пробы воздуха своей будущей еды. В предсмертной агонии или по какой-то иной не известной Рысаку причине бревно так сильно сдавило его тщедушное тельце, что от нехватки воздуха он потерял сознание...

 

* * *

 

         Коля! Рысак, едрит твою-ангидрид, - где-то недалеко послышались возбужденные голоса. - Он должен быть здесь. Посмотри, недавно кто-то рубил кустарник...

         Рысак очнулся окончательно. Почему-то огнем горели и очень болели щеки. Судорожно сбросил с себя разрубленную змею. И крикнул что есть мочи.

         - Да, здесь я!

         От его истошного крика, сидящая неподалеку стая бездушных ворон и галок вне расписания, быстро опорожнила свои кишечники и вместе с дежурными стервятниками в ужасе покинули район обитания. Он не обращая внимания на обитателей леса срывая голосовые связки орал.

         - Спаситя, спаситя...

         - Слышишь, что скрипнуло, - с удивлением произнес знакомый голос, прямо над головой у срывающего голос диверсанта. - Определенно, кто-то здесь есть...

         - Тебе почудилось. Нет его. Пошли отсюда, только время теряем. Поищем в другом месте, да, и место здесь гиблое, не ровен час, сгинем - уверенно ответил другой, менее знакомый голос.

         Колюня только на минуту представил, что обладатели знакомых голосов уйдут и оставят его здесь одного рядом с мертвой змеей... Он на четвереньках, что-то воя и всхлипывая, пополз туда, откуда раздавались голоса. Далеко ему ползти не удалось. Буквально через пару шагов его голова уперлась в чьи-то ноги.

         Сильные руки рывком подняли и поставили его на ноги. Ноги слушались плохо и постоянно подламывались. На него смотрели, чуть занесенные поволокой смеха и веселья глаза Гусарова. Рядом с ним стоял еще один весельчак и балагур Степка Карнаухов. Тут-то и началось...

         Он рухнул перед ними на колени. Назвал обоих «Спасителем» и  как-то уж слишком размашисто, по-язычески начал креститься. Издали это больше напоминало одновременные действия дирижера по руководству оркестром и сантехника при устранении последствий аварии санузла.

         Рысак, несмотря на свои заслуги перед уголовным миром и плакал, и смеялся и, всхлипывая, повторял слова благодарности. Он даже не преминул сообщить, что эта скотина из гебухи собирается его спасителей убить и, что самое неприятное, так это прикончить и его вместе с ними. И ни какой он не Рысак и Багарт, а просто Коля Коломиец, но можно Рысак... Много чего он в этот момент говорил и не мудрено, такое  потрясение. «Ведро» чуть не проглотило его со всеми заслуженными воровскими наколками, о которых он сейчас и не вспомнил.

 

* * *

 

         Эти два ухаря уже давно нашли Колюню. Они собирали  по кустам и деревьям диверсантов, небрежно брошенных на произвол судьбы, чтобы, как можно более весело отдохнуть и провести время в узкой компании на лоне природы. Об этом Гусаров с Карнауховым договорились заранее. А вычислить расстояние нахождения друг от друга, зная примерную скорость вертолета труда не составляло.

         После того, как они нашли Рысака, в первую очередь пришлось органолептическим путем ощупывая, обнюхивая и осматривая бездыханное тело, убедиться в том, что он жив и никаких видимых повреждений ни на теле, ни в области головы не имеется. Просто валяется симулянт без сознания. Во-вторых, пожалели полутораметровую, не в меру любопытную змею, чей бубновый интерес стоил ей жизни. В-третьих, привели Колю в чувство старым и безотказным способом, при помощи ладоней ударяя ими и ритмично похлопывая его по бледным щекам. И только, в-четвертых, разыграли эту небольшую и на их взгляд очень смешную сценку. 

         Они ни как не ожидали такой бурной реакции на свою милую шутку. И сейчас оба чувствовали себя несколько неловко.

         - Да. Змея метров десять будет, - Гусаров неуверенно попытался скрыть смущение. - Да и не змея это, а Змей...

         - Нет. Все двенадцать... Я уже померил, - поняв намерения дружка, подыграл ему Карнаухов. - Ей-богу, померил...

         Оба выжидательно и даже с завистью посмотрели на победителя Змея, как бы приглашая и его поучаствовать в обсуждении собственного неординарного мужества.

         Настало время и Рысаку подтвердить свое геройство. Он невидяще посмотрел в сторону, куда указывали его спасители. В башке раздался щелчок переключаемых тумблеров и хотя по указанному направлению он ничего не увидел, тем не менее, горячо их поддержал. Почему бы и не поддержать когда свидетели это все видели.

         - Когда это бревно обмоталось... Бля, буду... У нее же не пасть, а настоящая дырка унитаза... Все думал, пиз.., каюк... Каким богам? Куда молиться? Пришла Рысак твоя последняя минута... А она стала на меня шипеть... И ухватила за губу. С губы, бля буду, решила меня есть. Смотри, как губа распухла и болит спасу нет.

         Он выкатил наружу обожженную с остатками табака и папиросной бумаги вспухшую губу.

         - Ты ее разрубил, чтобы сырой съесть? - уважительно похлопал его по плечу Алексей, недоверчиво осматривая место ожога. - Видно, губа для нее было самым вкусным местом...

         Сообщение о том, что он разрубил змею было для Коли большой неожиданностью. Он этого не помнил.

         Однако нервный срыв, сопровождаемый нервным тиком и постоянным подмигиванием левым глазом, повели его уже в другую сторону.

         Сомнительное бахвальство, нервное похохатывание и безостановочное повествование о своей молодецкой удали, каждый раз обрастали дополнительными подробностями. При чем Рысак повторял все время одно и тоже. Подвигов становилось уже и пятнадцать, и семнадцать, и... В общем, гораздо больше чем у Геракла.

         С каждым новым витком его воспоминаний и подробностей борьбы с вселенскими силами зла их становилось все больше, а победы над ними все весомее. Виктории под звук фанфар отливались в бронзе и были все более высоки, живописны и недоступны пониманию...

         Алексей посмотрел на часы, после окинул хозяйским взглядом окружающую действительность и прервал рассказ Коли, на самом интересном месте. Там, где он в образа «витязя в собственной шкуре» отрубал у дракона шестьдесят седьмую голову.

         - Скоро станет темно, двинулись назад. Нам еще двоих, таких же боеспособных следует найти, - и, глядя на бравого Колю, безвинно спросил: - Ты сам трофей понесешь или мясо здесь порубим. И чтобы меньше было нести, часть съедим на месте, а часть понесем, каждый для себя, как единоличники-хуторяне?

         - Какое мясо..? - Сразу и не понял Коля, резко обрывая горячечный рассказ.  Давая выговориться, притушить, подавить нервный шок, его перебили на самом интересном месте...

         - Мясо? - сперва не понял капитан, о чем это Рысак спросил, но тут же собрался и разъяснил, что он имел ввиду. - Мясо Дракона тобой убиенного...

         Больше обращаясь к Карнаухову, удивленно объяснил Алексей. И вполне серьезно, с укором наблюдая за беззвучно плачущим от смеха Степаном, добавил уже в сторону Рысака: «Нам же с тобой, что-то кушать надо будет, а это посолил и ешь... Можно без соли, просто сырым...»

         Рысак, ничего не поняв из того, что ему говорил Алексей, перевел сморщившееся лицо в сторону мгновенно ставшего серьезным Степана, однако тот не успокоил, а толково пояснил:

         - Здесь такой обычай, - он сделал неопределенной движение рукой. - Ничего не должно пропадать зря. Раз добыл еду, должен ее съесть... Если сразу не сможешь осилить, то по метру кровожадного гада в день - и порядок. Проблема с головы долой... Если сам не одолеешь, мы тебе по-дружески поможем...

         Увидев, как рассказчик стал опять припадочно закатывать глаза, Гусаров протестующе рубанул рукой воздух и закричал:

         - Эй, эй... Пошутил он... Вот же, малохольный, чуть что, сразу к земле клонит...

         Алексей уже подставлял руки, чтобы подхватить полуобморочного Рысака под мышки. Но тот передумал терять сознание. И вполне достойно вышел из этой ситуации. Поспешно закричав, чуть не запрыгнув на руки Гусарову.

         - Так кого мы ждем капитан, пошли быстрее, - и чуть не бегом, схватив его за руку, потянул его за собой.

         - Николай, барахлишко-то собери, - с укором обратился к нему  Степан, намекая на ружье, мачете, соль... - Как мы без амуниции, с нашими-то амбициями?

         Он уже почти пошел за тянувшим его за руку нагруженным Рысаком. Но, не сделав и пары шагов, резко остановился. Хлопнул себя по лбу и предостерегающе рявкнул на желающего, как можно быстрее покинуть это место бесстрашного победителя дракона.

         - Стой!

         Колюня от неожиданности и испуга споткнулся и ахнул.

         - Ты, перед тем как идти в эх, путь-дорожку, в сменную обувь переобулся?

         - Нет. У меня нету, в камере тапочки были, а здесь нету... - виновато начал оправдываться Рысак.

         - Ты, боец, не юли. Как же ты своими сапожищами будешь топтать и попирать беззащитную, первозданную природу?

         - Я могу босиком, - он с готовностью сбросил обувь и уже собирался снимать носки. Но голос Алексея прервал эту попытку.

         - Босиком, в дикой природе? Ты иногда думай, что говоришь, - его голос звучал осуждающе-иронично. - Ладно, иди в чем есть, а то еще поранишься о разбитую бутылку или чего доброго, поцарапаешься о строительную арматуру, неси тебя потом...

         Алексей, наблюдая за тем, как тот обувается, обращаясь к Карнаухову  грустно произнес:

         «Природа это храм, а мы в него прёмся, прости господи, со своими правилами, без всякого, понимаешь, уважения. Обрати внимание, Багарт даже о сменной обуви не позаботился. Нехорошо это... Не по-божески».

Степан с серьезным видом, согласно кивал головой, сурово глядя на нарушителя. Тот готов был выслушать и сделать все, что угодно, только бы его не оставляли в этом храме одного...

                                                        * * *

 

         Через пару минут маленький отряд смельчаков двинулся в дорогу.

         Семенящая походка Рысака, идущего между двух добровольных спасателей полностью утратила блатной шик и выдавала все его сомнения с головой... Он не доверял местному лесу и испытывал перед ними безумный страх. Глядя под ноги он шел и бормотал:

         «Соль сказали взять, я и взял... А тапочки по природе ходить, никто не говорил... Если бы сказали, я бы взял... А они не сказали...»

         И так без остановки, вздыхал, бормотал, кому-то жаловался.

         Алексей со Степаном слушая его ноющий тенорок, понимающее  и даже где-то виновато, посматривали друг на дружку. Мол, вот же нашлись два дурня. Ты шути с равным себе. Получается, пошутили с неподготовленным к такому юмору, как говориться, разыграли паренька, себе порадовали. А он возьми, да и подвинься рассудком. Как его сейчас задвигать обратно на место?

 

ГЛАВА 44

ЖИЗНЬ в НОВЫХ условиях

 

         Если бы кто-то еще недавно сказал Рысаку, особенно после его скитаний по заснеженной тайге, что у него будет непреодолимое желание попросить у этих двоих весельчаков, развлекающихся по любому поводу, взять его за руку и держать долго и крепко чтобы он не потерялся. Николай, гордый наш Коломиец воспринял бы такие рассуждения не иначе, как оскорбление. А сейчас, он бедняга, пытаясь в перерывах между причитаниями и скулежом насвистывать что-то бодрое, через каждые пять минут задавал один и тот же вопрос:

         - Далеко еще?

         При этом, делая безуспешные попытки на ходу заглянуть в глаза впереди идущего.

         - Да почти пришли...

         Получал неизменный ответ. И предостерегающие, порой суровые и резкие слова: «Смотри под ноги... Не наступи на гусеницу... Не дави траву... Мы уйдем, а ей еще расти и расти...»

         Коля дошел до такого состояния нервного истощения, что все команды неутомимых защитников природы выполнял покорно и беспрекословно.

          Они же видя, что их шутки утратили смысл и стали приобретать форму издевательства над потерявшим чувство реальности товарищем. Перестали над ним подтрунивать. Оставшуюся часть пути, прошли, стараясь его больше по пустякам не дергать.

 

* * *

 

         Четвертого члена из их группы они нашли за разделыванием и засолкой собачьей тушки. Такой небольшой экземпляр одичавшего друга человека незанесенного в Красную книгу.

         Вытирая разделочный нож о траву «найденыш» пояснил любопытному Степану, что когда жрать охота на такую ерунду, как отсутствие привычки или что такое жрать противно и неприятно внимания не обращаешь.

         Когда Гусаров объяснил цель прихода, он согласился с тем, что впятером скоротать недельку будет гораздо веселее. Тем более что условиями данного испытания это все не оговаривалось.

         Пятый и последний из их коллектива был найден на дереве рядом с местом десантирования.

         Определили его местонахождение по раздаваемым из густой кроны раскидистой лиственницы громким крикам и воззваниям о помощи. Всем четверым насилу удалось стащить забравшегося в густые ветви верхолаза. Он упирался, хотел даже кусаться, так ему не хотелось спускаться.

         В отличие от Коли этот солдатик был напуган чем-то другим. Но ножки-ручки своим спасителям, как и Рысак был готов целовать вполне искренне. Скромность присутствующих, вынудила их удержать его от этого шага.

 

* * *

 

         Когда уже стемнело, вся их бравая пятерка вышла к месту определенному Алексеем, как место разбивки лагеря.

         Собранный по дороге хворост и засоленная собачка, прихваченная хозяйственным  Кондратом Буряком, худым длинным диверсантом с явными азиатскими корнями, пришлись очень кстати.

         Двух бойцов, переживших стрессовые потрясения, оставили заикаться и следить за огнем, а сами пошли собирать хворост и рубить ветки для создания уютного и мягкого лежбища.

         После того, как все вновь собрались в одном месте, при свете костра, с большим аппетитом перекусили, подавив оставшиеся человеческие предрассудки. Оказалось, когда не знаешь, что тебе кладут в тарелку (если так можно назвать листья лопухов) съесть можно все что угодно. Главное не гурманить и все будет в порядке.

         Непропеченная собачка, да еще без хлеба это грустное зрелище и для глаза и для желудка. Если конечно не судить по лицам тех, кто ее ел. Рысак и его новый товарищ по несчастью отказались от деликатеса из корейской кулинарной книги. Остальные  собакоеды, настойчивость и хлебосольство проявлять не стали. Во-первых, самим больше достанется, а во-вторых, чтобы не вызывать у отказников рвотных рефлексов. Иначе вечер мог потерять свои пасторально-буколические прелести.

         Вытирая губы и ковыряясь в зубах, сытые и довольные назначили дежурных по поддержанию огня в очаге и охране лагеря от непрошеных гостей. Первым на дежурство, смотреть на огонь и вздрагивать заступил Карнаухов.

         Остальные стали укладываться спать. В середину штабеля из мускулистых тел уложили подрагивающих от каждого шума нервных  солдатиков.

         Сами легли рядом и стали наслаждаться звуком ночных джунглей. Шутить по поводу услышанного с лежащими по середине было опасно. Просто лежали и слушали.

 

* * *

 

         Такого концерта по заявкам любителей Стивена Кинга и полифонической музыки ужасов, предвещающей скорое пришествие сатаны и наступление конца света, трудно себе было даже вообразить.

         Алексей, нарочито зевая, произнес, как бы пытаясь успокоить и приободрить остальных:

- Успокойтесь, это только звуки. Страшнее человека, зверя нет. Если окружающее нас зверье сыто, нам ничего не грозит.

         Сразу после его слов, может местный леопард, а может какая другая большая кошка, издала триумфальный рык иступленной ярости и настигла что-то свинячье.

         Существо, попавшееся в острые когти хищника стало невдалеке от них последний раз в своей жизни громко визжать и хрюкать. Даже птицы прекратили каркать и вместе со всеми стали слушать эту музыку предсмертной симфонии тьмы.

         - Любопытные... Сходить, посмотреть, в чем дело? Есть? - раздался от костра голос Карнаухов. - Пошли, я проведу... С близкого расстояния смотреть интереснее.

         Когда нервная дрожь лежащих в середине стала бить обоих, еще более крупной дробью, он удовлетворенно подвел черту под своим вопросом.

         - Если нет. Все. Спокойной ночи и приятных снов.

         Алексей после слов приятеля, как-то уж слишком громко и демонстративно захрапел.

         Его храп хоть и не перекрыл отчаянный визг вживую пожираемой жертвы, но уверенности для более спокойного сна все же придал. Да и чего бояться вооруженным людям, имеющим  при себе плюс ко всему, пять килограммов соли?

 

* * *

 

         Под утро, уже Кондратий разбудил Алексея и передал ему почетную обязанность охраны лагеря и поддержания в рабочем состоянии священного очага с огнем.

         Дикий лес в этот момент замолк. Живность, ведущая ночной образ жизни угомонилась и сейчас лежала, переваривая добытую пищу, а дневная еще не просыпалась и к еде не приступала.

         Было торжественно тихо. Только дурные кролики, нажравшись на чужом огороде конопли, болтались по окрестностям занимались неограниченно много сексом и при этом от души веселились. Но на них можно было пока не обращать внимание. До завтрака было еще далековато.

         На сырой земле покрытой отсыревшими листьями спать было холодно и зябко. Однако под утро даже оба нервных бойца, до этого на каждый вскрик леса, с испугом так же громко вопрошавшие: «Что это?» И те угомонились, и крепко уснули.

         Алексей еще днем сориентировался на местности, и уверенно двинувшись в сторону, вышел к расположенному неподалеку роднику.

         Шел он неторопливо, тихо любуясь окружающей природой и слушая пробуждающуюся тишину. Лучи восходящего солнца так преломлялись в первые минуты своего появления на земле, что была видна каждая паутинка свисающая с дерева. Так же были хорошо видны и установленные растяжки, такие специальные шнуры с одной стороны привязанные к дереву, а с другой к связке гранат. Судя по ржавчине, устанавливали их достаточно давно. Как не жалко было нарушать творение созданное руками человека, но пришлось разоружить оба приспособления.

         У источника, не подходя к нему вплотную, он понаблюдал за тем, как пило воду стадо лесных оленей во главе с великолепным самцом, гордо присматривающим за своим многочисленным испуганным гаремом.

         Постоянно двигая ушами и вздрагивая от каждого шороха, эти прелестные создания выглядели очень трогательно. Когда напуганные его запахом они бросились в чащу, только тогда он вышел из своего укрытия и спустился к роднику. Умылся холодной водой и от ее бодрящих игольчатых искорок проснулся окончательно. 

         Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, он достал из кармана черный пластиковый пакет. В таких емкостях в цивилизованных местностях хозяйки складывают, а потом выбрасывают бытовой мусор. Они продаются компактными и удобными упаковками по пятьдесят и двадцать пять  штук. Очень удобно. В плотный мешок он набрал родниковой воды. Довольный разогнулся и огляделся вокруг.

         Увидел «на неведомых дорожках, следы невиданных зверей». Убедился в наличие кошачьих хищников. Судя по оставленным меткам, много зверья имело свой охотничий интерес у этого источника. Внимательно осмотрел ветки свисающие над водой, не ровен час ненасытившийся за ночь леопард мог сдуру прыгнуть на спину или не рванула не замеченная растяжка. Опасности подстерегали всюду просто, когда ты к ней готов ее присутствие пугает гораздо меньше. Еще раз всё внимательно осмотрев, он вернулся в расположение лагеря. Там все было без изменений.

 

* * *

 

         Через полчаса лес, привычно наполнились шумом и гамом. Бурча что-то недовольное, проснулся Степан. Поеживаясь, прислушался к раздаваемому сверху птичьему клекоту и щебетания, заявил, что дождя не будет, после чего поднялся.

          Он дежурил первым. Своими чмоканьями и постанываниями дал понять окружающим, что не выспался. Увидев пакет с принесенной водой, под одобрительные взгляды Гусарова напился вволю, сделав пару разминочных движений, пошел умываться к источнику.

         Идти пришлось тем же путем, что и Алексей. Во время закаливающих процедур умывания и растирания рельефной мускулатуры его внимание привлекли странные звуки. Они были похожи на скрежет натужно работающего плохо смазанного ржавого механизма. Звуки шли откуда-то сверху. Возможно, у сидящего наверху крокодила было несварение желудка, тогда причина этого механического скрипа становилось ясна и понятна.

         Вдруг его пронзила внезапная догадка.

         Крокодил?

         Высоко в шумящей листве… Зеленеющей высоко в горах?

         Не может быть.

         Он огляделся. Повернулся спиной к солнцу. И в чудом пробившихся сквозь густую листву лучах света его на мгновение ослепили солнечные зайчики.

         Согласно произведениям Роберта Стивенсона и Эдгара По это могли быть только крупные алмазы или самородки червонного золота, которые местное племя приносило в жертву своим богам размещая несметные сокровища на деревьях. Впрочем, к до сих пор не найденным сокровищам известного пирата Дж. П. Моргана, это также вполне могло относиться. От волнения густая подмышечная растительность обильно покрылась выступившим потом.

         Перед мысленным взором Степана Карнаухова, пролистываясь сами собой зашуршали прочитанные в детстве страницы. Его руки, как и руки графа Монте-Кристо, в девичестве Эдмона Дантеса уже по локоть погружались в сундук с  драгоценностями. На всякий случай, чтобы разочарование не было совсем уж горьким, пришлось теми же руками отогнать возникшие причудливые видения.

         Он приблизился ближе. Обошел вокруг мощного ствола. Метрах в трех над землей висела сухая толстая ветка.

         Коряга. Самая обычная коряга. Таких тысячи. Однако внутри ее что-то было. С обратной стороны ствола были заметны вьющиеся лианы. С боку крупный нарост, который внезапно загудел и издал  этот странный скрипучий и противный ноющий звук. Степа снизу с интересом смотрел за поведением деревяшки. Но, к сожалению для собравшихся в этом месте это была всего лишь замаскированная под сук камера видеонаблюдения.

         И - что?

         И - ничего.

         А где же несметные сокровища?

         Под кроватью. В далеком и счастливом детстве.

         Жалко, что все оказалось таким обыденным и прямолинейным.

         Место для расположения камеры наблюдения было выбрано довольно удачно. Вероятность того, что все соберутся у живительного источника, была велика. Удивляться было нечему.  Следовало поискать и другие камеры, а также тех, кто где-то сидел неподалеку и наблюдал за ними.

         Хотя можно было все это не искать. Место отличное. Питьевая вода есть. Живности в лесу полно. Отдыхай, отвлекайся от всего, что связанно с цивилизацией. Наполняй себя до краев впечатлениями первобытного человека. Если тебе под видом очередного испытания выпал такой шанс, постарайся превратить его в незабываемый отдых. Грех - такой возможностью не воспользоваться на полную катушку, ей-богу, грех.

 

* * *

 

         Ждать пока проснуться душевнотравмированые Степан не стал. Они негромко с Алексеем, что-то покудахтали друг другу. Тот удивленно поднял голову и посмотрел на стоящего сослуживца. Степан ничего не говоря оставив спящих на попечение немногословного Кондрата, двинулся в сторону источника.

         Зайдя чуть глубже в темные заросли. Он начал рубить своим мачете сучья и тонкие ветви. Алексей молча стал делать тоже самое. Когда они нарубили достаточно, для того чтобы можно было это на себя тянуть (не пропадать же добру) потащили весь этот сыр-бор в импровизированный лагерь.

         По дороге он и шепнул Алексею:

         - Здесь всюду камеры, они наблюдают за каждым нашим шагом, - посмотрел на реакцию Алексея.

         - Молодцы! - заговорщицки ответил Алексей и «сделал козу» ближайшему пню. И добавил, убеждая самого себя. - Вполне понятно. Им тоже интересно. Но к сожалению для них, мы ничего плохого друг с другом не делаем. Раскачивая кроны - постигаем корни...

         С интересом осматриваясь и не разговаривая они вернулись к месту ночевки. Костер разгорелся. Кондрат рубил принесенный хворост и ждал прихода этой страной парочки следопытов.

         Двое напуганных природой по прежнему спали.

 

 

ГЛАВА 45

ПРОБУЖДЕНИЕ

 

         - Зае...ись! - первое, что услышали окружающие от проснувшегося Коли Рысака.

         Вторым было: “Чё есть пожрать?”

         По всему получалось, что воспоминание о битве с силами зла не ко времени покинули его стриженую голову. Однако у Алексея осталось горячее желание порасспросить Рысака о том, о сем. Уточнить кое-какие детали его вчерашних всхлипываний. Все это стоило сделать незамедлительно, пока свидетель находился в твердом убеждении о своём здравом рассудке.

         Взяв Миколку за руку и посмотрев на него взглядом смерти без косы, Алексей застрадал ему в ухо:

         - Ты что наделал?

         Рысак тревожно заерзал, а Алексей дожимал:

         «По твоей милости за нами постоянно ведется наблюдение. Всюду понатыканы видеокамеры. Давай говори, пока у нас еще есть время... Может успеешь. Это ты все придумал или твой начальник из конторы?»

         - Ты, что такое говоришь? Какое время? Чего успеешь? - тревожно забегали глаза у Рысака.

         - Ты, дурачком не прикидывайся. Об этом не ты один знаешь. 

         Алексей озабоченно посмотрел на часы и вдруг не сдержавшись, закричал: «Да говори быстрее. Что вы там с ним затеяли...»

         Багарт оказался пожиже Коли Рысака и вывалил все, что ему поведали, рассказали. А для того чтобы от него от голодного быстрее отстали, живописал все известные ему моменты вербовки, разбавляя и добавляя их своими красочными подробностями. Он только сказал, что очень плохо запоминает лица и потому пьет много чифиря, чтобы память не подводила...

         Подробности (или намек) о питие вареного чая Алексей пропустил мимо ушей, а все остальное слушал внимательно. Уловив несоответствие текста мысли рассказчика, тревожно поинтересовался: «Врешь, поди?»  Рысак, расписываясь в полной достоверности и правдивости сказанного, слева направо по диагонали размашисто перекрестился и пообещал: «Бля, буду».

         - Не торопись, - предостерег его Гусаров.

 

* * *

 

         Чувствовалось, добровольно потерпевший что-то не договаривает. Говорит много и правильно, но всю правду скрывает. Пришлось откашляться, сделать строгое лицо и буквально под конвоем отвести его к камере видеонаблюдения.

         - Ты понимаешь, что нас ждет? - еще строже зашипел на него Алексей. - Давай рассказывай причину твоего здесь появления. Судя по наколкам, за тобой большая жизнь и правильный светлый путь. Только не крути ты не на допросе. Ядовитым паукам... - вдруг резко оборвал предложение и, выбросив перед носом Рысака кулак, прошептал:

         - Тише ты... Один из них, наверное, их лазутчик нас слушает... Нет... Показалось... Так вот, этим тварям все равно кого пожирать на обед. Они вначале впрыскивают яд и отползают. Наблюдают дряни со стороны, как их жертва мучается и от нестерпимой боли умирает. Когда душа отлетит, а внутренности переварятся, пауки всей стаей набрасываются и высасывают из жертвы все живые соки организма. Оставляя только телесную оболочку. Одним словом, насекомые-мутанты...

         Рысак слушал как завороженный. Алексей уловил этот момент его заинтересованности и прямо в лоб задал наводящий на ответ вопрос:

         - Что мы им можем противопоставить с учетом человеческого разума? - не дождавшись ответа от Колюню испуганно озирающегося по сторонам, взял инициативу на себя. - Мы в тяжелой неподдающейся описанию борьбе с этими тварями можем продемонстрировать им свою товарищескую взаимовыручку и желание всегда прийти на помощь попавшему в беду приятелю. Поэтому, чтобы это желание у меня и Степана было горячим и бескорыстным давай, вышеозначенный, говори как на духу всю правду.

         Пришлось рассказывать все как есть и про воровской сход, и про коронацию, и даже снова повторить про гада из конторы - Ивана Петровича завербовавшего, привезшего его сюда и указавшего ему объект интереса, которого надо было охранять, беречь и как оранжерейную орхидею лелеять. Жалко только, что он не помнит этого человека, а чифиря выпить нет посуды...

         - Вот теперь ты по настоящему стал своим парнем. Надежды которого на спасение многократно возросли, - выслушав сумбурный и сбивчивый рассказ, похвалил его Алексей. - Чифиря пока здесь нет, но мечтать о нем нам с тобой никто не запрещает. Чтобы его пить, надо позаботиться о твоей жизни...

         Коля опять тревожно задвигал ушами. Гусаров спокойно закончил мысль.

         - Чтобы контора тебя как нежелательного свидетеля не убивала не надо о нашем разговоре, кому не попадя болтать. Лады?

         - Все как на духу изложил. Не дурак. Понимаю, что по чём.

         Начал было раздуваться от заслуженного доверия Колюня. Однако Алексей снизил градус повествования, между делом снимая с плеча Рысака большую мохнатую гусеницу. Секундой раньше он сам её на плечо незаметно и посадил. Подсунув ее извивающуюся и неприятно пахнущую ему прямо под нос, пояснил:

         - Очень ядовитая тварь, называется «стригущая сублемея» - с этими словами пересадил ее на то самое место, с которого недавно снял. Чтобы как-то отвлечь Колю от потери пульса и сознания деловито добавил: -  Все пошли строить хижину будем в ней спасаться бегством от этих и других наших с тобой заклятых врагов.

 

* * *

 

         С самого утра, в относительной тишине большинство молча мастерило некое подобие жилища.

         Только иногда тысячелетняя размеренная жизнь леса прерывалась отчаянными матерными криками Коли Рысака. Ему, как заслуженному рекруту страны в протекающей рядом речушке было поручено наловить разнообразной рыбки для приготовления ухи.

         Степан объяснил рыбаку-добытчику по какие места мужского организма можно было заходить в воду, чтобы местные юркие зубастые рыбешки ненароком не отгрызли главное  достоинство и сокровище испуганного мужичка.

         Жизнь с ее парадоксами первобытнообщинного строя активно продолжалась.

 

ГЛАВА 46

ФОТОГРАФ

 

         Интереснее всего было то, что вместо семи суток отдыха группе из пяти человек пришлось наслаждаться общением с природой десять полновесных и не поддающихся инфляции дней.

         Биологи, присутствуй они в то время рядом, подняли бы на ноги и ООН, и ЮНЕСКО и даже главную богиню животного мира, а в молодости красивую и обаятельную сексдиву и символ Франции - Бриджид Бордо. Все потому что властная поступь царя зверей - человека отдавалась таким грохотом шумом и гамом, что даже много повидавшие на своем веку стервятники и те покинули родные обжитые места.

         Зато царь зверей оторвался по полной программе, причем оторвался в прямом, а не в переносном смысле этого слова. Отрыв произошел от цивилизации и от всех ее надуманных норм связанных с бережным отношением к общему храму - дикой природе.

         После постройки удобной и безопасной хижины, на третий день провели спортивное мероприятие по бегу на перегонки с ядовитыми змеями.

         Как  и предполагали букмекерские конторы, безоговорочную победу одержал Коля Рысак, причем победил с хорошим отрывом. Если бы его не удерживали разноголосые юмористы-диверсанты и примкнувший к ним Кондрат Буряк, получивший прозвище Дядька Кондрат, Коля бежал бы и дальше.

 

* * *

 

         На следующий день прямо на пьедестале триумфатору в честь вчерашней победы было предложено высказаться, и Коля простыми берущими за душу словами предложил сварить брагу. Лучше бы он этого не предлагал. Так как для этого таинства и последующего веселого пития необходим мешок сахара, дрожжи и большая выварка. В военно-полевых условиях все это в рекрутское снаряжение не входило, а посему отсутствовало.

         Однако солдатская смекалка в очередной раз взяла верх над здравым смыслом. Совместными усилиями нашли выход, а вместе с выходом соответственно и вход.

         Для качественного приготовления пенной браги следовало найти дерево, мачеткой его срубить внутри ствола, частью вырубить, а частью огнем выжечь ведьмину ступу после туда натолкать экзотических фруктов, размять их оставшейся частью ствола и залить водой. Периодически раствор необходимо перемешивать и накрыв тряпкой радовать его исполнением заклятий, заговоров, мантр, осанн и других введических причитаний.

         Когда общими усилиями на пятый день что-то подобное у отряда получилось все радовались. Но не долго.

         На шестой день все мухи в округе собрались в гости к ним. За ними стали подтягиваться другие насекомые и представители обитающего мира. После того как в раствор добавили не проверенные в лабораторных условиях плоды и соцветия растений, из которых до прихода в эти края советской власти местные шаманы добывали яд для глушения рыба - вернулись и стервятники. Рассевшись вокруг полянки с дымящимся от газов напитком, они с нескрываемым любопытством стали дожидаться позднего завтрака для себя и своих сородичей.

         Дядька Кондрат, посчитав это дурным знаком вылил вонючее содержание ступы под ближайшее дерево, которое тут же сбросило листву, а вместе с ней и несколько десятков падальщиков сидящих на этом дереве.

 

* * *

 

         - Приказываю, отменить распоряжение бойца Николая Багарта, как вредное... Наносящее непоправимый вред окружающей нас природе... За неподчинение расстрел, - строго посмотрев на окружающих, приказал Гусаров.

         Взяв на себя командование дикой дивизией, собранной им самим он мог приказывать.

         Строго посмотрев на Рысака, укоризненно добавил: «Что-то ты воин сегодня выглядишь чересчур подозрительно?»

         Тот, вместо того, чтобы промолчать, так как начальство с тобой не разговаривает, а делает замечание. Не удержался и простужено захрипел: «При чем здесь я? Такой сегодня день».

Алексей продолжал глаголом жечь закаленные сердца людей.

         - Предлагаю замену. Вместо опасных опытов над собой, будем практиковаться на ком-нибудь другом. Пусть те, кто сейчас наблюдает за нами, удобно сидя у пультов мониторов, поймут, что в этой жизни еще остались люди способные на пусть и неординарные, но большие поступки, - он оглядел с ног до головы Рысака. - Если ты против, так прямо сейчас об этом и скажи... Не скрывай и из-за спины удар в спину культурной революции, наносить не смей.

         Коля заерзал, задергал расставленными веером пальцами.

         - Ты, чё, братан? Да я, всегда, да...

         «Единогласно, - согласился Алексей следую нормам демократического централизма и не давая Рысаку возможность закончить клятву «...перед лицом своих товарищей, торжественно...» подвёл жирную и окончательную черту.

 

* * *

 

         На седьмой день все камеры, а их отыскали девять, хотя, конечно их было больше, но отыскали только девять. Так вот, все они перестали вести съемку и наблюдение. Скрипели, скрипели. Пугали с утра до вечера Колю Рысака и перестали.

         Вполне возможно телевизионной аппаратуре надоело, вернее, перестало нравиться то, что ей постоянно показывали и без стеснения демонстрировали. При чем отправление естественной надобности и после этого ковыряние палочкой и разглядывание того, что там выползло это и за зрелище не считалось. Так, легкий каприз любопытного дебила.

         Впрочем, вечером при подведении итогов прошедшего дня высказывалось предположение, что вполне вероятно у оператора или как там его нервы не выдержали и сдали, после чего он надолго потерял сознание.

         Если правильно разобраться так, кто такое выдержит. Постоянно наблюдать за  массовым помешательством и копрофелией в придачу. Каждый постфекальный этап начинался с того, что объективу как какому-нибудь шведу под Полтавой грозили кулаком и знаками давали понять, что вскоре нагадят ему прямо на линзу.

         Находчивые, а главное веселые хлопцы подобрались. Шутили без применения тонкого английского юмора. Для вскрытия пластов нового веселья, применяли приемы и методы, позаимствованные у дикарей первобытнообщинного строя.

 

* * *

 

         Задорные и веселые ребята, ничуть не смущаясь, ставили всевозможные сценки и разыгрывали занимательные и простенькие скетчи. При чем, если что-то не получалось не ленились повторить. Скажем сцену жестокого убийства непокорного, но закостеневшего старослужащего молодым, шагающим в ногу со временем прогрессивным солдатом.

         Большим успехом у малохудожественного, но очень народного творчества пользовалась сценка «Ритуальное поедание дерьма и разложившейся падали». Даже у снятого с дерева «Ивана не помнящего родства и своего имени» и то, глядя на все это случались приступы рвоты и просветления. Правда так же быстро и заканчивающиеся.

         Развитие творческих этюдов, углубление в их сущность и жизнеутверждение, поиски новых выразительных и достоверных приемов сценического мастерства и перевоплощения, к большому сожалению, пришлось свернуть и прекратить, так как «снятый с дерева» уже перед третьим просмотром норовил пристроиться рядом и позавтракать отходами жизнедеятельности - но только по настоящему без шутовской потехи. А кто-то обещал кино сделать важнейшим из искусств. Видать ошибся.

         Когда же у беззащитного, но мускулистого человека с ружьем Гусарова, голодный и хилый, зато очень кровожадный и безоружный Коля Рысак достал щепочкой глаз (вместо него второстепенную роль в постановке играл кусок раскрашенного углем яблока) а после съел его урча и постанывая от удовольствия. В этот момент между пальцами гусаровской руки сводной от ружья и мачетки, из того места, где недавно был глаз, потекло кровавое, черно-белое месиво. А сам потерпевший за счастье народа очень красиво, мучительно преодолевая возникшие в судьбе добровольца-диверсанта трудности, упал во весь свой богатырский рост. Падая, успел крикнуть: «Долой расовые предрассудки! Свободу колмыцкому народу!» (Съемка велась не в цветном изображении, поэтому желтый цвет мякоти не виден, но призывы должны были быть слышны хорошо.)

         От всего этого, по-видимому, даже у дурной железяки с проводами внутри не выдержало сердце, и она безвременно скончалась - покинула нас. По крайней мере, красная лампочка перестала подсвечивать местонахождение камер наблюдения. Мало того подсоединенные провода перестали ударять током во время их проверки старым аргентинским способом -  это когда два оголенных провода прикладываются к кончику языка. Ох, и громко же орал после каждой такой удачной проверки новообращенный электрик-ксенофоб по имени... Впрочем. Хватит имен.

 

* * *

 

         За это время случилось еще одно вполне рядовое и заурядное событие.

         Пару раз Алексей видел мелькающие тени и вспышки, очень напоминающие блики фотоаппаратов, но решил за фотографом не бегать.

         Попросил солдатика, которого в самом начале курортного сезона сняли с дерева и который, до сих пор не говорил своего имени сделать доброе дело. Он вообще ничего не говорил только иногда перед заходом солнца, начинал рыть яму и при этом жутковато смеяться и грозить грязным кулачком своим скрытым врагам. Отсутствие достижений в ораторском искусстве совершенно не мешало ему жрать за троих и дразнить своим аппетитом застенчивого Рысака.

         Подумали, посовещались, и Гусаров решил.

         Раз Нью-Маугли столько ест, а пользы от него ноль (зато имеются неоспоримые таланты) чего такому матерому землекопу зазря пропадать. Пусть свои способности откапывает-закапывает в нужное время и главное в нужном месте. Отрытую и любовно углубленную яму накрыли тонкими ветками и оставили в режиме ожидания сюрпризов.

         Не зря старались.

         В тот же вечер в отрытый окоп попался фотограф.

 

* * *

 

         - Ага... Попался, ужин!

         Услышал сверху торжествующий возглас, испуганный фотограф.

         Он второй час сидел в яме и не прекращал робкие, но бесполезные попытки как можно быстрее выбраться из нее. Однако глинистые стенки и озноб от сырости сковывали любые благие инициативы.

         - Помогите мне, пожалуйста, отсюда выйти, - простонал снизу тот, кого назвали «ужином».

         - Идите все сюда, - заверещал голос сверху. - У нас сюрприз... Сегодня судьба одарила нас свежим... Белокожим и румяным рулетом.

         Раздался любопытный топот ног. Сверху наперебой загомонили, заелозили голоса. Незнакомый баритон, имея ввиду его голосовую особенность с уважением произнес:

         - Матерый зверюга, мордатый… - после секундной паузы добавил. - Такого и колоть не хочется, только шкуру испортим...

         Находящийся внизу фотограф с одной стороны был счастлив, что его наконец-то нашли, а с другой с волнением прислушивался к тому, что о нем говорили на довольно странном языке, издали напоминающем русский.

         - Не матерый, а опытный я на таких в Африке охотился, - чья-то стриженая голова свесилась сверху, внимательно рассматривая добычу. - Вон у него сумка на плече. Он в нее свои запасы, как верблюд на будущие времена складывает.

         - Не, это не сумка, - неуверенно попытался возразить еще один голос.

         - А что? - удивились сверху.

         - Это трофеи, - убедительно подвел черту обладатель командного голоса. - Видно кто-то беззащитный попался на его могучий коготь и острый клык... Ну, ничего больше он другим зла не принесет... Перед камином шкуру брошу, буду по вечерам перед соседями хвастаться. Да... Редкая удача...

         - Я не зверюга... Я даже не Горбун-Квазимодо из «Нотр Дам де Пари» - захныкал снизу фотограф. - Достаньте меня мне надо зарабатывать деньги и содержать две семьи на мое имя записанные... За машину еще вот кредит не выплачен...

         - Ишь, как грозно рычит, а ещё в панамке. Опасный зверь, у меня даже мурашки по спине побежали, - возникла пауза, после которой тот же голос сказал. - Предлагаю. Для того чтобы он нас не поранил или клыками не порвал, сперва забить его... Ну, или, в крайнем случае, сверху забросать камнями и уже после этого доставать...

         - Зачем эти сложности, - возразили сверху. - Рогатиной в мохнатое брюхо ткнем и все дела.

         - Не-а, после этого печень будет горчить. Такое есть не возможно. Давайте не забывать, что и мы когда-то людьми звались...

         - Ладно, давай просто достанем после разберемся мохнатое у него брюхо или нет, - и уже непосредственное обращение к будущей жертве. - Слышь, мужик. Цепляйся там чем-нибудь...

         В яму сползла веревка. Фотограф вцепился в нее в том числе и зубами, в этом состоянии, со сведенными судорогой челюстями его и вытащили.

 

* * *

 

         Фотограф, испачканный глиной и еще чем-то неприятно пахнущим, как только его вытянули, сразу стал крепко переживать. И не мудрено. Любому нерв будет воспаляться.

         Представь, когда при тебе, предварительно выяснив, на каком языке лучше понимаешь устную речь, цивилизованные дикари начинают между собой вести шумную беседу, неприятного для слушателя содержания.

         Живописно одетые в листья и перья граждане долго решали, съесть его сразу сейчас или сперва доесть пока еще не остывшего и не испортившегося вчерашнего любопытного геолога.  А  выловленного сегодня, как альтернативу кулинарному стандарту подкоптить и в качестве живой консервы оставить на потом. Некоторые гурманы, чтоб их стошнило, любят, чтобы мясцо приванивало.

         Ругались, спорили, кричали, чуть не до мордобоя, но к определенному выводу так и не пришли.

         Видел отловленный, что ребята шутки шутят, пытался даже сам натужно улыбаться, но в один из моментов нервишки подвели, не выдержали.

         Когда объекты его фотографического интереса начали со знанием дела, выяснять какое место у фотографа-папарацци вкуснее и отличается ли оно по вкусу от других? Он предпринял неудачную попытку побега от судьбы. Но было видно, в школе физкультура и поднятие тяжестей на время были не его любимыми предметами. Завалил задуманное, еще раз свалился в уже обжитую им яму, пока подал, долбанулся башкой о выступающую корягу

         Во второй раз его уже принудительно достали из ямы и привели в чувство испытанным способом - две увесистые оплеухи. Дождались, когда он перестанет икать и трясти головой. Попросили не волноваться по разным пустякам. И стали объяснять трудности быта родоплеменной общины.

         Основной упор в разъяснительной работе был сделан на то чтобы он, как парящий буревестник, раздвигая упругим плечом пласты времени и пространства мухой исполнил следующее поручение. Быстренько побежал к цивилизованным людям и доложил начальству о том, что некоторым бойцам, не будем называть их засекреченных имен, уже изрядно надоело вести отшельнический образ жизни, да и соль заканчивается. Если же их отсюда забирать не намерены, а будут и дальше мариновать, испытывать да оценивать, так пусть хоть солевого запаса подбросят...

 

* * *

 

         Когда представители диверсантского племени увидели, что  процесс объяснения достиг мозгов фотографа, он перестал икать от страха и начал более-менее правильно воспринимать окружающий мир. Можно было начинать процесс знакомства.

         Фотоспециалист назвался Педрилом Карлеоновым и почему-то застеснялся этого. Другие кроме рассеянного Рысака сделали вид, что не обратили на его гордое имя никакого внимание.

         - Требуй возвращения добрачного имени, а не то попадешь с таким именем к нам в колымские края и все... Покоя тебе там не будет. - Со знанием дела начал было объяснять ему неточность имени Коля Рысак, но, увидев, что Карлеонов пока смысла сказанного не воспринимает, прекратил бесплодные попытки.

         Как мог абориген-полукровка попасть в эти самые колымские края, Рысак не уточнял. Но со стороны было видно, что пожалел его вполне искренне.

         - Ты им там объясни, что нас пора забирать, - втолковывал Педриле Алексей. - Нам то что? Нам здесь, даже нравиться. Но один из бойцов сошел с ума. Даже не совсем сошел, а просто отъехал мозгами дальше, чем положено Уставом. Ему уже пора оказать посильную психиатрическую помощь. А из нас никто к этому не способен. Ты понял?

         - О, эта душевная встреча будет оставаться еще долго, долго в моей памяти, - как-то не к месту и не очень искренне, заметил «человек с футляром». - Особенно ваш неповторимый юмор и очаровательное понимание моих сложностей...

         - И это все во что вы оценили наши искренние старания вас развлечь, - обиделся Степан.

         О, нет, - торопливо поправился Педрило. - Если ничего больше не помешает, я пронесу эти теплые чувства от нашей сегодняшней встречи через всю оставшуюся жизнь...

         - Понравился ты мне, - сказал работяга-Степан, закатывая рукава и продолжая точить мачете об импровизированный брусок.  - В знак полного примирения и в качестве извинения за наши дурацкие шутки, в стиле последнего издыхающего богдыхана, обещаю отсыпать тебе праха из собственной урны. Ты рад? А?

         - Ошень, ошень рада, - на японский манер ответил испуганный Педрило. Одно успокаивало, что о его прахе никто не вспоминает и не пробует по этому поводу острить.

 

* * *

 

         Отловленный экстремал с фотоаппаратом продолжал улыбаться, кланяться и в душе проклинать тот день, когда поддался на уговоры и согласился побыть в своем профессиональном качестве пару дней в горах.

         Впрочем, воспоминания о полученном гонораре и большой безработице в среде фотографов быстро вернули его на грешную землю. Хотя земля здесь не при чем это люди, беспорядочно и плотно населяющие её, они грешные... А земля? С ней все в порядке.

         У заросших и веселых солдатиков он попросил, чтобы его отпустили ему через три часа надо передавать отснятый материал. Смотрел выжидательно. Хотя первые сдавливающие мозг душные приступы страха уже прошли, но он продолжал вести себя очень настороженно. Мало ли что?

         Что с ним делать?

         Попросили пару килограмм соли. У него не было.

         Сигарет для Коли и Кондрата, также не было.

         Добывать пищу еще для одного прожорливого рта, накладно. В его планы, кстати, также не входило оставаться с ними.

         - Иди мил человек и не поминай нас лихом, - ласково прорычал Алексей. - Командованию войсками передавай от нас пламенный бронебойный привет.

         На прощание в качестве компенсации за нанесенные душевные травмы и волнения Степан предложил фотографу, чтобы он уже не прятался от них, а поснимал своей аппаратурой в открытую. Тот радостно согласился.

         Нащелкав про запас пару пленок, он отправился в сторону противоположную той, откуда прибыли диверсанты. Перед этим Педрило удивился, отчего это перестали работать камеры. Тем более что он об их существовании вообще ничего не знал. Даже краем уха не слыхивал.

 

ГЛАВА 47

ВЫХОД из ЛЕСА

 

         Не хотелось оставлять обжитое место. Ну, а что прикажете делать? Складывалось полное впечатление, что о них забыли. А место? Место прекрасное. Только толку от этого - абсолютный пшик.

         Скоро насекомые в башке заведутся или лобковые вши начнут нестерпимым зудом отвлекать солдата от несения службы и строгого следования требованиям Устава. В войсках это считается непорядком и антисанитарным разложением отдельной боевой единицы.

         Решили больше не ждать. Посмотрели по карте. Особых Гималаев, Сахар и Нью-Йорков на пути не предвиделось.

         Присели перед дальней дорогой. Требовалось выпить на посошок, но ничего под рукой не оказалось. Тогда спели песню «про мороз» не забыли вспомнить и про то, что «у меня жена, ой, красавица». Пели все, не подкачал никто. Вместе со всеми до самого конца песню исполнил и до этого молчащий найденыш. К удивлению хриплых баритонов он обладал приятным тенором и пел довольно артистично, манерно запрокидывая голову и правильно выводя ноты.

         После вокального прощания, посчитав себя свободными от каких бы то ни было обязательств перед природой и присягой, группа непокорных пасионариев организованно двинулась  в обратный путь.

 

* * *

 

         Надо сказать, что десять дней назад на безответственной и быстрой винтокрылой птице до места высадки добрались очень даже легко. Двадцать минут и ты на месте. Сверху под крылом вертолета, наблюдалась сплошное и зеленое море тайги.

         Зато назад пёхом переть, это уже было серьезное познание самого себя и скрытых там же внутренних резервов. Не раскисая и не раскалывая коллектив единомышленников на составляющие части недовольных, каждому пришлось уговаривать больше себя, чем других о том, что пешая прогулка это есть хорошо. Но уж и мачеткой пришлось помахать от души, до кровавых мозолей. Они эти тяжелые железяки от слишком частого употребления даже перегревались наподобие известных пулеметов Максим.

         Эти размахивания и паузы необходимые для остывания металла, очень сдерживали скорость движения. Желание отряда ее увеличить объяснялось еще и настоятельной необходимостью оторваться от преследующего облака кровососущих оводов и слепней. Впрочем, не так даже и преследующей, просто зайдя в это облако, они из него почти целый день и не выходили.

         На вторые сутки прогулки, «идущие вместе» сами себя узнавали с трудом и то больше по характерным признакам.

         Молчаливый солдатик, превратившийся в невысокого подростка с узкими щелочками вместо глаз, это Кондрат. В старое время он умел играть на губной гармошке, сейчас же огромным кровоточащим ртом он даже пил с трудом.

         Хрипящий амбал с носком на лице вместо москитной сетки больше смахивал на Гусарова. Хотя с его кулачищами - мог смахивать на кого угодно.

         Громко ругающий и матерящий во весь голос все подряд, включая: дорогу, себя, джунгли, ЮНЕСКО, армейскую жизнь, москитов, отцов-командиров, гигиенические прокладки Red bull  и много еще всяческой всячины - в этом распухшем военнослужащем можно было с трудом, но узнать Степана... или Алексея... Но если постараться... узнать можно было обязательно.

         Паренек, которого кровососущая дрянь облетала стороной и которого вели на веревке, чтобы попусту не бегал по лесу и не тревожил не для него установленные растяжки, так как гоняться за ним не было никаких сил, это был тот самый избалованный певец тяжело пострадавший от встречи с живой природой.

         А Колюню Рысака, без причины узнавать не следовало. Как только он видел, что на него смотрят, тут же начинал томно стонать и вспоминать свою пропащую жизнь, привлекая этими разгоряченными звуками самых разнообразных самцов окружающей фауны озабоченных поисками самки.

 

* * *

 

          Через двое суток грязные, злые, уставшие, по правде сказать, и голодные сверх всякой меры, они наконец-то выбрались на заставу или передовой армейский блокпост в небольшом горном селении Сентай-Юрт.

         Дойти-то, они дошли, но ни горячей воды, ни ароматного чая с хлебом-солью там им не дали. Их вообще никто не встретил. От такого приема на пыльной горной дороге ничего хорошего в памяти не остается. Только горькая досада, чувство невосполнимой скорби и праведного негодования. И все.

         Вместо горячей воды, хлеба и зрелищ, вместо большого количества разнообразного и надоедливого отдыха изумленному взору пришельцев предстали еще дымящиеся руины казарм, хозяйственных построек и хмурая неприветливость местного населения.

         Дело подходило к лобовому столкновению с аборигенами. Само-собой, разумеется, возникала проблема как можно дороже продать свою жизнь.

         Не хотелось быть убитым просто так. Только потому, что ты вместе с остальными измучен и не можешь дать достойный отпор распоясавшимся сельским бандитам. Это в планы отряда не входило. Патронов за время движения осталось пять штук. А играть в рукопашный бой с человеком вооруженным Калашом попросту глупо. 

         Для того чтобы спасти свою драгоценную шкуру и под ней не менее дорогое мясо пришлось сдаться в плен.

         Не скрипя зубами и не делая над собой особых усилий, Алексей на правах старшего, дал команду сложить оружие. Почему-то никто из чумазых воинов себя и окруживших его врагов последней гранатой не подорвал.

         Ах, да... Гранат-то не было. А если бы были, то тогда точно подорвал бы...

         В момент завершения гонки разоружения врагу отдали ружья, мачете и потрепанные ботинки. Взамен попросили напиться. Напились вволю. Пока пили,  местное население увлеченно на литературно выверенном матерном языке решало отправить «грязных и вонючих русских» в переработку или сесть живыми. (Не правда ли, что-то очень похожее на шутку с фотографом Педрило.) После не дав возможности оправиться от выпитого, их отвели в какое-то тесное помещение, зимой там содержали скот, бросили на земляной пол свежескошенного сена и они почти счастливые завалились в этой хижине спать и дожидаться решения своей дальнейшей судьбы.

         Даже в горах, вдалеке от цивилизации их спасла местная не любимая во всем мире бюрократическая волокита.

 

ГЛАВА 48

СПАСЕНИЕ

 

         Руководителя местной администрации на месте не было, он убыл в соседний аул на ярмарку народного творчества. Повез образцы сувениров и подделок из подручных материалов: сена, соломы, прутьев...

         Его заместитель по АХР (административно-хозяйственной работе) брать на себя ответственность по заготовке консервов из захваченных в плен русских отказался. Стали связываться с руководством для согласований и утряски принятия решения.

         Как назло, в который уже раз барахлила связь.

         Кричали по одиночке и хором... Становились цепью и скопом... Все равно - не докричались. Стучали в рельсу - не достучались. Имама мечети всем коллективом били - все равно не помогло. Связь не налаживалась хоть тресни, Правда от воплей имама начался камнепад и сошла лавина, и эти события связи с соседним селом не наладил.

         В результате пришлось посылать пакет с нарочным.

         Здесь опять незадача. Пробег письма. Колючки на дороге. Посещение гонцом свояка из соседней деревни, а там уж само собой, дегустация свежеприготовленного хмельного напитка из тутовых ягод. Всё это сдерживало оперативность принятия решения...

 

* * *

 

         Не то, что до старосты местной администрации...

         Посыльный не добрался еще до свояка, а на стратегически важную точку проведения антитеррористической операции уже подоспела подмога.

         Прямо с неба на голову обюрокраченной местной администрации и ничего не подозревающему сельскому населению свалилась бравые десантники.

         Стрельба. Крики. Приемы рукопашного боя. Шум. Пыль...

         Кто с кем воюет, кто кого бьет, выяснили, когда пыль осела...

         Оказалось, что из-за несогласованности действий двух пьяных лейтенантов из соседних вертолетов - друг друга и лупцевали. Посмеялись над ошибками, загрузили убитых и раненных, пограбили, пожгли, и только было собрались улетать назад, как откуда не возьмись, выползли домашние любимцы. Нет, не собаки.

         С криками, «мы, свои, не стреляйтя» появились заспанные диверсанты без знаков различия.

         Хотели десантники их поубивать, зря, что ли в такую даль пёрлись, но решили погодить, может и впрямь свои...

 

* * *

 

         Задудели трубы, загудели двигатели. Здрасте...

         Прилетели вертолеты. Салют Кибальчишу?

         Наступила пора расправы с врагом, пришло это счастливое время. Однако желающих бегать по «зеленке» и вылавливать там виновных не находилось. Деревня, кто мог двигаться разбежалась, унося награбленной военное имущество.

         Спустившимся с небес оставалось только констатировать разгром боевой точки.

         Подсчитывать и фальшиво оплакивать убитых. Будить и отливать водой захмелевшую десантуру.

         Как уже было замечено, из-за суеты и желания отомстить гадам, уничтожившим блокпост, чуть не поубивали в горячке боя взятых в плен. (А они спали, как невинные агнцы все потому, что Степке Карнаухову удалось поздно ночью обменять своего безымянного сумасшедшего на три бутылки чачи.)

 

* * *

 

         Все прилетевшие сгрудились вокруг не выспавшихся диверсантов. Пришли смотреть, как они жадно пили самый обыкновенный чай из разряда бочковой-ординарный, налитый из ведерного термоса. Как жмурились от счастья, когда ели забытые продукты в виде серого хлеба и рыбных консервов в томате. На все это стоило посмотреть.  Даже у видавших виды боевых вояк слеза подступала к горлу, а слюна к языку от вида изголодавшихся братьев-однополчан поедающих их собственный сухой паек.

         На базу сообщили что тех, кого списали на потери нашли. Дело за малым. Срочно ставить на продовольственное довольствие и провести их эвакуацию отсюда.

         Со следующим бортом, прибыли специальные представители администрации Прикавказских территорий. К тому времени, как и полагается в условиях бесконечного лета, а именно на третьи сутки вернулся вождь и по совместительству учитель. К багажнику джипа переделанного из трактора МТЗ - 82 был привязан пьяный посыльный. Его подобрали на дороге.

         Приятное во всех отношениях мероприятие - погонять граблями вокруг деревни главу местной администрации пришлось отложить на более позднее время. Это означало, что с учетом местного колорита и следования древним обычаям следует договариваться. Как ни как, местное население. Аборигены, едри их в корень!

 

* * *

 

         Высоким договаривающимся сторонам пришлось садиться за низкий стол переговоров. Пить сок, вино и местную отраву приготовленную из чачи и ягод тутовых деревьев. Опять вести длительные переговоры с советом племени.

         Многие из местного начальства, как оказалось, были вполне цивилизованными людьми. Одни учились в краснодарском университете, другим повезло больше, они закончили университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы в г. Москве. Несмотря на все эти положительные моменты, пришлось до хрипоты, до сипа убеждать глав временной администрации и их старейшин прекратить захватнические военные действия.

         После того, как с этим вопросом порешали, тут же коротенько записали обоюдное согласие на отказ от кровной мести. После этого наступило время решительных действий по установлению преференций и контрибуций за убитых солдат.

         За каждого своего убитого федералы требовали пять шкур снежных барсов, что в современных условиях было немыслимо, где их взять столько. Ладно. Нет, так нет... Тогда десять тысяч долларов США.

         Во время торга из-за убитых и замученных, прилетевшие издалека представители федеральных властей, не забывали присовокупить красивые слова и поэтические фразы о патриотизме, долге и родине.

         С пьяными представителями местной компрадорской буржуазии сговорились быстро и, не глядя на большое количество порубленных пострелянных людей - полюбовно. А чего ругаться, коли всегда можно сторговать каждую загубленную солдатскую душу за хорошие деньги или, я уж и не знаю за мешок кукурузной муки, что ли?

         - Мы же джентльмены, культурные люди, - говорили они местным начальникам, обвешанным подсумками с боезарядами и московскими дипломами инженеров-гидростроителей.

         - И что? - те делали вид, что не понимают.

         - Давайте торговаться, - намекали пришельцы-чиновники.

         - Зачем? - удивлялись местные.

         - Чтобы находить компромиссы, устаканивать неразрешимые противоречия... - заунывно тянули песню прилетевшие бюрократы от федеральных.

         - Наливайте теперь вашего, - охотно соглашались старейшины. Выпивали, и разговор продолжался в том же духе...

         В результате переговоров было принято много разных и правильных решений. Форпост будет восстановлен за счет тейпа. Вместо шкур снежного барса и, уж тем более денег, за каждого убитого военнослужащего сельская община в качестве компенсации выставляет райвоенкомату по два призывника. Пусть спускаются с гор, рвут с бандами и вливаются в армейское соединение.

         И хотя федералы просили по восемь, но в итоге, после передачи в руки главного переговорщика пухлого пакета остановились на двух.

         За это войсковая группа отказывается от возмездия в виде ковровых бомбардировок, применения напалма и кассетных бомб спутникового наведения.

 

                                                        * * *

 

         С приходом пищи и прилетом известий, жизнь в лагере Сентай-Юрт налаживалась. Плохое и неприятное забывалось. Неустрашимая пятерка, все это время занималась самой серьезной реабилитационной и восстановительной деятельностью. Они ели и спали. Даже снятый с дерева пришел в себя, вернулся в расположение части и ел за троих, на зависть и колючую изжогу наблюдавших. Но имени, так и не сказал. Да, никто уже и не спрашивал.

         - Задолбал ты нас и без имени, а если у тебя и имя есть, то ты нас заколупаешь еще больше. - Подвел итог Рысак последней попытке налаживания контактов, когда возвращенец начал адекватно воспринимать окружающий мир и реагировать на откупоренные бутылки.

         За всеми этими хлопотами, как-то сам собой, забылся далекий и совсем не страшный мужичек из конторы. Однако не хотелось обижать человека тем, что он мог подумать, будто о нем забыли. Весточку ему направили. Своим невниманием, хотя и анонимно не оскорбили. Текст был прост и спокоен.

         «Успокойся и не оглядывайся. Меняем систему шифров и кодов. Срочно внесите изменения в «Евангелие от Луки». Оплата со стороны исполнителя.

                                                                                              Матфей & Co.»

         Попросили письмецо, незаметно просунуть под дверь адресата. Посыльным был, все тот же снятый с дерева. Он был уколот редким лекарством, прикручен к носилкам и подготовлен к транспортировке.

         Было решено, что все-таки его следует показать специалистам. Для этого пусть за казенный счет едет в Москву, заодно там и письмецо передаст.

         Сопровождающих, от лица воинского подразделения, просили передать психиатру большой привет и просьбу, подвергнуть несмышленыша самому жесткому лечению. Все потому, что так много жрать и не наедаться, не испытывать чувства насыщения мог только гадкий и подлый мерзавец с явными патологическими отклонениями в организме.

         Пусть бы просто мычал, что, мало у нас было мычащих и шамкающих генсеков, все им только аплодировали, но зачем жрать за пятерых?

 

 

ГЛАВА 49

НЕПРИДУМАННАЯ ВСТРЕЧА

 

         Когда шумы вертолетных двигателей стихли. Пришлось не по деревьям лазить, а по земле, аки по суху ходить и заниматься довольно неприятным делом.

         В течение нескольких последующих дней, прибывшее пополнение занималось сбором останков погибших. Судя по разбросанным частям и фрагментам тел, многие из них были зарублены живыми.

         То, что нашли, сложили в большие пластиковые пакеты и вертолетами отправили на основную базу вместе с пареньком, который несколько раз сходил с ума, потом возвращался и снова сходил, но своего имени, тем не менее, упорно не называл, по причинам указанным выше. Как говориться на английском, улетел и   «god» c ним.

         Спору нет. И Алексею, и Степану и остальным двоим - Кондрату и Коле Рысаку, тоже очень хотелось отправиться вслед за отбывшим бортом на главную базу. Кое-что вспомнить... Потрогать руками горячую воду, другую цивилизацию... Выпить разом две бутылки пива, а лучше три... Хотя, спору нет, четыре... Нет, пять... Да, пять бутылок холодного пива для разгона будет в самый раз. После выйти на веранду покачаться там в гамаке, при этом не бояться и не остерегаться любого подозрительного шороха.

         Очень всего этого хотелось. Но остались. Алексей да Степан, переглянулись между собой что-то на своем языке поклекотали, старыми матрасными пружинами поскрипели. И остались. 

         Судя по тому, что остались братья-юмористы, остался и Буряк с Рысаком. За компанию остались, хотя их никто и не просил. Со стороны казалось, что Коля Рысак вообще как будто прирос к ним. Правда, когда ребятишки расходились в противоположные стороны, он всегда бежал в сторону Алексея.

         Они остались и в качестве выздоровевшего пополнения, принялись за дело восстановления разрушенного и сожженного военно-бытового комплекса блокпоста.

 

* * *

 

         В первую очередь, водрузили на вертикальный шест флажок, издали очень напоминающий «Веселого Роджера» только внизу вместо скрещенных берцовых костей красочно расположили силуэты автоматов Калашникова, символизирующих мир и счастье народам, непременно прибывающих вместе с отрядами миролюбивого воинского подразделения. Во-вторую очередь, просто на всякий случай, чтобы местное население не задушило их в жарких объятиях, и своей большой искренней благодарностью не сбило их с ритма несения патрульно-караульной службы. Именно для этого по периметру забора установили противопехотные мины.

         Главным минером, был хмурый хлопец со Львовщины прапорщик Крысюк. Однако даже это не уберегло добровольцев от скрытой напасти т.к. схему минирования прапорщик по пьянке потерял. По крайней мере, он настаивал именно на этой версии. Сейчас солдатики и сами уже боялись выходить за колючую проволоку, чтобы не подорваться на своей же мине.

 

* * *

 

         По поводу мин. Неприятная, но мелочь. Предательства бывали и похуже. Не травиться же по этому поводу.

         Утеря карты расположения скрытого от посторонних глаз боезаряда оказалась так себе неприятностью. Самое интересное наступило при переноски тяжестей.

         - Ах, мадам, негаданная встреча. Такой примерно текст должен был раздаться изо рта Лёхи Гусарова несущего на плечах увесистое бревно.

         Однако, вместо текста, можно было расслышать только придушенное мычание, очень похожее на то, когда внезапно зажимают мошонку в тиски. Он не знал, куда с этим бревном бежать, в какое место и кому его засадить? Во, как сильно растерялся. Бросил с досады бревно, попал себе комлем по коленке, но даже внимания на это не обратил. Еще раз протёр глаза. Нет, не почудилось…

         Повезло ему встретить подлую и коварную Лариску Ромашину, которая передала ему «привет из ада» после чего все неприятности и начались.

         Пришлось вместо бревна брать восточную красавицу в плен и вести на солдатский допрос.

         Та, конечно, в слезы. Прости, любимый! Бес, по имени Ассенизатор, деньгами попутал.

         Гусарову следовало ее сразу расстрелять, отомстить за свои мучения. Но он, как человек легкомысленный и доверяющий всем женщинам одновременно, позволил ей в очередной раз задурить себе голову, себя разжалобить.

         Он слушал, а желваки на скулах так и ходили, так и бегали... Кулаки от поруганной девичьей чести непроизвольно сжимались до боли, до крови от ногтей (мог бы не лениться и состричь эти когти).

 

* * *

 

         Рассказала она ему всхлипывая и тяжело вздыхая, как инвалид-Пирогов, (кстати, получивший звание Героя России) узнав, что она не угробила Гусарова (а деньжищи взяла) осерчал не на шутку и в нетрезвом состоянии, скотина, продал ее «птицу белую» в сексуальное рабство жестокому восточному сатрапу, по фамилии Тарзанцев.

         Сатрап не был членом лиги воинствующих феминистов, видно поэтому, сексуально над ней измывался. Кроме этого, заразил ее всеми нехорошими болезнями и, узнав, что она вскорости помрет, бросил ее в чистом поле да на голой горе.

         А сейчас жить ей осталось три дня, три часа и три минуты. Хорошо бы оставшееся время провести в родных краях и с любимым человеком.

         Гусаров огромным усилием воли без ерничанья и смешков, сдержал таки горючую мужскую слезу. Поблагодарил сказительницу за добротный пересказ спорной статьи-передовицы из газеты «СПИДу ВОПРЕКИ». Он...

         Да, что говорить. Отпустил он ее... И зла на красну девицу для острых воспоминаний к старости - не оставил. Мало того, написал ей сопроводительную записку и вместо растерзанного толпой фанатиков трупа солдата Иванова отправил вертолетом на материк.

         Вот такой он, с мягкой улыбкой диверсанта добрый и великодушный капитан Гусаров.

         Постоял, посмотрел вслед винтокрылой птице. Грустно и беспомощно повздыхал, да и приступил к более интересному занятию.

 

ГЛАВА 50

ВОЙНА и МИР

 

         На вертолетах много военной и мирной амуниции не доставишь, приходилось обходиться минимумом. Особенно когда это касается интересов мирного местного населения. Для его защиты от разлагающего и дезорганизующего работу запаха военно-полевой кухни вокруг территории предполагаемого лагеря, по крайней мере, вокруг пепелища на живую нитку-однорядку натянули ограждение из колючей проволоки. Посчитав свои действия малоостроумными и не оригинальными, там же расположили посты. Минные поля были вспаханы еще раньше.

         Но пост с бухты-барахты не ткнешь в место, которое просто понравилось тем, что там растет трава. Это не пост, а прогулочная площадка. Нет, ты бери солдат лопату и копай себе окоп.

         - Выкопал?

         - Так точно!

         - Теперь копай ходы сообщения между ними. Помни. Условия тревожные, боевые. Тем более на границе тучи ходят хмуро, а по донесениям разведки край суровый тишиной объят... Все ясно?

         - Так точно!

         - Приступай.

 

* * *

 

         За день работы лопатой каждый боец напахал по несколько десятков самосвалов грунта.

         Четверка отважных от усталости даже материться не могла.  Однако продолжала уговаривать себя и других надеждой на спокойный сон, но лучше бы с такими мыслями оставаться в спокойных лесных условиях. Людей там нет бояться некого. Все дикие звери знают, что если нет желания чтобы они, т. е. люди просто так скуки ради, для развлеченья и веселья тебя не подстрелили или не обидели, обходи их привалы, как можно дальше, это гораздо надежнее и здоровее чем попадаться им на глаза. Это позиция мирного зверья. С этими наблюдениями были согласны и некоторые представители рода Homo sapiens известного способностью к членораздельной речи и абстрактному мышлению.

         После команды отбой (каждый сам себе ее отдавал) падали сразу в горизонтальную позицию.  Однако в палатках не спалось. Там было жарко и душно организмы требовали воли, простора и свежего ветра перемен. Мало того прибыли нежданные гости. Залетели подлые комары. Своим зудящим полетом весь подготовленный сон псу под хвост пустили. Как сейчас помню, у многих воинов под темным тентом палатки кровососы напились крови. Напились досыта, до отвала и убрались восвояси.  На молодецкое кряхтение и проклятия тут же пожаловали их дружки-подружки. Прилетели, вампиреныши и сходу вцепились...

         Так чего зря мучаться? Зачем на насекомых кровь тратить, если ее можно пролить в бою. За день наломались до тошноты, до чертиков в глазах.  Поэтому, оторвав от ящиков с минами их крышки, кое-как расположились на деревянных щитах в отрытых днем ходах сообщения и окопах. Кстати, правильно сделали.

 

                                                        * * *

 

         Именно сегодняшней ночью, очередная группа подлых смутьянов-троцкистов, в надежде вволю пограбить и все поделить по справедливости... Так вот когда эта самая групп пробиралась к палаткам, чтобы спящих безболезненно, сонными чуть-чуть зарезать и убить...

         Чу... То там, то сям... То дальше, то ближе... В ночи… Прерывая пение птиц и стрекот кузнечиков, стали рваться гуманные итальянские противопехотные мины. Они не так убивали, как калечили живую, но глупую силу врага сея в его ряда смятение и панику.

         Вот тогда-то те, кто не спал на посту, а спокойно отсыпался в окопе, эти ребята и оценили преимущество сна в укрытиях. А что палатки, да и вообще при чем здесь палатки? В бессильной ярости и злобе, зажигательными пулями сожгли их злые и непочтительные к чужому имуществу восставшие, а сами в сполохах огня и грохоте взрывов в страхе отступили.

 

* * *

 

         Так, до утра, никто из дежуривших на блокпосту не смог уснуть. Ждали повторной атаки лютого ворога. Зорко всматривались в темноту, готовясь отбить лихие наскоки конницы.

         Ожидание и нервное напряжение этой ночи, нарушалось и прерывалось дружным храпом из отрытого окопа, где дрыхла не обращая внимания на смертельную опасность бравая четверка с Колей Рысаком по середине.

         Бравируют?

         Манкируют опасностью?

         Нет, просто спят. Уж больно, болезные, намаялись за день.

 

 

ГЛАВА 51

АТАКА на ДОГМЫ

 

         Утро принесло новые заботы.

         Пришлось вставать, умываться и чистить зубы.

         После приятных минут связанных с водными процедурами вся четверка в недоумении ходила вокруг сгоревших ночью палаток и громко возмущалась. Запевалой частушек выступил Алексей.

         - Вот, суки, а? Кто это сделал? Оторвать им всем.., чтобы не болталось... Такую красоту порушили...

         От имени личного состава он начал высказывать наболевшее и выплескивать на других горечь утраты, как бы приглашая и остальных поучаствовать в оплакивании утраченной красоты и строгой геометрии походных палаток.

         - Это что же такое делается? - поддержал его Рысак. - Жрачку с сигаретами, хоть не тронули?

         - А чего нас не разбудили? Что ж это получается, опять самое интересное пропустили? - загоревал Степан.

         Троица внезапно остановилась.

         Повисло неприятное молчание.

         Все трое смотрели на Кондрата Буряка.

         Тот пытался сойти за умного, то есть промолчать. Но сослуживцы плотнее его обступили и, он рванул от души.

         - Вот ведь, курвы... Прясть их яйца, - коротко выкрутился Кондрат идущими от души мятежными словами.

         Ну, и на этом, спасибо.

 

* * *

 

         После сытного, но молчаливого завтрака полуфабрикатами возобновилась обычная рутина армейской жизни. Пришлось встречать и разгружать конвой прибывших вездеходов с боевым запасом, сигаретами и продовольствием.

         Оставшуюся часть дня, практически до ночи, укрепляли укрепление укреплений (простите за тавтологию).

         Камни на носилках и песок в мешках никто никого носить не заставлял.

         Зачем заставлять? Все прекрасно, хорошо и живо запомнили  события прошедшей ночи, особенно ту ее часть, когда над головой и другими выступающими частями тела весело чирикали пули и пстрикали горячие осколки ручных гранат и мин.

         Поэтому, зачем кого-то заставлять, когда песок, гравий и камни берут на себя предназначенные лично тебе смертоубойные металлические предметы.

         Не надо заставлять. Остановился, водички попил и опять за работу. Не для дяди, для себя стараешься...

         После взятого сумасшедшего темпа работы. Ближе к ночи. Наступило время отдыха. Личный состав, несмотря на великолепный пейзаж, окружающий со всех сторон готов был рухнуть в сон там, где стоял. Один неугомонный Гусаров с пропеллером в заднице ни как не мог отключиться. Он тут же начал сочинять очередное письмо в адрес гебешного представителя. Зачем?

         Зачем это делать адреналинщику, зависимому от впрыскивания в мозг очередной дозы гормона мозгового слоя надпочечников?

         Он знал ответ на этот вопрос прозвучавший от любопытного Рысака.

         Чтобы тяготы и лишения связанные с несением воинской службы не казались пресными и нудными. И еще, в целях внесения разнообразия в жизнь центральной нервной системы и включения неиспользуемых участков мозга.

         - Так, работаем без страховочных тросов, - сразу предупредил он Степана. - Давай ему забабахаем что-нибудь по-нашему, по-шекспировски без претензий на гениальность. Чтобы ему, простому человеку было интересно читать и непонятно разбираться.

         - Давай, - с большим сомнением согласился Степа. - Но раз по-нашему, тогда ничего писать не будем.

         - А что случилось? - обиделся Алексей.

         - Пока еще ничего. Но обязательно случится. Я в лесу камеру оторвал по которой нас транслировали...

         Он повернулся и достал из рюкзачка небольшую допотопную камеру.

         - Прикрепим к ней видеокассету и попросим сорванного с дерева бойца, пусть в комнате у адресата прямо в вытяжке над унитазом установит... Но, уж, чтобы обязательно в глаза бросалось.

         Гусаров, прикрыв глаза покрутил головой, как бы взвешивая внутри это предложение.

         - Да, Шекспир, отдыхает, - На этот раз Алексей, обиделся по-настоящему с завистью.

         - Он давно уже отдыхает, - не понял своеобразной идиомы Степан.

         Алексей задумался. Придя в себя, со значением заулыбался, как будто его щекотали в щекотливом месте. Потом, стараясь казаться равнодушным, поинтересовался  у автора идеи, ревнуя его к задуманному:

         - Это ты сам такую красоту придумал или спиз...ил у кого?

         - Что, такое.., это, есть.., - спиз...ил?

         Безобразно коверкая слова, спросил Степан, окончательно расставаясь с мечтой стать учителем русского языка и литературы.

         - Тебе объяснить по солдатскому или по научному? 

         Молниеносно и живо отреагировал Алексей, загораясь от возможности, все правильно закадычному дружку разъяснить, а главное показать ему, что и он способен не только мешки тягать, но и идеи рождать.

         - Давай оба варианта, - поудобнее усаживаясь и собираясь внимательно слушать, попросил его Степан.

         - Оба, так оба, - легко согласился знаток фольклора, на всякий случай закатывая рукава. - Да, к слову сказать, солдатский напрямую увязан с научным по этому слушай внимательно.

         - Я готов! Так точно! Есть! - вскочил Степан со своего места и вытянувшись во фрунт, поинтересовался. - Но откуда эта смелая атака на догмы?

         - На всякий случай, - осторожно пояснил свою решимость Алексей и осмелев добавил: - Нельзя все время стоять на месте, пора уже и для науки что-то сделать. Для красоты слога я назвал свое сообщение «Розовой легендой».

         Итак, слушайте все.

 

 

ГЛАВА 52

Научно-исследовательский доклад А. Гусарова.

Розовая легенда

 

         Дело происходило во времена владычества Римской империи, то есть, так давно, что славяне в то время еще жили в пещерах и в них при свете костра лаптем щи хлебали. Это выражение означает - жили просто и водки не пили.

         В эти далекие времена к таким же бесправным солдатам и офицерам (их еще тогда называли - легионерами) как и мы с вами шел караван навьюченных мулов с грузом соли. Как известно в древности соли было несравненно меньше чем сейчас. Стоила она дорого и в свободной продаже бывала с постоянными перебоями.

         Чтобы легионы не бунтовали, Цезарь Клеопатрский регулярно посылал в свои войска такие грузы не обращая внимания на стоимость соли и транспортные расходы. Спокойствие в войсках стоит дороже.

         Сами понимаете скорость нагруженного мула гораздо меньше той, нежели когда он идет порожняком. Правда, погонщики знали один секрет увеличения скорости обессилевших животных. Если, скажем, требовалось резко уйти от погони или ко дню рождения правителя досрочно выполнить пятилетний план по перевозкам тогда они под хвост бедной бессловесной скотине, закладывали стручок жгучего перца. После этой незамысловатой операции погонщики сами порой не успевали за животными, так они рвались вперед к воде к тому, чтобы остудить жар и нетерпение тела.

         Но к теме исследования, о котором я веду речь, данное уточнение не имеет ни какого значения и считается простой энциклопедической ремаркой. Некоторым слушателям сегодня повезло, им попался грамотный лектор.

 

* * *

 

         Так вот, значит идет себе этот караван идет, параллельно ему крадутся бандиты, пытающиеся эту соль спиз.., нет. Пытающиеся эту поклажу забрать себе. Но так как груз стратегический и мало того военный, его, соответственно охраняли вооруженные люди, их тогда еще называли, как?

         Правильно - легионерами. Молодец Рысак.

         А на то время бандюги хоть и были смелыми, но не до такой же степени, чтобы добровольно ложиться и умирать под дротиком, пущенным умелой военной рукой руководимой центурионом. Поэтому нападений не было, хотя конвой ухо держал востро и на посту спать себе не позволял.

         Долго они шли по территории с засушливым климатом и отсутствием атмосферных осадков. Сегодня, как назло на этом месте  раскинулись необъятные итальянские просторы средней полосы.

         Идти было тяжело. О чем разговор? Даже мулам иногда под хвост закладывали стимулирующее средство в виде допинга из жгучего перца. Они бедные и несчастные лишь мотали своими скотскими мордами и все равно дальше двигаться от усталости не могли.

         Бандиты, несмотря на возможность хорошенько пограбить и принести в свой дом гостинцев для детей и хлеба для больной матери и те отстали. Не выдержали напряжения.  С них, с бандитов-то, какой спрос? Мокрота одна, а не люди. Они же крепкой силы воли и настоящей солдатской закалки не имеют. Однако, разговор не о них.

         Сейчас хлебну водички и продолжу дальше.

 

                                                        * * *

 

         Согласно историческим свидетельствам Плиния Старшего через восемнадцать дней караван вышел на берег разлившейся реки Тибр.

         То-то, по первоначалу было радости, то-то все ликовали. Потом искупались, заодно помыли щелоком разные необходимые в семейной жизни места и несколько поостыли. Все потому, что от большого количества выпавших в горах осадков в виде дождя эта речка разлилась по-настоящему и смыла построенный вороватыми подрядчиками мост.

         Мост, в один из моментов, попросту сложился карточным домиком вовнутрь своих колонн и развалился, погребая в водах стихии, под своими развалинами, даже рабовладельческие жизни. Впрочем, это к моему исследованию основанному (Sic!) на трудах, в том числе обоих Плиниев имеет хотя и косвенное, но достаточно большое значение.

         Вместе с представителем торговцев соли по имени Фраерман походили они по берегу покричали паромщику только того, видно вместе с паромом, разбушевавшаяся стихия также смыла куда подальше.

         Покумекали и  сварганили погонщики мулов вместе с секьюрити подобие переправы - привязали Фраермана вместо поплавка к мулу и пустили их порожняком в пробное плавание. Ничего не получилось. Толстый орущий всякие картавые непристойности тонущий поплавок чуть не утопил мула. Пришлось обоих вытаскивать на берег и откачивать каждого по отдельности, но через индивидуально-обособленные отверстия...

 

                                                        * * *

 

          - Я прошу прощения у уважаемой аудитории... - Гусаров прервал повествование и строго посмотрел на скучающих сослуживцев. - ...За перенасыщенный наукоемкими терминами стиль повествования, но сегодня наконец-то нам пришла пора пообщаться о больше, о вечном и глобальном. Посему, извольте любезные правильно истолковывать мою речь.

         Степан, а это лично к нему, зевающему во весь рот, обратился лектор-самозванец. Так вот он, в знак поощрения, чуть заметно прикрыл веки и царственно кивнул головой. Давая понять, что он пытается соответствовать высокому духу проводимого мероприятия.

         Алексей, верно истолковав этот кивок, продолжил выездную лекцию в войсках:

         - ...Сели они все в кружок. Забили косяк из благовоний. Покурили, поспорили. Закатив глаза в сторону поднебесья, подумали. Наморщив лбы, общими усилиями придумали другой способ переправы.

         Выяснили, в каком месте сегодня у реки находится брод, поднялись вверх по течению километров на семь и без лишней нервотрепки переправились на другой берег. Пошли дальше.

         Вьючные животные побежали веселее. Причина этой веселости заключалось совсем не в том, что им под хвост засунули стручки жгучего перца к коим, я уже в третий раз возвращаюсь в своем повествовании. Вовсе нет...

         Но и мы не ослы. Поэтому  не будем забегать вперед и о причине их резвости, я вам расскажу в конце своей «розовой легенды».

 

* * *

 

         Когда еще через двенадцать дней караван прибыл в город Пизу. То, как издавна повелось при доставке и получении продуктов питания на оптовом складе продовольственной воинской службы, под извечную попевку сдал-принял, взвесили поставленную соль и очень удивились.

         Оказалось, что десятая часть соли по злой и беспощадной воле Тибра ушла вместе с водой попросту растворилась. Погоревали, поплакали, ведь кому-то за это придется посидеть. При чем посидеть на выбор: или - на раскаленной жаровне; или - на колу.

         Но делать нечего, составили акт и списали убытки на естественные форс-мажорные обстоятельства в полном соответствии с требованиями Римского права. Скрепили акт дружескими объятиями и веселой попойкой. После чего по римскому обычаю и по велению измученного организма все организованно пошли спать. 

         А утречком встали пораньше. Причина этого «пораньше» была заранее ясна. Чтобы пот, выделяемый организмом, выделялся не столь обильно, а соленая влага не разъедала нежную рабскую кожу и дорогостоящую ткань драп-дерюги, из которой тогда шили грузчикам роскошные туники. По этим причинам тогда завсегда работали по утрам.

         Так вот поднялись продавцы и покупатели опохмелились соком из навозных мух. И дружною гурьбою направились грузить прибывших за солью представителей продовольственных служб боевых единиц и подразделений.

         Открыли склад...

         А на том складе кроме сытых мышей ничего нет...

         Понятное дело. Ударили в барабаны, надули в литавры... Что ж это делается на охраняемой территории.

         Скандал... Измена... Предательство?

         Впрочем, согласно дошедшей до наших времен переписки по этому поводу очень оперативно нашли причину усушки и полной утруски. Оказывается, так было записано в официальных бумагах. Боги, не получив свою «десятину» разгневались и наказали алчных людей.

 

* * *

 

         Итак, вся соль провалилось сквозь землю.

         Канцелярию Цезаря и специально созданную для этого дела комиссию Сената такое объяснение интендантов не вполне, но устроило. Не могло не устроить потому что - это правда, а против правды не попрешь.

         Имелись, конечно, скептики и непорядочные типы. Такие и им подобные во всем произошедшем подозревали воровство, коррупцию и преступный умысел. Однако им, уже непосредственно в Риме в момент утверждения акта о списании было предложено заткнуться. Попросту не раздувать нездоровый ажиотаж и не расчехлять не нужные страсти. Особенно вокруг того, что у некоторых членов комиссии появились новые дворцы и юные привлекательные рабы обоего пола. Под рукоплескание плебса на очередном празднике в Колизее дело было закрыто. О нем попросту забыли.

         Говорят, когда Цезарь (к тому времени ставший любовником матери Брута) увидел под актом его подпись, как председателя комиссии, именно тогда и прозвучала ставшая хрестоматийной фраза «И ты, Брут?». Потому что если хорошенько вдуматься в исторический анекдот. В тот момент, когда Брут в хорошо охраняемом помещении римского Сената ткнул Цезаря заточкой под ребрину, Цезарь вряд ли успел что-нибудь историческое сказать. Он слишком скоропостижно скончался.

 

* * *

 

         Вот с тех самых времен и повелось. Если что-то по мелочам пропадет, это называется «стибрили» а уж если по крупному гикнется, то договорились это называть «спиз...ли». По географическому месту произошедших событий, т.с. пропало в Тибре и исчезло в Пизе.

 

* * *

 

         Однако, на этом история свой поступательный бег не остановила.

          С тех давних времен это место в городе считалось нехорошим. То погреб завалиться и квашеную капусту придавит, а то огнем заискрит, и полгорода в угольях хоть ты используй их для приготовления хорошего шашлыка. А еще бывало, плебеи напьются здесь «горькой» и ну давай куражиться, а в перерывах между гульбищами, разнесут в лоскуты и дребезги все постройки. Н-да...

         До 12 века на том гиблом месте вообще ничего не строили, крепились. Может  и зря. Место славное и примечательное. Как ни как - центр города. Термы, пиццерии, гетеры неподалеку - все ж рядом. Но потом подзабыли заветы стариков и вроде как из некондиционных материалов построили башню «кампанила» называется. Нормальные стройматериалы (это также по традиции) ушли упитанным церковникам на строительство загородных дач и вилл.

         Они, кстати все правильно рассчитали. Думали, со временем башенка сама завалится по естественным причинам и все довольны. Можно было бы сослаться на злые силы сатаны и природы.

         Но добрые люди говорят, что-то там строители с раствором напутали. Вместо того, чтобы на чистый речной песок блоки укладывать в него по недомыслию добавляли слово божье и яичные желтки. Схватилось так, что отбойным молотком не отшибешь, если его конечно - не включать.

         В общем, башня не развалилась. Зато на выбритую макушку головы местного прелата слетелись дьявольские козни и неприятности.

         А дело было в том, что кто-то из обиженных, естественно тот, кому ворованного не хватило, куда положено по инстанции и доложил. Мол, так и так прикрываясь священным писанием и прошлыми религиозными заслугами в боях за Гроб Господний господа духовенство, воруют.

         Реакция Папы не заставила себя долго ждать. Понаехало проверяющих. Первоначально три комиссии признали, что все нормально. Ни хищений, ни фактов приписок и завышения объемов выполненных работ не выявлено.

         Только с четвертой попытки хапуги в рясах были выведены на чистую воду. Суд инквизиции потребовал, чтобы они покаялись.

         Делать нечего. Они и покаялись. Им за это все грехи и скостили. На этом скандал был исчерпан. Однако ж, тенденция осталась...

         В результате стоит в центре города Пиза башня, как памятник и напоминание о том, что всё всегда можно списать на гнев богов. Правда, башня стоит криво, зато слово спиз...л с каждым годом все прямее и увереннее заявляет о своем триумфальном шествии по всему миру.

         - Sapienti sat (лат. - букв. - мудрому достаточно; умный поймет) - многозначительно закончил Гусаров, ожидая обрушения восторженного шквала аплодисментов.

         Но даже хлипких, вынужденных хлопков не дождался.

 

                                                        * * *

 

         Вся речь была произнесена монотонным слогом, торжествующего пафоса «лектора на общественных началах» которому нравился сам процесс речи. Этот процесс для таких особ становиться еще более приятным, когда его хотя бы вначале слушают. Кроме всего прочего лектор пытался придать своим словам еще и ритмический рисунок, поэтому во время исполнения дирижировал обеими руками и одновременно отбивал такт ногой, что многим помешало выспаться.

         Алексей устало и мудро посмотрел на Степана и примкнувших к нему невольных слушателей Колю Рысака с Кондратом.

         После брови у него поползли вверх.

         - А где твое стило, берестяная грамота или, в крайнем случае, папирус? - огорченно, почти оскорблено спросил он у Степана, собираясь вот-вот заплакать. - Ты что, ничего не записывал? Получается, я все это зря говорил? Впустую сотрясал воздух?

         - Зачем записывать? - не понимая, смеяться ему или начинать оправдываться, перехватил вопрос Степан.

         - Verba volant, scripta manent (лат. - слова улетают, написанное остается), - как неразумному ребенку строго объяснил ему Алексей.

         После махнул рукой, как будто внезапно вспомнил, что он всё для себя уже давно и окончательно решил. Примирительно подвел черту под сказанным:

         - Не ищи, солдат, в моих словах мораль и нравоучения. К сожалению, кроме многовековой глубокой и так необходимой людям истины там больше ничего нет.

         Степан внимательно посмотрел на Алексея, потом на песок, тихо осыпавшийся с бруствера окопа, подумал и с вызовом повторил:

         - А про камеру визуального наблюдения все-таки я сам придумал, а не то, что ты называешь подозрительным словом слим.., скрим... Забыл уже, каким.

         - Нет, вы видели такого человека? - возмущенно закричал Алексей. - Рысак, выскажись. Ты здесь самый умный... Хотя и  Багарт.

         Коля не ждал такого поворота событий и от неожиданности инстинктивно вздрогнул. Приняв оборонительную стойку, которой его обучил Гусаров, из-под поднятого локтя спросил:

         - А в чем собственно дело?

         И на всякий случай, не опуская локтя, стал ждать разъяснений.

         - Ты с умным видом стоял? - строго посмотрел на него Алексей.

         - Ну!

         - Лекцию про слово «спиз...л» слушал? - еще строже спросил он у Рысака.

         - Ну! - с видов образованного человека продолжал настаивать на своем Коля.

         - Так выскажись по этому поводу! - требовательно и возмущенно закричал Алексей.

         - А в чем собственно дело? - ловко перехватил инициативу в свои руки Рысак.

         Смеялся даже флегматичный Кондрат.

         - Дайте мне самую тяжелую работу и потребуйте, чтобы я ее выполнил и умоляю, уведите меня отсюда в смирительной рубашке, - простонал Алексей. - Мне, буйному и помешанному с тихими идиотами не по пути...

         - А в чем собственно дело?  

         В третий раз переспросил Коля, понимая, что никто его бить не будет и за шифером для крыши вигвама, как недавно в лесных условиях не пошлет.

         - Иди, отрок... Иди и успокой жителей земного шара тем, что пока ты здесь... Под моим присмотром люди доброй воли могут спать спокойно, - устало махнул рукой Алексей. - Да! Горе от ума нам с тобой явно не угрожает.

         Однако Рысака такой поворот событий не устраивал. Он как в школе поднял вверх руку и задал мучающий его вопрос:

         - Я, типа, не понял... А чё, название такое пантовое - «Розовая легенда»?

         На всякий случай кулак поднятой руки рефлекторно сжал еще крепче и от лица не убирал.

         - Хвалю за пытливость ума, - похлопал его по плечу Гусаров. - Я хотел назвать свой научный труд «Разовая легенда» т.е. на один раз, но видно зря старался, что не назвал. Была призрачная надежда на то, что мой единоокопник не поленится, запишет мои слова и все это станет достоянием всемирной культуры и само собой, истории. Да видно не судьба. Хоть и последней, но надежда на нечаянную радость и Нобелевскую премию умерла. Так как повторить все заново под запись я уже не смогу, запал не тот. А без харизмы в науке сиди, пацан, и не рыпайся...

 

* * *

 

         Со стороны было видно, как сильно переживает человек, потративший впустую своё время. Другие народы тоже умею переживать, те же сенегальцы очень в этом преуспели. А вот показать это с широким размахом и одухотворенным задором, нет, не умеют. Пока еще должных славянских высот в этом не достигли.

         Все долго, исподлобья поглядывая друг на друга, испытующе молчали. Первым не выдержал Алексей. С тоскливым криком, покидающей родное гнездо и улетающей в теплые края птицы, прокурлыкал:

         - Так по вашему, я никакая не муза..? А муз?

         После этого многим показалось, что кто-то случайно обронил слезу. Устойчивые инстинкты и безусловные рефлексы и здесь сняли свой богатый урожай.

         Степан не поддался на псевдонаучную лирику мужественного героя нашего повествования, а совсем наоборот. Психанул не по детски и еще раз мстительно и раздельно с осознанным превосходством повторил свое утверждение:

          - Про установку камеры в логове гебешатника, это все же я придумал...

         Хотел Алексей в очередной раз полезть в карман за словом, да передумал. Тем более, он уже оттуда все выгреб. Делиться с демократической общественностью было нечем. Разве что, призвать их всех скопом к свободе, равенству и правопорядку. Но посмотрел на лица тех, кто весь день тягал камни и копал окопы... И промолчал.

         Не было ни спора, ни вульгарного мордобоя. Вновь возникшую паузу, которая иногда возникает в трезвых беседах военных людей (вооруженных, кстати, автоматическим оружием) разрядили прилетевшие вертолеты.

         Салют авиаторам!

 

 

ГЛАВА 53

ЧИЧИ

 

         Удивил меня рыцарь Гусаров-Новиков.

         Так удивил, что я и слов не находила. Хотела даже всплакнуть от счастья. После вспомнила, из какой переделки мне удалось выбраться и сразу плакать расхотелось.

         Меня украли самым вульгарным образом, подсыпав что-то в бутылку с питьем купленную мной прямо у дороги. Продали, обменяли или передали, сегодня это уже не важно сыну бывшего героя-генерала Тарзанцева, который согласно отцовским заветам на коммерческой основе дружил с бунтовщиками.

         Решив испытать на прочность похитителей, вначале отвергла домогательства перекупившего меня Тарзанцева. Но, увидев плеть и что-то из серии садомазохистских забав, быстро согласилась.

         Со слезами причитаниями, криками «мама, маменька, спаси меня» поддалась грубой силе. Одно условие написать письмо своему благодетелю, с извинениями. Разрешили, отправили. Когда читали и проводили цензуру, долго хохотали над моим приглашением на свадьбу.

         Скоро я Тарзанцеву надоела, и он перепродал, даже не перепродал, а подарил меня своему заместителю по бандитским делам, Саиду. Тот долго не церемонился, быстро низвел меня до состояния сексуальной скотины, фантазии у него были, как он считал самые разнообразные и похоть перла сплошным густым потоком.

          Когда меня в очередной раз, за каких-то пару недель, подарили или перепродали, я оказалась в далеком горном селе, там услыхала шум вертолетных двигателей. Жители разбежались.

         Не говорящий по-русски, мой новый шестнадцатилетний господин, также сбежал. Когда вышла посмотреть, что собственно произошло, нос к носу столкнулась с Гусаровым. Он проводил меня до того места, где был со своими солдатами, все простил и специально вызвал вертолет для моей эвакуации.

 

* * *

 

         Вывезли меня, а что толку. Ни денег, ни документов, ни нормальных антибиотиков. Грязная, нечесаная, больная. Лишена главного своего оружия, женского обаяния.

         Помощник коменданта, глядя на меня как на зачумленную, только и спросил: «Есть ли у вас здесь человек, способный оказать помощь?».

         Есть говорю. Фамилия то ли Гусаров, то ли Новиков.

         Знаем такого, отвечает.

         Связались с ним, он подтвердил мою благонадежность и несчастную судьбу.

         После этого в офицерском бараке, выделили комнатку и велели его дожидаться. Разрешили кормиться в офицерской столовой.

         С минуты на минуту, сейчас жду его приезда.

         Тем более работу следует закончить и деньги, полученные от Ассенизатора отработать. Ситуация складывается, лучше не придумаешь.

 

 

ГЛАВА 54

Предавший раз - предаст и второй

 

         Когда Гусарову передали по рации привет от его знакомой Ларисы Ромашиной, он оторопел и в запарке даже не понял кто это. После до него дошел скрытый смысл привета от Лариски-Крыски. Играл он в письма с приветами «конторе» вот и получил ответ.

         Но делать нечего, привет принял. Попросил комендатуру, предоставить ей комнату и кормежку. Он, как только разберется со своими делами, вернётся на базу и сам будет заниматься дальнейшей судьбой «подкидыша».

         Подумал, глядя на звездное небо, и решил в буддизм и их философию о вечной жизни не вдаваться. Пришла мысль передать Лариске свой привет. Хорошо он усвоил одно жизненное правило: «Предавший раз - предаст и второй». Никаких романтических иллюзий по поводу этой коварной холодной красавицы и ее ложных чувств, не испытывал. Эту станцию его вагон давно проехал.

         Тем более, макет камеры видеонаблюдения в наличии имелся. Шутники в стройных рядах вооруженных сил никогда не переводились. Да и лекция. Лекция была прочитана, правда это, в данном контексте ни о чем не говорит.

         Собрались на совет. Военные советники, прослушав вводный инструктаж по существующей проблеме, поддержали стремление Гусарова к розыгрышу.

         Он только об одном умолчал, что объект шутки, живущий в комнате под номер девять дама.

 

* * *

         Для установки макета камеры видеонаблюдения в жилище подручного киллера (об этом Гусаров сказать не забыл) отправили Кондрата.

         Серьезно объяснять ему ничего не потребовалось. Раз надо, значит надо. Оказалось, что совместные испытания лесам и ураганным огнем противника стоили многого. Кроме того, что он был шустрым пареньком он плюс ко всему, оказался и неплохим товарищем исполнительным и скрытным.

         Перед засылкой с секретной миссией в преступное логово его тщательно проинструктировали.

         Дали понять, что вещи либо деньги там брать не надо. Так как это всего лишь - розыгрыш. Милая товарищеская шутка.

         Конечно, чтобы все получилось и шутка не была смазана чьим-то неуклюжим поведением, установить камеру следовало так, чтобы преступный элемент не сразу, но обязательно ее обнаружил. А если объект застукает его за установкой аппаратуры, в этом случае, чтобы шутка казалась еще более милой, совсем не грех будет треснуть его по башке чем-нибудь легким молотком, например, или табуретом.

         - Так может, уважаемые товарищи командиры сразу дать ему по голове и уважаемые товарищи командиры без установки всяких глупостей обойдемся.

         В целом правильно сориентировался и внес посильное предложение неофит-патриот Буряк.

         - Да я то же самое говорил, - тут же начал горячиться и ябедничать Степан. - А капитан Гусаров решил в игры поиграть и как последний пацифист, отказывается от насилия. Ждет, наверное, что объект сам себя тяжело ранит... А потом не выдержит мучений от тяжелой раны и руки на себя наложит... Так что ли получается? А, товарищ капитан?

         Капитан в ответ только демонстративно пожал плечами показывая, что в эти беспредметные дискуссии он ввязываться, не намерен.

         - А в чем, уважаемые товарищи командиры закавыка-проблема? - не поняв горячности Степана, поинтересовался Кондрат. - По какому поводу столько нежных нервов наматывается на собственные грубые вилы? В чём, уважаемые товарищи командиры, смысл-то?

         Ему в двух словах, не называя главного источника полученных сведений, объяснили. В пылу запальчивости, Степан даже назвал объект - грязным убийцей. Себя же они таковыми не считали, хотя и числились по ведомству наемников, которых только и брали на службу именно для убийств и разрушений.

         Вот она политика двойных стандартов, именно отсюда и растут ее кривые ноги.

         Услышав про грязного убийцу, Кондрат хмыкнул и к удивлению Степана, полностью стал на позицию пацифизма и человеколюбия.

         - Просто его грохнуть, уважаемые товарищи командиры это чересчур банально и скучно, а вот побегать с ним в жмурки, в догонялки это, уважаемые товарищи командиры гораздо более интересно...

         Под таким напором аргументов и латентной критике от друзей и сослуживцев, Степану  пришлось капитулировать и твердо стать на их позицию.

 

* * *

 

         Перед началом большого дела, на всякий случай уточнили религиозные позиции и конфессиональную принадлежность друг друга. Судя по географическим местам их происхождения, у них должна была быть разная, хотя и христианская религия.

         Уточнили ведь для чего?

         Уж, больно вопрос это серьезный.

         Чтобы глупых шуток во время горячей молитвы никто себе не позволял и завывающим звукам, во время выпрашивания у всевышнего райских благ, не пугался.

         К облегчению всех четверых оказалось, что трое просто атеисты, а один, выскочка и задавала, католический атеист. Он для верности и правдоподобия, даже размашисто перекрестился... Справа налево.

         Вроде все предусмотрели, все Кондрату сказали... Ну, с богом... И с ближайшим бортом отправили его, по-товарищески шутить с «грязным, наемным убийцей»...

 

* * *

 

         Сами на базу прилетели, аккурат на следующий день. Хорошенько в настоящей горячей воде помылись. Вычесали из волос у кого на груди, у кого на голове, а у кого и в другом месте затесавшихся насекомых и паразитов. С наслаждением побрились. И в столовку.

         Для разогрева и лечения душевных ран перед едой выпили аперитив, состав был не знаком, но сивухой от раствора воняло крепко. Поели много разных и привычных продуктов. Подай им в тот момент, вместо ароматной мясной тушенки с перловкой, свежую ящерицу или аппетитного шакала. Отвергнут с негодованием.

         Сейчас спроси: «Что ели, хлопцы?». Так они и не вспомнят. Но зато в памяти осталось искреннее удивление от вкуса горчицы и хрена с перцем.

         Вечером за счастливое возвращение выпили специально для них украденного спирта и только потом красного сухого вина. Вот это жизнь. Сладкая и сытная.

 

* * *

 

         На следующий день на общем построении симпатяги узнали, что они настоящие герои. О чем им при всем честном военном народе сообщил заместитель командира части Калдыр Мардубалиев.

         В своей выспренной, пламенной и пафосной речи он особенно напирал на то, что они не только снимали людей с деревьев. При чем не пулей снимали, а добрым словом. Но и заботились о кратковременно сошедшем с ума. Не глядя на происки и коварство природы, приняли самостоятельное решение и вывели из лесного безбрежного моря всех военнослужащих живыми и физически здоровыми. И вообще, все представлены к ордену и присвоению внеочередного звания. А Гусарова возможно и того выше.

         После возвращения в родную часть, в этом месте командир не сумел удержать слезу, возможно, одному из героев будет предоставлено почетное право пронести на параде главную святыню каждого диверсанта - портупею генерала Судоплатова.

         Короче говоря, и на Степана, и на капитана Гусарова и на их сослуживцев Рысака и Буряка, обрушился дождь почета и ураган почитания, поклонения и уважения.

         Вся четверка ускоренными темпами проходили проверку «медными трубами». Так как здравицам, восхвалениям и славословиям в их адрес, казалось, не будет конца.

         О погибших в Сентай-Юрте, что вполне в русле современного излишне прагматичного времени не то чтобы забыли, а просто пытались не вспоминать, дабы не портить разными пустяками праздник. Военным диверсантского рода деятельности, вполне хватало одного идола, которого выбрали для оплакиваний и траурных церемоний уже давно. Этим безвременно ушедшим от нас в 1996 году был сын мельника -  генерал Павел Судоплатов. И достаточно.

         Кстати, по представлению Алексея, умеющего писать такие бумаги, не остались без внимания и не ушли в забытье остальные участники четверки.

         Алексей в своем представлении, скромно просил у Верховного Главнокомандующего представить троих его товарищей к званию Героя России или на худой конец к Ордену Дружбы народов, а также установить на родине героев бронзовый бюст в полный рост (прижизненно).

         Пока же придет решение, определяющее их дальнейшую военную судьбу, отдыхать и еще раз отдыхать. Приходить в себя от пережитого. Набираться жизненных сил для новых подвигов и свершений во славу... Нет, не любви... Во славу Отечества, его оружия и почетных орденов.

         Коле Рысаку, не глядя на его уголовный статус законника, который он на время, как бы утратил, было позволено крепко запить и по вечерам разгонять шваброй тучи, дабы ночь была ясна и прекрасна.

 

* * *

 

         С приходом тьмы, с ее наступлением начинались глубоко семейные разговоры о самом важном в жизни. Появлялись нужные и бесконечно необходимые слова, характеризующие состояние любви. Любви ко всему окружающему миру и, что не характерно к людям.

         Но бить морду Мардубалиеву за то, что он бросил их подразделение в лесу на съедение большой мохнатой гусенице, которую с него лично снял отец-командир капитан Гусаров, Колю удерживали.

         Ближе к ночи после половины девятого, когда линия налива перехлестывала уровень мозгов вилки, ножи и маникюрные ножницы от Рысака прятали. Как не пустили его в первую ночь после счастливого возвращения ночевать по месту его прописки и жительства. Побежит в атаку - ищи его потом по всему Кавказу.

         Как не крути, а Рысака берегли и лелеяли, хотя все должно было быть наоборот. Но он так и не смог вспомнить, кого ценной собственной жизни должен был беречь и охранять, а в случае чего и спасти. 

         Конец интересной забаве связанной с Рысаком закончился скоро. В очередной раз этот матерый человечище, выпивал с сослуживцами. По малой нужде стал выползать из-за стола, споткнулся о ножку и сломал себе руку. Перелом получился открытым, натекло много крови на стол, но к удивлению пострадавшего ни кто не смеялся, глядя на то, как он кривится от боли и теряет сознание.

         Кого дурить, кого воспитывать? То-то же. Было, какое ни какое  развлечение для тела и отдых для мыслей. Сейчас его отнесли на руках в лазарет. Скучно стало.

 

 

ГЛАВА 55

ПЕРЕЛОМ

 

         На следующий день пошли смотреть на пострадавшего во время застолья Рысака. Собрались все: Гусаров, Карнаухов и Буряк.

         Доброй солдатской шуткой, озорным веселым юмором попытались развлечь перебинтованного однополчанина. Сам Рысак хоть и был подавлен всем произошедшим, но на праздник «восставших из ада» (так было предложено называть банальную пьянку, дабы предать ей родимой что-то более весомое) откликнулся с удовольствием. Ему как выздоравливающему приготовили передачу с усиленным питанием. Кроме апельсинов и минеральной воды там был не менее полезный для здоровья технический спирт дрянь, конечно мерзопакостнейшая, но для поднятия богатырского духа сгодится.

         Посетители забыли, что Коле только стоит чуток выпить, как он начинает жестикулировать конечностями и смещать упорно не срастающиеся кости. Опять беда и мучения. От этого или от чего другого, но было видно, как сильно человек переживал по одному ему известному поводу.

         Анекдоты закончились. Запал и радость от долгожданной встречи угасли. Чтобы не выглядеть балластом и не недоедать своим присутствием, посетители пожелали Рысаку скорейшего выздоровления. Пообещали в следующий раз принести еще больше апельсинов и минеральной воды двух видов, да и пошли себе восвояси.

 

                                                        * * *

 

         Выходящую из больничной палатки троицу задержал дознаватель из военной прокуратуры. Представился. Так, мол, и так товарищи офицеры, разговор есть. Их трое, а дознаватель один. Несолидно как-то получается. Ну да что делать, он же наделен властными полномочиями, а они только оружием?

         Следователь начал первый и никто ему не мешал:

         - Как самочувствие? Что пишут из родных деревень и поселков? - он стал издалека нащупывать почву для доверительного контакта. -  Объясните господа военные такое мое любопытство. Почему в мирно отдыхающего диверсанта Николая Багарта стреляли из снайперского ружья отечественного производства?

         - Как это, стреляли? Откуда здесь гангстеры? - сделали удивленные глаза товарищи офицеры. - Поясните свои достаточно подозрительные слова.

         - Ах, так, - помрачнел дознаватель. - Прошу всех ко мне на чай с допросом.

         Выяснилось, что если бы Миколай, был трезвый, он бы почувствовал жалящее воздействие пули, а под наркозом, судя по всему, подумал что сломал конечность.

         Гусаров после допроса под протокол очень гневался. Не приведи господь, так осерчал. Подписавшись, «что все записано с его слов и им прочитано - верно» побежал ловить и бить красавицу Лариску.

         Прибежал, запыхавшись, но той уже и след простыл. Сам еще давал ей деньги на железнодорожный проезд, чему удивляться? Тем более, после того как она подтвердила факт «выхода из ада - на белый свет» Ассенизатора, оттого совсем не факт что именно она стреляла.

         А пока он, раздувая ноздри, искрил негодованием и отходил от гнева, глаза приобрели нормальный цвет, появилась и наша красавица. Оказалось, что она на полученные деньги купила не билет, а продукты питания, с которыми и кашеварила на кухне.

         Состоялось бурное выяснение отношений. Лариска поклялась жизнью будущих детей, что не стреляла в Рысака. А если бы стреляла, то уж точно не промахнулась. А если бы промахнулась то совсем не на много, а если бы на много то грош ей цена…

         У Гусарова после очередного общения с этой дамой было очень тревожное ощущение, что на этом неприятности связанные с ее присутствием здесь не закончатся. Однако от повторения гимнастических упражнений из Камасутры отказался наотрез, ему еще только не хватало испытать венериных радостей. Тьфу, на неё.

 

                                                        * * *

 

         Через три дня опять пришли смотреть Рысака. Посмотрели на него тихо лежавшего и вздрагивающего от каждого резкого звука и удивились.

         Осунулся, потерял соответствующий его должности и званию лоск. Стал выглядеть, как обычный малопочитаемый и оттого малооплачиваемый учитель или прости господи врач, которого буквально только что выдернули из необъятных просторов бывшего СССР. Так скверно смотрелся, что Степан не смог этого вынести и ушел.

         Так прямо и сказал: «Не могу на такое смотреть, пойду лучше партию в гольф сгоняю».

         Степан ушел, а Гусаров остался смотреть на Рысака про себя думая, где это Карнаухов нашел поле для гольфа и какими клюшками он собирается ударять по мячу? Или...

         Алексея прямо-таки холодный пот прошиб. Ё-моё... Стёпка подал ему тайный масонский знак, а он не понял...

         В конце концов, он напрягся смог совладать с нервами и взять себя в руки. Решил, что потом все выяснит, а пока следовало все страхи Рысака, навалившиеся на его слабую голову после посещения дознавателя окончательно развеять и пустить по ветру. Нащупать у него слабые места в соломенной обороне.

         - Что так плохо выглядишь, товарищ диверсант Багарт, - для начала, участливо спросил Гусаров. - Может тебя во время нашего отсутствия ненароком обстреляли? Или почта принесла с родины дурные вести о том, что тебя сняли с доски почета?

         - Да нет, все нормально, - понуро втянув голову в плечи, прикрытые линялой майкой, как-то вяло произнес тот. - Поздравляю всех с благополучным награждением... Рука, вот только болит...

         - Ну, не хочешь не говори.

         Охотно ввязываясь в разговор, согласился Алексей. И как само собой разумеющееся заметил: «Какой-то ты все-таки сегодня маниакально-депрессивный? Спал-то хорошо?»

         - Хорошо, - недовольно пробурчал Рысак. - Да, отцепись ты от меня. Ну, чё пристал как налоговая инспекция...

         - Солнце тебя... я смотрю, не радует. Говорю, солнце не греет...

         Грустно сказал Алексей и, не обращая внимания на оскорбительное сравнение с налоговой инспекцией тут же оживившись, посоветовал от души:

         - Ты вот, накось, выпей водки и солнце ярче засияет, - разливая по кружкам драгоценный продукт, заявил он прямо. - Жизнь по-новому сформируется и своими красками снова начнет тебя радовать... Забыл, как говорят в тех местах, откуда мы с тобой родом «Не питие от праздника, а праздник от пития». Выпей и будет тебе праздник...

         Рысак на это только тяжело вздохнул, но протянутую кружку выцедил. 

         Помолчали... Посвистели... Покачались на каблуках. Расходиться не хотелось.

         По всему было видно, что Колюня соскучился по общению. Может, у него возникла та самая необходимость обычного человеческого разговора. Когда хочется высказаться близкому человеку. Поделиться с ним своими тревогами и опасениями услышать совет... Но слов, тех самых необходимых, пока не находилось. Однако  именно он первым и сломал возникшее молчание.

         - Слышь, братан-капитан, как ты думаешь, кто в меня стрелял?

         - Не знаю, - честно сказал Гусаров.

         Опять помолчали.

         - А, правда люди говорят, что завтра снова в бой и что покой нам только сниться?

         - А как же. Само собой.

         В подтверждение сказанному, Алексей задрал на себе форменную пятнистую рубашку: «Видишь, по известной русской традиции, я даже чистое белье одел».

         - И что, всех возьмут? - испугался Рысак. - Неужели заметут?

         - Всех! - Уверенно, без тени сомнения подтвердил Гусаров. После посмотрел на него как психотерапевт на пациента после оплаты курса лечения и выдал пригов... т.е. диагноз:

         - Тебя терзает и мучает неудовлетворенная ненависть к врагу? Можешь не сомневаться. На фронтах справедливой и освободительной войны ты свою скрытую фантазию, вбить по рукоятку нож в спину неприятеля очень скоро удовлетворишь... Патроны можно не экономить...

         - Но там же стреляют, там же можно...

         Он перебил Алексея, но не захотел не смог выговорить страшные слова. Спазм сдавил горло. Как бы в поисках защиты и поддержки протянул в сторону Алексея свои руки: «Видишь, вчера резал за ужином перловую кашу и поранился... Мозоль на всю руку».

         - Покажи, покажи, - искренне заинтересовался Гусаров.

         Рысак, плаксиво скривив губы, резко протянул свою преступную руку практически под самый нос Алексею.

         Тот как будто ждал этого броска ладони в область переносицы, легко увел голову в сторону. Чуть отстранившись, внимательно осмотрел то, что назвали раной, и многозначительно покачал головой.

         - Беда... - со вздохом сочувствия произнес он.

         Но руку не выпускал. Еще немного для приличия и придания себе солидности помолчав, со значением произнес:

         - Но беда одна не ходит... Приготовься. Соберись. Выслушай меня внимательно... И не перебивай... Да, дорогой товарищ, Коля Рысак. Многих друзей придется похоронить... За казенный счет... Но в битвах за идеалы демократии напрасных жертв не бывает. Давай с тобой на всякий случай, прямо сейчас попрощаемся.

         Только после этого Алексей выпустил руку Рысака, который от боли причиненной сочувствующим, уже побелел.

         Он раскинул свои руки для объятий, а губы свернул в трубочку для троекратного целования в лоб и брезгливого незаметного сплевывания в сторону. Однако не смог довести задуманное до логического конца. Рысак  испуганно отстранился и прохрипел:

         - Не говори так капитан, ты меня пугаешь, - и стал пятиться по кровати от Алексея.

         - И все-таки... Обнимемся?

         Гусаров не отступался от намерения исполнить целовальный ритуала до победного финиша. Он на полном серьезе собирался довести его до победного конца. Своего или кого другого, это вопрос другой, он пока еще его не решил, но то, что не всеобщего это он знал наверняка. 

         - Незачем...

         Не желая показывать свой испуг, сухо обронил Рысак. Повернулся и, придерживая руку, не красиво прихрамывая, торопливо бежал из лечебного помещения. По ходу движения, странно тряс головой и что-то в недоумении бормотал себе под нос.

         Алексей с непроницаемым лицом идиота которому всегда и все неясно еще какое-то время постоял с распростертыми и приготовленными для объятий руками. Но никто в них не упал. По всему было видно, что заранее попрощаться с Рысаком сегодня не придется.

         Чтобы не тратить зря потраченные усилия, он пошел искать для объятий какого-нибудь завалящего  именинника или, в крайнем случае, сбежавшего Степку Карнаухова. Тот сам броситься в раскрытые для объятий руки, с искренней благодарностью за сохранение в будущем своей драгоценной жизни.

 

ГЛАВА 56

ЧИЧИ

 

         Под дверью временного жилища, меня ожидала странная записка, при чем с тем именем, которым меня нарекли от рождения, и которым я очень гордилась. С испугом, как ядовитую змею осторожно подняла ее... И почти мгновенно с криком отбросил от себя прочь... Любопытство все же взяло свое. Собравшись с духом, подняла клочок бумаги. Развернула...

         То, что там было написано очень не понравилось. Особенно та часть письма, где ко мне обращались по имени, которое придумал  Ассенизатор. О том, что именно я являюсь носителем этого имени, он никому не говорил.

         Как они вышли на меня? И кто эти загадочные - они? В записке корявыми буквами было написано буквально следующее:

         «Чичи! Революционное Отечество в опасности. Организация предлагает незамедлительно сменить черно-белые галлюцинации на цветные видения и миражи.  Матфей & Co»

         Повертела листок в руках.

         Текст дурацкий и бессмысленный, но главное не текст, а форма обращения.

         Напевая Марсельезу, попыталась успокоить себя, но дрожащие руки выдавали тщетность усилий.

         Никакой это, «к такой-то матери…» не товарищеский розыгрыш в стиле ильфапетрова. Даже предположение, что записка была адресована моей будущей жертве крикливому и подозрительному Гусарову не успокаивала.  Гусаров мог быть кем угодно, но «Чичи» - никогда.

         Еще раз повертела листок бумаги в руках. Странно, но на обороте был еще один текст, написанный современными готическими буквами. От отчаяния прочла и его.

         «Мой добрый друг!

         Когда почувствуешь себя счастливым, позвони мне. Я обязательно буду неподалеку. Мы вместе отпразднуем твое счастье. Споем и сыграем. Обязательно выпьем. И я, чего бы мне это не стоило, обниму тебя мой дорогой Моцарт.

С любовью, Сальери».

         Прочитала, и как будто свежим воздухом обдало... Как будто пахнуло чем-то свежим и бодрящим, словно из могилы...

         Я поежилась и решила лечь спать. Сделала это не спроста, а чтобы всю ночь ворочаться, воображая как в глубокой старости, по ночам будут болеть полученные в молодые годы боевые моральные раны.

         Во время этих переживаний, когда моя фантазия начала приобретать зримые очертания и осязаемые формы, ко мне пришло понимание абсолютной бессмысленности всего происходящего.

         Чтобы в старости раны по ночам не болели и по настоящему не ныли, следует сделать так, чтобы этих ран не было вообще. Тем более весь мир уже знает, что именно я и есть та самая «Чичи».

         Все, хватит. Пора покинуть это негостеприимное место. Только остается вопрос - куда? Ладно... Утром, все определиться утром.

         Тем более что придется стрельнуть еще раз. Ума не приложу, как я могла промахнуться буквально с пары десятков шагов? 

         Кто знает ответ пусть поделиться со мной или, в крайнем случае, тихонечко шепнет его самому себе...

 

* * *

 

         Проснулась в прескверном настроении. Сходила в загаженный сортир. Мимо него ходить было неприятно, не то чтобы бегать по нужде. Но делать нечего, эстетика это конечно хорошо, но коль припрет, так будешь мочиться в лифте украшенном ковровой дорожкой. Н-да...  кстати, не только мочиться.

         Не зря у меня настроение испортилось, как знала, что случиться какая-нибудь гадость. Несколько минут назад совершенно случайно обратила внимание на странный красненький огонек за решеткой вентиляционного отверстия. Приставила стол на него табурет, интересно же, что там такое... Забралась и... Сняла в прямом смысле этого слова, хотя правильнее сказать - размонтировала видеозаписывающую аппаратуру.

         Заметила ее в очень неподходящий момент, когда от жгучего оргазма закатывала в изнеможении глаза. Когда напряжение достигло той точки, в которой уже не ощущаешь запахов, боли, не различаешь цвета и его оттенков... Но пришлось различить и заметить. Тогда на красное и отреагировала.

         Миниатюрный объектив из-за вентиляционной решетки взглядом своего ствола уперся прямо в мою расщелину, мощно разбрызгивающую во все стороны оргазмические струи.

         Потрясение было серьезным. Это что же такое, дорогие граждане судьи получается? Все мои упражнения по жесткой мастурбации в стиле молодежной забавы «я сама с собою, правою рукою, проведу беседу» были вами засняты? Как не хорошо. Как стыдно и мерзко... А совсем уж неприятно то, что мои упражнения по сбору и подготовке винтаря к стрельбе также были отсняты и положены в архив.

         С другой стороны, если это не они, а другие черные силы?

         Решение принятое вчера перед сном, рвать отсюда когти и как можно быстрее, сегодня показалось мне очень своевременным. Чувствую, обложили они меня основательно.

         Но кто эти загадочные «они»? Чего они хотят от меня и в какой комнате повешено ружье готовое в третьем акте бабахнуть отрицательному, но все же герою прямо в его могучее и очень любящее сердце.

         Как не хотелось, а пришлось начать прибираться в комнате. Не поленилась, встала на стул и облазила по всем стенам раз, а потом еще раз. Как не старалась, больше там ничего не было.

         С большой натугой, кряхтя и причитая, заставила себя не думать о случившемся. Сидела неспокойно. Крутилась, вертелась. Но долго таким истуканом просидеть не смогла. Чувствовала, что из-за каждого угла «они» за мной наблюдают.
 

                                                        * * *

 

         Моим надеждам на лучшее не суждено было сбыться.

         Гадкие записки в мой адрес продолжали поступать с завидной регулярностью. Я их находила в самых неожиданных местах. В сортире, например. Задумчиво отматываю бумагу от принесенного с собой рулона, а на бумаге надпись:                   

         «Чичи, одумайся!  Каждый оторванный тобой кусок бумаги, это гектары безжалостно истребляемого тропического леса. Подтирайся пальцами. Береги лес от пожаров и истребления.       VIP»                                                         

         Хулиганство и больше ничего. Я серьезный человек, с высшим филологическим образованием, кандидат наук, а «они» издеваются.

         Или недавно во время обеда. Я пищу в виде гарнира макаронного съела, а под подливкой надпись: «Фильм снят на пленке Шосткинского химзавода военных реактивов. Чичи, не жри всякую дрянь, нам за тебя обидно. VIP».

         Раньше хоть подписывались «Матфей & Co», а теперь эта шантрапа издевается от имени VIPа, а с английского перевести, так это «начальство» которое мне решило нервы помотать.

         Что это такое? Я резко повернулась угадать или увидеть того, кто себе такое позволяет. Нет у всех головы в тарелках, как у страусов в песке. Видны только стриженные и бритые затылки. Но я чувствую, что за мой постоянно наблюдают. Отслеживают каждый мой шаг. Хулиганье какое-то, а не серьезный противник.

         Нервно похохатывая, всех знакомых перебрала. Кто бы это мог быть? Никого не могла себе представить в качестве соглядатая и мучителя. 

         О том, что следует решить проблему двоих заказанных кем-то военных, я уже и забыла. Рысака, лежащего третий день в санитарной палатке, как-то уколоть зонтиком еще можно было, а куда в этих условиях заманить Гусарова и, что там с ним делать.  Проблема из разряда неразрешимых.

         Тем более, катастрофически не хватает времени. По совету помощника военного коменданта стала активно участвовать в жизни части работать в качестве бессловесной скотины, посудомойки и картофелечистки на кухне. После таких диетических упражнений, отсыпаюсь и привожу нервы в порядок. Релаксация, аутотренинг и многое другое, правда помогает все это слабо. Остается только, просто благодарить всяческие небесные силы за то, что остаюсь живой. Слишком обстановка напряжена во этих долбанных местах.

 

* * *

 

         Как только узнала, что из госпиталя исчез Рысак, а на его поиски отрядили Гусарова его поводыря, посчитала это сигналом, заканчивать изматывающие дежурства на кухне.

         Меня там больше ничего не держало. Тем более Гусаров предложил выбраться с ним набольшую землю. Но сразу предупредил, чтобы без всяких глупостей.

         Дурачок. Какие глупости без духов, косметички, туфлей, платья и еще десятков вещей, увидев которые на мне, у тебя штаны сами автоматически сваляться. Когда этого всего нет, а есть только сломанные ногти, неприятный запах и не ухоженная голова, не до глупостей... Эх-хе-хе…

         Так и добирались.

         Фактически он сам меня к Рысаку и доставил... 

 

 

ГЛАВА 57

ГУСАРОВ и РЫСАК

 

 

         Утро принесло новые события.

         Прибыл борт и всех тяжелораненых отправили в стационарный госпиталь. Перед их отправкой удалось с ними повидаться и попрощаться. Нашли время, урвали от отдыха. Начистились по образному выражению Буряка, как «у кота яйца» нацепили ордена и пошли прощаться с Рысаком.

         Носилки с ранеными проводили до самого трапа вертолета. Поговорили с медициной. Как дела у наших друзей? Как они себя чувствуют. Ожидает ли их временное успокоение от бесконечной суеты мира? Может им чего надо? За сгущенкой сбегать или там печенья какого-нибудь жидкого в пакет с яблоками положить?

         Доктор замявшись сообщил, что у его подопечного Николая Багарта поднялась температура, да и с раненной рукой не все в порядке. Но все это произошло не от недосмотра или плохого ухода, а явилось последствием тяжелого ранения и попадания в рану стафилококковой инфекции. Другим же  раненным, по-прежнему больше всего был необходим полный покой.

         Но хоть руку на прощание каждому пожали и то хорошо.

         Если многие раненные смотрели на собеседника, только когда им приоткрывали руками глаза и то морщились от света, то Коля Рысак более реально вглядывался в происходящее и провожавших узнавал. А почему он не должен был это делать? Говорили с ним ласково, смотрели с сочувствием.

         - Ты, дорогой товарищ Рысак держись. Мы за тебя волнуемся, - как-то даже виновато произнес Алексей на прощание. - Если чего надо будет, пиши не стесняйся. Мы вот с Кондратом да Степаном собрали тебе деньжат. Мало конечно, но что смогли. Купишь себе ботинки или мороженое на палочке…

         Он положил ему под голову конверт и поправил простынку, которой тот был накрыт.

         - Спасибо тебе, - еле разлепил губы Рысак, в самом деле, жаром от него несло солидно. - Думал, что ни когда у меня не будет друга, а ты вот... Все для меня... И еще помогал...

         - Ладно тебе, - смущенно пробормотал Гусаров. - Еще увидимся и обсудим, наше житье-бытье...

         - Держись, Колюня, - пробурчал в свою очередь Степа. - Когда  придешь в себя, обязательно напиши, что и как...

         Глядя на исчезающие в небе вертолеты, Алексей, подавив тяжелый вздох, опять с удивлением задал себе вопрос, почему и на этот раз при раздаче карт судьба обнесла его необходимостью подставлять грудь под пули. Боевая разминка закончилась вполне удачно. Хотя, как для кого? Последним бортом отправили двадцать четыре цинковых ящиков с телами погибших. С этой стороны провидение пока его хранит от неприятностей... Как-то дальше все обернется?

 

* * *

 

         К нему все острее приходило понимание, что в один из моментов, когда будешь стоять перед выбором или ты первым убьешь или тебя убьют, придется принимать решение и стрелять первым... Или ножом... Или саперной лопаткой? Но убить. Уж кто-кто, а он знал, как легко лишить человека жизни. Ткнул ему пальцем (заученным до автоматизма движением) в область головы и нет человека. Вот только в теории все просто, а как потом с этим жить? Впрочем, теорию побоку, всю его сознательную жизнь именно убивать, быстро и эффективно его и обучали, а ответственность возлагать на отцов командиров отдающих приказы.

         Ох, как же не хотелось даже самому себе признаваться в собственной глупости. Метания и поиски своего места в жизни закончились в солдатской казарме с четко поставленной дилеммой - убивать самому или быть убитым? Но, что поделаешь? Сам загнал себя в угол, сам из него хотя бы пытайся выбраться. А мамы рядом нет. Уткнуться в плечо и рассказать все-все некому. Рядом только всё понимающие сослуживцы. Но они помочь в данный момент ни чем не могут. Да и как это будет выглядеть? Ведь ребята точно в такой же ситуации...

         «Пора спросить у себя, не за что мне это испытание, а для чего? Для чего высший разум ниспослал мне это?» - напускал на себя мистическо-религиозного тумана Гусаров.

         Он пытался разобраться в процессах наступившего духовного созревания, так как то, что раньше с ним было, совсем не являлось им, а было просто процессом биологическим взрослением. 

 

ГЛАВА 58

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ

 

         Когда над лежащим и готовым к отправке в госпиталь Рысаком склонился Гусаров, он окончательно понял, что спасен и все будет не просто хорошо, а очень хорошо...

         Что испытал?

         На удивление все это можно охарактеризовать только самыми примитивными определениями. Правда от этого они не перестали  быть для раненного Рысака самыми лучшими и желанными.

         Эти чувства шли плотным вихревым потоком. И радость, и облегчение, и счастье... Если бы в этот момент под рукой была самая плохонькая стена он, от переполнявшего его адреналина и необъяснимого восторга взобрался на нее и орал оттуда на весь белый свет какие-нибудь благоглупости.

         Вертолет взмыл ввысь, унося с собой восторги и надежды на скорое выздоровление.

 

                                                        * * *

 

         Рысаку надоело все. Его окружение. Кавказ. Еда. Питье. Армия. Врачи. Хлорные запахи дезинфекции. Надоело и все.

         Он так и сказал звонившему ему Алексея, что после того как почувствует себя хоть немного хоть чуть-чуть лучше сразу идет в самоход и возвращаться назад не собирается. Очень он рад, что все  живы и здоровы. Конечно о том, что он об этом сказал Гусарову, больше не скажет никому. Хитро? Само собой.

         В один из таких моментов, перед самой выпиской из госпиталя он вышел из палаты и больше не возвращался. Перед тем как сорваться зашел в хирургическую палату, где после операции по ампутации конечностей лежала безусая ребятня. Посидел рядом с ними. Посмотрел, как они мучаются и плачут навзрыд. Это только укрепило его в задуманном деле. И пошел в самоход.

         Деньги у него были, одежонку прикупить было не проблема. Элементарное знание гражданского языка могло довести даже до Киева, но ему туда было без надобности. Он хотел, было на скоростном экспрессе двинуться в Париж, а потом вспомнил, что языка-то не знает, тем  более, говорят там СПИДа много. Короче, отказался от этой идеи.

         Направился в Краснодар, это было ближе добираться быстрее и удобнее. Гораздо быстрее, чем на языке до Киева.

         В госпитале еще к обеду не приступали, а он уже дефилировал по столице края.

 

* * *

 

         Адресок воровской «малины» в одном из пригородов Краснодара он запомнил хорошо.

         Как и предполагал там уже верховодили совсем другие люди. Однако, хата была не паленная, в этом и был полный цимус. Берегли ее всеми доступными средствами, больно место хорошее.

         Зашел во двор. Хмурый хозяин издали каркнул: «Чего тебе служивый. Смотри, уж больно псы у меня лютые». Из дома вышли еще люди...

         Рысак зная, как могут встретить на такой «непаленой малине» непрошеного гостя держался настороже. Посматривая то на хозяина, готового спустить на него двух волкодавов, то на вышедших из дома, недружелюбно настроенных гостей.

         Одного из них он отлично знал по своим прошлым временам. Карманник с погонялом Финкарь. Они с ним чалились еще на малолетке.

         Внимательно понаблюдав за окружающими Колю, вдруг резко повело в сторону, и он буквально упал на руки подхватившего его Финкаря. Тот был и растроган и расстроен. Все давно похоронили Колю Рысака погибшего в общегражданской войне блатных за переделы сфер влияния и легальный доход.

         Перед тем как Рысак добрался до места, он двое суток ничего не ел. Просто не хотел. Волновался... То-сё.  И когда расслаблено сидя на каком-то стуле, попросил (больше для соблюдения этикета, чем для утоления голода) чего-нибудь пожрать те, кто там находился, сославшись на то, что его не ждали, предложили только старую сухую булку. Больше в воровских закромах ничего не было.

         Тут-то его и прорвало, и понесло... Он вцепился в сухой обрубок двумя руками и стал от голода просто рвать ее зубами. Урча от удовольствия и нетерпения на глазах ошалевших присутствующих начал заглатывать куски не прожевывая, почти целиком. Финкарь глядя на этот финал репинской картины «Не ждали» почувствовал себя полной скотиной.

         Пока Рысак давился сухими крошками, на кухню этого богатого и ухоженного дома была выслана директива и проворные ребятишки  через десять минут на скорую руку приготовили много всякой горячей снеди. Разложили, расставили угощение достали припасенную кем-то бутылку Столичной с еще сургучной головкой и отпраздновали встречу.  Но чтобы гостю не загнуться от заворота кишок Финкарь большую часть еды у него забрал.

         - После доешь... Трошки охолонь... Нельзя тебе сразу столько...

         Он хорошо помнил это чувство отсутствия насыщения, особенно после шизо, когда жрешь, жрешь все подряд, кидаешь в жадную ненасытную топку лопату за лопатой съедобного топлива, а есть все равно хочется...

         Помнил, как потом скручиваются кишки в один раздираемый от боли ком... Поэтому хоть и жалко ему было кореша с его худыми впалыми щеками и мутным разуверившимся взглядом. Но жалея его хавку все-таки забрал.

 

* * *

 

         Еще во время еды Рысака  позвали к телефону. Звонил Байкал...

         Ему уже сообщили радостную новость, и он звонил поздравить Рысака с возвращением... И, само собой разумеется, проявить обычную бдительность.   

         Для Колюни в настоящий момент это было не важно. Важным являлось то, что он его помнит и о нем беспокоиться.

         Сейчас, об этом шепнул, делая большие глаза все тот же Финкарь. Байкал - этот авторитетный вор был избран сходняком, смотрящим за всеми южными территориями. По-старому, считай, генерал-губернатором Кавказа, эдаким современным генералом Ермоловым.

         Ну, что говорить? Генерал-губернатор отнесся к Колюне благосклонно. Губу не оттопыривал, поговорил с ним душевно. Пообещал новые чистые ксивы и решение всех навалившихся проблем. После того как выслушал сбивчивые небылицы Колюни о тех бедах, что с ним случились. О том, что, типа полный край и непруха, Байкал сказал пару слов Финкарю. Тот только кивал головой, как будто Байкал мог видеть его молчаливое согласие. «Сделаем... Все сделаем... Будь спок... Член на отрез...» - повторял он, убеждая и успокаивая Байкала.

         После состоявшегося разговора со смотрящим к Колюне стали относиться великолепно. Однако фальши было много и в улыбках и в «чего изволите?». Получил подъемные - пять тысяч «баксов». Приоделся. Справил добротную обувку. И... Отъедался, отсыпался...

                                                        * * *

 

         Конечно, проверять его стали сходу. И правильно сделали. А то не было, не было человека и вдруг здрасте-пожалуйста. Такой-сякой прибыл для прохождения дальнейшей воровской службы. Что ты делал, где кантовался? С кем пайку половинил? Давай... Делись со своими корешами. И началось.

         - Поделился?

         - Да!

         - А мы не обязаны твоей туфте верить. Лепи темнуху, кому другому.

         - Бздишь, сявка?

         - Нет...

         - Мне, вору, западло с тобой эти базары тереть...

         - Это не со мной.

         - А с кем?

         - Со все братвой.

         Примерно такой диалог происходил между Рысаком и Финкарем.

         Разумеется, блатные не поленились. Нашли специалиста, заскочили с очкариком в Интернет-библиотеку. Пролистали птурские электронные версии тамошних газет. Нашли фотку разломанного автомобиля и в нем израненного и поломанного Колю Рысака.

         Специалист пстрикнул мышью, выползла большая фотка. Сравнили изображение с оригиналом вроде Рысак и есть. Показали ему эту картинку, тот не стал отказываться от того, что уже видел в руках Ивана Петровича.

         После стал вспоминать подробности. Так как ни черта не соображал, его засунули в местную психушку. Не простую, а специальную.

         - На крытку отправили? - ужаснулся впечатлительный Финкарь. - Ну, братан, масть тебе не пошла.

         Коле понравилось такое живое участие подозрительного вора. Поэтому, стараясь далеко не отходить от той легенды, которую ему поведал гебешный генерал, продолжал вдохновенно лить пули.

         - Одели специальный, блестящий ошейник и на электрическую цепь. Где, с кем, когда? Все фиксируется. А «убийцы в белых халатах»  ждали, когда он оклемается, чтобы выпустить на волю.

         - Так это беспредел, - загундосил Финкарь. - Вот же, падлы...

         Никто, правда, не спросил, а за каким ты хреном, бродяга, поперся в этот самый Птурск? Чего там искал?

         На это заранее был заготовлен специальный ответ. Скрывался от киллеров, которые именно на такой же квартире его поджидали. Так и сидел в Птурске, косил под недоумка.

         Оратор врал вдохновенно и с выражением профессионального чтеца-декламатора.

         Пока то да се, веры не терял, был убежден, на том и смог продержаться, что братва его оттуда вызволит. Но братва не чесалась. В тот момент шла очередная освободительная криминальная война. Жирные лакомые куски отечественной экономики в очередной раз служили камнем раздора.

         Пока блатные лупили друг друга в хвост и гриву о Рысаке просто забыли. А зря, медицина разобралась в его наколках и пустили на свои негуманные цели. Над ним начали беспредельничать и проводить какие-то опыты. После них у него провалы в памяти и страшные, просто невыносимые головные боли.

         Пару раз, когда приходил в себя, пытался бежать, но там вместо конвоя всюду электроника. Далеко отойти не успевал, после чего получал из электрического ошейника разряд огромной мощности и после него очередной провал в памяти.

         Местные беспредельщики его после этого хватали и с целью истребления тяги к свободе, равенству и братству - жестоко били. Измывались над ним, какие-то черные и желтые личности. Он терял сознание. Его отливали водой и пока он придет в сознание, они отдыхали, а затем снова били. Как результат. Сотрясение мозга, половина ребер сломана.

         Слушая Рысака, у многих пацанов набегала скупая мужская слеза, а кулаки сжимались в бессильной ярости и злобе к клевретам режима.

 

* * *

 

         По указанию Байкала его вывезли в Птурск поближе к истокам. Там быстренько в больницу. Рентген... Анализы... Посмотрели с врачами, проверили, что там Рысак плел про переломы и избиения. После ахнули...

         Ни хрена себе... Точно ребра сломаны, в мозгах беспорядок. Значит, говорил бродяга близко к истине, а если и врал? То где тогда, авторитетный вор - Рысак мог находиться. Где?

         Местным ментам, дела до братвы нет никакого, так как никаких серьезных акций на их территории не проводится. Да и не тот Коля человек, чтобы идти в услужение к ментуре. Про «чеку», никто и не вспомнил...

         По всем понятиям получалось, что правду говорит Рысак. Добавляет гонору к своему имени.

         Значит - лады?

         Выходит, что так...

 

 

ГЛАВА 59

БАЙКАЛ

 

         Избрание Байкала на такой почетный пост и фактическое удаление его из центральной части России означало только одно. В прошедшем витке уголовных разборок его группировка не смогла одержать победу. Для того чтобы он не мутил чистый и светлый (согласно фильмам и популярным романам, состоящий из рыцарей печального образа или из демобилизованных десантников) образ уголовного сообщества его и отправили в почетную ссылку.

         Сейчас с появлением легенды воровского мира - Рысака, можно было попытаться вернуться в родные пенаты и разобраться по понятиям с теми, кто переметнулся к «апельсинам» и предал воровскую идею.

         Возникла настоятельная необходимость пересмотреть кое-какие решения последнего сходняка. Потребовать отчета от держателя общака. Люди говорили, что вместо грева братвы парящейся на нарах за счет средств общака в районе Рублевки возводились особняки и прикупалось, лично для себя кое-какое имущество за бугром. По этому поводу, требовалось перетереть базары...

         Поэтому вслед за Рысаком в родные места отправился и Байкал.

 

* * *

 

         Сходняк решили провести в спокойном и далеком Птурске. Подальше от напуганной террористами шумной и заполошливой Москвы.

         Тем более, местный смотрящий обещал, что все будет нештяк. Ментура не нагрянет и людям будет возможно отдохнуть и поговорить.

         Торжественная встреча для Рысака была организована в загородном ресторане им. Опры Винфри. Кто такой этот загадочный Оправинфри братва не знала, и все время спорила, ссылаясь на авторитет некоего независимого эксперта Першина Дениски. Одни говорили, что это скаковая лошадь вороной масти. Другие опять же со ссылкой все на того же Першина убеждали, что это потопленная в Черном море легендарная боевая торпеда, которую сколько не пуляли в сторону врага, она упрямо возвращалась к родному торпедоносцу. Сколько не спорили, но к общему решению так и не пришли.

         Выбор устроителями этого места основывался не на его названии, а на том, что любили этот ресторан за хорошую кухню и доброту обслуживающего персонала. За веселуху собирающихся проституток.  За то, что в подвале было организовано некое подобие катрана с хорошей карточной игрой, высокими ставками и уверенностью в том, что игроки ведут себя честно, без обмана. Обычно карточные шулеры проводили там свои семинары по обмену опытом и «честной» игре.

         Т.е. все одно к одному - и вкусный ужин, и торжественный прием с приглашением парочки эстрадных звезд. Кстати, они особо не ломаются эти «звездушки». За дополнительную плату с превеликим удовольствием могут исполнить полюбившиеся хиты-песни и в банно-сексуальных условиях. Это уже как водиться, тем более у них прейскурант цен на оказываемые услуги (кто смотрел их в телевизоре, тот видел) выведен тушью прямо на лице.

         Выпивка богатая. Девчушки молодые, да опытные. Для «дури» тоже было отведено специальное место. Хочешь, сыграй на баяне, т.е. через шприц, а хочешь в обе ноздри сыпь марафета от пуза или, если толк в этом знаешь, втирай его родимый в десны.

         Чего душа требует, то и твори.

 

                                                        * * *

 

         Приглашенные и хозяева съезжались без обычной помпы и машин сопровождения. «Быки» прибыли раньше и пялились друг на друга в людской, то есть на кухне и в овощных подсобках.

         Прибыли, как издавна на воровских сходка повелось и милицейские генералы, и судьи, и прокуроры.

         Прикатили с мигалками и шумом народные депутаты. Прибыли служить народу, который их  избирал и денег давал, чтобы избрали.

         Заявилось много других мутных и непонятных личностей.

         Все неспешно, чинно, благородно. Каждый знал себе цену, и снижать потолок продажности не собирался, не на базаре. Если в других условиях, всю эту хевру следовало уважительно встречать, да привечать, то - извините, сегодня был другой случай, особый.

         Сегодня Коля Рысак был в центре всеобщего внимания, пупом земли и средоточием всех добродетелей. «Шестерки» заранее прознали его отчество и уважительно величали Николаем Николаевичем. А он, в качестве именинника ходил важно и перед посадкой за стол и основной жратвой предлагал закусить аперитивом.

         Когда все расселись и наступило некое подобие тишины Байкал, как устроитель этого всенародного гулянья в кратком вступительном слове обрисовал международное положение. Со вздохом посетовал на беспредел талибов в Афганистане. Осудил, нездоровый ажиотаж и лихорадку индекса Доу-Джонса на Нью-йоркской финансовой бирже. И подводя черту перед финальным сообщением, от всей души поздравил присутствующих с возвращением и выздоровлением дорогого именинника Рысака.

         После, выдержав соответствующую торжественности момента паузу сообщил, что все люди (т.е. большой воровской сход) согласились с тем, что наш уважаемый друг и сегодняшний виновник торжества, после того, как подлечится от настигшего его ментовского беспредела, становиться смотрящим всех южных территорий, т. е. на его, Байкала место.

         Ломая дорогостоящие стулья, большинство присутствующих вскочили со своих мест и бросились, на всякий случай поздравлять наследника трона, вступившего в законные права малого властителя и самодержца.

         Больше всех этому сообщению радовались и хлопали не жалея ладоней, отправленные на повышение в центральный аппарат и приглашенные к халявной жратве, генерал Стырин и прокурор Забалов.

         Еще немного из этого пузатого запотевшего графинчика хлебнув и закусив малосольным копчённым рыбцом и Стырин уже был готов умиленно рассказывать сидящим рядом с ним домушникам и карманникам о том, что это он, не жалея себя вывел в люди такого прекрасного человека, как Николай Коломиец, в миру - Коля Рысак.

         В ответном слове Рысак пообещал:

         - Ну, это, типа, всегда... - И рисуя в воздухе непонятные знаки, поблагодарил присутствующих от всего сердца. - Всех в натуре... Все ништяк...

         Собравшимся его речь понравилось. Коротко и понятно. Он сам также не ожидал от себя такого поэтического красноречия.

         После трогательной ответной речи все чинно расселись и выпили.

         - Ты чего, Рысак такой грустный? - приставал к нему присмиревший вор Синоним, кореш покойного Данилы Белокаменного. - Может, угощаем тебя  плохо или бляди червивые? Так ты только скажи, мы эти масти быстро сменим...

         - Да, нет, все путем... Но хочу хлебнуть своего любимого чифиря. Так хочется, ты себе не представляешь... При чем, не из чашки с узорами, а из нашей металлической кружки, оттуда где он варился настаивался, чтобы губы о край обжигало, чтобы нутро мое темное, лепилами изуродованное свет увидело...

         - Чудак-человек сейчас организуем, - сделал добродушный жест Синоним.

         Он подозвал к себе одного из своих шестерок-торпед, по случаю праздника одетого в пиджак не по размеру, из-под которого наружу выпирал ствол. Коротко распорядился исполнить желание виновника торжества. И через час разомлевшему от хороших слов, водки и просто от всей атмосферы Рысаку на серебряном подносе принесли закопченную кружку с дымящимся густым чайным лакомством.

         Его восторгам не было предела. Он разве, что только не плакал от умиления. А когда эту кружку пустили по кругу, и каждый сделал по символичному глотку... А после, когда она опять попала на поднос стоящий перед Рысаком, его восторги зашкалили за все мыслимые границы.

         Чифирь и в самом деле был хорош, а еще поднесли ему и специальную папироску, набитую и скрученную с разными прибамбасами... Сказка, ей богу...

         Но сердце отвыкло от таких потрясений. Колян шатаясь от всего навалившегося, а больше от чифиря пробравшего до самого дна и нагнавшего обильного пота сходил, отлил. После вышел на террасу ресторана, глотнуть свежего воздуха и привести свои расшалившиеся эмоции в нормальное состояние.

 

ГЛАВА 60

Появление ТЕМНЫХ СИЛ

 

         Пока Рысак, стоя на фоне ярко освещенных окон оглядывал и любовался темными пейзажами русской слякотной осени. У него за спиной что-то долго шуршало, скрипело и мялось. После долгого замешательства к нему в форменном жилете кухонного служащего робко приблизился старичок.

         - Разрешите, господин хороший, отвлечь вопросом? - несмело спросил он.

         Коля выдохнул дымок крепкой заграничной сигареты, выбросил окурок в набежавшее облако тумана и только после этого обернулся  на дребезжащий звук старческого покашливания и шмыганья носом... Обернулся и его огромная нечеловеческая радость, перешла в фазу грубой и безнадежной тоски. Перед ним стоял, добродушно улыбаясь, Иван Петрович.

         - Ты не смотри так на меня. А не то я умру сейчас от страха, - с каждой выговариваемой буквой, голос старичка наливался металлом. - Ты думал, что мы о тебе забыли, босячок? Бросили тебя? Нет. Ну, не хочешь обнять меня и прижать к своей груди, просто скажи, что-нибудь эдакое...

         - Зра.., сгра.., здарвуйствуйте гражданин начальник, - еле выдавил из себя обомлевший Рысак.

         Бурный поток его радости на глазах начальника из гебухи, превратился в два ручейка... текущие из носа простывшего первоклассника.

         - За паренька того, что ты сохранил по нашей просьбе тебе спасибо, - голос бериевского сокола, зазвучал особенно торжественно. - Я ходатайствовал перед президентом, о присвоении тебе звания Герой России и присвоении внеочередного звания - лейтенанта космических войск. Ты рад?

         - Ошень, - нехорошим голосом прошептал Коля.

         - Сам понимаешь, указ будет секретным, поэтому уже сейчас можешь считать себя и офицером, и героем... - он выжидательно смотрел на растерявшегося Рысака. - Ну же, лейтенант? Что ты обязан сказать согласно Уставу караульной службы, когда тебе сообщают о таком известии...

         - Не знаю, - вспыхнул светофорными огнями новоиспеченный лейтенант.

         - Вот же, сраный олигофрен, - с армейской простотой по-отечески пожурил его Иван Петрович. - Служу России! Ты обязан сказать: «Служу России».

         - Служу России, - гаркнул, что есть мочи Коломиец-лейтенант.

         - Тише ты, - присев от неожиданности, расплылся в улыбке Иван Петрович. - Ишь, чертяка, как обрадовался... Но больше так не бегай... А то мы с ног сбились, по всей России тебя разыскиваючи. Хорошо, добрые люди шепнули, где ты. Не то хрен бы и нашли.

         Коля хотел возразить, что это не он бегал, а от него. И если бы не его друзья-однополчане, то пришлось бы ему кормить червей в чужой и надоевшей южной земле. Хотел много еще чего сказать, но благоразумно удержался. Зато на прощание то ли честь отдал, то ли при помощи другой руки руку в локте обломил.

         Петрович всех этих современных жестов не знал, но на всякий случай скомандовал вольно. Напоследок предупредил, чтобы Рысак встреч не искал, они его сами найдут... И на глазах обалдевшего Рысака растворился в молочной дымке зябкого тумана.

         Но и это не все.

         Со словами:

- Я тебе после все объясню, - Из облака соткался Гусаров.

         - Меня просили присмотреть за тобой. Говорят, что приговор сидящего рядом с тобой Микроба, по-прежнему остается в силе. Поэтому, будь осторожней, бродяга.

         Сказал... И, так же исчез, как и появился.

         Рысак совсем обалдел. Так и стоял с открытым ртом, обещая себе больше чифиря не пить и заграничную дурь не им самим набитую, не курить... Привидится же такое?

 

ГЛАВА 61

ЧИЧИ

 

         Конечно, в условиях кавказских гор мне было тяжело и нерадостно наблюдать за всеми потугами этого деревянного солдатика, наводившего в свое время ужас на многих блатных, банкиров и государственных чиновников.

         Многочисленной и разнокалиберной швали, достаточно было сообщить или тонко намекнуть о том, что его безнадежно-запущенную болезнь вместе с ним передали в руки такого знающего, а вернее - толкового специалиста, как Ассенизатор. И все.

         После этого «мама, не горюй». Они эти бывшие петэушные недоучки и партийно-комсомольский сброд сами подыхали от страха. Хоть ты не сиди, ночи напролет в засадах, сжимая потной ладонью гранатомет и не подстерегай в кустах у переправы через Стикс всех этих ребят.

         Как сейчас помню. Экономия патронов и взрывчатки была колоссальная.

         И что я увидела после всего этого? Жалкую карикатуру и потуги на сверхчеловека со всеми вытекающими шутовскими последствиями.

         Очень часто наблюдая со стороны за его суетливыми и беспомощными действиями, хотелось, ломая все законы конспирации подойти к нему, дернуть за рукав и потребовать не позорить гордое и поэтическое имя Ассенизатора. Не марать товарный знак и доверие людей, кстати, наших с ним клиентов и работодателей.

         Мои наблюдения принесли очень горькое открытие. Оказалось, что в момент нашей первой и, я надеюсь, последней личной встречи, он был самым заурядным, озлобленным неудачником, с протезом вместо руки. Служил-прислуживал чужим деньгам и интересам. Такое резкое и низкое падение.

         Как такое могло произойти? У меня тогда голова шла кругом, но только могла предположить. Возможно, во время очередной рабочей акции его контузило или попало чем-нибудь тяжелым по голове? А может он прокололся, как неразумное дитя, а потом пытался там под этой клоунской фуражкой спрятаться, скрыться? Сейчас даже не хочется об этом думать. Тяжело и противно... Просто в липкий пот бросает от одной только мысли о нём... Бр-р-р...

         А думать приходиться.

         Как сообщила одна моя девочка. На место предполагаемой работы она приехала гораздо раньше меня. Оценивала обстановку смотрела, анализировала. Несмотря на то, что она моя ровесница большая умничка.  Это именно она срисовала место нахождения Пирогова. Когда он суетился через компьютерные дела, вызывая меня в качестве помощницы для решения своих проблем, а после заказывая для меня номер в гостинице. Так вот этот красавец  без мундира, взял себе моду, в случае любой неприятности, напиваться до скотского состояния. На этот раз он наклюкался, читая мой проникновенный текст в письме с последним прости.

         Он следил за мной, она следила за ним. Он обо мне знал ровно столько, сколько я считала возможным ему дать. Зато сама знала о нем все. Остальные детали можно было уточнять, отталкиваясь от его несравненной персоны.

         Все это только вступление, несколько мазков тушью, для того чтобы быть правильно понятой, почему мне пришла в голову мысль воспользоваться торговой маркой «Ассенизатор».

 

* * *

 

         Как и он, я также решила работать с подручной. Но пока она была у меня на подхвате. Разумное и быстрое на лету все схватывающее создание. Когда придется с ней расставаться - к моему искреннему сожалению она знает меня в лицо - особо жалеть не придется. Пожалеешь других, себя жалеть не хватит времени. Этому я научилась очень даже хорошо у своего учителя. Однако же пока об этом мне не хотелось думать, да и поводов для экстренного уничтожения свидетелей не было. Тем более, она еще меня не подводила...

         Когда он показался с отрубленной рукой. Весь такой сгорбленный и несчастный, с потухшими глазами я поняла, что судьба дает мне неплохой шанс занять его место.

         Конечно, Пирогов такого сказать мне не мог. А если бы узнал об этом намерении, то попытался бы меня уговорить от этого шага. Наверное, хоть чуточку, но он меня любил... Хоть чуточку... Поэтому я уверенна, стал бы отговаривать. Но о данном решении ни то, что он ничего не знал, никто об этом даже не догадывался. Все это было к лучшему.

         Его контакты и номера паролей при помощи женских хитростей я узнала от хакера, милого и застенчивого юноши, который работал на него и для денег в том числе. Но больше этот разрушитель оборонного могущества страны трудящихся, трудился не покладая рук для собственного самоутверждения и борьбы со своими комплексами неполноценности. Работа на Ассенизатора приносила ему определенный денежный интерес. Но когда я смогла его вычислить и «случайно» с ним познакомиться, наше сотрудничество перешло в область платонической любви с намеками на ее перерастание в плоскость горизонтальной дружбы.

         Поэтому пока Пирогов не спохватился, я узнала о том, что на его имя поступило два заказа. При чем, один клиент был не для мокрой работы. Именно его мы с Ассенизатором разрабатывали на Кавказе, когда я подцепила бесконечно милого и доброго Вадима сына генерала Тарзанцева. Который, в первую же ночь наших совсем не платонических братских объятий смог одарить меня всем букетом известных венерических болезней, включая гонорею и сифилис. И только недавно, сдав кровь, я смогла вздохнуть спокойно, когда убедилась, что хоть СПИДа во мне нет.

         Антибиотики продолжаю, и колоть, и принимать в таблетках пачками. Стала бледная, как смерть.

         Моя помощница, виновато улыбаясь, пытаясь меня подбодрить сказала, что теперь я приобрела оттенок истинного аристократизма. Смерила ее своим самым презрительным взглядом. Если все бледные аристократы имеют такую же природу этого явления, как и я - им не стоит завидовать.

         Теперь мне становится понятным и вырождение европейского дворянства как класса. С такими носителями генов как у меня далеко свой род не проведешь... Только идиоты могут появиться на свет от такого брачного союза.

         К сегодняшней работе, все эти  рассусоливания, не имеют никакого значения.

         Вот так, «обезьяна Чичи - продавала кирпичи» и плакала бедная, так горько плакала, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ни себя, ни других из этого кобелиного племени не жалея. Не в последнюю очередь и из-за этих особенностей семейной жизни мне захотелось занять место легендарного Ассенизатора... Возможно даже в первую...

 

                                                        * * *

 

         Нашла я на сайте Ассенизатора заказ на физическое устранение еще одного красавца. Покопавшись все в тех же файлах, удивилась, оказывается и это старый знакомый. Сослуживец скромняги капитана Гусарова.

         Запросила с извинениями  адрес заказчика, подтверждает ли он свой заказ? Он ответил двумя буквами - да. Я уточнила сумму сделки. Мне и ее подтвердили. Она меня более чем устраивала. Хотя будучи подручной у Ассенизатора, следует отдать ему должное он меня особо не обижал.

         Но здесь я уже сама хозяйка положения, хотя и действую от чужого имени. На всякий случай еще раз заглянула на тот же сайт, а там уже новое послание с расписанием пребывания моего клиента на родной земле и даже с новыми фотографиями. Только работай, не ленись...

         Перед поездкой домой, а туда я уже отправилась в качестве возвращающейся в родные места беженки. Помощник коменданта не устоял перед моими чарами и выдал мне необходимые документы. Оказалось, что я все-таки порядочная свинья. Вместо того чтобы отблагодарить человека, как положено по-божески, я его заразила всем пышным венерическим букетом.  Кто я после этого?

         Не смотря на то, что скандал устроила грандиозный и задница у меня была продырявлена не менее восьмидесяти раз, мужененавистницей я не стала. Однако на последнем рубеже зарабатывания денег связанных с точностью выстрела (если придется стрельнуть) я уверенна, рука не дрогнет и в последний момент меня не подведет.

 

* * *

 

         Когда он чуть пьяный и счастливый вышел на террасу для того, чтобы полюбоваться в сумерках осенью и ее красотами, с этого момента я стала наблюдать за ним очень внимательно.

         Вот к нему подошел кто-то из ресторанной обслуги. Они любезно перекинулись парочкой  слов, и поденщик отошел.

         Настроение у объекта отчего-то сразу испортилось.

         Вот еще один, прикурил и отошел.

         Клиент даже позы не поменял... Столбом стоит не шевелиться.

         Идеальный момент. Можно было им воспользоваться, чтобы поднять его дух выше облаков, прыснув яда  из баллончика. Впрочем, с его грехами на небе ему долго не продержаться.

         Однако вариант с газом я сразу отмела, т.к. в этом случае слишком неясной была бы причина смерти.

         Сердце сдало. А что? Почему?

         Поэтому пришлось работать поднимальщицей настроения из обычного винтаря с оптикой. Выстрел в грудь и голова в ауте, а с ним и плохое настроение...

 

* * *

 

         Дело Ассенизатора живет и процветает. Его знак качества и чистота выполнения работы было по-прежнему на самом высоком уровне. А чем меньше будет уголовников вокруг обычных людей толпиться, тем лучше для всех.

         К сожалению, из-за туманных причин в голову я не попала, а втюхала кусочек металла куда-то в левую половину туловища. Он волчком закрутился под раздающуюся музыку. Обязательно следовало всадить в него и контрольную, верную пулю. Так и на курсах обучали и по телевизору в бесконечных сериалах напоминали. 

         Из-за необходимости сделать обязательный контрольный выстрел, мне и пришлось задержаться на месте. Все в визире оптического прицела искала клиента. А он исчез в тумане, как ежик из мультфильма на который меня давным-давно водили смотреть в моем Черепушкине. 

         Задержка на месте проведения акции это, как сказал бы Ассенизатор очень непрофессионально и беспечно. Такие ошибки просто так без последствий вряд ли смогут остаться. Следовало завалить подранка, пока он еще не упал, а не злить его и его волчью стаю.

 

* * *

 

         В настоящий момент каждый умный может сказать, что не надо ему было возвращаться с такой помпой и шумом. А следовало где-нибудь в трущобах Багамских островов под надоевшими пальмами всю оставшуюся жизнь болеть ностальгией. Это гораздо лучше, чем в роскошных условиях родины не болеть вовсе ни чем и при этом быть очень мертвым.

         Сейчас, чего уже об этом говорить. Дело сделано.

         Готовьте заунывные оркестры, печальные речи и черные костюмы в приложение к постным трагическим лицам, скорбящим по безвременно ушедшему от нас Коли Рысаку. 

 

ГЛАВА 62

САНДАЛИКИ

 

         Муха хаотично, как пьяная кружилась и летала по залу.

         Она сделала пару попыток присесть на одно из блюд с обильной закуской, но ее отовсюду гоняли эти недобрые люди.

         Еды навалом, а они сволочи, жмутся. Кроме всего прочего этот противный, табачный дым. Никотин вреден. Что они заворачивают в бумажку, перед тем как ее засунуть себе в рот? Непонятно.

         «Мы, ну те, которые мухи. Обычно во множестве садимся на такое. Нас запах привлекает. А они это в рот тянут. Фу - мерзость!»

         Крылатое создание только попыталась присесть одному гостю на плечо так все сразу стали над ним смеяться, мол, Микроба мухи любят. Стали задавать обидные вопросы. Разные намеки строить. Он покраснел весь, стал нервничать и чуть ли не из пистолета в насекомое палить, за ней, душегуб, гоняться.

         Она недовольно из последних сил погудела на прощание, и вылетела в коридор, а уже из него на темную улицу.

         Оказалось, что за пределами банкетного зала очень холодно и неуютно. Пришлось пожалеть о скоропалительном решении. Но двери туда, где тепло и опасно закрылись. Дороги назад не было. Грустная муха растерянно уселась на что-то сырое и неприветливое. Сильно мерз зад и стыли лапки.

         Приходилось мириться с российскими реальностями. Там где тепло и сытно всегда бывает опасно. Прихлопнуть могут в два счета и в любой момент.

         Пора было подумать, куда бы забраться на зимовку и спячку до следующих теплых веселых денечков. Когда и еды навалом и подружки тысячами составляют компанию для развлеченья и веселья.

         Присела маложужащая муха со всем этим ворохом проблем на потемневшие от сырости, грустно склоненные осенние ящики. Повздыхав для порядка, осмотрелась и заметила между ящиками от капусты и винно-водочной тары склонившись, полусидел, полулежал незнакомый ей мужик.

 

* * *

 

         Муха-то отечественная, на родимой помойке взращенная. По этому ей и стало веселее от мысли, что сегодня, таких бедолаг как она уже двое. Она доверчиво подлетела ближе, своим перламутровым зеленым телом покрутилась у головы сидящего, тот никак на это не отреагировал. Она присмотрелась... И ахнула.

         О, господи, да из него же вытекает кровь. Крупные капли так громко падали на цементный пол, что перекрывали звуком своего падения даже красивую песню про Мурку.

         О...Нет... В это невозможно поверить...  Она была первой, кто успел к этому пиршеству.

         Можно было от всей души погудеть, пожужжать на радостях. Перед тем как залечь в зимнюю спячку есть прекрасный повод подкормиться. Только бы СПИД не подхватить, с кровью всегда проблемы.

         И хоть голос на этом еще не морозе, но уже холоде, осип и ослаб, она все же постаралась, победно вскинув крылья полетать со звуком. После этого села поближе и растягивая удовольствие, поползла к этой быстро охлаждающейся на полу вкуснятине. Лакать ей было не с руки, а рубить свернувшуюся кровь было нечем. Вот по такой простой причине пришлось опять поднимать свою изрядно потрепанную эскадрилью в воздух и искать то место, откуда все это проистекало.

         Добравшись до крупного, набухшего места она удобно расселась и только, только... С чувством, с толком, с расстановкой не торопясь, решила откушать человеческого дымящегося напитка, как этот подлый тип, который выделял из себя вкусную и полезную закуску, хлопнул ладонью, расплющивая двукрылого переносчика опасных болезней. Перед тем, как умереть или окончательно расслабиться прошептал.

         - Как грустно, когда все начинается и заканчивается мухой... Как его... Круговорот воды в природе...

         Падая вперед головой, он свалил огромный штабель ящиков с пустыми бутылками. Поднялся шум, грохот.

 

* * *

 

         На звук падающих ящиков первыми прибежали охранники. После степенно вышли их хозяева... Всем было интересно.

         Вышедшие из ресторана люди громко спрашивали друг друга, а что собственно, по большому счету случилось? И кто распорядился вместо салюта ящики опрокидывать? Бить о пол пустую тару? Что бы ручки ножки у того отсохли, кто такое придумал. Кроме конечно вас, батоно Байкал...

         Но когда увидели тоскливо выглядывающие из под ящиков сандалики, тогда догадались.

         - Мать честная! Сандалики выглядывают? Ага... Значит, щас они не просто здесь затерялись, типа, после пляжа, а видно одеты на чьи-то босые ножки.

         Разбросали, разобрали ящики, а там тело человеческое.

         Вот они снова все удивились. Сандалики с ногами ладно, такое вполне может быть, но тело, откуда взялось? Подкинули, что ли?

         А вот когда разобрались, что тело принадлежит Коле Рысаку, тут-то приглашенный генерал Стырин и закричал:

         - А сандалеты, как раз на меня.

         Оказывается, пока все ящики разбирали, он сандалики с трупа примерял.

         Труп себя потом не правильно повел, не солидно.

         Вытекшие мозги оказавшиеся повидлом из банки, «восставший из ада» со лба рукой оттер, сел прислонившись спиной к ящику, и молвит человеческим растерянным голосом:

         - Пацаны! Люди! Если я в аду, то оставьте меня здесь, очень уж душевная компания подобралась.

         - Кому лежим, чего ждём, и вообще, кончай притворяться, - накинулся на него Байкал. - Мы все очень за тебя переволновались.

         - И правильно сделали... - это было последнее, что сказал Коля Рысак. - После чего возьми да и умри, всерьез и надолго.

         Над трупом склонился прокурор Забалов и со знанием дела, глядя на пулевое отверстие в области сердца, сказал вроде бы серьезно:

         - Все ясно. Инфаркт миокарда...

         Многозначительно подумал и добавил:

- Столько сейчас молодежи от этого дела умирает, просто ужас какой-то.

 

ГЛАВА 63

УДАР по макушке

 

         Видно не всему смог меня научить друг и учитель Ассенизатор. Хотя именно этому он меня и не учил. Сам всегда до миллиметра  выглаживал и просчитывал все возможные варианты возникновения нештатных ситуаций. И в письмах ко мне коротко, но очень дотошно буквально по секундам рассчитывал все мои действия шаг за шагом... Для упрощения задания, вылизывая передо мной ковровую дорожку до идеального состояния... Тем самым, отводя от меня беду и доказывая на личном примере пагубность дилетантизма. А мне?

         А мне вот так с налета. Просто не с того не с сего захотелось занять место профессионального убийцы.

         Аллё? Кому мстим?

         Мужикам?

         Так вроде вылечилась от позора своего?

         Сейчас вроде как сиди в семейном замке дорогого мужа-барона, разглядывай для мышечного тонуса древние рыцарские доспехи и не рыпайся.

         Если уж совсем неймется? Можешь семечками поплевать в заросший и высохший оборонительный ров замка.

         А если этого мало и нервы захотелось пощекотать, бомби мужа драгоценного искам о защите девичьей чести и здоровья... Уничтожай его банковский счет.

         Нет же. Угораздило меня дуру набитую, здесь оказаться.

         Когда я после исполненного выстрела, закинув винтовку за плечо и отряхнувши с колен налипшую грязную траву и комья земли, подошла к машине... Попыталась в нее сесть... Нет, не получилось это у меня.

         У арендованного старого и добитого «драбчака» поджидал неожиданный поворот комичной трагедии моей жизни.

         Сзади, точно по макушке мне достался очень выверенный профессионально исполненный удар, от которого даже синяка не остается, но сознание теряешь полностью...

 

* * *

 

         Очнулась я в каком-то фургоне, будке или подвале?

         Не сразу, но темнота стала проясняться и из нее стали проступать, сперва выпуклые тени и за ними уже зыбкие очертания чего-то живого.

         Напротив меня сидел пожилой мужичёк. Маленький, тщедушный, очень домашний с бесконечно добрыми и лукавыми глазами. Он напомнил мне картинку с дедушкой Лениным из старинного букваря, по которому училась читать еще моя мать.

         Сидел дедок чинно. Нацепив на нос очки, изучающе читал мои документы. Они у меня в сумочке были. При чем не только что-то из заграничной липы, но и из нашей бывшей страны всеобщих советов.

         Косметический и маникюрный набор. Письма. Записная книжка. Деньги. Авиабилеты. Много разного барахла можно отыскать в дамской сумочке для интересующегося и любопытного.

         Читал внимательно. Когда я застонала, он даже поморщился от неудовольствия, но все равно был очень мил и приветлив.

         Начитавшись моих бумаженций, горестно вздохнул и с неподдельной грустью начал спрашивать меня обо всем. О жизни. О моих внутренних сомнениях. О последней прочитанной книге...

         А я и слушать ничего не желала, понимала, что просто так по кумполу могут бить только представители народно-олигархической власти (бандюги те попросту бы убили) поэтому  требовала то консула, то адвоката. И хотя тошнота явно указывала на сотрясение мозга, но шумела я громко:

         - Я - иностранная подданная и не позволю так с собой обращаться... Консула и адвоката мне сюда быстро!

         - Ты определись с чем-нибудь одним, красавица ты наша отечественного разлива, - и как-то загадочно улыбнулся.

         После чего достал небольшой дамский браунинг, неторопливо, даже с эдакой показной ленцой навернул на ствол глушитель и совершенно спокойно прострелил мне левое колено.

         Когда я зашлась криком от боли «добрый доктор Айболит» все тот же дедуся сделал мне обезболивающий укольчик. У него у садиста даже шприц заранее был приготовлен.

         Чуть боль утихла я, обнажив свой разум возмущенный, бросилась на него отомстить за безвинно пролитую кровь. Он уклонился от моих кулачков и ткнул пальцем в солнечное сплетение. Пока я пыталась словить ртом воздух он, также не торопясь с постным выражением на лице, для верности прострелил мне локоть правой руки.

         После этого вот здесь, в этом самом место тут же нашелся и воздух, и аппарат чем его вдыхать...

         - Ты мне симметричная моя внученька сейчас все расскажешь или чуть погодя? - спросил он и его ласковые глаза излучали нежность и сострадание к моим мучениям.

         Казалось, еще мгновение и он не выдержит всего этого... После на коленях будет умолять меня о прощении... Или уж, в крайнем случае, разрыдается и выбежит из будки, в поисках раскаяния и спасения своей подлой душонки.

Ожидания оказались тщетны. Боль возрастала с каждым мгновением. По кабине по-прежнему продолжал постукивать нудный осенний дождик.

         Я... Сдуру стала думать о моросящем дожде, увеличивая паузу и ожидая наступления всего перечисленного. Он же видать большой дока в женской психологии и тонкой организации центральной нервной системы тут же отыскал ключик к моей душе. Прострелил мне, старая сволочь правое колено. И опять спросил что-то малозначительное: как меня зовут или откуда я родом? Попробовала, было, я покричать от боли, он тут же прострелил мне уже левый локоть.

         Наверное, от жутких мучений, а может от обиды или от каких-нибудь других причин, я прямо у него на глазах поседела? Не знаю. Сама себя со стороны не видела, но он как-то уж совсем странно глянул на меня и покачал головой.

         Голос у меня пропал полностью. Кричать больше было нечем. Я даже не могла опереться на руку. Сквозь нарастающий от вернувшейся боли гул, затем удары большого барабана у меня в голове услыхала.

         - Сучка ты, пархатая, птица перелётная…

         Даже не зло, а как-то уж совсем спокойно сказал он. После чего начал причитать о своей тяжелой доле явно в надежде на чье-то сочувствие.

         - Такую операцию сорвала... Столько народных денег развеяла по ветру, следа не оставила... Усилия стольких людей, коту под хвост...

         Мимо нас, перебивая его слезливые интонации, с громкими ревущими сиренами промчались машины скорой помощи. Я с облегчением подумала, ну наконец-то... Ко мне несутся. Торопятся... Вздохнула радостно... А они мимо прошли... Вихрем пронеслись, унося с собой надежду на освобождение от невыносимых страданий.

         Тогда он решил спросить еще что-то, но заранее предупредил:

         - Для более душевной и доверительной беседы, я тебя сразу буду наскрозь дырявить и простреливать, а потом спрашивать. А то как-то неправильно мы с тобой разговариваем... Неуважительно получается. Как-никак я втрое старше тебя, а ты от моих вопросов нос воротишь, заставляешь меня ветерана войны и труда мучаться, глядя на твои страдания...

         Он не спрашивал, он к моему ужасу утверждал свои действия, как бы рассуждая и советуясь сам с собой о чем-то совершенно постороннем.

         И опять в левое колено загнал пульку. Оказалось, что второй выстрел в то место, которое нестерпимо болит, организмом воспринимается в десятки раз хуже и страшнее, нежели чем первый. Все поплыло... И я поплыла...

 

                                                        * * *

 

         Когда меня все те же заботливые стариковские руки, в очередной раз сильнейшим уколом привели в чувство. Сквозь слёзы и жуткую боль я увидела, что раны перетянуты резиновым жгутом. Старичок-боровичок всё так же несуетливо сидит надо мной, а я в луже крови кулем валяюсь у него под ногами. После обзорной экскурсии очень быстро до меня дошло, что корчить из себя любимую сестру героина-героя не стоит. Вокруг же все свои - родные и близкие. А какие могут быть тайны между своими?

         И рассказала все, что знала. Про себя, про Вадима, про Ассенизатора... Даже рассказала, где он сейчас живет...

         Пока я рассказывала о тех ликвидациях, в которых участвовала, как ассистент режиссера дедушка мои скупые рассказа дополнял массой интересных и красочных подробностей. Своим старческим плечом он значительно шире раздвигал неясные горизонты, раскрывая для меня необычайно много интригующих и интересных профессиональных секретов.

         Оказывается это он, а вернее то ведомство, которое он представлял, практически беспрерывно снабжало нас работой. Мирные диверсанты на службе народу и Отечеству...

         Даже объяснил, из каких таких источников финансирования к нам поступали эти умопомрачительные гонорары. Его словоохотливость начинала меня пугать. Впрочем, от боли я это поняла чуть позже, зачем он меня, рядового ликвидатора, посвящает во все детали секретных операций разрабатываемых на самом верху.

         - А ты, дурочка-с-кривого переулочка, видно полагала, что всё это есть война мафиозных кланов, месть бандитов, передел украденной общенародной собственности? В газетах много об этом писали и до сих пор марают...

         Взгляд у него перестал быть добрым, выражающим вселенскую скорбь о греховности человеческой природы. Я увидела оскаленную морду гиены, у которой пасть испачкана кровью жертвы... А он продолжал как ни в чем небывало.

         - Мы эти кланы сами создавали и потом сами их прореживали, чтобы было, что показать нашим измученным демократией и народовластием людям. Когда они годами свои зарплаты да пенсии не получали, всегда было известно, в чью сторону можно было ткнуть пальцем и на кого свалить. Чуть давление сбросили... Критическую массу народного возмущения разбавили войной мафий, и глядишь, сразу легче жить, а если ещё и дешёвой палёной водки выпить, ну тогда вообще красота. Сам до сих пор удивляюсь, какими же надо быть  замордованными этой сраной жизнью идиотами, чтобы всей этой туфте верить?

 

* * *

 

         Поговорил он со мной достаточно откровенно, потом опять прострелил мне уже другое колено со словами мол, очень ему хочется проверить, правду ли я ему первый раз рассказала. Я еще раз все пересказала. На этот раз на подробности не скупилась.

         Поведала и про первый сексуальный опыт с пьяным младшим братиком, которого сама же и напоила... И про Вадима с полным букетом от Венеры... И о том, как мать ревновала меня к отчиму, поэтому сживала с белого света. Все говорила, а он даже пистолетик в сторону отложил, закатив глаза, слушал. Слезы свои стариковские украдкой смахивал... Очень меня жалел.

         Адрес Ассенизатора повторила.

         Когда закончила, он еще раз вытер глаза полные слез, высморкался, прокашлялся и говорит:

         - Много я тебе, старый дурак, рассказал лишнего. Только за то, что я все это еще помню, меня должны без суда и следствия расстрелять в двадцать четыре секунды. А тут ты еще не ко времени подвернулась со своим пока еще не простреленным слуховым аппаратом. Помнишь как тогда во Вьетнаме на курсах повышения квалификации. Твой несостоявшийся женишок из Лэнгли, которого мы же тебе сосватали и заснятыми фотками подставили, говорил: «Нет на свете такой боли, для избавления от которой человек не начал бы со слезами на глазах умолять специалиста прикончить его поскорее и прекратить мучения...»

         Конечно, помнила. Почему я должна такое забывать? Как и того великолепного джентльмена... Хотя тоже враг и шпион. Он когда был пьяный вдребезги сам это и рассказал... Я тогда проходила как несовершеннолетняя, над которой надругался пьяный сексуальный маньяк. Кто ж такое забудет?

         А дедушка сидящий напротив не дал хода моим воспоминанием не очень тактично прервал их и молвит:

         - Притомился я, красавица, с тобой. А меня внуки с невесткой-вдовой ждут. Выбирай дочка сама и добровольно. Либо я продолжаю дырявить твое роскошное тело, спрашивая у тебя три источника и три составные части марксизма-ленинизма, ставшего мировоззрением рабочего класса? У меня по этому поводу, имеются  большие сомнения относительно твоих знаний... Ты ж в стольный град не учиться прибыла, хотя и закончила университет? Ты ж прибыла за красивой жизнью?

         Я согласно закивала головой. Я соглашалась со всем, что он мне говорил...

         - ...либо одним махом избавим тебя от призрачной перспективы инвалидной коляски и костылей... Я понятно выражаюсь?

         - Да.

         Весь фургон, включая и подлого палача, всё было измазано кровью. Из меня она продолжала вытекать, не смотря на перетянутые жгуты, только совсем тонкой и незаметной струйкой.

         Я попыталась потянуть время. Я ждала принца на горячем коне в бурке, папахе, с шашкой и усами. Если бы не усы, то вылитый Гусаров... Ужо погоди мерзкий старикашка. Сейчас он прискачет. Придерживая своего горячего вороного друга, распахнет эту дверь, ворвется и спасет меня...

         Время шло, секунда за секундой, а его все не было. В конце концов, я уже стала испытывать беспокойство, не случилось ли с ним чего по дороге? Не проехал ли мимо? Только потом пришло понимание очевидного - сегодня был не мой день.

         Любительство погубило многих. Жалеть о них никто не будет. Разве только тех, кто из-за их дилетантизма пострадал... Так же как и в моем случае. Единственно кто меня и вспомнит так это только Вадим. И то не сам не добровольно и с охотой, а напомнит ему обо мне все тот же дедушка-палач.

         Пока он ломал очередную ампулу для укола, в дверь просунулась рука и передала ему бумажку со странным текстом.

         Достал он маленький диктофон. Включил и поднес его к моим губам...  Наговорила я с принесенной бумажки текст со своим  согласием ухода из жизни и обвинениями во всех грехах своего распутного и почему-то безбожного мужа. Подписала бы, но видно гадкий дедушка прострелил мне все серьезно. Рук я уже не чувствовала. Хотела слезы с глаз утереть, а рук считай у меня и нет... 

         Он приставил мне к сердцу пистолет и со словами: «Красивая ты дочка, не хочется тебе перед траурными мероприятиями лицо портить”. Легким нажатием пальца на курок, закрыл последнюю страницу моей жизни.

 

                                               ЭПИЛОГ

 

         Когда Иван Петрович Натоптыш вышел из фургона с надписью «Вывоз бытового мусора» только тогда он смог дать волю разгулявшимся нервам.

         - Паскуда, такую операцию супервнедрения завалила. Такое прикрытие уничтожила... Эх-хе-хе...

         Давно он бросил курить. И так работа нервная, а если еще и никотином себя взбадривать, то никакое сердце такого напряжения не выдержит. Но сейчас был особый случай. Давно он не беседовал с женщинами, применяя подобные меры. Он подозвал к себе одного из тех пареньков, которые обычно всегда находиться в тени и попросил у него папироску. Закурил полученную сигарету. Глубоко со вкусом затянулся и сказал:

         - Ты уж, мил человек, дорогой мой Алеша Гусаров прибери там. Только тельце беззащитное на этот раз в печечке нашей не сжигайте. А где-нибудь в центре города этот трупик, сексуальным маньяком изуродованный в подвале, как можно более заметно разместите, чтобы нашли его еще до того, как оно начнет вонять и разлагаться - он как будто вспомнил что-то, посмотрел на дрожащую руку, вздохнул. - Да, годы берут свое и ничего не дают взамен... Чуть не забыл... Плесните в отверстие ее гонорейное, спермы давно заготовленной. Иди красавец, шепну на ухо, чьей.

         Прошептал фамилию, и когда брови Гусарова от удивления достигли затылка, приложил палец не к его, а своим губам. Мог бы этого и не делать. Люди службу знали... Но всегда спокойнее спится, когда круг повязанных одним преступ.., т.е. заданием более обширен.

         Круговая порука, это очень серьезная гарантия от внезапных разоблачений и ненужных откровений, в нужный момент она обязательно вытянет. Вон даже суд над КПСС смогли превратить в посмешище одного безграмотного лаборанта. Помните, когда он выбрасывал вверх свой кулачок и кричал «Долой». Получил пшик и кличку «Не оправдавший доверие лакей». А там была, уголовщина связанная с миллионными жертвами. Здесь же взбесившуюся сифилитичку подставили... Тем более сработает.

         Отправились после этого прикомандированные молодые люди под руководством майора Гусарова выполнять порученное. Растворились в воздухе и исчезли. Даже двигателей автомобилей никто не услышал.

         Натоптыш огляделся. И неожиданно для тех, кто был в тени, а может там, и не было никого, но он этого не знал потому и сказал в туманное пространство.

         - Ладно. Кому-то все равно, придется за все отвечать, - чуть усилив голос, спросил. - Что вы там попрятались? Где наш главный кандидат в смотрящие России?

         Из тени вышел Байкал.

         Иван Петрович, бережно взяв человечка под локоток, повел его в другой автомобиль. На борту которого было написано «Скотовоз». Еще не забравшись во внутрь, уже началось самое активное обсуждение навалившихся проблем, а здесь мелочей не бывает. Для начала достойные похороны Рысака, как-то: содержание надписей на венках, персональный состав приглашённых, музыкальное сопровождение для бессрочно отбывающего на берега Стикса, берущая за душу эпитафия на гранитном надгробье, меню поминального стола et cet.

На место Коли Коломийца, на роль живого щита и серьезного прикрытия главного внедренного игрока, срочно следовало подыскать другого кандидата с не меньшим авторитетом в воровском мире.  Байкал, давно завербованный и надолго законсервированный секретный осведомитель и тайный агент, подходил как нельзя кстати.

 

         Жизнь продолжалась.

 

P.S. для понимания сущности этого романа, предлагаю господам читателям заглавие читать без паузы – приоткрывается совершенно иной смысл.

Другие произведения автора:

НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ВСТРЕЧИ С ВЛАСТЬЮ

Поцелуй в узду

Легионеры