Красная ракета, с шипением врезалась в темное, низкое небо,  пропала среди множества ярко алых цветов войны, вспыхнувших на всей протяженности фронта.

Взрывы снарядов, огромными яркими кустами разрисовали поле, еще недавно заснеженное и чистое, а сейчас с глубокими воронками. Чернозем в воронках жирно блестел, а через мгновение тускнел, покрываясь осевшей пылью.

Длинная пулеметная очередь, разорвала бруствер перед лицом Виноградова, вой мин, пролетающих над головой и пулеметная стрельба, слились воедино, и казалось, не остается ни сантиметра, где бы не летали смертельные куски металла. Будто все они только и ждут, когда ты вылезешь из окопа, вот тогда они отыщут только тебя и все…

Виноградов стал вылезать из окопа, перекидывая через бруствер свои длинные ноги, приподнялся, но тут, оставшиеся в окопе, услышали громкое металлическое чмоканье. Словно кто-то невидимый и огромный, ударом сбросил Виноградова назад в окоп. Взводный упал лицом в затоптанный снег, не охнув. Солдаты застыли, а сержант Платонов вздохнул, наклонился к взводному, повторяя:

- Он седьмой, седьмой…

Платонов протянул руку к лейтенанту и сразу отдернул.
Взводный, складываясь вдвое, поднимался, прижимая правую руку к своему боку. Вот он встал, на грязном лице гримаса боли. Отвел руку в сторону, все увидели, что он прижимал пистолет. Но это был уже не новенький вороненый пистолет, а с вмятиной от осколка, кусок никчемного железа.
Взводный, как что-то грязное, бросил то, что раньше было пистолетом на землю, потрогал свои ребра.

Из окопа уже выбрались ребята из соседнего взвода, а его взвод стоял и ждал. Виноградову кто-то протянул трехлинейку, он взял, бросился грудью на бруствер, вскочил на ноги и, не оглядываясь, побежал навстречу судьбе. Через минуту его догнали и побежали нога в ногу, его бойцы.
Виноградов слышал посвист путь, казалось, каждая пролетала рядом с его лицом, он почувствовал, как от них веет холодом. Николай согнулся, крепко сжал губы,  потом широко открыл рот и закричал,  нет, зарычал как раненый зверь. И так, надрывая горло, бежал, бежал.

Вот он споткнулся о тело убитого солдата, заметил краем глаза, что тому снесло половину головы. Невольно подумал о себе, только бы сразу, чтобы не мучится.  На пути его не попалось ни одной воронки, он обгонял бегущих, его обгоняли, оглядываясь  на него, а он, выдыхая рычание, как-то незаметно, ввалился в траншею немцев.

Против него, стояли ладно одетые люди в форме мышиного цвета, сколько, Виноградов не разобрал. Он заученным движением штыком проткнул одного, прикладом ударил стоящего сбоку от него, но тут споткнулся об убитого. Всей массой своего тела, он винтовкой со штыком уперся во вражеского автоматчика. Штык все глубже проникал в его тело и, падая, Виноградов почувствовал, что пулей сорвало с головы шапку, немного опалило лоб.
Стреляли в упор. Сверху на него  навалился убитый автоматчик. Взводный разозлился, рванулся в сторону, ударился лбом о подошву сапога убитого им ранее вражеского солдата.

С этой минуты он вдруг стал различать слова дерущихся рядом людей, он слышал отельные выстрела и крик ротного:

- Во вторую траншею, вперед!

Посмотрев по сторонам, крепко обхватив шейку винтовки левой рукой, передернул затвор, и как в тире, снял метрах в пятидесяти впереди, немецкого офицера, который останавливал отступающих немецких солдат.

- А, драпаете! - громко закричал Виноградов, выскочил из траншеи и побежал вперед.

Виноградов не считал, сколько он еще делал выпадов винтовкой, он только удивлялся, что ни осколок, ни пуля, не задели его, а рядом все падали убитые и раненые, наши и немцы.

Не вдалеке, раздался взрыв, стало темно и тихо.                

Другие произведения автора:

Садовое некоммерческое партнёрство

Для друга

На День Победы одеваю я мундир