Жизнь на перекрёстке дорог - глава одиннадцатая

     Спешил он, подталкивали  его к этому какие-то предчувствия надвигающейся беды. Вроде всё в норме, отец лучше себя чувствует, в квартире стало уютнее, мать довольна работой. После четвёртого курса подрабатывал на скорой помощи в ночное время с очень опытным врачом, одарённым человеком. Поставленный им диагноз всегда подтверждался в больницах. В стационаре тот работать не хотел, предпочитая скорую помощь.

     - Знаешь, Михаил, как много зависит от квалификации врача скорой! Мы на передовой, от нас зависит жить дальше человеку или нет. От родных многое зависит. Не потерял время на раздумья и будет твой любимый жить дальше. Вот только нелюбимых у нас всё больше. Я давно тебя заприметил, когда ты с отцом поехал в больницу. Правильный выбор ты тогда, парень, сделал. А ведь ты больше деда любил, это я сразу увидел по твоим глазам. Выть тебе хотелось над дедом, а ты спасал его сына, отца твоего. Растеряйся на минуту и ушли бы из вашей семьи сразу двое.

     Работал Михаил рядом с опытным врачом, набирая опыт. Вызов поступил в полночь, они ехали к пациентке, страдающей сердечным заболеванием. Торопились, а успеть не смогли. Женщина скончалась, сидя в старом кресле. Около матери дочь сидела на стуле, держа в своей ладони остывающую материнскую руку, тихо всхлипывая.

     Вот и встретились, - подумал Михаил, узнав Беллу из экономического института. Хрупкая, с опущенными плечами, с припухшим носиком, она была похожа на девочку-подростка.

     Подошёл, поднял со стула за плечи, давая места врачу для осмотра. Она не сопротивлялась.

     - Внезапно всё произошло, - тихо прошептала Белла. - Сидела она, боялась прилечь, больно стало сильно за грудиной, она и не охнула. Телефон только у соседей, пока достучалась.

     Он помог ей похоронить мать, провести для соседей поминки. Родных не было, кто отец, Белла не знала. Всё наследство от матери - однокомнатная квартира, скудно обставленная. Две узенькие кровати, стол у стены, старый, довоенный, шкаф для одежды. Малое количество посуды на кухне. На поминки все соседи шли со своей посудой. Он мыл тарелки и ложки, а она разносила соседям. Белла предложила переночевать, чтобы не добираться домой по темноте. Михаил увидел в её глазах мольбу и согласился. Вспомнил, как долго не мог привыкнуть к уходу дедушки и бабушки. Он и теперь, спустя много лет, не спал на их постели, содержа её в образцовом порядке.

     Белла легла на кровать матери, уступив свою Михаилу. Девушка уснула сразу, а он почти до утра не сомкнул глаз. Его окружали чужие запахи, открыть форточку не мог из-за разыгравшейся бури. Лежал и вспоминал гостью из Казахстана. Хотелось сесть на самолёт, прилететь и пожить в её семье, посидеть с ними за столом, попробовать баурсаки, послушать беседы. Почувствовал стекающие по щекам слёзы. Застонал и испугался своего голоса. Лежал в чужой квартире, а видел свою комнату и гостью с чашкой в руке. Стояла та чашка в серванте обособленно, он и не мыл её после, в руки боясь взять. Иногда при солнечном свете сверкала она, как тогда, и дарила его душе покой,

     Застряли в памяти слова гостьи о необходимости делать выбор. Вспоминались её зелёные глаза, с рыжинкой, голос снился по ночам и последний её миг в комнате у зеркала. Явно жалела она его, но знала больше, чем сказала. Так говорит мать, провожая сына в дальнюю дорогу. Слова-обереги, которые он слышал от бабушки в больнице, были созвучны словам гостьи.

     Вот и пришёл момент первого выбора, - подумал Михаил. - Всё откладывал встречу с Беллой, а судьба обеспечила нам вторую встречу. Красивая девушка. Поговорю с ней утром, а сейчас надо уснуть. Завтра воскресенье, приглашу к себе домой, ей сейчас трудно одной быть в квартире. Напоминает испуганного воробышка.

     На его предложение Белла сразу ответила согласием. Сложила в сумку немного своих вещей и они поехали. В дороге она призналась:

     - Весь год надеялась на нашу встречу. Понимаю, что из жалости ты предложил пожить у вас, не знаю, как отнесутся твои родители к моему приезду, но мне страшно оставаться дома. Подруг, к которым могла бы уйти, у меня нет и я очень благодарна тебе. Мы с мамой прожили жизнь вдвоём. Я ей рассказала о нашей встрече, а она в истерику. Ей не понравился цвет твоих глаз и волос. Она всегда ненавидела всех кавказцев, хотя мой отец был еврей, я так и не поняла причину её ненависти. Увидев тебя, я подумала, что ты с Кавказа.

     - Меня все так воспринимают. Мой прадед был оттуда родом, но он, как и я, еврей и мы с ним очень похожи. Мама у меня русская. Ты не бойся, они поймут меня,  всё будет хорошо, - успокоил девушку Михаил.

     В семье Раскиных Белла прожила почти месяц. Наталья разместила её в малой комнате, снабдив постельным бельём. Михаил относился к Белле, как к сестре. Поняв это, девушка вернулась домой и больше они не встречались.

     Разные люди бывали в их доме. Прилетела в Саратов Алевтина навестить родителей. Сразу прибежала к подружке. Он сидел в своей комнате, дверь была закрыта, но мать с новой гостьей старались говорить громко и перемывали они косточки невестки Влада с особым усердием. Из их разговора Михаил понял, что большая беда пришла в ту семью. Едва не погиб старший сын. Но говоря об этих событиях, Алевтина злорадствовала:

     - Она большую должность занимает, везёт ей по жизни, легко всё даётся. Свёкор в другом городе живёт, но помогает имя его. Она и не скрывает. Взлетела птичка высоко, а тут раз и опалила жизнь крылышки...

     - Вы также бы ликовали, если с вашим сыном такая беда случилась, тётя Алевтина? - спросил Михаил, выйдя из своей комнаты, у него не выдержали нервы. - Что вам даёт ваше злорадство? Вам-то чем не угодила эта женщина? Вы замужем за родными братьями, она никого у вас не отбивала. К ней хорошо отнеслись родители мужа. Это вас злит? Зависть гложет вашу душу? Слушать противно!

     Он собрался и ушёл погулять, а когда пришёл, в квартире стояла тишина. Наталья никогда не говорила с ним по этому поводу. Алевтину он больше не видел в своей жизни. Общались подруги долгие годы только по телефону.

     В год окончания института издалека увидел Беллу. Она шла с молодым мужчиной, явно кавказской национальности, тот катил перед собой детскую коляску, оба были веселы.

     С будущей женой его познакомила Наталья. Это была сотрудница из отдела, который она возглавляла. Круглая сирота, воспитанная в детском доме после смерти родителей. Он привык видеть Настю, так звали девушку, в своём доме, приходя с дежурства в больнице. Заботливая, всегда улыбающаяся. Однажды она осталась ночевать, он не возражал. Утром представил её родителям, как свою жену.

     - Ну и славненько! - захлопала в ладоши Наталья. - Сыграем свадебку и укатим из этой проклятой страны. Надоело всё!

     - Куда это ты собралась, мама? - оторопел Михаил, но по выражению лица Насти, понял, девушка знает о планах Натальи. - А ты куда собралась, невеста без места? Смотрю на вашу дружбу с мамой и удивляюсь. Не невестка с будущей свекровью, а подружки не разлей вода. Оказывается мечта вас объединила.

     - Не обижай женщин, сын. Из-за меня Наташа решила уехать в Израиль. Операция мне нужна на сердце, так врачи месяц назад сказали. Боимся мы вдвоём ехать, вдруг я умру. Ехать надо всем вместе, - произнёс Марк, закрыв лицо руками. - Повис я на вас удавкой.

     - Да что ты так, отец! Какой удавкой! Что же молчали? - кинулся успокаивать отца Михаил.

     Всё больше становился Марк похожим на Арона Моисеевича, отца своего. Те же жесты, та же манера говорить. От болезни состарился, взор потухший, общаться ни с кем не хотел. Раздумывать Михаил не стал. Свадьбу играть не стали, решили собирать деньги на будущее, зарегистрировали брак и вчетвером пригубили шампанского.

     Вот и встал перед Михаилом новый перекрёсток в его жизни. Ехать в страну, о которой ничего не знал, кроме того, что там все евреи. Если люди, как дед по характеру, то куда ни шло, а если как отец, то небо в овчинку покажется. Ехал с надеждой продолжить работу по специальности врача-терапевта, а его и а санитары не приняли. Незнание языка, не подтверждённый диплом, маленькая практика.

     Денег, вырученных от обмена их большой квартиры на двухкомнатную с доплатой и продажи стариной мебели дедов, хватило на короткий срок. Без квартиры, платя за съёмную квартирку, с мебелью-рухлядью, большие деньги. Язык учили втроём в одном классе с утра, а ночью шли мыть вагоны электричек. Приходили перед рассветом, падали от усталости, с трудом просыпаясь на занятия.

     Марк едва ходил по квартире. Одно радовало, не стали врачи тянуть с операцией. Наталья стала его выхаживать, отлучаясь на три часа вечером, когда молодёжь после учёбы приходила домой и падала спать. Она убирала офисы напротив их дома. Вскоре Настя объявила о своей беременности. Питались скудно, супы, сваренные из шеек индейки, каши, овощи подешевле с рынка, фрукты для Марка.
Первой не выдержала Настя. Стояла она перед ними исхудавшая, измождённая от усталости и кричала на всю квартиру:

     - Пропади всё пропадом! Рожу, оставлю ребёнка вам и уйду, куда глаза глядят! Устала так жить! Год каторги!

     Михаил и сам понимал, что так жить невозможно. А куда было деваться? Разрывался на двух работах, забросил учёбу, да и не давался ему язык. Вскоре отцу назначили пособие по старости, платя какой-то процент и на Наталью. Сменили квартиру, переехав в южный город.

     Родился сын, весь в Настю, блондин, ничего от породы Раскиных. Наталья стала двоих поднимать на ноги, мужа и внука, названного Ароном, в честь прадеда. Настя устроилась в русский магазин продавцом, только принадлежал он арабу. Обслуживались в нём в основном русскоговорящие, проживающие в этом районе.

     Снились Мише Раскину степи родные, тосковал он по ним, хотелось сесть на поезд и уехать, но отсюда, где он сейчас жил, поезда на Родину не ходили. Свой выбор он сделал и жить ему теперь здесь вечно.

Продолжение следует...