Выпускной ч.1 гл.8

8

 

     Вся семья ждала письма от Вениамина, а письма всё не было. Валентина получила от Сергея два солдатских треугольничка, в которых он сообщал, что его направили в училище учиться на офицера, а Веня уехал прямо на фронт. И их пути разошлись.

     - И тут дискриминация, - не выдержал Семён.

     - Серёжка пошустрей нашего, - не согласилась с ним Дарья. – Веня всё дома сидел, никуда не ходил. С Сашкой – как небо от земли. Тот с малолетства: футбол, коньки, лыжи.

     Семён помолчал и добавил:

     - Сашка, конечно, был другой.

     Александр, средний сын Дарьи и Семёна, с детства любил играть в футбол. В пятнадцать лет он неплохо играл в городской юношеской команде, а в восемнадцать его взяли в основной состав, где он вскоре стал ведущим футболистом. Во время футбольных матчей весь город ходил смотреть, как Сашка ловко обыгрывает соперников. Кудесник мяча – так прозвали его болельщики.

     Любили его и девчонки. А Верка, так просто, проходу не давала. Но отношения их так и не сложились. Ему интереснее было с мальчишками похохмить, попеть песни или посидеть на берегу Волги с бутылочкой винца. Сашка неплохо плавал и даже, несколько раз переплывал Волгу, чем заслужил уважение окрестных пацанов.

     В армии он тоже играл в футбол. Его заметили и пригласили в одну из классных армейских команд, но он, поиграв там немного, совершил нарушение режима, за что и был отчислен на радость своих бывших поклонников.

     В тридцать девятом году его, одного из первых, призвали на Северный фронт, где шла финская война. Воевал недолго. Домой приехал угрюмый, обмороженный, и долго не мог ничего делать руками. А когда поправился – новая война, с Германией. И опять пошёл среди первых.  Три месяца присылал письма, а перед Новым годом пришло извещение, что пропал без вести.

     В начале февраля сорок второго в дверь дома постучали. Дарья вышла на улицу. У дома стоял и курил солдат с перевязанной рукой.

     - Михаил, - представился он.

     У Дарьи замерло сердце. Она поняла: от Сашки.

     Михаил докурил, зашел в дом, сел у окна. А потом, волнуясь, неторопливо начал свой рассказ.

     - Мы с Сашей воевали в одной части. Под Смоленском нас с ним ранило. И оба попали в плен. Нас бросили в старый сарай. Утром должны были допросить, а потом расстрелять. Я предложил Сашке бежать, но он не смог – отказала раненая нога. Я хотел потащить его на себе, но он наотрез отказался. Кругом немцы, и мы бы с ним далеко не ушли.

     Михаил тяжело вздохнул и замолчал. Видно было, что ему трудно даётся этот рассказ. Он осмотрел комнату, остановил свой взгляд на иконах и продолжал:

     - Нас сторожил пожилой фриц. Он задремал, и мы с Сашкой сделали подкоп под сараем. Копал-то, в основном, Саша. У меня правая рука была вся израненная, не слушалась. Обнялись мы на прощание, и я выполз наружу. Больше я его не видел. Он очень просил: приехать к вам, и вот я здесь. Уж простите, что я не смог его вытащить.

     Михаил занервничал и начал доставать табак из кисета. Семён молча выслушал рассказ Михаила и тихо произнёс:

     - Да, жизнь.

     - Если бы я не ушёл, нас расстреляли бы обоих, - закурив, продолжал Михаил. – Я его уговаривал, но он - ни в какую.

     Дарья молча вытирала слёзы.

     - Не судите меня, я, по - другому, не мог, - продолжал оправдываться Михаил.

     - Да мы, мил человек, и не судим. Спасся и хорошо. Значит так богу угодно, - всплакнула Дарья. – Семён, поставь-ка самовар, человек с дороги. Приехал, и на том спасибо.

     Когда вскипел самовар, разговор продолжился.

     - И куда теперь, - спросил Семён.

     - Вышел из госпиталя, отправили домой на десять дней долечиваться, а потом на фронт, если не отправят в другие места.

     - В какие ещё места?

     - В НКВД мной заинтересовались. В плену был. Может, думают, завербовали. Хотя я и был-то там меньше суток. Три дня допрашивали. Пока отпустили, а дальше – не знаю. Говорят: таких, как я, в штрафбат отправляют. А там долго не воюют.

     - Понимаю я тебя, - вздохнул Семён, - мы сами из неблагонадёжных. А правду пойдёшь искать – только себе хуже сделаешь.

     Михаил ещё немного посидел и начал прощаться. Дарья долго смотрела ему вслед. А потом ушла в горницу и больше часа оттуда не выходила. А когда вышла, Семён её не узнал. Дарья сразу постарела лет на двадцать.