Воспитательница. Повесть о жизни и деятельности козы Фильки

Лариса Калинина

Воспитательница. Повесть о жизни и деятельности козы Фильки

Оглавление

Гл.1 Воспитательница

Гл.2 В лес за бабушкой

Гл.3 Алольские будни

Гл.4 Поединок

Гл.5 Прощай, Алоль!

Глава 1 Воспитательница

Согласитесь, что строгие воспитатели, которых дети беспрекословно слушаются, любя и уважая при этом – большая редкость.

Мне повезло: в раннем детстве именно такая воспитательница у меня и была: очень строгая, но справедливая - зря никогда не бодалась!  

Белоснежная, с внушительными рогами, красавица-коза Филька воспитывала не только меня, но и нашего поросенка Жуньку.

Жили мы в то время – а было это сразу после окончания Великой Отечественной войны - на Псковщине, в старинном городке Себеже.

Родители мои, Петр и Людмила, перебрались в Себеж из Москвы. Их отправили восстанавливать городскую аптеку, располагавшуюся на берегу большого Себежского озера.

Времена были нелегкие, и молодой семье пришлось срочно заняться сельским хозяйством. Начитавшись Гоголя, а также речей местного начальства об отсутствии присутствия кормовой базы, родители скотинку под замком не держали.

Рано утром мама открывала дверь хлева и выпускала козу и поросенка на вольные хлеба.

Поросенок Жунька всегда бежал на городской рынок, где с успехом играл роль нищего, так умилительно выхрюкивающего лакомый кусочек, что ему никто не отказывал! А коза Филька оставалась надзирать за мной. 

Мы с ней паслись на берегу озера, рядом с аптекой. В аптеке, в крохотной проходной комнате ,жила вся наша семья. 

Свою главную педагогическую задачу коза видела в том, чтобы не допускать младенца до воды. И стоило мне сделать лишь одно движение сторону озера, как Филька сразу же принимала боевую позу и издавала мощный предупредительный возглас. Ему маминым голосом вторили строгие аптечные окна: "Ляля, не подходи к воде!"

Коза, несомненно, обладала даром педагогического воздействия, ибо я так и выросла, не научившись плавать.

Но и без воды мы с Филькой не скучали! Коза пощипывала травку, я рассказывала ей сказки, услышанные от родителей и разрисовывала прибрежный песок.

Чаще всего рисовался домик для моей бабушки Ксении, который я собиралась воздвигнуть в саду, рядом с беседкой.

Бабушка почему-то перестала приезжать к нам. На мои вопросы родители отвечали уклончиво, но я была девочкой начитанной, а сказку "Красная Шапочка" с пеленок знала наизусть и сообразила, что бабушка Красной Шапочки жила в лесу потому, что у ее внучки была такая же тесная комната, как у нас.

Следовательно, и моя бабушка перебралась жить в лес, где много просторных лесных избушек. Необходимо  срочно построить для нее жилье и забрать из лесу.

Домик с помощью подружки-школьницы Людочки был построен, а вот леса вокруг аптеки не наблюдалось. Зато со всех четырех сторон была вода. Если считать за воду большие  миргородские лужи на послевоенных городских дорогах.

Но я не унывала – папа часто ездил в лес за грибами, а у меня с транспортом проблем не было: коза в мои планы была посвящена и, по моим понятиям, не возражала.

И вдруг я с ужасом узнала, что папа в лес не ездит, а плавает! На нашей старенькой лодочке. Через все Себежское озеро! 

В тот день на озере заштормило и поплывший за грибами папа едва не утонул.

Затею поехать за бабушкой в лес верхом на козе пришлось забыть.

...Кроме домика для бабушки, я любила рисовать на песке цветы и солнышко.

Когда оно уж очень припекало, Филька уходила в тень передохнуть. Я забиралась к ней на спину и мы отдыхали вместе.

Будила нас обычно мама. Коза сдавала меня, полусонную, в теплые мамины руки и приступала к воспитанию поросенка.

К этому времени поросенок Жунька на городском рынке оставался совсем один.

Тамошний дворник к концу рабочего дня любезно, исключительно ради Жунькиного удобства, свозил в одно место, именуемое помойкой, все рыночные отходы. И если как следует покопаться в этой соблазнительной куче пятачком, можно найти восхитительно вкусную еду!  

Жунька был трудолюбивым малым и мог работать пятачком до утра.

Но бедное животное забывало о времени, как когда-то Золушка на балу.

Забывало о том, что каждый съеденный капустный лист приближает час возвращения домой и что злой рок в виде козы с двумя ее хозяйками – большой и малой – уже готовится к выходу из аптечного двора. 

Надо сказать, что водворение поросенка во хлев не удавалось никому, кроме козы. Филька проделывала его блестяще – четко, жестко, целенаправленно.

Для жителей тихого послевоенного городка это было ежедневное бесплатное кино, театр, цирк и спортивное состязание одновременно.

Стоило козе выйти из аптечных ворот, как сразу появлялись первые болельщики: соседская ребятня и несколько мужичков, ради такого случая бросивших карты и домино.

На подступах к рынку Филька впервые подавала голос. Без  всяких микрофонов и мегафонов на всю прибазарную часть Себежа ее пронзительный козлетон возвещал поросенку приказ: немедленно покинуть рынок и отправляться  домой. 

Жунька, жалобно визжа, начинал упрашивать воспитательницу: "Филечка, можно я еще чуть-чуть погуляю?"

В ответ коза одним прыжком настигала поросенка и рогами направляла его в нужную сторону.

Жунька с хлебного места уходить категорически не хотел и отчайно сопротивлялся.

Жунька был мне друг, но я болела за козу, ибо не могла себе представить, что наш Жуня будет ночевать на улице, под забором, вместе с соседом, дедушкой Лешей, которого строгая бабушка Клавушка не пускает домой ночевать, когда тот приходит на каком-то "веселе." 

В середине пути,  оглушенный свистом и воплями разошедшейся публики и наконец-то сообразивший, что рыночной хряпы ему больше не видать, Жунька окончательно сникал. Зрители с удовольствием брали спектакль в свои руки и менялись с поросенком местами.  

Иногда перед козой выплясывало одновременно по пять, по десять "поросят", визжащих и хрюкающих в меру своих дарований.

Но Филька, больше всего на свете ценившая порядок, очень быстро его наводила. И незадачливый тореадор, не успевший вовремя улизнуть с арены и спрятаться за чью-нибудь широкую спину, уползал с арены на четвереньках, визжа и хрюкая по-настоящему, от боли.

Если внимательно присмотреться к возникающему по обочинам дороги людскому коридору,  то за спинами зевак - случайных прохожих,  хозяев, на минутку бросивших свои бесконечные домашние дела, можно было заметить весьма заинтересованные цыганские физиономии. 

У местных цыган давно глаза горели на поросеночка с козой, но поучаствовать в уличном спектакле и сыграть роли волков, чтобы умыкнуть четвероногих артистов, они не отважились. 

Наверное, боялись народного гнева. Или себя не хотели лишить столь занимательного зрелища. 

На финишной прямой коза так разгоняла поросенка, что он, как футбольный мяч, стремительно влетал в открытую дверь хлева. Филька степенно, с достоинством, с чувством честно выполненного педагогического долга переступала порог хлева вслед за ним.

Болельщики расходились, вспоминая самые потешные эпизоды сегодняшнего действа, рассказать о котором достойным образом смог бы  лишь спортивный комментатор масштаба популярного в те годы Вадима Синявского. 

А наша семья, сидя  за модным круглым столом, под большим вязаным абажуром маминого производства и попивая вкусное Филькино молочко, еще долго слышала, как коза в хлеву своим дребезжащим голосом воспитывает поросенка...