Учитель. Глава 17.

К обеду на стоянку медленно подтянулись наши исследователи, смертельно уставшие, мокрые, красные, как советский флаг, и умирающие от жажды. Работу по деревне они практически закончили, оставалось только систематизировать материал и составить итоговую информацию. Серега торжественно вручил Юле небольшую пластмассовую баночку с клещами, собранными в процессе общения с останками Четверякова, и с осознанием исполненного долга, нагрузившись оборудованием, устало побрел к машине.

По окончании трапезы мы с Юлей, передав дежурство, облачились в противоэнцефалитные костюмы и отправились на поиски материала для курсовой работы, благо, что лес располагался под боком. Невыносимая жара спадала, и тем не менее в угрюмой еловой чаще, удивительно похожей на гротескное ее изображение в русских народных сказках, царили влажная духота и поистине колоссальные полчища комаров, абсолютно игнорирующих, как и следовало ожидать, плотную одежду и безумное количество репеллента.

Если сказать, что за полчаса мучительных странствий по наиболее вероятным местам скопления клещей мы собрали немало этих проклятых тварей - значит, вообще ничего не сказать. С моей энцефалитки в общей сложности было снято сорок восемь мерзких членистоногих; юлин улов оказался поменьше и составил тридцать три штуки. Таким образом, с учетом серегиного презента и сегодняшней удачной охоты, в нашем распоряжении имелось около сотни клещей трех разных видов, причем, Юля не собиралась останавливаться на достигнутом. Когда мы, срывая с лица ошметки паутины и беспрестанно отмахиваясь от комаров, сели передохнуть, она доверительно сообщила мне:

- Для хорошей работы нужно еще примерно столько же. Думаю, за оставшееся время наберем.

Лес молчаливо щерился гнилыми зубами бурелома. Я посмотрел по сторонам, и

мне в очередной раз стало не по себе. В тот момент я готов был держать пари, что в этой ужасной местности днем с огнем не сыщешь клеща, который не являлся бы переносчиком энцефалита.

Вечером, после ужина, общение не клеилось. Изредка перекидываясь короткими фразами, мы молча и безо всякого интереса смотрели, как сочнеет совершенно безоблачное небо, как зажигаются сигнальные огни на бакенах, как прозрачные языки пламени почти бесшумно высовываются меж обветренных губ горящих в костре сучьев. Все понимали, что завтра утром мы покидаем это место, и в последние часы нашего здесь пребывания природа подозрительно затихла, словно бы благословляя нас на дальнейшие сумасбродства. Но я чувствовал: так легко мы не отделаемся. Главное испытание было впереди. И я совершенно не представлял, к чему это все приведет.

Впрочем, мысли мои текли без малейшего намека на какую-либо импрессию: тихо, туманно и равнодушно, будто сонные воды спокойной равнинной реки, закутанной в мягкий шелк камыша, прибрежных ив и густой утренней дымки. Это убаюкивало, точнее, ввергало в бесстрастное черно-белое забытье. Колени Юли, на которых возлежала моя голова, мелко подрагивали в такт ведению описания биотопов, где мы собирали клещей. Этот вечер оказался гораздо теплее вчерашнего (верный признак приближающегося ненастья), и тяжелый воздух температуры парного молока, переполненный пряными ароматами трав, окончательно вверг меня в полусонное состояние. Еще несколько минут - и я бы отправился прямиком в объятья Морфея, но тут нежный, точно паутинка, ветерок принес откуда-то резкий запах бензина.

Еще не осознав до конца, что делаю, я вскочил, как полоумный, и дико уставился на Серегу, в точности повторившего мои действия.

- Твою мать! - отчаянно-испуганно прошептал мой приятель и стремглав бросился к еле заметному в сгустившихся сумерках автомобилю.

Ломая кусты и обдирая кожу на руках о цепкие колючки шиповника, я догонял Серегу.

"УАЗ" превратился в настоящую газовую камеру: пары бензина едва не достигали взрывоопасной концентрации. Распахнув все двери, Серега выволок обе канистры и, тяжело дыша, свалился на землю.

- Посмотри... - махнув рукой, он зашелся в судорожном приступе кашля.

От теплого, пьянящего запаха бензина мутилось в голове. Даже в темноте было

заметно, что замки канистр закрыты не полностью. Поболтав оба сосуда, я пришел к выводу, что в каждом осталось не больше половины их содержимого.

- Что там? - Серега сел и потер лоб.

- По половинке, - признался я.

- Чего?! - Серега вскочил на ноги и, пошатываясь, медленно направился ко мне.

- Замки почти наполовину были открыты! - фыркнул я, в то время, как мой приятель остервенело тряс канистры. - Чего ж ты хочешь? Зацепил, наверное, когда оборудование засовывал.

- Ты что, совсем за пидора меня держишь?! - отшвырнув жалобно звякнувшие емкости, Серега схватил меня за грудки.

- Убери руки! - спокойно попросил я. - Иначе поссоримся.

Самообладание потихоньку возвращалось к моему приятелю. Он отпустил меня, сел на землю, достал пачку "Беломора", но тут же сунул ее обратно. Я плюхнулся рядом, охваченный странным приступом рационального пофигизма, словно то, что происходило в тот момент, было не суровой реальностью, а всего лишь очередной книжной задачкой. "УАЗ" невыносимо благоухал автозаправочной станцией.

- Когда я относил вещи, все было в порядке, - глухо начал Серега. - Даже если я и задел бы канистры, то никак не обе сразу, и половина бензина, даже при такой жаре, испариться не могла физически. Еще одно такое паранормальное явление - и мы отсюда не выберемся.

На реке тоскливо прогудела баржа.

Серега встал, поднял канистры и слил оставшийся бензин в одну.

- Откроем все окна. На всякий случай, - сообщил он, затягивая замок и устанавливая оставшееся топливо на место.

- Что случилось, ребята? - из темноты, слегка меня напугав, появилась Катя. - Почему так воняет бензином?

- Потому что теперь у нас только одна канистра! - раздраженно отозвался Серега. - Не спрашивай, кто виноват и что делать. Оба вопроса - риторические. И что произошло, я не знаю.

У меня тоже не было абсолютно никаких разумных идей по этому поводу. Бензин просто испарился - испарился, как голубая мечта из светлой романтической головы, пробитой острым жалом холодных реалий. Испарился вопреки всем законам физики, логики и здравого смысла.

Другие произведения автора:

Ожидание

Женщина-феникс

А мы пойдем на север