Случайная командировка

   Автобус шел медленно, неуклюже раскачиваясь и подпрыгивая на кочках и выбоинах. Пассажиры, вероятно привыкшие к такой тряске, не обращали на нее никакого внимания и мирно беседовали, обсуждая дела рыночные, а чаще свои, домашние.
   Петров сидел на месте, предназначенном для инвалидов и пассажиров с детьми, и чувствовал себя неловко, когда на остановках входил кто – либо преклонного возраста, но свободные места в автобусе были, и он успокаивался, видя, как пассажиры спокойно садятся на эти места, даже не взглянув в его сторону.
   За окном проносился унылый пейзаж: черные домики, отживающие свой век и невспаханные поля, поросшие редким кустарником.
   Начал моросить мелкий осенний дождь, еще больше омрачая картину за окном. Струйки дождевой воды, стекая по оконному стеклу, просачивались вовнутрь автобуса, грозясь замочить пассажиров.
   Дорога круто свернула вправо, и автобус, выехав на асфальт, стал медленно разгоняться.
   «В наше время асфальта здесь не было, - с удовлетворением отметил про себя Петров, - Значит все же что – то делается».
   Последние шестнадцать лет Петров почти без выезда прожил в областном центре. Жизнь вел тихую, скромную, но любил дорогие красивые вещи, правда покупал их редко – зарплата не позволяла. Дома имел неплохую библиотеку – книги любил и читал их с удовольствием.
   Автобус подошел к очередной остановке и, не останавливаясь, продолжил свой путь – желающих выходить не нашлось
   «Может все – таки неплохо, что я согласился поехать в эту командировку, - продолжал он медленный ход своих мыслей, - поразвеюсь немного, посмотрю на места, где начинал работать».
   Что – то екнуло в груди. Петров вспомнил, как он, молодой выпускник института пришел на предприятие. Назначили его мастером смены. Петров не жалел сил для поддержания боевого духа в коллективе, иногда работал на износ. И дело шло неплохо. Его заметили и стали готовить на повышение.
   Наверное, так и остался бы Петров на этом предприятии, женился бы, кстати, дело шло к этому, но там, в областном центре оставалась Вера, перед которой он всегда чувствовал себя чем – то обязанным.
   Автобус, быстро преодолевая асфальтовые километры, приближался к городу и через пару минут, не снижая скорости, уже мчался по городской улице. Петров узнавал и не узнавал этот тихий городок – те же домики на въезде в город, те же повороты. Вдали показался новый микрорайон. Город заметно подрос в высоту. А шестнадцать лет назад два построенных тогда трехэтажных дома казались верхом совершенства. А Вера все это называла грязной дырой.
   Он вспомнил: как познакомился с Верой. Она пришла к ним на третий курс – перевелась из другого института. Вера сразу обратила на него внимание. Она водила его в театр, на концерты известных артистов, причем часто на свои деньги. Петрову стыдно было, но его стипендии хватало только на десять дней. Подрабатывал, но не всегда получалось. А Вера любила размах. Она чувствовала, что из своего нового друга можно «вить веревки». И она вила. А вот замуж не спешила. «Никуда не денется», - думала она. Правда, попереживала, когда он получил направление в заштатный городишко. Сама же Вера осталась в родном городе под крылышком у папы – руководителя среднего ранга, но с весом.
   Автобус подошел к конечной остановке. Петров важно, неторопливо вышел из автобуса и огляделся. Центр, как будто, не изменился, только словно помолодел, стал чище.
   «А воздух здесь – не надышишься, - отметил про себя Петров, - У нас такого нет».
   Минуты три постояв, он направился на предприятие, которое находилось недалеко от остановки. Подойдя к проходной, огляделся. Его внимание привлекла красочно оформленная Доска почета.
   «Смотри ты, сохранилась, как в старые добрые времена», - подумал Петров. Он пробежал взглядом по лицам неизвестных ему людей и уже хотел уходить, но вдруг одна женщина на портрете показалась ему знакомой. Второй раз за сегодняшний день екнуло в груди.
   «Не может быть, - не поверил он своим глазам, - Она же уехала.
   Под портретом черными крупными буквами было написано: Лебедева Лидия Михайловна, ткачиха, за высокие показатели в труде награждена орденом Знак Почета.
   «А ведь точно Лида, - у Петрова защемило сердце, - только почему Лебедева? Значит она замужем».
   Петров до боли в глазах вглядывался в знакомые черты. И хотя, сейчас никакого значения это не имело, все же на душе что-то скреблось.
   Мимо его с веселым звонким смехом к проходной пробежала стайка девушек.
   «И Лида такая же была»,- улыбнулся Петров и, еще раз взглянув на портрет, направился в управление.
   Здесь его уже ждали. Быстро решив производственные вопросы, Петров вышел из кабинета и направился на поиски гостиницы. На улице ярко светило солнце, пытаясь ослабевшими лучами обогреть остывающую землю.
   Петров подошел к гостинице – бревенчатому одноэтажному зданию и нажал на кнопку звонка. Вышла немолодая хмурая женщина в старинных очках с выпуклыми стеклами.
   - На одну ночь переночевать пустите? – обратился к ней Петров.
   - Рада бы, милок, да нет ни одного места. Жди, может к вечеру что освободится. - Женщина пожала плечами и захлопнула дверь. 
  
                                                                             2

  Петров мысленно обругал себя за то, что не договорился в управлении о ночлеге. Постояв пару минут, он направился к своей бывшей хозяйке, где жил раньше на частной квартире.  Издали увидел он старенький домик, приютившийся на краю оврага. На двери висел массивный серый замок.. Проходившая мимо соседка сказала, что старая хозяйка умерла , а в доме живут другие люди. 
   Петров хотел было вернуться в управление предприятия, но тут к нему в голову пришел еще вариант. Немного подумав, он зашагал к центру города. Подойдя к знакомому дому, остановился и посмотрел по сторонам, словно за ним кто-то мог подсматривать. Неуверенно протянув руку к звонку, Петров нажал на кнопку. Долго никто не откликался, потом изнутри донесся шум, и дверь распахнулась. Высокая пожилая женщина внимательно посмотрела на него, не узнавая, потом заулыбалась, и , прижав ладони к груди, воскликнула:
   - Леша! Алексей…как Вас?
   - Васильевич, - улыбнулся в ответ Петров.
   - Во-во Васильевич. Какими судьбами?
   - В командировку, по делам.
   - А-а. Ой, да что мы тут стоим, проходите.
   Они зашли в небольшую уютную прихожую. Петров снял ботинки и огляделся.
   - У Вас все по- другому.
   - Это дочка обустраивает. Мне-то одной много ли надо.
   - А вы-то, вы как?
   - Ничего, живем помаленьку.
   - И дети есть?
   - Детей вот нет, знать не судьба.
   - Без детей плохо, - огорчилась хозяйка и сразу захлопотала, достала из холодильника блюдо с огурцами, колбасу, консервы. – Водочку-то выпиваете?
   - Да как сказать, было дело, а сейчас почти не пью.
   - С дорожки, может рюмочку? – Она достала бутылку водки и поставила ее на стол. – Для гостей берегу, а Вы у меня самый важный гость.
   - Так уж и важный, - засмеялся Петров
   - У меня, Леша, гости редко бывают, вот и радуюсь, если кто навестит. Это ничего, что я тебя так называю? Вроде не чужие.
   - Нормально. А Вы, Мария Николаевна, как живете?
   - Как видишь: одна осталась. Дочка замужем, сын на Дальнем Востоке после армии остался. Все разъехались. Спасибо вот Лида заходит, не забывает.
   - Лида?
   - Ох ты, батюшки, не забыл еще, столько лет прошло. А мне она ближе родной дочки стала.
   - Ну, давай, со встречей, успеем еще наговориться-то. Или торопишься куда?
   - Нет, не тороплюсь, мне завтра к десяти.
   - Ну и хорошо.
   Она подняла рюмку, взглядом призывая его сделать то же самое. Петров выпил, поморщился, закусил малосольным огурцом.
   - А вы так одна? Квартирантов не держите?
   - Где их сейчас найдешь? А семейных не хочу, хлопотно с ними.
   - Это верно.
   - Постарел ты, Леша, - посочувствовала Мария Николаевна, - вон морщинок сколько. А лет-то, поди, не больше сорока?
   - Сорок один.
   - С женой – то ничего, уживаетесь? Вон она у тебя какая.
   - Всякое бывает. Даже расходились. Только деваться некуда. Опять вместе.
    Мария Николаевна покачала головой и задумалась. И вдруг, нахмурившись, неожиданно спросила:
   - А ты, Леша, что же больше Лидой не интересуешься? Ничего про нее не спрашиваешь?
   Петров торопливо проглотил кусок хлеба, который чуть не застрял у него в горле.
   - Да неудобно как-то, подумаете еще чего. У нее своя семья, у меня своя.
   - А ты спрашивай, если интересуешься, не бойся. Что мне надо подумать, я уже подумала.
   Петров положил вилку на стол. Что-то новое, неласковое прозвучало в словах хозяйки. И взгляд ее переменился, стал колючим, как тогда, шестнадцать лет назад.
   - Тетя Маша, - назвал он ее, как раньше, - Вы меня осуждаете?
   - Господь тебе судья, Леша. Раз так поступил, значит, сам себе оправдание нашел. А коли так, что стоит мое осуждение. Вот, видишь, весь аппетит тебе испортила. Уж ты прости меня, старую. Еще рюмочку наливай.
   Выпили еще по рюмке. Голова заработала по-другому, появилось предчувствие, что тетя Маша что-то не договаривает. Петров потыкал вилкой в консервы, достал носовой платок и вытер губы.
   - Вот Вы говорите: оправдание нашел, говорите так, будто я и в самом деле, в чем виноват, - медленно, с чуть заметным раздражением начал он. – А если разобраться – в чем? Ну, дружили мы с ней. Так не от жены же ушел. В молодости все бывает.
   Петров замолчал. Подбежал пушистый серенький котенок и забрался к Марии Николаевне на руки. Она нежно погладила своего любимца, с сожалением посмотрела на Петрова и вздохнула:
   - Ты, Леша, все будто оправдываешься и оправдываешься, а я ведь тебя не виню. Давай-ка мы лучше с тобой о другом поговорим. Надолго к нам приехал?
   - Завтра уезжаю.
   - А на ночь где устроился?
   - Пока нигде.
   - Так оставайся здесь. -  Я постелю тебе на диване, как раньше.
   Петров в знак согласия закивал головой.
   - Ну и хорошо, все мне охотней будет. Чайку вскипятить?
   - Нет, спасибо. Пойду я прогуляюсь.
   - Сходи, подыши. На город посмотри, на речку сбегай. Красиво там у нас.
   Петров вышел из-за стола, поблагодарил за угощение и быстро оделся.
   - Во сколько тебя, Леша, ждать? – поинтересовалась хозяйка, - а то придешь, а меня дома не будет.
   - Часика через три. 
   - Ну и хорошо.

                                                                              3

   Петров вышел на улицу. Ярко светило солнце, подсушивая небольшие лужицы, оставленные утренним дождиком. Стаи грачей и ворон кружились над садами, подбирая остатки ягод с верхушек деревьев. Три ровненькие рябинки, посаженные в рядок, красовались своими огненными гроздьями, подчеркивая грустную осеннюю красоту.
   Петров вспомнил: как впервые увидел Лиду. После выпуска девушек из группы ткачей, их распределили по сменам и трое попали к нему. Свободного оборудования тогда не было, и молодые ткачихи перед каждой рабочей сменой собирались в кабинете мастера в ожидании, когда тот даст им задание. Две шустрые, хохотушки определились сразу, их взяли в бригады. А третья – Лида Ковалева, так и ходила в кабинет. Придет, сядет и молчит. Опустит вниз свои огромные глазищи, будто не задания ждет, а наказания какого. Работала она старательно, но уж очень медленно, и поэтому никто не изъявлял особого желания брать ее к себе на комплект. Петров несколько раз пытался поговорить с Лидой, но она только краснела и еще ниже опускала свои выразительные глаза. Уж совсем было он махнул на нее рукой, но тут случилось неожиданное.
   На утренней смене Лида спускалась со второго этажа по лестнице и поскользнулась.
Пролетев несколько ступенек, она больно ударилась о трубу и встать уже не смогла. Все это произошло на глазах у Петрова. Он тут же вызвал скорую помощь, и Лиду отправили в больницу.
   После работы, накупив в магазине печенья, конфет и прочих сладостей, он отправился навестить свою неудачливую работницу. К этому времени врачи поставили ее на ноги, и Лида, прихрамывая, вышла к Петрову на улицу. Он встретил ее улыбкой.
   - Как дела, красавица?
   - Хорошо. Только нога болит. Врач говорит: полежать придется.
   - Сильно болит?
   - Да не очень.
   - А я тебе тут кое-что принес.
   - Ой, да что Вы, Алексей Васильевич, не надо мне ничего.
   - Бери, не стесняйся. Самой-то все равно не на что купить.
   Лида покраснела и опустила голову, но Петров подбодрил ее.
   - Ладно уж, - улыбнулся он, - я сам пять лет с копейки на копейку перебивался, знаю: как без денег жить.
   Они долго сидели на лавочке возле больницы, говорили о работе, о погоде, а больше молчали. Петров пришел к Лиде в больницу и на другой день и на третий, а на четвертый она сама, сияющая и возбужденная, прибежала в цех.
   - Вот, выписали, - радостно сообщила Лида, подавая больничный лист. В ее больших голубых глазах не было и тени прежней задумчивости.
   А через несколько дней девчонки пригласили его к Лиде на восемнадцатилетие и не просто пригласили, а пришли и увели под конвоем. С тех пор Петров стал встречаться с Лидой каждый день. На Верины письма он теперь отвечал без прежнего желания, и она, вероятно заметив это, сначала прислала ему грозное предупреждение, а потом приехала сама. Пришлось показывать ей город, фабрику, вести в кафе. Вера чувствовала, что может потерять Алексея, а это в ее планы не входило. И она пускалась на все уловки, чтобы переманить Петрова к себе. Уехала Вера на другой день с надеждой, что все-таки выманит его из этого города.
   Про Лиду она так ничего и не узнала, хотя чувствовала, что у Алексея здесь кто-то есть. А вот Лида узнала о том, что к Петрову приезжала другая и сначала слушать не хотела ни о каких встречах.
   А Петрова тянуло к Лиде, тянуло так, что сосало под ложечкой. На работе не мог спокойно проходить мимо, при виде ее заикался и что-то говорил невпопад. И Лида простила, простила не без помощи подруг, которые говорили ей:
   - Подумаешь, приезжала. Она там, а ты здесь, рядом с ним. Посмелей надо быть.
   И снова встречи, бессонные ночи. Любовь Лиды оказалась сильнее ее гордости. И Петров забывал все на свете, когда летел к ней на свидание. Только на душе у него было неспокойно. Он не знал: что делать с Верой. От одной мысли, что она вновь может приехать, Петрова бросало в дрожь.
   Между тем, наступала осень. Порыжели верхушки берез, оделись в красный наряд клены. Птицы собирались в стаи, готовясь к дальнему путешествию в теплые края.
   Лидины подруги шутя намекали Петрову, что из Лиды получилась бы неплохая жена. Он и сам прекрасно понимал это, хоть и отшучивался от девчонок, как мог. Он почти готов был объясниться с Верой, чтобы покончить с этим дурацким двоевластием, но все вышло по-другому.
   Все решила роковая пятница. Вера приехала без предупреждения и вошла в комнату без стука. Петров не успел раскрыть рта, как она подошла и поздоровалась с Лидой, которая находилась там же.
   Вера не кричала, не злилась, она спокойно, не обращая внимания на Петрова, пригласила Лиду в коридор. Не прошло и двух минут, как Лида вбежала в комнату, схватила свое пальтишко и выбежала на улицу.. Петров бросился за ней, но в дверях столкнулся с Верой.
   - Остынь, - безжалостно сверкнула она злыми глазами.
   - Ты… - Петров не находил слов. – Ты что тут хозяйничаешь? Да я…
   - Что ты, ну что? – Вера вызывающе смотрела на него, чуть сощурив накрашенные глаза. – Хватит в прятки играть. За дуру меня принимаешь? Думаешь, я ничего не знала? Все знала, надеялась, что совесть у тебя прорежется.
   Петров молчал
   - Вот что, дорогой, - продолжала она, - в понедельник напишешь заявление на расчет.
   - Все равно не уволят, отрабатывать три года заставят, - ехидно усмехнулся Петров.
   - А это не твое дело.
   - Что ты раскомандовалась? – взорвался Петров. – Что ты за меня все решаешь? Никуда я отсюда не уеду.
   Вера удивленно посмотрела на Алексея и неожиданно спокойно сказала:
   - Вот что, Леша, побаловался и хватит. Не подашь заявление, будут крупные неприятности и у тебя и у твоей подружки. Она сразу все поняла, в отличие от тебя, дурачка.
   Вера резко повернулась и вышла на улицу. Петров провожать ее не пошел. Он стоял возле двери потрясенный происшедшим.

                                                                             4

   На другой день Лида на работу не вышла, не пришла она и на следующий день. Подруги ее молчали, презрительно посматривая на Петрова. Около столовой на лестнице его остановила Лидина квартирная хозяйка  Мария Николаевна, которая тоже работала в смене Петрова и была Лидиной наставницей. Она окинула его тяжелым взглядом и медленно, словно выбирая слова побольнее, произнесла:
   - Что, мастер, доигрался? Такой девчонке жизнь сломал. Эх ты.
   - А что она на работу не выходит? Где она? – не глядя на ткачиху, спросил Петров.
   - Домой она уехала. Без расчета. Со слезами.
   Это решило все. На другой день Петров подал заявление на увольнение. Как ни странно, никто ему препятствовать не стал. И через две недели Петров рассчитался и уехал к Вере. Она вновь стала прежней Верой, ни в чем его не упрекала, окружила вниманием и лаской, опутала своими женскими сетями так, что уже не вырваться.
   Через два месяца Петров женился на Вере и, хотя тосковал по Лиде, но тоска эта с годами растворилась в семейных делах, в работе…
   Петров так увлекся воспоминаниями, что не заметил, как пришел в новый микрорайон. Пятиэтажные дома, будто братья близнецы, резко преобразили город. Петров зашел в парикмахерскую, встроенную в один из этих домов, и постригся. « Дома все равно времени не будет», - решил он. Потом долго бродил по городу, вспоминая знакомые места, посидел на берегу реки и вернулся на квартиру уже под вечер.

                                                                          5

   Сквозь задернутые тонкие занавески в комнате видны были двое.
   «У хозяйки гости», - подумал Петров, и сразу сердце забилось быстрее, неистовее. «Спасибо, вот Лида заходит , не забывает», - вспомнил он слова хозяйки и неожиданно для себя прибавил шаг, быстро проскочил темный коридор и рывком открыл дверь в комнату.
   За столом вместе с Марией Николаевной сидела Лида. Петров сразу ее узнал, словно не шестнадцать лет прошло со времени их встреч, а каких-нибудь несколько месяцев. В голубой  кофточке с причудливой вышивкой она была больше похожа на ту, прежнюю Лиду, чем на портрет, висевший на Доске Почета. Завитые кончики каштановых волос спадали на плечи, придавая обаяние ее слегка располневшему лицу.
   Лида повернула голову и с недоумением взглянула на вошедшего. И вдруг глаза ее округлились, лицо неестественно вытянулось, будто не Петров зашел, а какое-то диковинное животное. Лида медленно перевела удивленный взгляд на хозяйку, как бы спрашивая: «Откуда он взялся?»
   А Петров подошел к ней, улыбнулся и тихо произнес:
   - Здравствуй, Лида!
   - Здравствуй!
   - В командировку приехал, - как бы оправдываясь, начал объяснять он, - завтра уеду.
   Лида молчала. Она опустила вниз голову, сжалась вся, не зная как вести себя дальше.
   Мария Николаевна, поднялась со стула, тяжело вздохнула, и пристально глядя на Лиду с Алексеем, сказала:
   - Дойду до соседки, а вы поговорите тут, молодость вспомните, может надумаете чего.
   Лида стрельнула глазами в сторону хозяйки, но промолчала.
   Петров и Лида остались одни. Первый пришел в себя Алексей. Он прокашлялся, словно что-то в горле мешало ему говорить, и медленно произнес:
   - Лида, виноват я перед тобой, прости, если сможешь.
   - Леша, стоит ли об этом?
   - Я… не знаю. А вот увидел тебя…и, как будто не расставались.
   - Это, Леша, так  кажется, уедешь и все забудешь.
   - Я понимаю: ты мне не веришь. Жизнь меня крепко побила. Другой я стал.
   - Поздравляю, только я-то тут причем? У тебя - своя семья, у меня – своя.
   - Ты замужем?
   - Была. Сейчас вдвоем с дочкой живем. А ты как?
   - Да никак. Никакого интереса в жизни. С женой – как чужие.
   - Ты же диссертацию хотел защищать.
   - Хотел. А потом женился и все забросил. Работал мастером, начальником цеха. Дома скандалы, ревность.
   - Не завидую я тебе, - посочувствовала Лида.
   - Пять лет назад перешел в научно-исследовательский институт, Вера настояла,- продолжал Петров, не обращая внимания на Лидины слова. – Работать можно, а получать нечего. Да и работа черновая, на подхвате. У нас там почти все кандидаты наук, доктора даже есть. А я среди них – никто. Вот и получается: дома - никто и на работе – никто.
   - Ты сам себе такую жизнь выбрал. Некого винить.
   - А я никого и не виню. Напрасно ты тогда уехала.
   - А что мне оставалось? – вспыхнула Лида. – Она, как чума, на меня налетела. И ты – хорош: и с одной и с другой. Себе жизнь испортил и мне тоже.
   Ее голос дрогнул, глаза повлажнели. Петров видел, что Лиде неприятно еще раз переживать их расставание, да и откровения его выглядели неуместными, но он ничего с собой не мог поделать.
   - Лида, а почему ты с мужем разошлась?
   - Из-за дочери. Первое время и в сад отведет и гулять с ней ходил, как со своей, а потом…- Лида махнула рукой. – И меня упреками замучил. С синяками ходила.
   - Что ты сказала? – переменился в лице Петров.
   - Что я сказала – ничего не сказала, - спохватилась Лида.
   - Дочь ему…не родная?
   - Что ты к словам цепляешься? Ну, не родная, что из того?
   Петров молчал, что-то прикидывая в уме.
   - Лида, сколько ей лет? – не глядя на нее, спросил он.
   - Какое это имеет значение?
   - Имеет. – Петров лихорадочно схватил ее за руку. – Лида, я прошу.
   - Отпусти, больно. Что ты ко мне привязался? Ты ее отец, доволен? Биологический.
   Петров обхватил голову руками.
   - Боже, какой я дурак. У меня есть дочь, столько лет. А я и не знал.
   Лиде трудно было смотреть на запоздалые раскаяния человека, без которого она когда-то не могла прожить дня и который так жестоко с ней поступил. По ее глазам текли слезы, слезы жалости к самой себе, слезы жалости к человеку, причинившему ей столько страданий.
А Петров все держался за голову и повторял:
   - Боже мой, боже мой, так вот почему тетя Маша так со мной. У меня есть дочь. А я ничего не знал.
   Петров медленно выпрямился на стуле и устремил взгляд на Лиду.
   - Почему же ты молчала? – с упреком спросил он. – Если бы я знал, то, наверное, бы не уехал.
   - Наверное, не уехал, - сквозь слезы передразнила его Лида, - одолжение мне бы сделал. А мне не надо одолжения, мне человек нужен. Понял?
   Последние слова Лида почти выкрикнула. Она нервным движением поправила свалившиеся на глаза волосы, вытерла слезы.
   Перестал мурлыкать и проснулся котенок Он уставился на Лиду немигающим испуганным взглядом. 
   В коридоре послышался стук, и в комнату вошла девушка в легком светлом плаще с длинными вьющимися волосами.
   - Мама, - ее большие голубые глаза с укором смотрели на мать, - ты что так долго? Я тебя третий час жду, а сказала на полчасика.
 Она осеклась, увидев незнакомого мужчину, а Петров рассматривал ее жадным взглядом и не мог поверить глазам своим – перед ним стояла его дочь.
   - Иди, Света, иди, я сейчас приду, - заторопила ее мать.
   - Только не долго, - попросила Света, и еще раз взглянув на Петрова, вышла на улицу.
   Лида, облегченно вздохнув, начала прощаться.
   - Подожди, - задержал ее Петров.
   - Что еще?
   - Лида, прости меня, если сможешь, только прости. Все брошу – к тебе вернусь.
   - А ты спросил: хочу ли этого я? – резко повернулась к нему Лида.
   - Неужели у тебя ко мне ничего не осталось?  
   - Может и осталось, только слишком мало, чтобы начать все сначала.
   - А если приеду – не примешь?
   - Ты не приедешь. Другого можно обмануть – себя не обманешь. Прощай, Леша.
   Она повернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Петров хотел ее остановить, но не смог, что-то ему помешало. Дверь за Лидой закрылась, и он остался один. Гнетущая тишина обрушилась на него, подчеркивая томительное одиночество. Петров прошелся из угла в угол и снова сел на стул. Он до сих пор не мог поверить в то, свидетелем чего стал несколько минут назад. Первая мысль после ухода Лиды была: догнать, вернуть, на коленях вымолить прощение. Но прошло несколько минут, и мысли стали работать в другом направлении. «А  сложится ли теперь жизнь, если начать все заново? Примет ли его дочь, как своего отца? И что будет с Верой? Все же шестнадцать лет вместе прожили. Петров задавал себе эти вопросы и не находил на них ответа.
   Пришла хозяйка. Еще не раздеваясь, с порога спросила:
   - Ну как поговорили?
   - Ничего, - как можно хладнокровнее ответил Петров.
   - Так уж и ничего? Чем это ты Лиду так обидел? Я иду, а она стоит, прижалась к забору и плачет. Что с тобой, спрашиваю? Не говорит.
   - Где она? – засуетился Петров.
   - Теперь уж домой ушла.
   - Тетя Маша, сюда моя дочь приходила.
   - Светланка? Хорошая девчушка. А умница какая, в школе на одни пятерки учится.
   - Это хорошо, что на одни пятерки, - задумчиво произнес Петров. – Тетя Маша, а ведь я действительно осел.
   - Давай-ка мы с тобой, Леша, чайку попьем, да и на боковую. Время-то позднее. А завтра будет день – будет пища. Утро вечера мудренее.

                                                                                  6

   После легкого ужина хозяйка постелила ему на диване. Петров долго ворочался, вспоминая заново весь разговор с Лидой. Он пытался понять: простила она его или нет. Почему она так себя повела? Обида? Вроде бы нет. Гордость?  Тоже как будто не похоже. Может, действительно у них ничего общего не осталось?
   Заснул Петров под утро. А на другой день, управившись с делами, зашел к Марии Николаевне, попрощался и пошел на автостанцию. Перед тем, как уехать, посмотрел последний раз на город и подошел к автобусу. Когда садился, вдруг увидел Свету. Она стояла невдалеке, прижавшись к столбу и смотрела на него. Какая-то сила вынесла Петрова из автобуса. Он быстрым шагом подошел к Свете и обнял ее. Света не сопротивлялась.
   - Доченька моя.
   - А я думала: Вы уедете, и я больше никогда Вас не увижу.
   У Петрова комок подкатил к горлу.
   - А мама вчера весь вечер проплакала. Она мне все рассказала. Я ведь Вас раньше искала, но не нашла.
   - Я больше не потеряюсь. Свет, давай на ты, а то как-то неуютно.
      Света прижалась к нему и повторяла: 
   - Я тебя больше никому не отдам. Никому, никому.
   У Петрова повлажнели глаза. Света это заметила.
   - Пап, все будет хорошо. Вот увидишь. Ты не думай, на тебя никто злиться не будет. Я ведь так хотела, чтобы у меня был отец. Я так хотела.
   Она взяла Алексея за руку и потянула за собой.
   - Света, ты куда меня?
   - Домой. Навсегда.
                                                      
                                                    Март 2011г          г. Наволоки.