Радиоволна или соло втроем.

16 июля 2012 — Колесова Марина

Радиоволна или соло втроем.

- Нет, ну какая несправедливость! – в сердцах проговорила Ирина и с раздражением запустила небольшую гобеленовую подушку в музыкальный центр. Подушка попала удачно. Захочешь повторить и то не сможешь. Прямо по кнопке отключения питания, и центр тут же выключился.

«Вырубился, ну и к лучшему» - подумала Ирина и, свернувшись калачиком на кровати и укутавшись плотнее в плед, принялась размышлять над несправедливостью судьбы.

Несправедливость заключалась в том, что на любимой радиостанции вечерний эфир вести начал не как обычно Дмитрий Голубев, а Нина Воскресенская. И пережить это Ирине было чрезвычайно трудно.

Ведь она готовилась к каждому эфиру любимого радиоведущего как к свиданию с ним. Ее завораживал его мягкий баритон, а также легкий и немного ироничный стиль ведения эфира. Она помнила все его шутки и сопереживала всем новостям, будто он их говорил не целой стране, а лично ей одной - Ирине Заслоновой. Ей и больше никому. Каждый эфир она хотела ему позвонить, даже телефон рядом с собой на кровать ставила. Хотела, но не могла. Как только она поднимала трубку, в горле пересыхало, а мысли начинали скакать как бешенные. И Ирина понимала, что даже если сейчас дозвонится в эфир, сказать она все равно ничего не сможет. Даже по бумажке заготовленный текст (уж сколько раз пыталась написать) и то не прочтет.

«Интересно, почему все же не он... – думала Ирина, - может, заболел?»

Мысль о возможной болезни Дмитрия ее взволновала. Вдруг ему сейчас плохо, и он один страдает, и даже чай с лимоном для него заварить некому? Вот если бы она могла оказаться рядом с ним, она бы и чай заварила, и поесть приготовила. Ведь это, наверное, так приятно готовить для любимого человека. Когда он в ответ на заботу ласково поцелует тебя и шепнет на ушко какую-нибудь двусмысленную шутку по поводу, что остаток вечера лучше провести не на кухне, а в спальне... Не то, что готовить для вечно всем недовольной тети Риты. От нее ведь и доброго слова не дождешься. Только и знает, что шпынять. Это не сделала, то сделала не так. Мысли привычно съехали на жалость к себе и оплакивание собственной горькой участи. Но вот за что ее так обделила природа. Ни броской внешности, как у тети, ни способностей как у той... Вот была бы она как тетя ведуньей, а так приходится быть у нее на побегушках, постоянно выслушивая упреки, что ее пригрели и держат лишь из жалости. Порой это доставало ее так, что хотелось все бросить и уехать. Только уезжать было некуда. Дом матери в деревне совсем развалился после смерти той. А денег на его ремонт ей не достать. А если и достать, менять городскую жизнь со всеми удобствами на деревенскую - радость не велика. Да и что ей в деревне делать? Мужа-алкоголика какого заиметь, вроде ее собственного папочки, который по пьяни утонул в реке, когда ей еще и двенадцати не было, и корячиться всю жизнь на ферме как мать? Нет в деревне жизнь не для нее. Но и в городе, жизнь оказалась не по ней. Ее пугало обилие незнакомых людей, их постоянная суета, необходимость тоже куда-то бежать и что-то непрерывно делать. Для нее даже поход в ближайший магазин раз в день был великим подвигом, который она совершала, лишь боясь гнева своей волевой и строгой тети. Попробуй не сходи – вечером такой нагоняй получишь, что небо с овчинку покажется.

Одним словом судьба к Ирине Заслоновой была несправедлива, а жизнь ее безрадостна и уныла. Единственным ярким пятном были вечерние эфиры с любимым ведущим, которые начинались за два часа до возвращения тети домой и шли как раз до ее прихода. Ирина едва успевала выключить приемник и метнуться на кухню, изображая, что с нетерпением ждет возвращения домой тетушки, чтобы покормить ужином. И вот сегодня ее лишили обычной маленькой радости, поэтому Ира была безутешна. Жалость к себе затопила все ее сознание и в мыслях о несправедливости мироустройства она незаметно для себя заснула.

Проснулась она от громких воплей:

- Ирка! Дурья твоя башка, мало того, что ты снова продукты хорошие переводишь, так опять новую сковородку спалила! Ты что не чувствуешь что ли, что от гари уже дышать нечем??? Или ты нарочно решила пожар устроить?

Иру просто подбросило на кровати. Судорожно втянув носом воздух, она поняла, что забыла выключить котлеты.

- Я не нарочно, тетя Рита, - она выскочила на кухню.

Тетя в сапогах, пальто и шляпке, распахивала тем временем окно.

- А как? Специально? – раздраженно повернулась она к ней. – Ну вот как можно не почувствовать такой запах?

- Я уснула... – Ира потупилась.

- Это зачем, позволь узнать, ты котлеты поставила жариться, если решила пойти лечь спать?

- Я их пожарила... а выключить забыла... а потом уснула... – тихо пояснила она.

- Это за сколько до моего прихода ты их пожарить решила, что они так сгореть смогли?

- За два часа... – еще тише выдохнула Ира. Она знала тетю обмануть невозможно, и ложь ее раздражает до крайности, поэтому врать не решилась.

- Зачем? Зачем жарить магазинные котлеты за два часа до того как их можно будет съесть? Объясни мне: зачем? Я поняла бы, если бы ты сама их делала... ну трудно рассчитать, сколько времени займет: прокрутить фарш, все смешать, пожарить... тут хоть как-то понятно... А здесь? Достать из упаковки две котлеты, и положить на сковороду за пятнадцать минут до моего прихода, это что так трудно? Зачем жарить, а потом подогревать?

Тетя уперлась в нее испытующим взглядом. Ира молчала. А что она могла сказать? Ну не объяснять же тете, что она жарит котлеты заранее, потому что не хочет отвлекаться от эфира, ведь на кухне нет радиоприемника.

Не дождавшись ответа, тетя горестно покачала головой и, проронив: - Ну что же за наказание такое свалилось на мою голову... – вышла в коридор, чтобы, наконец, снять уличную одежду.

Ира, зябко поеживаясь от сырого и прохладного осеннего воздуха, врывающегося в окно, робко застыла посреди кухни, не зная, что делать дальше.

Через некоторое время тетя вновь заглянула на кухню:

- Ну что столбом стоишь? Иди к себе в комнату, а то еще простынешь, не дай Бог, горе ты мое луковое.

- А ужин? – Ира несмело взглянула на нее.

Высокая, статная тетя даже в тапочках не теряла импозантности.

- Иди, - тряхнула она своими шикарными каштановыми кудрями. - Протянет тут немного, и я макароны поставлю отвариваться. Макароны с тобой поедим, раз ты и котлеты, и сковороду спалила.

- Да я тоже макароны отварить могу...

- Иди уже, - тетя раздраженно поморщилась, и ее зеленые ведовские глаза сердито блеснули, - ты уже наготовила сегодня. Хватит.

Посчитав за благо не спорить, Ира тихо скользнула обратно в свою комнату. И, забравшись с ногами в кресло, стала вновь размышлять над своей печальной судьбой.

Примерно через полчаса тетя позвала ее.

- Ирина, иди есть!

Она выглянула из своей комнаты. Тетя суетилась в гостиной, накрывая на стол, на котором уже дымилось блюдо с макаронами. Ира только шагнула к столу, как тетя сурово одернула ее:

- Руки иди вымой! Сколько раз говорить, что перед едой руки мыть положено?!

Ира безропотно отправилась в ванную, а когда выходила оттуда тетя крикнула ей:

- Ир, масло сливочное из холодильника захвати.

Испуганно втянув голову в плечи, Ира шагнула к двери гостиной:

- А у нас нет масла, тетя Рита.

- Почему? – тетя удивленно воззрилась на нее: - Я же оставила тебе подробный список, что купить в магазине. Ты в магазин не ходила?

- Ходила. Но там не было вологодского масла.

- Купила бы другое...

- Я не знала какое.

Тетя, возведя глаза к потолку, медленно опустилась на стул и тяжело вздохнула. Потом, вновь взглянув на племянницу, тихо спросила:

- Ирина, если в том магазине, где ты была, не было вологодского масла, то ты могла или сходить в другой магазин, или с мобильного позвонить мне, чтобы спросить какое еще масло можно купить взамен вологодского. Почему ты не сделала это?

Ира, потупившись, молчала. Какой толк объяснять тете, что в другой магазин она пойти не сообразила и мобильный с собой в магазин не брала. Да если б и взяла, звонить ей все равно бы не стала. Ей хватило того, как тетя неделю назад сурово отчитала ее за несвоевременный звонок во время совещания. Как будто Ира могла знать, когда совещание, а когда нет...

- Ладно, - тетя сокрушенно покачала головой, - садись. Будем есть макароны без масла. Что с тебя взять. В следующий раз буду писать что покупать, если вдруг нужного продукта в магазине не окажется.

Ира села и, наложив макароны себе в тарелку, принялась за еду. Тетя придвинула к ней тарелку с нарезанными помидорами и огурцами:

- Овощи бери, что пустые макароны есть...

- А можно я не буду овощи, а возьму молоко и сахарный песок? Я люблю макароны с сахарным песком.

- Бери что хочешь. Я, по-моему, ни холодильник, ни шкафы на ключ не закрываю, - тетя недоуменно пожала плечами.

Ирина встала и прошла на кухню, еще хранившую устойчивый запах сгоревших котлет. Налив стакан молока и захватив сахарницу, она вернулась в гостиную.

Тетя, отставив пустую тарелку, сидела, откинувшись на высокую спинку стула, и листала модный журнал. Ира знала эту ее привычку. Поев, тетя некоторое время, не вставая из-за стола, просматривала журналы, а потом просила заварить чай.

Поставив молоко, Ира начала сахарить макароны и тут ее заинтересовала картинка на развороте журнала. Пытаясь кверху ногами рассмотреть изображение, она резко поставила сахарницу прямо на стакан с молоком. Стакан с дребезгом раскололся, а молоко плеснулось на стол.

Тетя испуганно вскочила, стряхивая рукой капли молока со своего костюма и недоуменно переводя взгляд с белой лужи, растекающейся по столу на замершую Ирину с сахарницей в руке. Потом резко метнулась к шкафу, достала тряпку и стала вытирать стол и собирать осколки, бросив раздраженно:

- Поставь сахарницу, сядь и доешь, наконец!

Нервно сглотнув, Ира села и придвинув поближе тарелку, принялась за еду. Ей было не по себе, и она старалась съесть все как можно быстрее.

Наведя на столе порядок и выбросив осколки, тетя села напротив и тихо проговорила:

- Не давись. Я не тороплюсь и подожду, чтобы ты доела, и мы могли спокойно обсудить все случившееся.

Ира запихнула в рот последнюю порцию макарон и отодвинула тарелку:

- Я доела, тетя.

- Тарелки на кухню отнеси.

Ира молча встала, отнесла тарелки, вернулась и села вновь. Она знала, что ее ждет длительная воспитательная беседа и никуда ей от нее не деться.

Однако тетя, нервно постукивая пальцами по краю стола, молчала. Ира молчала тоже. Наконец та, нервно сглотнув, хрипло проговорила:

- Мне это все надоело, племянница.

И Ира не узнала ее голоса. В нем не было ни обычного уверенного спокойствия, ни привычного напора. Впервые в жизни Ирина услышала в голосе своей тетки то ли растерянность, то ли отчаяние.

- Ну я же не нарочно, тетя... – испуганно прижала она руки к груди, - я, конечно, понимаю, что и стол очень дорогой, и костюм Ваш... но я правда не нарочно...

- Дело не в столе, хоть он и достался мне еще от твоего деда и дорог не только тем, что это очень ценный мореный резной дуб, но и как память... и уж конечно не в костюме... мне вообще плевать на него... Дело в том, что наши с тобой отношения, племянница, зашли в тупик. Ты видно столь же бестолкова, как и мать твоя, и разумной самостоятельности от тебя ждать не приходится. Хоть та бестолкова была как раз не в этом... Но в любом случае, похоже, что послана ты мне Всевышним именно, за то, что когда-то, мать твою я образумить не позволила...

- Я ничего не поняла, тетя. О чем Вы? - растерянно пробормотала Ира.

- О том, что когда-то я не дала твою мать наставить на путь разумный и правильный. И видно сейчас расплачиваюсь за то. Вот скажи. Только честно скажи: она была счастлива? Хоть когда-то была?

- К чему Вы это, тетя Рита? – Ира недоуменно вскинула брови.

- Ответь! Твоя мать была счастлива? – требовательно повторила тетка.

- Ну не знаю... вряд ли... - растерянно пожала плечами она в ответ.

- Вот. Я всегда подозревала это... Всегда! Только она гордая была и предпочитала не жаловаться, а лично расплачиваться за собственную бестолковость... Только и мне видно теперь время расплатиться пришло. Но ничего, выводы я сделала. И то, что я по дурости, ну и глупой солидарности детской допустила, больше не допущу. Тебе я не позволю этот номер повторить! Тебя я заставлю за ум взяться! Хоть и нет у тебя дара, но и без него в жизни много чего добиться можно. И я заставлю тебя это сделать. Силой заставлю! – тетя до побелевших пальцев сжала лежащую рядом с ней салфетку, в ее глазах сверкала решимость.

- Тетя... я не понимаю ничего, - Ира испуганно хлюпнула носом. Ее напугал такой настрой тети.

- А тут и понимать нечего, - та раздраженно отбросила в сторону салфетку, - когда-то давно я не дала нашему отцу силой твою мать образумить. Мне казалось, у каждого человека есть право свой собственный путь выбирать. Как оказалось, я ошиблась и обрекла Нину на долгие годы безрадостной и тяжелой жизни. Что ж постараюсь эту ошибку не повторить с тобой.

- Вы обрекли? - удивилась Ира. - Вы же младше мамы были... и намного...

- Ну пять лет не такая уж большая разница, - хмыкнула тетя. – Мне тринадцать тогда было, ну а ей соответственно восемнадцать. Так что обе уже в разуме были.

Любопытство пересилило природную застенчивость, и Ира не удержалась от вопроса:

- Тетя, а что произошло?

- Думаю, тебе не повредит узнать о том, - тетя задумчиво коснулась волос на виске длинными тонкими пальцами с великолепным маникюром. – Кстати, то, что Нина, как я поняла, не рассказывала тебе ничего, для меня тоже факт, подтверждающий, что решение тогда мы приняли с ней неправильное.

Тетя глубоко вздохнула и, печально качнув головой, начала рассказ:

- Ты ведь знаешь, что росли мы с Ниной без матери, она умерла моими родами. И воспитывал нас обеих отец. Времени много уделять он нам не мог, и были мы с ней в основном предоставлены сами себе. Отец, конечно, знал, что дар у нас обеих с ней есть, и старался заставить его развивать, но это не мешало нам расти, что в поле трава.

- У мамы был дар предвидения? Я не знала об этом никогда, – удивленно протянула Ира.

- Когда ты родилась – уже не было. У женщин в нашем роду пропадает он с рождением ребенка. И детям лишь через поколение передается, если у мужа дара нет.

- Почему?

- Ты задаешь странные вопросы, - тетя раздраженно повела плечом. – Откуда я знаю почему? Просто случается так и все. Кстати, у тебя все шансы ребенка с даром родить.

- Выходит, мама от дара отказалась, чтобы меня родить?

- Нет, она отказалась от дара, чтоб за отца твоего замуж выскочить, - хмуро обронила тетя, и сердито поджала губы, - и я, как последняя дура, ей в этом поспособствовала.

- Это как?

- А так. Отправил нас наш отец в конце лета в деревню. Нина как раз школу закончила и в институт поступила. Вот он и решил, что и ей, и мне свежий воздух перед новым учебным годом хоть на месяц, но необходим. И снял он для нас комнату у одной старушки в деревне и попросил ее за нами приглядывать. Воздух свежий, речка, лес – красота. Мы с Нинкой целыми днями то на речке, то в лесу пропадали, но только повстречался нам однажды гармонист местный. Весельчак и балагур со смоляными кудрями. По нему все окрестные девки сохли, а он лишь Нине стал внимание оказывать. Конечно же, городская приехала. Ну и она устоять не смогла. Тот бывало лишь к дому подойдет, да затянет:

Ой, пойду-выйду на улочку,

Постучу в окошечко к любушке.

Ты услышь мою песенку, милая

Да и выйди ко мне, ненаглядная.

И Ниночка наша, готова уже была к нему не только на улицу бежать, а и на край света мчатся за ним вприпрыжку. Хозяйка, где мы жили, завидев такое дело, тут же отписала нашему отцу. Что так мол и так. Приезжайте, а то не ровен час, не услежу за Вашей старшенькой. Ну и отец приехал. Нинке конечно головомойку устроил и сказал, что поутру мы все домой поедем. Она в слезы: «Не поеду, мне жизнь без него не мила». А отец ей: тебе, мол, дорогая, не о парнях думать следует, а дар свой беречь и приумножать и институт закончить. Нинка тут и вовсе разошлась: «Не нужен мне никакой дар и институт не нужен, - рыдает, - если я ради них любовь свою сгубить должна. Ночью к нему сбегу. Хоть из окошка вылезу, а сбегу!». Тогда отец запер ее в сарае и сказал, что насильно увезет, чтоб она там не причитала. Ну а я по дури, другого слова сейчас и не подберу, ночью у отца ключ стащила и Нину выпустила. Утром мне досталось, конечно, от отца, а вот Нину он искать не стал. Сказал, раз сбежала от него, нет у него больше такой дочери, пусть сама, как хочет, так и живет. Забрал меня, не став слушать никаких моих просьб простить ее, и уехали мы. Вскоре я узнала, что Нина вышла замуж за твоего отца, она написала нам. Но наш отец не простил ее и мне с ней и видеться, и переписываться запретил. Я лишь после его смерти с ней общаться начала... Она тогда меня ни разу не упрекнула... мол сама решила, сама и расплачиваюсь,.. хотя я видела, что несладко ей живется. И от помощи моей всегда отказывалась. Лишь как-то обронила, что очень жалеет, что даже перед смертью отец ее так и не простил... Кстати, после ее побега он за мое воспитание взялся всерьез. Думаю, благодаря лишь этому я и институт закончила, и аспирантуру, и две диссертации по психологии и психоанализу написала и защитила. Да и работа у меня сейчас такая, тоже только благодаря той базе, что он в меня вложил. Так что скажу тебе, дорогая племянница, жизнь заставила меня понять: чувства – чувствами, но, чтобы жить хорошо, надо уметь их контролировать, и детей тому же учить. Возможно, насилие и не самый лучший способ образумить, но поверь мне – самый действенный. Поэтому отныне, моя дорогая, буду жестко заставлять и контролировать.

- Тетя Рита, но я же не сбегаю никуда, - Ира непонимающе взглянула на нее.

- Не сбегаешь, - подтвердила та, - Но ты абсолютно не контролируешь свое поведение и, насколько я понимаю, не желаешь выполнять даже элементарные мои требования. Хватит мне тут этого твоего разгильдяйства. Я сыта им по горло. Я все ждала, что ты сама, попривыкнув к жизни со мной, за разум возьмешься, но как видно – напрасно. Ты не желаешь учиться, ты не интересуешься ничем. Ты целыми днями сидишь у себя в комнате и ни-че-го – это слово тетя произнесла по слогам, - не делаешь. Так нельзя! Как ты себе представляешь свою дальнейшую жизнь? Чего ты достигнешь, сидя в комнате, с приемником и телевизором в обнимку? Тебе уже восемнадцать. Ты совершеннолетняя, взрослая девушка, а ведешь себя как неразумное дитя. В общем все, Ирина. Мне надоело. К тому же я вижу к чему это приведет, если я не вмешаюсь… Вижу!

- Вы видите мое будущее? И что меня ждет? – Ира заинтересованно взглянула на тетку.

- Все не так однозначно, на будущее можно влиять. Но я вижу, что если все оставить, как есть, то повторишь ты безрадостную судьбу своей матери, причем опять же благодаря моему попустительству… - тетя нервно сглотнула.

- Ну и что мне делать, чтобы ее не повторить?

- Делом заняться! Делом! И посвятить себя не пустым мечтаниям и фантазиям, а достижению какой-то цели.

- Какой? – Ира испуганно вжала голову плечи, напор тетки ее пугал.

- Что ты хочешь добиться в жизни? – не снижая натиска, устремила на нее взгляд тетя, - Кем ты хочешь стать?

- Ну не знаю… - растерянно пробормотала она.

- Хорошо, - тетя нахмурилась и, отведя взгляд, тихо забарабанила пальцами по краю стола. - Не хочешь сама искать занятие по душе, за тебя найду я и заставлю стать профессионалом своего дела. Таким, которого ценят, таким, который не пропадет ни в какой ситуации и будет независим.

- Вы хотите, чтобы я пошла работать?

- Нет, пока я хочу, чтобы ты пошла учиться.

- В институт? – несмело спросила Ира. Учеба давалась ей с трудом.

- Ну об институте думать пока рано. Я видела твой аттестат, и если даже сельскую школу ты смогла закончить лишь с тройками, то о каком институте сейчас может идти речь? Нет, тебе надо получить для начала хотя бы хорошую и перспективную специальность. Такую, чтобы ты уверенно чувствовала себя в жизни. А дальше сама решишь. Может, у тебя со временем тяга к знаниям все-таки проснется. Учиться ведь никогда не поздно.

- И куда Вы хотите, чтобы я пошла учиться?

- Есть у меня одна мысль, - тетя стремительно поднялась и вышла из гостиной.

А вскоре из холла зажурчал ее мелодичный голос:

- Приветствую Вас, Алексей Борисович, это Святозарова Маргарита Всеволодовна Вас побеспокоила. По голосу узнали? Мне приятно это слышать... – она помолчала немного и продолжила: - Ну что Вы, не стоит о том, я была рада помочь. А ведь я к Вам с просьбой, Алексей Борисович. Я бы очень хотела к Вам на курсы племянницу мою устроить. Да, да, Алексей Борисович, прямо сейчас, на уже набранный курс, если можно... ну месяц отставания по программе, я думаю, она сможет нагнать постепенно. Я согласна оплачивать дополнительные занятия с ней педагогов. Бесплатно сами? Ну что Вы, Алексей Борисович... Я совсем не хотела Вас так утруждать, это явно лишнее... Хорошо-хорошо... да... да... прекрасно... это меня устроит... Тогда завтра я с ней подъеду, и все оплачу... Нет-нет, не надо никаких скидок. Лучше вместо скидок пообещайте информировать меня о процессе ее обучения, чтобы обо всех возможных пропусках или о любых сложностях меня незамедлительно ставили в известность. Сами следить будете? Алексей Борисович, это будет крайне любезно с Вашей стороны... даже не знаю, как мне Вас благодарить... конечно-конечно... я тоже всегда рада слышать Ваш голос.

Закончив разговор, тетя вошла в гостиную:

- Значит так, Ирина, завтра мы едем с тобой на курсы, где обучают парикмахеров-стилистов. Я договорилась с директором, тебя примут на уже набранный курс. Первое время придется позаниматься, конечно, поинтенсивнее, чтобы нагнать всю группу, но тебе помогут, директор мне это пообещал.

В голове у Иры тут же промелькнула картинка убогой и грязной комнатушки с разбитым зеркалом, где толстая хохотушка Нюрка в заляпанном халате стригла вечно поддатых мужиков.

- Тетя, но я не хочу быть парикмахером... мне не нравится эта специальность, - насупившись, выдохнула она.

- Это не обсуждается! – глаза тети зло сузились, а скулы напряглись. - Ты вообще ничего не хочешь кроме валяния на кровати, так что только попробуй хоть одно занятие прогулять - пожалеешь! И вообще, чтобы заявлять нравится или нет, надо хотя бы узнать и попробовать. Все! Чтоб больше слов я таких не слышала! «Не хочет» она, видите ли... Я тебе «понехочу»... еще раз такое слово услышу – накажу, так и знай!

Ира испуганно сжалась на стуле. Тетя еще ни разу даже пальцем не тронула ее, но в голосе тетки слышалась такая категоричность, что в глубине души Ира не сомневалась – изобьет. Мать Иру не била никогда, а вот отец, пока был жив, напившись, часто поколачивал и ее, и мать, так что такие отношения были ей не в диковинку.

- Ты поняла? – тетя не сводила с нее пристального взгляда.

- Поняла, - потупившись, выдавила из себя Ира.

- Замечательно. Тогда я к часу заеду за тобой. Будь к этому времени готова. Занятия там с двух до восьми.

- До восьми? – ахнула Ира, понимая, что к вечернему эфиру успевать никак не будет, - но ведь тогда я дома не раньше девяти буду...

- Ну и что? Тут город, в девять вечера девушек на улицах никто не ест, - не поняла тетя.

- Ну я даже ужин приготовить не успею... - сказала Ира, чтобы хоть что-то сказать.

- Значит, ужин буду готовить я или вместе, если тебя чуть раньше отпустят... – губы тети тронула легкая улыбка, и она, шагнув к Ире, ласково потрепала ее по волосам: - Да не волнуйся ты так, все будет хорошо. Я в любом случае помогу тебе.

На глаза Иры навернулись слезы, и она, ничего не отвечая, вскочила, выбежала из гостиной и, забежав в свою комнату, упала на кровать. Слезы горечи и обиды душили ее. В один момент ее лишили самого дорого, что было в ее жизни – вечерних радиоэфиров.

Тетя заглянула в ее комнату, раздраженно хмыкнула, а потом, проронив: «Что ж иногда выплакаться не мешает», вновь закрыла дверь.

На следующий день тетя отвезла Иру на курсы. Директор курсов оказался невысоким лысоватым толстячком, но с очень располагающим добродушным лицом. Он встретил их уже входа, видимо ждал. Лишь увидев тетю, он сразу заулыбался:

- О, Маргарита Всеволодовна, как я счастлив Вас видеть, - он подхватил ее руку и поднес к губам.

Тетя в ответ с улыбкой кивнула:

- И я тоже рада Вас видеть, Алексей Борисович.

- Пройдемте в мой кабинет, - толстячок подхватил тетю под руку и увлек вверх по широкой мраморной лестнице, не переставая при этом говорить. Ира последовала за ними, усмехнувшись про себя картине, которую представляла собой пара из смешного плешивого толстячка и ее высокой и красивой тети.

- Это замечательно, что Вы решили определить свою девочку к нам. Это наилучший выбор. К тому же при любом раскладе подобные навыки лишними не окажутся. Хотя сейчас это одна из самых востребованных профессий. Потом мы используем все последние достижения, следим за новинками у нас контракты с ведущими фирмами в этой области, - с энтузиазмом расхваливал свое заведение Алексей Борисович. - Вы не представляете, какой спрос на подобных специалистов, к тому же такой квалификации, которую можем дать мы. Мы даже оказываем выпускникам помощь в трудоустройстве, гарантируем его, так сказать. А как у нас оборудованы залы... Но, что я говорю, Вы сами сейчас все увидите, я Вам покажу... Я сейчас Вас, голубушка, Маргарита, Всеволодовна по всем залам проведу. У нас же тут просто образцово-показательное заведение.

- Я не сомневаюсь в том, Алексей Борисович. Вы известный специалист своего дела, и я убеждена, что у Вас по-другому и быть не может... Поэтому очень прошу: может, мы повременим с экскурсией? Я выкроила буквально пару часов, чтобы привести сюда племянницу, и меня уже ждут. Давайте мы уладим все формальности, а осмотр Вашего чудесного заведения отложим на другой раз?

- Ох, Маргарита Всеволодовна, Маргарита Всеволодовна, - директор курсов сокрушенно покачал головой, - в кои веки волею фортуны Вы оказались в моих пенатах, но вот опять Вы торопитесь и бежите... но что делать, что делать... я знаю, как расписан Ваш день... знаю... Что ж порадуемся хотя бы краткосрочному Вашему визиту. Проходите, - он распахнул перед ней дубовую дверь с красивой золотистой табличкой с надписью «директор». – Я постараюсь долго Вас не задержать и обязуюсь максимально взять под опеку Вашу очаровательную племянницу, - он кивнул на Ирину, входящую вслед за тетей в кабинет.

Директор действительно постарался свести все формальности к минимуму, и уже через десять минут тетя, пожелав директору всяческих благ, покинула его шикарный, обставленный дорогой кожаной мебелью кабинет. А он, улыбнувшись, обратился к Ирине:

- Ну что, милая юная леди, пойдемте, я познакомлю Вас с местом Вашей учебы, а так же преподавателями и Вашими сокурсниками.

Заведение произвело на Иру ошеломляющее впечатление. Огромные светлые залы с зеркалами чуть ли не во все стены. Удобные кресла для клиентов и крутящиеся табуреты для самих парикмахеров. Сверкающие мойки и сушки для волос. Стойки со всевозможными парикмахерскими инструментами и красками, манекены в шикарных париках и красивые фотографии всевозможных причесок. В лекционных залах – кроме удобных столов и стульев проекторы и снова манекены, но теперь уже сидящие в креслах. Все это не могло не произвести впечатления.

Ира, потрясенная объемом впечатлений, тихонько шла позади директора, страшась встречи с группой, где ей предстояло учиться, и страстно желая лишь одного – побыстрее оказаться дома.

Однако группа из десяти человек (семерых девушек и трех юношей), а так же преподавательница (моложавая бодрая дама лет сорока), встретили ее на редкость благожелательно. И все пять часов обучения пролетели для Иры незаметно. Правда, ее ни о чем не спрашивали и ничего не просили сделать, в отличие от остальных, дав возможность пока лишь наблюдать за процессом обучения.

После занятий к ней подошел директор:

- Ирина, я пообещал Вашей тете позаниматься с Вами дополнительно, но мне кажется, в первую неделю Вашего обучения это будет несколько преждевременно. Освойтесь, войдите в курс дела, а вот со следующей недели я уже начну с Вами дополнительные занятия. Так Маргарите Всеволодовне и передайте.

- Да, конечно. Я понимаю, что мне пока еще рано... - краснея от волнения и, сама злясь на себя за это, выдохнула Ира. Ну вот чего волноваться, когда с тобой всего лишь разговаривают? Да еще и столь уважительно. А вон нет, щеки Иры просто пылали, и от осознания этого ей было еще более не по себе.

- Не волнуйтесь так, все будет хорошо, - толстяк ободряюще улыбнулся и ласково потрепал ее по плечу. - У Вас замечательная тетя, и Вы попали к ее друзьям. Вас здесь не обидят.

Ира шла по дороге к метро, и досада ела душу. Ну вот почему она не может держаться с достоинством как тетя? Почему она вечно заливается краской и начинает мямлить стоит хоть кому-то обратить на нее даже малейшее внимание? Нет, природа к ней была явно несправедлива и обделила не только даром, но и умением общаться и подать себя. Ира внутренне восхищалась собственной теткой и еще безумно завидовала ей. Недоумевая, почему одним дается все, а другим – ничего.

Дома Иру ждал сюрприз. Тетя пришла раньше и уже приготовила ужин.

- Твой первый день учебы надо отметить. Быстрее мой руки, и садимся. У меня уже все на столе, - заявила она, едва Ира переступила порог.

Ира с тоской посмотрела на часы – до конца вечернего эфира оставалось десять минут, но она не осмелилась попросить тетю включить радиоприемник.

Ужин был великолепный – тетя заказала в ресторане салаты, закуски и горячие блюда, открыла бутылку французского красного сухого вина. Выключив верхний свет, она зажгла свечи и, подняв бокал, тепло пожелала Ире успехов, счастья и удачи. Однако Иру не радовало ничего. Мысль о том, что она второй день лишена возможности услышать столь полюбившийся ей голос, занозой сидела внутри. Поэтому весь ужин она просидела насупленная и обиженная на весь белый свет. Тетя тщетно пыталась вывести ее из этого состояния, а потом, раздосадовано поднялась из-за стола.

- Вот до чего у тебя тяжелый характер, Ирина, - укоризненно проговорила она, - ты абсолютно не умеешь управлять своими эмоциями и радоваться жизни.

- Чему радоваться? Чему? – алкоголь хоть и в легкой степени, но снял контроль. – Тому, что у меня умерла мать? Тому, что Вы руководите всей моей жизнью и постоянно тыркаете, что я должна делать и как?

- Ты не умеешь ценить то, что есть! - резко оборвала ее тетя. – Ты видишь лишь то, чего нет! У тысяч, миллионов тысяч нет и сотой доли того, что есть у тебя. Причем ты к этому не приложила ни малейших усилий. И ты все равно недовольна. Что ж, это исключительно твоя проблема, я ей заморачиваться не собираюсь. Хочу лишь предупредить: не пересмотришь такое отношение к жизни – будешь всю жизнь несчастна!

Слова тети падали как камни, а резкий тон быстро отрезвил Ирину. Она привычно втянула голову в плечи, ожидая длительного нравоучения. Но тетя не стала продолжать, она лишь бросила: «Подумай над моими словами» и скрылась в своих комнатах.

Ира осталась в гостиной одна. Горевшие свечи, создавали романтический полумрак. Их блики плясали отсветами в хрустальных бокалах и дорогом фарфоре, который расставила на столе тетя. Ире стало стыдно. Тетя пыталась устроить для нее праздник, а ее досада на то, что она не услышала вечерний эфир, все испортила. Получалось, она и эфир не услышала, и праздника себя лишила. Ей захотелось пойти и извиниться перед тетей, она встала и подошла к двери в ее комнаты, но тут услышала оживленный голос той. Тетя с кем-то разговаривала и временами весело и заливисто смеялась.

На Иру накатила волна раздражения и злости. Получалось, тетя нисколько не огорчена тем, что их праздничный ужин не удался, ей и без нее радости в жизни хватает. «Конечно, наговорила гадостей и довольная теперь» - промелькнуло в мозгу и, сердито фыркнув, Ира ушла к себе в комнату, резко захлопнув за собой дверь.

Она, не раздеваясь, легла на кровать. Привычная жалость к себе затопила сознание, приятно убаюкивая, и Ира незаметно для себя провалилась в сон.

Утром Ирина обнаружила, что тетя убралась в гостиной, и о попытке устроить праздничный романтический ужин не напоминает уже ничего. А на столе лежит список продуктов, которые ей надо купить в магазине и деньги. Обречено вздохнув, она поняла, что занятия на курсах тетя не посчитала достаточным поводом, чтобы освободить ее от ежедневных походов в магазин.

Неделя пролетела напряженной и безрадостной чредой однообразных дней. Из вечерних эфиров Ира успевала в лучшем случае услышать не более десяти минут. Большую часть из которых занимала кем-нибудь заказанная мелодия. Но хотя бы прощание любимого радиоведущего она заставала.

Дополнительные занятия с Алексеем Борисовичем на следующей неделе окончательно лишили ее возможности слышать голос Дмитрия Голубева, и это повергло Иру в глубокое и беспросветное уныние.

Несмотря на благожелательное отношение к ней на курсах, занятия она тихо ненавидела и каждый день мечтала о том, чтобы какая-нибудь случайность помогла ей избавиться от них. Однако ее мечты не спешили реализовываться. Скорее наоборот. Ее внутреннее нежелание учиться начало приносить свои плоды.

Сокурсники, с которыми она избегала всяческого общения, перестали делать даже малейшие попытки сблизиться с ней. А преподавательница, видя ее пассивность и невнимательность, пожаловалась на нее директору.

После этого Алексей Борисович стал перед каждым своим занятием проверять ее записи, заставляя пересказывать все, что она запомнила, и процесс обучения превратился для нее окончательно в каторжный труд.

Возвращалась Ирина домой теперь совсем поздно. Уставшая и раздраженная, готовая разреветься из-за любого пустяка.

Тетя, видя такое ее состояние, общение с ней тоже свела до минимума, ограничиваясь лишь приветствиями и сообщениями, что ужин она оставила Ире на столе, и там же лежит список того, что ей надо купить на следующий день.

Ире стало казаться, что она попала в какой-то замкнутый круг. Круг, который теперь уже не разорвет ничто и никогда. Вечерами ей хотелось уснуть и не проснуться. Ведь пробуждение несло с собой новый виток так тяготивших ее обязанностей. Каждое утро она мерила температуру в надежде, что заболела и сможет, сообщив об этом тете, никуда не идти. Но гадкий термометр упрямо показывал нормальную температуру, и даже съеденное кусками мороженое и полоскание горла ледяной водой не приносило ожидаемого результата.

Все изменилось в один день. Это была ничем не примечательная среда. Середина недели. Отсидев положенные занятия, Ира обречено отправилась в кабинет директора, предвкушая как Алексей Борисович будет около получаса пытать ее каверзными вопросами из пройденного материала, а потом заставит отрабатывать навыки в зале на манекенах. Дверь в кабинет директора была приоткрыта, и оттуда долетал его по-обычному бодрый и радостный голос. Он с кем-то разговаривал, причем явно не по телефону, о чем свидетельствовала его фраза: «сейчас мы пройдем в зал, и я сделаю все по высшему разряду».

Ира обрадовано подумала, что, пожалуй, сегодняшнее занятие имеет все шансы не состояться. Она протянула руку, чтобы постучать, готовая выслушать слова директора, что занятие с ней он отменяет, и пораженно замерла. Замерла потому что в ответ на реплику директора, она услышала голос, который уже долгое время заставлял ее сердечко восторженно трепетать.

- Да, Борисыч, мне сегодня твоя помощь как никогда необходима... Все рушится в тартарары, а это самое время подумать о собственном имидже. Поэтому и решил: рвану к тебе. К черту эфир, без меня проведут. Раз такие упертые, пусть сами выкручиваются, как хотят. Не хотят со мной работать, найду других... за них держаться не собираюсь.

Иру бросило в жар, щеки запылали, а сердце стало биться где-то в горле. Неужели сейчас она увидит его? Его, о котором мечтала бессонными ночами? Какой он? И похож ли на тот образ, который ей рисовало воображение?

Руки моментально вспотели. А вдруг он протянет ей руку? От этой мысли Ире стало дурно, и она судорожно принялась вытирать руки о джинсы, проклиная себя за то, что не догадалась взять носовой платок и не надела с утра ту сиреневую кофточку от Валентино, что подарила ей тетя. И еще не накрасилась и не надушилась тетиными духами, что в избытке стояли на столике в прихожей. Она вообще-то почти никогда не красилась и не душилась, но сегодня это было сделать необходимо. А она бестолковая, не догадалась. Все эти мысли словно бешенные скакали в голове, когда дверь распахнулась, и прямо на нее вышел директор.

- О, Заслонова, - проговорил он, - ты пришла. Это, конечно хорошо, но сегодня занятия не будет. Можешь идти домой. У меня поменялись планы, мы позанимаемся с тобой завтра. Хорошо?

От волнения голос у Иры пропал, и она только и смогла, что немного посторониться и кивнуть.

- Ты готовься, - видя ее растерянный вид, продолжил Алексей Борисович, - Я завтра тебя темы за оба дня спрошу.

Ира вновь кивнула. В это время из двери вышел высокий мужчина лет тридцати пяти с густыми волнистыми волосами. Тонкие аристократические черты лица, капризные узкие губы и высокий лоб. Немного другой, чем Ира рисовала в своих мечтаниях, но все равно притягательно-прекрасный. Недовольно поморщившись, он повернулся к директору:

- Борисыч, ну так мы идем?

- Идем, идем, - закивал тот, поспешно запирая кабинет, а потом повернулся к Ире: - Ну что стоишь, Заслонова? Иди домой! Завтра позанимаемся. Понятно?

Дождавшись очередного Ириного кивка, он повернулся к гостю: - Итак, я в полном твоем распоряжении. Сейчас все сделаем супер, - после чего увлек его вглубь коридора.

Тот, кого Ира так мечтала увидеть, даже не взглянув на нее, уходил все дальше и дальше. А Ира так и стояла рядом с дверью директорского кабинета не в силах и шага сделать.

Через некоторое время из дальнего конца коридора донесся приглушенный голос директора:

- Это я с одной из учениц дополнительно занимаюсь, тетя ее попросила, очаровательнейшая женщина, доложу тебе. И умница, каких поискать... Божественная женщина, одним словом, а вот племянница ее мягко сказать своеобразная очень... И талантами Бог не наградил и сообразительностью в общем-то тоже... Но ничего, мы ее натаскаем и, может, со временем, неплохой мастер из нее и получится... хотя конечно звезд ей с неба не хватать.

- Ну не всем же их хватать, - рассмеялся в ответ герой всех Ириных мечтаний.

После чего хлопнула дверь, и голоса стихли.

Ира глубоко вздохнула и попыталась привести в порядок растрепанные чувства. Ее Дмитрий оказался намного старше, чем ей представлялся, да и внешне абсолютно иным. Он ей представлялся блондином с голубыми глазами, а у этого были русые волосы и серые глаза. К тому же он не проявил к ней ни малейшего интереса. Однако, немного поразмышляв, Ира пришла к выводу, что, возможно, все к лучшему. Внешность у ее кумира была приятной, а то, что в возрасте – значит, ее молодость ценить больше станет. Обидно было, что на нее он не обратил ни малейшего внимания. Но в этом явно она сама виновата. Вот надела бы кофточку и накрасилась, может, и повел бы он себя совсем по-другому.

В это время в коридоре появилась уборщица.

- Ты чего тут стоишь, милая? – доброжелательно осведомилась она. – Директора что ли ждешь?

- Да нет, уже не жду, - вздрогнув от неожиданности, проговорила Ира и поспешила вниз.

Взяв в гардеробе пальто, она вышла из здания и в нерешительности замерла у дверей. Ехать домой не хотелось. Ведь все равно вечернего эфира, как она поняла, не будет. А потом ее как молния озарила мысль – ей надо взять у него автограф. Только вот где попросить его расписаться? Ира в замешательстве достала из сумки тетрадь, посмотрела на нее. Нет, листочек в клеточку будет выглядеть жалобно – подумала она и решительно шагнула в стеклянные двери небольшого торгового центра напротив. Там она нашла прилавок с поздравительными открытками и за неимением другой купила наиболее приглянувшуюся, красочную открытку «С Днем рождения». После чего, зажав в руке свое приобретение и шариковую ручку, она заняла наблюдательный пост у стеклянных дверей торгового центра. Здесь было тепло, и ярко освещенный подъезд ее учебного центра был виден, как на ладони. Поняв, что пропустить любимого кумира не рискует, Ира погрузилась в мечты о том, как она подойдет к нему, а он не только подпишет ей открытку, но и пригласит в какое-нибудь кафе. Она пошарила взгляд по ближайшим заведениям. Вон, например то, миленькое такое «кафе-бар». Вот почему бы ему туда ее не пригласить. А вдруг? Они бы там замечательно посидели, и это было бы первое в ее жизни свидание. Ведь нельзя же считать свиданием, что подвыпивший тракторист Пашка как-то под вечер, затащил ее на задворки школьного клуба и поцеловал, а она, стукнув его портфелем по голове, сбежала.

Время в мечтаниях текло незаметно. Ира совсем не обращала внимания на снующих мимо людей. Да и на нее никто особого внимания не обращал. Мало ли кого ждет девушка, сжимая в руке открытку с изображением большого букета алых роз.

Когда же, наконец, из подъезда вышел тот, кого она столь долго ждала, Ира немного растерялась. Во-первых, ожидание притупило готовность к встрече. Во-вторых, ее кумир был очень красиво подстрижен и весь его вид, и пальто нараспашку, и небрежно наброшенный на шею шарф напоминали стильных мужчин с обложек модных тетиных журналов, к которым и подступиться страшно. А в-третьих, он вышел не один, а с директором. Оживленно разговаривая, они подошли к машине Алексея Борисовича, и тот призывно распахнул дверку. Сердце у выскочившей из дверей торгового центра Иры испуганно сжалось. Она понимала, что сейчас Дмитрий Голубев уедет, а она вряд ли осмелится при директоре попросить у него автограф. Такая просьба казалась ей очень интимной, и присутствие директора рушило все ее планы.

Однако на Ирино счастье, ее кумир отрицательно покачал головой и кивнул на близлежащее кафе:

- Пойдем, Борисыч, хлопнем по рюмашке. Такую твою работу необходимо обмыть.

- Вот дома у меня и обмоем.

- Не, Борисыч. Ну вот на кой нам твою жену нагружать? Мы тут посидим минут пятнадцать, а потом ты к ней поедешь.

- Дмитрий, я ж за рулем. Как я выпью? – удивленно воззрился на него тот. – Нет, я так не могу.

- Борисыч, кто говорит, чтоб пить за рулем? Не... мы лишь по маленькой, и ты отчалишь. Сейчас ведь сколько-то там промилле уже можно... а мы вот больше и не будем. Пойдем. Захлопывай дверку, и пошли зайдем на минутку, буквально на минутку.

Дмитрий почти насильно оттащил упирающегося директора от машины, и тому не оставалось ничего как, обречено пиликнув сигнализацией, отправиться с ним в кафе-бар.

Облегченно вздохнув, Ира пошла следом. Мужчины облюбовали стол, недалеко от барной стойки, а Ира, незаметно проскользнула к столику в углу и тихо села у окна. Она видела, как Дмитрий, скинув пальто на соседний стул, тут же махнул рукой официанту и стал что-то заказывать, но что именно слышно не было из-за шума и громко звучащей музыки. К ней тоже подошел официант:

- Что желаете?

- Сколько у вас стоит чашечка кофе?

Официант ответил. Быстро прикинув, что имеющейся наличности хватит максимум на две чашки, Ира проговорила фразу, которую однажды слышала в каком-то кинофильме:

- Тогда давайте пока кофе, а когда подойдет мой друг, мы закажем что-нибудь еще.

Официант улыбнулся ей и ушел. Когда он вернулся, неся на подносе кофе, Ира сразу протянула ему деньги.

- Вы можете заплатить потом, - удивился он.

- А вдруг я его не дождусь? – смущенно проговорила Ира, не зная, каким еще образом можно объяснить то, что она в любой момент может уйти, последовав за своим кумиром.

- Можно конечно и так, - ободряюще улыбнулся ей молодой парень, - но я от всей души Вам желаю, чтоб он обязательно пришел.

- Спасибо, - Ира благодарно улыбнулась в ответ, понимая что теперь ее вряд ли выгонят, сколько бы она не сидела.

Мужчины сидели в кафе долго и пили много. У директора несколько раз звонил мобильный, он разговаривал с кем-то, потом порывался уйти, но Дмитрий не отпускал его. Ира тем временем, понимая, что ожидание затягивается, заказала вторую чашку кофе и опять сразу же расплатилась. Официант подмигнул ей, типа, не расстраивайся, ну не пришел – бывает.

Вскоре у Иры самой зазвонил мобильный. На экране высветился номер тети. Ира с ужасом поняла, что если ответит, тетя заставит ее немедленно идти домой, поэтому быстро отключила телефон. Она потом как-нибудь объяснит это тете. Мысленно она уже не раз призывала высшие силы вмешаться и каким-нибудь образом удалить отсюда уже явно пьяного директора. Хотя пили мужчины наравне, Дмитрий выглядел намного трезвее.

И в это время, словно отвечая на ее внутренние моленья, в зал вошла полная, крепко сбитая женщина и прямиком направилась к Алексею Борисовичу. Тот привстал из-за стола, явно пытаясь представить ей своего сотрапезника, но женщина, раздраженно махнув рукой, так же вставшему при ее приближении Дмитрию, подхватила директора под руки и, ничего не слушая, повела к дверям. Тот попытался достать бумажник, но Дмитрий, перехватил его руку, затем отрицательно помахав рукой, вновь сел за столик. А женщина вывела шатающегося Алексея Борисовича.

Как только Дмитрий остался один, Ира поспешно вскочила и подошла к его столику, протягивая открытку с ручкой.

- Это что? – он поднял на нее удивленный взгляд.

- Автограф можно? – срывающимся от волнения голосом проговорила Ира.

- Ты что, читала мои статьи? – он пристально смотрел прямо на нее, и испуганная Ира сумела лишь судорожно кивнуть

- И тебе они нравятся?

- Очень... – выдавила из себя Ира, трясущимися руками подпихивая ему ближе открытку.

Дмитрий взял ее, внимательно посмотрел, потом озадаченно хмыкнул:

- С днем рождения. Это у тебя, что ли день рождения?

Ира нервно сглотнула. День рождение у нее давно прошел, но она не посмела в этом признаться и кивнула вновь.

- Что ж поздравляю! – Дмитрий положил открытку на стол и, взяв ручку, размашисто написал: «Желаю счастья и удачи», потом посмотрел на нее:

- Тебя как зовут?

- Ира, - тихо ответила она.

«Милой Ирочке», - приписал он и размашисто подписался: «Дмитрий Дымов».

Ира, остекленелыми глазами глядя на незнакомую фамилию, замерла, не зная, что делать дальше. Он встал и протянул ей открытку, а потом, вглядываясь в ее растерянное лицо, проговорил:

- Слушай, а ты чего расстроенная такая? Нельзя в свой день рождения такой грустной быть. Я когда на передовой бывал, ребята всегда говорили: как вечер проведешь, такой и день встретишь. А уж если в день рождения киснуть, то весь, пожалуй, год потом слезы лить придется. Ну-ка, давай, Ирина, выпьем за твой праздник!

- Я это... я не пью... – забрав открытку, Ира попятилась.

- Это ты, может, в какие другие дни не пьешь, - Дмитрий схватил ее за руку, - а в день рождения необходимо! Вот будь я сейчас в эфире, поставил бы для тебя Криса де Бурга с его Блю кафе... а так, тебе придется со мной лишь коньячка хлебнуть и удовлетвориться обычными пожеланиями отыскать свою птицу счастья. Официант! – Дмитрий повернулся к гарсону, - Еще раз водочку мне и 50 грамм коньячку с лимончиком – даме, ну и закусить ей что-то.

- Вы ведете эфиры? – не веря уже сама себе, тихо спросила Ира.

- Стыдно, конечно признаться, но да, - пьяно улыбнулся тот, - фигня, конечно полная... кто может слушать подобный бред, диву даюсь. Но не все же подобно Вам, Ирина, читают политические статьи и стараются разобраться в сложностях, которые существуют в нашей армии и в вопросах обороноспособности нашей страны. Многие могут лишь хихикать над примитивным юмором, воспринимать выхолощенные выжимки новостей и слушать песни. Я даже псевдоним себе придумал, чтоб фамилию не марать... но раз проговорился - признаюсь. Есть такой грех. Веду. Вернее вел. Уж больно бабки были нужны, чтоб оптику новую купить... Мне последнюю взрывом покрошило. Но жалеть ее грешно – счастье, что сам жив остался.

Глаза у Ирины просто полезли на лоб от услышанного, но боязнь показать, что Дмитрий принял ее не за ту, помогла справиться с удивлением, и она согласно кивнув, подтвердила:

- Да, это действительно счастье, что Вы живы остались.

- Ир, а давай «на ты»? Выпьем на брудершафт и перестанем выкать друг другу, - он взял принесенную официантом рюмку коньяка и протянул ей. - Согласна?

Отказать ему Ира не посмела. Послушно взяв рюмку, она лишь тихо заметила: - Я никогда не пила коньяк раньше.

- Что ж, сейчас мы это упущение исправим. Значит: вздохнула, выпила, а потом в рот лимончик. Поняла? – он повернулся к ней вполоборота и завел свою руку сквозь полукольцо ее. – Итак, за твой день рождения и чтоб ты нашла свою птицу счастья!

Кивнув, Ира вздохнула и залпом выпила содержимое рюмки.

- Лимончик, лимончик, - глядя на пытающуюся восстановить дыхание после обжегшего горло напитка Ирину, вновь посоветовал ей Дмитрий. И она поспешно запихнула в рот дольку лимона.

- Но с кожурой было не обязательно, - усмехнулся он, видя, как она вся сморщилась. – А теперь садись и закусывай, - он придвинул ей стул и указал на красивую тарелку с салатом, после чего тоже опустился на стул.

Приятное тепло от спиртного волной растеклось по организму, и зажатость Ирины разом исчезла. Улыбнувшись своему кумиру, она принялась за еду.

Глядя, как она ест, он вдруг неожиданно произнес:

- Постой, а я ведь тебя сегодня уже видел... ты ведь ученица Борисыча. Ну да, точно, он мне еще твою тетку расхваливал. Ну и как, у тебя действительно замечательная тетя?

- Она замечательный тиран и деспот, - сразу насупившись, проговорила Ира.

- Вот тебе на... - удивленно протянул Дмитрий, - а Борисыч ее так расхваливал, точно она - ангел, сошедший на землю.

- Не знаю... может для кого и ангел, - Ира презрительно сморщилась, - а у меня сил больше нет жить с этим ангелом. Я уже в ад готова сбежать, лишь бы подальше от нее.

- Да ты что? Кстати, а почему ты не дома еще? – Дмитрий посмотрел на часы на стене бара, которые показывали два часа ночи. - Тебе от тетки не попадет, что поздно так домой вернешься?

- А я не смогу сегодня вернуться домой – метро уже закрыто, - Ира безразлично пожала плечами. Алкоголь и присутствие рядом ее кумира помогли стать равнодушной к возможным неприятностям.

- Что ж... не помочь милой девушке, попавшей в столь сложное положение, отчасти по моей вине – грешно, - Дмитрий улыбнулся и накрыл своей мускулистой и крепкой ладонью ее руку, лежащую на столе. - Ирочка, ты что выбираешь? Чтобы я отправил тебя на такси в объятия злобной тетки, с которой ты проведешь остаток своего дня рождения или ты предпочтешь мое общество?

- Ну вот к тете ехать мне сейчас совсем не хочется, - Ира капризно сморщила носик.

- В этом случае могу предложить посидеть здесь еще пару часиков, а потом послушать у меня дома классные записи джазовых композиций. Ты знаешь, у меня, можно сказать, профессиональная коллекция. Ты любишь джаз?

- Джаз? – переспросила Ира, прикидывая в уме, как может прореагировать ее кумир на честное признание, что джаз она терпеть не может.

- Ну да... джаз... Это ведь музыка души... Что еще может сравниться с игрой джаз-оркестра? – Дмитрий мечтательно закатил глаза и прищелкнул языком.

- Конечно, это великолепная музыка. И мне очень нравится, - тут же солгала Ира, придя к выводу, что не рискнет признаться в своих музыкальных пристрастиях.

- Я почему-то так и думал... Хотя, Ира, я впервые встречаю женщину, у которой вкусы столь совпадают с моими. Это надо отметить. Официант! – он вновь призывно вскинул руку, - коньячку даме, а мне - водочки повторите и еще что-нибудь легенькое... Ир, может фруктов тебе или мороженое? – он вопросительно взглянул на нее.

- Ну не знаю... а может, не надо еще коньяку, а? – замялась она.

- Нет, совпадение интересов отметить необходимо, так что рюмочка коньяка – это не обсуждается. А раз выбрать не можешь, то значит, и фрукты, и мороженое.

- Есть мороженое с фруктами или Вам отдельно? – решил уточнить официант.

- О, вместе даже лучше. Ирочка, ты ведь не возражаешь? – дождавшись ее утвердительного кивка, Дмитрий подытожил: - Итак, даме – коньячку и мороженое с фруктами, а мне - водочки.

Они вновь выпили, и Ира почувствовала, что на нее накатила какая-то необыкновенная волна расслабленности и комфорта. Ей было необычайно уютно сидеть вот так с Дмитрием, смотреть на него, есть мороженое с вишенками и дольками ананаса и изредка поддакивать в ответ на его рассуждения. Причем ей было абсолютно безразлично, что именно он говорит. Она не вдавалась в смысл, и заяви он сейчас, что землю захватили инопланетяне и правят миром или через месяц наступит конец света, она бы согласилась, даже не раздумывая.

Когда же он решительно поднялся и спросил: «Ну что не передумала ехать ко мне джаз слушать?», она без колебаний подтвердила свое решение. Пригласи он ее сейчас на край света, она и тогда бы долго размышлять не стала.

Дмитрий быстро расплатился, помог ей одеться и, обняв за плечи, вывел на улицу. Шел он немного пошатываясь, но Иру это несильно смущало. Она привыкла к виду пьяных мужчин. На улице машин было мало, но стоило ее спутнику поднять руку, как первая же проезжающая машина притормозила рядом с ними. Дмитрий усадил ее на заднее сиденье и сам сел рядом, положив руку ей на плечо.

- Гони, шеф, - обратился он к шоферу и назвал адрес.

Машина плавно тронулась, а Дмитрий, прижав Иру к себе ближе, пьяным шепотом выдохнул ей в ухо:

- Ир, ты фильм «Служебный роман» смотрела?

- Смотрела, давно, в детстве. Это был мамин любимый фильм, - кивнула она.

- Помнишь, герой с героиней в такси в конце целуются?

- Конечно.

- Вот давай как они? А? Понимаешь, всю жизнь мечтал с кем-нибудь вот так поцеловаться прям в такси. А? Кстати, можешь драться, тогда это будет совсем как в кино.

Не дожидаясь ее ответа, Дмитрий притянул к себе голову Иры и страстно приник губами к ее губам.

Драться Ирина не стала, она напротив, подавшись вперед, прижалась к нему всем телом и в свою очередь крепко обняла за шею. Однако через некоторое время, почувствовав, что ей не хватает воздуха, разжала руки и, упершись в его плечи, оттолкнула.

- Ты что? – удивился он, а потом, видя как она, судорожно хватая ртом воздух, пытается восстановить дыхание, рассмеялся, - Ир, ты будто и не целовалась раньше.

- Ну можно сказать и так, - она смущенно потупилась.

- Ты голову поверни чуть набок и дышать сможешь, - он вновь притянул ее к себе и его губы нашли ее.

Целовались они всю дорогу, пока шофер не объявил:

- Все, доехали.

Оторвавшись от ее губ, Дмитрий полез за бумажником и рассчитался с шофером. Потом вылез из машины и подал ей руку:

- Прошу, сударыня.

Ира подхватила с сиденья шарф, который он, расплачиваясь, уронил. После чего, опершись на поданную руку, выбралась из машины.

Машина тут же отъехала, а они вошли в подъезд обшарпанного девятиэтажного дома и поднялись на второй этаж. Дмитрий достал из кармана ключи.

- Это твоя квартира? - спросила нервно теребившая в руках шарф Ира, оглядывая тускло освещенную грязную лестницу. Ей было немного не по себе, и хотелось спросить хоть что-то.

- Нет, я снимаю ее. Конечно далековато от метро и квартира – дрянь, зато недорого, - проговорил Дмитрий, тщетно пытаясь попасть ключом в замочную скважину.

- Может, я попробую? - глядя на его старания, осторожно предложила она.

- Момент, сейчас все будет в ажуре... не торопи... здесь просто очень сложная конструкция, - Дмитрий, наконец, всунул ключ и, щелкнув замком, распахнул дверь: - Милости прошу, гостья дорогая.

Ира шагнула в темный проем. Дмитрий, последовавший за ней, нашарив на стене выключатель, включил в прихожей свет.

- Ты вытащил ключи? - обернулась к нему Ира, памятуя, какие нотации вычитывала ей тетя, если она забывала это сделать.

- Черт, чуть не забыл, - он пьяно улыбнулся и шагнул обратно, - молодец, что напомнила... Ты такая умница, Ириша.

Вытащив ключи и захлопнув за собой дверь, он притянул ее к себе и, не раздеваясь, вновь стал страстно целовать. Прихожая была маленькая и тесная, да и обниматься в пальто было неудобно и жарко. Мысль о том, что сейчас она может вспотеть, привела Иру в ужас. Решительно упершись в плечи Дмитрия, она высвободилась и проговорила:

- Ты обещал дать послушать музыку.

- И мы обязательно будем слушать ее, - разжал объятия Дмитрий.

Потом он помог ей снять пальто и, взяв плечики, стал пытаться аккуратно повесить на них его. Но выходило плохо. Пальто никак не хотело висеть ровно и соскальзывало то на один бок, то на другой, а то и вовсе пыталось соскочить с вешалки, и Дмитрий каждый раз еле успевал подхватить его.

- Давай я сама, - осторожно протянула руку Ира.

- Оно видно у тебя дикое и слушается только хозяйку, - пьяно улыбнулся Дмитрий и пихнул ей в руки пальто и вешалку, - давай усмиряй его и попроси вести себя прилично в наше отсутствие... А то вдруг сбежит или мое покусает? Я ведь свое рядышком с ним пристрою. Если оно не возражает, конечно. Ты у него спроси. Оно не возражает?

- Нет, не возражает, я уговорила его, - рассмеялась Ира. Ей нравился подобный юмор Дмитрия.

- Что ж будем надеяться, они подружатся. А мы пока пойдем чаю выпьем или кофе. Ты что больше любишь?

- Ночью я больше чай, наверное...

- Вот и замечательно. А какой именно? Черный, зеленый с добавками или без? Цейлонский, кенийский, китайский? Тебе какой больше нравится?

- Черный. А какой именно – выбирай на свой вкус. Я с удовольствием любой попробую, - постаралась осторожно обойти сложный вопрос Ира так, чтобы не показать полной своей неосведомленности в данной области. Она знала внешний вид железной коробочки с чаем, который предпочитала тетя, но никогда не удосуживалась даже прочесть его сорт.

- Тогда я пошел на кухню заваривать чай, а ты иди выбирай записи, которые будем слушать. Выключатель, как войдешь, справа на стене. Коллекция на нижней полке столика в центре.

Дмитрий указал ей на дверь, ведущую в комнату, а сам прошел по узенькому коридору и скрылся за зашелестевшей при его проходе бамбуковой занавеской.

Ира зашла в комнату и, включив свет, восторженно замерла. Комната осветилась рядом низкостоящих разноцветных колб с плавающими в них блестками. Свет от них тут же укутал комнату переливами какого-то фантастического мягкого сияния. Это создавало чарующую волшебную атмосферу. Огромный диван в углу казался сказочным ложем самого падишаха, а низкий стеклянный столик в центре, с валяющимися вокруг него подушками в бархатных наволочках, неземным местом отдыха восточного владыки.

Ира подошла ближе и увидела на полке, под толстым верхним стеклом столешницы красиво разложенные диски. От обилия незнакомых исполнителей рябило в глазах. Дюк Эллингтон, Гленн Миллер, Бенни Гудмен, Джимми Лансфорд, Каунт Бэйси, Арти Шоу, Чик Уэбб, Томми Дорси, Чарли Барнет. Ира не знала ни одного из них. Присев на корточки, она взяла наугад.

В это время в комнату вошел Дмитрий, неся на подносе чайник для заварки и две чашки.

- Выбрала? – спросил он, устанавливая поднос на столе.

- Вот, - она протянула ему диск.

- Замечательный выбор. Это делает тебе честь. Обычно все берут то, что у всех на слуху. Глена Миллера или Дюка Эллингтона. А ты, я смотрю не такая как все. Ир, я вот честно, впервые встречаю такую женщину. Чтобы и в политике разбиралась, и в джазе… Чтобы не поверхностная свистушка, а по-настоящему… с душой… - он взял из ее рук диск, - один момент, сейчас все будет.

Отойдя в угол комнаты, Дмитрий вставил диск в плеер, и комната наполнилась негромкими звуками джаз-оркестра и солирующего саксофона.

- Чай или потанцуем? – он шагнул к ней.

- Потанцуем.

Ира, улыбнувшись, положила ему руки на плечи, и музыка увлекла их в свой нежный водоворот.

- Ты прекрасно двигаешься. Мне порой кажется, ты невесомо-воздушная какая-то, - ласково прижимая ее к себе, выдохнул он ей на ухо.

- Меня мама в детстве учила танцевать, - чувствуя, что краснеет и радуясь, что в полумраке комнаты это не очень заметно, призналась Ира.

- У тебя, наверное, была замечательная мама, - повинуясь ритму музыки, Дмитрий сделал с ней несколько резких разворотов и зашатался, теряя равновесие. Ирина, удержав его, ласково рассмеялась:

- Может лучше чай, а то нас что-то на поворотах заносить стало. К тому же он остыть может.

- Остыть - не остынет, у меня заварной чайничек с секретом… лишь заварится лучше… но выпить чай все же не помешает. Продолжить танцевать мы всегда успеем.

Дмитрий подвел ее к столу и махнул рукой, указывая на подушки:

- Устраивайся. Пить чай будем по-восточному.

- А как садиться-то?

- Смотри, - Дмитрий быстро сел рядом с ней, скрестив и подобрав ноги под себя. В его действиях чувствовалась привычка.

- Это, наверное, долго тренироваться надо, чтобы так сидеть. Ты где этому научился? - Ира последовала его примеру, неловко пытаясь устроиться на выскальзывающей из-под нее подушке и подбирая не желающие ее никак слушаться ноги.

- А, - Дмитрий усмехнулся, - жизнь всему научит. Когда ведешь кочевой образ жизни, то подушки – самая удобная мебель. И смотрятся стильно, и таскать их с собой легко. Это вот надувной вариант. Сдуваются и занимают очень мало места. Восточные люди были мудры, раз сумели додуматься до такого.

- Конечно, - вслух согласилась Ира, проклиная про себя и весь восток и их обычай сидеть за столом подобным образом.

- Кстати, а вот и секрет моего чайничка, что чай в нем не остывает, - Дмитрий поднял его в руке, и Ира увидела, что состоит он из двух частей. Нижняя – похожая на большую пиалу была заполнена кипятком, а верхняя представляла собой более маленькую емкость, в которой собственно и заваривался чай.

- Надо же… как интересно, - проговорила она, сумев, наконец, устроиться на подушке так, что и та не выскальзывала, и ноги не разъезжались.

Дмитрий разлил чай по маленьким прозрачным чашкам и протянул ей одну.

- Это китайский. Кимун Маофенг называется. Его выращивают в провинции Анхой. На ночь этот чай - самое оно. Мягкий. И еще у него исключительный аромат. Попробуй, тебе должно понравиться, запах меда и орхидей. Кстати, «Маофенг» означает «мохнатый кончик» - намек на его длинные тонкие скрученные листья и пушистые золотистые почки. И посмотри, какой насыщенный с красноватым отливом цвет. Тут, правда, темновато и не очень хорошо видно, но поверь мне на слово. Цвет – изумительный, да и вкус запоминающийся. Хотя, что я говорю – ты пробуй!

Ира осторожно взяла чашку и пригубила. Чай был на вкус обычный. Чай как чай, к тому же несладкий.

- Нравится?

- Вкусный, - кивнула Ира, и только хотела попросить сахара, как Дмитрий, смакуя чай, негромко произнес:

- Подумать только, а некоторые идиоты портят такой божественный вкус сахаром. Вот не понимаю, как можно забивать сладостью этот неповторимый букет ощущений.

- Да? – удивленно протянула Ира.

- Представь себе. Кстати, в основном - женщины. Хотя женщины много в чем не разбираются. Ты не подумай, речь сейчас не о тебе. Но ты скорее счастливое исключение, лишь подтверждающее это правило.

- Ну да… наверное… Тетя у меня вон всегда сахар в чай кладет.

- Вот. И лишает себя возможности насладиться столь изысканным вкусом. Но в этом ничего удивительного нет. Кстати, как я понимаю, тетушка у тебя вообще не самый лучший представитель рода человеческого. Скорее всего: властная, нетерпящая чужого мнения, самоуверенная особа и при этом без сомнения глупа, как пробка. Так?

- Ну просто ее портрет, - рассмеялась Ира.

- Хотя вот в чем парадокс: многим мужчинам нравятся именно такие. Взять того же Борисыча. Ведь он от нее в восторге.

- Наверное, он сам не особенно умен, - лукаво улыбнувшись, предположила она.

- Возможно, возможно… - Дмитрий задумчиво поцокал языком, а потом, отставив чашку, пристально посмотрел на нее, - скорее всего именно так. Не разглядеть рядом с собой такую неординарную личность как ты – это уметь надо. Тебе кстати музыка-то нравится? Сейчас вот, кстати, будет просто шедевриальный отрывок… Тут такое соло двух саксофонов, а потом подключается третий… это гениально… бесподобно просто. Вот, вот… слышишь? И третий вступает… великолепное соло на мой взгляд.

- Да, действительно красиво.

- Я знал, что тебе понравится. Не могло не понравиться! Я чувствовал это! Пойдем, еще потанцуем, - он встал и властно потянул ее к себе.

Ира отставила чашку, и они вновь тихо закружились по комнате под негромкие звуки джаза. Через некоторое время рука Дмитрия скользнула под ее кофточку, и Ира ощутила, как сильная и крепкая мужская ладонь стала ласкать ее кожу. От неожиданности она замерла, раздумывая, как ей на это отреагировать. Но Дмитрий не дал ей времени на размышления. Решительным движением он притянул ее к себе еще ближе, и его губы впились в ее долгим и страстным поцелуем. А потом он шагнул ближе к дивану и, не переставая целовать, повалил на него Иру. После чего, не спеша, расстегнул и стащил с нее кофточку, а затем и все остальную одежду.

Ира не протестовала. От Дмитрия исходила такая сила и уверенность, что она и помыслить не могла что-то ему возразить. К тому же его действия были нисколько не грубы, наоборот, скорее нежны и осторожны, поэтому уже очень скоро переставшая смущаться и пугаться Ира сама крепко обхватила его за плечи и постаралась прижаться всем телом, чувствуя, что все ее существо наполняет несказанное ощущение восторга и счастья.

Проснувшись утром, Ира не сразу поняла, где она. Повернувшись, увидела спящего рядом Дмитрия и разом все вспомнила. Тепло наполнило душу. Это было не сон. Вот он ее кумир. Лежит рядом, чуть запрокинув голову и немного приоткрыв рот. И сладко спит. Ира осторожно коснулась рукой мускулистого предплечья. Дмитрий сонно повел плечом, глубоко вздохнул и повернулся на бок, натягивая на себя одеяло. Ира перевела взгляд и оглядела комнату.

В свете разгорающегося утра от вчерашней романтической атмосферы не осталось и следа. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь выцветшие и местами полинявшие гардины, осветили поклеенные дешевыми однотонными обоями стены, потрескавшуюся на потолке побелку и обшарпанный гардероб в углу. Теперь стеклянный столик, окруженный бархатными темно-вишневыми подушками казался вычурной диковинкой, случайно затесавшейся в столь убогую обстановку.

Может, кто на месте Иры и почувствовал бы себя Золушкой, карета которой в одночасье превратилась в тыкву, но только не она. Ей было абсолютно безразлично, что собой представляет жилище ее кумира. Ну какое, право, имеют значение обшарпанные стены и потолок, когда тот, о ком она так долго мечтала, спит рядом настолько близко, что можно коснуться рукой и даже прижаться к нему? Ира вновь пристально посмотрела на него и, придвинувшись ближе, нежно обняла.

Дмитрий сонно пошевелился, потом открыл глаза и поднял на нее тяжелый мутный взгляд:

- Слушай, тебя как зовут?

- Ира, - она обиженно отодвинулась. - Ты что не помнишь ничего что ли?

- Нет, почему же... Помню, помню... ну как же... Ира... у тебя еще злая тетка, и ты у Борисыча учишься. Я все прекрасно помню, - Дмитрий потряс головой, облизнул губы и просящим голосом продолжил: - Ириш, а ты не притащишь с кухни пивка из холодильника и сигарет? А то голова раскалывается – спасу нет.

Ира, перевесившись с дивана, подобрала свое белье и джинсы с кофточкой после чего, быстро одевшись, босиком прошла на кухню. Найдя в стареньком потертом холодильнике с надписью «Саратов» банку пива, а на столе в углу маленькой кухни пачку сигарет и зажигалку, принесла их Дмитрию.

- Ты моя спасительница, Ириш, - он, дернув кольцо, с жадностью приник к банке, а потом, отбросив ее на пол, взял из протянутой пачки папиросу. – А ты-то не будешь?

- Нет, я не курю.

- Вот и молодец. Женщины не должны курить, - откинувшийся на подушки Дмитрий с явным удовольствием затянулся.

Ира с улыбкой наблюдала за ним.

- Пепельницу подай, там... на подоконнике, - он кивнул на занавешенное окно, - и шторы можешь раздернуть.

Ира подошла к окну. Раздвинув занавески, она обнаружила консервную банку со смешно нарезанными и закрученными в колечки краями.

- Эту? – показала она Дмитрию.

- Ага, - тот улыбнулся и, взяв банку, поставил рядом с собой, - вот люблю ее. Мне ее ребята на передовой подарили, и который уже год не расстаюсь с ней...

Докурив, он затушил сигарету, поднялся и стал неспешно одеваться.

- Значится так, Ириш, жратвы никакой у меня нет, поэтому уж не обессудь – завтрака не будет, - надевая брюки, проговорил он, - да и денег не особо густо. Единственное что могу предложить - это денег на такси.

- Ты что хочешь меня выгнать? – Ира изумленно посмотрела на него.

- А ты что собираешься здесь у меня на век поселиться? – подняв голову, рассмеялся он в ответ.

Чувствуя, что глаза начинают наливаться слезами, а щеки заливает краска, Ира прижала руки к лицу.

- Эй, ты что? – Дмитрий шагнул к ней и недоуменно тронул за плечо. – Чего это с тобой?

- Тетя меня убьет... – всхлипывая, тихо выдохнула Ира, - как пить даст, теперь убьет...

- Из-за того, что ночевать не пришла? – непонимающе переспросил Дмитрий.

Ира, не отнимая рук от лица, отрицательно затрясла головой:

- Нет. Она не простит мне, что я... что я уже теперь... я ведь никогда раньше... - так и не договорив, она, не сдерживаясь, зарыдала.

Дмитрий нахмурился, шагнул к кровати, откинув одеяло, долгим взглядом посмотрел на простыню, потом хмыкнул и хрипло проговорил:

- Да уж... связался черт с младенцем... Кстати, ты хоть совершеннолетняя или я еще и в статью вляпался?

- Совершеннолетняя, - сквозь слезы проговорила Ира.

- Ладно, не реви, - Дмитрий шагнул к ней и, притянув к себе, ласково погладил по плечу, - нашла причину по которой реветь. Не убьет тебя никто. Придумаем что-нибудь.

Уткнувшись ему в грудь, Ира обвила его шею руками:

- Я люблю тебя. Очень-очень, - хрипло выдохнула она.

- Ой, Ир, ты знаешь меня всего лишь один вечер. О какой любви может идти речь? Или тебе настолько опостылела твоя тетка, что ты согласна с первым встречным, лишь бы к ней не возвращаться?

- Ты не первый встречный! Я тебя люблю... и потому к тебе за автографом и подошла, что знаю о тебе давно... Как ты не понимаешь? - Ира отстранилась и вскинула на него глаза полные слез.

- Ладно... ладно... пусть давно. Только не реви. Не выношу, когда женщины начинают истерики закатывать. Иди вон в ванную умойся, а я пока в магазин сгоняю, пожрать чего куплю. Позавтракаем, и может в голове прояснится и у тебя, и у меня. А то я соображаю что-то пока плохо, да и ты, видать тоже, раз такими заявлениями про любовь расшвыриваешься.

- Дима, я, правда, тебя давно люблю... – Ира тоскливо посмотрела на него, слезы ручьем катились по ее щекам.

- Все, прекращай рыдать. Ну-ка пошли в ванную! Потом будем разбираться, кто кого любит и как давно, - он вывел ее в коридор и, раскрыв дверь ванной комнаты, подтолкнул. - Давай. К моему приходу, чтобы ни одной слезинки, и выглядела чтобы нормально. А то смотреть тошно. Все, я пошел.

Он вышел, и через некоторое время севшая на край ванны Ира услышала, как хлопнула входная дверь.

Включив воду, она умылась и посмотрела на свое отражение в маленьком зеркальце над раковиной. Увиденное ее не порадовало. Покрасневшие припухшие глаза, растрепанные волосы. И как она не догадалась даже причесаться с утра, пока Дмитрий спал? Не мудрено, что он сразу ее домой захотел отправить. Ну почему она такая несчастливая? Вон тетя, небось, никогда бы не попала в такую дурацкую ситуацию. А вот ей всегда не везет в жизни. Слезы вновь покатились по щекам, а привычная жалость к себе накрыла волной. Однако, бросив взгляд в зеркальце, она испуганно прижала ладони к лицу. Нет-нет, плакать нельзя! Ведь тогда она потеряет последний шанс остаться подле своего кумира. Он же ясно сказал, что не выносит вид плачущих женщин. Она снова стала умываться холодной водой, подолгу держа горсти ледяной воды у закрытых век.

Почувствовав, что лицо замерзло и предательские слезы больше не наворачиваются на глаза, Ира вытерлась пушистым махровым полотенцем и причесалась найденной в ванной расческой. В это время щелкнул замок входной двери. Ира выскочила из ванной, ожидая увидеть вернувшегося Дмитрия, но в прихожей был не он. Там вешала на плечики модную норковую шубку миловидная блондинка.

Увидев Иру, она улыбнулась:

- Привет!

- Привет, - опешившая Ира воззрилась на незнакомку, не зная, как реагировать на ее появление.

- А где Димка? - блондинка заглянула в комнату и вновь повернулась к Ире.

- В магазин ушел.

- Это радует, а то я уж испугалась, что у него снова запой на фоне творческого кризиса. А он, оказывается, утешается несколько иным способом, - нежданная гостья кивнула на неубранное постельное белье на диване. - Что ж, это дает некоторую надежду. Тебя как зовут-то?

- Ира.

- А меня – Нина, - блондинка сунула ей руку, унизанную кольцами и с красивым маникюром. Ира растерянно пожала ее. Все происходившее повергло ее в замешательство.

- Ты Димку-то давно знаешь? - Нина решительно прошла на кухню, прошелестев бамбуковой занавеской, и, распахнув дверь холодильника, по-хозяйски оглядела его зияющее пустотой нутро. - Да, негусто. Но другого и не ожидалось. Так когда вы познакомились?

- Вчера вечером, - прошедшая следом за ней на кухню Ира, нерешительно застыла у стены.

- Вот поражаюсь ему. Как у него получается так легко и быстро баб снимать. И ведь плетет каждой одно и тоже, а все слушают, разинув рот.

- Почему одно и тоже?

- А не знаю, - блондинка, равнодушно пожав плечами, захлопнула дверку холодильника, - лень ему, наверное, что другое придумывать... Вот ведь наверняка же тебя затащил джаз послушать, в машине «как в служебном романе» с тобой целовался, а потом лапшу про чаи всякие на уши вешал, ну и про свои статьи, конечно же... куда ж он без них... Так?

- Ну, в общем, так, - тихо выдохнула Ира, чувствуя, что вновь готова расплакаться.

В это время дверь вновь хлопнула, и из коридора послышался голос Дмитрия:

- Нинка, ты что ль приперлась?

- Я, Димочка, я... собственной персоной, - весело откликнулась блондинка, выходя в коридор.

- И какого ляда тебе нужно от меня?

- Димка, нехорошо так подставлять товарищей. Шеф рвет и мечет, ты сбиваешь ему всю сетку вещания. Мне пришлось ишачить две смены подряд.

- А мне с того какая печаль?

- Димка, ну что ты уперся рогом? Ну нет у него возможности менять направленность станции. Нет! Понимаешь? Ни владельцы, ни спонсоры не поймут. И вообще, вот если не опубликовали твою суперразгромную статью о невыплатах военным, и ты расплевался с издательством, ну скажи на милость, причем здесь наша радиостанция? Хочешь вести политическую программу, найди станцию с подобной направленностью и дерзай. Это ведь можно делать в параллель. Вот зачем это место бросать и демонстративно дверью хлопать? К тому же ты пока все равно не нашел еще ничего другого. Так чего фортели выкидываешь? Питаться что – святым духом намерен? Вон холодильник пустой, за душой лишь камера, недавно тобой купленная, а больше ведь ничего.

- А я по контракту куда уеду. Корреспонденты моей специализации всегда в цене.

- Может и в цене. Не спорю. Но пока контракта ты не заключил никакого, может, помурлыкаешь в эфире еще месячишко-другой, а? Ну, Димка, ну что тебе стоит? Ведь и деньги шеф хорошие дает и график удобный. Ну что ты ломаешься, как красна девица?

- Ой, Нинка... а тебе-то с того какая радость? Что ты так обо мне печешься?

- Ну, во-первых, мы с тобой не совсем чужие, с год-то, небось, а то и больше в одной постели кувыркались, и я волнуюсь за тебя. А во-вторых, шеф считает, что ты делаешь неплохой рейтинг радиостанции, и попросил меня постараться тебя уломать.

- Вот за что я люблю тебя, Нинка, что у тебя никогда никакого двойного дна. Все по честному и в лоб. Я вот только поражаюсь, как шеф терпит рядом с тобой твоего бывшего и сам тебя к нему посылает.

- У него широкие взгляды, Дим. И работа для него важнее, какой-то там ревности.

- То есть он не против тебя и подложить под кого, если то на благо делу пойдет?

Вышедшая в коридор Ира удивленно замерла. А блондинка тем временем заливисто расхохоталась:

- Я свободная женщина, Димочка. Неужто забыл? Я делаю только то, что хочу, а уж партнеров тем более выбираю лишь на свое усмотрение. Хотя то, что куснуть пытаешься – приятно, не безразлична еще значит...

- Ладно, извини, Нинок, это я просто с утра соображаю плохо... - Дмитрий поморщился и отвел взгляд, - да и простить твоему дражайшему никак не могу, что он отказал. Вот на тебе отыграться и попытался. Еще раз - извини.

- Да проехали, Дим. Я и не обиделась вовсе, - Нина тряхнула своей роскошной шевелюрой, - а если кофе напоишь да зажевать чем-нибудь дашь, то тем более зла держать не стану.

- Дам. Я две пиццы принес. На всех хватит, - Дмитрий поднял со стоящей в углу тумбочки, две большие коробки и повернулся к Ире. - Ир, а ты чего опять полными слез глазищами хлопаешь? Нинка что ль тебя чем напугала или что?

- Ничем я ее не пугала. Лишь честно предупредила, что ты бабник, каких поискать, и всех девок снимаешь по годами отработанной программе, - тут же откликнулась та.

- Ну так уж и бабник, - Дмитрий недоверчиво хмыкнул.

- А кто еще? Ты ж ни одной юбки мимо не пропустишь, - убежденно проговорила блондинка.

- Это потому, что я не нашел ту единственную... но если я пойму, что встретил именно ее... - Дмитрий мечтательно закатил глаза.

- Это ты кому мне или ей, - Нина кивнула на нервно теребящую руки Иру, - мозги пудришь? Если мне, то не старайся. Я свою долю пудры уже получила. На всю жизнь хватит. А вот если ей, то не смею мешать – флаг тебе в руки. Дерзай, дорогой товарищ.

- Нинка, и что у тебя за язык? Вот змеюка ты просто ядовитая, - раздраженно проговорил тот. - Хватит. Еще одно слово в подобном стиле и пиццы ты не получишь, да и кофе тоже. Вот за дверь тебя выставлю и еще ключи отберу.

- Ну уж, нет, - Нина решительно забрала у него из рук коробки и пошла на кухню, - дудки тебе, дорогой товарищ. Не для того я тащилась через весь город, чтобы ты меня, даже кофе не напоив, выставил за дверь.

Они сидели втроем на маленькой кухне и молча ели пиццу, запивая свежесваренным кофе.

- Ну так как? - делая последний глоток и отставляя чашку, спросила Нина. - К эфиру тебя ждать или не стоит?

- Не знаю, Нин, - Дмитрий поморщился, - деньги, конечно нужны, но ты ведь знаешь, я никогда не шел на попятную.

- Дим, шеф это тоже знает, поэтому и послал меня. Чтобы я объяснила: он принял бы все твои условия, если бы мог. Но ты требуешь невозможного. Он не может сменить тематику. Поэтому давай сделаем вид, что вы ни о чем не разговаривали. Вернее разговаривали, но не о новой тематической программе, а об увеличении твоей зарплаты. Он предлагает плюс двадцать процентов, если подпишешь контракт на год.

- Он хочет на год связать мне руки? – в негодовании Дмитрий привстал.

- Нет, это лишь предложение, - Нина сделала примиряющий жест рукой. - Он не против сохранить ту же ставку, если ты оставляешь за собой право уйти в любой момент.

- Я подумаю, - вновь севший Дмитрий мрачно хмыкнул.

- Так к эфиру тебя ждать?

- Да, я приеду.

- Это радует, - улыбнулась белокурая красавица, - особенно меня. Потому что трубить у микрофона две смены – радости мало. Не уговариваю принять предложение о контракте, ты все равно все сделаешь по-своему, но подумай хорошенько. Двадцать процентов – хорошие деньги, - она поднялась из-за стола. - Пойдем, проводи меня, - после чего кивнула Ире: - Счастливо оставаться, - и, дождавшись ответного кивка, вышла.

Дмитрий вышел следом, и Ира осталась на кухне одна. Мысли путались, и она никак не могла решить как себя вести дальше и что делать. Неужели действительно Дмитрий бабник, как сказала нежданная гостья, и она лишь одна из многих в чреде его партнерш, о которой он тут же забудет? Нет, не может быть. Ведь он сам ей вчера говорил, что он впервые повстречал такую женщину, как она. Возможно, такое было раньше, что он часто менял партнерш, а теперь с ней все будет иначе. Она докажет, что ему нужна только она и никто другой. Потому что ей нужен только он. Такой уверенный, нежный, добрый и в то же время властный и мужественный.

- Успокоилась? Не будешь больше истерики закатывать? – вернувшийся в кухню Дмитрий весело подмигнул ей. - Ты смотри у меня, начнешь еще слезы лить – тут же за дверь выставлю. Поняла?

- Поняла, - Ира испуганно кивнула.

- Тогда давай спокойно обсудим сложившееся положение, - он сел напротив нее, облокотившись на стол.

- Давай, - вновь кивнула Ира.

- Возвращаться к тетке ты не хочешь, как я понимаю. Так?

- Так.

- И готова жить со мной здесь, в этой халупе, лишь бы не к ней.

- Я не из-за этого, - Ира обиженно поджала губы, - я люблю тебя. Давно уже люблю.

- Так, про любовь мы выясним чуть позже. Сейчас давай разберемся с твоей теткой. Она действительно не воспринимает, что ты взрослая самостоятельная девушка, у которой может быть личная жизнь?

- Она меня убьет. Если я вернусь к ней, она все обо мне узнает и точно убьет, - упрямо повторила Ира.

- Почему? Вот, во-первых, откуда она узнает, если ты ей не скажешь? А во-вторых, у нее что, у самой никого не было и нет?

- Она узнает в любом случае. И у нее действительно у самой никого нет. Она считает это недопустимым. Она даже мать мою осуждала, хотя мама замуж вышла, и у них с отцом все по закону было, - Ира нервно сцепила перед собой руки, сжав их до боли в суставах.

- Она что мужчин совсем не приемлет?

- Совсем, - согласно кивнула Ира, - она считает, их надо держать на расстоянии, идти к своей цели и быть самодостаточной.

- То есть она вообще не общается с мужчинами?

- Почему вообще? Она общается с ними. Причем много и очень даже мило, но я твердо знаю, что ни одному из них она не позволит то, что позволила я... – Ира нервно сглотнула и потупилась.

- Почему ты в этом так уверена? Веришь ей на слово?

- Нет, я просто знаю, что она никогда не согласится дар свой потерять.

- Дар? Какой дар?

- Тетя у меня ведунья. Это семейное. Она может предсказывать будущее и видеть прошлое. Поэтому я и не сомневаюсь, что она все узнает обо мне...

- А ты значит, дар свой согласилась потерять? – Дмитрий испытующе посмотрел на нее.

- Я люблю тебя. Почему ты мне не веришь, что я тебя люблю? – Ира вскинула на него глаза вновь полные слез.

- О! Только вот этого больше не надо. Я ведь просил! Вот если любишь, то слезы мне тут не лей больше.

- Не буду, - Ира поспешно отерла глаза руками, - не буду. А ты меня, получается что, совсем не любишь?

- Ира! Вот как я тебе могу ответить на этот вопрос если даже суток еще не прошло, как я впервые увидел тебя? Ты симпатичная милая девушка. Чистая и неискушенная. Но в отличие от тебя, я знаю о тебе совсем недавно и немного. А ты хочешь, чтобы я сразу сказал: люблю или нет.

- Но бывает же любовь с первого взгляда... ты сам вчера говорил, что никогда таких, как я, не встречал.

- А я и не отказываюсь от этих слов. Каждый человек индивидуален, и вторую, такую как ты, найти просто нереально.

- То есть ты ничего не чувствовал, когда затащил меня в свою постель? – по щекам Иры вновь заструились слезы, и она закрыла лицо ладонями.

- Ну вот... опять... а обещала не плакать, - Дмитрий встал и шагнул к ней. Затем, притянув к себе, обнял и стал нежно гладить по плечам, - ну все-все... прекращай. Я не говорил, что ничего не чувствовал. Если бы ничего не чувствовал, то и тебя никуда бы не потащил, как ты выражаешься. Ты меня притягиваешь. Ты необычайно мила и обаятельна, только вот назвать это любовью я бы пока не рискнул. Кстати, не только мои чувства, но и твои. Вот что ты обо мне знаешь? По сути: ничего, кроме того, что я умею писать хорошие статьи, которыми ты восхищалась. А я ведь могу оказаться совсем не таким, каким ты себе нарисовала в воображении. Мое обиталище, как видишь, хоромами трудно назвать, да и характер у меня не из лучших... Так что погодила бы ты с головой-то в чувства кидаться. Может, повстречаемся, узнаем друг друга получше, а там и видно будет? А с тетей твоей я поговорю и вопрос улажу. Не убьет она тебя.

- Нет! Только не с тетей! Я лучше на вокзал жить пойду! Но к ней не вернусь! – Ира высвободилась и, отпрянув от Дмитрия, с вызовом посмотрела на него.

- Как ты раскипятилась, услышав о тетке-то… Видно, и вправду, достала она тебя, - он усмехнулся, - зато слезы сразу высохли. Ладно, не надо ни на какой вокзал. Живи здесь. Может, поживешь со мной малость и сама еще к тетке запросишься. Характер у меня, как я уже сказал, не сахар.

В этот день на курсы Ира не пошла. Съездив домой в отсутствие тети, она собрала свои вещи и, оставив на столе записку, что ушла и возвращаться не намерена, вернулась в квартиру Дмитрия. Открыв дверь ключами, которые он ей дал, Ира обнаружила, что его уже нет, а на столе лежат деньги и записка: «Ириш, это все деньги, что могу оставить на хозяйство. Зарплата лишь через неделю. Приду поздно».

Она пересчитала деньги. Столько ей оставляла тетя на день, от силы на два. Прожить на них неделю было трудно. Но Ира решила не унывать, она станет покупать не дорогие полуфабрикаты, а что-то более дешевое и возможно у нее получится растянуть выделенные ей финансы на неделю и предстать перед любимым в виде хорошей и рачительной хозяйки.

Сложив свои вещи в шкаф, она отправилась в магазин. В отличие от обыкновения сейчас у нее не было раздражения, которое вызывали походы в магазины, особенно в незнакомые. Напротив, настроение было приподнятое. Ведь она шла покупать продукты для своего кумира, а всем известно, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Сейчас она приготовит ему что-нибудь вкусненькое, и он сразу поймет, какая из нее может получиться замечательная и чудесная жена.

Побродив по ближайшему универсаму, Ира пришла к выводу, что самым простым, вкусным и дешевым будет, если она пожарит курицу и отварит картошку. Купив все необходимое, она вернулась и занялась приготовлением ужина.

Курица у нее вышла замечательно: сочная с румяной, поджаристой корочкой, да и картошка тоже не подвела - получилась рассыпчатая и очень аппетитная на вид. Улыбаясь сама себе, она мурлыкала под нос песенку, даже не сожалея о том, что эфир с Дмитрием послушать не смогла – она забыла спросить есть ли у него радиоприемник и если имеется, то как его настраивать. Ведь скоро он сам появится здесь, на этой маленькой кухне, и она сможет в полной мере насладиться общением с ним.

Словно отвечая на ее радостное предвкушение, в коридоре хлопнула дверь, и раздался бодрый голос Дмитрия:

- Иришка, это никак ты хозяйничаешь? Запах курицы чувствуется аж на лестнице. Ну-ка скажи, что мне это не снится.

- Нет, не снится, это и правда я приготовила курицу, - улыбаясь, Ира выскочила в маленькую прихожую.

- Так ты оказывается, кулинарка. Здорово! – Дмитрий даже не снимая пальто подхватил ее за талию и со смехом закружил. – Выходит, я не прогадал, похитив тебя из плена злобной тетки. Голодной смертью теперь не умру.

- Ой, Дим… - глаза Ирины искрились от счастья, - конечно не умрешь. Я не позволю тебе умереть! – она обвила руками его шею и прижалась губами к холодной щеке. – Я так люблю тебя… Как же я могу дать тебе умереть?

- Вот и славно, - он осторожно поставил ее на пол и разжал руки, - кстати, это хорошо бы отметить, и у меня даже есть чем.

Он достал из внутреннего кармана бутылку белого сухого вина, и Ира наконец поняла что ей так неудобно упиралось в бок, когда он кружил ее в коридорчике.

- Ты купил вино. Как мило – улыбнулась она, забирая бутылку из его рук.

- Нет, не я. Нинка подарила. Я пошел у нее денег стрельнуть до зарплаты, а она еще и на бутылку расщедрилась. Сказала – специально для тебя. Ты ей очень понравилась. Так что ты сегодня полноправная хозяйка банкета, - пристроив свое пальто на вешалке, он обернулся к ней: - Давай, к столу приглашай. Я голодный как волк.

- Конечно, пошли скорее. У меня все горячее, - осторожно сжимая бутылку в руках, проговорила Ира, не зная радоваться или печалиться подарку бывшей девушки Дмитрия и тем непринужденно-легкими отношениями, которые у них сохранились.

Однако долго размышлять ей не позволил Дмитрий. Быстро вымыв руки, он тут же забрал из ее рук бутылку, открыл и, разлив вино по стаканам, улыбнулся ей:

- За все хорошее, что есть сегодня и чтобы завтра было еще лучше.

Чокнувшись, они выпили и сели за стол.

- О, вид просто божественный, ничуть не хуже дразнящего аромата. Сейчас и вкус заценим, - Дмитрий придвинул к себе тарелку и с аппетитом принялся за еду.

Ира не столько ела, сколько с удовольствием наблюдала за ним. Приятное тепло от вина разлилось по всему телу, и она ощущала себя счастливейшей из смертных. Свет маленького кухонного светильника под матерчатым абажуром создавал некую интимность и камерность обстановки, а вид мерно жующего Дмитрия рождал в ее душе чувство семейной близости и единения с ним.

- Иришка, ты чудо, - через какое-то время, утолив первый голод, но все еще с набитым ртом, пробормотал он, - за это тоже неплохо бы выпить, - он разлил остатки прозрачного напитка, загадочно мерцающего в неярком свете. – За тебя, Ириш. За твою способность создавать уют и вкусно готовить. Это дано немногим. Сейчас женщины эмансипировались и всячески стремятся сбежать от семейного быта и домашних обязанностей. А у тебя такого нет. Ты истинная женщина. Такая, какой и задумал женщину Бог. Как Ева. Одним словом: за Еву в твоем лице!

Они вновь чокнулись.

- Спасибо. Мне так приятно… - Ира разом зарделась и, почувствовав это, смутилась еще больше. Лишь мысль о том, что в полумраке это не должно быть сильно заметно, несколько успокоила ее.

- А, не за что… это правда. Что за правду благодарить? Ты не благодари, ты лучше еще кусочек курицы подложи, - он лукаво подмигнул ей.

- Да… ой… конечно… извини, - Ира, отставив стакан, метнулась к сковородке, стоящей на плите, и доложила ему в тарелку все остатки курицы.

- Вот это другое дело, - Дмитрий улыбнулся и вновь принялся за еду.

Ира с радостью погрузилась в новые для себя отношения, примеряя роль хозяйки и подруги жизни. Она забросила курсы, полностью погрузившись в домашние хлопоты. Денег на хозяйство Дмитрий давал ей не особенно много, но она старалась расходовать их рачительно и всегда встречала его вкусным горячим ужином в намытой до блеска квартире. Правда, несмотря на все Ирины усилия Дмитрий часто задерживался с друзьями допоздна и приходил домой изрядно подшофе или вовсе не появлялся ночевать. Ира переживала и плакала втихомолку, но вслух своему возлюбленному никаких претензий не высказывала, боясь, что он разозлится и выгонит ее. А через пару месяцев Ира поняла, что беременна. Это открытие вызвало у нее достаточно противоречивые чувства. С одной стороны носить под сердцем ребенка от любимого человека было радостно, но пугало как он прореагирует на это известие.

Несколько дней Ира боялась рассказать Дмитрию, что в скором будущем он станет отцом, но наконец, выбрав удобный момент, призналась.

- Ир, ты шутишь? – он, чуть нахмурившись, вопросительно посмотрел на нее.

- Нет, Дим, я абсолютно серьезно, - Ира нервно сглотнула и села на краешек дивана.

- Черт, ну да… ты ж небось ни фига не предохранялась… вот ведь засада… Слушай, а срок какой? - он шагнул к ней и замер напротив.

- Не знаю… А что это важно?

- Ир, ну ты как с луны… - недовольно повел он плечом. - Конечно, важно. Аборт на большом сроке всегда проблема.

- Дим, ты что говоришь? Какой аборт? Я не хочу аборт… Неужели ты не хочешь ребенка? Это же будет твое продолжение… твоя кровиночка… - в глазах Иры заблестели слезы.

- Тихо-тихо… только плакать не надо, – он сел рядом и, осторожно обняв, притянул к себе. - И на чувства давить не надо. Надо трезво оценивать ситуацию и наши возможности. Вот ты посмотри вокруг: это съемная квартира. У меня даже угла собственного нет, как впрочем, и у тебя. Так о каком ребенке сейчас может идти речь? Вот не сегодня – завтра у меня с работой что или хозяйка квартиры откажет нам… И что дальше? Мы с ребенком на улице? Ты как это себе представляешь? Нет, о детях можно думать, когда есть квартира, стабильный заработок, уверенность в завтрашнем дне… Вот тогда можно задумываться и о детях.

- Дим, я бы рада не задумываться, но он же уже появился. Как же теперь о нем не задумываться?

- Не пугай меня, не надо. Он пока еще не появился и появится только в том случае, если мы этого захотим. А пока он лишь в проекте, и в наших силах этот проект изменить.

- Дим, я не хочу ничего менять. Раз так случилось, то значит на то воля Божья. А убийство ребенка – грех!

- Вот только не надо мух с котлетами путать, и волей Бога свою безграмотность в вопросах предохранения прикрывать. Сейчас не 18 век, когда женщины рожали каждый раз, как мужик их приласкает. Сейчас рожают тогда, когда детей завести хотят, а не в кровати покувыркаются. Так что не надо! – он отстранился и резко встал. – И вообще, что-то мне так кажется, что тебе очень хочется с помощью этого ребенка хомут мне на шею нацепить… Тебе мало показалось, что сама мне на шею села и ножки свесила, решила еще дополнительную обузу повесить и лозунгом «отказываться от такой обузы – грех» посильнее к себе привязать? Так?

- Дим, что ты такое говоришь? С чего ты взял, что я села тебе на шею?

- А что ты сделала? Что? Ты не работаешь. А теперь даже не учишься – типа зачем утруждаться, когда нашелся такой лох, что будет обеспечивать по гроб жизни… И как это назвать по-другому?

- Я думала: у нас семья… - всхлипывая, проговорила Ира.

- СемьЯ – это в смысле ты мне еще пятерых нарожать хочешь, чтоб нас семеро было или как?

- Дим, ну не издевайся… пожалуйста… Ты же все понял… - Ира сквозь слезы с мольбой посмотрела на него.

- Не строй мне такие глаза! – он раздраженно поморщился. – Хочешь намекнуть, что я бессердечная скотина, который взял невинную девушку, обрюхатил, а теперь жениться отказывается? Намек понял. Да, я именно такая сволочь и есть. Ну не могу я, не могу сейчас повесить себе на шею такой хомут в виде ребенка. Не могу! Понимаешь? И вообще… - он в раздражении зашагал по комнате. – Я творческая личность. У меня планы… Я вот не сегодня – завтра контракт подпишу и уеду… Это же призвание! А ты говоришь: ребенок… Ну какой ребенок может быть, если не известно вернусь ли я из очередной командировки живым или нет… Так, все, Ир, - он остановился напротив нее и решительно рубанул рукой воздух. - Ни о каком ребенке не может быть и речи! Я, конечно, виноват, что не предусмотрел, что ты такая отсталая во всех этих вопросах, но я постараюсь исправить, что в моих силах. Я найду тебе денег на супер-клинику, чтобы все было по высшему разряду, и у тебя бы в будущем никаких проблем не возникло.

- Дима… я не хочу убивать нашего ребенка, - Ира, наклонилась к коленям и уткнула лицо в руки, пытаясь сдержать подступающие к горлу рыдания.

- Все! Прекрати истерики закатывать! – Дмитрий, наклонившись к ней, подхватил на руки и понес в ванную. - Сейчас умоемся и чтоб больше не слезинки! Терпеть не могу рыдающих женщин! – он усадил ее на край ванны и включил воду. - Умывайся давай, успокаивайся и давай ложиться спать. Утро вечера мудренее. Завтра все окончательно решим.

Уже в постели, уткнувшись ему в плечо, Ира перебирала все возможные доводы, которые скажет утром, чтобы переубедить и объяснить то, что ей с детства внушала мать, что если Господь дает детей, то дает и силы их вырастить.

Однако проснувшись утром, рядом с собой она Дмитрия не обнаружила. Не было его и на кухне. Лишь на столе лежала записка: «Буду к пяти». Ни тебе «Ириша», ни «котеночек», как он иногда ласково ее называл, ни даже «целую» как обычно в конце. Ира села на стул, и слезы вновь заструились по щекам. Страх липкой паутиной опутал душу. Неужели, чтобы остаться рядом с ним, ей придется отказаться от того, кто, не спрашивая никакого ее согласия, поселился внутри… С одной стороны она уже любила своего еще не рожденного ребенка, ведь он частичка ее Димочки, его продолжение, у него наверняка будут такие же выразительные глаза и такой же упрямый подбородок… А с другой стороны, она чувствовала, что идти наперекор воли любимого она не сможет, так как безумно боится его потерять. Мысли путались, а сердце от боли рвалось на части.

Чтобы хоть как-то отвлечься, она занялась привычными домашними делами, и к пяти вечера она вымыла всю квартиру, сварила суп и пожарила котлеты с картошкой.

В отличие от обыкновения Дмитрий не задержался, и едва она успела снять сковородку с плиты, в коридоре щелкнул замок.

- Димочка, иди скорее мой руки, у меня все горячее, - прокричала она ему с кухни, в тайне надеясь, что вкусная еда хоть как-то сможет изменить ситуацию в ее пользу.

- Некогда есть, - Дмитрий не раздеваясь прошел на кухню. – Давай по-быстрому собирайся. Машина внизу, я отвезу тебя к тете, а потом у меня эфир, и я уезжаю.

- Как уезжаешь? Куда? – растерянно переспросила Ира.

- Я подписал контракт. В ночь у меня поезд.

- А почему я не могу остаться здесь? Зачем и мне уезжать? Димочка…

- Не надо истерик! – резко оборвал ее он. - Я не могу оплачивать квартиру в мое отсутствие. К тому же хозяйка квартиры в коридоре. Ждет ключи. Не надо при постороннем человеке устраивать разборки.

- Как в коридоре? – смятению Иры не было предела. – Но тут же и твои вещи…

- Моих вещей тут раз, два и обчелся. Ради них квартиру держать не резон. Давай, пошли, я помогу тебе собраться.

- А ужин?

- Забудь о нем.

Все остальное происходило для Иры как во сне. Она была настолько ошарашена, что даже до конца не осознавала, что делает и что происходит. Очнулась она только, когда Дмитрий выгрузил из такси ее вещи у подъезда тети и пихнул в руку объемный конверт:

- Здесь столько, что должно хватить на лучшую клинику. Думаю, тетя поможет тебе найти хорошего специалиста. Судя по отзывам Борисича, она дамочка хваткая. Так что все будет хорошо.

- Что это? – беря в руки конверт, растерянно спросила Ира.

- Деньги, Ириш. Весь мой гонорар за командировку. Надеюсь, тебе хватит и даже на безделушку какую в память обо мне останется.

- Тетя меня убьет…

- Не убьет. Поругаться, может и поругается. Но не убьет это точно. Так что не вешай нос. Прорвемся, где наша не пропадала, - Дима подмигнул ей и шагнул к машине.

- Но ты хоть позвонишь? – она схватила его за руку.

- Там нет связи.

- А когда вернешься?

- Вот когда вернусь, то обязательно сразу позвоню, - он притянул ее к себе, чмокнул в щеку, а затем резко отстранившись сел опять в такси.

- Но ты же не знаешь телефон тети…

- Я на твой мобильный позвоню, - усмехнулся он через окно, и машина, сдав назад, выехала со двора.

Ира положила деньги в карман, села на лавочку рядом с вещами и прижала руки к щекам. Ей страшно было представить, как она сейчас поднимется и позвонит в квартиру тети. Очень хотелось плакать, но плакать на улице было стыдно. Посидев так некоторое время, Ира наконец сумела пересилить себя и, поднявшись, взяла вещи и вошла в подъезд.

Подойдя к двери, она поставила вещи и, зажмурившись, нажала на кнопку звонка.

- Кто там? – почти тут же раздался из-за двери мелодичный голос тети.

- Это Ира, тетя Рита, - дрожащим от волнения голосом ответила она и, услышав щелчок замка, открыла глаза.

Тетя еще не переоделась после работы и стояла перед ней в красивом темно-вишневом шелковом костюме. Красивая, пахнущая дорогими изысканными духами.

- Заходи, племянница, что жмешься на пороге.

- Я с вещами… - потупившись, тихо проговорила Ира.

- Да уж вижу, не слепая, - с усмешкой оглядев ее, шире распахнула она дверь.

Ира вошла и составила сумки в углу. Тетя заперла дверь и обернулась к ней:

- Ужинала или голодная?

- Нет, не ужинала.

- Тогда проходи, мой руки, вместе поедим, я тоже еще не ужинала.

Они сидели за столом в большой комнате и молча ели. Ира чувствовала, что надо что-то сказать, как-то объяснить и свое долгое отсутствие и то, что за все это время ни разу не позвонила тете, но слов не находилось.

Поев, тетя попросила ее заварить чай. Ира прошла на кухню. Привычным движением включила чайник, достала заварку. Все стояло на своих местах, и ей на мгновение показалось, что она никуда не уезжала… А потом молнией озарила мысль, что ей надо сказать про беременность и аборт. Кровь сразу прилила к вискам, и сердце застучало как бешеное. Понимая, что рассказать все равно все надо и чем быстрее тем лучше, Ира внутренне решила: «Скажу, когда выпьет чай» и, заварив чай, понесла чайник в комнату.

Тетя тем временем достала красивый сервиз китайского фарфора и огромную коробку конфет.

- Неделю назад один клиент подарил, - с улыбкой пояснила она, указывая на конфеты, - я еще подумала, уж больно красивые, чтобы одной есть, надо подождать, может в гости кто придет. Вот и дождалась.

- Спасибо, - только и смогла пробормотать Ира, разливая чай по чашкам.

Пили чай они тоже молча. Наконец тетя отставила чашку и выжидательно посмотрела на нее:

- Рассказать ничего не хочешь, племянница? Если нет, то я пойду к себе, а ты сама уж тут дальше хозяйничай.

- Мне надо сказать… - Ира нервно сжала руки перед собой.

- Раз надо, то говори.

Облизнув пересохшие от волнения губы, Ира потупилась. Слова застряли где-то в горле, и она не могла выдавить из себя ни звука.

- Ир, я не кусаюсь, говори что хотела, не бойся.

- Понимаете, тетя Рита, - выдавила из себя Ира и вновь замолчала.

- Пока ничего не понимаю, и не пойму, если не объяснишь, - поняв, что продолжать Ира не намерена, усмехнулась тетя.

И тут Иру осенило, она вскочила, выбежала в коридор, достала из кармана куртки конверт с деньгами и, вернувшись обратно, положила на стол перед тетей: - Вот.

- Что вот, Ир? Что это за деньги?

- Мне надо сделать аборт.

- Что??? – глаза тети полыхнули яростью. – Что ты сказала тебе надо сделать?

По щекам Иры потекли столь долго сдерживаемые слезы, и она прижала руки к лицу, прошептав:

- Я беременная, тетя.

- Ну беременная, а аборт-то тебе делать зачем? – тетя поднялась, шагнула к ней и, отведя ее руки, заглянула в глаза. – С чего это ты вдруг убить своего ребенка надумала?

- Он сказал, что я села ему на шею и ребенка хочу посадить… и сказал, что он не может такое ярмо себе на шею повесить…

- Мне плевать, что сказал он. Я тебя спрашиваю! Почему ты от своего ребенка отказываешься?

- Я не хотела, а он денег дал и к Вам отвез, а сам уехал…

- Чтоб и думать не смела аборт делать! Он ей сказал… Да мало ли что кто тебе скажет… денег он ей на это дал… Вот ведь каналья! Быстро говори его адрес! Сейчас к нему съездим! И я эти деньги знаешь, куда ему запихну!!! Я не потерплю, чтоб в моем доме были деньги, предназначенные на убийство.

- Он съехал с квартиры… он уезжает сегодня ночью, - напуганная напором тети, Ира втянула голову в плечи.

- Он на вокзал поехал после того как тебя сюда привез?

- Нет, на радиостанцию… у него эфир последний… прямо сейчас идет.

- Какая радиостанция? Адрес знаешь?

- Знаю только название.

- Ладно, и название сойдет. Навигатор включу. Поехали!

Не посмев спорить, Ира покорно пошла вслед за тетей.

Подъехав к зданию, на фасаде которого красовалась вывеска радиостанции, тетя повернулась к Ире:

- Имя!

- Дмитрий Голубев, - тихо выдохнула она.

Выйдя из машины, тетя вместе с ней решительно прошла мимо охранника, бросив на ходу: «нас ждут». Затем, поднявшись по широкой мраморной лестнице, остановила первого попавшегося сотрудника, которым оказался худенький парнишка:

- Голубев еще в эфире?

- Да вроде закончил. Я в буфете его только что видел.

- Буфет где?

- По коридору второй поворот направо, резные дубовые двери, не ошибетесь.

- Благодарю, - тетя очаровательно улыбнулась и легкой и быстрой походкой устремилась дальше по коридору.

Ира пришлось едва ли не вприпрыжку метнуться за ней, чтобы догнать. За спиной послышалось: «И везет же Димке. Такая красавица ищет».

Открыв массивные дубовые двери, тетя вошла в полутемный большой зал, освещенный лишь небольшими светильниками над каждым из столиков, и повернулась к Ире: - Он здесь?

Дмитрий сидел за дальним столиком в углу спиной к дверям и курил. Ира указала на него глазами:

- Вон он, тетя Рита.

И тетя решительно направилась к нему.

- Вы Дмитрий Голубев? – остановилась она рядом с его столиком.

- Да, это мой псевдоним. Чем обязан? - повернулся он к ней и вдруг хрипло ахнул: - Марго?

- Дымов? Вот уж не ожидала… - тетя зло прищурилась. – Это ты оказывается, мою племянницу на убийство толкаешь. Даже денег не пожалел на это. Хотя ты всегда к ним легко относился. Только это ты опять зря. Вот, забери! - она швырнула на столик перед ним конверт с деньгами. – Моя племянница не нуждается в таком вспомоществовании. Мы уж как-нибудь сами разберемся, без греха на душе. Так что живи и радуйся, только о ней теперь забудь и о ребенке закажи себе вспоминать.

Тетя повернулась, чтобы уйти, но Дмитрий не дал. Вскочив из-за столика, он схватил ее за руку:

- Марго, не уходи! Господи, как же паршиво все сложилось. Извини, извини ради Бога.

- Тебе не передо мной каяться надо, ты передо мной ни в чем не виноват. Ты перед Богом кайся, что и сам грех на душу взять хотел и девчонку неразумную на то толкал, - она постаралась высвободить свою руку.

- Марго, я прошу, не уходи! Давай поговорим и обсудим сложившуюся ситуацию.

- Нам не о чем разговаривать, Дымов. Ты свой выбор сделал, теперь это дело твоей совести как с этим выбором жить. И за Иру не волнуйся, мы с ней справимся и о тебе горевать не станем.

- Марго, Марго не надо так безапелляционно. Дай мне возможность реабилитироваться. Каждый может совершить ошибку. Главное вовремя понять и постараться исправить.

- Здесь нечего исправлять. Забирай деньги и будь счастлив, если сможешь.

- Марго, постой. Еще ничего не поздно исправить. Ира к счастью еще ничего не сделала, поэтому не гони волну. Давайте все вместе сядем и все обговорим.

- Что обговаривать? – тетя раздраженно поморщилась. – Ты морочил девчонке голову и жил, как тебе удобнее. А она, глупышка, наверняка влюбилась и навоображала себе невесть что. У тебя же не было ни чувств, ни желания заводить семью. Теперь это прояснилось, наконец. Что ж, прекрасно. К тебе у нас никаких претензий. Иришка сама виновата, что не разглядела фальшь раньше. Так что сейчас, если в тебе хоть какая-то совесть осталась, ты повинишься перед ней и попрощаешься навсегда, чтобы девчонка дальше иллюзий никаких не питала и тщетными надеждами себе голову не морочила.

- Марго, не надо так… Мы видимся после стольких лет, и ты даже поговорить не хочешь… Ну перестань так презрительно кривить губы, - он просительно заглянул ей в глаза, - ну хочешь я женюсь на ней, только не смотри на меня так, будто я последний подлец.

Услышав эти слова, подошедшая к столику Ира замерла, не веря своим ушам. Неужели тетя сумела изменить казавшуюся Ире безнадежной ситуацию и привести ее к счастливому завершению? Неужели она столь ошибалась в собственной тетке, которая несмотря ни на что все же желает ей добра и хочет, чтобы она была счастлива? Сердце затрепетало в груди от радости, однако уже следующие слова тети развеяли ее в дым.

- Ты соображаешь, что говоришь, Дымов? - сердито фыркнула та словно раздосадованная кошка. - Ты ж не любишь ее, так зачем предлагаешь такое? Чтобы окончательно девчонке жизнь искалечить? Так вот: не надо, обойдемся без твоих красивых жестов.

- А если мне хочется, Марго? Хочется сделать этот красивый жест? Хочется, чтобы ты перестала считать меня мерзавцем, да и породниться с тобой хочется тоже, - на лице Дмитрия появилась лукавая улыбка.

- А вот мне ни капли не хочется, - тетя брезгливо поморщилась и резким рывком выдернула свою руку из ладони Дмитрия. - И Ира, если хоть чуточку в разуме, не согласится выйти замуж за того, кто ее выставил за порог, лишь только на горизонте первые трудности замаячили, и посчитал, что может откупиться деньгами и от собственного ребенка, и от обязанностей, связанных с ним.

- А вот это мы сейчас проверим, - Дмитрий развернулся к Ире и в упор посмотрел на нее: - Ириш, ты согласна выйти за меня замуж?

У Иры от волнения даже дыхание перехватило, но справившись с эмоциями, она кивнула и тихо выдохнула: - Да, согласна.

- Ир, ты рехнулась что ли? – тетя обернулась к ней и зло сощурила глаза. В полутьме буфета они сверкнули недобрым зеленым светом. - Неужели опыт матери не научил ничему? Ты же всю жизнь себе искалечишь. Уж лучше одной жить, чем с тем на кого в трудную минуту положиться нельзя.

- Тетя Рита, я не хочу, чтобы мой ребенок рос безотцовщиной, - Ира шагнула ближе к Дмитрию и сама протянула руку. В душе у нее все пело и ликовало от радости, что судьба, наконец, улыбнулась ей.

- Ира, это не причина калечить себе жизнь.

- Я люблю его.

- Вот видишь, Марго, - Дмитрий, взяв руку Иры, самодовольно усмехнулся, - все несколько иначе, чем ты представляла себе, и тебе придется смириться с тем, что в самом ближайшем времени я стану твоим родственником. Кстати, это не мешает отпраздновать. Здесь отметим или к себе нас пригласишь?

- Насколько я поняла, ты уезжаешь сегодня ночью, так что о какой поездке ко мне может быть речь? – иронично осведомилась та.

- Я никуда не поеду, Марго. Раз ты вернула мне деньги, я расторгну контракт. Поэтому от празднования помолвки твоей единственной племянницы тебе не открутиться. Так что выбираешь: где отмечать будем?

- А ты стал наглецом, Дымов.

- Да, Марго, жизнь здорово изменила меня.

- Это заметно, - иронично усмехнулась она, а потом посмотрев на Иру, со счастливой улыбкой прижавшуюся к нему, обреченно вздохнула: - Ладно, что делать… Раз все так сложилось, поехали ко мне. Хотя чувствует мое сердце не ту ты, Ирина, дорогу себе выбрала, намаешься ты на этом пути и меня заставишь маяться…

Они сидели в гостиной, ожидая пока им привезут из ближайшего ресторанчика заказанный тетей ужин. Дмитрий, чуть откинувшись на спинку стула, достал из кармана пачку сигарет.

- В моем доме не курят, Дымов, - сурово нахмурилась тетя, заметив это.

- Хорошо, Марго, не буду, - он покорно сунул пачку обратно, - хотя дьявольски хочется. Ожидание самое неприятное для меня состояние.

- И ругаться при мне тоже не надо, особенно поминая лукавого, - не меняя тона, продолжила она.

- А ты Марго стала жуткой педанткой. Теперь я понимаю, почему Ирина так тебя боится. Я ведь по ее рассказам представлял тебя вздорной и сварливой мегерой. И помыслить не мог, что ты ее тетка и есть.

Ира в замешательстве зарделась и, потупившись, привычно втянула голову в плечи.

- Дымов, если тебе не нравятся порядки моего дома, то тебя здесь никто не держит. Вот Бог, а вот порог. Забирай Ирину, раз собрался жениться на ней, и заводи свой дом со своими порядками, которых уже я буду придерживаться, если в него попаду.

- Ладно, Марго, не генери. Я согласен соблюдать все твои порядки и уставы, так как забрать Ирину мне все равно некуда. Если только на улице с ней жить. Квартиру я как продал тогда, так другой и не обзавелся, да и вряд ли обзаведусь.

- Дымов, ты что совсем у меня поселиться надумал?

- Ну ты ведь не погонишь беременную племянницу с ее мужем на улицу?

- Да уж… - тетя удрученно покачала головой, - ситуация… я начинаю жалеть, что за руку не отвела тебя возвратить те серьги в антикварный магазин, чтобы выкупить обратно квартиру. Но я надеялась, что у тебя самого ума достанет поступить именно так. Куда ты их дел-то тогда?

- Ленке Черниковой отдал.

- За «ночь любви» что ли?

- Угадала.

- Здорово она подсуетилась… Что ж каждому свое, - тетя саркастично хмыкнула.

- Но я не жалел никогда о том, Марго… потому что если бы не Ленка, я может и вообще бы уже не жил…

- Намекаешь, что намеревался закончить жизнь самоубийством?

- Именно. Так что если бы не та ночь с Ленкой, на твоей совести была бы загубленная жизнь.

- Нет, Дим, никак не на моей. Самоубийство грех лишь того, кто его совершает. И если ты был таким слабаком, что думал о нем, то мне остается лишь посокрушаться по этому поводу и порадоваться, что нашелся кто-то, кто помог тебе выстоять в тот момент.

- Марго, скажи, а почему ты честно не рассказала мне тогда, почему отказываешь?

- Ирина растрепала?

- Конечно.

- Я чувствовала, что если ты узнаешь правду, то ни за что не оставишь меня в покое и станешь добиваться всеми доступными способами. И серьги были бы только началом. Разве не так?

- Да, пожалуй, ты права…

- Вот видишь. А сейчас ты нашел ту, которая и моложе меня, и любит… Главное не загуби сокровище, что тебе досталось, - в ее голосе послышалась просьба.

Дмитрий повернулся к ней и долгим взглядом посмотрел в глаза:

- Ты не поверишь, Марго, но в каждой женщине я искал тебя… а теперь понял, что никогда не найду, и решил остановиться. Ты все равно недостижима… недостижима как чертовка Лилит.

- Дымов, твое сравнение оскорбительно, это раз, а второе, я вообще не понимаю, как надо воспринимать твое высказывание? Как то, что твое решение жениться на Ире продиктовано лишь безысходностью?

- Если оскорбил, извини, не хотел. А жениться надумал, потому что понял, Ира это лучшее, что могу получить в жизни. Поэтому стоит оформить наши с ней отношения официально.

- После подобных откровений на ее месте я бы послала тебя, Дымов, куда подальше.

- Марго, ты уже на своем послала, так что хоть на ее становиться не надо… не решай за нее. Пусть сама скажет.

- Это справедливо. Что скажешь, Ир? – она повернула к ней голову.

- А что надо говорить, тетя? – Ира нервно сглотнула. Весь разговор она чувствовала себя очень неуютно и не знала, как реагировать на происходящее.

- Ты замуж за него выходить не передумала еще?

- Как я могу передумать? - недоуменно повела плечом Ира.

- Вот видишь, Марго. Она полная твоя противоположность, - усмехнулся Дмитрий. – Кстати, это меня несказанно радует.

В это время раздался долгожданный звонок в дверь.

- А вот и заказ из ресторана. Наконец-то, - тетя решительно встала.

Дмитрий тут же поднялся следом:

- Я помогу тебе, Марго.

После ужина, убирая со стола, Ира тихо спросила тетю:

- А что это за история с серьгами, про которую вы говорили?

- Дмитрий - мой одноклассник. Он долго и упорно ухаживал за мной, а потом как-то купил старинные безумно дорогие серьги, которые как он знал, мне понравились, заложив для этого свою квартиру, и пришел ко мне – делать предложение, в надежде, что увидев такой подарок, я не откажу, а я отказала. Вот и вся история. Кстати, я думала, что он вернет серьги и выкупит квартиру, а он видишь что учудил.

Рано утром Ирину разбудил запах свежесваренного кофе. Накинув халат, она вышла на кухню, где уже вовсю хозяйничал Дмитрий.

- Что Марго ест на завтрак? – тут же спросил он.

- Кофе с бутербродами, - Ира удивленно посмотрела на него. – А что?

- Значит, я угадал. Давай сваргань что-нибудь нам пожевать, а я ей пока кофе с бутербродами отнесу, - он подхватил кофейник и вышел, оставив ошарашенную Иру одну в кухне.

Когда он вернулся, она обиженно надув губы, поинтересовалась:

- А с чего это ты тете завтрак сделать решил? Она что просила тебя? Мне вот ни разу ни кофе ни бутерброды по утрам не делал.

- Ир, ты меня изумляешь, - раздраженно поморщившись, Дмитрий сел к столу. - Ничего она не просила. Но, во-первых, она бескорыстно приютила нас, а во-вторых, ей на работу сейчас, а ты целый день дома будешь прохлаждаться. И у тебя даже из элементарного чувства благодарности не возникает желания за ней поухаживать. Другая бы спасибо сказала, а ты… И это моя будущая жена… Ир, тебе самой-то не стыдно?

- Я не подумала что-то, Дим. Извини. Спасибо, что подсказал, - Ирина пристыжено потупилась.

Через неделю Дмитрий и Ира расписались. Дмитрий сам заставил Иру взять справку в женской консультации о беременности и договорился о столь быстром сроке регистрации брака. Однако гостей он наотрез отказался приглашать, сославшись на полное отсутствие денег из-за расторжения контракта и выплаты неустоек по нему. Поэтому церемония прошла скромно, на ней присутствовала лишь тетя. Иру это немного огорчило, но несколько исправило ситуацию то, что тетя купила ей шикарное белое платье и фату. Вначале она предложила купить хороший костюм, который можно было бы и дальше надевать в торжественных случаях, но увидев, как Ира расстроилась, тут же повезла ее в салон свадебных платьев. А потом заказала профессиональную фотосъемку, сказав: «Раз покупаем платье лишь на один день, пусть хоть память о нем надолго останется».

Фотограф после бракосочетания долго усаживал их в разных позах, прося, то улыбнуться, то обнять друг друга и поцеловать. Ира была на седьмом небе от счастья и радостно улыбалась, а Дмитрий недовольно хмурился, сетуя, что вынужден не сам фотографировать, а выступать в роли модели. Его настроение улучшилось лишь, когда фотограф предложил им сняться втроем вместе с тетей.

- Марго, иди сюда, - тут же позвал он. - Раз это твоя идея с фотосъемкой, ты просто обязана в ней тоже поучаствовать.

- Дымов, отстань, – отмахнулась она. – С какой стати меня фотографировать? Я не невеста.

- Ты ее единственная ближайшая родственница, так что не капризничай. К тому же ты сегодня очаровательно выглядишь, - оглядывая ее элегантный шелковый костюм светло-сиреневого цвета, проговорил он, - а впрочем, как и всегда. Сделай мне подарок.

- Ну раз ты так просишь, - снисходительно усмехнувшись, тетя подошла к ним и встала рядом.

Дмитрий моментально нежно обнял ее за плечо и притянул ближе к себе.

- Дымов, прибереги свой пыл для невесты, - рассмеялась тетя, чуть обернувшись к нему, и в этот момент фотограф щелкнул вспышкой.

- Похоже, я испортила Вам кадр, - повернулась тетя к фотографу.

- Наоборот, кадр, по-моему, великолепный, - фотограф шагнул к ним и показал экран своего фотоаппарата.

- Точно! – Дмитрий расплылся в улыбке. – Такие кадры – один на миллион. Ты поразительно фотогенична, Марго. Обещай, что согласишься, чтобы я отснял твою фото-сессию.

- Какая фото-сессия, Дымов? У меня все ближайшие дни расписаны, и потом я терпеть не могу фотографироваться. Вон Иру снимай.

- Марго, если ты клятвенно не пообещаешь мне выделить на это полдня в любой удобный для тебя день, я обижусь и испорчу Ирке весь праздник сегодня. Так что лучше соглашайся.

- Дымов, это шантаж! Прекращай!

- Марго, у меня сегодня праздник, не порть его, соглашайся. Ирина, ну-ка быстро уговаривай Марго, а то обижусь и не буду ни с кем разговаривать.

- Тетя Рита, ну пожалуйста, согласитесь… он же и правда обидеться может, - просительно начала Ира.

- Ирина, так и будешь под его дудку скакать? – тетя недовольно покачала головой. – Ладно. Только ради тебя и чтобы праздник не портить. Недели через полторы у меня будет окно, и выделю я тебе, Дымов, полдня.

- Заметано, Марго. Смотри только, не забудь, ты обещала.

- Я своих обещаний, Дымов, не забываю никогда. Так что не волнуйся. Бери лучше невесту на руки и пошли к лимузину, в ресторан поедем, я столик заказала.

- Ой, тетя Рита, Вы мне все-таки прям настоящую свадьбу решили устроить, - Ира радостно бросилась обнимать ее.

- Ира, а какая еще может быть свадьба? – тетя недоуменно воззрилась на нее.

- Ну такая тихая, семейная, как Дима хотел…

- Он не тихую свадьбу хотел, а денег на нее не тратить… ладно, что о том. Дымов, давай неси невесту к машине.

- Не королева, сама дойдет, - Дмитрий иронично усмехнулся.

- Это как это сама? Что значит: «не королева»? Да она для тебя сегодня стократ дороже любой королевы быть должна! Это если ты сегодня ей такое заявляешь, что же ты ей завтра скажешь?– тетя грозно нахмурилась, и Ира, предчувствуя, что может разгореться конфликт, поспешно бросилась на защиту любимого:

- Да, конечно же, я сама спущусь к машине. Зачем мне, чтобы он нес меня на руках, тетя? Я что инвалид какой-то?

- Дело твое, Ир, - тетя недовольно поджала губы.

В ресторане их уже ждали. Как только они вошли, им поднесли хлеб да соль, а ансамбль в центре зала заиграл марш Мендельсона, под который их проводили к большому столу в глубине зала, заставленному всевозможными закусками. А как только они сели, ведущий со сцены тепло поздравил их и пожелал приятно провести вечер. После этого к тете же сразу подошел метрдотель:

- Маргарита Всеволодовна, Вам как удобнее будет: чтобы официанты за спиной стояли или Вас это раздражать будет и лучше, чтобы они только блюда меняли и подавали?

- Меня, да и моих гостей не затруднит самим себе закуску с блюда положить. Поэтому не надо, чтобы рядом стояли, пусть только блюда меняют. Не люблю, когда стоят за спиной.

- Я помню, Маргарита Всеволодовна, просто случай уж больно торжественный, поэтому и решил уточнить, - подобострастно склонившись, пояснил тот и, кивнув на замерших неподалеку трех официантов, продолжил: - Тогда мальчики у стеночки подежурят, а Вы их подзовете, если что-то нужно будет и скажите, когда горячее подавать…

- Хорошо, - на лице тети появилась легкая улыбка. - Спасибо, Кирилл.

И метрдотель, тоже пожелав им приятно провести время, отошел.

- А ты оказывается известная тут личность, - Дмитрий удивленно прищелкнул языком. – Ну надо же.

- Все объясняется просто. Владелец ресторана мой клиент и делает для меня большие скидки, поэтому очень часто деловые встречи я провожу именно здесь. Так что отдыхайте, веселитесь и ни в чем себе с Ирой не отказывайте. Сегодня ваш день.

- Я учту, - Дмитрий лукаво улыбнулся и взялся за блюдо с закуской: - Позволь, я за тобой поухаживаю, Марго.

- Ухаживай, только и про Иру не забудь, - в глазах тети мелькнула усмешка.

- Могу и за ней, хотя если рассуждать логически, то это она теперь ухаживать за мной должна, - Дмитрий, повернувшись к Ирине, подмигнул ей: - Ведь так, Иришка, или я что-то путаю? Это ведь обязанность жены за мужем ухаживать или я не прав?

- Конечно, прав, я с удовольствием поухаживаю. Какой салат тебе положить? - Ира с готовностью взяла в руки один из салатников: - С креветками будешь?

- Можно и с креветками и вон те фаршированные баклажаны, и помидорчики с сыром…

- Да, Дымов, племянницу ты мою построил знатно, - тетя саркастически хмыкнула, глядя, как Ира торопливо накладывает ему в тарелку разные яства, - ну да дело ваше, ребята. Не собираюсь лезть в ваши семейные взаимоотношения – сами разбирайтесь, - она знаком подозвала официанта и попросила открыть бутылку вина и наполнить бокалы, после чего подняла свой. - Однако в любом случае: совет вам да любовь на долгие годы, и конечно «горько!».

- Ох, и не люблю я прилюдно целоваться, - поморщился Дмитрий, вставая. - Марго, пообещай, что это будет единственное «горько» за сегодняшний вечер, иначе целовать Ирку вовсе не стану.

- Пожалуйста, как хотите. Пусть будет единственное, - она усмехнулась, - сегодня все для вас.

Дмитрий притянул к себе Иру и жарко поцеловал в губы. Она смущенно зарделась, ей казалось, все посетители ресторана смотрят исключительно на них.

В это время заиграла музыка, и тетя лукаво улыбнулась:

- А танцевать прилюдно ты тоже не любишь, Дымов?

- С тобой, Марго, хоть до утра, - он шагнул к ней и протянул руку.

- У тебя невеста есть. С ней танцуй, - тетя отрицательно покачала головой.

- Ей вредно танцевать, она беременная, - жестко отрезал Дмитрий.

- Танцевать вредно лишь на поздних сроках, да и то быстрые танцы, а медленные и перед родами не повредят, так что не выдумывай.

- Мысль о том, что с нами вместе будет танцевать и ребенок приводит меня в трепет, так что, Марго, танцевать с Иришкой я не буду даже под угрозой расстрела.

- Не хочешь - не танцуй, расстреливать тебя за это не будем, - иронично усмехнулась тетя.

- Почему не хочу? Хочу, но только не с ней. Пойдем, Марго, - он вновь просительно протянул руку.

- Уводить даже на время танца в день свадьбы жениха у невесты я не хочу. Так что, Дымов, извини, но танцевать с тобой не пойду, - тетя вновь отрицательно покачала головой.

- А еще говорила, что сегодня все для нас, а сама даже в танце отказываешь, - Дмитрий обиженно насупился и, сев рядом с Ирой, повернулся к ней: - Вот скажи, почему твоя тетка такая вредная? Ей что трудно пойти потанцевать со мной?

- Дим, - Ира нервно сглотнула, - она не вредная, она просто хочет, чтобы мы вместе с тобой сегодня все время были…

- Я что должен быть теперь пришит к тебе, раз печать в паспорте поставил? Что предосудительного в том, что мы пойдем с ней потанцуем? Это что за дискриминация такая?

- Ничего предосудительного, но просто принято так, что жених во время свадьбы танцует с невестой, - растерянно поговорила Ира.

- Я что виноват, что ты беременная сейчас? Вот не залетела бы, тогда другой разговор, а так… - он недовольно повел плечом и, отвернувшись, сосредоточился на еде.

- Дим, не обижайся… я ничуть не против, чтобы ты с тетей потанцевал, - Ира заискивающе тронула кончиками пальцев его локоть.

- Вот и скажи ей об этом, - не поворачиваясь и не отрываясь от тарелки, произнес он с набитым ртом.

- Тетя Рита… - начала было Ира, но та резко перебила ее.

- Все, Ир, это не обсуждается. Танцевать с твоим мужем сегодня я не буду. А если он не перестанет тут демонстративно свое недовольство проявлять, вообще встану и уйду, празднуйте свою свадьбу без меня!

Понимая, что оказалась меж двух огней, Ира умолкла и склонилась к своей тарелке, борясь с подступающими к горлу слезами.

В это время к их столику подошел красивый высокий брюнет лет тридцати в дорогом светлом костюме.

- Какая встреча, - улыбнулся он ослепительной голливудской улыбкой. - В кои веки вижу неутомимую провидицу на отдыхе. Рад вас всех приветствовать. Маргарита, значит, иногда Вы все же расслабляетесь в компании друзей?

- Добрый вечер, Аркадий, - кивнула ему тетя. - Я тоже рада встрече. Мы здесь знаменательное событие отмечаем. Замужество племянницы.

- Это прекрасно, - улыбка брюнета стала еще шире, и он повернулся к Ире и Дмитрию: - От всей души поздравляю. Свадьба это замечательно. Совет вам да любовь на долгие годы. Будьте счастливы. Извините, что столь бесцеремонно вторгся и поздравляю без подарка, но клятвенно обещаю сделать его в ближайшее же время.

- Аркадий, это лишнее, - прервала его тетя.

- Маргарита, позвольте мне самому решить, что в данной ситуации можно считать лишним. Ведь это не Вам подарок, так что подарок за мной, - брюнет хитро подмигнул Ирине, после его продолжил: - Кстати, уважаемые молодожены, может, позволите мне, воспользовавшись моментом, похитить из вашей компании Маргариту всего лишь на один танец? Обязуюсь вернуть ее в целости и сохранности.

- Нет, не позволим, - Дмитрий, отодвинув тарелку, мрачно посмотрел на него. - Не надо портить нам праздник. Вас никто не звал, так что идите, откуда пришли.

Глаза тети полыхнули мрачным огнем, и она резко встала из-за стола:

- Дымов, всему есть предел, и моему терпению тоже. Это мой друг, и я не позволю так с ним разговаривать! Поэтому если еще раз позволишь себе высказывание в подобном тоне, всякое общение с тобой прекращу, так и знай, - после чего повернулась к брюнету, с легкой усмешкой наблюдающему за инициированным им выяснением отношений: - Аркадий, хотя Вы и выбрали не самый удачный момент для приглашения меня на танец, я соглашусь на него, но только после того, как Вы ответите мне на один вопрос.

- Любой, Маргарита, - усмешка гостя вновь превратилась в обворожительную улыбку.

- У Вас в ближайшее время не должно пройти никакого крупного банковского платежа? – вытянув руку, она тронула кончиками пальцев его щеку.

- Завтра утром проходит оплата значительной сделки. А что? – он удивленно прищурился и, перехватив ее руку, нежно поцеловал.

- Отмените платеж, - она осторожным движением высвободила руку.

- Это невозможно, - он отрицательно качнул головой.

- В этом мире ничего невозможного нет, Аркадий. Поэтому если не хотите потерять все, найдете способ.

- Вы хотите, чтобы я расторг сделку?

- Нет, только заморозили на время и тщательно проверили всю документацию.

- Маргарита, Вы уверены, что это необходимо?

- Если Вы не сделаете это, высокий худощавый блондин с карими глазами получит то, что рассчитывали получить Вы.

- Высокий худощавый блондин, да еще и с карими глазами, - задумчиво хмыкнул он, презрительно скривив губы. - Знаю я одного такого… а вот откуда его знаете Вы, Маргарита, я в недоумении…

- Считайте, что Вас оберегает провидение. Пользуйтесь этим, Аркадий, и не задавайте глупых вопросов.

- Да, конечно, очаровательная ведунья… Я что-то забыл, с кем имею дело. Что ж я воспользуюсь предостережением, но только после танца. Ведь Вы, насколько я уже понял, пообещали его мне, - на его губах вновь заиграла улыбка, и осторожно положив руку тете на талию, он увлек ее в сторону танцпола.

- Твоя тетка действительно с большими странностями. Вот какого ляда ей приспичило идти танцевать не пойми с кем? - Дмитрий укоризненным взглядом проводил удаляющуюся пару. - Она сюда пришла твою свадьбу отмечать или на танцполе со всеми подряд обниматься?

- Дим, - Ира осторожно тронула его за плечо, - почему «не пойми с кем»? Я так поняла, что он ее клиент и даже друг.

- И у этого клиента хватает наглости ее еще в нерабочее время доставать. Какой же он друг после этого? Законченный эгоист, присосавшийся к ней паразит… а она это поощряет. Морду ему набить надо.

- Дим, Дим, ты что? – Ира испуганно сжала его плечо. - Не надо! Я тебя очень прошу.

- Ну не здесь, конечно… А как-нибудь при случайной, так сказать, встрече… - Дмитрий лукаво прищурился. - Знаю я несколько приемов, способных сбить спесь с подобных самовлюбленных павлинов. Недаром же столько времени среди спецназа провел.

- Димочка, ты что? - волнуясь за мужа, Ира судорожно прокручивала в голове варианты, какими словами показать ему всю абсурдность такой затеи. - Ты тети Риты просто не знаешь… Она, если узнает, ни за что не простит разборки за ее спиной. Ты же видел, как она только что фыркнула, и явно тебе назло с ним танцевать пошла. Она всегда старается поступать всем наперекор и не терпит, когда ее принуждают к чему-то.

- Да уж, характер у нее тот еще… упертая до невозможности… Хотя она всегда такой была. А ведь не должна женщина такой быть! Не такой Бог задумал ее. Женщина должна быть продолжением мужчины, его опорой… нежной, хрупкой, такой о которой хочется заботиться, которую надо охранять. А она полная противоположность… Властная, самоуверенная, нетерпящая чужого мнения… Не женщина, а черт знает кто… - он недовольно скривился.

- Ну потому она семью и не создала… - постаралась поддержать любимого Ира.

Но ее замечание наоборот разозлило его, и он, раздраженно сбросив ее руку с плеча, с силой стукнул по столу рукой:

- Мы ее семья! Или у тебя на этот счет какое-то другое мнение и кровное родство ничего для тебя не значит?

- Я не в том смысле… это я про то, что она замуж не вышла… - сразу пошла на попятную Ира.

- А зачем ей замуж выходить? Чтобы дар свой потерять? К тому же семья у нее теперь есть, а ты вон скоро еще и ребенком порадуешь… Так что теперь ей абсолютно ни к чему никакое замужество, я считаю.

- Это конечно… я тоже так считаю.

- Вот и хорошо, что ты меня поддерживаешь в этом вопросе, - примирительно проговорил он, вновь пододвигая к себе тарелку.

После чего углубился в процесс поглощения пищи, от которого оторвался он лишь, когда к столу вернулась тетя:

- Хорошо развлеклась?

- Замечательно, - лукаво улыбнулась в ответ та.

- Рад за тебя, - он снова уткнулся в тарелку.

- По тебе не скажешь, - вновь присаживаясь к столу, иронично заметила она и в упор посмотрела на него: - Вот ответь, Дымов, чего тебе не хватает для счастья? Рядом с тобой молодая, симпатичная, любящая тебя до беспамятства жена, а ты все время чем-то недоволен.

- С чего ты взяла? Я всем доволен, - не поднимая головы, ответил он.

- Кому ты это говоришь, Дымов? Твоя аура просто переполнена недовольством и раздражением. Вот недаром говорят, что судьба парит. Ира тоже до недавнего времени ничего кроме негатива не видела, это сейчас ей любовь глаза застит. Но в любом случае вот, что я скажу вам, ребята: выступать в качестве громоотвода ваших проблем я не намерена. Поэтому, думаю, будет лучше, если вы снимите жилье и будете жить отдельно. С деньгами я помогу.

Дмитрий резко вскинул голову и уперся в нее взглядом, под скулами у него заходили желваки:

- Я не стану брать у тебя денег, Марго!

- Не станешь - не надо, - она равнодушно пожала плечами. - Зарабатывай сам на съем жилья.

- Пока у меня нет такой возможности, - хрипло проговорил он, не сводя с нее пристального взгляда.

- А какая у тебя возможность есть? - ее глаза заледенели, а скулы напряглись. - Жить у меня и отравлять мне жизнь своим недовольством и неудовлетворенностью собственной судьбой?

Дмитрий нервно закусил губы, некоторое время молчал, потом помотал головой, словно стряхивая наваждение, и осторожно взял ее за руку:

- Извини, Марго. Я не знаю, что на меня нашло сейчас, и с чего я так разозлился. Ведь все, и правда, хорошо. Одним словом: я обещаю приложить максимум усилий, чтобы не отравлять тебе жизнь. Мне очень хочется, чтобы мы стали большой дружной семьей. Ведь у тебя больше нет никого из родных кроме Иришки, ну и теперь меня. Зачем же нам разбегаться в разные стороны? Проще помогать друг другу и жить в мире и согласии. Я ни в коем случае не хочу повесить тебе на шею дополнительную обузу, мы с Иришкой наоборот постараемся максимально облегчить твой быт, и чтобы ты, возвращаясь с работы, попадала в уютную домашнюю атмосферу, к близким людям, которые тебя любят и ждут.

- Вот что значит, хороший журналист, - рассмеявшись, тетя откинулась на спинку стула, - моментально просчитал ситуацию и преподнес все в нужном свете. Ладно, чтобы не выглядеть монстром, наплевавшим на святость семейных уз, я соглашусь пожить с вами. Но учти, Дымов, начнете осложнять мне жизнь, без колебаний выставлю за дверь.

Обещание, данное во время свадьбы тете, Дмитрий не забыл, и больше ни по какому поводу никакого неудовольствия ей старался не выказывать. Не забыл он и о фото-сессии с ней, и вскоре все стены гостиной были завешаны ее громадными портретами, а в их спальне он повесил фотографию со свадьбы, где они стояли втроем. Все хозяйственные дела он постепенно возложил на Иру, мотивируя это тем, что она единственная в семье не работает и поэтому должна взять на себя хотя бы все домашние обязанности. Сам же сутками стал пропадать на работе и браться за любую подвернувшуюся, как он говорил: «халтуру». То он вел ночные эфиры, то выезжал снимать прилеты каких-то знаменитостей, то делал чьи-то портфолио или брал интервью. Ире все это не очень нравилось, особенно удручало ее то, что он приходил уставший и вымотанный настолько, что интересовала его лишь возможность поесть и тут же завалиться спать. При этом денег он ей практически не давал, однако спрашивал отчет до рубля, как она потратила деньги, данные на хозяйство тетей, и вычитывал ей, если, на его взгляд, потратила их она нерачительно. Спорить с ним или перечить Ира не осмеливалась и утешала себя мыслью, что он, наверное, копит деньги или на собственную квартиру, или на приданое будущему малышу.

Однако действительность превзошла все ее ожидания. В один из дней Дмитрий вернулся домой раньше и бросил перед ней на стол объемный конверт:

- Это тебе подарок, правда, получишь ты его только при одном условии, - загадочно улыбнулся он.

- Какой подарок и какое условие? - Ира потянулась к конверту.

- Ты хочешь побывать в райском уголке? Теплое море, пальмы, великолепный сервис, отдельное бунгало с выходом на пляж?

- Еще бы кто не хочет, - Ира раскрыла конверт и из него выпали красочные буклеты, билеты и путевки. - Мы поедем отдыхать? Когда?

- Через неделю, но если уговоришь Марго поехать с нами. Я не рискну ехать с тобой в таком твоем положении один. Хоть срок у тебя и не особо большой, но не дай Бог, что… А она женщина все-таки и сообразит что делать. И вообще с ней мне будет за тебя спокойнее.

- Дим, она не согласится, - Ира убежденно замотала головой. - Ни за что не согласится.

- Ну значит, и мы никуда не поедем, и путевки пропадут.

- Дим, они же безумно дорогие…

- Это точно, и если не хочешь, чтоб эти деньги были выброшены на ветер, уговаривай Марго.

- Дим, - Ира умоляюще посмотрела на него.

- Все, Ириш. Вопрос не обсуждается. Или мы едем с ней или не едем вообще. Решай.

- А может их тогда сдать?

- Хочешь, занимайся этим. Я не буду, - он раздраженно поморщился и вышел, хлопнув дверью.

Ира присела к столу и стала перебирать красивые рекламные проспекты. На фотографиях действительно было изображено просто сказочное место.

С трудом дождавшись, когда тетя вернется домой и сядет в гостиной ужинать, Ира, сев напротив, устремила на нее напряженный взгляд.

-Ты что ешь меня глазами, племянница? – тут же усмехнулась та. - Тебе что-то надо?

- Да, тетя Рита… - Ира нервно сглотнула. - Я попросить Вас хотела.

- Давай, проси, а то чувствую, под твоим взглядом у меня сейчас кусок в горле застрянет, - тетя отложила нож с вилкой и выпрямилась за столом.

- Тетя Рита, я никогда и никуда не ездила… и ничего такого, чтобы было красиво, как в сказке, не видела, а скоро родится ребенок и тогда уже точно ничего такого не увижу… ни моря, ни пальм, ни маленького бунгало на песчаном пляже, ни заката на фоне океанских волн, ни разноцветных рыбок плавающих прямо у ног… а мне так хочется… - Ира нервно облизнула губы и потупилась.

- Ир, а я-то тут причем? – тетя недоуменно повела плечом. – Ты хочешь, чтобы я денег вам на поездку дала?

- Нет, тетя Рита, нет. Деньги есть, Дима уже все купил… - тут же замотала головой Ира.

- Тогда в чем проблема? Поезжайте. Или ты думаешь, я могу тебя не отпустить? Или с загранпаспортом у тебя проблемы?

- С загранпаспортом у меня проблем нет, проблема в том, что Дима из-за моей беременности ехать со мной один боится и хочет, чтобы Вы поехали тоже… и уже три путевки купил, и теперь если Вы не поедете, я никогда не увижу этот райский уголок… А Вы… Вы точно со мной не захотите ехать, скажите, что работа у Вас и что Вы мне не нянька и не мать… Я в общем-то заранее знаю, что Вы мне скажите, тетя Рита… И даже не знаю зачем я пришла и все это говорю Вам, наверное лишь потому, что мне больше идти не к кому и даже пожаловаться некому… - из глаз Иры закапали слезы.

- Ир, прекращай реветь, - тетя досадливо поморщилась. – На что тебе жаловаться? На упертую тупость и твердолобость мужа? Так ты сама такого выбрала.

- Он не тупой и не твердолобый. Он просто боится, что со мной что-то может случиться в дороге, а он не сумеет помочь.

- Ир, ты ведь знаешь, что я умею предсказывать будущее… Так вот, если поедете вдвоем ничего ни с тобой, ни с ним не случится, и все у вас будет хорошо. Только тебе суметь его убедить в этом надо будет и заставить поехать именно вдвоем. Деньги за мою путевку я ему отдам, лишь сама не поеду, а могу и вовсе весь тур оплатить, только бы он тебя не пилил и не изводил во время вашего путешествия.

- Он категорически отказался ехать со мной вдвоем, - снова захлюпала носом Ира.

- Ир, ты его жена или кто? Проси, уговаривай. Скажи, что стресс, который он сейчас такими условиями тебе устраивает, еще хуже на ребенка повлиять может, нежели само путешествие.

- Это бесполезно… Он все равно не поедет… - слезы потоком заструились по Ириным щекам.

- Ир, ты чего добиваешься? Хочешь все же меня уговорить с вами поехать?

- Очень хочу… - закивала она.

- Если я сейчас соглашусь и поеду, никакой радости от этого путешествия ты не испытаешь, и эта поездка сломает жизни нам всем, уж поверь мне. Так что не надо, не проси, лучше мужа своего уговаривай с тобой поехать. А если он вправду так о твоем здоровье печется, я на время поездки тебе медсестру нанять могу, переоформив на нее путевку, и страховку по преждевременным родам оплатить, хотя и знаю, что их не будет, но ради его и твоего спокойствия сделаю это.

- Да? – слезы в Ириных глазах высохли, и услышав тетино «Да, Ира, все именно так», она поспешила к Дмитрию, который на кухне смотрел футбол.

Вернулась она минут через пятнадцать. Тетя уже доела и, откинувшись на спинку стула, листала журнал.

- Уговорила? – отложив его в сторону, поинтересовалась она.

- Неа, - грустно замотала головой Ира. – Сказал, что терпеть присутствие чужого человека не намерен и если мне хочется, я могу ехать вообще вдвоем с медсестрой. А я без него не хочу…

- Понятно, - проронила тетя и вновь углубилась в изучение журнала.

- Ну, тетя Рита, ну может, Вы все-таки поедете с нами? - Ира несмело подошла к ней и просительно коснулась руки.

- Ты не поняла что ли, что я тебе сказала? Если я поеду, это переломает жизни нам всем троим. Тебе это надо?

- Да чем отдых в таком райском уголке жизни переломать может, если как Вы говорите, рожать я там не начну?

- Ир, тут и ведуньей быть не надо, чтобы заметить, что твой муж не оставил своих попыток с разных сторон клинья ко мне подбить. Так вот, мне такая головная боль ни к чему, да и тебе, я полагаю, тоже.

- Что Вы говорите, тетя Рита? Да как Вы можете? Дима он просто по-родственному к Вам относится и уважает, а Вы про него так… К тому же, вот что меняется оттого, что мы здесь в одной квартире живем или там в одном бунгало? Он что тут к Вам приставал, что Вы там подобного опасаетесь?

- Ир, ты забываешь с кем разговариваешь, и что я при желании могу видеть скрытые подоплеку действий. Так вот скрытые мотивы поступка твоего мужа мне не по душе и потакать им я не намерена.

- И какие эти скрытые мотивы? Переспать с Вами там?

- Я думаю, что и от такого бы он тоже не отказался.

- Так от такого ни один мужик не откажется, если женщина ему позволит. Небось все мечтают с известной киноактрисой ночь провести или просто красивой женщиной, типа Вас, тетя Рита, но это не значит, что делают. И вообще, Дима знает, что Вы такого никому и никогда не позволите, так что можете не опасаться, именно таких мыслей у него наверняка нет.

- А если все свое время там он будет посвящать не тебе, а мне, тебе это будет приятно? Зачем тебе в период беременности лишний повод для стресса?

- Вы боитесь, что я его к Вам ревновать там стану? Тетя Рита, так ему и здесь с Вами и разговаривать нравится, и обсуждать что-то, и ухаживать за Вами он любит, но лично я в этом ничего дурного не вижу. И вообще, муж же не собственность, что б его лишь у ноги держать… я доверяю ему…

- Ир, у тебя сейчас прекрасная возможность стать с мужем единым целым, причем самодостаточным целым. Не нужно в ваши с ним взаимоотношения вплетать меня в качестве подпорки. Я не гожусь на эту роль и скорее развалю Ваш брак, нежели удержу, так что постарайся озадачиться способами укрепить ваш союз без моего участия.

- Мы семья, тетя Рита. Неужели я настолько Вам противна, что Вы хотите вообще не иметь с нами ничего общего?

- Смотря что общее, племянница. Общую постель и общие проблемы вот точно не хочу иметь.

- Да какая общая постель, тетя Рита? Что Вы такое говорите уже который раз? С чего Вы это взяли? Дима что, хоть раз Вам что-то подобное предложил?

- Пока нет, но поверь мне, именно в этом направлении он и стремится повернуть ситуацию. Поэтому прекращай ему в этом помогать и начинай потихоньку разворачивать его к себе. У тебя сейчас самый благоприятный момент для этого. Ты носишь под сердцем его ребенка.

- Его это наоборот раздражает… - Ира скривилась.

- Вот вместо того чтобы втихаря кривиться от этого и продолжать безропотно принимать такое его поведение, лучше бы попыталась это исправить.

- Как?

- Книжки по психологии почитай и, используя разные методики, постарайся заставить мужа гордиться тем, что он отец твоего ребенка.

- Какие методики?

- Ир, к каждому человеку свой конкретный подход искать надо, но есть общие методики, позволяющие его найти. А ты похоже хочешь, чтобы я вместо тебя этой проблемой озаботилась и начала учить тебя конкретным приемам, чтобы ты, повторив пару фраз, которые я тебе сказала, потом могла бы со спокойной совестью развести руками: нет, Вы ошиблись, на него это не подействовало… так?

- Вы хоть пример привести можете? Я вообще не понимаю, как можно заставить хоть чем-то гордиться.

- Пример могу. Обнимаешь его вечером и говоришь, что врач велел тебе вместе с мужем разговаривать с ребенком, что он на этом сроке уже все слышит и чувствует. Потом заставляешь его положить ладонь тебе на живот и начинаешь говорить какой у малыша замечательный папа, как он ждет его, и как малыш, когда вырастет обязательно будет им гордиться, и как уже сейчас папа заботится о нем. Вот гладит его, а вскорости на курорт отвезет, чтобы ему там было хорошо, чтобы он впитал много свежего воздуха, поел вместе с тобой витаминов… и это все для него сделал папа, который работает, выбиваясь из сил, не спит ночами и так далее и тому подобное...

- Тетя Рита, Вы хотите, чтобы я при Диме разговаривала со своим животом? – Ира в ужасе затрясла головой: - Нет, нет, я не смогу это сделать. Он посчитает меня ненормальной.

- Не с животом, а с ребенком, который внутри него. А даже если и с животом? Что в этом такого? В психологии часто используются прием, когда вообще с пустым стулом говорят. Представляют, что кто-то на нем сидит, и разговаривают с ним.

- Так это, наверное, сумасшедших со стулом разговаривать заставляют, а я же не сумасшедшая… - Ира нервно сглотнула.

- Это я сумасшедшая, что с тобой обо всем этом говорить начала, - тетя раздраженно поморщилась. - Ты не желаешь смотреть дальше собственного носа и учиться хоть чему-то. Ладно, дело твое. Ты у нас уже дама не только совершеннолетняя, но к тому же уже и замужняя, живи своим умом. Никто за тебя жить и решать твои проблемы не будет, особенно если тебя саму они не волнуют, - она решительно встала.

- Значит, Вы не поедете с нами? – Ира нервно закусила губы.

- И не подумаю. Мне своих проблем хватает, и дополнительные себе на голову искать я не намерена.

- То есть Вам совершенно наплевать на мои проблемы и на то, что я из-за Вас никогда не высуну носа дальше нашего города? Я Вам не нужна и являюсь лишь обузой? – в голосе Иры послышались истерические нотки.

- Ир, если ты никуда не поедешь, то никак не из-за меня, а из-за того, что не можешь договориться с собственным мужем, который эти твои проблемы и обязан решать. Но которому ты их почему-то не высказываешь, адресуя их исключительно мне. А я к ним ну никаким боком. Или ты считаешь, что если я по собственному желанию делю с вами кров, то теперь просто обязана и все другие твои проблемы решать?

- Ну и не надо, не решайте ничего! Сама решу! Решу эту чертову проблему, которая отравляет мне всю жизнь и похоже если я не решу ее, продолжит отравлять и дальше… Я была дурой, когда послушалась Вас. Не будь я сейчас беременна, и Дима бы сейчас ко мне по-другому относился, и вообще все по-другому бы было…

- Ир, ты что такое говоришь? Совсем рехнулась что ли? Как такое можно говорить? Это что ты задумала? – тетя шагнула к ней и резко схватила за руку.

- Не Ваше дело! – Ира выдернула руку и отскочила к двери. – Сама разберусь.

- Ира, дурное дело нехитрое, но как бы расплачиваться за него тебе всю жизнь не пришлось!

- Так это если я сейчас не предприму ничего как раз расплачиваться и буду. Что мне в жизни светит? Нянчиться с ребенком, готовить еду и убирать квартиру до гробовой доски? И все по его милости. Почему я должна всего себя из-за него лишить? Зачем он мне, если из-за него Дима даже касаться меня перестал? И это пока еще беременность не особо и видна, а что будет на последних месяцах? Он тогда вообще небось и смотреть на меня перестанет. А если я еще после родов и располнею? Нет, мне нужно срочно пойти к врачу и найти причину, по которой он меня направит на аборт. За неделю я успею, и Диму никто не будет раздражать внутри меня…

- Ира, Ира… Ты что не понимаешь, что это убийство? Убийство ни в чем неповинного ребенка!

- Он отбирает у меня все и ни в чем неповинен? Это как же так? Почему моя жизнь и моя судьба, по сравнению с его, сразу перестают цениться, и я становлюсь обязанной посвятить их ему? С чего это?

- С того, что это закон природы, закон человеческой морали и, наконец, просто закон нашего государства.

- Ничего я найду законный способ избавиться и от него, и от обязанностей перед ним.

- Все! Успокойся, Ира. Успокойся и прекрати накручивать себя! Еще час назад тебя все устраивало, а сейчас неожиданно выясняется, что всю дальнейшую жизнь тебе поломали… И кто? Твой же ребенок. Твоя кровиночка, твоя и Димина частичка, ваше продолжение… Ну что ты так психанула? Я понимаю, гормоны, перестройка организма, нервы у тебя на пределе… Но поверь мне, никакая поездка не стоит жизни твоего ребенка.

- Если я никуда не поеду, я найду способ избавиться от него… я не прощу ему, что он лишил меня единственной возможности побывать в земном раю…

- Ира, не надо искать виноватых. Он тут абсолютно не при чем.

- Вы можете считать так, а вот у меня другое мнение.

- У тебя сегодня прямо какое-то помутнение рассудка… - тетя вновь шагнула к ней и, решительно обняв за плечи, повела в свою спальню. - Пошли выпьешь успокоительные капли, я накапаю тебе, и ложись спать. Не надо себя на ночь накручивать. Утро вечера мудренее. Ночь проспишь, и с утречка пораньше сама удивляться будешь, чего мне в нервах тут наговорила. Пойдем. Все будет хорошо.

*********

Напоив племянницу успокоительными каплями и уложив спать, Маргарита вышла на кухню, где Дмитрий смотрел телевизор.

- Слушай, Дымов, прекрати изводить Ирину. Она от твоих закидонов уже готова на аборт отправиться. Хватит! Ясно тебе?

- Марго, - Дмитрий щелкнул пультом, выключая телевизор, и повернулся к ней, - я не понимаю: какие ко мне претензии? Чем я извожу твою племянницу? Тем, что отказался ехать отдыхать без твоего сопровождения? Так я элементарно боюсь с ней без тебя ехать. Можешь считать меня неприспособленным трусом, но я вообще при словах: беременность и ребенок, впадаю в прострацию и теряюсь.

- Дымов, я не могу с вами ехать и не поеду!

- Ну не поедем значит все. В чем проблема, Марго? Я разве тебя заставляю?

- Ирка готова уже аборт сделать лишь бы поехать с тобой. Ты представляешь, на что девчонку толкаешь?

- Я? – Дмитрий недоуменно повел плечом. – Я ее, Марго не толкаю ни к чему. Я женился на ней, чтобы она имела возможность родить ребенка в браке, но если она не хочет его рожать, это исключительно ее решение и ничье более.

- То есть уговаривать ее сохранить ребенка ты не станешь?

- Ни в коем случае. Иметь ребенка она будет лишь по собственному желанию, чтобы потом у нее не было поводов упрекать меня, что это я повесил ей на шею подобную обузу.

- Какая обуза, Дымов? Это твой ребенок! Понимаешь? Твое продолжение в этом мире. Твой наследник. Если Ирина сейчас не совершит какую-нибудь глупость, у тебя будет славный мальчишка, Дымов, уж поверь мне, и возможно со временем еще появятся… А вот если сейчас она учудит что-то, чтобы избавиться от него, можешь не надеяться, детей у вас точно не будет.

- Учудить или не учудить, это она сама решать будет. Я вмешиваться ни при каких обстоятельствах не собираюсь. Возможность иметь ребенка я ей дал, а вот воспользуется она ей или нет пусть сама решает. Мне недостает только этими бабскими проблемами озадачиваться. Марго, ну посуди сама: как мужик может что-то указывать женщине в этом вопросе?

- Дим, - Маргарита перешла на просительный тон, - ей не достает твоей поддержки. Подставь ей плечо и все будет наилучшим образом.

- Я даю все, что в моих силах. Большего не могу, извини. Не нравится, пусть разводится.

- Ты просто циничный мерзавец, Дымов. Ведь прекрасно знаешь, что Иришка на такое ни за что не решится.

- Уж какой есть, - безразлично повел он плечами. - И это ее право терпеть меня таким.

Тяжело вздохнув, Маргарита вышла из кухни и, услышав как за спиной Дмитрий снова включил телевизор, раздраженно поморщилась. Бывший одноклассник упрямо гнул свою линию, не считаясь ни с какими возможными потерями на пути. И при таком раскладе его альянс со смотрящей ему в рот и при этом жутко бестолковой племянницей становился чем-то вроде гремучей смеси прямо у нее под боком. Это озадачивало и злило одновременно. И угораздило ее вляпаться в такую ситуацию…

Она вошла к себе в спальню и, встав у окна, распахнула створки. Ночной воздух тут же дохнул на нее прохладой, и она, прикрыв глаза, с удовольствием подставило ему лицо. Хотелось абстрагироваться от навалившихся проблем и забыть о них, но мысли упрямо возвращались к словам племянницы. Маргарита чувствовала, это не пустая угроза. Ира, истосковавшаяся по заботе и поддержке мужа, в попытке найти и назначить кого-то ответственным за все свои неприятности, неожиданно сама для себя определила, что лучше всего на эту роль подходит ребенок. И теперь эта глупышка наверняка попытается что-то предпринять, чтобы вернуть расположение мужа и избавиться от источника своих бед, не понимая, что ошиблась в его определении. И ведь не объяснить ничего этой бестолковке. Как только речь заходит «о ее Димочке» ум напрочь у девчонки отнимается, точь-в-точь как у матери. Хотя, что греха таить, когда-то и у нее самой, подобно ей, сердце лишь от одного его имени обмирало, и не стой у нее за спиной отец, может и сама бы она тогда в омут любви с головой бы сиганула… Проклятье, и почему у нее сил не хватило образумить и подобно отцу объяснить, что союз с таким уперто-твердолобым мужчиной, не видящим кроме своих больше ничьих интересов, ничем хорошим не закончится … Хотя понятно почему… Плевать Иринка хотела и на ее объяснения и на заботу. Никто она для нее, и авторитета никакого у нее нет. Не верит племянница, что она лишь о благе ее заботится и печется. На редкость закомплексованная и неблагодарная девочка, хотя причины такой стать у нее, конечно же, были… но с другой стороны, у кого их нет?

Маргарита в раздражении тряхнула головой и постаралась, заблокировав все мысли, вызвать в сознании вариационное поле, чтобы иметь возможность предсказать возможные пути развития ситуации. Однако собственная заинтересованность глушила четкость восприятия информации. А потом и вовсе ей начало казаться, что смерть еще не рожденного младенца приблизилась уже вплотную и начинает душить чувством вины за невмешательство в ситуацию. И неожиданно для себя она увидела Иру в ванне с горстью таблеток в руке. В горле мгновенно пересохло, а ноги стали ватными.

Пересиливая дурноту, Маргарита отринула картинку и ринулась в ванную комнату.

Распахнув к счастью незапертую дверь, она увидела как племянница, открыв аптечку, вытрясает из пузырька на ладонь таблетки ее сильнодействующего снотворного. Не раздумывая, Маргарита ударила ее по руке, и таблетки разлетелись во все стороны.

- Ах ты дрянь! – следующий сильный удар пришелся по щеке Ирины.

Схватившись за щеку, она села на край ванны и безудержно разревелась. А потом, мешая слова с рыданиями, горестно начала причитать:

- Я не хочу рожать… мне страшно… я хочу на курорт… у меня больше нет сил… ну почему я такая несчастная? Лучше вообще умереть, чем жить так…

Выглядела племянница при этом настолько жалко и потеряно, что накативший на Маргариту гнев разом улетучился, и прижав ее к себе, она стала гладить ее по волосам, ласково утешая:

- Ну прекрати, прекрати, Иришка. Ну с чего такие мысли? Ведь все у тебя хорошо. Замужем за любимым человеком, сама здорова, он тоже, ребенок тоже хорошо развивается и растет и даже токсикозом тебя практически не мучает, что бывает крайне редко. Ну что ты истеришь на пустом месте? Прекращай! Не гневи Бога.

- Я хочу на курорт. У меня больше никогда не будет возможности поехать в такое красивое место…

- Все у тебя будет. Еще сотни раз на курорты поедешь. Не придумывай и не загадывай такого, не надо.

- Нет, не поеду…я чувствую, я знаю, это у меня последняя возможность хоть где-то побывать, - не унималась Ирина.

- Ты сейчас сама себе прогнозируешь безрадостное и унылое будущее. Зачем? Зачем ты это делаешь? Чтобы поспорить со мной и доказать, что я говорю тебе неправду?

- Я ничего не прогнозирую, я лишь знаю, что сейчас у меня есть возможность поехать на курорт, а этот гадкий ребенок все портит… Не хочу…. Не хочу его рожать… Меня вон мама родила и все… вся жизнь у нее закончилась… все… она кроме нашего дома и фермы своей и не видела ничего… Я не хочу так! Не хочу! – ее плечи вновь затряслись от рыданий, а слезы хлынули из глаз с новой силой.

- Ир, прекрати и успокойся. Нельзя так истерить, ты портишь и свою нервную систему и ребенка.

- Вот и хорошо, что порчу… я не хочу никакого ребенка и все равно найду способ от него избавиться. Вы не заставите меня его рожать. Не заставите!

Ира попыталась вырваться из ее объятий, но Маргарита не отпустила. Она вдруг ясно ощутила состояние того маленького комочка жизни, что был внутри ее племянницы, и его ужас от осознания собственной нежеланности и готовности перестать бороться за жизнь и замереть. Это ощущение настолько потрясло ее, что еще крепче прижав к себе племянницу, она с чувством выдохнула ей в ухо:

- Я поеду с вами, Ира. Поеду… и ты побываешь на этом своем сказочном курорте. Но если ты когда-нибудь еще раз посмеешь сказать такое о собственном ребенке, я забуду, что ты моя родственница, и навсегда откажу вам обоим от дома… Такое можно сказать в состоянии аффекта лишь однажды… Если хоть когда-нибудь у тебя вновь появятся такие мысли, то я перестану тебя считать человеком достойным не только уважения, но даже сострадания… Ясно тебе?

- Правда поедете, тетя?

Маргарите с тоской подумалось, что похоже из всей ее чувственной тирады племянница услышала лишь это.

- Если поклянешься больше никогда не винить в собственных неприятностях своего ребенка и не желать ему смерти, то поеду.

- Конечно, тетя, - Ира радостно закивала, поспешно отирая остатки моментально высохших слез, - я обещаю.

Маргарите почему-то показалось, что потребуй она сейчас от племянницы все время прыгать на одной ноге или ходить, постоянно держа кукиш в кармане, она бы и это, не задумываясь, пообещала, совершенно не уразумев недопустимости того, что только что была готова вытворить, лишь бы добиться желаемой поездки.

«Будем надеяться, что это проявление токсикоза, и больше подобное действительно не повторится», - тяжело вздохнув, подумала она и поспешила вернуться к себе в спальню. Видеть радостную улыбку на зареванном лице Иры ей было почему-то крайне неприятно. То ли претил способ, которым племянница добилась желаемого, то ли вообще раздражал ее вид после всего того, что она услышала из ее уст.

Через неделю маленький гидросамолет, завершая их многочасовое путешествие, доставил их на небольшой островок, и они очутились на сказочно красивом пляже, омываемом лазурными океанскими волнами.

Маргарита вышла на мостки, к которым пришвартовался гидросамолет, и замерла, обозревая окрестности.

- Как же здесь красиво, - радостно выдохнула у нее за спиной Ира, вышедшая следом за ней.

Иронично усмехнувшись и проронив: «я рада, что тебе нравится, и после столь долгого перелета у тебя хватает сил восхищаться местными красотами», Маргарита шагнула в сторону встречающей их обслуги.

Двое из трех встречающих их темнокожих аборигенов пошли доставать багаж, а третий проводил к большому одноэтажному деревянному строению с открытой верандой, в котором располагались ресторан с баром и администрация, где они в обмен на путевки получили большой ключ с биркой и цифрой 8, а затем провел к затерявшемуся в тени прибрежных пальм и пышных кустов рододендронов симпатичному бунгало с тем же номером.

Войдя внутрь, Маргарита оказалась в маленькой прихожей, потом заглянула сначала в одну ванную комнату с джакузи посередине, потом в еще одну с душевой кабиной, и затем прошла в большую гостиную. Бросив свою дамскую сумочку в одно из мягких кресел, она шагнула к раздвижным дверям с одной стороны и, сдвинув створку и увидев широкую двуспальную кровать, шагнула к точно таким же на противоположной стороне, но и в другой спальне кровать оказалась абсолютно идентичной.

Саркастично скривив губы, Маргарита обернулась к идущей следом Ире:

- Не знаешь, на что надеялся твой муж, заказывая для меня такую спальню, что я любовника здесь найду или у него другие планы?

- Тетя Рита… Ну зачем Вы так? Скорее всего, это стандартный набор мебели, которую не меняют…

- Именно, Ириш. Все так и есть, - тут же подтвердил вошедший за ней Дмитрий. - Марго, чем ты недовольна? Хочешь, чтобы я потребовал отпилить полкровати? Боишься на ней потеряться? Не бойся, если потеряешься, позови, и мы тебя мигом разыщем. А могу и Иришку к тебе спать отправить, чтобы мне не бояться ее ночью рукой или ногой во сне пихнуть… Она ж все-таки теперь не одна.

- На это, Дымов, и не надейся. Ни с кем из вас спать не буду. Не хочешь спать с Ирой, вон на диване в гостиной спи.

- А это вариант, - Дмитрий уселся на широкий и мягкий диван в гостиной и даже слегка попрыгал на нем, - классный диванчик, удобный… Пожалуй, я так и сделаю.

- Дим, ну ты что? - Ира плаксиво скривилась. - Зачем тебе на нем спать? Кровать очень широкая, хоть обмахайся руками, меня не заденешь…

- Ира, не спорь. Я ж высыпаться не буду, если все время в подсознании держать, что ты рядом, и я могу тебя толкнуть или зацепить. И вообще, безопасность ребенка, прежде всего.

Он поднялся и, шагнув к еще одной двери, скрылся за ней:

- Так, а тут у нас похоже еще одна прихожая и выход на пляж… Удобно. Ну что, мне все нравится, - подвел он итог, возвращаясь обратно. - Теперь давайте, девчонки, определяйтесь, чья какая спальня, и я вам загружу туда ваши чемоданы.

- Ир, выбирай, что тебе нравится. Мне абсолютно все равно, - повела в ответ плечами Маргарита.

- Тогда я здесь, - Ира шагнула в ближние к дивану двери.

- Прекрасно, а я значит, туда, - Маргарита взяла с кресла свою сумочку и вошла в двери напротив.

Для Маргариты день приезда пролетел незаметно в разборе вещей и знакомстве с островом.

Островок был маленьким, всего девять бунгало, семь из которых были меньше чем их, всего на два человека, и во всех жили пожилые семейные пары, преимущественно немцы, а самое крайнее девятое, такое же как у них, вообще стояло пустым. Немецкий язык Маргарита не знала, поэтому в маленьком ресторанчике и на открытой веранде бара пообщаться ни с кем не смогла.

Огорченная этим неприятным открытием, она подошла к бармену с вопросом о возможном досуге, и тот рассказал ей, что ежедневно утром и вечером маленький катерок ходит на большой соседний остров, где есть парк развлечений, много кафе и клубов, дискотеки, в том числе и ночные, теннисные корты и даже небольшой аквапарк, и если здесь ей будет скучно, она может ежедневно проводить время там.

Эта информация ее несколько утешила, но когда она вечером рассказала о ней Дмитрию, он в категорической форме заявил ей, что как только она попробует уехать с острова, в этот же день он звонит в их турфирму и добивается переноса дня отъезда и тут же вместе с Ириной возвращается домой.

- Дымов, у тебя с головой как? – раздраженно поморщившись, Маргарита опустилась в кресло в гостиной. - Во-первых, я вам не нянька и не сиделка, чтобы быть постоянно к вам привязанной. А во-вторых, если ты устроишь Ирине такой стресс, она может прямо в самолете от истерики родить.

- Марго, ты раз в жизни можешь посвятить две недели отпуска беременной племяннице? Кстати, если она тебя настолько раздражает, что ты ищешь любой повод, чтобы свалить от нее подальше, зачем соглашалась с ней сюда ехать?

- Я согласилась вас сопроводить сюда, чтобы в случае, если она почувствует себя плохо, иметь возможность ей помочь, но ходить за вами следом и каждую минуту контролировать ее я не обещала.

- А как ты можешь узнать, что ей нужна помощь, и помочь, находясь на другом острове?

- Я могу чувствовать ее состояние, и если почувствую, что ей плохо, найму катер и вернусь.

- Я не верю в такие способности, уж извини. Это ты можешь, кому другому мозги пудрить ясновидением и гаданиями, а я на эту белиберду не ведусь. Так что или ты находишься на острове с нами, или мы с Ириной возвращаемся обратно. И вообще не надо драматизировать, я не прошу ходить за Ириной следом, отдыхай, купайся, вон в баре сиди, но будь в пределах досягаемости. Ты ведь знаешь, я в английском не силен, пару слов и то с трудом связать могу, а уж что говорят в ответ, и вовсе не понимаю. Поэтому если что случится, толком с обслугой и не объяснюсь. Поэтому прошу, не устраивай мне таких стрессов, не надо. Я к ним не готов и быть готовым не хочу.

Поняв, что его не переубедить, Маргарита сокрушенно покачала головой и поднялась из кресла:

- Вот диву даюсь, до чего ты упертый, Дымов. Ладно, хочешь, чтобы я безвылазно сидела на этом острове все две недели, ради Иры посижу, но вряд ли это доставит тебе то удовольствие, на которое ты рассчитываешь.

- Марго, я вообще ни на какое удовольствие не рассчитываю. Вся эта поездка исключительно ради вас с Иришкой.

- Про меня не надо. Я не любительница пляжного отдыха, и валяние под солнцем без дела меня абсолютно не привлекает. Я бы лучше попутешествовала, с местными достопримечательностями познакомилась… А сидение под пальмой мне не по душе.

- Не капризничай, Марго. В сидении под пальмой есть свой кайф, и раз ты в угоду Ирине согласилась на это сидение, попытайся его словить. Как говорится в известном анекдоте, если насилие неизбежно, расслабьтесь и получите удовольствие.

- Пошляк ты, Дымов.

- Это точно, Марго. С этим не поспоришь. Кстати, пошли на закат полюбуемся с пляжа, Иринка уже пошла.

- Вот и иди к ней, а я пошла в баре посижу и выпью что-нибудь, чтобы развеять грусть от столь унылой для меня перспективы безвылазного сидения на этом острове.

- Ну раз я спровоцировал эту грусть, то мне ее и развеивать. Пошли, составлю тебе компанию. Иришке впечатлений и без меня хватит.

- Дымов, твоя компания моего настроения не улучшает, и мне она ни к чему.

- Зато улучшает мое настроение. Так что не будь эгоисткой, пошли вместе посидим, а то я без тебя и выпивку себе не закажу. Тут нет меню на русском языке.

- Не смеши меня, Дымов. Скажи им: «виски», и тебя поймут.

- Ты меня прям за примитивного алкоголика какого-то держишь… Марго, я умею пить красиво и в меру.

- Не представляю… - недоверчиво покачала головой Маргарита. – Не вяжется у меня твой образ с понятием «красиво и в меру пить».

- Пошли, проверишь.

- Ради одного этого, видимо стоит сходить, - Маргарита иронично улыбнулась. Она чувствовала, что Дмитрий все равно не отстанет и навяжет ей свою компанию, а если она резко откажет, то как пить дать отыграется потом на Ирине. Поэтому возражать перестала.

Они сидели на открытой веранде и любовались закатом на фоне безбрежного океана. Маргарита медленно тянула через трубочку коктейль, названный видимо в честь какой-то ее тезки. А Дмитрий неспешно смаковал бокал красного сухого вина.

- Марго, а у тебя есть какая-нибудь мечта? – пристально глядя на нее, поинтересовался он.

- Мечта? - удивленно переспросила она.

- Ну да, мечта. Вот у меня была мечта, еще когда я на передовой как-то раз с ребятами под круговой обстрел попал. И сидели мы в окопе, из которого даже носа не высунуть, до самой темноты, и я мечтал, что если мне повезет, и удастся живым выбраться из этой заварушки, то очень хочу как-нибудь оказаться на берегу океана, лучше всего с тобой, и вот так спокойно наблюдать за закатом… без свиста пуль над головой и грохота рвущихся снарядов. Так что свою мечту я осуществил. А у тебя какая?

- Даже не знаю, что тебе ответить. Мелкие я постоянно воплощаю в жизнь, а вот такая заветная какая-нибудь… Не знаю, не задумывалась я над такой мечтой.

- А если сейчас подумать?

- Если подумать… - Маргарита задумчиво повертела в руках коктейльную трубочку, - то наверное, иметь собственный большой дом на берегу моря, где можно отдохнуть от повседневной суеты, и приехав в любой момент, можно было вот так посидеть на его террасе, расположенной на высокой каменистой площадке, окаймленной хвойными кустарниками и цветами в вазонах, и смотреть вниз на ступеньки, ведущие на пустынный каменистый пляж, где плещутся волны и с криками летают быстрокрылые чайки, чтобы тихо звучала песня, например «Touch My Soul» Франка Дюваля, и чтобы рядом был тот, на кого можно положиться в трудную минуту и кто никогда не предаст… с кем можно понимать друг друга, не проронив ни слова, просто заглянув в глаза…

- Значит, если поменять пальмы на сосны, песок на камни, а океан на море, а я бы в эфире заказал твою любимую песню, то твоя мечта тоже бы воплотилась, так?

- Нет, не так. Хотя от песни в эфире, заказанной тобой, я бы не отказалась, особенно этой, нравится она мне, только ты вот, Дымов, не тянешь на того с кем мне хочется сидеть рядом и молчать, потому что все понятно без слов, - усмехнулась в ответ Маргарита, - и много лет назад я тебе об этом открытым текстом сказала и сейчас снова могу повторить.

- Почему? Что со мной не так? Денег мало зарабатываю?

- Причем тут деньги, Дымов? Деньги я и сама зарабатывать умею. Ты не умеешь любить.

- Я не умею любить??? – на его лице отразилось неподдельное изумление.

- Именно. Ты хочешь обладать. А это к любви ну никаким боком…

- Категорически не согласен, но спорить не буду, у каждого свой взгляд на любовь… Кстати, а на твой взгляд, ты сама-то любить умеешь?

- Нет, я тоже не умею. Вот Иришка, она умеет. Она готова полностью раствориться в твоих интересах, отдать себя всю без остатка, пожертвовать всем, даже ребенком, только бы тебе было хорошо… причем бескорыстно и практически ничего не требуя взамен… лишь бы иметь возможность быть подле тебя… Только похоже тебе ее любовь что-то не особо и нужна… она тебя чаще раздражает, чем радует.

- Иришка… Иришка не личность, а просто женщина, тихая продолжательница рода… Она не любит, она ищет, вернее уже нашла того, кто будет обеспечивать ее и детей, и это не любовь, а элементарное приспособленчество и паразитизм. Может, тебе и неприятно слышать такое про собственную племянницу, но она, Марго, достаточно ленивая и эгоистичная самка и больше никто… ни ума, ни фантазии, ни желания работать и хоть что-то представлять из себя, единственное на что способна: худо-бедно быт поддерживать и возможно ребенка родить, да и то, как ты могла уже заметить, не без эгоистичных закидонов с ее стороны, типа: или вы все скачете под мою дудку, или я не рожаю ребенка… Так что про ее любовь не надо… это не любовь, это лишь треп, смысл которого сводится к следующему: ты был первый, перед кем я раздвинула ноги, и теперь ты мне за это по гроб жизни обязан.

- Циник ты, Дымов. И не видишь очевидного. Иришке нужно не то, что ты ей дать можешь, а просто рядом с тобою быть, и ради этого она готова терпеть и неустроенность, и безденежье… Вы ж не особо роскошно с ней на съемной квартире жили… а она хоть раз тебе на что-то жаловалась? Нет? Вот то-то и оно. Позови ты ее сейчас с тобой в любую горячую точку ехать, ведь полетит без оглядки… будет и в палатке жить, и лишь тушенкой или кашей питаться, и не упрекнет ни разу. Ей даже этот курорт был нужен лишь потому, что с тобой рядом, и ты предложил, и для нее это доказательство твоей любви и заботы. Предложи его ей я, она бы и не взглянула в сторону этих путевок…

- Марго, ты романтизируешь ее отношение ко мне. На деле все гораздо приземленнее и менее романтично. Ты же не станешь спорить, что она как личность ничего из себя не представляет? Ее единственное достоинство – принадлежность к женскому полу и способность произвести потомка… Все. На большее она не способна. И ей нужен был лох, согласившийся бы ее хоть как-то обеспечивать, пусть даже плохо, она-то ведь и так не может, и она его нашла в моем лице.

- Дымов, а кто все время, что я его знаю, поет песню о том, что идеал женщины это Ева, которая является продолжением мужчины и как раз ничего из себя как личность не представляет? Ты начинаешь противоречить сам себе. Личность не бывает чьим-то продолжением и чьей-то опорой. Личность она сама по себе, она если и сходится с кем-то, то уж никак не в качестве опоры, а на равноправной основе. А ребро, оно и есть ребро. Не надо предъявлять к нему завышенных требований. Жизнь подарила тебе то, что просил. Истинную Еву. Живи с ней и радуйся!

- Так-то оно конечно так… Но даже Адам всю жизнь страдал по сбежавшей чертовке Лилит, хотя умом конечно понимал, что с Евой ему намного комфортнее и лучше.

- Ну если тебе от этого кайф, можешь пострадать тоже… Запретить никто не может. Особенно если при этом чувствуешь себя настоящим Адамом, - рассмеялась Маргарита.

В это время к их столику подошла обиженно-насупленная Ира.

- Я вас ищу-ищу столько времени, везде все обошла, а вы тут… ушли и не предупредили…

- Где ты нас «ищешь-ищешь столько времени»? – иронично передразнил ее Дмитрий. – Тут весь остров сто шагов в ширину и чуть больше в длину. Где тут можно кого-то долго искать, если мест, куда кроме бунгало можно пойти всего два: или пляж, или бар с рестораном?

- А почему вы меня не позвали? Я там сижу в шезлонге одна, жду тебя, Дим. Ты сказал, что сейчас придешь, а сам ушел сюда…

- Ир, зачем мне тебя звать в бар, что тебе здесь делать? Пить тебе нельзя, ты беременная. А закат и с того места, где ты сидела, виден не хуже.

- Ну я могу безалкогольный коктейль заказать… - Ира присела к ним за столик.

- Хочешь, заказывай, только без меня, - резко отодвинув стул, Дмитрий встал. – Выслушивать и дальше твои претензии я не намерен.

- Дим, какие претензии?

- Дурацкие и безосновательные. Вот какие! Вместо того, чтобы спокойно подойти, сесть рядом, поддержать разговор и полюбоваться вместе с нами закатом, наговорила гадостей и испортила всем настроение. Это на тебя так беременность действует, что ты готова скандалить по любому поводу?

- Дим, я не скандалила… - Ира нервно сцепив руки потупилась, а на глазах у нее показались слезы.

- Конечно, не скандалила, и сейчас реветь без причины ты тоже не собираешься. Все, я пошел. Истерика это без меня. Терпеть не могу смотреть на рыдающих женщин.

Он развернулся и стремительно направился к выходу с веранды, и Ирино тоскливое: «Дим, ну не уходи, пожалуйста», его не остановило.

Как только он ушел, Ира повернулась к Маргарите:

- Тетя Рита, ну что я не так сказала? Какие претензии? Я ведь всего лишь спросила, почему вы ушли не предупредив…

- Ир, твой муж хочет тебя приучить принимать как должное любое его поведение. Только и всего. Если тебе это не по душе, то сейчас ты должна будешь повести себя так, чтобы он больше такого себе не позволял. А если готова принять его требования, то прекрати мне задавать подобные вопросы и пытаться подключить к вашим разборкам. Я в них лезть не хочу и не буду.

- Мне не по душе, но что я могу сделать? Если я сейчас пойду за ним и попытаюсь все это высказать, он еще сильнее наорет на меня и обзовет истеричкой…

- Ир, что ты лично можешь сделать, я не знаю. Я знаю, чтобы я сделала на твоем месте… Хотя я уже сделала, отказавшись за него замуж идти. У твоего мужа очень авторитарный характер, и я предупреждала тебя, что тебе с ним будет несладко, но ты все решила по-своему. Так что теперь не ной и терпи. Становиться жилеткой для твоих слез я не намерена.

- Вы что даже пожалеть не можете? Ведь он абсолютно незаслуженно на меня наругался.

- Какой толк жалеть того, кто получает то, что сам захотел? Это, по меньшей мере, глупо. Ты станешь жалеть человека, которому говорят: не бейся головой об столб, больно будет, а он уперто идет и все равно стукается об него лбом?

- Ну да, пожалею… Ему же больно…

- Племянница, я в шоке, - Маргарита резко поднялась, иногда Ира вызывала в ней чувство не то что полного неприятия, а как бы абсолютного непонимания и в связи с этим желания немедленно дистанцироваться и не касаться столь диких и непонятных для ее собственного восприятия устоев, порождающих в душе даже некую брезгливость. Пусть живет, как хочет. Каждый имеет право на собственные ценности и мораль.

- Я не понимаю, - продолжила она, - как можно жалеть глупцов по собственной воле причиняющих себе боль и при этом ждущих сострадания и надеющихся на помощь со стороны. Хотя, возможно, если бы меня попросили увести от этого столба подальше, я бы и помогла, но утешать и лечить, чтобы дать возможность с еще большей силой об него долбиться, увольте, я не по этой части…

- Тетя Рита, Вы это к чему? Вы Диму что ли столбом считаете?

- Я его считаю хуже, чем столбом, но если тебе нравится с ним жить, не смею мешать, живи, только мне не жалуйся. Это твой выбор, - безапелляционным тоном резюмировала Маргарита и, развернувшись, тоже ушла, оставив всхлипывающую племянницу одну на веранде.

Дни для Маргариты потекли однообразной унылой чредой. Удовольствие доставляли лишь пробежки на рассвете вдоль пляжа и долгие купания в океане после них. Дмитрий старался всячески ее опекать и развлекать, но удовольствия ей это приносило мало. А после того как в один из вечеров Ира ей устроила истерику по поводу того, что это она провоцирует Дмитрия проводить все время с ней, демонстративно уходя все время от нее и не желая сидеть с ними втроем, стало раздражать еще сильнее.

Их взаимоотношения стали напоминать Маргарите какой-то неразрывный порочный круг. Ира обижалась на то, что часто остается одна, и периодически высказывала ей претензии, что она старается обособиться и вынуждает Диму бегать за ней. Она сама старалась в ответ Ире ничего обидного не говорить, щадя ее нервную систему, и срывалась на Дмитрия, пеняя ему, что он не опекает беременную жену, бросая ее одну, а тот, не споря с ней, отыгрывался на Ире, обвиняя в необоснованных претензиях, капризах и закидонах, которые он терпеть не намерен. Боясь ему возражать, Ира выбирала момент, когда он отсутствовал, и вновь начинала жаловаться ей, и просить не отделяться от них, и круг замыкался.

К началу второй недели Маргарите было тошно уже от одного вида племянницы или ее мужа. Но Дмитрий упорно не давал ей уединиться, апеллируя к тому, что раз из-за его требований не покидать остров ей на нем грустно, то значит, его прямой долг не дать ей здесь грустить в одиночку. Исключения составляли лишь ее утренние пробежки. Дмитрий не любил вставать рано.

Утро вторника не предвещало никаких перемен. Она бежала в купальнике по песку размеренно на счет дыша полной грудью и внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить босой ногой на какой-нибудь случайный осколок коралла выброшенный на берег прибоем. И совершенно неожиданно для себя чуть не столкнулась с четырьмя молодыми крепкими и мускулистыми темноволосыми парнями, выходящими из ранее пустующего крайнего бунгало.

- О, мисс, простите, - по-английски тут же извинился тот из них, с кем она едва не столкнулась, он был из них самый высокий, с обаятельной улыбкой и зеленоватыми как у нее глазами.

- Это я должна извиняться, я слишком сосредоточилась, чтобы не наступить на какой-нибудь осколок и не увидела вас, - улыбнувшись, так же на английском ответила она.

- Ну что Вы, Вам необязательно было и смотреть, это мы обязаны были посторониться. А Вы всегда так рано бегаете?

- Да, здесь это самое лучшее время. Нежарко и пляж пустынный.

- Ну вот, а мы испортили Ваше уединение, - с извиняющейся улыбкой вступил в разговор второй.

- Нет, нет, что вы… ничего вы не испортили. Я даже рада, что встретила вас и сумела попрактиковаться в английском.

- А вы откуда? У Вас такой милый акцент... Вы давно здесь? Как Вас зовут? - теперь ее обступили все четверо и забросали вопросами.

- Меня зовут Маргарита, я из России. Здесь уже больше недели. А вас как зовут и откуда вы?

- О, из России, как интересно… А мы из Австралии. Я - Борис, - представился тот, с кем она начала разговор, - а это – Андре, Морис и Виктор, - делая ударение на последних слогах, представил он остальных. - Только вчера прибыли, поздно вечером, скорее даже ночью. Эта путевка - приз, мы выиграли многоборье в сплаве. А вы здесь одна, Марджерита? – с трудом выговорил он, смешно исковеркав ее имя.

- Для простоты меня можно звать Марго, ну или Мардж, если Вам так удобнее, получится как в мультике про Симпсонов.

- О! Симпсоны, Мардж, это клево, - рассмеялся он. - Только Вы на нее не похожа, лучше я буду звать Вас Марджери, если позволите.

- Пожалуйста.

- Так Вы одна здесь?

- Нет, не одна, с племянницей и ее мужем. А что вы выиграли, какое многоборье? Мой английский не настолько хорош, и я не поняла, извините…

- Сплав. Мы плыли… по реке… горной реке…горы… река… плот… понимаете? рафтинг… на таких плотах… лодках… специальных… надувных… река такая бурная… там пороги… уступы… водовороты… белая вода… можешь, раз, и быть в воде… а потом выплываешь, - перебивая друг друга и подбирая более простые слова, а так же эмоционально жестикулируя для большей ясности, принялись пояснять они ей все одновременно.

- Поняла, поняла, рафтинг я вспомнила, - радостно закивала она, сообразив, что переводить слово рафтинг было не надо, - это здорово, только опасно очень. Но вы молодцы, что выиграли. Очень сложно было?

- Ну не очень, хотя трасса была тяжелой, пятая - шестая категория сложности, - заулыбались они.

- Вы давно команда?

- Уже года три… Мы из одного города и начинали в одном клубе. Сейчас разъехались учиться, но когда каникулы, снова собираемся, готовимся, тренируемся или вместе путешествуем. Не только по рекам, нам нравится, как это попроще сказать… этника… народные песни, мы собираем… поем… для себя под гитару у костра… Андре лучше всех на гитаре играет, я пою и на тамбурине ритм задаю… это барабан такой… Морис тоже на гитаре, но в основном аккомпанемент, а не соло, а Виктор на дудуке.

- Пардон, я снова не поняла. На чем Виктор играет?

- Дудук это такая труба, типа дудочка, но побольше… он Вам обязательно покажет… Правда, Виктор?

Тот тут же закивал:

- Конечно покажу, если Вам интересно, и даже сыграю.

- Очень интересно, я с удовольствием послушаю. А может, вы мне все как-нибудь сыграете? Здесь скучно очень.

- А почему скучно? Нам сказали тут на соседнем острове масса развлечений.

- Я не могу оставить племянницу. Она беременна.

- Ну так с ней же ее муж…

- Ее муж боится, что с ней что-то в мое отсутствие может произойти нехорошее. А так как он английский знает плохо, а племянница вообще не знает, они меня никуда от себя не отпускают.

- Тираны они у Вас, - рассмеялся Борис. – Что ж, раз Вас не пускают никуда, мы Вас тут обязательно развлечем. Разведем вечером костер на берегу и сыграем, и споем для Вас. Правда, ребят?

- Да, без вопросов, – тут же подтвердили остальные.

- А я вам тогда в благодарность погадаю, если захотите, - лукаво подмигнула она им.

- Вы умеете гадать? – тот, кого назвали Морисом, недоверчиво посмотрел на нее. Он был самый крупный из всех, с коротким ежиком волос, добродушным лицом и серыми глазами.

- Умею. Правда, не всегда все вижу, но в том, что видела, пока еще ни разу не ошиблась, - усмехнулась она в ответ.

- А можете мне сказать, когда я женюсь и на ком? - он протянул ей руку.

- Прямо сейчас? Ну не знаю, получится ли… это сосредоточиться надо, - Маргарита взяла его руку и только прикрыла глаза, как яркая картинка тут же всплыла перед ней, и она начала говорить: – Твоя девушка маленькая худенькая со светлыми волосами, перед отъездом ты поссорился с ней, но она тебя любит и, несмотря на ссору, ждет. На твоем месте я бы женилась на ней, как только ты вернешься, вы созданы друг для друга. И хоть твой отец не за или, как это сказать лучше… не очень рад этому браку, но он согласится на него и даже со временем полюбит невестку. В смысле понравится она ему, когда лучше ее узнает.

- Да, все так и есть… Точно. Значит, мне надо на ней жениться, да?

- Тебе не надо делать ничего, что ты не хочешь… Я тебе не командую, что делать. Хочешь - женись, не хочешь - не женись. Я лишь говорю, что рядом с ней ты можешь быть счастлив и на твоем месте я бы этот шанс не упустила.

- А нам погадать? – к ней сразу потянулись еще три руки.

- Вечером, ребята… вечером погадаю всем. У него просто наболело очень, поэтому картинка сразу пришла, а вообще-то это процесс небыстрый, тут настрой необходим.

- Хорошо, но вечером обязательно. Мы Вам играем, Вы нам гадаете.

- Согласна, - кивнула Маргарита, - а сейчас я иду плавать.

- Так мы тоже, - они окружили ее и потянули в волны океана.

Через час она уставшая, но радостно-возбужденная возвратилась в свое бунгало. Ребята вымотали ее порядком, то уговаривая нырнуть в воду с их плеч, то подбрасывая ее с рук, то устраивая с ней догонялки в воде. Тягаться с тренированными молодыми парнями ей было конечно не по силам, но они каждый раз смеясь уступали и всегда признавали победительницей ее.

Приняв душ, она вышла, закутавшись в халат, и столкнулась с только что проснувшимся Дмитрием.

- Ты что радостная такая? Жемчужину что ли в океане нашла? – окидывая ее сонным взором, поинтересовался он.

- Лучше, целых четыре жемчужины, которые поселились в соседнем бунгало, - рассмеялась она в ответ.

- Это как? – не понял он.

- У нас, наконец, соседи объявились, четыре парня, которым, как и мне, нравится плавать на рассвете.

- Ты плавала с незнакомыми парнями? – в его голосе послышалось негодование.

- Почему с незнакомыми? Я с ними познакомилась. Милые ребята, австралийцы, занимаются рафтингом и увлекаются этникой. Мне они понравились. Я получила приглашение вечером послушать их песни.

- Маргарита, - голос Дмитрия обрел напор, - я запрещаю тебе!

- Дымов, что-то запрещать ты можешь жене, но никак не мне! – гневно выдохнула в ответ она. - И только попробуй еще раз поговорить со мной в таком тоне. Я уеду тут же, и мне будет абсолютно фиолетово, как и когда вы с Ирой будете возвращаться, а дома после этого вы оба отправитесь на съемную квартиру, потому что достали меня настолько, что мне уже плевать и на то, что вы будете думать обо мне, и на родственные чувства, и на то, что будет с вашим ребенком. Все, у меня край, Дымов. Поэтому не надо, последнюю каплю не добавляй. Ясно тебе?

- Марго, ты понимаешь, что я забочусь о тебе? – Дмитрий моментально сменил тон разговора на заботливо-ласковый. - Что ты так раскипятилась? Ты не знаешь, что такие встречи с малознакомыми иностранцами могут быть опасны?

- Дымов, отвали! Это моя жизнь и не лезь в нее. Сама разберусь, без твоих заботливых советов, - в раздражении она шагнула в свою спальню и задвинула за собой дверь прямо перед его носом.

На завтрак Маргарита вышла поздно, втайне надеясь, что племянница с мужем ее не дождались и ушли, но просчиталась. Ира и Дмитрий сидели на диване в гостиной, напряженно глядя на ее дверь. И как только она вышла, Дмитрий, тут же встав, шагнул к ней:

- Как хорошо, что ты вышла, а то я волновался, вдруг ты перенервничала и плохо тебе. Ты как себя чувствуешь? – он осторожным движением положил ей руку на талию.

Ни слова упрека, что они ее явно давно ждут, ни тени недовольства. Несмотря на это внутри Маргариты раздражение полыхнуло с новой силой. Вот лучше бы за Иркой так ухаживал и ее о самочувствии спрашивал, так ведь нет, к ней цепляется… Хотела все это высказать ему, но в последний момент поняла: ни к чему хорошему это не приведет и закончится очередным витком их замкнутого круга с упреками Ире и ее слезами. Поэтому глубоко вздохнув, спокойно кивнула:

- Неплохо. Пойдем поедим.

- Конечно-конечно, мы уже готовы, - закивал он, а Ира поспешно вскочила и, шагнув к дверям, распахнула перед ними.

По тому, как она это сделала, Маргарита безошибочно определила, Дмитрий разговаривал с племянницей и застращал информацией, что в случае недовольства ими, она намерена их выставить на улицу.

Молча шагнула в раскрытую дверь, внутренне негодуя на Дмитрия. Нет, ну какой наглец и как ловко умеет выворачивать ситуацию и преподносить в нужном именно ему свете. Не даром журналист. Хотя может, будет лучше, если Ира станет считать ее стервой, требующей жесткого подчинения. Все равно и так винит во всех своих неприятностях и ни любви, ни благодарности не испытывает, так пусть хоть боится, возможно наконец перестанет претензии предъявлять и ныть.

Поднимаясь по ступеням веранды, они повстречались с группой уже знакомых ей парней. Закончив завтракать, они выходили из ресторана.

- О, Марджери, привет! Мы рады тебя видеть. Ты классно выглядишь, в этом платье. Ты что так поздно завтракать идешь? Ты не забыла, что мы вечером встречаемся? – тут же забросали они ее восклицаниями и вопросами.

- Привет, привет. Я все помню, вечером встречаемся на пляже, - кивнула им Маргарита, и почувствовав, как напряглась рука Дмитрия, которой он касался ее плеча, обернулась к нему: - Дымов, предупреждаю сразу, хоть один комментарий по поводу моего знакомства с этими ребятами, и завтракать вы с Ириной будете одни.

- С чего ты взяла, что я что-то собрался комментировать? - нарочито безразлично усмехнулся в ответ он. - Я лишь поинтересоваться хотел, что они тебе так эмоционально балаболили. Надеюсь, не оскорбляли? Нет?

- Нет, не оскорбляли. Судьба хранит меня, и я еще не встречала мужчин, пожелавших меня оскорбить.

- Ну благоволение небес вечным не бывает, так что ты не расслабляйся, Марго. И ежели что, обращайся за защитой. Женщине лучше иметь рядом твердое мужское плечо, на которое она может опереться.

Почувствовав, что если ответит, то рискует увязнуть в мутной и абсолютно непродуктивной дискуссии, Маргарита лишь кивнула, коротко бросив: «учту», и села к столу.

Вечером, когда она собралась идти на пляж, Дмитрий просительно тронул ее за руку:

- Марго, может, мы с Иришкой пойдем с тобой? Нехорошо как-то, что ты одна ближе к ночи с малознакомыми иностранцами…

- Дымов, вас не звали, и с вами я никуда не пойду, а если ты посмеешь сам туда заявиться, то сильно пожалеешь об этом. Не порть мне вечер.

- Я волнуюсь за тебя.

- Дымов, это твои проблемы волнуешься ты или нет. Мне твоя опека не нужна. У тебя есть жена, ее и опекай. А я свободный человек и могу делать то, что хочу.

- Так я тоже свободный человек, и как ты можешь запретить мне находиться рядом с тобой на пляже?

- Запретить не могу, но могу попросить ребят устроить для меня концерт в их бунгало, и если ты начнешь нам мешать, сделаю именно это.

- Только попробуй!

- Выйдешь на пляж, не только попробую, но и сделаю. Ясно тебе? Командовать он мне будет… Жене командуй. Понял?

- Хорошо, Марго, я не пойду с тобой, но пообещай, что если ты только почувствуешь, что тебе что-то угрожает, ты позовешь. Я буду ждать тебя у входа в наше бунгало и услышу…

- Дымов, ты меня достал. Ну вот как тебе еще объяснить, что мне не нужна твоя помощь и опека? Не нужна! Понимаешь? Я сама о себе могу позаботиться.

- А если не сможешь?

- Если не смогу, то это будут лишь мои проблемы, и ничьи больше.

- Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

- У меня их и не будет, если ты, наконец, от меня отстанешь. Все мои проблемы исключительно от тебя и никого более, ну может еще от Иры… А больше у меня проблем нет. Так что прекрати мне их создавать! – она грубо оттолкнула его и направилась к пляжу.

Ребята ее уже ждали. Они заготовили небольшую горку ровненьких поленьев, пять из которых уже полыхали в вечерних сумерках и сидели кружком вокруг них. Рядом с ними лежали инструменты.

- О, Марджери, привет! – заулыбались все четверо при виде ее.

- Привет. Откуда такие красивые дрова? – присаживаясь в их кружок, поинтересовалась она.

- Купили на соседнем острове. Мы днем туда плавали. Там на базаре можно купить что угодно. Нам даже козу предлагали, но мы не стали брать, - стал с улыбкой рассказывать Борис.

- Пардон, я опять плохо понимаю, - Марго подняла руку, - что вам предлагали, «gatorgoat» козу или револьвер?

- Козу, козу… животное… бее… - расхохотавшись, Борис приложил пальцы к голове, изображая рога и заблеял, - револьвер мы бы взяли, чего его не взять, вещь в хозяйстве полезная, а коза… Зачем нам коза?

- Этот абориген, что продавал, сказал: зажарить можно, - тоже посмеиваясь, вступил в разговор Морис, - но мы подумали, вряд ли он окажется вкусным.

- Он? Так это еще и самец был? – не смогла сдержать смех и Маргарита, представившая, как ребятам туземец пытался всучить козла.

- Да, самец, с бородой и вооот такими рогами… - Морис показал размер.

- Нет, ну что ты, рога были куда больше, - тут же явно начал прикалываться Борис, показывая размер с локоть.

- Больше, больше, метра полтора, не меньше, - подключился к шутке Андре.

- А то и все два, - поддержал товарищей Виктор.

- Ну за такие рога его стоило купить. С такими рогами вы бы в книгу рекордов Гиннеса обязательно попали, а если бы не попали, то укрепили бы их на своем рафте и бодали всех соперников, - смеясь, предложила Маргарита.

- Эх, и как же мы такое сами не сообразили. Точно, надо было купить. Нас бы звали: рогатые рафтеры.

- Э, не надо про рога… Кто-нибудь еще не так поймет, - тут же возразил Морис.

- Ты не волнуйся, тебе в этом смысле рога точно не грозят, - поспешила утешить его Маргарита. - Да и остальным тоже. Это если только соперников бодать.

- Все равно не надо.

- Ну не надо, так не надо, - покладисто согласилась Маргарита. - Значит хорошо, что вы его не купили. Сыграйте лучше что-нибудь.

- Легко, - тут же согласились все четверо и потянулись за инструментами. И уже через пару минут над пляжем зазвучала тихая ритмичная песня.

У Бориса был несильный, но достаточно красивый мягкий баритон, который в сопровождении аккомпанемента двух гитар и ранее неизвестной Маргарите большой дудочки под названием дудук, звучал необычайно приятно, а на фоне безбрежного темного океана и яркого пламени костра можно даже сказать волшебно.

Как только музыка смолкла, она с воодушевлением захлопала:

- Ребята, вы чудесно играете и поете! Я сражена наповал и околдована вашей музыкой. Давайте еще что-нибудь.

- Желание дамы – закон, - заулыбались они и продолжили.

Одна песня сменяла другую, и музыка не смолкала, пока поленья почти не прогорели.

- Так… похоже, надо возродить наш костер, - Борис отложил тамбурин, на котором отбивал ритм, и потянулся к горке поленьев, и вскоре язычки пламени вновь заплясали яркими всполохами.

- Кстати, Марджери, - он повернулся к ней, - кто-то нам погадать обещал…

- Я не отказываюсь, - заулыбалась она и протянула руку. - Ну кто первый?

- Давай, Андре, не тушуйся, ты же хотел, - Борис тихонько подтолкнул локтем вбок сидящего рядом с ним кучерявого и кареглазого брюнета, с утонченным и даже немного женственным овалом лица и тонкими нервными губами.

Тот отложил гитару и молча протянул ей руку.

Маргарита обхватила его ладонь обеими руками и прикрыла глаза. Потом открыла их и, перехватив взгляд парня, заговорила:

- Порадовать ничем не могу. Ты любишь девушку брата, но она не отвечает тебе взаимностью и если порой немного и флиртует, то это не более чем желание заставить твоего брата ревновать и относится к ней более внимательно. Твой брат не особо сильно любит ее, но в ее сердце лишь он. Не лезь в их отношения, ничего хорошего из этого не выйдет. Лучше на музыке сконцентрируйся, у тебя хорошие перспективы в этом плане. Ну и на невысокую крепко-сбитую подружку сестры с тугой косой внимание обрати, девчонка без ума от тебя, хоть тщательно это скрывает. Конечно, ты вряд ли ее полюбишь столь же сильно, как ту, что сейчас владеет твоим сердцем, но рядом с ней тебе гарантированы благополучие, спокойствие и уют…

Она разжала руки, выпуская его ладонь, и Андре, отвернувшись, устремил взгляд в сторону, где в темноте шелестели волны океана.

- Ну что еще желающие есть? – Маргарита, протянув руку, устремила взгляд на Бориса, но он не торопился, и в ее руку вложил ладонь Виктор.

- Мне погадай.

- Хорошо, - она сжала пальцами кисть его руки, и тут же заулыбалась:

- У тебя все хорошо будет, мама твоя поправится, сестра скоро замуж выйдет и племянника тебе родит, а свою большую любовь ты меньше чем через пару месяцев повстречаешь и тоже вслед за сестрой поспешишь потомством обзавестись.

Она хотела уже отпустить руку, но Виктор не дал и сам перехватил ее пальцы:

- Расскажи, в кого я влюблюсь.

- Ох ты и любопытный, - рассмеялась Маргарита. – Зачем тебе это заранее знать?

- А вдруг я ее не узнаю? Или разминусь с ней?

- Не разминешься и узнаешь обязательно. А говорить не стану какая. Вдруг мои слова тебя разочаруют, и ты постараешься мимо своей любви пройти…

- Она хоть симпатичная будет?

- Для тебя она будет краше любой королевы красоты, уж поверь мне. Как в глаза ей глянешь, так больше на других смотреть и не захочешь. Так что жди. Недолго осталось.

- Ты меня заинтриговала и порадовала, - отпуская ее руку, улыбнулся Виктор.

- Я рада, но это не моя заслуга, это твоя судьба, - она лукаво подмигнула ему, а потом повернулась к Борису, все это время внимательно наблюдавшего за ней, и потянулась к нему рукой: - Ну что, теперь давай тебе погадаю.

- Марджери, мне гадать не надо, ты лучше выходи за меня замуж.

- Борис, не надо так шутить, - усмехнувшись, покачала головой Маргарита, - мне такие шутки не особо нравятся.

- Я не шучу, я на полном серьезе делаю тебе предложение руки и сердца, - не сводя с нее пристального взгляда, проговорил он.

- Мальчик, я старше тебя лет на двенадцать. Тебе ведь двадцать три?

- Через месяц будет, - кивнул он.

- А мне скоро тридцать пять. Разницу чувствуешь?

- Она не имеет значения, и вообще, ты прекрасно выглядишь.

- Да как бы я не выглядела, это нонсенс. Так что прекрати, пожалуйста, лучше дай руку, и я расскажу тебе, когда и где ты повстречаешь ту, которая пленит твое сердце.

- Я уже ее встретил.

- Борис, прекрати. Ты знаешь меня меньше суток, а делаешь предложение. Это уже совсем не смешно. Твоя шутка злая, и ее можно считать издевкой.

- Я не издеваюсь, вот проверь, - он сунул ей в руки свою ладонь, - можешь проверить, что своим отказом раздерешь мне сердце на части.

Прикрыв глаза, Маргарита сильно сжала его пальцы. Мальчишка действительно влюбился в нее, и его чувство глушило всю информацию. Сосредоточившись, она стала, постепенно обходя его, искать поле вариантов. Наконец ей это удалось, и она облегченно вздохнула.

- Значит так, - она устремила свой взор ему прямо в глаза, - тебе действительно искренне хочется быть со мной и это чувство сейчас захлестнуло тебя с головой, но я, к сожалению, не предназначена для таких отношений, я одиночка, и даже если соглашусь быть с тобой, ты счастлив не будешь… и жизнь себе всю поломаешь. Я не отталкиваю тебя, поверь, ты сам, чуть больше со мной пообщавшись, поймешь, что я не та, с кем тебе хотелось бы провести всю жизнь. Твоя судьба, Борис, ждет тебя дома… Ты не обращал на нее внимания, да и она, видимо, тоже не особо в твою сторону смотрела. Рыжеволосая веснушчатая хохотушка-соседка, живущая от тебя через дом, перестала быть тем гадким утенком, которым была когда-то, и стала прекрасным лебедем. Пригласи ее в кино, когда вернешься из поездки, и ты поймешь, что та глупость, которую ты сейчас принял за любовь, не более чем песчинка по сравнению со скалой. Поверь умудренной опытом гадалке и не торопись променять свое счастье на красивый фантик, внутри которого лишь разочарование и боль.

- Моя судьба ты говоришь ждет меня дома… А какова тогда твоя, вот так всю жизнь быть одинокой?

- Я не знаю моей судьбы, - Маргарита грустно улыбнулась. – Я как сапожник без сапог, не вижу, что суждено именно мне… но то, что я не вижу рядом с тобой себя, это точно. Хотя если честно, ты мне очень нравишься, да и вообще, жених ты завидный, но спорят с судьбой лишь глупцы. Я себя к ним пока не причисляю.

- Марджери, ты знаешь, я восхищен… восхищен твоим умом и тактом… Получается ты не отказала, но четко дала понять, что я могу продолжить ухаживать за тобой, только если и сам полный дурак и тебя такой же считаю… Я чувствовал, что ты так все можешь выкрутить, поэтому и боялся позволить тебе гадать… Но ты понимаешь, что все равно безумно нравишься мне?

- Ты сильный и сможешь не повестись на то ложное чувство, что сейчас полностью захватило тебя. Я знаю и чувствую это. При этом я готова поступить так, как тебе будет проще: могу вовсе перестать общаться, чтобы не провоцировать тебя, а могу остаться доброй знакомой, с которой можно просто приятно поговорить, но не больше. Что выберешь?

- Позволь я поцелую, просто поцелую тебя, а потом решу…

- Поцелуй это не просто, - Маргарита усмехнулась. – поцелуй это обмен энергетикой, частичкой души… В древности мужчины не просто так жизнью рисковали на турнирах, лишь бы поцелуй с уст женщины сорвать. А ты говоришь «просто поцелую». Как вы, мужчины, обесценили это таинство соприкосновения душ…

- Я готов заплатить любую цену. Хочешь турнир мне устрой или испытание, я соглашусь на любое…- Борис не сводил с нее напряженного взгляда.

Остальные тоже притихли, развивающаяся на их глазах любовная интрига заворожила всех.

- А смысл? Я ведь тебе уже сказала, что мы не подходим друг другу, так что и кому ты доказать хочешь? Что я плохая гадалка и ошиблась? Или то, что на здравый рассудок тебе плевать, главное это удовлетворение охватившего тебя сексуального желания?

- Кроме поцелуя не будет ничего, Марджери, клянусь. Но поцеловать ты меня должна.

- Даже должна? Борис, я не должна ничего и никому, и обязательств никаких на брала. С чего такие заявления?

- Я не требую… я прошу. Сжалься. Ты видела, что творится в моей душе, неужели не хочешь помочь потушить этот пожар?

- Потушить?

- Все зависит от того как поцелуешь… Я верю, как и ты, в то, что поцелуй это обмен энергетикой и информацией, поэтому и прошу поцеловать перед тем как решу как с тобой себя дальше вести. Я хочу удостовериться, что твое сердце действительно закрыто для меня…

- Ладно, будь по-твоему. Устроишь мне завтра ночную прогулку на лодке вдоль пляжа и поцелуй твой, - Маргарита решительно поднялась. - Я знаю, что это непросто и с охраной договориться, и лодку раздобыть, но считай это испытанием. А сейчас все, ребята, до завтра. Я устала и хочу спать.

- Ты завтра на рассвете будешь бегать?

- А как же, я привычки не меняю.

- Тогда, до рассвета. Спокойной тебе ночи, - улыбнулся ей Борис, и ребята, вторя ему, с ней попрощались.

Кивнув, она направилась к своему бунгало.

У входа в шезлонге сидел Дмитрий и курил.

- Как провела время? – стараясь придать тону безразличность поинтересовался он, но Маргарита чувствовала, что внутри у него все кипело.

- Замечательно.

- Я рад за тебя, - хмуро проронил он, туша сигарету и поднимаясь.

- Это заметно, - Маргарита уперлась в него недобрым взглядом, готовясь дать отпор, если последует хоть какая-то претензия, но ее не последовало. Напротив, Дмитрий, видимо почувствовав ее настрой, явно пересиливая себя, улыбнулся.

- Не злись, Марго. Я просто очень волнуюсь за тебя, считая себя ответственным за твою безопасность. Но я действительно рад, что с тобой все в порядке и ты вернулась живая и здоровая, да еще и замечательно время провела.

- Я счастлива, что сумела порадовать тебя, - усмехнулась она, отводя взгляд.

Он осторожно взял ее за плечо и, чуть приобняв, коснулся губами волос на виске.

- Какая же ты упрямая и своевольная девочка, Марго… - тихо выдохнул он ей в самое ухо, - но, наверное, именно это так и привлекает к тебе всех мужчин, и я не исключение…

- Дымов, ты не забыл случаем, что у тебя жена есть? Нет? А то я напомнить могу, - Маргарита неприязненно отстранилась.

- Я не то что не забыл, я наоборот об этом лишь и помню. Поэтому стараюсь всячески заботиться не только о ней, но и о ее ближайшей родственнице, ощущая себя единым с ней членом одной большой семейной ячейки. Так что я не делаю ничего предосудительного, а напротив, старательно исполняю роль мужа и главы этой ячейки, за которую несу ответственность и перед людьми, и перед Богом.

- Дымов, ты сам-то понял, что сказал? С чего ты взял, что я член ячейки, в которой ты глава? Ты меня что приютил, обеспечиваешь и содержишь? По-моему у нас все с точностью до наоборот.

- Хочешь намекнуть, что глава ты? Хорошо, готов отдать бразды правления в твои руки, лишь позволь охранять и защищать, как верному стражу.

- Дымов, мне не нужны никакие бразды. Я вообще не хочу иметь ничего общего с твоей семьей. Живите с Ирой, как хотите, лишь меня не трогайте.

- Ты все-таки хочешь выгнать нас?

- Нет, не хочу и выгонять не буду, если досаждать мне не будете.

- Марго, тебе никто досаждать не собирается, но хочешь ты того или нет, мы семья. Тебе же не безразлична будущность Иришки и ее ребенка, ну так вот и мне не безразлична твоя безопасность и благополучие. Почему ты считаешь это чувство с моей стороны неприемлемым для тебя? Я ведь не покушаюсь на твою честь и не претендую на сексуальную близость. Хочешь сохранять свою девственность – прекрасно, никто не против. Но почему ты столь яростно отвергаешь родственную заботу и участие? – он вновь постарался притянуть ее к себе и нежно обнять.

- Моя девственность, Дымов, дело исключительно мое, и тебя я спрашивать не собираюсь, что мне сохранять и что с твоей точки зрения прекрасно. Захочу, хоть завтра замуж выйду или просто пересплю с кем-то, и твоего согласия не спрошу. Понял? – она вывернулась и оттолкнула его. - И хватит пытаться меня контролировать! Достал уже!

Войдя к себе в спальню, Маргарита не раздеваясь упала на кровать и прикрыла глаза. Разговор с Дмитрием разозлил и зацепил за живое. Пытаясь понять, с чего так психанула, она вдруг неожиданно сама для себя поняла: где-то очень глубоко внутри ее все еще тянет и влечет к Дмитрию, ей приятна его ласка, его прикосновения и забота… и именно поэтому любое проявление его чувств вызывает с ее стороны такую бурю отторжения и негодования. Она просто-напросто боится, что стоит ей хоть немного снизить сопротивление и расслабиться, и их родственный союз превратиться в морально-уродливое трио, которое будет невозможно разделить или хоть каким-то образом разорвать, не искалечив при этом судьбы всех… И самое неприятное это было ощущать, что именно ей при таком раскладе будет необычайно комфортно... Да и остальным, похоже тоже… Даже Ире, стремящейся любым способом привязать к себе Дмитрия. Ведь не могла она не чувствовать, что нужна Дмитрию именно из-за родственных отношений с ней, но упрямо закрывает на это глаза, и плевать ей при этом и на ее мнение, и на ее удобство… И шантаж с ребенком, и ее истерики с требованиями, чтобы Маргарита не отделялась от них, лишнее тому доказательство…

Ситуация затягивала и напоминала болото.

Попыталась найти поле вариантов вокруг себя, но как всегда не смогла увидеть ничего… Она вольна в выборе, и что за ним последует, определить не представлялось возможным.

Раздраженно скривилась и зарылась головой в подушки, пытаясь абстрагироваться от навалившихся мыслей и чувств. Сбежать бы куда-нибудь… Только куда от себя сбежишь? То что похоронила много лет назад внутри себя, ожило и стремилось выползти наружу… Именно этого она и боялась, когда отговаривала Ирину ехать всем вместе сюда, а эта дурочка не послушала...

Вспомнились слова отца: «Это не твой мужчина, дочь. Ты будешь с ним несчастна, поверь мне. Сексуальное удовлетворение это не то, что способно подарить счастье на долгие годы… особенно тебе. Ты пожертвуешь всем, а взамен не получишь ничего. Ничего стоящего… Он умеет лишь бороться за обладание, но не любить».

Сейчас ситуация изменилась, она может заставить его всю жизнь бороться за ее любовь при этом не пожертвовав ничем…

- Нет, нет! Не хочу! – не поднимая головы, она несколько раз ударила кулаком по кровати.

Это мерзко и неправильно. Такого не должно быть. И какими бы красивыми словами он это не прикрывал, это обман, фальшь и предательство. Причем их всех троих по отношению друг к другу. Да уж… и свела же их судьба… два закоренелых эгоиста, стремящиеся получить желаемое любой ценой, и она меж ними… тоже эгоистичная и не меньше их озабоченная собственными интересами… и как разрубить этот Гордеев узел непонятно.

«Папочка, - мысленно взмолилась она, - ты всегда меня поддерживал, помоги мне сейчас, подскажи, как выбраться из этой трясины… не хочу, не хочу ввязываться в эту мерзость… Не хочу!»

Ответ пришел не сразу. Она долго лежала, не двигаясь и прислушиваясь к шуму океанских волн за окном бунгало, а потом увидела его. Причем такой, которого явно не ожидала.

Зал отлета, самолет, она улетает одна, потом заходит домой, собирает вещи, чтобы уйти навсегда, и уходит… Уходит в никуда, в неизвестность… ей очень страшно, она совсем одна… какие-то переходы, люди, она долго бредет по мрачным и извилистым коридорам, затем бежит, пытаясь вырваться из обступившего ее скопления домов… а потом вдруг неожиданно сама для себя оказывается на террасе какого-то большого дома. Она стоит на краю лестницы, каменные ступени которой ведут к плещущемуся внизу морю и украшены большими вазонами с цветами, а по лестнице к ней бежит красивая девочка, протягивая руки и радостно крича: «Мама! Мама!»

«О, Господи, откуда у меня ребенок?» – подумалось ей, и она, вздрогнув, проснулась.

Рассветный полумрак заполнял комнату.

Маргарита села и потрясла головой. Это был не ответ. Это был всего лишь сон. Ей предстояло самой решить, в какую сторону она повернет ситуацию, и какой путь изберет для себя.

Надев купальник, она распахнула окно и, чтобы не будить спящего в гостиной Дмитрия, вылезла через него наружу и поспешила на пляж.

Ребята уже купались, и толком побегать ей не удалось, они затащили ее в воду, устроив шумную кутерьму. Причем развлекались и баловались с ней все за исключением Бориса. Он лишь находился всегда рядом, но даже не коснулся ни разу, тогда как другие и хватали ее за плечи и тянули за руки.

Когда она утомленная вылезла из воды, отжимая кончики волос. Он подал ей явно свежее полотенце:

- Вот возьми, вытрись.

- Спасибо, - улыбнулась ему Маргарита, - ты очень любезен.

- Я договорился насчет лодки. Приходи вечером к причалу, и я покатаю тебя.

- Ты когда успел? – удивилась она.

- Я старался, - немного грустно улыбнулся он. – Меня вдохновляла надежда, вдруг вечерний океан и моя забота повлияют на твое решение и чувства… Я ведь совсем не дал тебе времени узнать меня и напугал своей поспешностью… Ты извини, и не торопись с выводами… Ладно?

- Борис, я гадалка…

- Но себя-то ты не видишь, сама говорила, может поэтому и рядом со мной себя не увидела… Не торопись с выводами, прошу… просто не торопись… Ладно?

- Хорошо. Уговорил.

- Тогда приходи вечером на причал. Я буду ждать.

- Договорились, - улыбнувшись, она вернула ему полотенце и поспешила к своему бунгало.

У порога ее встретил Дмитрий.

- И как надо понимать твое лазанье в окна? Ты разучилась пользоваться дверями? – хмуро осведомился он.

- Я не хотела тебя будить.

- Свое полотенце ты тоже по этой же причине брать не стала или тебе нравится пользоваться чужими? Не боишься заразу какую-нибудь подцепить?

- Дымов, прекрати. Я уже взрослая девочка и сама разберусь, чего мне стоит бояться, а чего нет.

- Взрослая, никто не спорит. Но порой даже взрослые нуждаются в опеке и поддержке семьи. Не надо отказываться от родственной заботы и ради сомнительного неудобства перед нами и желания выглядеть независимо, жертвовать возможным благополучием.

- Еще раз и поконкретнее, пожалуйста... Смысл фразы не уловила абсолютно. Парней-австралийцев и то лучше понимаю, хотя они по-английски говорят, и не всегда все слова мне знакомы, но по избыточности фраз, сообразить, о чем идет речь, чаще всего могу. А тут вроде все слова знаю, а что имел в виду непонятно. Какая родственная забота? Попенять мне, что я воспользовалась чужим полотенцем или что-то иное?

- Полотенце это лишь конкретное проявление того отношения, которое ты старательно демонстрируешь. Ты не хочешь беспокоить и предупреждать, что ушла. Просить в чем-то тебе помочь или даже просто подстраховать. Ты постоянно выпячиваешь, что ты независима, и мы как семья для тебя ничего не значим, и ты не хочешь обязываться даже по пустякам.

- У тебя больное самолюбие, Дымов. Ты все воспринимаешь на свой счет. Успокойся уже. Я поступаю так, как удобнее мне, и так будет всегда. Запомни это. Понадобиться помощь – попрошу. А если не прошу, значит, твоя помощь в данный момент не нужна, и с ней лучше не лезть.

- Ты невозможна, Марго… - он сокрушенно покачал головой.

- Уж какая есть. Радуйся, что не я твоя жена, и цени Иринку. Она полная моя противоположность, - усмехнулась она в ответ и, войдя в бунгало, поспешила в душ.

Когда стемнело, перекинув через плечо легкую куртку, Маргарита в нерешительности застыла посередине своей спальни. Дымов смотрел в гостиной телевизор, и можно было, воспользовавшись моментом, вновь улизнуть через окно, избежав вопросов, куда это она собралась, на ночь глядя. Вряд ли он будет проверять легла она спать или нет… Хотя с другой стороны: почему она должна прятаться и таится? Что такого в том, что она вечером идет гулять? Это ее право, в конце концов. Ну и если Дмитрий решит все же проверить легла она или нет, и заглянет в окно, то скандала не избежать, как пить дать. Так что лучше заранее предупредить и расставить все точки над и. И пусть только попробует ей что-то возразить!

Придя к такому выводу, она уверенно открыла дверь и шагнула в гостиную.

- Ты решила прогуляться, Марго? – Дмитрий тут же повернулся к ней. – Хочешь, составлю тебе компанию?

- У меня уже есть компания. Меня ждут, - качнула головой Маргарита.

- Опять будете песни весь вечер орать? Марго, ты бы хоть Иришку пожалела. Она беременная, а вы ей спать не даете.

- Не знала, что голос под гитару без усилителя и акустики долетает на такое расстояние, мне казалось, там в трех шагах шум океана все перекрывал, - иронично пожала она плечами, - но в любом случае, не волнуйся, петь никто сегодня ничего не будет. Спите спокойно, мы постараемся вас не тревожить.

- Это чем же вы намерены там заниматься, если не петь?

- Дымов, а тебе какое дело чем? Да я чем угодно могу с ними заниматься! Хоть спать с ними.

- Марго, мальчики лет на пятнадцать тебя младше. Не фантазируй, не надо. Ты для них старуха.

Слова Дмитрия ее разозлили, и она моментально иронично парировала:

- Ну во-первых, не на пятнадцать, а на двенадцать, а во-вторых, один из них меня уже замуж звал и сейчас ждет мой ответ. Так что имею полное право фантазировать, что захочу.

- Ты с ума сошла? – Дмитрий даже привстал с кресла, на котором сидел.

- Ты, значит, с ума не сошел брать в жены девочку моложе на семнадцать лет, а я подумать над перспективой брака даже с меньшей разницей, непременно сошла с ума. Это что за дискриминация, Дымов? Да я ради одного этого сейчас замуж за него идти соглашусь. Ясно тебе? Тоже мне нашелся оценщик моей психологической вменяемости… Лучше сиди уж и молчи, - саркастично хмыкнув, она толкнула его обратно в кресло и вышла.

Луна, серебристой дорожкой прочертив гладь океана, каким-то нереальным колдовским светом озаряла пляж, замысловатым образом меняя силуэты пальм и причальных мостков, на которых ее ждал Борис. В лунном свете его атлетическая фигура, облаченная в серый спортивный костюм, казалась закованной в серебряную рыцарскую броню. И на фоне темного звездного неба и сверкающей лунной дорожки он казался принцем из сказки, а лодка, покачивающаяся на волнах недалеко от него, волшебной ладьей.

- Марджери, а я уж испугался, что ты не придешь, - улыбнулся он ей, шагнув навстречу.

- Разве можно обмануть такого прекрасного рыцаря? – улыбнулась она в ответ. - Я лишь дожидалась этого дивного пейзажа. Посмотри как красиво, будто в сказку попали.

- Действительно красиво. А ты на волшебницу похожа. В твоих волосах запутался лунный свет, а в глазах отражаются звезды. А может это твои глаза в небе отражаются… - он подал ей руку и помог сесть в лодку, а потом сел сам и оттолкнулся веслом. – Ну что, поплыли в сказку?

- Поплыли, - кивнула она.

Они долго плавали вдоль берега и разговаривали. Борис неспешно греб, и вода, срываясь с весел сверкающими лунным серебром каплями, придавала их задушевному разговору какой-то определенный ритм и даже некую мелодичность.

Борис рассказывал ей о своей жизни, о семье, своих планах и надеждах, а она подбадривала, говорила, что он на правильном пути, что все его чаяния обязательно сбудутся, и его ждут успех, удача и много радостей в жизни…

- Марджери, я хочу, чтобы они нас ждали вместе… С тобою мне так легко, будто знал всю жизнь. Почему ты не хочешь принять мое предложение? Я не нравлюсь тебе?

- Со мною ты не будешь счастлив. Меня нельзя удержать на одном месте и контролировать. Я люблю свободу, самостоятельность и ненавижу, когда меня проверяют.

- Я умею ждать и верить.

- Похвальные качества. При таком раскладе, возможно, у нас бы что-то и вышло, но ты ведь наверняка хочешь секса, а потом детей… Так?

- Конечно, - он кивнул.

- А содержать один жену и детей ты в состоянии?

- Пока нет, но когда я закончу учиться и найду работу, обязательно смогу.

- Я не могу так долго ждать.

- Но ты же сама обеспечена, да к тому же с таким даром как твой, бедствовать ты точно не будешь.

- Я потеряю свой дар, как только лишусь девственности, и моему избраннику придется меня обеспечивать. Ты к этому явно не готов. А ждать несколько лет не готова я, да и ты вряд ли согласишься, - она, чуть подавшись вперед, осторожным движением нежно потрепала его по волосам. – Так что судьба бесспорно не на нашей стороне, Борис.

- Так у тебя еще не было мужчины?

- Нет, не было, - покачала головой Маргарита, а потом, спохватившись, что в английском двойное отрицание невозможно, с улыбкой поправилась: - вернее да, не было.

- Марджери, - Борис отложил весла и, перехватив ее руку, которой она касалась его волос, поднес к губам, - ты необыкновенна. И это так несправедливо, встретить тебя, без памяти влюбиться и не иметь возможности соединить наши судьбы…

Маргарита внутренне усмехнулась, похвалив себя. Для австралийца финансовая невозможность брака оказалась самым убедительным доводом, который его к тому же не обидел.

- Давай договоримся, - продолжил он, - не отказывай мне окончательно. Возьмем тайм-аут и договоримся встретиться через пару лет. Если к тому времени у меня появится возможность полностью обеспечивать тебя, то я сделаю тебе предложение еще раз.

- Лишь с одним условием, если до этого ты поймешь, что встретил свою судьбу, то раздумывать не станешь и сделаешь предложение именно ей. Ну и за мной оставишь право на подобный поступок. А вот если мы к тому времени оба будем свободны, то может и правда судьба…

- Это меня устраивает. Договорились, - Борис не выпуская ее руки, посмотрел ей прямо в глаза, - ты оставишь мне свои координаты, и я буду тебе писать. Ладно?

- Без проблем. Мой е-майл, достаточно простой, - Маргарита продиктовала адрес. – Запомнил?

- Ни за что не забуду, - он вновь прижал ее руку к губам. – Только и ты мне пиши, пожалуйста.

- Не обещаю писать регулярно, но постараюсь.

- Я буду ждать и надеяться.

- Это хорошо, - она улыбнулась и осторожно высвободила свою руку, - ну раз мы обо всем договорились, то может, вернемся? Время совсем позднее, еще пара часов и рассвет…

- Конечно, - он взялся за отложенные весла.

Пристав к мосткам, он выбрался на них и, привязав лодку, помог ей выбраться. После чего, нежно обняв за плечи, проводил до ее бунгало и остановившись неподалеку осторожно спросил:

- Ну как, я заслужил обещанный поцелуй?

- Пожалуй, да, - кивнула Маргарита и, притянув к себе его голову, приникла губами к губам.

Руки Бориса моментально обхватили ее плечи плотнее, и он сильнее притянул ее к себе, после чего на Маргариту обрушился эмоциональный поток такой силы, что она даже растерялась на мгновение. А потом, поставив блок, уперлась ладонями в его плечи и, напористо оттеснив, высвободилась.

- Все, Борис. Вернемся к чему-то подобному, когда окончательно на ноги встанешь.

- Не понял… - он озадаченно посмотрел на нее. – Ты хочешь, чтобы я как-то по-другому встал или что?

- Нет, - со смехом она замотала головой. - Я в смысле финансово поднимешься, чтобы семью обеспечивать. У нас это устойчивое идиоматическое выражение, и я, не подумав, дословно транслировала…

- А… - он понятливо с улыбкой кивнул, - ты извини, я забываю, что мой язык для тебя неродной.

- Так даже веселее. Ладно, я пошла. До завтра, - сделав прощальный жест рукой, она шагнула к входу в бунгало.

В прихожей и гостиной горел яркий свет, но никого не было. Удивившись, что Дмитрий даже еще не ложился в столь поздний час, она уже хотела пройти к себе в спальню, когда противоположная дверь полностью отъехала в сторону, и он нетвердой походкой вышел из нее.

В мозгу у Маргариты тут же неприятной тенью мелькнула мысль, что похоже изрядно напившийся Дмитрий наблюдал за ее прощанием с Борисом из окна Ириной спальни.

- Ну как, тебя можно поздравить с помолвкой? – перегородив ей проход к дверям неприязненно осведомился он, дыхнув на нее сильным перегаром.

- Ложись спать, Дымов, - Маргарита неприязненно поморщилась. - Завтра будем разговоры беседовать. Общаться с тобой в таком состоянии я не буду.

- Это ж какого полета ты у нас теперь птица, что даже снизойти до беседы с родственником тебе в лом? Твой нареченный сопляк - сыночек финансового магната что ли?

- Прекрати, Дымов. Не зли меня. Проспись сначала, а потом поговорим, - Маргарита повернулась к Ире, несмело выглядывающей из дверей спальни. – Ты чего так позволила набраться своему муженьку? Видишь ведь, что еле на ногах стоит… Почему раньше не остановила?

- Тетя Рита, как его остановишь? Он, как ушли Вы, такой нервный стал и орет все время…

- Ты не увиливай от ответа, Марго, - Дмитрий тем временем с силой схватил ее за предплечье. – Говори, на что повелась и дар свой променять решила: на молодое тело этого накаченного слюнтяя или на его кошелек?

- Дымов, отвали! – резким ударом в плечо Маргарита оттолкнула его от себя и, шагнув в свою спальню, уже хотела задвинуть за собой дверь, но Дмитрий не дал.

С силой рванув дверь обратно так, что Маргарита едва удержалась на ногах, он заблокировал ее ногой и, вперив в нее мутный и тяжелый взгляд, хрипло произнес:

- И все ж ответить тебе придется…

- Ир, урезонь своего мужа, а то я обращусь за помощью к охране, и трезветь он будет не у тебя под боком на диване, а в каком-нибудь полицейском участке, - Маргарита вновь обернулась к племяннице. – Ты знаешь мой характер, я это мигом устрою, если сей же момент не объяснишь ему, что нас с ним связывает лишь его кольцо на твоем пальце, и все вопросы ко мне он должен решать через тебя!

- Дим, пожалуйста… - Ира шагнула к мужу и робко потянула за плечо. – Тетя Рита она такая, правда… Она действительно кричать начнет и полицию вызовет, ну оставь ты ее… Пойдем ты ляжешь, поздно уже…

- Отстань, - он, оттолкнув, неприязненно скинул ее руку.

- Слушай, у тебя с мозгами как, Дымов, совсем от алкоголя расплавились? Твоя жена беременна, не смей ее толкать. Еще одно такое действие и я зову охрану. Иди и ложись спать! Немедленно!

- Думаешь, докричишься?

- Если не до них, то до ребят из соседнего бунгало докричусь точно, и они помогут тебя утихомирить и на руки полиции сдать. Поэтому не выпендривайся, мачо ты недоделанный, и иди спать.

- Значит, я, смотревший смерти в лицо почти во всех горячих точках, помогавший там всем чем мог ребятам, хранящим между прочим твое спокойствие, освещавший все это, недоделанный, а эти австралийские молокососы, не имеющих, кроме своего заграничного паспорта, ни одного повода для гордости, доделанные, так?

- Дымов, прекращай нести пьяный бред. Мне надоело. Я рада, что ты гордишься тем, что держал боевое оружие в руках и возможно даже кого-то из него прикончил, но именно меня подобные геройства не восхищают. Я считаю это тяжелой и неблагодарной работой, которую, к сожалению, кто-то должен выполнять, прикрывая безграмотность и непрофессионализм наших политиков, дипломатов или же в некоторых случаях алчность милитаристически настроенных кругов. Типа санитаров в морге, могильщиков или ассенизаторов, не будь которых, мы бы уже все умерли от эпидемий и заражения окружающей среды… Их работа тоже важна, трудна и, на мой взгляд, столь же неблагодарна. Одним словом, лично у меня нет ореола романтизма вокруг военных действий в горячих точках. Призывников-срочников в расчет не беру, ты не меж них тусовался. А остальные делают свою работу, на которую согласились по доброй воле. Ты ими восхищаешься - дело твое, не смею препятствовать, но от меня восхищения не жди. Я скорее восхищусь работой политика, сумевшего за счет своего ума и интеллекта предотвратить боевые действия и найти мирные пути разрешения конфликта, чем работой спецназовца.

- Значит, для тебя, что черпать дерьмо из туалета, что, рискуя жизнью, защищать от врагов Родину действия равнозначные?

- Да, Дымов. Да! Я не могу существовать, ни когда на меня нападают какие-нибудь враги, верующие в то, что всех, кто не одной с ними веры подлежат истреблению, ни когда дерьмо грозит затопить все окрестности. И я благодарна людям, которые по собственной воле, за не особенно большие деньги, отчисляемые в том числе и мною как законопослушным налогоплательщиком, взялись избавить меня, как этого самого налогоплательщика и гражданина своей страны, от этих опасностей. Но не восхищаюсь ими. Кстати в особенности военными. Ну нет у меня пред ними пиетета, что поделать… Для меня они люди, получающие удовольствие оттого, что обладают средством, способным уничтожать и сеять смерть. Не чувствующие боли других, глухие ко всему кроме слов приказа, даже к собственной совести. Я знаю, что именно такими они и должны быть, но восторга по этому поводу не испытываю и по доброй воле с такими людьми постараюсь контактировать как можно меньше.

- Это ты в зоне военных действий не была, а то прибежала бы как миленькая, поджав хвост: спасите, помогите, кроме вас некому… Насмотрелся я на таких фиф, - презрительно скривился Дмитрий.

- Если бы я, не дай Бог, действительно оказалась именно там, то может быть, и прибежала бы… Это их долг спасать меня, как бы я к ним не относилась. Так же как и мой, оплачивать все налоги и соблюдать законы, что бы я по этому поводу не думала…

- Ты расчетливая стерва, Марго! Я это всегда знал, лишь закрывал глаза на это.

- Я рада, что у тебя настало просветление в мозгах и открылись глаза. Может, хоть теперь отвалишь от меня и прекратишь так докучать. Утешься тем, что я стерва и иди уже спать, Дымов. Надоел!

- А если не пойду?

- Дымов, у тебя потребность пьяно поскандалить на тему кто кого уважает? Так ты не в выигрыше окажешься однозначно. Я не постесняюсь устроить крутую разборку с привлечением полиции. Тут полиция работает четко.

- Ты где-то тут видишь полицию?

- Я позову на помощь, и меня услышат. Так что прекращай выделываться, все равно ничего не добьешься, лишь кучу неприятностей наживешь.

- Рассчитываешь на помощь этих сопляков австралийских? Марго, неужели ты не понимаешь, что они лишь используют тебя, а потом выкинут как использованную одноразовую салфетку?

- Тебе какая с того печаль? Боишься, что жаловаться к тебе побегу? Не бойся, не побегу. Мне от тебя ничего не надо. Ни помощи, ни поддержки. Так что можешь расслабиться и спать спокойно.

- Я не могу. Мы одна семья, и я отвечаю за тебя.

- Не смеши меня, Дымов. О какой поддержке речь? Вы с Ириной висите тяжким грузом у меня на шее, и ты еще смеешь что-то о поддержке мне говорить. Бессовестный ты наглец и законченный эгоист, да еще вдобавок и напиваешься, как сапожник. Все! Скройся с глаз моих. Видеть тебя не желаю в таком виде! – она попыталась оттеснить его, чтобы закрыть дверь, но он снова не дал.

- А кого желаешь видеть? Этих мальчиков, целующих тебя взасос у крыльца? Ты последний стыд потеряла, Марго!

- Ну потеряла и потеряла… Что о том горевать. Отпусти дверь и не мешай мне. Это мое дело, кто и как меня целует!

- Не отпущу! Я вообще не позволю тебе больше дверь закрывать. А то ишь моду взяла то в окна лазает, то лишь под утро домой является… Не хочешь горевать о потере стыда, не горюй, но соблюдать правила приличия я тебя заставлю! – склонившись к ней, с напором выдохнул он, обдав пьяным перегаром.

- Дымов, это твои действия уже за все рамки приличия перешли. Заставлять он меня будет… - на Маргариту накатила волна безудержного раздражения. - Прав у тебя таких нет, чтобы хоть что-то заставить меня сделать! Ты мне никто! И я даже знать тебя больше не желаю, самоуверенный тупой алкоголик! Поэтому если не хочешь остаток ночи провести в полиции, прекрати немедленно и иди спать! Ирина, выведи его сию же минуту из моей комнаты, иначе выводить его будет полиция! Еще минута, и я позову на помощь! Ясно тебе? – она сурово свела брови.

- Дим, - Ира все это время нерешительно мнущаяся в стороне, испуганно потянула его за рукав, - давай ты и правда ляжешь. Утром поговорим. Тетя Рита ведь и вправду сейчас или пойдет жаловаться или кричать будет… Пойдем…

- Кричать будет, говоришь… - Дмитрий, недобро усмехнувшись, повернулся к Ирине: - Сбегай, принеси полотенце.

- Зачем? – озадаченно поинтересовалась она.

- Сказал: принеси, значит, принеси! – рявкнул в ответ он, и Ира, поспешно отступив, направилась в ванную комнату.

- Все! Надоело! - Маргарита шагнула к окну, намереваясь распахнуть створки и позвать на помощь, но Дмитрий стремительно, и откуда только координация у пьяного взялась, метнулся к ней и, обхватив, сжал в объятиях, зажимая рот.

Она постаралась вывернуться, сильно укусила его за ладонь зажимающую ей рот, потом ударила локтем в бок, но Дмитрий захват не разжал, наоборот сжал сильнее, лишая возможности вырываться.

- Дим, я принесла полотенце, - вошедшая в спальню Ира ошарашено застыла в дверях, наблюдая за их схваткой, не в силах вымолвить больше ни слова..

- Дай сюда! – властно скомандовал Дмитрий, высвободив одну руку, а второй по-прежнему зажимая Маргарите рот.

Воспользовавшись моментом, Маргарита вновь попыталась вырваться, руками вцепилась в его руку и попыталась оторвать от своего лица, потом ногтями проехалась по всей длине руки, оставив длинные кровоточащие полосы, но Дмитрий, не выпуская ее, лишь более злобно гаркнул Ире: «Дай, я сказал!», и та испуганно сжавшись, протянула ему небольшое махровое полотенце.

Выхватив его у нее из рук, Дмитрий повалил вырывающуюся Маргариту на пол и стал запихивать полотенце ей в рот.

- Дим, ты что делаешь? Перестань, пожалуйста, - срывающимся голосом выдохнула Ира, не отводя потрясенного взгляда с их извивающихся на полу тел.

- Пошла вон отсюда и сиди тихо как мышь в своей спальне, чтоб не звука не слышал, а то и тебе достанется! – раздраженно прикрикнул он на нее, и она зажав в страхе руками рот, попятилась из спальни.

А Дмитрий тем временем, дотянувшись до подзарядки телефона, вырвал ее из розетки и ее шнуром скрутил Маргарите руки за спиной.

Она, поняв, что он задумал, выворачивалась и мотала головой, пытаясь выплюнуть полотенце, но сила была не на ее стороне. И вскоре, спустив с себя брюки, и задрав ей платье и порвав все нижнее белье, он овладел ею.

Закончив, он крепко сжал ее плечи и долго смотрел в глаза. Маргарита не отводила взор. Сейчас, когда он продемонстрировал силу и с ее помощью добился желаемого, в ее душе не осталось никаких чувств кроме всепоглощающего презрения к нему. И это презрение она безудержно изливала взглядом, ощущая, как он постепенно под ним отрезвляется, и к нему возвращается способность трезво мыслить. Через некоторое время, не выдержав, он нервно сглотнул и отвернулся.

Потом разжал руки, отстранился и встал, поправляя и застегивая брюки. Затем наклонился к ней, вытащил полотенце изо рта и, повернув на бок, резким рывком разорвал стягивающий ее запястья провод.

Маргарита приподнялась и встала, одергивая платье. Она чувствовала, что сейчас может как угодно ругать или бить Дмитрия, он все снесет, но делать ей это не хотелось.

- Выйди отсюда, - холодно проронила она.

- Да, конечно, - хрипло проговорил он и поспешно вышел, закрыв за собой дверь.

Маргарита, тяжело вздохнув, на несколько секунд прижала руки к вискам, пытаясь сконцентрироваться и решить, что делать дальше. Решение пришло моментально.

Шагнув к шкафу, она достала чистое белье, переоделась. Потом сложила в дамскую сумку кошелек с деньгами, документы, ключи от квартиры и окинула взглядом комнату, решая брать ли еще что-то из вещей... Нет, она не будет ничего брать. Ей это теперь ни к чему. Бросив на себя прощальный взгляд в зеркало, она удовлетворенно кивнула сама себе и решительно вышла.

Дмитрий сидел на краешке дивана в гостиной, уперев локти в колени и склонив голову к сжатым меж собой кистям рук, чуть дальше, плотно прижавшись к нему, сидела испуганно-нахохлившаяся Ира. На звук открывающейся двери он поднял голову и поспешно встал.

- Марго, не надо здесь идти в полицию, прошу. Хочешь меня посадить, заяви дома, я все подтвержу, клянусь. Только здесь разборки не устраивай, пусть Иришка до дома доедет нормально.

- Не хочешь, чтобы на тебя в полицию здесь заявляла? – презрительная усмешка скривила ее губы. - Ладно, не буду, оставим все разборки до дома… но при двух условиях: ты от Иры все оставшиеся дни не отходишь - раз, и меня не разыскиваешь - два. Обещай! - в заключении потребовала она.

Сметенный властностью, сквозившей в ее голосе, Дмитрий подавленно кивнул: - Обещаю.

- Вот и прекрасно, - холодно проронила она и стремительно вышла из бунгало.

В сумраке приближающейся зари она прошла к стойке администратора и, растолкав сонного служащего, сообщила ему, что ей позвонили с работы и теперь ей срочно требуется вернуться домой. В деньгах она не ограничена, и если он ей поможет, то точно не пожалеет об этом.

Чернокожий туземец, быстро сообразив, что сделка может быть выгодной, без промедления взялся за телефон, и уже через десять минут она сидела в катере, увозившем ее на соседний остров, на котором было налажено регулярное транспортное сообщение с материком. А еще через пятьдесят летела в маленьком самолете к центральному аэропорту.

____________

от автора: Если интересно, что было дальше, черканите пару строчек в комментариях, и я продолжу писать ;)

Другие произведения автора:

Превратности любви.

Памяти друга

ДНЕВНИКИ ЭЛЬФОВ

Это произведение понравилось:

Вячеслав Светлов

Рейтинг: +1Голосов: 1854 просмотра

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Добавить комментарий

RSS-лента комментариев