Новые
МенюПод ветвями уставшего ясеня часть 24
7 апреля 2019 — Наталья Шатрова
24
Вечер... Иван был в ванной, а Аня укачивала дочку и думала о новой наступающей весне. Она, почему-то стала отсчитывать жизнь по наступающим вёснам. Одна весна без Даньки. Вторая весна... Третья... Иногда Аня не выдерживала: воспоминания накрывали её, прокручивая в голове цепь из разных событий, проведённых с Данькой. Мучительная тоска иногда возвращалась к ней ночами. Замечая её напряжение, Иван умолкал в такие моменты. Он прижимал её к себе, и она в полную силу давала волю слезам. Он оставлял за собой право дать ей возможность выплакать новую волну боли. Утром всё было по-прежнему. Только Аня понимала, что не отдаёт Ивану те чувства, которые могла бы отдать. Есть в её сердце уголок, в нём хранит она многое для Даньки. Скорее всего, Иван остро чувствовал это и по-прежнему ждал. Ещё и года не прошло, как они были вместе, и Аня понимала, что её молчаливая тоска ранит его. И эти настойчивые звонки тоже. Она видела неспокойный взгляд Ивана через прищуренные глаза.
Её задумчивость прервал телефонный звонок, которого она больше не ждала.
- Привет. Ты счастлива?
- Привет. Человек не может быть счастливым, если ему кто-то лжёт.
- Иван тебе лжёт? Я всегда говорю правду тем, кого люблю.
- Ну да... Ты обманываешь тех, кого не любишь. По логике так выходит. Вопрос, можно? Почему ты вернулся? Ты так долго не звонил.
- Я скучал. Ты знаешь обо мне больше, чем все. Я позволил этому быть. Почему-то я тебе верю.
- Есть такое свойство у человека - верить людям. Ты жалеешь, что позволил знать тебя?
- Нет. Не жалею.
- Я разговаривала с твоей Катей.
- Ну и правильно. Мы же не рыбы, у нас цивилизация. И о чём вы говорили?
- Я не стану пересказывать личный разговор.
- Я знаю о вашем разговоре. Аня, зачем ты рассказала о нас незнакомому тебе человеку?
- Ты о Кате так? Я ничего плохого не говорила. Это мне рассказывали о тебе.
- Не лги, она мне всё рассказала. Зачем ты пустила её в наше общение?
- Разве я? Она сама позвонила. Значит, узнала у тебя мой номер телефона.
- Ты повела себя так, как вроде с сестрой родной говорила. Открыла ей все тайны.
- Господи... Да что я ей такого открыла? И говорила я о тебе только хорошее.
- Я вот живу с ней и ничего не доверяю. Пойми, она не такая, какой хочет казаться. Я с тобой тут годами общаюсь и верю.
- Я не буду перед тобой оправдываться. Великих тайн в нашем разговоре, я ей не открыла.
- В подробностях говорить не буду, но она плохо отозвалась о тебе. Я не хочу, чтобы ты плакала, а ты будешь плакать.
- Мне всё равно.
- Это такой человек, что перевернёт всё по-своему.
- Зачем ты звонишь? Чтобы говорить о ваших взаимных обидах и меня в чём-то упрекать? Упрекай свою Катю и доводи её до слёз.
- Надо, будет, значит - поплачет.
- Или сказать тебе всё, что она говорила о вас? Думаю, что равнодушным ты не останешься.
- Не закатывай там глазки свои. Она обо мне ничего не знает.
- Неужели? Мне просто жаль вас. С такими упрёками жить невозможно.
- Я тебя жалею.
- А меня не надо жалеть. Пожалей себя. Ты пришёл бельём семьи своей трясти? Или поговорить захотелось?
- Спасибо, что ответила на звонок. Я люблю тебя.
- У тебя куча других девочек в телефоне и интернете. Ты играл чувствами людей, нисколько не беспокоясь, что они верят тебе.
- Ты сама веришь в то, что говоришь? Может, и были, я общался. Только среди них ты одна была в сердце. Я же знаю, что ты хорошая.
- Тебе сказать, что она говорила? Я просто в тихом шоке от вашей жизни.
- Не ругайся. Так многие живут, если не все. Мы спокойно поговорим?
- Я не могу говорить. У меня дочка не спит.
- Чё?.. Какая дочка? Погоди... Не бросай трубку. Я же всё равно позвоню.
- Нет, я отключу телефон. Мне кажется, что ты болен. Спокойной ночи.
- Я болен тобой. Смертельно.
И он звонил. Аня унесла телефон на кухню, чтобы не разбудить детей, и не отвечала на звонки. Он долго и настойчиво звонил, забывая про время суток и дни. Она стала отключать телефон на ночь.
«Неужели он не понимает, что невозможно оставить себя там, где создано другое? И если прикасаешься, то постарайся не испортить. У них с Иваном и так не все узелки разглажены. Хотя разорвать эти узелки никому теперь не под силу: слишком крепко связаны они доченькой».
Аня чувствовала себя скованно, замечая серьёзные взгляды Ивана на неумолкающий телефон. В один из вечеров она не выдержала.
- Ваня... После разговора с Катей, я стараюсь не отвечать ему. Я же ей обещала, - она повернулась и виновато посмотрела на Ивана. - И заблокировать не могу, я не стану с ним так поступать. Он живёт с семьёй, и всё равно одинокий. И не со зла он сейчас звонит. Возможно, что его некому выслушать. Он сам себя съедает.
- Ну да... Особенно если вечер и по делам идти не надо. Сидишь себе дома, накатил водочки, тепло, уютно. Хорошо думается и мечтается. И со скуки - а дай-ка я позвоню.
- Я не могу так. Не хочу поступать плохо, чтобы со мной так не поступали.
- А можно и просто так поваляться, без всяких мыслей. Голове тоже надо отдохнуть от ежедневного бреда. А тут разговорчик назрел, - Иван надел куртку и набросил на плечи шарф. - Аня, а ты ответь ему. Я пока терпеливо наблюдаю.
- Ты мне веришь?
- Верю. Я знаю, что ты не поступишь плохо, - он обнял её. - Ответь ему, пусть наговорится. Может, хоть замолчит. Пока.
«Да-да... Он вот на работу, на какую-то срочную ночную тревогу, а она прочно застряла в новом декрете. И пока дочка подрастёт, она потеряет всю профпригодность. Ещё и снег в апреле, как отголосок позднего зимнего кружева. Завтра Иван будет днём дома, и они перед обедом соберут своё семейство на прогулку. Одной тяжело с ними. Вот никогда бы не подумала, что у неё будет трое детей. Ну, максимум двое. Теперь они пищат по квартире на разные голоса, и она безумно счастлива. Пусть растут... Вот только Ивану сейчас тяжело: он взвалил на себя такую большую семью».
На кухне, выставленный на маленькую громкость, всё звенел и звенел телефон. Прямо террорист, какой-то телефонный.
- Я до сих пор не заслуживаю ответа на звонок?
- Я не могу говорить, дети спят. Глубокий вечер, почти ночь, а ты трезвонишь.
- А ты не отключайся. Где Иван?
- На службе.
- На балкон уйди, я много времени не отниму.
- Нет. Я обещала Кате, что не буду с тобой общаться. Иди к ней.
- Я с ней. А ты уже со мной общаешься. Я долго не звонил, выслушай.
- Я слушаю тебя. Ты пьян?
- Ты до сих пор меня боишься? Самое главное для тебя - пью я или не пью?
- Я не хотела бы, чтобы это оказалось правдой. Я верила тебе.
- Глупой себя не показывай.
- Ну-у... Ты не меняешься.
- Ты любишь или просто привыкла ко мне? Чувства-то не умирают, Анечка.
- Ой-ой... Как же ты хочешь, чтобы я призналась в любви. Как же ты хочешь это услышать.
- Ты давно это сделала, и я храню всё в сердце.
- Тогда проси меня скорее. Может, я и признаюсь. Проси, ты же умеешь это делать.
- А кому ты ещё признаёшься в любви? Ивану?
- Детям.
- Я хочу говорить с тобой о нашем, а не про ваше с Иваном. Это твоё.
- А при чём тут Иван? Я не говорила сейчас о нём.
- Он же твой теперь, как его не любить.
- Мой. И единственный. А мне однажды сказали, что у тебя много таких, верящих в чистые чувства. Звони им.
- Верь Кате, наивная ты моя.
- Да. И я рада, что такая. Ты всё спросил? Я хочу спать.
- Мне тебя, маленькую мою, хочется обнять и защитить от всех. Я соскучился. Люблю.
- Закрой глаза, послушай музыку, и мечтай о вечном. Пока.
- Я буду пить водку и мечтать о тебе.
Аня налила чай и присела к столу, пытаясь позвонить Ивану. Ей хотелось успокоить его, он ведь явно ушёл из дома с раздражением. Пусть он услышит её и не сомневается. Сделать вызов у неё не получилось, ей вновь позвонил Анатолий.
- После разговора с ней, ты сомневаешься во мне?
- Я не знаю тебя в жизни. И я ничего не спрашивала, это она делилась вашими высокими отношениями.
- Ну и умничка. У тебя любовь к Ивану?
- А ты у жены своей спроси, есть ли у неё любовь. И где твоя любовь? Ты же так красиво говоришь о ней.
- Моя любовь здесь. Я долго бьюсь, но так и не увидел её ни разу.
- Твоя любовь позволяла гадости в мою сторону.
- Это был не я, там говорила водка.
- Я знаю все твои уловки и всегда узнаю по голосу, даже если будешь звонить с чужого телефона.
- Ты прости, конечно, но я тебе в последний раз скажу. Я любил тебя так, что земля из-под ног уходила. И люблю. Училка ты моя.
- Кстати, в переписке не поправляй меня в правилах русского языка. Это смешно.
- Слово «што» в русском селе произносили наши отцы, деды и прадеды.
- Это произношение. А я пишу по правилам правописания - «что».
- Хватит, а. Расскажи лучше, что-нибудь о себе. Побольше.
- Ночь, мои все спят. Когда Иван дома, то они с дочкой засыпают носами друг к другу. Она хитренькая, ей спокойно только у нас в серединке и пока не посопишь рядом. А потом он уносит её в кроватку. И с мальчишками так же. Поговорим с ними в их спальне, тогда и они засыпают. И сестрёнку любят. Они ведь тоже маленькие. Люблю всех.
- Ты прости, конечно, что звоню. Ну и давай, беги к ним. Ложись рядышком и никогда не бросай.
- Ты прощаешься?
- Ни за что. Спи, иди.
- Я высплюсь. У меня в духовке пицца запекается, разная на двух листах. Иван убежал, не дождался.
- Тогда поговори маленько со мной. Я на доме, строю до сих пор. Сейчас покурю, рюмаху выпью и дальше работать буду.
- Ночью? Иди к жене, и не обижай её.
- Подожди. Ты на мосту была?
- Я часто бывала там после Даньки. В последнее время нет, слишком много забот.
- Как там мой замок? Не заржавел?
- Раньше был на месте. Вдруг ты его сшиб давно.
- Нет. Так и висит там.
- Иди, работай. Катя будет обижаться. Она понимает, что ты звонишь мне сейчас.
- Мне всё равно. И мне хочется на мост. Времени только нет, работаю три дня и один день дома. Сплю мало, - Анатолий вздохнул в трубке. - А на мосту, да... Память добрая, и всё там красиво. И с Иваном там встречались. Хочу стоять там и думать о тебе. Пока.
Ивану она всё-таки дозвонилась. И несмотря на свою страшную занятость, он спокойно ответил:
- Не накручивай себя. Спи, поздно уже, - крикнув в сторону зычным голосом «куда, пл...», он добавил: - Аня, это не твоя проблема, а моя. Спи, давай.
- Хорошо. Ого, какой ты там строгий, - она рассмеялась и отключилась.
«Легко вот так сказать - радуйся жизни. Каждый день, как испытание на прочность. Дни пролетают, как пули у виска, и в запасе не остается сил на себя. А надо. На себя-то... Ну надо же, нашла с чем сравнить: как пули у виска. А может, как птахи в небе?.. Ничего. Детки быстро подрастут, и она выйдет на работу. Вот, - она даже представила как идёт в свой класс, приглушённо стукая каблучками. - Ничего... Маленькие и хрупкие очень выносливые. Впряглась, как какой-нибудь Штирлиц с железобетонными нервами, и нет никакой возможности поплакать за себя несчастную. Закопалась в детях и быте до такого личного сочувствия, что даже себя родимую жалко. У меня же очередной кризис из-за домашнего заточения. И пожалейте меня. Обратите внимание, ведь мне же так трудно. Ничего... Вырастут все сразу вот такой кучкой, и им с Иваном легче станет».
Аня пекла блины к завтраку. Провозившись поздним вечером с разными делами, она откровенно не выспалась. В их спальне мама Вера ворковала с проснувшейся маленькой дочкой. Заглянув к ним, Аня осторожно прикрыла дверь. Ей нравилось, что мама Вера принимает их с Иваном семью, как свою. Так легче жить ей, особенно при внуках. Возвращаясь на кухню, Аня заглянула в маленькую спальню к сыновьям. Спят. Сопят... Она улыбнулась, сдержав навернувшиеся слёзы. Данька и Никита спали теперь на большой двухъярусной кровати с ограждениями. Поспорив однажды, кто будет спать вверху, а кто внизу, они послушались Ивана и дружно согласились меняться местами первого числа каждого месяца. Всё строго и по графику, как в армии.
Разливая новый блин на сковороду, Аня вновь корила себя за вчерашнее. Она чувствовала свою вину перед Иваном за эти настойчивые звонки.
«Разнылась... Сидит дома на всём готовом и умудряется ещё жалеть себя. Это Ивана надо пожалеть. Это у него постоянные выезды на полигон, прыжки и стрельбы, марш-броски на дальние расстояния. И неважно - снег или дождь, морозно или жарко. Ещё и дома дел разных куча. Он хоть и здоровый, но всё равно устаёт. Да... Он ведь ещё и песенки поёт их доченьке, и как оказалось красивым голосом. И дочка слушает его, открывая глазки и нахмурив бровки. Слушает...»
Послушала она однажды такую песенку, после его очередной командировки. Сидя на кровати и задумчиво глядя в одну точку, Иван монотонно качал дочку на руках и напевал. Тихо так, и спокойно.
Ночь, как горошина, падает медленно,
Сердце встревожено, словно простреляно.
Горные склоны, засады и схроны, разведка идёт.
Вслед за туманами, бродим фантомами,
Горести мамины, будем ли дома мы,
Между растяжками, тропами тяжкими, разведка идёт.
Мы ходим в гости непрошено, не извиняемся,
Делаем крошево и растворяемся.
Волчьими тропами, вражьими тропами, разведка идёт.
Когда же небо укроется призраком-тучею,
Сердце становится - мышью летучею,
Снова ущельями, тайными целями, разведка идёт.
Вслушиваясь за дверью в слова, она сама словно прошлась этими тропами, ощутив на себе бегающие по коже мурашки. А потом... Потом он рассказал ей о Ваське, о друге своём детдомовском. Рассказал страшные вещи. И как оказалось, что в этот день у Васьки был день рождения.
«Ванечка... С простреленной душой и шрамами на теле. Они остались на всю жизнь отголосками жестокой, так до конца непонятой всеми войны. И нужно видеть ту грань, когда можно убедить его, настаивая на своём, а когда оставить право решения за ним. Вот без её советов, он точно обойдётся. Как же он раньше-то без них жил? Ну да... Сарказм на себя, любимую, так и прёт. А он... Собранный и категорично уверенный в своих силах человек, максимально ограниченный в жизненных потребностях. И ещё... Хвативший личного через край, и убеждённый в том, что можно даже чуток добавить. Выдержит».
И Аня вспомнила. Там, на горе... Одеваясь, он встал тогда во весь рост, и она впервые заметила широкий шрам на спине выше поясницы. И ещё затянувшуюся рваную отметину выше шрама. На горе она промолчала. Она спросила о них позже, когда переехала к нему. Махнув рукой, он уклончиво и без подробностей ответил:
- Это? Да так... Зарубка с чеченских гор. Чтобы не забыл.
- Ваня, а тебя никто не пытался забрать из детдома? - она давно хотела спросить его о детстве, и решилась только в том разговоре.
- Нет. Восьмидесятые годы, и особо не принято было забирать детей из детдомов. А дальше девяностые, там мы вообще никому не нужны были. Хорошо, что спортивные секции пошли. Я стал заниматься рукопашным боем и боевым каратэ. Там воспитание было. Дальше армия, спецназ и учебка.
В первые месяцы их совместной жизни, она была закрыта в своём мирке и всеми силами пыталась вылезти из него. Как черепаха из панциря. Прошлое наплывало часто, и особенно, как только она оставалась одна. Или ночью... И её спасительного балкона больше не было. Выстроив для себя границы этого мира, она жила в нём и порой отказывалась воспринимать всю полноту реальной жизни. Полный хаос внутри, и невозможность найти выход из своей раздвоенности.
Иван был достойно терпелив. Теперь, когда в их жизни появилась дочка, Аня поняла как трудно ему было, когда она отодвигалась в сторону. Очень трудно... Одна её половина была в снах, другая с Иваном. А к нему её тянет. И сильно... Себя не обманешь, и значит он ей нужен. Только она до сих пор иногда отодвигается. Она словно убегает в сны, где в светло-зелёных тонах вдруг появляются смеющиеся Данькины глаза. И она улетает...
«Сны - это невероятно тонкая вещь. И особенно полёты во сне. Наверное, это генетическая память. Вдруг наши далёкие предки долго жили в невесомости, а нам достались только сны? Вдруг мы сами себе обрубили крылья?.. Иногда мы летаем во сне, и в нас остаётся острое ощущение физического полёта. Во сне человек переживает разные состояния: смех и слёзы, ощущение счастья и радости, и даже страха.
Просыпаясь, ты никак не сообразишь в первые секунды, что это был всего лишь сон. И хочется продолжения. А это просто работа мозга и подсознания. Только и всего... Если бы люди на самом деле летали во сне, то поутру они считали бы шишки на лбу, набивая их о поднебесье. Да-да... Или взлетим, возгордимся собой, и бац об землю. И сразу больно... Из-за собственной психики.
Наверное, надо принимать сны, как подарок с небес, и быть благодарной за подобные встречи. Главное, чтобы это никак не отражалось на их с Иваном жизни. Это просто сон. Она увидит Даньку ночью, и льёт потом слёзы Ивану на грудь. Принимай... И он принимает. Он гладит её волосы и достойно молчит. Понимает всё и молчит. Достойно терпит и достойно молчит. О чём думает в такие минуты, это только он знает. И опять же... Как человек может заставить себя не плакать, когда плачется?.. Запуталась она. Как котёнок в клубке бабушкиной пряжи.
Ей же хочется говорить с Иваном... Так не молчи, не дай покрыться пылью нужным словам. Ведь тянет же к нему, словно магнитом, толкает в спину и шепчет с придыханием - вперёд, Аня!.. Протяни руку и погладь, где захочется. Только её рассудок упорно так говорит: живи ровненько и всё, он же любит и ладно. А ты, как-нибудь при нём.
А ведь у неё есть желание обнять его самой. Так давай!.. Как бабочка на огонь. Или нравится давить в себе чувства, витая в своих снах?.. Так зачем тогда обманывать его?.. Да и себя тоже. Иван же понимает, что забыть не получится, что они с Данькой друг у друга подкожно. А он тогда тут причём?.. Он хотел своего счастья, и она откликнулась. Сама».
- Да уж... А я всё чаще замечаю, что меня, как будто кто-то подменил... - пропела она фразу из мультфильма и вздохнула: - Ну и мысли!
«Вот недавно, видела же она сон... Вечер, почти осень, и грусть такая предосенняя. Она шла по длинному проспекту города, наблюдая за суетой машин и спешкой людей на улицах. Солнце над горизонтом роняло тусклые лучи, пробивающиеся сквозь тяжесть облаков. Наверное, скоро пойдёт дождь. Она крутила в руках кленовый лист, вдыхая не обогретый солнцем воздух.
И вдруг, в этой безразличной толпе, она увидела быстро идущую навстречу девочку. Наперекор всем, сжав в кулаках рукава свитера в яркую разноцветную полоску. Со смехом и слезами в глазах, со слегка склонённой головой... Девочка шла, размазывая слёзы рукавами. И чем ближе она приближалась, тем тревожнее Аня вглядывалась в черты её лица.
Она... Постойте! Да это же она!.. Сама себе навстречу. Наперекор всем. И самой себе тоже... Столкнувшись с ней, девочка отрешённо посмотрела в глаза, задержалась на миг и ушла дальше. И туман... Её накрыл туман с запахом осеннего дыма. Низкие тучи плыли вдаль, и вскоре по асфальту гулкой дробью забарабанил дождь. Промокшие и продрогшие тени людей уходили прочь с улиц. Она осталась одна под дождём, застывшая от встречи с самой собой. Проснулась она после того сна с разбитым надвое сознанием. Сегодня ночью ей встретилась она - девочка из снов о Даньке.
Вот представить бы на мгновение этот мир без фантазий! Это же скука и чёрная тоска. Сколько всего прекрасного не случилось бы, не сочинилось, и не создалось. Зачем тогда вся эта серость?.. Пусть будут сны и фантазии. Цветные. Красивые...
И пусть будут влюблённости... Обязательно. Пусть будет всё, что приносят они в нашу жизнь. Например, их доченьку. Счастья хочется всем: и мужчинам, и женщинам. Природа у нас разная, но мы дополняем друг друга. Без любви не будет жизни никому. Всё... Надо начинать любить его сильно. Надо!»
Почуяв запах блинов, из спальни на кухню прибежали проснувшиеся мальчишки, а за ними и мама Вера с дочкой Дарьей Ивановной. Мальчишки шумно уселись за стол и нетерпеливо ждали тарелки с кашей и чай с блинами. Мама Вера заботливо прижимала к себе их дочку, затихшую в полудрёме, и с нежностью смотрела на внуков. Ане показалось, что она даже болеть стала реже. Все они - Аня, Иван, мальчишки и маленькая Дашенька остались её семьёй.
- «Что ей самой не хватает? - думала она, наливая чай в кружки. - Есть дети, муж... Преодолевай своё внутреннее табу и просто живи. Он же ждёт... До сих пор. Ждёт, как любящую его с головы до пяток женщину. А что женщина?.. Счастье женщины прежде всего в детях и семье».
- Привет. Если к душе прикоснётся понимающая душа, то ты почувствуешь такое счастье, словно все бабочки слетелись в руки.
- В интернете вычитал?
- Сына моего хочешь увидеть? Сейчас фотки скину.
- Да. А где Катя?
- У матери своей. Ушла.
- Ой, Толя... Зачем ты её обижаешь?
- Я просто живу с ней.
- Почему она у мамы?
- Смотри фотки.
- На Катю больше похож? И вроде тёмненький, смуглый.
- Моего разве нет ничего? Училка моя.
- Есть, и много. И не училка, а педагог-филолог.
- Ну, прости. Для меня ты была и остаёшься милой училкой. Глаза, улыбка. Это моё.
- Да в конце-то концов... У тебя семья, сын, жена.
- Учи-учи, солнышко, раз завелась. Я всё равно останусь таким, каким полюбил тебя. Скучаю.
- Борись с собой. Я не позволяла тебе скучать.
- Я люблю тебя.
- Иди к семье. И пока, - Аня слегка запнулась и быстро продолжила. - Нет, подожди. Катя сказала мне такую вещь, от которой я до сих пор улыбаюсь.
- Что она сказала?
- Толя... Разве можно отбить у человека то, чего он никогда не видел?
- Не видел, но чувствовал. Однажды я сидел в машине у твоего дома и смотрел на окна. Темно было, свет в них то загорался, то гас, но я не знал, где твоё.
- Я не уверена, что всё так и было. Возможно, что ты это выдумал.
- А ты всё-таки завелась на её слова. Помнишь, ведь.
- Ох... Сейчас, как скажу-скажу, то заведёшься сразу ты. Не знаю, чем тебя потом успокаивать?
- Я бы сказал чем, но уважаю Ивана.
- Зачем звонишь?
- Человеку не запретишь помнить и любить.
- Не ругайся с Катей, не делай поспешных выводов. Ты так плохо говоришь всегда о своей женщине.
- Какие выводы? Что ты хочешь услышать? Прости, я не помню, в прошлый раз был пьян. Как и сегодня.
- Ты пьёшь? Катя не обманывала?
- Я говорю тебе правду. Я пью и не работаю. Катя права, я - дрянь.
- И сейчас пьёшь? Не надо звонить мне. Тебе лучше замолчать. Совсем.
- А может, ты спасала меня всё это время. Не допускаешь такой мысли? Я ведь хотел приехать, когда ты собралась прыгать с балкона. Я отпустил тебя к Ивану, и просто не хочу теперь ничего. Не вижу возле себя той, которая дорожила бы чувствами.
- Толя, ну послушай меня... У тебя сынок растёт, красивый такой мальчик. Ему нужен хороший и сильный отец. Не делай их несчастными.
- У меня просьба, не отвечай больше Кате. Никогда. И не говори ей, что я звоню тебе. Не предавай.
- Я не предавала. Я не общалась с Катей после того звонка. Я сказала ей всё, чтобы она успокоилась. Поверь.
- Анька... Не буди во мне... Я прошу. Я ничего не хочу, просто общаюсь с тобой и всё. Потребность такая есть.
- Нет, это ты меня прости. Я думала, что вам будет легче после того разговора.
- Стало хуже. Она позорит меня при любом удобном случае. Например, что есть ты, что я тупо дохну по тебе. Что я слабак, так и не добившийся той бабы в телефоне. Ей нельзя доверять. Я нашёл её и думал, что обрёл семью. А оказалось, что змею пригрел на шее.
- Я говорила ей, что ты добрый. Просто к тебе относиться надо по-другому. Значит, она не поняла. Не смогла.
- Не открывайся незнакомым людям, это обернётся против тебя. Она ревнует, и просто льёт грязь. Ладно, я... Вытерплю. Я не хочу, чтобы она тебя в эту грязь пихала.
- Прости... Я не знала, что тебе будет плохо.
- Ты лучшее, что есть у меня, и это останется со мной. Я же по твоему совету её нашёл. А теперь хочу тишины.
- Она совсем молоденькая. Я говорила ей, что мы даже не виделись, - у Ани дрогнул голос. - Толя... Мне страшно, я же ни в чём не виновата. Я мешаю твоей тишине?
- Нет. С тобой я отдыхаю. Хочешь, я скажу, что она выдала? Всё, говорит, хватит меня пугать. Хватит стращать и говорить, что заберешь всё и оставишь меня без сына. Городи всякую ерунду и пытайся уколоть побольнее. Ты черствый и страшный человек. Особенно в гневе. А если выпьешь, то вообще идиот. Я не хочу больше с тобой жить. Я устала, ты не исправим. Лови, тащи за волосы. Я из последних сил буду от тебя уползать. Мне не нужна такая жизнь. Ты не умеешь любить. В тебе, словно бес живет. Вот такой я человек, Анечка.
- Это из-за меня? Не надо мне больше звонить.
- Причём здесь ты. Живём мы так с ней. Я не помню, что говорю ей в ответ. Допился.
- Толя... Помнишь, я ходила на праздник с Иваном? Я впервые вышла тогда на сцену после случившего со мной ужаса. Я стояла перед залом, и он молчал. Тишина... Все ждали. И я нашла в себе силы... Я отключила этот зал совсем, и видела в нём только Даньку. Я искала глазами места, где сидела с ним. И пела я только для него. Иначе я не смогла бы, я задавила бы слова слезами. Я дарила их Даньке... Найди силы изменить себя ради сына. Жизнь не даётся просто так, в ней надо своё выстрадать. Я это поняла. Пока.
Вечер... Иван был в ванной, а Аня укачивала дочку и думала о новой наступающей весне. Она, почему-то стала отсчитывать жизнь по наступающим вёснам. Одна весна без Даньки. Вторая весна... Третья... Иногда Аня не выдерживала: воспоминания накрывали её, прокручивая в голове цепь из разных событий, проведённых с Данькой. Мучительная тоска иногда возвращалась к ней ночами. Замечая её напряжение, Иван умолкал в такие моменты. Он прижимал её к себе, и она в полную силу давала волю слезам. Он оставлял за собой право дать ей возможность выплакать новую волну боли. Утром всё было по-прежнему. Только Аня понимала, что не отдаёт Ивану те чувства, которые могла бы отдать. Есть в её сердце уголок, в нём хранит она многое для Даньки. Скорее всего, Иван остро чувствовал это и по-прежнему ждал. Ещё и года не прошло, как они были вместе, и Аня понимала, что её молчаливая тоска ранит его. И эти настойчивые звонки тоже. Она видела неспокойный взгляд Ивана через прищуренные глаза.
Её задумчивость прервал телефонный звонок, которого она больше не ждала.
- Привет. Ты счастлива?
- Привет. Человек не может быть счастливым, если ему кто-то лжёт.
- Иван тебе лжёт? Я всегда говорю правду тем, кого люблю.
- Ну да... Ты обманываешь тех, кого не любишь. По логике так выходит. Вопрос, можно? Почему ты вернулся? Ты так долго не звонил.
- Я скучал. Ты знаешь обо мне больше, чем все. Я позволил этому быть. Почему-то я тебе верю.
- Есть такое свойство у человека - верить людям. Ты жалеешь, что позволил знать тебя?
- Нет. Не жалею.
- Я разговаривала с твоей Катей.
- Ну и правильно. Мы же не рыбы, у нас цивилизация. И о чём вы говорили?
- Я не стану пересказывать личный разговор.
- Я знаю о вашем разговоре. Аня, зачем ты рассказала о нас незнакомому тебе человеку?
- Ты о Кате так? Я ничего плохого не говорила. Это мне рассказывали о тебе.
- Не лги, она мне всё рассказала. Зачем ты пустила её в наше общение?
- Разве я? Она сама позвонила. Значит, узнала у тебя мой номер телефона.
- Ты повела себя так, как вроде с сестрой родной говорила. Открыла ей все тайны.
- Господи... Да что я ей такого открыла? И говорила я о тебе только хорошее.
- Я вот живу с ней и ничего не доверяю. Пойми, она не такая, какой хочет казаться. Я с тобой тут годами общаюсь и верю.
- Я не буду перед тобой оправдываться. Великих тайн в нашем разговоре, я ей не открыла.
- В подробностях говорить не буду, но она плохо отозвалась о тебе. Я не хочу, чтобы ты плакала, а ты будешь плакать.
- Мне всё равно.
- Это такой человек, что перевернёт всё по-своему.
- Зачем ты звонишь? Чтобы говорить о ваших взаимных обидах и меня в чём-то упрекать? Упрекай свою Катю и доводи её до слёз.
- Надо, будет, значит - поплачет.
- Или сказать тебе всё, что она говорила о вас? Думаю, что равнодушным ты не останешься.
- Не закатывай там глазки свои. Она обо мне ничего не знает.
- Неужели? Мне просто жаль вас. С такими упрёками жить невозможно.
- Я тебя жалею.
- А меня не надо жалеть. Пожалей себя. Ты пришёл бельём семьи своей трясти? Или поговорить захотелось?
- Спасибо, что ответила на звонок. Я люблю тебя.
- У тебя куча других девочек в телефоне и интернете. Ты играл чувствами людей, нисколько не беспокоясь, что они верят тебе.
- Ты сама веришь в то, что говоришь? Может, и были, я общался. Только среди них ты одна была в сердце. Я же знаю, что ты хорошая.
- Тебе сказать, что она говорила? Я просто в тихом шоке от вашей жизни.
- Не ругайся. Так многие живут, если не все. Мы спокойно поговорим?
- Я не могу говорить. У меня дочка не спит.
- Чё?.. Какая дочка? Погоди... Не бросай трубку. Я же всё равно позвоню.
- Нет, я отключу телефон. Мне кажется, что ты болен. Спокойной ночи.
- Я болен тобой. Смертельно.
И он звонил. Аня унесла телефон на кухню, чтобы не разбудить детей, и не отвечала на звонки. Он долго и настойчиво звонил, забывая про время суток и дни. Она стала отключать телефон на ночь.
«Неужели он не понимает, что невозможно оставить себя там, где создано другое? И если прикасаешься, то постарайся не испортить. У них с Иваном и так не все узелки разглажены. Хотя разорвать эти узелки никому теперь не под силу: слишком крепко связаны они доченькой».
Аня чувствовала себя скованно, замечая серьёзные взгляды Ивана на неумолкающий телефон. В один из вечеров она не выдержала.
- Ваня... После разговора с Катей, я стараюсь не отвечать ему. Я же ей обещала, - она повернулась и виновато посмотрела на Ивана. - И заблокировать не могу, я не стану с ним так поступать. Он живёт с семьёй, и всё равно одинокий. И не со зла он сейчас звонит. Возможно, что его некому выслушать. Он сам себя съедает.
- Ну да... Особенно если вечер и по делам идти не надо. Сидишь себе дома, накатил водочки, тепло, уютно. Хорошо думается и мечтается. И со скуки - а дай-ка я позвоню.
- Я не могу так. Не хочу поступать плохо, чтобы со мной так не поступали.
- А можно и просто так поваляться, без всяких мыслей. Голове тоже надо отдохнуть от ежедневного бреда. А тут разговорчик назрел, - Иван надел куртку и набросил на плечи шарф. - Аня, а ты ответь ему. Я пока терпеливо наблюдаю.
- Ты мне веришь?
- Верю. Я знаю, что ты не поступишь плохо, - он обнял её. - Ответь ему, пусть наговорится. Может, хоть замолчит. Пока.
«Да-да... Он вот на работу, на какую-то срочную ночную тревогу, а она прочно застряла в новом декрете. И пока дочка подрастёт, она потеряет всю профпригодность. Ещё и снег в апреле, как отголосок позднего зимнего кружева. Завтра Иван будет днём дома, и они перед обедом соберут своё семейство на прогулку. Одной тяжело с ними. Вот никогда бы не подумала, что у неё будет трое детей. Ну, максимум двое. Теперь они пищат по квартире на разные голоса, и она безумно счастлива. Пусть растут... Вот только Ивану сейчас тяжело: он взвалил на себя такую большую семью».
На кухне, выставленный на маленькую громкость, всё звенел и звенел телефон. Прямо террорист, какой-то телефонный.
- Я до сих пор не заслуживаю ответа на звонок?
- Я не могу говорить, дети спят. Глубокий вечер, почти ночь, а ты трезвонишь.
- А ты не отключайся. Где Иван?
- На службе.
- На балкон уйди, я много времени не отниму.
- Нет. Я обещала Кате, что не буду с тобой общаться. Иди к ней.
- Я с ней. А ты уже со мной общаешься. Я долго не звонил, выслушай.
- Я слушаю тебя. Ты пьян?
- Ты до сих пор меня боишься? Самое главное для тебя - пью я или не пью?
- Я не хотела бы, чтобы это оказалось правдой. Я верила тебе.
- Глупой себя не показывай.
- Ну-у... Ты не меняешься.
- Ты любишь или просто привыкла ко мне? Чувства-то не умирают, Анечка.
- Ой-ой... Как же ты хочешь, чтобы я призналась в любви. Как же ты хочешь это услышать.
- Ты давно это сделала, и я храню всё в сердце.
- Тогда проси меня скорее. Может, я и признаюсь. Проси, ты же умеешь это делать.
- А кому ты ещё признаёшься в любви? Ивану?
- Детям.
- Я хочу говорить с тобой о нашем, а не про ваше с Иваном. Это твоё.
- А при чём тут Иван? Я не говорила сейчас о нём.
- Он же твой теперь, как его не любить.
- Мой. И единственный. А мне однажды сказали, что у тебя много таких, верящих в чистые чувства. Звони им.
- Верь Кате, наивная ты моя.
- Да. И я рада, что такая. Ты всё спросил? Я хочу спать.
- Мне тебя, маленькую мою, хочется обнять и защитить от всех. Я соскучился. Люблю.
- Закрой глаза, послушай музыку, и мечтай о вечном. Пока.
- Я буду пить водку и мечтать о тебе.
Аня налила чай и присела к столу, пытаясь позвонить Ивану. Ей хотелось успокоить его, он ведь явно ушёл из дома с раздражением. Пусть он услышит её и не сомневается. Сделать вызов у неё не получилось, ей вновь позвонил Анатолий.
- После разговора с ней, ты сомневаешься во мне?
- Я не знаю тебя в жизни. И я ничего не спрашивала, это она делилась вашими высокими отношениями.
- Ну и умничка. У тебя любовь к Ивану?
- А ты у жены своей спроси, есть ли у неё любовь. И где твоя любовь? Ты же так красиво говоришь о ней.
- Моя любовь здесь. Я долго бьюсь, но так и не увидел её ни разу.
- Твоя любовь позволяла гадости в мою сторону.
- Это был не я, там говорила водка.
- Я знаю все твои уловки и всегда узнаю по голосу, даже если будешь звонить с чужого телефона.
- Ты прости, конечно, но я тебе в последний раз скажу. Я любил тебя так, что земля из-под ног уходила. И люблю. Училка ты моя.
- Кстати, в переписке не поправляй меня в правилах русского языка. Это смешно.
- Слово «што» в русском селе произносили наши отцы, деды и прадеды.
- Это произношение. А я пишу по правилам правописания - «что».
- Хватит, а. Расскажи лучше, что-нибудь о себе. Побольше.
- Ночь, мои все спят. Когда Иван дома, то они с дочкой засыпают носами друг к другу. Она хитренькая, ей спокойно только у нас в серединке и пока не посопишь рядом. А потом он уносит её в кроватку. И с мальчишками так же. Поговорим с ними в их спальне, тогда и они засыпают. И сестрёнку любят. Они ведь тоже маленькие. Люблю всех.
- Ты прости, конечно, что звоню. Ну и давай, беги к ним. Ложись рядышком и никогда не бросай.
- Ты прощаешься?
- Ни за что. Спи, иди.
- Я высплюсь. У меня в духовке пицца запекается, разная на двух листах. Иван убежал, не дождался.
- Тогда поговори маленько со мной. Я на доме, строю до сих пор. Сейчас покурю, рюмаху выпью и дальше работать буду.
- Ночью? Иди к жене, и не обижай её.
- Подожди. Ты на мосту была?
- Я часто бывала там после Даньки. В последнее время нет, слишком много забот.
- Как там мой замок? Не заржавел?
- Раньше был на месте. Вдруг ты его сшиб давно.
- Нет. Так и висит там.
- Иди, работай. Катя будет обижаться. Она понимает, что ты звонишь мне сейчас.
- Мне всё равно. И мне хочется на мост. Времени только нет, работаю три дня и один день дома. Сплю мало, - Анатолий вздохнул в трубке. - А на мосту, да... Память добрая, и всё там красиво. И с Иваном там встречались. Хочу стоять там и думать о тебе. Пока.
Ивану она всё-таки дозвонилась. И несмотря на свою страшную занятость, он спокойно ответил:
- Не накручивай себя. Спи, поздно уже, - крикнув в сторону зычным голосом «куда, пл...», он добавил: - Аня, это не твоя проблема, а моя. Спи, давай.
- Хорошо. Ого, какой ты там строгий, - она рассмеялась и отключилась.
«Легко вот так сказать - радуйся жизни. Каждый день, как испытание на прочность. Дни пролетают, как пули у виска, и в запасе не остается сил на себя. А надо. На себя-то... Ну надо же, нашла с чем сравнить: как пули у виска. А может, как птахи в небе?.. Ничего. Детки быстро подрастут, и она выйдет на работу. Вот, - она даже представила как идёт в свой класс, приглушённо стукая каблучками. - Ничего... Маленькие и хрупкие очень выносливые. Впряглась, как какой-нибудь Штирлиц с железобетонными нервами, и нет никакой возможности поплакать за себя несчастную. Закопалась в детях и быте до такого личного сочувствия, что даже себя родимую жалко. У меня же очередной кризис из-за домашнего заточения. И пожалейте меня. Обратите внимание, ведь мне же так трудно. Ничего... Вырастут все сразу вот такой кучкой, и им с Иваном легче станет».
Аня пекла блины к завтраку. Провозившись поздним вечером с разными делами, она откровенно не выспалась. В их спальне мама Вера ворковала с проснувшейся маленькой дочкой. Заглянув к ним, Аня осторожно прикрыла дверь. Ей нравилось, что мама Вера принимает их с Иваном семью, как свою. Так легче жить ей, особенно при внуках. Возвращаясь на кухню, Аня заглянула в маленькую спальню к сыновьям. Спят. Сопят... Она улыбнулась, сдержав навернувшиеся слёзы. Данька и Никита спали теперь на большой двухъярусной кровати с ограждениями. Поспорив однажды, кто будет спать вверху, а кто внизу, они послушались Ивана и дружно согласились меняться местами первого числа каждого месяца. Всё строго и по графику, как в армии.
Разливая новый блин на сковороду, Аня вновь корила себя за вчерашнее. Она чувствовала свою вину перед Иваном за эти настойчивые звонки.
«Разнылась... Сидит дома на всём готовом и умудряется ещё жалеть себя. Это Ивана надо пожалеть. Это у него постоянные выезды на полигон, прыжки и стрельбы, марш-броски на дальние расстояния. И неважно - снег или дождь, морозно или жарко. Ещё и дома дел разных куча. Он хоть и здоровый, но всё равно устаёт. Да... Он ведь ещё и песенки поёт их доченьке, и как оказалось красивым голосом. И дочка слушает его, открывая глазки и нахмурив бровки. Слушает...»
Послушала она однажды такую песенку, после его очередной командировки. Сидя на кровати и задумчиво глядя в одну точку, Иван монотонно качал дочку на руках и напевал. Тихо так, и спокойно.
Ночь, как горошина, падает медленно,
Сердце встревожено, словно простреляно.
Горные склоны, засады и схроны, разведка идёт.
Вслед за туманами, бродим фантомами,
Горести мамины, будем ли дома мы,
Между растяжками, тропами тяжкими, разведка идёт.
Мы ходим в гости непрошено, не извиняемся,
Делаем крошево и растворяемся.
Волчьими тропами, вражьими тропами, разведка идёт.
Когда же небо укроется призраком-тучею,
Сердце становится - мышью летучею,
Снова ущельями, тайными целями, разведка идёт.
Вслушиваясь за дверью в слова, она сама словно прошлась этими тропами, ощутив на себе бегающие по коже мурашки. А потом... Потом он рассказал ей о Ваське, о друге своём детдомовском. Рассказал страшные вещи. И как оказалось, что в этот день у Васьки был день рождения.
«Ванечка... С простреленной душой и шрамами на теле. Они остались на всю жизнь отголосками жестокой, так до конца непонятой всеми войны. И нужно видеть ту грань, когда можно убедить его, настаивая на своём, а когда оставить право решения за ним. Вот без её советов, он точно обойдётся. Как же он раньше-то без них жил? Ну да... Сарказм на себя, любимую, так и прёт. А он... Собранный и категорично уверенный в своих силах человек, максимально ограниченный в жизненных потребностях. И ещё... Хвативший личного через край, и убеждённый в том, что можно даже чуток добавить. Выдержит».
И Аня вспомнила. Там, на горе... Одеваясь, он встал тогда во весь рост, и она впервые заметила широкий шрам на спине выше поясницы. И ещё затянувшуюся рваную отметину выше шрама. На горе она промолчала. Она спросила о них позже, когда переехала к нему. Махнув рукой, он уклончиво и без подробностей ответил:
- Это? Да так... Зарубка с чеченских гор. Чтобы не забыл.
- Ваня, а тебя никто не пытался забрать из детдома? - она давно хотела спросить его о детстве, и решилась только в том разговоре.
- Нет. Восьмидесятые годы, и особо не принято было забирать детей из детдомов. А дальше девяностые, там мы вообще никому не нужны были. Хорошо, что спортивные секции пошли. Я стал заниматься рукопашным боем и боевым каратэ. Там воспитание было. Дальше армия, спецназ и учебка.
В первые месяцы их совместной жизни, она была закрыта в своём мирке и всеми силами пыталась вылезти из него. Как черепаха из панциря. Прошлое наплывало часто, и особенно, как только она оставалась одна. Или ночью... И её спасительного балкона больше не было. Выстроив для себя границы этого мира, она жила в нём и порой отказывалась воспринимать всю полноту реальной жизни. Полный хаос внутри, и невозможность найти выход из своей раздвоенности.
Иван был достойно терпелив. Теперь, когда в их жизни появилась дочка, Аня поняла как трудно ему было, когда она отодвигалась в сторону. Очень трудно... Одна её половина была в снах, другая с Иваном. А к нему её тянет. И сильно... Себя не обманешь, и значит он ей нужен. Только она до сих пор иногда отодвигается. Она словно убегает в сны, где в светло-зелёных тонах вдруг появляются смеющиеся Данькины глаза. И она улетает...
«Сны - это невероятно тонкая вещь. И особенно полёты во сне. Наверное, это генетическая память. Вдруг наши далёкие предки долго жили в невесомости, а нам достались только сны? Вдруг мы сами себе обрубили крылья?.. Иногда мы летаем во сне, и в нас остаётся острое ощущение физического полёта. Во сне человек переживает разные состояния: смех и слёзы, ощущение счастья и радости, и даже страха.
Просыпаясь, ты никак не сообразишь в первые секунды, что это был всего лишь сон. И хочется продолжения. А это просто работа мозга и подсознания. Только и всего... Если бы люди на самом деле летали во сне, то поутру они считали бы шишки на лбу, набивая их о поднебесье. Да-да... Или взлетим, возгордимся собой, и бац об землю. И сразу больно... Из-за собственной психики.
Наверное, надо принимать сны, как подарок с небес, и быть благодарной за подобные встречи. Главное, чтобы это никак не отражалось на их с Иваном жизни. Это просто сон. Она увидит Даньку ночью, и льёт потом слёзы Ивану на грудь. Принимай... И он принимает. Он гладит её волосы и достойно молчит. Понимает всё и молчит. Достойно терпит и достойно молчит. О чём думает в такие минуты, это только он знает. И опять же... Как человек может заставить себя не плакать, когда плачется?.. Запуталась она. Как котёнок в клубке бабушкиной пряжи.
Ей же хочется говорить с Иваном... Так не молчи, не дай покрыться пылью нужным словам. Ведь тянет же к нему, словно магнитом, толкает в спину и шепчет с придыханием - вперёд, Аня!.. Протяни руку и погладь, где захочется. Только её рассудок упорно так говорит: живи ровненько и всё, он же любит и ладно. А ты, как-нибудь при нём.
А ведь у неё есть желание обнять его самой. Так давай!.. Как бабочка на огонь. Или нравится давить в себе чувства, витая в своих снах?.. Так зачем тогда обманывать его?.. Да и себя тоже. Иван же понимает, что забыть не получится, что они с Данькой друг у друга подкожно. А он тогда тут причём?.. Он хотел своего счастья, и она откликнулась. Сама».
- Да уж... А я всё чаще замечаю, что меня, как будто кто-то подменил... - пропела она фразу из мультфильма и вздохнула: - Ну и мысли!
«Вот недавно, видела же она сон... Вечер, почти осень, и грусть такая предосенняя. Она шла по длинному проспекту города, наблюдая за суетой машин и спешкой людей на улицах. Солнце над горизонтом роняло тусклые лучи, пробивающиеся сквозь тяжесть облаков. Наверное, скоро пойдёт дождь. Она крутила в руках кленовый лист, вдыхая не обогретый солнцем воздух.
И вдруг, в этой безразличной толпе, она увидела быстро идущую навстречу девочку. Наперекор всем, сжав в кулаках рукава свитера в яркую разноцветную полоску. Со смехом и слезами в глазах, со слегка склонённой головой... Девочка шла, размазывая слёзы рукавами. И чем ближе она приближалась, тем тревожнее Аня вглядывалась в черты её лица.
Она... Постойте! Да это же она!.. Сама себе навстречу. Наперекор всем. И самой себе тоже... Столкнувшись с ней, девочка отрешённо посмотрела в глаза, задержалась на миг и ушла дальше. И туман... Её накрыл туман с запахом осеннего дыма. Низкие тучи плыли вдаль, и вскоре по асфальту гулкой дробью забарабанил дождь. Промокшие и продрогшие тени людей уходили прочь с улиц. Она осталась одна под дождём, застывшая от встречи с самой собой. Проснулась она после того сна с разбитым надвое сознанием. Сегодня ночью ей встретилась она - девочка из снов о Даньке.
Вот представить бы на мгновение этот мир без фантазий! Это же скука и чёрная тоска. Сколько всего прекрасного не случилось бы, не сочинилось, и не создалось. Зачем тогда вся эта серость?.. Пусть будут сны и фантазии. Цветные. Красивые...
И пусть будут влюблённости... Обязательно. Пусть будет всё, что приносят они в нашу жизнь. Например, их доченьку. Счастья хочется всем: и мужчинам, и женщинам. Природа у нас разная, но мы дополняем друг друга. Без любви не будет жизни никому. Всё... Надо начинать любить его сильно. Надо!»
Почуяв запах блинов, из спальни на кухню прибежали проснувшиеся мальчишки, а за ними и мама Вера с дочкой Дарьей Ивановной. Мальчишки шумно уселись за стол и нетерпеливо ждали тарелки с кашей и чай с блинами. Мама Вера заботливо прижимала к себе их дочку, затихшую в полудрёме, и с нежностью смотрела на внуков. Ане показалось, что она даже болеть стала реже. Все они - Аня, Иван, мальчишки и маленькая Дашенька остались её семьёй.
- «Что ей самой не хватает? - думала она, наливая чай в кружки. - Есть дети, муж... Преодолевай своё внутреннее табу и просто живи. Он же ждёт... До сих пор. Ждёт, как любящую его с головы до пяток женщину. А что женщина?.. Счастье женщины прежде всего в детях и семье».
- Привет. Если к душе прикоснётся понимающая душа, то ты почувствуешь такое счастье, словно все бабочки слетелись в руки.
- В интернете вычитал?
- Сына моего хочешь увидеть? Сейчас фотки скину.
- Да. А где Катя?
- У матери своей. Ушла.
- Ой, Толя... Зачем ты её обижаешь?
- Я просто живу с ней.
- Почему она у мамы?
- Смотри фотки.
- На Катю больше похож? И вроде тёмненький, смуглый.
- Моего разве нет ничего? Училка моя.
- Есть, и много. И не училка, а педагог-филолог.
- Ну, прости. Для меня ты была и остаёшься милой училкой. Глаза, улыбка. Это моё.
- Да в конце-то концов... У тебя семья, сын, жена.
- Учи-учи, солнышко, раз завелась. Я всё равно останусь таким, каким полюбил тебя. Скучаю.
- Борись с собой. Я не позволяла тебе скучать.
- Я люблю тебя.
- Иди к семье. И пока, - Аня слегка запнулась и быстро продолжила. - Нет, подожди. Катя сказала мне такую вещь, от которой я до сих пор улыбаюсь.
- Что она сказала?
- Толя... Разве можно отбить у человека то, чего он никогда не видел?
- Не видел, но чувствовал. Однажды я сидел в машине у твоего дома и смотрел на окна. Темно было, свет в них то загорался, то гас, но я не знал, где твоё.
- Я не уверена, что всё так и было. Возможно, что ты это выдумал.
- А ты всё-таки завелась на её слова. Помнишь, ведь.
- Ох... Сейчас, как скажу-скажу, то заведёшься сразу ты. Не знаю, чем тебя потом успокаивать?
- Я бы сказал чем, но уважаю Ивана.
- Зачем звонишь?
- Человеку не запретишь помнить и любить.
- Не ругайся с Катей, не делай поспешных выводов. Ты так плохо говоришь всегда о своей женщине.
- Какие выводы? Что ты хочешь услышать? Прости, я не помню, в прошлый раз был пьян. Как и сегодня.
- Ты пьёшь? Катя не обманывала?
- Я говорю тебе правду. Я пью и не работаю. Катя права, я - дрянь.
- И сейчас пьёшь? Не надо звонить мне. Тебе лучше замолчать. Совсем.
- А может, ты спасала меня всё это время. Не допускаешь такой мысли? Я ведь хотел приехать, когда ты собралась прыгать с балкона. Я отпустил тебя к Ивану, и просто не хочу теперь ничего. Не вижу возле себя той, которая дорожила бы чувствами.
- Толя, ну послушай меня... У тебя сынок растёт, красивый такой мальчик. Ему нужен хороший и сильный отец. Не делай их несчастными.
- У меня просьба, не отвечай больше Кате. Никогда. И не говори ей, что я звоню тебе. Не предавай.
- Я не предавала. Я не общалась с Катей после того звонка. Я сказала ей всё, чтобы она успокоилась. Поверь.
- Анька... Не буди во мне... Я прошу. Я ничего не хочу, просто общаюсь с тобой и всё. Потребность такая есть.
- Нет, это ты меня прости. Я думала, что вам будет легче после того разговора.
- Стало хуже. Она позорит меня при любом удобном случае. Например, что есть ты, что я тупо дохну по тебе. Что я слабак, так и не добившийся той бабы в телефоне. Ей нельзя доверять. Я нашёл её и думал, что обрёл семью. А оказалось, что змею пригрел на шее.
- Я говорила ей, что ты добрый. Просто к тебе относиться надо по-другому. Значит, она не поняла. Не смогла.
- Не открывайся незнакомым людям, это обернётся против тебя. Она ревнует, и просто льёт грязь. Ладно, я... Вытерплю. Я не хочу, чтобы она тебя в эту грязь пихала.
- Прости... Я не знала, что тебе будет плохо.
- Ты лучшее, что есть у меня, и это останется со мной. Я же по твоему совету её нашёл. А теперь хочу тишины.
- Она совсем молоденькая. Я говорила ей, что мы даже не виделись, - у Ани дрогнул голос. - Толя... Мне страшно, я же ни в чём не виновата. Я мешаю твоей тишине?
- Нет. С тобой я отдыхаю. Хочешь, я скажу, что она выдала? Всё, говорит, хватит меня пугать. Хватит стращать и говорить, что заберешь всё и оставишь меня без сына. Городи всякую ерунду и пытайся уколоть побольнее. Ты черствый и страшный человек. Особенно в гневе. А если выпьешь, то вообще идиот. Я не хочу больше с тобой жить. Я устала, ты не исправим. Лови, тащи за волосы. Я из последних сил буду от тебя уползать. Мне не нужна такая жизнь. Ты не умеешь любить. В тебе, словно бес живет. Вот такой я человек, Анечка.
- Это из-за меня? Не надо мне больше звонить.
- Причём здесь ты. Живём мы так с ней. Я не помню, что говорю ей в ответ. Допился.
- Толя... Помнишь, я ходила на праздник с Иваном? Я впервые вышла тогда на сцену после случившего со мной ужаса. Я стояла перед залом, и он молчал. Тишина... Все ждали. И я нашла в себе силы... Я отключила этот зал совсем, и видела в нём только Даньку. Я искала глазами места, где сидела с ним. И пела я только для него. Иначе я не смогла бы, я задавила бы слова слезами. Я дарила их Даньке... Найди силы изменить себя ради сына. Жизнь не даётся просто так, в ней надо своё выстрадать. Я это поняла. Пока.
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0302661 от 7 апреля 2019 в 18:54
Рег.№ 0302661 от 7 апреля 2019 в 18:54
Другие произведения автора:
Рейтинг: 0Голосов: 0434 просмотра
Нет комментариев. Ваш будет первым!
