Новые
Меню
13
Остановив машину возле небольшого магазинчика, Иван неспешным шагом направился в сторону моста. Пара минут, и по обеим сторонам открылась небольшая река, заросшая по берегам плотным кустарником. Наступившая осень оголила деревья и измученно терзала ветки порывами ветра. Зябко... Накануне он позвонил по данному мамой Леной номеру, представился по имени и назначил удивлённому мужскому голосу встречу на этом мосту. На вопрос, где он взял номер, Иван уклончиво ответил:
- Разведка работает.
Прошлым утром мама Лена перезвонила ему и сообщила, что странный телефонный незнакомец вновь появился под окнами их дома. Шагая по бетонным плитам, он издали увидел на середине моста фигуру в чёрном. Парень стоял и пристально вглядывался в его сторону.
- Здравствуй, Анатолий, - Иван подал незнакомцу руку.
- Здравствуй, Иван. Для чего вызвал на разговор? - спросил тот в лоб.
- Да сошлась у нас с тобой тропка в одном узком месте. Не знаю даже, хотелось бы мирно разойтись, без лишних хлопот.
- Поясни, - Анатолий щелчком выбил из пачки сигарету и предложил Ивану. - Закурим?
- У меня свои. Закурим.
Сложив руки на перила, они курили и смотрели на бегущую внизу воду.
- Ну давай, говори, - прервал молчание Анатолий. - В чём проблема?
- Аня, - повернувшись, Иван с прищуром посмотрел на Анатолия. - Ты перешёл мне дорогу.
- Аня?.. Так, когда я знакомился с ней, то никакого Ивана рядом не было. Выходит, это ты мне тропку решил перекрыть.
- Ошибаешься. Я с самой смерти мужа рядом. Помогал, чем мог. Трогать нельзя было, та беда - чудовищная для неё.
- Честно сказать, поначалу я не верил в эту историю. Слишком трагично она её переживает. И я в курсе, как трагично.
- Поясни.
- Она чуть не выкинулась из окна. Я звонил другу, выпить охота было, и спьяну ошибся номером. Парой цифр. Разговорил её потихоньку, и она слезла со стула. В окне уже стояла.
- Хм... Я не знал.
- И не знаешь. Не говори ей об этом. Просьба.
- Решил поучить меня? - усмехнулся Иван на слова Анатолия. - Поверь, учёный жизнью и кручёный ей же.
- Заметил. Ручку-то правую к бедру жмёшь. Вояка?
- Есть такое. Внимательный ты, однако.
- Не жалуюсь пока. Ну и как? Служится?
- Легко ли, трудно - мы гребём.
- А мне вот не довелось служить. Военкомат зарубил.
- По здоровью?
- Ага. У тебя ладошки хорошо крутятся?
- Не жалуюсь пока, - ответил Иван словами Анатолия.
- А у меня нет. В запястье кости не так получились, ладошки вообще не крутятся. Таким родился.
- Из-за них не взяли в армию?
- Да. Сказали - как ты автомат держать будешь. Дома всё держу, всё умею с любым инструментом, дом строю. А автомат никак. Орал там на врачей, да толку-то.
- А я пашу по полной. И шрамы есть, ноют на погоду.
- Понял. Ну и как мы порешаем наш спор?
- Толя... - Иван поднял воротник, пронизывающий ветер забирался под куртку. - Мне семья нужна. И семья моя - Аня с ребятишками.
- Так и мне семья нужна. Ты думаешь, что я просто так сдамся? Обижаешь.
- Я не отдам её, - спокойно ответил Иван. - Муж у неё был офицером. Она привыкла к такой жизни.
- А ты решил, что я подлец? - усмехнулся Анатолий. - Я понял, какая она, и не выпущу из рук. Считай, что она моя добыча.
- Решил поохотиться? После таких охотников добыча остаётся мёртвой.
- Да. Я охотник, Иван. И пока не получу добычу - охота продолжается. Глаз горит, в ход идёт любая тактика.
- Добыча в сетях и всё, конец охоте. А потом интерес быстро переключается на другую птичку. И интерес твой, Толя, в погоне за добычей.
- Если женщина берёт измором, то честной игрой и красивым отношением ничего не добьёшься. Приходится быть настойчивым хамом, им нравятся такие.
- Опытный, - усмехнулся Иван. - А ещё хитрый и упорный.
- Охота... В этом случае ты неправ. А может и я, - Анатолий смотрел вниз на тёмную воду, - Иван, здесь другой случай. Я болен ей. Но она создала такую стену, что пробить невозможно. Остаётся терпеливо смотреть в её сторону.
- Не надейся. Ты видишь глянец. Изнанка тебе не по силам.
- Это утверждение? Скажи ещё, что тебе всё по силам.
- Мне - да. Тебе - нет.
- Проверяешь на крепость? Я не сдамся.
- Я не собираюсь проверять тебя, - отогнув рукав куртки, Иван глянул на часы. - Просто разговор.
- Она скоро успокоится и признается себе, что глупа в некоторых вопросах. Она вбила в голову, что её муж самый неповторимый. Она не может нормально жить из-за своих глупых фантазий.
- Прав. Одиночество разрушает её.
- Крутит мной, по-чёрному, - Анатолий покатал скулы на щеках, выдавая волнение. - Иногда глаза бы не глядели, да деваться некуда. Я ударился головой об лёд и лежу без сознания. Она забрала его.
- Бывает.
- Никогда не ныряй глубоко в человека, Иван. Однажды ты захочешь вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха, и ударишься головой об лёд.
- Ты всё-таки решил жизни меня поучить?
- Нет. Просто разговор, - Анатолий взглянул на слепящее глаза солнце. - Так, что... Удачи в борьбе. Настоящая женщина из солнышка не станет дешёвой лампочкой.
- Лампочек много, а солнышко одно.
- Я не сдамся. Я из тех, кого детство закалило. Я захожу и выхожу сам, и никто меня не остановит. Анечка, это как в футболе: иногда поймаешь мяч, иногда он мимо летит, а иногда в лоб.
- Детство у тебя с родителями прошло?
- Да. До сих пор отцов ремень помню.
- Счастливый. Я всё бы отдал за такой ремень. Всю жизнь мечтал, чтобы мать хоть раз к груди прижала и по голове погладила.
- Суровая такая была?
- Детдомовский я. Бросила меня мать в больнице.
- Вообще никого нет?
- Вообще. Вся надежда на эту семью. Я про Аню и детей.
- Почему раньше не женился? Красивый, здоровый вон какой. Неужели девчонок не нашлось?
- Были, не скрою. А остальное мои дела. Я про твои не спрашиваю.
- Иван... В этой девочке, что-то есть. В ней нет фальши, что очевидная редкость сейчас, - Анатолий закурил и выпустил струйку дыма вниз. - Жаль, что выходить пока не хочет. Осторожная. В реале хочу её увидеть.
- Ну да. И мечтаешь, как будешь есть блины со сметаной, а она рожу будет вытирать розовым пеньюаром.
- Не втыкай. Не откажусь и от беленького, - зло ответил Анатолий. - А вот скажи мне всё-таки, чем ты занимаешься? Крепкий такой, выправленный в нужную форму.
- Работу я работаю.
- Спасибо, ответил. Как в том анекдоте: Где ты работаешь? На работе. А что там делаешь? Домой хочу.
- Именно так. Домой хочу. И чтобы меня встречали у порога.
- И всё же... Не похож ты на простого вояку.
- Ты ждёшь задорный армейский юмор от скупого прапорщика?
- Ага. Навечно застрявшего на пыльных армейских складах.
- Мне нравится запах нафталина на складе штанов и бушлатов. Должность, понимаешь такая.
- Ничё... От нафталина молодость подольше сохранишь.
- Ты мне ещё формалин посоветуй. Вот уж, где вечная молодость. Сиди в стеклянной таре и мумией своей народ пугай.
- А ты не провоцируй. Да и не похож ты на армейского хозяйственника.
- Человек, Толя, вынужден делать разную работу, в том числе неприятную и тяжёлую. Всегда есть цель - ради чего он это делает. Преданность делу и друзьям, привычка, заработная плата и обеспеченность. Хорошо выполненная работа, за которую платят, это основа стабильно организованной жизни.
- Намёк понял. А ещё удовольствие от работы. Если удовольствия нет, то и зарплата не спасёт. Но жить-то, как-то надо. Вот и терпишь.
- Может, ты и терпишь. А я работаю.
- Ну так что? Я враг теперь твой? - прищурился Анатолий.
- Скорее всего недруг, который желает мне зла. У каждого есть хоть один недруг, теперь он появился у меня.
- А у меня теперь есть враг. Вот только, почему-то он желает мне добра. Чувствую.
- Чувствуй. Я буду чист перед тобой, - Иван криво улыбнулся.
- Иван, а хороший враг иногда лучше, чем друг.
- Соглашаюсь на твои условия, будь лучшим врагом.
- Ангел прямо! А я, так и быть, назло тебе буду чёртом.
- Как хочешь. У нас с тобой на горизонте любовь к ближнему. И не дай мне бог серьёзного врага, и так слишком мало времени на жизнь.
- Иван, скажи честно. Ты ходишь к ней в дом?
- Раньше нет, теперь да. Я хожу к детям.
- Не хочу прощаться с тобой.
- Одна просьба, чисто по-мужски. Ты знаешь мой номер с условием - звонить, когда захочется встречи.
- Обещаю. Уходим?
- Уходим.
Странное чувство осталось у Ивана после этой встречи. Укрепилась подозрительность к новому знакомому, но возникла и небольшая уверенность в его порядочности. Упрям, стоек, изворотлив, хитёр. Очень хитёр!.. Не боится вызова, прямолинеен, но с потрохами себя не выдаёт. И главное, Аня не выходит к нему. Это радует. Что думал о нём Анатолий, Ивану было неважно.
Анатолий в это время двигался в сторону дома, обгоняя плетущиеся по краю трассы машины, и нервно дёргал губами. Приобрести такого соперника в его планы не входило. Худощавый и высокий, он явно проигрывал здоровому и спортивно сложенному Ивану. Как две противоположности: он - тёмный, Иван - светлый. Не предполагал он, что так крепко застрянет в этой упрямой девчонке. Терять Аню ему не хотелось. Год?.. Нет, чуть больше года держит он её на телефонных разговорах. Поначалу всё воспринималось, как нечаянное ни к чему не обязывающее общение. Жалость и простое человеческое участие в её личной трагедии, не позволяли спустить связь на тормозах. Были в ней такие черты, чего раньше он не встречал. Например, эта самая недоступность. А запретное всегда хочется потрогать. Постепенно, он сам стал зависимым от их общения. Эта зависимость оказалась настолько сильной, что Аня не выходила у него из головы. Вообще... Болото, и он застрявший в нём по уши. И Анатолий позвонил.
- Вот, о чём ты думаешь, когда любишь? Что лучше его нет никого? Правда?
- Правда.
- Вот и не слушай никого. Не забирай у себя счастье. Любой ценой держись.
- Разве есть цена у счастья? Разве оно продажное? Вот не хочу я предавать и продавать.
- Всё имеет цену. За всё платим. Надо беречь то, что у тебя есть. В данном случае меня.
- Я тоже за счастье. Только честное, не ворованное. Счастье может быть в детях.
- Знаю. Я люблю свою доченьку. Она всегда будет у меня на первом месте.
- Не рассчитывай любовь к ребёнку и любовь к женщине на первый-второй. Это разные понятия.
- А злость у вас, мадам, ядовитая. Просто плещет.
- Я отнеслась к твоему ответу по-своему. И только лишь.
- Я плохой. Не зря от меня женщины уходят. И обычно навсегда.
- И много ли от тебя женщин ушло?
- Всего вам хорошего.
- Спасибо. Не утруждай себя ответом. Какой-то нервный ты сегодня.
- В некотором роде.
- Отключись и успокойся. А лучше поспи.
- И вам того же. Уж извиняйте, никак не могу я без наших разговоров. Целую тебя нежно.
- Не фантазируй, а то сгоришь в мечтах.
- Сердце само решает, кого любить. Я закрыл замок и ключ на дне.
- На каком дне?
- Я был на вашем мосту и оставил на перилах закрытый замок. Сходи и посмотри. Ключ в реке.
- Схожу.
- С той минуты моё сердце - твоё. Ты же любишь меня. Скажи.
- Всего доброго.
- Я завтра позвоню.
Всем своей мерой отпущено, даже этой поздней осени. У неё свой предел дожития до зимы. Слякоть, сырость, грязь. И настроение хмурое, как эти тучи. И скупая жалость к опавшему листочку. Сегодня даже редкие снежинки пролетали, оставаясь водой на мокром асфальте. И осенних красок не хватает. И шальной ветер всё так же сгребает остатки листвы и безжалостно кружит её день и ночь. Наверное, эти листья окончательно устали и повинуются стихии не в силах прибиться к почерневшим от дождей заборам. И каждую осень повторяется всё сначала.
Каждому своя лямка по плечу. А может, и не по плечу. И сердце словно бесформенная каша. Бултых... Бултых... Безразлично так и безнадёжно. Полтора года... Всё, что выплывает из памяти, перекручено в голове сотни раз. Звёзды, ночи, цветы, закаты, рассветы. Да... Рассветы и закаты. Именно такие моменты больше всего запомнились. Наверное, потому что они были нужными для них с Данькой. Она вспомнила, как они стояли однажды на балконе и наблюдали рассвет. Ночная безлунная темнота и тонкая полоска зари на краю неба. Она становилась всё выше и светлее. Вскоре лучи солнца пробили краешек утреннего горизонта. Просыпаясь и лениво потягиваясь, огромный раскалённый шар медленно выползал на макушки далёких сосен. Так загадочно... У них в квартире два балкона, по обе стороны дома: из одного балконного окна можно наблюдать рассветы, из другого закаты.
В тот день мама затеяла пельмени и пригласила маму Веру приехать и помочь, на что та с превеликим удовольствием согласилась. Слово-то, какое редкое - затеяла. Старинное, русское... От него сразу деревней повеяло, сизым дымом из труб и му-муканьем коров на морозном воздухе. И ещё хрустящим снегом. Привыкли мы ходить в городе по бетонным тротуарам, и совсем забыли, как хрустит деревенский снег под разношенными детскими валенками.
Так и пахнуло прошедшим детством от воспоминаний. И даже духом свежего хлеба, что выпекали в русской печи почти в каждой избе. Хлебный аромат накрывал деревеньку с утра по субботам, загоняя детей по домам на большие, во всю сковороду, пышные лепёшки. Они пеклись прямо в русской печи на углях. Сложив губы трубочкой, они с Ксюхой дули на лепёшку, отрывая по кусочку, и ели со сметаной. Этот горячий хлебный запах остался для неё самым любимым с раннего детства. Здесь лепёшки получаются другими: не хватает им внутреннего тепла от раскалённых кирпичей русской печи. А может быть, дело в тесте, которое ставили на опаре. Или от тех угольков, специально оставленных, чтобы выпечь лепёшки. Позже угли выгребались, и глубоко в печь садили хлеб, уложенный на противни в круглые булки. Во дворе вовсю топилась банька, наполняясь жаром и запахом распаренных берёзовых веников. В деревне суббота - хлебный и банный день.
Здесь даже снег ненастоящий, он пропитан городом. В деревне снег другой, там он белый и чистый. Аня вспомнила, как они с Тишкой копали на огороде узкие ходы и комнатки, лепили в них снежные колобки и складывали на вырезанный из снега же столик. Уставшие и мокрые, они прибегали домой и забирались на широкую печь греться. Она не помнит, когда и в какое время большая печь исчезла из кухни, а вместо неё отец поставил в утеплённой кладовке железную топку и провёл по дому трубы. Ей казалось тогда, что кухня сразу стала светлой и просторной. У бабушки такая печь стояла долго, до конца её дней, и в домике всегда пахло свежими булочками.
Аня катала кружочки на пельмени и вспоминала. Её задумчивость прервал мамин голос.
- Аня, мы не надоели тебе? Ребятишкам по второму году пошло, а мы всё тут трёмся.
- Нет. Что бы я без вас делала.
- Потерпи маленько. Вот совсем окрепнут, тогда и мы меньше будем мелькать.
- Мне без ребятишек тоскливо дома, - вступила в разговор мама Вера. - Привыкла, и прямо дел себе не нахожу.
- Я тоже, Вера, скучаю, когда уезжаю домой. Прикипела, - откликнулась мама. - Надо побольше пельмешек наделать и заморозить. Ребятки вон их как дружно лопают.
- Крепенькие, - мама Вера смахнула навернувшиеся слёзы. - Данила вот... Даже не увидел.
За делами и день проходит быстро. То одно сделаешь, то другое. То стирка на детей, то погладить им же. Между делом и о себе, любимой, помечтать невредно.
«Создала вот проблему на безволии и довела себя до состояния жертвы этого чёрного коршуна. Притих, где-то, и не звонит. Если она на встречу с ним пойти не желает, то и заставить её не получится. Скользко там.
Когда всё спокойно, то и ветерок приятный в волосах гуляет. Ой, как гуляет!.. А если девочка ещё и влюблена, то у неё такой ветрище штормит! Кто бы только знал!.. И пусть он будет лучше в волосах, чем в голове. Хотя... Может, и правда? Пусть бы её заштормило. А с кем, даже и подумать страшно».
И как специально, ближе к вечеру позвонил Иван и попросил спуститься вниз. Этот звонок, словно жаркими иголочками пробежал до пяток: ей стало приятно от его голоса.
- Холодно. Пойдём, в машине посидим, - предложил Иван.
- Не своруешь? - пошутила Аня.
- Своровал бы, да только дети не с тобой, - отшутился он, открывая перед ней дверцу машины. - Тебя сейчас увезу, а за ними завтра вернусь.
Улыбнувшись на шутку, Аня села в машину и проводила Ивана глазами. Дождавшись, когда он сядет за руль, она ответила:
- Вот именно, что дети. Ты одинокий, вокруг много красивых и свободных женщин, без детей. Зачем мы тебе?
- Не о том говоришь, - Иван чуть помолчал и продолжил: - Я хотел поговорить об Анатолии.
- Да-а? И как ты о нём узнал? - удивлённо спросила она. - Мама? Точно! Ну кто же, больше-то.
- Аня... Такие разговоры по телефону могут быть не очень честными. Ты задумывалась об этом?
- Думала. И зачем ты в это вмешиваешься? Это мои личные дела.
- Твои личные, - подтвердил он. - Ты говорила ему о себе?
- Да. Без подробностей, но говорила. Он хороший, я знаю.
- Не спорю. Может, и хороший. Что он спрашивал? Чем интересовался?
- О муже ему рассказывала, - она пожала плечами. - О себе немного.
- А подробнее, можно? Что о себе?
- Он спрашивал, где живу, как и на какие деньги. Сказала, что живу в хорошей квартире, что у мужа остались деньги на счёте, и я снимаю проценты. Сказала, что сдаём с его мамой квартирантам однокомнатную квартиру. Тоже доход.
- Ещё что? Вспомни.
- Про машину после аварии спрашивал, можно ли её восстановить. Я сказала, что друзья сдали её на разбор и принесли деньги.
- Да-а, - Иван покачал головой и шумно вздохнул. - Глупенькая. Зачем ты так подробно рассказала о себе незнакомому человеку?
- Не знаю. Вроде всё хорошо было.
- А ты не подумала, что он может обмануть, что решил пристроиться? Всё ведь есть, всё готовое.
- Нет, не подумала. Мы хорошо с ним общаемся.
- А с чего бы он с тобой плохо общался? Он рад всему, что есть между вами. Не рад только, что ты не выходишь.
- Ты ревнуешь?
- Нет. О тебе думаю, чтобы в лапы охотника не попала. У него есть склонность навязывать своё мнение, а у тебя желание слушаться. У него устойчивая потребность в вашем общении. Не ошибусь, что он рисует себя белым и пушистым.
- А у тебя нет скрытых причин и потребностей? - возразила она. - Может, ты тоже хочешь пристроиться.
- У меня всё есть. Я могу забрать вас хоть сейчас. Ваше останется детям.
- Я не пущу никого в нашу с Данькой квартиру. Подумай, неужели я смогу позволить другому мужчине спать в кровати на его месте. Этого не будет никогда.
- Ты обо мне или о нём?
- О любом.
- Ну-у... Я-то точно себе это не позволю. А вот он сможет. Ему-то, какая разница.
- Нет. Это исключено. И вообще, - Аня повернулась к Ивану, - если я придумаю вновь выйти замуж, то мы обязательно сходим к Даньке. Обязательно. Я попрошу его, и он поймёт.
- Сходим, - задумчиво произнёс Иван.
- А почему ты сходишь? Вдруг Анатолий со мной пойдёт?
- Возможно, и он, тебе решать. Надо надеяться на лучшее, но и пистолетик на всякий случай иметь.
- Вот только не говори мне, что и ты застрелишься.
- Почему и я застрелюсь? Он разве обещал тебе застрелиться?
- Да. Он говорит, что на моей совести всё останется, - Аня немного помолчала. - Меня пугают его слова о смерти.
- Не выдумывай. Он на эмоциях сказал, а ты на всю жизнь запомнила.
- Всё подбрасывает и подбрасывает. На днях прислал фотографию могильного холмика с крестом. И написал, что вот так он будет лежать, если я не выйду к нему. Я всю ночь тряслась в постели и ревела. Для меня - это больная тема, и он ещё достаёт.
- Всё больше помогающих в беде, всё меньше отползающих в успехе.
- Да. И что?.. Он враг теперь твой?
- Да ну-у... Друг хороший, - Аня заметила, как у Ивана дрогнули губы.
- Сдружились, значит, за моей спиной. Только я давно могла бы наделать ошибок, если бы не чутьё. И откуда оно только берётся?
- Ты теперь мама, а у матерей, думаю, так бывает, - Иван вскинул на неё глаза. - Аня... Бесконечное прощение приводит к большей настойчивости. Я могу представить, как он с тобой разговаривает.
- У всех бывает плохое настроение.
- Бывает. Только оно не должно отражаться на других. Он эгоист. Он не умеет просто любить, он любит свою цель.
- А ты прямо весь такой положительный, весь спокойный, и сердце ни о чём не болит.
- Болит. У сердца тоже свой ресурс есть. Почему ты к нему не вышла? Хотя бы просто увидеть.
- Не знаю. Непонятный он, какой-то. Скрывает всё, всё покрыто тайной.
- Никогда не рассказывай о себе посторонним людям.
- Мы долго общаемся, он не казался мне посторонним.
- Хорошо. Ну ладно... Поеду я, - Иван повернулся к ней. - Поздно, заходить не стал, а то мальчишки расплачутся. На неделе я обязательно приеду. Тебя проводить?
- Нет, - улыбнулась Аня. - Я же дома. Хорошего вечера.
Проводив глазами машину до поворота, Аня постояла у подъезда. Приятное чувство женской жалости шевельнулось внутри и даже слегка заныло. Он ведь, и вправду надёжный.
К вечеру заметно похолодало. Откровенно и не стесняясь, небо сыпало снег в поздний осенний октябрь. Снег... Мелкий и частый, он застилал землю чистой белизной, обещая зиме, что больше не растает. Да и пора бы, надоела эта хмурая осенняя слякоть.
Остановив машину возле небольшого магазинчика, Иван неспешным шагом направился в сторону моста. Пара минут, и по обеим сторонам открылась небольшая река, заросшая по берегам плотным кустарником. Наступившая осень оголила деревья и измученно терзала ветки порывами ветра. Зябко... Накануне он позвонил по данному мамой Леной номеру, представился по имени и назначил удивлённому мужскому голосу встречу на этом мосту. На вопрос, где он взял номер, Иван уклончиво ответил:
- Разведка работает.
Прошлым утром мама Лена перезвонила ему и сообщила, что странный телефонный незнакомец вновь появился под окнами их дома. Шагая по бетонным плитам, он издали увидел на середине моста фигуру в чёрном. Парень стоял и пристально вглядывался в его сторону.
- Здравствуй, Анатолий, - Иван подал незнакомцу руку.
- Здравствуй, Иван. Для чего вызвал на разговор? - спросил тот в лоб.
- Да сошлась у нас с тобой тропка в одном узком месте. Не знаю даже, хотелось бы мирно разойтись, без лишних хлопот.
- Поясни, - Анатолий щелчком выбил из пачки сигарету и предложил Ивану. - Закурим?
- У меня свои. Закурим.
Сложив руки на перила, они курили и смотрели на бегущую внизу воду.
- Ну давай, говори, - прервал молчание Анатолий. - В чём проблема?
- Аня, - повернувшись, Иван с прищуром посмотрел на Анатолия. - Ты перешёл мне дорогу.
- Аня?.. Так, когда я знакомился с ней, то никакого Ивана рядом не было. Выходит, это ты мне тропку решил перекрыть.
- Ошибаешься. Я с самой смерти мужа рядом. Помогал, чем мог. Трогать нельзя было, та беда - чудовищная для неё.
- Честно сказать, поначалу я не верил в эту историю. Слишком трагично она её переживает. И я в курсе, как трагично.
- Поясни.
- Она чуть не выкинулась из окна. Я звонил другу, выпить охота было, и спьяну ошибся номером. Парой цифр. Разговорил её потихоньку, и она слезла со стула. В окне уже стояла.
- Хм... Я не знал.
- И не знаешь. Не говори ей об этом. Просьба.
- Решил поучить меня? - усмехнулся Иван на слова Анатолия. - Поверь, учёный жизнью и кручёный ей же.
- Заметил. Ручку-то правую к бедру жмёшь. Вояка?
- Есть такое. Внимательный ты, однако.
- Не жалуюсь пока. Ну и как? Служится?
- Легко ли, трудно - мы гребём.
- А мне вот не довелось служить. Военкомат зарубил.
- По здоровью?
- Ага. У тебя ладошки хорошо крутятся?
- Не жалуюсь пока, - ответил Иван словами Анатолия.
- А у меня нет. В запястье кости не так получились, ладошки вообще не крутятся. Таким родился.
- Из-за них не взяли в армию?
- Да. Сказали - как ты автомат держать будешь. Дома всё держу, всё умею с любым инструментом, дом строю. А автомат никак. Орал там на врачей, да толку-то.
- А я пашу по полной. И шрамы есть, ноют на погоду.
- Понял. Ну и как мы порешаем наш спор?
- Толя... - Иван поднял воротник, пронизывающий ветер забирался под куртку. - Мне семья нужна. И семья моя - Аня с ребятишками.
- Так и мне семья нужна. Ты думаешь, что я просто так сдамся? Обижаешь.
- Я не отдам её, - спокойно ответил Иван. - Муж у неё был офицером. Она привыкла к такой жизни.
- А ты решил, что я подлец? - усмехнулся Анатолий. - Я понял, какая она, и не выпущу из рук. Считай, что она моя добыча.
- Решил поохотиться? После таких охотников добыча остаётся мёртвой.
- Да. Я охотник, Иван. И пока не получу добычу - охота продолжается. Глаз горит, в ход идёт любая тактика.
- Добыча в сетях и всё, конец охоте. А потом интерес быстро переключается на другую птичку. И интерес твой, Толя, в погоне за добычей.
- Если женщина берёт измором, то честной игрой и красивым отношением ничего не добьёшься. Приходится быть настойчивым хамом, им нравятся такие.
- Опытный, - усмехнулся Иван. - А ещё хитрый и упорный.
- Охота... В этом случае ты неправ. А может и я, - Анатолий смотрел вниз на тёмную воду, - Иван, здесь другой случай. Я болен ей. Но она создала такую стену, что пробить невозможно. Остаётся терпеливо смотреть в её сторону.
- Не надейся. Ты видишь глянец. Изнанка тебе не по силам.
- Это утверждение? Скажи ещё, что тебе всё по силам.
- Мне - да. Тебе - нет.
- Проверяешь на крепость? Я не сдамся.
- Я не собираюсь проверять тебя, - отогнув рукав куртки, Иван глянул на часы. - Просто разговор.
- Она скоро успокоится и признается себе, что глупа в некоторых вопросах. Она вбила в голову, что её муж самый неповторимый. Она не может нормально жить из-за своих глупых фантазий.
- Прав. Одиночество разрушает её.
- Крутит мной, по-чёрному, - Анатолий покатал скулы на щеках, выдавая волнение. - Иногда глаза бы не глядели, да деваться некуда. Я ударился головой об лёд и лежу без сознания. Она забрала его.
- Бывает.
- Никогда не ныряй глубоко в человека, Иван. Однажды ты захочешь вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха, и ударишься головой об лёд.
- Ты всё-таки решил жизни меня поучить?
- Нет. Просто разговор, - Анатолий взглянул на слепящее глаза солнце. - Так, что... Удачи в борьбе. Настоящая женщина из солнышка не станет дешёвой лампочкой.
- Лампочек много, а солнышко одно.
- Я не сдамся. Я из тех, кого детство закалило. Я захожу и выхожу сам, и никто меня не остановит. Анечка, это как в футболе: иногда поймаешь мяч, иногда он мимо летит, а иногда в лоб.
- Детство у тебя с родителями прошло?
- Да. До сих пор отцов ремень помню.
- Счастливый. Я всё бы отдал за такой ремень. Всю жизнь мечтал, чтобы мать хоть раз к груди прижала и по голове погладила.
- Суровая такая была?
- Детдомовский я. Бросила меня мать в больнице.
- Вообще никого нет?
- Вообще. Вся надежда на эту семью. Я про Аню и детей.
- Почему раньше не женился? Красивый, здоровый вон какой. Неужели девчонок не нашлось?
- Были, не скрою. А остальное мои дела. Я про твои не спрашиваю.
- Иван... В этой девочке, что-то есть. В ней нет фальши, что очевидная редкость сейчас, - Анатолий закурил и выпустил струйку дыма вниз. - Жаль, что выходить пока не хочет. Осторожная. В реале хочу её увидеть.
- Ну да. И мечтаешь, как будешь есть блины со сметаной, а она рожу будет вытирать розовым пеньюаром.
- Не втыкай. Не откажусь и от беленького, - зло ответил Анатолий. - А вот скажи мне всё-таки, чем ты занимаешься? Крепкий такой, выправленный в нужную форму.
- Работу я работаю.
- Спасибо, ответил. Как в том анекдоте: Где ты работаешь? На работе. А что там делаешь? Домой хочу.
- Именно так. Домой хочу. И чтобы меня встречали у порога.
- И всё же... Не похож ты на простого вояку.
- Ты ждёшь задорный армейский юмор от скупого прапорщика?
- Ага. Навечно застрявшего на пыльных армейских складах.
- Мне нравится запах нафталина на складе штанов и бушлатов. Должность, понимаешь такая.
- Ничё... От нафталина молодость подольше сохранишь.
- Ты мне ещё формалин посоветуй. Вот уж, где вечная молодость. Сиди в стеклянной таре и мумией своей народ пугай.
- А ты не провоцируй. Да и не похож ты на армейского хозяйственника.
- Человек, Толя, вынужден делать разную работу, в том числе неприятную и тяжёлую. Всегда есть цель - ради чего он это делает. Преданность делу и друзьям, привычка, заработная плата и обеспеченность. Хорошо выполненная работа, за которую платят, это основа стабильно организованной жизни.
- Намёк понял. А ещё удовольствие от работы. Если удовольствия нет, то и зарплата не спасёт. Но жить-то, как-то надо. Вот и терпишь.
- Может, ты и терпишь. А я работаю.
- Ну так что? Я враг теперь твой? - прищурился Анатолий.
- Скорее всего недруг, который желает мне зла. У каждого есть хоть один недруг, теперь он появился у меня.
- А у меня теперь есть враг. Вот только, почему-то он желает мне добра. Чувствую.
- Чувствуй. Я буду чист перед тобой, - Иван криво улыбнулся.
- Иван, а хороший враг иногда лучше, чем друг.
- Соглашаюсь на твои условия, будь лучшим врагом.
- Ангел прямо! А я, так и быть, назло тебе буду чёртом.
- Как хочешь. У нас с тобой на горизонте любовь к ближнему. И не дай мне бог серьёзного врага, и так слишком мало времени на жизнь.
- Иван, скажи честно. Ты ходишь к ней в дом?
- Раньше нет, теперь да. Я хожу к детям.
- Не хочу прощаться с тобой.
- Одна просьба, чисто по-мужски. Ты знаешь мой номер с условием - звонить, когда захочется встречи.
- Обещаю. Уходим?
- Уходим.
Странное чувство осталось у Ивана после этой встречи. Укрепилась подозрительность к новому знакомому, но возникла и небольшая уверенность в его порядочности. Упрям, стоек, изворотлив, хитёр. Очень хитёр!.. Не боится вызова, прямолинеен, но с потрохами себя не выдаёт. И главное, Аня не выходит к нему. Это радует. Что думал о нём Анатолий, Ивану было неважно.
Анатолий в это время двигался в сторону дома, обгоняя плетущиеся по краю трассы машины, и нервно дёргал губами. Приобрести такого соперника в его планы не входило. Худощавый и высокий, он явно проигрывал здоровому и спортивно сложенному Ивану. Как две противоположности: он - тёмный, Иван - светлый. Не предполагал он, что так крепко застрянет в этой упрямой девчонке. Терять Аню ему не хотелось. Год?.. Нет, чуть больше года держит он её на телефонных разговорах. Поначалу всё воспринималось, как нечаянное ни к чему не обязывающее общение. Жалость и простое человеческое участие в её личной трагедии, не позволяли спустить связь на тормозах. Были в ней такие черты, чего раньше он не встречал. Например, эта самая недоступность. А запретное всегда хочется потрогать. Постепенно, он сам стал зависимым от их общения. Эта зависимость оказалась настолько сильной, что Аня не выходила у него из головы. Вообще... Болото, и он застрявший в нём по уши. И Анатолий позвонил.
- Вот, о чём ты думаешь, когда любишь? Что лучше его нет никого? Правда?
- Правда.
- Вот и не слушай никого. Не забирай у себя счастье. Любой ценой держись.
- Разве есть цена у счастья? Разве оно продажное? Вот не хочу я предавать и продавать.
- Всё имеет цену. За всё платим. Надо беречь то, что у тебя есть. В данном случае меня.
- Я тоже за счастье. Только честное, не ворованное. Счастье может быть в детях.
- Знаю. Я люблю свою доченьку. Она всегда будет у меня на первом месте.
- Не рассчитывай любовь к ребёнку и любовь к женщине на первый-второй. Это разные понятия.
- А злость у вас, мадам, ядовитая. Просто плещет.
- Я отнеслась к твоему ответу по-своему. И только лишь.
- Я плохой. Не зря от меня женщины уходят. И обычно навсегда.
- И много ли от тебя женщин ушло?
- Всего вам хорошего.
- Спасибо. Не утруждай себя ответом. Какой-то нервный ты сегодня.
- В некотором роде.
- Отключись и успокойся. А лучше поспи.
- И вам того же. Уж извиняйте, никак не могу я без наших разговоров. Целую тебя нежно.
- Не фантазируй, а то сгоришь в мечтах.
- Сердце само решает, кого любить. Я закрыл замок и ключ на дне.
- На каком дне?
- Я был на вашем мосту и оставил на перилах закрытый замок. Сходи и посмотри. Ключ в реке.
- Схожу.
- С той минуты моё сердце - твоё. Ты же любишь меня. Скажи.
- Всего доброго.
- Я завтра позвоню.
Всем своей мерой отпущено, даже этой поздней осени. У неё свой предел дожития до зимы. Слякоть, сырость, грязь. И настроение хмурое, как эти тучи. И скупая жалость к опавшему листочку. Сегодня даже редкие снежинки пролетали, оставаясь водой на мокром асфальте. И осенних красок не хватает. И шальной ветер всё так же сгребает остатки листвы и безжалостно кружит её день и ночь. Наверное, эти листья окончательно устали и повинуются стихии не в силах прибиться к почерневшим от дождей заборам. И каждую осень повторяется всё сначала.
Каждому своя лямка по плечу. А может, и не по плечу. И сердце словно бесформенная каша. Бултых... Бултых... Безразлично так и безнадёжно. Полтора года... Всё, что выплывает из памяти, перекручено в голове сотни раз. Звёзды, ночи, цветы, закаты, рассветы. Да... Рассветы и закаты. Именно такие моменты больше всего запомнились. Наверное, потому что они были нужными для них с Данькой. Она вспомнила, как они стояли однажды на балконе и наблюдали рассвет. Ночная безлунная темнота и тонкая полоска зари на краю неба. Она становилась всё выше и светлее. Вскоре лучи солнца пробили краешек утреннего горизонта. Просыпаясь и лениво потягиваясь, огромный раскалённый шар медленно выползал на макушки далёких сосен. Так загадочно... У них в квартире два балкона, по обе стороны дома: из одного балконного окна можно наблюдать рассветы, из другого закаты.
В тот день мама затеяла пельмени и пригласила маму Веру приехать и помочь, на что та с превеликим удовольствием согласилась. Слово-то, какое редкое - затеяла. Старинное, русское... От него сразу деревней повеяло, сизым дымом из труб и му-муканьем коров на морозном воздухе. И ещё хрустящим снегом. Привыкли мы ходить в городе по бетонным тротуарам, и совсем забыли, как хрустит деревенский снег под разношенными детскими валенками.
Так и пахнуло прошедшим детством от воспоминаний. И даже духом свежего хлеба, что выпекали в русской печи почти в каждой избе. Хлебный аромат накрывал деревеньку с утра по субботам, загоняя детей по домам на большие, во всю сковороду, пышные лепёшки. Они пеклись прямо в русской печи на углях. Сложив губы трубочкой, они с Ксюхой дули на лепёшку, отрывая по кусочку, и ели со сметаной. Этот горячий хлебный запах остался для неё самым любимым с раннего детства. Здесь лепёшки получаются другими: не хватает им внутреннего тепла от раскалённых кирпичей русской печи. А может быть, дело в тесте, которое ставили на опаре. Или от тех угольков, специально оставленных, чтобы выпечь лепёшки. Позже угли выгребались, и глубоко в печь садили хлеб, уложенный на противни в круглые булки. Во дворе вовсю топилась банька, наполняясь жаром и запахом распаренных берёзовых веников. В деревне суббота - хлебный и банный день.
Здесь даже снег ненастоящий, он пропитан городом. В деревне снег другой, там он белый и чистый. Аня вспомнила, как они с Тишкой копали на огороде узкие ходы и комнатки, лепили в них снежные колобки и складывали на вырезанный из снега же столик. Уставшие и мокрые, они прибегали домой и забирались на широкую печь греться. Она не помнит, когда и в какое время большая печь исчезла из кухни, а вместо неё отец поставил в утеплённой кладовке железную топку и провёл по дому трубы. Ей казалось тогда, что кухня сразу стала светлой и просторной. У бабушки такая печь стояла долго, до конца её дней, и в домике всегда пахло свежими булочками.
Аня катала кружочки на пельмени и вспоминала. Её задумчивость прервал мамин голос.
- Аня, мы не надоели тебе? Ребятишкам по второму году пошло, а мы всё тут трёмся.
- Нет. Что бы я без вас делала.
- Потерпи маленько. Вот совсем окрепнут, тогда и мы меньше будем мелькать.
- Мне без ребятишек тоскливо дома, - вступила в разговор мама Вера. - Привыкла, и прямо дел себе не нахожу.
- Я тоже, Вера, скучаю, когда уезжаю домой. Прикипела, - откликнулась мама. - Надо побольше пельмешек наделать и заморозить. Ребятки вон их как дружно лопают.
- Крепенькие, - мама Вера смахнула навернувшиеся слёзы. - Данила вот... Даже не увидел.
За делами и день проходит быстро. То одно сделаешь, то другое. То стирка на детей, то погладить им же. Между делом и о себе, любимой, помечтать невредно.
«Создала вот проблему на безволии и довела себя до состояния жертвы этого чёрного коршуна. Притих, где-то, и не звонит. Если она на встречу с ним пойти не желает, то и заставить её не получится. Скользко там.
Когда всё спокойно, то и ветерок приятный в волосах гуляет. Ой, как гуляет!.. А если девочка ещё и влюблена, то у неё такой ветрище штормит! Кто бы только знал!.. И пусть он будет лучше в волосах, чем в голове. Хотя... Может, и правда? Пусть бы её заштормило. А с кем, даже и подумать страшно».
И как специально, ближе к вечеру позвонил Иван и попросил спуститься вниз. Этот звонок, словно жаркими иголочками пробежал до пяток: ей стало приятно от его голоса.
- Холодно. Пойдём, в машине посидим, - предложил Иван.
- Не своруешь? - пошутила Аня.
- Своровал бы, да только дети не с тобой, - отшутился он, открывая перед ней дверцу машины. - Тебя сейчас увезу, а за ними завтра вернусь.
Улыбнувшись на шутку, Аня села в машину и проводила Ивана глазами. Дождавшись, когда он сядет за руль, она ответила:
- Вот именно, что дети. Ты одинокий, вокруг много красивых и свободных женщин, без детей. Зачем мы тебе?
- Не о том говоришь, - Иван чуть помолчал и продолжил: - Я хотел поговорить об Анатолии.
- Да-а? И как ты о нём узнал? - удивлённо спросила она. - Мама? Точно! Ну кто же, больше-то.
- Аня... Такие разговоры по телефону могут быть не очень честными. Ты задумывалась об этом?
- Думала. И зачем ты в это вмешиваешься? Это мои личные дела.
- Твои личные, - подтвердил он. - Ты говорила ему о себе?
- Да. Без подробностей, но говорила. Он хороший, я знаю.
- Не спорю. Может, и хороший. Что он спрашивал? Чем интересовался?
- О муже ему рассказывала, - она пожала плечами. - О себе немного.
- А подробнее, можно? Что о себе?
- Он спрашивал, где живу, как и на какие деньги. Сказала, что живу в хорошей квартире, что у мужа остались деньги на счёте, и я снимаю проценты. Сказала, что сдаём с его мамой квартирантам однокомнатную квартиру. Тоже доход.
- Ещё что? Вспомни.
- Про машину после аварии спрашивал, можно ли её восстановить. Я сказала, что друзья сдали её на разбор и принесли деньги.
- Да-а, - Иван покачал головой и шумно вздохнул. - Глупенькая. Зачем ты так подробно рассказала о себе незнакомому человеку?
- Не знаю. Вроде всё хорошо было.
- А ты не подумала, что он может обмануть, что решил пристроиться? Всё ведь есть, всё готовое.
- Нет, не подумала. Мы хорошо с ним общаемся.
- А с чего бы он с тобой плохо общался? Он рад всему, что есть между вами. Не рад только, что ты не выходишь.
- Ты ревнуешь?
- Нет. О тебе думаю, чтобы в лапы охотника не попала. У него есть склонность навязывать своё мнение, а у тебя желание слушаться. У него устойчивая потребность в вашем общении. Не ошибусь, что он рисует себя белым и пушистым.
- А у тебя нет скрытых причин и потребностей? - возразила она. - Может, ты тоже хочешь пристроиться.
- У меня всё есть. Я могу забрать вас хоть сейчас. Ваше останется детям.
- Я не пущу никого в нашу с Данькой квартиру. Подумай, неужели я смогу позволить другому мужчине спать в кровати на его месте. Этого не будет никогда.
- Ты обо мне или о нём?
- О любом.
- Ну-у... Я-то точно себе это не позволю. А вот он сможет. Ему-то, какая разница.
- Нет. Это исключено. И вообще, - Аня повернулась к Ивану, - если я придумаю вновь выйти замуж, то мы обязательно сходим к Даньке. Обязательно. Я попрошу его, и он поймёт.
- Сходим, - задумчиво произнёс Иван.
- А почему ты сходишь? Вдруг Анатолий со мной пойдёт?
- Возможно, и он, тебе решать. Надо надеяться на лучшее, но и пистолетик на всякий случай иметь.
- Вот только не говори мне, что и ты застрелишься.
- Почему и я застрелюсь? Он разве обещал тебе застрелиться?
- Да. Он говорит, что на моей совести всё останется, - Аня немного помолчала. - Меня пугают его слова о смерти.
- Не выдумывай. Он на эмоциях сказал, а ты на всю жизнь запомнила.
- Всё подбрасывает и подбрасывает. На днях прислал фотографию могильного холмика с крестом. И написал, что вот так он будет лежать, если я не выйду к нему. Я всю ночь тряслась в постели и ревела. Для меня - это больная тема, и он ещё достаёт.
- Всё больше помогающих в беде, всё меньше отползающих в успехе.
- Да. И что?.. Он враг теперь твой?
- Да ну-у... Друг хороший, - Аня заметила, как у Ивана дрогнули губы.
- Сдружились, значит, за моей спиной. Только я давно могла бы наделать ошибок, если бы не чутьё. И откуда оно только берётся?
- Ты теперь мама, а у матерей, думаю, так бывает, - Иван вскинул на неё глаза. - Аня... Бесконечное прощение приводит к большей настойчивости. Я могу представить, как он с тобой разговаривает.
- У всех бывает плохое настроение.
- Бывает. Только оно не должно отражаться на других. Он эгоист. Он не умеет просто любить, он любит свою цель.
- А ты прямо весь такой положительный, весь спокойный, и сердце ни о чём не болит.
- Болит. У сердца тоже свой ресурс есть. Почему ты к нему не вышла? Хотя бы просто увидеть.
- Не знаю. Непонятный он, какой-то. Скрывает всё, всё покрыто тайной.
- Никогда не рассказывай о себе посторонним людям.
- Мы долго общаемся, он не казался мне посторонним.
- Хорошо. Ну ладно... Поеду я, - Иван повернулся к ней. - Поздно, заходить не стал, а то мальчишки расплачутся. На неделе я обязательно приеду. Тебя проводить?
- Нет, - улыбнулась Аня. - Я же дома. Хорошего вечера.
Проводив глазами машину до поворота, Аня постояла у подъезда. Приятное чувство женской жалости шевельнулось внутри и даже слегка заныло. Он ведь, и вправду надёжный.
К вечеру заметно похолодало. Откровенно и не стесняясь, небо сыпало снег в поздний осенний октябрь. Снег... Мелкий и частый, он застилал землю чистой белизной, обещая зиме, что больше не растает. Да и пора бы, надоела эта хмурая осенняя слякоть.
